Страница:
Он сунул прямо в лицо Кэрри замусоленные странички, и та, к удивлению Роберта, с интересом ушла в их изучение.
Вуд отошел к камину, достал из кармана часы и сделал вид, что сверяет их с теми, что стоят на белоснежном мраморе. Фарфоровый пастушок в голубых полосатых плундрах ехидно посматривал на присутствующих в холле, и у Роберта возникло желание доверительно шепнуть ему на ухо те несколько слов, которыми он хотел бы охарактеризовать Тома Эткинса.
Артур покинул приятеля, погрузившись в недра старенького декорированного буфета со словами «Здесь раньше точно была некая бутылочка…», поэтому Роберту не оставалось ничего другого, как перекинуться с пастушком понимающими взглядами и молча наблюдать за Кэрри и ее собеседником.
Девушка увлеченно тыкала пальцем в корявые рисунки, изображавшие уродцев, похожих на тех, которые выходили из-под карандаша Агаты до появления в доме Вудов гувернантки Бланш Вернелли.
– Тебе надо было зарисовать лягушку до эксперимента, Том!
– Зачем? Она сидела в сосуде почти без движения и ничем не отличалась от сородичей.
– То-о-ом! – с укоризной протянула девушка. – Мне приходилось много общаться с людьми, занимающимися наукой, правильно заполненный дневник наблюдений столь же необходим, как судовой журнал.
Юнец с вызовом откинул назад голову и надменно произнес:
– Если эти достопочтенные джентльмены уже теряют в памяти важные факты, то, конечно, им необходимо вести подробные записи и отмечать каждую крапинку на спине амфибии, но я, к счастью, подобными недостатками еще не обладаю и прекрасно помню, сколько лягушек принес из вивария и в какой последовательности их разделывал.
На миг Роберту, внимательно наблюдающему за Кэрри, показалось, что в ее глазах блеснул шаловливый огонек и сейчас она отпустит в адрес Тома едкое замечание, но девушка, к удивлению Вуда, поступила иначе. Кэролайн положила руки на колени, возвела глаза к потолку и вздохнула. Том встрепенулся и немедленно обратился к ней:
– Что такое?
– Понимаешь… Таковы правила. Ты не сможешь доказать ничего, связанного со своим открытием, если будешь нарушать их.
– Но что изменится, если я не приведу один рисунок из двадцати? Вот, посмотри, я тщательно зафиксировал реакцию на каждое действие!
Кэрри сложила рисунки в папку и завязала тесемки на ней изящным бантиком.
– Сожалею, Том. Ты не описал исходный образец и можешь быть обвинен в фальсификации данных.
– Но почему? – запальчиво воскликнул Том.
Роберт не удержался от смешка и встрял в разговор:
– Видно, потому, что ваша лягушка погибла, не успев оставить свой след в науке.
– Вы шутите, не понимая, о чем идет речь! – вскинулся Том.
– Прекрасно понимаю, – вежливо ответил Роберт, стараясь удержаться от подмигивания Кэрри. – Если б несчастное создание успело обзавестись прижизненным портретом, то у вас бы осталось доказательство, что под скальпелем погиб именно образец номер такой-то, выращенный специально для подобных целей и завещавший свое тело для исследований. Но теперь любой защитник животных может обвинить вас в жестоком обращении с певцами, что радуют нас по весне в городских парках.
Том фыркнул, а Кэрри успокаивающе похлопала его по плечу.
– У мистера Вуда своеобразная манера высказываться, но он говорит всерьез, – спокойно произнесла она, однако Роберт мог поклясться: ее темные глаза откровенно смеялись.
Двойной стук бронзового молотка избавил краснеющего мистера Эткинса от необходимости переживать позор под пристальными взглядами собеседников.
– Наши перепела! – воскликнул Артур, поспешно открывая дверь и впуская кругленького человечка лет сорока с густыми пышными бакенбардами.
– Скорее, наш токующий тетерев, – прошептал Том, но Роберт все равно разобрал его слова, боевые привычки позволяли читать по губам.
– А-а-а, сэр Ричард, добро пожаловать! – засмеялся Артур, похлопывая гостя по спине. – Знакомьтесь, мистер Вуд, мистер Фленеган.
Пришедший степенно кивнул Тому, едва заметно – Роберту, прошествовал на середину холла и старательно поклонился Кэролайн.
– Безумно рад вас видеть, дорогая мисс Джайлз!
Упражнение далось ему с трудом, лицо покраснело, а шейный платок впился в толстые складки кожи.
– Здравствуйте, Ричард! – улыбнулась Кэрри.
– Чудесное платье, мисс! – воскликнул толстячок, пытаясь одновременно дотянуться с поцелуями до руки девушки и разглядеть достоинства наряда в кремовых тонах.
Изящная ладошка незаметно выскользнула из потных лапок Ричарда, торчащих из-под тугих манжет, а сама Кэрри отодвинулась на пару шагов назад, дозволяя разглядеть ее во всей красе.
– Великолепно! Замечательно! Как всегда – я восхищен вашей отвагой. Рискованный фасон, обычно его предпочитают совсем молоденькие девушки.
– Кэролайн тоже очень молода! – вдруг брякнул Том и осекся, а Роберту захотелось спросить у Артура, специально ли они приглашают в дом этих клоунов.
Ричард смерил Эткинса испепеляющим взглядом и обратился к Кэрри:
– Я узнал, что вы хотите передать мне приглашение на бал, и сам заскочил к вам в гости. Скоро ли будет обед? А я принес подарочек… Вот. – Он достал из кармана нарядную бонбоньерку, украшенную камешками и розочками. – Это для конфеток, можете положить их сюда, но не увлекайтесь сладким, в вашем, мисс Джайлз, возрасте пора начинать заботиться о зубах.
– Спасибо, Ричард. Обед скоро будет. Вероятно, это уже он, – ответила Кэрри, прислушиваясь к стуку в дверь.
Артур пожал плечами и со словами «Сильно в этом сомневаюсь» надавил на ручку.
На пороге возник молодой человек приятной наружности в скромном сером костюме. Судя по маленькой корзине свежесрезанных роз, к охотничьему ресторану новый визитер также не имел никакого отношения. Обнаружив вместо Кэрри и Артура немаленькую компанию, он на миг растерялся, но быстро пришел в себя и протянул цветы хозяйке дома.
– Здравствуйте, Гарри, – улыбнулась Кэрри. – Вы там по дороге наш обед не встретили?
Гарри с сожалением пожал плечами, прошел в холл и поприветствовал присутствующих.
– Гарри Эдвардс, к вашим услугам. Если бы я знал, что вы голодаете, по дороге заказал бы готовое блюдо в ресторане «Охота на подлете».
