Эмилия Остен. Страсть и расчёт

   Она недурна собою. Хотя любовался ею граф недолго и издалека, сегодня вечером у него будет возможность это исправить. Да, она не принадлежит к аристократии, но ведь он давно решил для себя, что главным в выборе невесты будет не столько внешняя привлекательность и высота статуса, сколько размеры приданого. В его положении выбираешь лишь между большим состоянием и меньшим, и тут ничего не поделаешь. Граф Рэйвенвуд не мог назвать себя в полной мере романтической натурой: иногда ему случалось прослезиться над трогательным абзацем в книге, стихотворения и музыка также не оставляли Руперта равнодушным, но в повседневной жизни беспечность графа сочеталась с трезвым расчетом, который, правда, ограничивался мыслью о необходимости найти себе обеспеченную жену.
   Что хорошего в том, что самые дорогие булавки для галстуков давно проданы, одежда и обувь потеряли свой вид, а с недавних пор Руперт стал опасаться сесть за карточный стол, дабы не проиграть последнее? Граф любил игру в бридж, хотя и не так, как его отец. Руперт умел остановиться, к тому же обычно ему везло. Так говорили. Сам же Руперт знал, что везение – это далеко не все. Внимание к мелочам, умение скрывать эмоции, верный расчет – вот что важнее. Несмотря на сопутствующую Руперту удачу в картах, деньги испарялись, их катастрофически не хватало, а потому аренда особняка оказалась для графа спасением. Но так не могло продолжаться вечно. Руперт понимал, что он обязан выгодно жениться, продолжить род и совершить все общественные шаги, которых от него ожидают. Так его воспитали. Графский титул никогда не был для Руперта чем-то незначительным. Нет, молодой человек в полной мере ощущал свою принадлежность к древнему славному роду и не собирался размениваться по мелочам.
   Впрочем, несмотря на разборчивость, успехов на матримониальном поприще граф не достиг. Его семья имела определенную репутацию, и выдать замуж за Руперта своих невинных дочерей родители не торопились. Было несколько подходящих партий, которые граф счел для себя приемлемыми, только, несмотря на проведенную по всем правилам атаку, ни одна девушка ему не досталась. Родители были начеку, а иногда сами наследницы, несмотря на исключительное обаяние потенциального жениха, воротили от него нос, и каждый раз охота заканчивалась ничем. Временами граф с раздражением думал о том, что все более привлекательным способом заполучить жену становится бессовестное соблазнение оной и поспешный отъезд в Гретна-Грин. Пока ему не удавалось провернуть подобную аферу, так как совесть была сильнее, только вот голос ее становился все тише и тише.
   Чтобы окончательно утвердиться в своих намерениях касаемо Луизы Грэхем, Руперт принял решение отправиться на верховую прогулку в Гайд-парк. Обычно там он скучал, однако сегодня ему нужно было поговорить с одним человеком, который, как граф знал, бывает там постоянно.
   Лошадей Рэйвенвуд не держал. Во-первых, для этого не было места, а во-вторых, скудные средства не позволяли кормить и поить чистокровного скакуна и платить конюху. Если бы Виггс умел ухаживать за лошадьми, возможно, Руперт и приобрел бы какую-нибудь кобылку, однако таланты Тома на животных не распространялись. Лошадей он старался обходить подальше и называл их не иначе как «эта зверюга».
   Потому для выездов Руперт пользовался наемным экипажем или же, если ему требовалось прокатиться верхом, любезностью жившего неподалеку барона Джестера, чьи конюшни славились на весь Лондон. С утра Том сходил с запиской к Александру, и к полудню конюх привел огромного рыжего жеребца свирепого вида, явно ненавидевшего все живое. Первым делом он попытался цапнуть графа, однако Руперт, росший в деревне в пору сомнительного достатка, был прекрасно обучен верховой езде и обращению даже с самыми строптивыми лошадьми. Он проехал на жеребце, которого звали Одиссей, пару кругов по саду и к концу этой короткой поездки животное усмирил. Конюх уселся с Томом пить чай и обсуждать сплетни, а граф отправился в Гайд-парк.