Кэрри неожиданно нахмурилась и повернулась к Артуру:
– Вы не там случайно заказывали наших долгожданных перепелов?
– Там, а что?
Девушка перевела взгляд на Роберта, и тому не оставалось ничего другого, как виновато развести руками.
– Именно там. Мы еще повеселились на тему, что таким образом перепелов не стреляют, но ведь «на подлете» – это всего лишь вывеска. У них и оленина в меню есть, и мясо кабана, и зайчатина, а они тоже плоховато летают.
Лицо Кэрри осветила уже знакомая Роберту улыбка.
– Ресторан этот три года как работает только с фирменными блюдами. Боровая и водная дичь, а также традиционная домашняя птица. Все остальное они при случае перезаказывают у соседей. Так что еду придется подождать еще немного. Гарри, сыграете нам что-нибудь?
Она поставила корзинку с цветами на рояль и пригласительным жестом подозвала последнего из визитеров.
– Конечно. С удовольствием.
Бросив короткий взгляд на Роберта и не удостоив больше никого своим вниманием, мистер Эдвардс с достоинством прошествовал к роялю и занял предложенное место.
– Что бы вам хотелось услышать, Кэролайн? – мягко спросил он, словно, кроме них, в холле никого больше не было.
– М-м… пожалуй, Шуберта.
Он нежно прикоснулся к клавишам, и при первых же звуках Роберту захотелось уронить крышку ему на пальцы.
Гарри играл чудесно. Не натянуто, как многие из знакомых Вуда, не показушно, как некоторые артисты, а по-настоящему, с душой, с чувством и с выражением, тонко передавая отдельные нюансы и словно загораясь изнутри неведомым Роберту огнем.
Кэрри внимательно следила за игрой, наслаждаясь то ли музыкой, то ли теми невидимыми волнами, что окутывали только ее.
Роберту хотелось скрежетать зубами. Если Том Эткинс и сэр Ричард Фленеган навязыванием своего общества этой удивительной девушке повергли Вуда в недоумение, то с Гарри все стало ясно с самого начала. Бесспорно подходящая партия для Кэролайн. Такой же высокий, темноволосый и, без сомнения, талантливый.
Странно, что брат Кэрри еще испытывает какие-то сомнения, бормоча время от времени о трудностях с устройством ее судьбы.
Уходить в подобный момент было бы невежливо, но оставаться и дальше – глупо. Тихий семейный ужин явно отменялся, а в сложившейся компании Роберт чувствовал себя не только лишним, но еще и комично неуместным.
Он начал пробираться к двери. Музыка звучала все громче, заполняя комнату и уносясь ввысь.
Кэролайн следила за Гарри столь внимательно, что наблюдать за ней было невыносимо. Артур дремал в кресле, Том вертелся как на иголках, а сэр Ричард нервно крутил пуговицу на жилете.
Все произошло в один момент: долгожданный стук посыльного из ресторана заставил нервно вздрогнуть Тома, который зачем-то вскочил с кресла, чуть не сбив медленно перемещающегося к выходу Роберта. Бросившись с извинениями обратно, Эткинс толкнул под руку сэра Ричарда Фленегана, который от неожиданности слишком сильно дернул за пуговицу.
Пуговица пролетела через весь холл, стукнула увлеченного музыкой Гарри по затылку, упала на пол и закатилась под кресло.
Ричард согнулся пополам и попытался достать ее, Том решил помочь Фленегану – но вдвоем под креслом им поместиться не удалось, и бравые ловкачи столкнулись лбами.
Роберт подумал, что неплохо было бы впустить наконец посыльного, но шаловливый бесенок, до сих пор живший в юноше, подсказал другой поступок. Вуд подошел ближе и отодвинул кресло вбок, приоткрывая чудесную картину: два недотепы, толстый и тощий, каждый на четвереньках, беспомощно водят носами в футе от злосчастной пуговицы, одиноко валяющейся на полу.
Гарри, полуобернувшись, растерянно смотрел на них в полной тишине. Артур давился смехом. Дверной молоток стучал в одиноком отчаянии.
Кэрри молчала, и Роберту вдруг стало неловко. Бесенок внутри его предательски отказывался искать выход из создавшегося положения.
– Вы чуть не уронили мою вышивку, господа, – проговорила Кэрри, подходя к креслу и забирая свою неоконченную работу.
– О, вы снова над чем-то трудитесь? Позвольте посмотреть! – пропыхтел Ричард, засовывая пуговицу в карман и поднимаясь с колен.
Том опередил его и почти вырвал работу из рук Кэрри.
– Сосны? Какие странные, – протянул он. – Они растут вместе, а выглядят как одиночные, такие же пушистые и раскидистые. Вам следовало их сделать высокими, сухими и почти без сучьев, и не столь широкими в кроне…
– Дай я! Я скажу! – перебил его Ричард. – Почему они такие коричневые? А вот тут и тут вообще бурые! У сосны зеленые иголки, дорогая!
К ним подошел Гарри, все еще потирающий ушибленный затылок, и элегантно выхватил вышивку. От Роберта не ускользнуло, как ловко удалось этому джентльмену отставить локоть, не подпуская к себе Ричарда, и какое точное положение он выбрал для своего тела: вполоборота к Тому, чтобы тот никак не мог обойти его и втиснуться между ним и Кэролайн.
– Вы снова сделали нечто необычное, – проговорил Гарри с той необходимой смесью восхищения и увлеченного любования, которая оказалась бы приятна любому художнику, демонстрирующему свою работу. – Волшебный лес, ветреный закат, сухая жара… И тишина. Вам надо освоить масло, Кэролайн. Нитки не успевают за вашими идеями.
– Спасибо, – довольно произнесла Кэрри, и в этот миг Роберт мог бы поклясться, что если и не свадьба, то, по крайней мере, помолвка не за горами, потому что эти двое понимали друг друга на каком-то ином, недоступном для прочих уровне. – Всем спасибо за мнение, – повторила девушка. – Откройте же кто-нибудь дверь нашим птичкам.
После легкого завтрака по два часа отводилось на вышивание и книги, прогулку, затем отдых, а ближе к вечеру – несколько визитов по салонам и снова домой, в уютное кресло, где ждало увлекательное чтение.
В планы не входили уловки, притворство, ухищрения по преподнесению своей красоты, словесные пикировки и обязательная сортировка комплиментов, составляющие основную часть светской жизни.
Кэрри улыбнулась своим мыслям – эти заботы были не очень обременительны, но и отдых от них оказывался приятен.
Иногда ей становилось обидно, что каждое слово приходится отслеживать, а говорить хотелось совсем не то, что надо, но она редко позволяла себе отступление от правил: все остроты Кэролайн помещались в строгих рамках приличия.
Она нахмурилась… Если бы вечер накануне удалось провести без Дика и Тома, а только с Гарри или Робертом, было бы намного лучше. Ей наверняка удалось бы вывести Гарри на прямую беседу о его жизненных планах и узнать наконец, к чему он стремится на самом деле.
А Роберт… Втайне от всех Кэрри надеялась, что он останется среди регулярных посетителей дома Джайлзов и приходить будет не только ради дружбы с Артуром, но пока она совсем не могла понять этого человека. Являются ли его любезные слова данью правилам, интересна ли Вуду она сама или ему просто скучно?
– Доброе утро, милая Кэрри, – пробурчал Артур, спускаясь к завтраку и затягивая на шее шарф.
– Тяжелая выдалась ночь? – спросила Кэролайн. – Пророческие сны напали с вечера и не отпускали до утра?
За холодным тоном и напускным безразличием скрывалась истинная забота, но распознать ее могли только ближайшие родственники Артур и Жанет, для остальных Кэролайн Джайлз была эгоистичной красавицей.
– Ох, какие сны, милая моя. Я и глаз не сомкнул, и не прилег вовсе.
Кэрри отставила чашку с райской птицей и покосилась на молочник.
– Думаю, тебе стоит выпить одного молока, чтобы успокоиться.
– Нет-нет…
– Тогда прогуляйся и снова попробуй уснуть.
– Да нет же! Ты… Ты можешь меня не перебивать? – выпалил Артур и такими несчастными глазами посмотрел на сестру, что та сменила привычное ерничанье на более мягкий тон.
– Попробую, конечно. Не волнуйся. Что случилось?
– Пока ничего. Но я хотел бы тебя предупредить…
– Так-так.
Артур набрал полную грудь воздуха, закашлялся, замотал головой, залпом выпил чашку молока и, немного осмелев, прошептал:
– Не говори так со мной, пожалуйста. Мне надо кое о чем тебе рассказать.
– Я слушаю, Артур. Внимательно слушаю.
Кэролайн уже понемногу начинала волноваться. Артур умел держать себя в руках и принимать удары судьбы. Кэрри любила брата, после гибели родителей полностью полагалась на него и прекрасно знала, что под невзрачной внешностью кроется твердый и решительный характер, который не в состоянии противиться всего трем вещам: женской насмешке, женским слезам и женскому пренебрежению, чем обычно и пользовались самым бессовестным образом тетя Жанет и Кэролайн.
Что же так могло испугать его? В прошлый раз подобная бледность и бегающий взгляд сопровождали Артура к завтраку после сна, в котором Кэролайн потерялась в темном лесу, полном волков.
– Ты не слушаешь, нет… То есть слушаешь, но не так. А дело вовсе не во мне и не в моих страхах. Но если бы ты дала мне договорить…
Кэрри молчала – и голос Артура, становясь тише и тише, исчез совсем.
– Дело во мне, – догадалась девушка. – Я что-то делаю не так, но ты не решаешься заговорить об этом.
Артур кивнул, и Кэролайн продолжила рассуждение, не глядя больше на брата и водя пальчиком по ободу чашки.
– Но это не моя так называемая затянувшаяся разборчивость, связанная с замужеством, ты обещал никогда не давить на меня и не торопить с выбором.
Артур вздохнул, и Кэрри догадалась, что она на нужном пути. По давно уже состоявшемуся договору брат не должен был настаивать на том, чтобы сестра выходила замуж. Финансовые дела Джайлзов не требовали улаживания, напротив, позволяли всем членам семьи жить, не беспокоясь о насущных проблемах и не стесняясь в расходах. Новой хозяйки в доме тоже не предвиделось, поэтому – никакого давления, никаких упреков. К тетушке Жанет договор не относился, но в ее отсутствие Кэрри могла быть уверена – разговор о «пора, пора бы…» даже не возникнет.
– И дело не в тратах. В прошлом месяце я оставила у портных и шляпника в полтора раза меньше денег, чем в начале лета.
– Да если бы ты пошила новое платье, я был бы счастлив! – воскликнул Артур, приподнялся, но обессиленно свалился обратно на стул и закрыл лицо руками.
– Но что я еще могла натворить? – изумилась Кэрри. – Я и на улицу выйти не успела!
– Лучше бы вышла, – проворчал Артур, – и сразу уехала в поместье, и сидела там до… Ну, год или два безвылазно. Я бы был спокоен.
– Ах, вот в чем дело, – Кэрри встала, подошла к журнальному столику и взяла с него свежую газету. – В Лондоне повысилась преступность?
– Нет, нет, нет! – Артур резво подскочил к сестре, выхватил газету и гневно швырнул ее обратно. – В Лондоне все внешне благопристойно, но под этим морем спокойствия плавают такие акулы, что тебе следует быть осторожней.
– Но это смешно. Мне что же, вовсе не выходить из дома?
– Напротив. Соблюдать осторожность и здесь.
– Еще лучше. – Кэрри оглянулась. – Чего мне здесь бояться? Или кого? Тебя? Тетю? Наших гостей?
Артур сжал руки в кулаки и заскрипел челюстями.
Кэрри похлопала его по плечу и усадила обратно за стол.
– Кто из них?
– Роберт Вуд, – жалобно выдавил Артур.
– Вот оно что… – Кэрри попыталась прокрутить в голове несколько вариантов, но не нашла ничего лучшего, чем предположить, что Артур боится потерять покой их устоявшегося мирка. – Думаю, тебе не стоит беспокоиться, я пока не собираюсь за него замуж. Я этого твоего Вуда вообще только вчера увидела и даже как-то всерьез не воспринимаю.
– Нет, ты снова не поняла, – горько сказал Артур. – Боюсь, что это он тебя всерьез не воспринимает. Роберт не способен на настоящие чувства.
– Артур! – укоризненно воскликнула Кэрри. – Ты и сам с ним не столь уж давно общаешься, откуда тебе знать, на что способен, а на что не способен молодой человек его лет?
– У него плохая репутация.
– Ты шутишь? У офицера, только что вернувшегося из Индии и отличившегося там в боях, плохая репутация? Королева ему доверяет, а ты – нет?
– Я о другом. Ничего не могу сказать о гражданском и военном долге, но в отношениях с женщинами он зарекомендовал себя нехорошо.
– Но ты сам привел его в наш дом.
– Я думал, что тебя не будет. Ты находилась в Линден-парке, дом пустовал. Мы бы тихонько поговорили с Робертом, а потом бы он ушел и больше не появлялся. Я – не тот человек, в чьем обществе нуждается Вуд. Я занудлив, скучен, толст и неостроумен…
– Хватит самоуничижения! – воскликнула Кэрри. – Ты говорил о Роберте, но зачем-то перешел на свою персону.