   Там, как обычно, было много людей, выбравшихся на прогулку в этот ясный погожий денек. Руперт проехал по аллеям, разыскивая нужного ему человека и попутно здороваясь со знакомыми, наконец, он увидал его неподалеку от пруда. Лорд Джозеф Пэджет восседал на спокойной арабской кобыле и задумчиво созерцал водную гладь. К счастью, рядом с ним не было знакомых, при которых Руперт вряд ли завел бы нужный разговор.
   Граф подъехал шагом и осадил Одиссея, заинтересованно потянувшегося к кобылке. Пэджет, заметив приятеля, весело ему кивнул, тут же утратив свой задумчивый вид.
   – Вот так сюрприз, Рэйвенвуд! Как это вы совладали с природным отвращением к дневным прогулкам и выбрались сюда?
   – Только ради вас, мой друг, только ради вас. Вы ведь не любите приемы, что начинаются после пятичасового чая, а мне просто необходимо поговорить с вами.
   Джозеф Пэджет был одним из самых предприимчивых людей, которых знал Руперт. Несмотря на титул и доставшееся от родителей крупное состояние, лорд обладал непреодолимой тягой к приумножению денег и занимался делами с таким воодушевлением, с каким разве что художники рисуют свои пейзажи. Пэджет владел несколькими фабриками, вкладывал средства в судостроение и не оставлял без внимания богатейшие фамильные угодья, приносившие ему раз за разом все больше и больше дохода. В обществе это его увлечение считали довольно странным, а потому многие сторонились лорда Пэджета. Руперт к таковым не относился, хотя также не разделял энтузиазма приятеля в том, что касалось такого вульгарного дела, как заработок. Джозеф знал всех и вся в деловом мире Англии и Шотландии, и именно он мог рассказать, настолько ли хороша богатая невеста Луиза Грэхем, как о ней говорят.
   – Я так и знал, что вы объявитесь, – усмехнулся лорд Пэджет.
   – Вот как? Почему?
   – Сначала ответьте, о чем вы хотели со мной поговорить, а я скажу, угадал ли я ваши намерения.
   С этим человеком не имело смысла играть в светские игры, в течение часа обсуждая погоду, а уж затем переходя к главному. Руперт откашлялся и начал:
   – Видите ли, я оказался в весьма интересной ситуации. Мой особняк на Гросвенор-сквер арендовали две дамы…
   – Умоляю, ни слова больше! – воскликнул Джозеф, показывая в широченной улыбке крупные белые зубы. – Вы не первый, кто заводит об этом разговор. Я все-таки ваш друг, а потому остальным дал весьма расплывчатые ответы. Что же вы желаете знать, Руперт? Каково состояние Майкла Грэхема?
   – Меня в первую очередь интересует, каков он сам.
   – Прирожденный предприниматель. – Пэджет похлопал свою кобылку по шее и натянул повод. – И весьма примечательный человек. Полный жизни, я бы сказал. Ему все интересно, он любит начинать новое дело, обожает рисковать. Не чает души в дочери, и она отвечает ему взаимностью. Что же касается ее приданого – а это вас наверняка интересует, – то отец ее будет более чем щедр, если его дочь обретет счастье. Первый раз она вышла в свет в Глазго, мистер Грэхем позволил девушке выбирать, и, похоже, там подходящую партию она себе не нашла. Более мне о ней ничего не известно.
   – Вы осуждаете меня? – поинтересовался граф, уловив странные нотки в тоне Джозефа.
   – Отнюдь, я завидую вашей разборчивости и энтузиазму, Рэйвенвуд. Слух об этой мисс Грэхем разнесся по всему Лондону, и вы будете не единственным, кто пожелает ее очаровать.
   – Мои намерения столь очевидны?
   – Да, но ведь они честны?.. Когда мужчина начинает подыскивать себе жену, это словно написано крупными буквами у него на лице. Хотя вы и похожи на гэльского Хозяина Холмов – или как там звались те коварные существа, что заманивали юных дев песнями и светом болотных огоньков? – в вас много благородства, Руперт. И, возможно, вам пора остепениться, а мисс Грэхем – не такая уж плохая партия и, по слухам, весьма интересная девушка.
   – Есть у нее титул или нет, мне безразлично, – откровенно высказался Руперт. – Но… я видел ее, мельком.
   Джозефу можно было сказать об этом: он умел хранить тайны не хуже, чем Банк Англии – национальные деньги.
   – И она вам понравилась? – угадал лорд Пэджет.