– Так я о нем и продолжаю. Со мной он связался только потому, что мы случайно встретились и немного… э-э-э… выпили. Но в нашем доме Роберт задержался, потому что увидел тебя.
– Это нормально. Многие молодые люди определенного возраста и положения пытаются больше времени проводить в тех местах, где можно узнать что-то об особах противоположного пола. Артур! Я тебя не понимаю – наш дом всегда открыт для визитов, и мы сами охотно посещаем знакомых, где гостят юноши и девушки. Что случилось?
– Если среди них и были мужчины, которых я бы не подпустил к своей сестре, то они держались на расстоянии, и я видел, что ты не обращаешь на них внимания. Но этот молодчик подобрался слишком близко! И сразу стал пользоваться твоей благосклонностью!
– Ты что же, следишь за мной? – вскинулась Кэрри.
– За твоими эмоциями. За лицом, жестами. К сожалению, ты заинтересовалась яркой оберткой этого человека.
– Не понимаю. Какие-то загадки. Если он негодяй, то почему с таким рвением служил? Откуда награды?
– Ты многого не знаешь о жителях Лондона. Представители нашего круга умеют хранить тайны, когда дело касается кого-то из их семьи, но слухи не остановить. Девичьи ушки негласно оберегаются от подобных историй, – Артур больше не мялся, а решившись наконец выложить тайну, говорил без умолку, – но если уж ты не веришь мне на слово… Роберт в юности слыл изрядным бабником, но ему все сходило с рук, пока он не повел себя некорректно по отношению к гостье в их доме. Напился и… Наговорил ей лишнего. Бедная девушка еле-еле выдержала это испытание, а на следующий день рассказала все Джорджу Вуду. И тот, горя от гнева, немедленно услал брата подальше, чтобы тот не позорил их дом и имел возможность одуматься.
– Погоди-погоди… Только наговорил? И вызвал столь бурную реакцию?
– Но поставь себя на место его брата! Гостья! Невинная девушка, приехала из провинции, доверилась Вудам…
– Ах, из провинции, – скривилась Кэрри. – Тогда чего удивляться? Наверняка весь этот анекдот вырос из заурядного комплимента и слишком бурной реакции мнительной девицы.
– Но факт налицо! Джордж Вуд лично занимался отправкой младшего брата в Индию, а их хорошему другу, лорду Райту, пришлось напрячь все связи, чтобы устроить Роберта в приличное место, и быстро.
– Артур! – К Кэрри вернулось самообладание, и теперь она понимала, что раздутый из мухи слон возвращается в прежние размеры. – Из болота, подобного благопристойному дому Вудов, ему просто необходимо было вырваться на простор и столкнуться с настоящей жизнью. Миссис Вуд и ее дочь думают только о моде, сам Джордж погряз в хозяйственных заботах, от отца поддержки не дождаться, вероятно, лорд Райт таким образом хотел предоставить Роберту возможность проявить себя.
– Ты меня не слушаешь? Это было сделано, чтобы замять ту историю…
– А девушка?
– Какая?
– Которая якобы пострадала. Ее имя, дальнейшая судьба?
– О девушке я ничего не знаю, – растерялся Артур. – Я слышал эту историю от разных знакомых, частично мне ее рассказал сам Роберт, осыпая ругательствами ханжескую натуру брата, но о девушке больше не было ни слова.
– Неудивительно, – пожала плечами Кэрри. – Потому что она – миф, а долго обсуждать миф неинтересно даже завзятым сплетникам вроде тебя.
– Я не сплетник, я о тебе пекусь!
– В таком случае избавь меня от пересказа чужих выдумок, – отрезала Кэрри.
– Что тебя так развеселило, милый братец? – спросила Агата, демонстративно отодвигая блюдо с тостами.
Роберт возвел глаза к потолку и патетически воскликнул:
– На днях я видел такую чашку!.. Такую чашку!.. Что, боюсь, больше ни из какой чай пить не захочу.
Агата внимательно посмотрела на него и заключила:
– Ты шутишь. Или дело не в чашке, а в любящей красивую посуду хозяйке того дома, в котором ты загостился недавно?
Роберт на миг умолк и задумался. За время его пребывания в колониях в Агате кое-что изменилось: это была уже не маленькая наивная девочка с бантиками в кудряшках, острому язычку которой дозволительны любые высказывания, а достаточно сообразительная молодая девушка. С ней дозволительно вести лишь беседы на нейтральные темы, не допуская ни злых сплетен, ни бестактных выражений. Пусть даже собеседник – единокровный брат, а речь идет о вкусовых пристрастиях людей, вполне вероятно, ей незнакомых.
– Хозяйка не занимается посудой. То есть посудой занимается не она, а ее тетя. – Роберт попытался вывернуться, чтобы не упоминать никаких имен. Меньше всего ему хотелось, чтобы насмешница Агата записала его в перечень кавалеров Кэрри.
– Мадам Жанет Шардю? О да… Ты видел ее сервиз «Карета для Золушки»? Незабываемо, правда? А еще у них дома есть «Парадоксальная пастораль», это набор для чаепития на природе, чашки вкладываются друг в друга, а потом в чайник, и можно наливать кипяток во все сразу. Чашки позвякивают, поворачиваются, меняя картинки…
Роберт чуть склонил голову, внимательно слушая сестру, которая без каких-либо пауз и переходов вдруг спросила:
– Она тебе понравилась?
– Я боюсь громоздких предметов, а тыкву предпочитаю в виде ледяного сока в летний полдень.
– Нет, не тыква, а Кэролайн Джайлз? Она тебе понравилась?
Роберт промолчал, но Агата не унималась. Она требовательно дернула его за рукав и повторила вопрос. Роберт не остался в долгу и тоже отреагировал довольно неожиданно:
– Что ты можешь сказать мне о Гарри Эдвардсе? А, сестренка?
Агата пожала плечами:
– Он красивый.
Роберт нахмурился:
– Ты знакома с ним? Или это мнение миссис Вуд?
Агата оглянулась по сторонам, живо перемахнула на стул, стоящий рядом с братом, и заговорщически зашептала Роберту на ухо:
– Любая девушка скажет тебе, что Гарри Эдвардс – неотразимый, завидный жених с хорошими манерами. А какой всегда элегантный! А вежливый и предупредительный! А…
– Достаточно, – Роберт устало отмахнулся и закатил глаза вверх. – Уже и так слишком приторно. А значит – фальшиво. И не сверкай на меня своими прекрасными гневными очами, я лучше знаю, что от подобных типов ничего хорошего ждать не приходится. Лучше скажи, если вдруг тебе и это известно, по каким дням и где он занят, чтобы я ненароком с ним не пересекся в… кое-где.
Вуд отошел к камину, достал из кармана часы и сделал вид, что сверяет их с теми, что стоят на белоснежном мраморе. Фарфоровый пастушок в голубых полосатых плундрах ехидно посматривал на присутствующих в холле, и у Роберта возникло желание доверительно шепнуть ему на ухо те несколько слов, которыми он хотел бы охарактеризовать Тома Эткинса.
Артур покинул приятеля, погрузившись в недра старенького декорированного буфета со словами «Здесь раньше точно была некая бутылочка…», поэтому Роберту не оставалось ничего другого, как перекинуться с пастушком понимающими взглядами и молча наблюдать за Кэрри и ее собеседником.
Девушка увлеченно тыкала пальцем в корявые рисунки, изображавшие уродцев, похожих на тех, которые выходили из-под карандаша Агаты до появления в доме Вудов гувернантки Бланш Вернелли.
– Тебе надо было зарисовать лягушку до эксперимента, Том!
– Зачем? Она сидела в сосуде почти без движения и ничем не отличалась от сородичей.
– То-о-ом! – с укоризной протянула девушка. – Мне приходилось много общаться с людьми, занимающимися наукой, правильно заполненный дневник наблюдений столь же необходим, как судовой журнал.
Юнец с вызовом откинул назад голову и надменно произнес:
– Если эти достопочтенные джентльмены уже теряют в памяти важные факты, то, конечно, им необходимо вести подробные записи и отмечать каждую крапинку на спине амфибии, но я, к счастью, подобными недостатками еще не обладаю и прекрасно помню, сколько лягушек принес из вивария и в какой последовательности их разделывал.
На миг Роберту, внимательно наблюдающему за Кэрри, показалось, что в ее глазах блеснул шаловливый огонек и сейчас она отпустит в адрес Тома едкое замечание, но девушка, к удивлению Вуда, поступила иначе. Кэролайн положила руки на колени, возвела глаза к потолку и вздохнула. Том встрепенулся и немедленно обратился к ней:
– Что такое?
– Понимаешь… Таковы правила. Ты не сможешь доказать ничего, связанного со своим открытием, если будешь нарушать их.
– Но что изменится, если я не приведу один рисунок из двадцати? Вот, посмотри, я тщательно зафиксировал реакцию на каждое действие!
Кэрри сложила рисунки в папку и завязала тесемки на ней изящным бантиком.
– Сожалею, Том. Ты не описал исходный образец и можешь быть обвинен в фальсификации данных.
– Но почему? – запальчиво воскликнул Том.
Роберт не удержался от смешка и встрял в разговор:
– Видно, потому, что ваша лягушка погибла, не успев оставить свой след в науке.
– Вы шутите, не понимая, о чем идет речь! – вскинулся Том.
– Прекрасно понимаю, – вежливо ответил Роберт, стараясь удержаться от подмигивания Кэрри. – Если б несчастное создание успело обзавестись прижизненным портретом, то у вас бы осталось доказательство, что под скальпелем погиб именно образец номер такой-то, выращенный специально для подобных целей и завещавший свое тело для исследований. Но теперь любой защитник животных может обвинить вас в жестоком обращении с певцами, что радуют нас по весне в городских парках.
Том фыркнул, а Кэрри успокаивающе похлопала его по плечу.
– У мистера Вуда своеобразная манера высказываться, но он говорит всерьез, – спокойно произнесла она, однако Роберт мог поклясться: ее темные глаза откровенно смеялись.
Двойной стук бронзового молотка избавил краснеющего мистера Эткинса от необходимости переживать позор под пристальными взглядами собеседников.
– Наши перепела! – воскликнул Артур, поспешно открывая дверь и впуская кругленького человечка лет сорока с густыми пышными бакенбардами.
– Скорее, наш токующий тетерев, – прошептал Том, но Роберт все равно разобрал его слова, боевые привычки позволяли читать по губам.
– А-а-а, сэр Ричард, добро пожаловать! – засмеялся Артур, похлопывая гостя по спине. – Знакомьтесь, мистер Вуд, мистер Фленеган.
Пришедший степенно кивнул Тому, едва заметно – Роберту, прошествовал на середину холла и старательно поклонился Кэролайн.
– Безумно рад вас видеть, дорогая мисс Джайлз!
Упражнение далось ему с трудом, лицо покраснело, а шейный платок впился в толстые складки кожи.
– Здравствуйте, Ричард! – улыбнулась Кэрри.
– Чудесное платье, мисс! – воскликнул толстячок, пытаясь одновременно дотянуться с поцелуями до руки девушки и разглядеть достоинства наряда в кремовых тонах.
Изящная ладошка незаметно выскользнула из потных лапок Ричарда, торчащих из-под тугих манжет, а сама Кэрри отодвинулась на пару шагов назад, дозволяя разглядеть ее во всей красе.
– Великолепно! Замечательно! Как всегда – я восхищен вашей отвагой. Рискованный фасон, обычно его предпочитают совсем молоденькие девушки.
– Кэролайн тоже очень молода! – вдруг брякнул Том и осекся, а Роберту захотелось спросить у Артура, специально ли они приглашают в дом этих клоунов.
Ричард смерил Эткинса испепеляющим взглядом и обратился к Кэрри:
– Я узнал, что вы хотите передать мне приглашение на бал, и сам заскочил к вам в гости. Скоро ли будет обед? А я принес подарочек… Вот. – Он достал из кармана нарядную бонбоньерку, украшенную камешками и розочками. – Это для конфеток, можете положить их сюда, но не увлекайтесь сладким, в вашем, мисс Джайлз, возрасте пора начинать заботиться о зубах.
– Спасибо, Ричард. Обед скоро будет. Вероятно, это уже он, – ответила Кэрри, прислушиваясь к стуку в дверь.
Артур пожал плечами и со словами «Сильно в этом сомневаюсь» надавил на ручку.
На пороге возник молодой человек приятной наружности в скромном сером костюме. Судя по маленькой корзине свежесрезанных роз, к охотничьему ресторану новый визитер также не имел никакого отношения. Обнаружив вместо Кэрри и Артура немаленькую компанию, он на миг растерялся, но быстро пришел в себя и протянул цветы хозяйке дома.
– Здравствуйте, Гарри, – улыбнулась Кэрри. – Вы там по дороге наш обед не встретили?
Гарри с сожалением пожал плечами, прошел в холл и поприветствовал присутствующих.
– Гарри Эдвардс, к вашим услугам. Если бы я знал, что вы голодаете, по дороге заказал бы готовое блюдо в ресторане «Охота на подлете».
Кэрри неожиданно нахмурилась и повернулась к Артуру:
– Вы не там случайно заказывали наших долгожданных перепелов?
– Там, а что?
Девушка перевела взгляд на Роберта, и тому не оставалось ничего другого, как виновато развести руками.