   – О да, она мне приглянулась. Я еще не говорил с нею, но надеюсь сделать это сегодня.
   – Будьте осторожны, мой друг. Ее отец, пожалуй, способен вынуть из вас душу прежде, чем допустит к единственной дочери.
   – Но его здесь нет, верно? – усмехнулся Руперт. – А если мистер Грэхем позволил дочери выбирать, то что он сможет сделать с настоящей, искренней любовью?

Глава 5

   Что ж, идея действительно оказалась великолепной. Луиза и леди Крайтон произвели впечатление даже на видевшее многое лондонское общество. Сейчас, мило общаясь с парой еще нестарых вдовушек, которым ее представила тетя Ви, Луиза даже немного удивлялась, почему появление двух скромных и совсем не родовитых шотландских леди стало настоящим событием. Конечно, многое можно было объяснить распространившимися слухами о богатой наследнице, которые подогревались затянувшейся паузой – на обновление гардероба пришлось потратить больше недели, – но сейчас, ловя на себе заинтересованные и любопытные взгляды, Луиза понимала, что многие из присутствующих интересуются ею самой, а не прилагающимся наследством. Значит, все сработало, как и планировалось.
   Луиза оглянулась, пытаясь разглядеть в толпе тетю. Впрочем, это удалось без труда: яркое платье, сшитое из отличного шелка, выкрашенного в цвета клана МакФлаев, к которому принадлежала семья Грэхем, бросалось в глаза. И, кстати, удивительно шло леди Крайтон. Луиза улыбнулась. Как бы ей хотелось самой надеть такое платье! Но, поразмыслив, она все же решила, что стоит, хоть и не полностью, соблюсти традиции. Как и положено дебютантке, Луиза была одета в белое. Но спроси любого в зале – и никто не назовет ее платье белым. Проявив свойственную ей фантазию, Луиза придумала для себя и тетушки образы, удивительно сочетающиеся и противоположные одновременно. Глубокие изумрудно-сине-серые цвета платья леди Крайтон отражались в белом платье Луизы, словно зеленые холмы Шотландии в глубоком горном озере. Конечно, пришлось поломать голову, но Луиза справилась. Нижние юбки и чехол лифа были сшиты из муслина цветов МакФлаев, а верхнее платье из тончайшего белого атласа лишь слегка приглушало яркие тона и позволяло шотландской клетке кокетливо выглядывать из-под верхней юбки во время движения.
   Несмотря на то что танцы еще даже не начались, бальная карточка Луизы оказалась заполнена незнакомыми именами, а ноги в новых туфлях уже начали гудеть. Кажется, стоит присесть. Луиза вежливо завершила разговор с милыми, но болтливыми дамами и оглянулась в поиске стульев. В Глазго стулья обычно стояли вдоль стен, предлагая отдых немолодым и передышку утомленным танцами. Здесь же сидячие места были предусмотрены только для играющих в карты. Но вот в углу залы Луиза обнаружила несколько стульев. Почти все они пустовали, и лишь два места были заняты придремывающими седовласыми дамами, не иначе как сопровождающими кого-то старшими родственницами. Луиза решила, что этот укромный уголок послужит ей надежным укрытием: есть надежда, что половина записавшихся в бальную карточку кавалеров просто-напросто не найдет здесь свою партнершу – особенно если забиться подальше.
   За спинами старушек Луиза заметила молодую девушку, прелестную блондинку, которой, в отличие от Луизы, удивительно шел белый цвет. Незнакомка задумчиво теребила локон, якобы случайно выбившийся из безупречной прически, и рассеянным взглядом смотрела в зал, где гости группками о чем-то беседовали, хаотически перемещались от компании к компании, кто-то смеялся, кто-то влюблялся… но девушка этого не видела. Луиза готова была биться об заклад, что расслышала пару печальных вздохов. Ужасно любопытно.
   – Могу я присесть на этот стул? Или вы кого-то ждете? – спросила Луиза и, не дожидаясь ответа, села рядом с незнакомкой, расправила юбки и незаметно сбросила жавшие туфли. – Мы не представлены, но, я полагаю, мы справимся с таким простым делом и без посторонней помощи.