– Именно там. Мы еще повеселились на тему, что таким образом перепелов не стреляют, но ведь «на подлете» – это всего лишь вывеска. У них и оленина в меню есть, и мясо кабана, и зайчатина, а они тоже плоховато летают.
Лицо Кэрри осветила уже знакомая Роберту улыбка.
– Ресторан этот три года как работает только с фирменными блюдами. Боровая и водная дичь, а также традиционная домашняя птица. Все остальное они при случае перезаказывают у соседей. Так что еду придется подождать еще немного. Гарри, сыграете нам что-нибудь?
Она поставила корзинку с цветами на рояль и пригласительным жестом подозвала последнего из визитеров.
– Конечно. С удовольствием.
Бросив короткий взгляд на Роберта и не удостоив больше никого своим вниманием, мистер Эдвардс с достоинством прошествовал к роялю и занял предложенное место.
– Что бы вам хотелось услышать, Кэролайн? – мягко спросил он, словно, кроме них, в холле никого больше не было.
– М-м… пожалуй, Шуберта.
Он нежно прикоснулся к клавишам, и при первых же звуках Роберту захотелось уронить крышку ему на пальцы.
Гарри играл чудесно. Не натянуто, как многие из знакомых Вуда, не показушно, как некоторые артисты, а по-настоящему, с душой, с чувством и с выражением, тонко передавая отдельные нюансы и словно загораясь изнутри неведомым Роберту огнем.
Кэрри внимательно следила за игрой, наслаждаясь то ли музыкой, то ли теми невидимыми волнами, что окутывали только ее.
Роберту хотелось скрежетать зубами. Если Том Эткинс и сэр Ричард Фленеган навязыванием своего общества этой удивительной девушке повергли Вуда в недоумение, то с Гарри все стало ясно с самого начала. Бесспорно подходящая партия для Кэролайн. Такой же высокий, темноволосый и, без сомнения, талантливый.
Странно, что брат Кэрри еще испытывает какие-то сомнения, бормоча время от времени о трудностях с устройством ее судьбы.
Уходить в подобный момент было бы невежливо, но оставаться и дальше – глупо. Тихий семейный ужин явно отменялся, а в сложившейся компании Роберт чувствовал себя не только лишним, но еще и комично неуместным.
Он начал пробираться к двери. Музыка звучала все громче, заполняя комнату и уносясь ввысь.
Кэролайн следила за Гарри столь внимательно, что наблюдать за ней было невыносимо. Артур дремал в кресле, Том вертелся как на иголках, а сэр Ричард нервно крутил пуговицу на жилете.
Все произошло в один момент: долгожданный стук посыльного из ресторана заставил нервно вздрогнуть Тома, который зачем-то вскочил с кресла, чуть не сбив медленно перемещающегося к выходу Роберта. Бросившись с извинениями обратно, Эткинс толкнул под руку сэра Ричарда Фленегана, который от неожиданности слишком сильно дернул за пуговицу.
Пуговица пролетела через весь холл, стукнула увлеченного музыкой Гарри по затылку, упала на пол и закатилась под кресло.
Ричард согнулся пополам и попытался достать ее, Том решил помочь Фленегану – но вдвоем под креслом им поместиться не удалось, и бравые ловкачи столкнулись лбами.
Роберт подумал, что неплохо было бы впустить наконец посыльного, но шаловливый бесенок, до сих пор живший в юноше, подсказал другой поступок. Вуд подошел ближе и отодвинул кресло вбок, приоткрывая чудесную картину: два недотепы, толстый и тощий, каждый на четвереньках, беспомощно водят носами в футе от злосчастной пуговицы, одиноко валяющейся на полу.
Гарри, полуобернувшись, растерянно смотрел на них в полной тишине. Артур давился смехом. Дверной молоток стучал в одиноком отчаянии.
Кэрри молчала, и Роберту вдруг стало неловко. Бесенок внутри его предательски отказывался искать выход из создавшегося положения.
– Вы чуть не уронили мою вышивку, господа, – проговорила Кэрри, подходя к креслу и забирая свою неоконченную работу.
– О, вы снова над чем-то трудитесь? Позвольте посмотреть! – пропыхтел Ричард, засовывая пуговицу в карман и поднимаясь с колен.
Том опередил его и почти вырвал работу из рук Кэрри.
– Сосны? Какие странные, – протянул он. – Они растут вместе, а выглядят как одиночные, такие же пушистые и раскидистые. Вам следовало их сделать высокими, сухими и почти без сучьев, и не столь широкими в кроне…
– Дай я! Я скажу! – перебил его Ричард. – Почему они такие коричневые? А вот тут и тут вообще бурые! У сосны зеленые иголки, дорогая!
К ним подошел Гарри, все еще потирающий ушибленный затылок, и элегантно выхватил вышивку. От Роберта не ускользнуло, как ловко удалось этому джентльмену отставить локоть, не подпуская к себе Ричарда, и какое точное положение он выбрал для своего тела: вполоборота к Тому, чтобы тот никак не мог обойти его и втиснуться между ним и Кэролайн.
– Вы снова сделали нечто необычное, – проговорил Гарри с той необходимой смесью восхищения и увлеченного любования, которая оказалась бы приятна любому художнику, демонстрирующему свою работу. – Волшебный лес, ветреный закат, сухая жара… И тишина. Вам надо освоить масло, Кэролайн. Нитки не успевают за вашими идеями.
– Спасибо, – довольно произнесла Кэрри, и в этот миг Роберт мог бы поклясться, что если и не свадьба, то, по крайней мере, помолвка не за горами, потому что эти двое понимали друг друга на каком-то ином, недоступном для прочих уровне. – Всем спасибо за мнение, – повторила девушка. – Откройте же кто-нибудь дверь нашим птичкам.
* * *
День выдался дождливым, хмурым и ветреным, но Кэролайн Джайлз чувствовала себя превосходно и намеревалась провести его с наибольшим удовольствием.После легкого завтрака по два часа отводилось на вышивание и книги, прогулку, затем отдых, а ближе к вечеру – несколько визитов по салонам и снова домой, в уютное кресло, где ждало увлекательное чтение.
В планы не входили уловки, притворство, ухищрения по преподнесению своей красоты, словесные пикировки и обязательная сортировка комплиментов, составляющие основную часть светской жизни.
Кэрри улыбнулась своим мыслям – эти заботы были не очень обременительны, но и отдых от них оказывался приятен.
Иногда ей становилось обидно, что каждое слово приходится отслеживать, а говорить хотелось совсем не то, что надо, но она редко позволяла себе отступление от правил: все остроты Кэролайн помещались в строгих рамках приличия.
Она нахмурилась… Если бы вечер накануне удалось провести без Дика и Тома, а только с Гарри или Робертом, было бы намного лучше. Ей наверняка удалось бы вывести Гарри на прямую беседу о его жизненных планах и узнать наконец, к чему он стремится на самом деле.
А Роберт… Втайне от всех Кэрри надеялась, что он останется среди регулярных посетителей дома Джайлзов и приходить будет не только ради дружбы с Артуром, но пока она совсем не могла понять этого человека. Являются ли его любезные слова данью правилам, интересна ли Вуду она сама или ему просто скучно?
– Доброе утро, милая Кэрри, – пробурчал Артур, спускаясь к завтраку и затягивая на шее шарф.
– Тяжелая выдалась ночь? – спросила Кэролайн. – Пророческие сны напали с вечера и не отпускали до утра?
За холодным тоном и напускным безразличием скрывалась истинная забота, но распознать ее могли только ближайшие родственники Артур и Жанет, для остальных Кэролайн Джайлз была эгоистичной красавицей.
– Ох, какие сны, милая моя. Я и глаз не сомкнул, и не прилег вовсе.
Кэрри отставила чашку с райской птицей и покосилась на молочник.
– Думаю, тебе стоит выпить одного молока, чтобы успокоиться.
– Нет-нет…
– Тогда прогуляйся и снова попробуй уснуть.
– Да нет же! Ты… Ты можешь меня не перебивать? – выпалил Артур и такими несчастными глазами посмотрел на сестру, что та сменила привычное ерничанье на более мягкий тон.
– Попробую, конечно. Не волнуйся. Что случилось?
– Пока ничего. Но я хотел бы тебя предупредить…
– Так-так.
Артур набрал полную грудь воздуха, закашлялся, замотал головой, залпом выпил чашку молока и, немного осмелев, прошептал:
– Не говори так со мной, пожалуйста. Мне надо кое о чем тебе рассказать.
– Я слушаю, Артур. Внимательно слушаю.
Кэролайн уже понемногу начинала волноваться. Артур умел держать себя в руках и принимать удары судьбы. Кэрри любила брата, после гибели родителей полностью полагалась на него и прекрасно знала, что под невзрачной внешностью кроется твердый и решительный характер, который не в состоянии противиться всего трем вещам: женской насмешке, женским слезам и женскому пренебрежению, чем обычно и пользовались самым бессовестным образом тетя Жанет и Кэролайн.
Что же так могло испугать его? В прошлый раз подобная бледность и бегающий взгляд сопровождали Артура к завтраку после сна, в котором Кэролайн потерялась в темном лесу, полном волков.
– Ты не слушаешь, нет… То есть слушаешь, но не так. А дело вовсе не во мне и не в моих страхах. Но если бы ты дала мне договорить…
Кэрри молчала – и голос Артура, становясь тише и тише, исчез совсем.
– Дело во мне, – догадалась девушка. – Я что-то делаю не так, но ты не решаешься заговорить об этом.
Артур кивнул, и Кэролайн продолжила рассуждение, не глядя больше на брата и водя пальчиком по ободу чашки.
– Но это не моя так называемая затянувшаяся разборчивость, связанная с замужеством, ты обещал никогда не давить на меня и не торопить с выбором.
Артур вздохнул, и Кэрри догадалась, что она на нужном пути. По давно уже состоявшемуся договору брат не должен был настаивать на том, чтобы сестра выходила замуж. Финансовые дела Джайлзов не требовали улаживания, напротив, позволяли всем членам семьи жить, не беспокоясь о насущных проблемах и не стесняясь в расходах. Новой хозяйки в доме тоже не предвиделось, поэтому – никакого давления, никаких упреков. К тетушке Жанет договор не относился, но в ее отсутствие Кэрри могла быть уверена – разговор о «пора, пора бы…» даже не возникнет.
– И дело не в тратах. В прошлом месяце я оставила у портных и шляпника в полтора раза меньше денег, чем в начале лета.
– Да если бы ты пошила новое платье, я был бы счастлив! – воскликнул Артур, приподнялся, но обессиленно свалился обратно на стул и закрыл лицо руками.
– Но что я еще могла натворить? – изумилась Кэрри. – Я и на улицу выйти не успела!
– Лучше бы вышла, – проворчал Артур, – и сразу уехала в поместье, и сидела там до… Ну, год или два безвылазно. Я бы был спокоен.
– Ах, вот в чем дело, – Кэрри встала, подошла к журнальному столику и взяла с него свежую газету. – В Лондоне повысилась преступность?
– Нет, нет, нет! – Артур резво подскочил к сестре, выхватил газету и гневно швырнул ее обратно. – В Лондоне все внешне благопристойно, но под этим морем спокойствия плавают такие акулы, что тебе следует быть осторожней.
– Но это смешно. Мне что же, вовсе не выходить из дома?
– Напротив. Соблюдать осторожность и здесь.
– Еще лучше. – Кэрри оглянулась. – Чего мне здесь бояться? Или кого? Тебя? Тетю? Наших гостей?
Артур сжал руки в кулаки и заскрипел челюстями.
Кэрри похлопала его по плечу и усадила обратно за стол.
– Кто из них?
– Роберт Вуд, – жалобно выдавил Артур.
– Вот оно что… – Кэрри попыталась прокрутить в голове несколько вариантов, но не нашла ничего лучшего, чем предположить, что Артур боится потерять покой их устоявшегося мирка. – Думаю, тебе не стоит беспокоиться, я пока не собираюсь за него замуж. Я этого твоего Вуда вообще только вчера увидела и даже как-то всерьез не воспринимаю.
– Нет, ты снова не поняла, – горько сказал Артур. – Боюсь, что это он тебя всерьез не воспринимает. Роберт не способен на настоящие чувства.
– Артур! – укоризненно воскликнула Кэрри. – Ты и сам с ним не столь уж давно общаешься, откуда тебе знать, на что способен, а на что не способен молодой человек его лет?
– У него плохая репутация.
– Ты шутишь? У офицера, только что вернувшегося из Индии и отличившегося там в боях, плохая репутация? Королева ему доверяет, а ты – нет?
– Я о другом. Ничего не могу сказать о гражданском и военном долге, но в отношениях с женщинами он зарекомендовал себя нехорошо.
– Но ты сам привел его в наш дом.
– Я думал, что тебя не будет. Ты находилась в Линден-парке, дом пустовал. Мы бы тихонько поговорили с Робертом, а потом бы он ушел и больше не появлялся. Я – не тот человек, в чьем обществе нуждается Вуд. Я занудлив, скучен, толст и неостроумен…
– Хватит самоуничижения! – воскликнула Кэрри. – Ты говорил о Роберте, но зачем-то перешел на свою персону.
– Так я о нем и продолжаю. Со мной он связался только потому, что мы случайно встретились и немного… э-э-э… выпили. Но в нашем доме Роберт задержался, потому что увидел тебя.