   – Думаю, да. – Девушка на секунду помедлила, но все же не растерялась, столкнувшись со столь фамильярным обращением. Луиза чуть улыбнулась, вспомнив несколько подобных случаев. Иногда дебютантки настолько опасаются сделать неверный шаг, что предпочитают вообще ничего не делать. Помнится, после какого-то замечания Луизы одна девушка застыла, словно жена Лота, и, кажется, некоторое время даже не дышала и не моргала. Презабавное было зрелище.
   – Меня зовут Луиза Грэхем, я из Глазго.
   – О! Вы тоже с Севера! – оживилась девушка. – Я – Анна Суэверн, наше поместье расположено прямо на границе с Шотландией.
   – Я полагаю, – улыбнулась Луиза, – вас в Лондон привело то же, что и меня.
   – Не думаю, – Анна снова тяжко вздохнула, Луизе показалось, что девушка вот-вот расплачется.
   – Белое платье, бал у Гринуэев, – Луиза пожала плечами. – Кажется, все очевидно.
   – О, все так запутано, – покачала головой Анна.
   – Бал – не самое подходящее место для подобных разговоров, – Луиза обвела взглядом зал. – Но ничего не поделаешь. Я страшно любопытна и обожаю запутанные истории.
   Анна удивленно взглянула на столь напористую соседку и даже не нашлась, что ответить. К тому же девушка заметила, что одна из туфелек Луизы явно рассталась с ногой хозяйки и вот-вот выкатится на всеобщее обозрение.
   Луиза проследила за взглядом соседки и вернула беглянку под стул, надежно укрыв юбками.
   – Я что-то совершенно не хочу танцевать, – сообщила Луиза.
   – У меня тоже нет никакого желания.
   – О, и это возвращает нас к вопросу о запутанной истории.
   – М-м… А почему вы не хотите танцевать, мисс Грэхем? – уклонилась от ответа Анна.
   – У меня чудовищно устали ноги. Кроме того, я не вижу смысла танцевать с незнакомцами, которым нет никакого дела до того, как я танцую, и до того, о чем бы я хотела поговорить.
   – Мои причины примерно таковы же. Кроме того… – Анна помедлила, словно не решаясь продолжать. – Кроме того, я уже помолвлена, так что поводов для танцев у меня еще меньше, чем у вас.
   – Выкинем наши бальные карточки и сделаем вид, что нас никто не приглашал, – предложила Луиза.
   – Это хорошая мысль. – Анна посмотрела на свою карточку так, словно увидела ее впервые.
   – Интересно, сколько раз можно такое проделать, чтобы тебя не сочли совершенно безумной? – Не то чтобы Луиза всерьез полагала, что подобная опасность реальна, но ей очень хотелось хоть немного развеселить новую знакомую. Анна Суэверн явно была чем-то глубоко опечалена, но держалась стойко. Подобное проявление силы духа Луиза уважала, а спокойное достоинство, присущее Анне, было тем качеством, которого самой Луизе так не хватало. Правда, она от этого не страдала, но всегда немного завидовала тем, кто способен был в любой ситуации сохранять вид отстраненный и почти неземной. И все же Луиза предпочитала активный подход к жизни. Девушка ощущала в себе явный избыток земного, что можно было объяснить недостаточно аристократическим происхождением или, если уж совсем честно, отсутствием такового.
   – Думаю, что мне не удастся сделать это более одного раза. Маман в подобных вопросах бывает очень серьезна.
   – Вас сопровождает мать?
   – И брат. Сопровождают. Более точным словом было бы «конвоируют». – Анна попыталась улыбнуться, но улыбка вышла грустной.
   – Но ведь вы же сказали, мисс Суэверн, что помолвлены?
   – О, это долгая история.
   – Вам не кажется, что разговор становится странным?
   – В общем-то, после предложения выкинуть бальные карточки меня уже вряд ли может что-нибудь удивить.
   – О, самые очевидные выходы всегда кажутся чем-то необычным. Наверное, потому что они простые. Люди привыкли бороться с трудностями. И если решение проблемы кажется очень легким, то все сразу же начинают искать подвох.
   – Да, вы правы.
   – Впрочем, как обычно. – Луиза легкомысленно махнула веером, едва не сбив с головы одной из старушек и так косо сидящую диадему. Бриллиантовую, стоит отметить. – Так каково же ваше решение? Расскажете запутанную историю – или пойдем танцевать? Вот, кажется, приближается первый из ваших кавалеров.
   – Или из ваших, – парировала Анна.
   – Возможно, – согласилась Луиза. – Как бы то ни было, вероятность танцев становится угрожающе реальной.
   – Хорошо… Я согласна.
   – Отлично! – Луиза решительно достала свою карточку из сумочки, висящей на запястье, протянула руку за карточкой Анны – и сделала то, от чего ее соседка затаила дыхание: осторожно засунула исписанные листки в сумочку окончательно задремавшей старушки и ловко лишила обеих почтенных дам их собственных девственно чистых карточек. Старушки даже не проснулись.
   – Держите. – Луиза протянула половину незаконной добычи Анне.
   – О Боже Всемогущий! – Мисс Суэверн смотрела на кусочек бумаги так, словно на нем проступили пламенеющие письмена, обещающие геенну огненную.
   – О, Господь на такие мелочи внимания не обращает, – уверила соседку Луиза, мягко, но решительно заталкивая карточку в сумочку Анны. – Соберитесь, молодой человек уже совсем близко.
   – Мисс Суэверн, – кавалер склонился перед девушкой, – позвольте пригласить вас на этот вальс.
   – О, баронет! – Анна, надо отдать ей должное, мгновенно взяла себя в руки, достала украденную карточку и невинно взглянула на замершего в поклоне молодого человека. – Кажется, тут какая-то ошибка. Вы не записаны на этот танец.
   Луиза сделала вид, что происходящее ее не касается, а молодой баронет так и продолжал стоять, склонившись. Минута тянулась за минутой. Анна сидела с ровной спиной, глядя в пространство. Баронет стоял в поклоне, уставившись на пустую карточку. Луиза переводила взгляд с одного на другую и думала, сколько еще это может продолжаться. В конце концов она сжалилась над несчастными и заметила:
   – Мисс Суэверн, баронет, кажется, произошла какая-то ошибка, так что, я полагаю, вам стоит договориться о другом танце.
   Молодой человек с видимым усилием распрямился и обрадованно сказал:
   – Да-да! Я подойду позже, запишите за мной предпоследний вальс, если вы не против, мисс Суэверн.
   – Боюсь, что этот танец уже занят, – не моргнув глазом, соврала Анна.
   Луиза про себя отметила, что новая знакомая быстро и легко сошла с пути истинного.
   Баронет моргнул, и Луиза забеспокоилась, что он снова обратится в соляной столб в поклоне, но юноша сделал над собой усилие и, выразив сожаление, удалился.
   – Господь Вседержитель! – Анна откинулась на спинку стула и принялась энергично обмахиваться веером. – У меня чуть сердце не выскочило из груди. Это ужасно!
   – Это весело, – рассмеялась Луиза. – И хочу отметить, вы, мисс Суэверн, сделаны из хорошей северной стали.
   – Спасибо, – поблагодарила Анна за комплимент.
   – И в свете того, что мы обе приняли участие в акте воровства и обмана, предлагаю перейти на «ты», оставив все эти церемонии. Что-то мне подсказывает, что мы подружимся.
   – Как ни странно, мне тоже так кажется. Если мы переживем этот вечер, конечно.
   – И ты мне расскажешь, что там за запутанная история?
   – Я… постараюсь.
   – Надеюсь.
 
   Бал тем временем шел своим чередом: пары кружились в танце, дамы постарше и джентльмены всех возрастов играли в карты, подали легкий ужин, где Анна и Луиза оказались почти соседками – их разделял пожилой джентльмен, все время клевавший носом и изредка делавший глоток вина из постоянно наполняемого слугой бокала. После ужина тетя Ви оказалась окруженной стайкой своих давних подруг, а к Луизе подошла Анетт Гринуэй, вернее, леди Эрвен, с которой за неделю в Лондоне девушка успела уже несколько раз встретиться в городе.
   – Луиза, дорогая! – Анетт, миниатюрная брюнетка, одетая в прелестное голубое платье (она-то, в отличие от Луизы, уже год была замужем), выглядела очаровательно и была явно рада видеть подругу. – О, мисс Суэверн!
   – Леди Эрвен! – Анна ответила на приветствие и вежливо откланялась, не желая мешать.
   – Я вижу, вы уже познакомились. Я ищу тебя с самого начала вечера!
   – Да. Я не танцевала, поэтому ты меня и не видела. Ты-то, наверное, ни одного приглашения не пропустила.