– Это нормально. Многие молодые люди определенного возраста и положения пытаются больше времени проводить в тех местах, где можно узнать что-то об особах противоположного пола. Артур! Я тебя не понимаю – наш дом всегда открыт для визитов, и мы сами охотно посещаем знакомых, где гостят юноши и девушки. Что случилось?
– Если среди них и были мужчины, которых я бы не подпустил к своей сестре, то они держались на расстоянии, и я видел, что ты не обращаешь на них внимания. Но этот молодчик подобрался слишком близко! И сразу стал пользоваться твоей благосклонностью!
– Ты что же, следишь за мной? – вскинулась Кэрри.
– За твоими эмоциями. За лицом, жестами. К сожалению, ты заинтересовалась яркой оберткой этого человека.
– Не понимаю. Какие-то загадки. Если он негодяй, то почему с таким рвением служил? Откуда награды?
– Ты многого не знаешь о жителях Лондона. Представители нашего круга умеют хранить тайны, когда дело касается кого-то из их семьи, но слухи не остановить. Девичьи ушки негласно оберегаются от подобных историй, – Артур больше не мялся, а решившись наконец выложить тайну, говорил без умолку, – но если уж ты не веришь мне на слово… Роберт в юности слыл изрядным бабником, но ему все сходило с рук, пока он не повел себя некорректно по отношению к гостье в их доме. Напился и… Наговорил ей лишнего. Бедная девушка еле-еле выдержала это испытание, а на следующий день рассказала все Джорджу Вуду. И тот, горя от гнева, немедленно услал брата подальше, чтобы тот не позорил их дом и имел возможность одуматься.
– Погоди-погоди… Только наговорил? И вызвал столь бурную реакцию?
– Но поставь себя на место его брата! Гостья! Невинная девушка, приехала из провинции, доверилась Вудам…
– Ах, из провинции, – скривилась Кэрри. – Тогда чего удивляться? Наверняка весь этот анекдот вырос из заурядного комплимента и слишком бурной реакции мнительной девицы.
– Но факт налицо! Джордж Вуд лично занимался отправкой младшего брата в Индию, а их хорошему другу, лорду Райту, пришлось напрячь все связи, чтобы устроить Роберта в приличное место, и быстро.
– Артур! – К Кэрри вернулось самообладание, и теперь она понимала, что раздутый из мухи слон возвращается в прежние размеры. – Из болота, подобного благопристойному дому Вудов, ему просто необходимо было вырваться на простор и столкнуться с настоящей жизнью. Миссис Вуд и ее дочь думают только о моде, сам Джордж погряз в хозяйственных заботах, от отца поддержки не дождаться, вероятно, лорд Райт таким образом хотел предоставить Роберту возможность проявить себя.
– Ты меня не слушаешь? Это было сделано, чтобы замять ту историю…
– А девушка?
– Какая?
– Которая якобы пострадала. Ее имя, дальнейшая судьба?
– О девушке я ничего не знаю, – растерялся Артур. – Я слышал эту историю от разных знакомых, частично мне ее рассказал сам Роберт, осыпая ругательствами ханжескую натуру брата, но о девушке больше не было ни слова.
– Неудивительно, – пожала плечами Кэрри. – Потому что она – миф, а долго обсуждать миф неинтересно даже завзятым сплетникам вроде тебя.
– Я не сплетник, я о тебе пекусь!
– В таком случае избавь меня от пересказа чужих выдумок, – отрезала Кэрри.
* * *
Роберт налил молока в простую белоснежную чашку и невольно улыбнулся, вспоминая пузатую фарфоровую тыкву с золочеными плетьми-ручками, которую достала Кэрри, обнаружив, что на всех присутствующих сервиза не хватает.– Что тебя так развеселило, милый братец? – спросила Агата, демонстративно отодвигая блюдо с тостами.
Роберт возвел глаза к потолку и патетически воскликнул:
– На днях я видел такую чашку!.. Такую чашку!.. Что, боюсь, больше ни из какой чай пить не захочу.
Агата внимательно посмотрела на него и заключила:
– Ты шутишь. Или дело не в чашке, а в любящей красивую посуду хозяйке того дома, в котором ты загостился недавно?
Роберт на миг умолк и задумался. За время его пребывания в колониях в Агате кое-что изменилось: это была уже не маленькая наивная девочка с бантиками в кудряшках, острому язычку которой дозволительны любые высказывания, а достаточно сообразительная молодая девушка. С ней дозволительно вести лишь беседы на нейтральные темы, не допуская ни злых сплетен, ни бестактных выражений. Пусть даже собеседник – единокровный брат, а речь идет о вкусовых пристрастиях людей, вполне вероятно, ей незнакомых.
– Хозяйка не занимается посудой. То есть посудой занимается не она, а ее тетя. – Роберт попытался вывернуться, чтобы не упоминать никаких имен. Меньше всего ему хотелось, чтобы насмешница Агата записала его в перечень кавалеров Кэрри.
– Мадам Жанет Шардю? О да… Ты видел ее сервиз «Карета для Золушки»? Незабываемо, правда? А еще у них дома есть «Парадоксальная пастораль», это набор для чаепития на природе, чашки вкладываются друг в друга, а потом в чайник, и можно наливать кипяток во все сразу. Чашки позвякивают, поворачиваются, меняя картинки…
Роберт чуть склонил голову, внимательно слушая сестру, которая без каких-либо пауз и переходов вдруг спросила:
– Она тебе понравилась?
– Я боюсь громоздких предметов, а тыкву предпочитаю в виде ледяного сока в летний полдень.
– Нет, не тыква, а Кэролайн Джайлз? Она тебе понравилась?
Роберт промолчал, но Агата не унималась. Она требовательно дернула его за рукав и повторила вопрос. Роберт не остался в долгу и тоже отреагировал довольно неожиданно:
– Что ты можешь сказать мне о Гарри Эдвардсе? А, сестренка?
Агата пожала плечами:
– Он красивый.
Роберт нахмурился:
– Ты знакома с ним? Или это мнение миссис Вуд?
Агата оглянулась по сторонам, живо перемахнула на стул, стоящий рядом с братом, и заговорщически зашептала Роберту на ухо:
– Любая девушка скажет тебе, что Гарри Эдвардс – неотразимый, завидный жених с хорошими манерами. А какой всегда элегантный! А вежливый и предупредительный! А…
– Достаточно, – Роберт устало отмахнулся и закатил глаза вверх. – Уже и так слишком приторно. А значит – фальшиво. И не сверкай на меня своими прекрасными гневными очами, я лучше знаю, что от подобных типов ничего хорошего ждать не приходится. Лучше скажи, если вдруг тебе и это известно, по каким дням и где он занят, чтобы я ненароком с ним не пересекся в… кое-где.