   – Но разве можно не веселиться! – Анетт замолчала, что-то обдумывая. – Впрочем, если у тебя нет настроения танцевать, я хочу тебя кое с кем познакомить.
   – Уверена, это будет незабываемо, – проговорила Луиза, стараясь, правда не очень успешно, скрыть сарказм. Но Анетт, кажется, было все равно. – Меня все пытаются с кем-нибудь познакомить, – закончила Луиза.
   – О, если ты не хочешь завести новые связи, зачем же ты приехала в Лондон?
   – Сама задаю себе этот вопрос, – прошептала Луиза, не желая показаться невежливой. Анетт все же была весьма милой и к тому же оказалась хорошей подругой.
   – Тогда пойдем.
   – Что ж, веди. – Луиза позволила увлечь себя к карточным столам.
   – О! – Анетт остановилась, не дойдя до места. – Где же он?
   Луиза пожала плечами: она-то даже и не знала, кого ищет подруга.
   – Кто «он»?
   – Э-э-э… – Анетт повернулась, высматривая кого-то в зале. – Мой брат.
   Луиза была наслышана о Найджеле Гринуэе, но лично с ним не встречалась. Может быть, самое время исправить упущение.
   – Леди Эрвен, – раздался голос за спиной у девушек. – Найджел отошел за пуншем.
   – Спасибо, граф. – Анетт обернулась, увлекая за собой Луизу, и та увидела воплощение своей мечты.
   Он стоял, едва заметно опираясь на спинку кресла, и смотрел прямо на Луизу, словно в зале не было больше никого. Сначала девушка даже не могла отвести взгляд от его изумрудного цвета глаз. Темные ресницы, чуть золотистые на кончиках, оттеняли зелень радужки, словно драгоценная оправа. Бледность лица, которую можно было счесть как аристократической чертой, так и последствием бурного образа жизни, не портила его, а лишь подчеркивала тонкие, но четкие черты, делала линию губ более выразительной и оттеняла скулы, которые при смуглой коже могли бы показаться излишне острыми. Граф был не слишком высок, но строен и явно в хорошей форме, пусть и поддерживаемой скорее упражнениями, чем здоровым образом жизни. У него были рыжие волосы, но даже этот цвет казался благородным и ничем не напоминал огненные оттенки шотландских кудрей, столь распространенные на севере. Скорее, это был цвет старого коньяка, подсвеченного живым пламенем камина.
   Все это Луиза увидела в одно мгновение, словно впитала в себя образ, столь идеально соответствовавший тому, о котором она мечтала. А ведь это первый встреченный ею в Лондоне граф. Кажется, это судьба. И, кстати, как его зовут?
   – Мисс Грэхем, – ответила на вопрос Луизы Анетт, – позвольте вам представить графа Рэйвенвуда.
   – Мисс Грэхем, – молодой человек застыл в безупречном поклоне. – Я долго ждал встречи с вами.

Глава 6

   Руперт и Найджел Гринуэй стояли в нише окна, полускрытые занавесями, и обсуждали дерби, когда заметили мисс Грэхем. Несмотря на то что граф видел девушку только один раз, он сразу узнал ее: эту фигуру не спутаешь ни с какой иной, да и наклон головы весьма характерный. И, разумеется, хм… Руперт отвел взгляд от груди мисс Грэхем, соблазнительным намеком видневшейся под кружевом, – и как раз вовремя, чтобы успеть ухватить за рукав Найджела:
   – Куда вы, друг мой?
   – Я должен поприветствовать гостей. – Сэр Гринуэй смотрел в том же направлении, что и Руперт, однако на его лице читалась не столько заинтересованность, сколько обязанность хозяина дома уделить внимание всем прибывшим.
   – Это подождет. У меня к вам небольшая просьба, Найджел, если, конечно, вы найдете возможным ее удовлетворить.
   Гринуэй оторвал взгляд от Анетт, оглядывавшейся в поисках брата, и с интересом посмотрел на Руперта:
   – Я постараюсь не отказать вам, друг мой.
   – Эта дама рядом с вашей сестрой и есть мисс Грэхем, о которой мы недавно говорили.
   – Вот как? – Найджел выглянул из-за занавески, но граф втянул его обратно.
   – Дело вот в чем. Я имею насчет нее определенный интерес.
   – Вы хотите ухаживать за этой милой девушкой, Руперт? Вам она так приглянулась?
   – И она, и ее состояние, – не стал кривить душой граф. Смысла лгать другу он не видел. – Мне неловко просить об этом, Найджел, так как ваша сестра, похоже, приготовила эту девушку для вас.
   Брови Гринуэя поползли вверх:
   – Почему вы так решили?
   – Потому что это выгодная партия. – Если бы на месте Гринуэя был любой другой человек, Руперт поостерегся бы так говорить, однако сэр Найджел относился к своему увечью с юмором и не мог усмотреть в таком разговоре ничего обидного. – Вы не проводите традиционных ухаживаний, так как не танцуете, не ездите верхом и больше времени уделяете книгам, чем женщинам. Исключая, разумеется…
   – Не здесь, – прервал его Гринуэй.
   – Да, верно. Не будем о дамах полусвета. А эта девушка, конечно, не из тех, кого везде привечают, но из тех, кого охотно примут, если она станет женой титулованного человека. Мисс Грэхем будет только счастлива, если предложение ей сделает аристократ. Простой расчет.
   – Вы циничны, Рэйвенвуд, – упрекнул его сэр Найджел. – Так вы полагаете, будто моя сестра решила, что если уж знатные дамы не спешат идти со мною под венец, то дочка промышленника пойдет с радостью?
   – Верно.
   – Спасибо за прямоту. – Гринуэй выглядел задумчивым. – Право слово, Анетт все чаще заводит разговор о моей женитьбе. Почему, Господи спаси, все уже сочетавшиеся узами брака жаждут, чтобы их свободные родственники и друзья тоже попали в эту ловушку?! Скорее всего, вы не ошиблись. Но я далек от того, чтобы воспользоваться шансом, коль скоро вы увидали здесь свою судьбу. Удачного ухаживания, мой друг.
   – У вас благородное сердце, сэр, – искренне сказал Руперт. – В таком случае я постараюсь первым поговорить с нею.
   Однако вначале это графу не удавалось: он потерял мисс Грэхем в бальной круговерти и в конце концов решил держаться рядом с Найджелом – Анетт не упустит случая и рано или поздно найдет способ познакомить девушку с братом. Предчувствие не обмануло графа. Гринуэй, ухмыльнувшись, удалился, чтобы Руперт мог использовать свой шанс, – и граф Рэйвенвуд ощутил уже знакомый охотничий азарт.
   – Мисс Грэхем, – проговорила Анетт, явно недовольная тем, что Руперт первым оказался у нее на пути, – позвольте вам представить графа Рэйвенвуда.
   – Мисс Грэхем, – он поклонился. – Очарован. Я долго ждал встречи с вами.
   Выпрямившись, Руперт посмотрел на девушку долгим пристальным взглядом.
   Вблизи мисс Грэхем оказалась ничуть не хуже, чем издали. У нее была чудесная кожа, здоровая и гладкая, роскошные волосы и большие темно-серые глаза. Романтическая сторона натуры Руперта, проявлявшая себя редко и в весьма неподходящие моменты (отнести ли к ним этот эпизод, граф еще не решил), вострепетала в предвкушении того, как он поведет девушку в танце. Ему хотелось прикоснуться к ней, шепнуть что-нибудь в очаровательное круглое ушко, полускрытое тщательно завитыми локонами. Руперту казалось, что он ощутил исходящий от мисс Грэхем цветочный запах, но даже под пыткой он не смог бы сказать, жасмин это или, может быть, фиалка. Какая разница!
   Молчание затягивалось, и граф, чувствуя, что пауза становится неприличной, хотел было продолжить разговор, однако Луиза его опередила:
   – Вот как? Вы ждали встречи? Я не припомню, чтобы мне обещали вас представить.
   Анетт поморщилась: высказывание прозвучало грубо, если не сказать вульгарно. На хорошеньком лице бывшей мисс Гринуэй, а теперь леди Эрвен, читалось: что возьмешь с дочери торговца! Однако графа бесцеремонность девушки только позабавила.
   – Тем приятнее знакомство, не правда ли? – Он обошел кресло, дабы оказаться поближе к дамам. – Я имел в виду не столько этот очаровательный бал, сколько жизненный путь, мисс Грэхем. Когда ожидание подобной встречи заканчивается, понимаешь это сразу.