Энтони Лора. Вот это женщина!

   Заботясь о нем, Рен не замечала, как меняется она сама. У нес возникла возможность снова найти свою любовь. Может быть, это будет не Киган Уинслоу, а кто-то еще. И Рен была благодарна ему за этот дар, который он преподнес ей на Рождество.
   — А сейчас время десятичасовых новостей. — Голос радиоведущего оборвал последние аккорды звучавшей песни.
   Рен мыла тарелку, едва прислушиваясь к радио. Ей не нужны были напоминания о том, что сейчас — время семейных праздников, а у нее нет ни семьи, ни друзей. Ни детей, ни мужа, с кем можно было бы встретить Рождество.
   — В этот канун Рождества у нас есть несколько неприятных новостей, — сообщил диктор.
   Интересно, что случилось, подумала Рен насмешливо. У Санта-Клауса сломались санки?
   — Пришло сообщение о том, что сбежавший преступник был замечен в районе Стефенвилля. — Рен прислушалась.
   — Коннор Хеллер из Чикаго, штат Иллинойс, был замечен три дня назад на Техасской автостраде. — Кровь застыла у Рен в жилах.
   — Хеллер сбежал из тюрьмы Джулиет в прошлом июне. Несмотря на все усилия полиции, его не удается поймать вот уже полгода. Хеллер был осужден на пожизненное заключение за поджог дома чикагского полицейского. При пожаре погибли жена и дочь стража порядка. Хеллер совершил поджог из мести полицейскому, который застрелил его брата в ходе операции по изъятию партии наркотиков.
   Нет! — мысленно вскричала Рен. Ее сердце стиснуло холодом. Она вновь пережила ужас, испытанный ею три дня назад, когда увидела Кигана Уинслоу, стоящего на крыльце ее дома. Тогда она его еще боялась.
   — Во избежании паники, полиция не сообщала о его появлении, пока информация не была полностью подтверждена. Сейчас власти дают экстренное предупреждение. Хеллеру тридцать пять лет, рост примерно шесть футов и один дюйм, весит около двухсот десяти фунтов.
   Хеллер из Чикаго. Как и Киган.
   Хеллеру тридцать пять. Киган примерно того же возраста.
   Хеллер шести футов ростом. И Киган тоже.
   Но Киган никак не мог весить двести десять фунтов.
   — Он похудел, — громко заявила себе Рен. — Он болел и долго шел пешком по дороге. И легко мог сбросить фунтов двадцать — двадцать пять.
   — Коннор Хеллер также имеет особую примету, — продолжал диктор, как будто вступая в спор Рен, который она вела с собой. — У него на шее и спине есть большой шрам, последствие устроенного им же самим пожара.
   Эти слова подействовали на нее как удар в солнечное сплетение.
   — Нет, — прошептала она. — Не может быть.
   Но как бы ей ни хотелось отрицать очевидное, Рен не могла закрыть глаза на правду. Киган Уинслоу оказался на самом деле Коннором Хеллером, а она только что отдала ему «магнум».
   Киган лежал на кровати, слушая, как радио наигрывает рождественские мелодии. Ему надо было о многом подумать. О Мэгги и Кетти, о Конноре Хеллере, о Рен.
   Рен Мэттьюс.
   Его тело отзывалось дрожью на воспоминание о ней. Об их поцелуе. Она целовала его так отчаянно, так смело, словно обладала магической силой, властью одним лишь прикосновением губ как-то изменить их сломанные жизни. Склеить их заново.
   Он восхищался ее мужеством. Был благодарен ей за порыв. Но он просто не мог поддаться ее усилиям. И совершенно неважно, что ему хочется бросить все и найти успокоение в ее жарких объятиях.
   И все же он еще чувствовал ее запах на своей коже. Сладкий, как запах весны, и такой же приятный.
   После смерти Мэгги он поклялся, что в его жизни не будет другой женщины. Как он мог так распустить себя в минуту покоя, когда его шрам-ожог служил живым напоминанием о потере? Как он мог снова надеяться, когда его сердце вырвано из груди и растерзано на куски? Как он мог снова полюбить, когда не должен был чувствовать ничего, кроме ярости, ненависти и жажды мести?
   Что же это за мягкое, теплое чувство, возникающее в груди всякий раз, когда он думает о Рен?
   Нет! Он не мог, не должен позволять себе никаких чувств к ней. И он скрепя сердце решил продолжать лгать себе и ей.
   Рен Мэттьюс — всего лишь маленькая робкая школьная учительница. Замкнутая и скрытная, наивная и глупенькая. Настолько доверчивая, что отдала ему его «магнум».
   Он хмыкнул. Можно только удивляться, что она так спокойно прожила при такой святой наивности. Он сунул руку под подушку, и пальцы нащупали рукоятку пистолета. Его тяжесть и ощущение защиты, которое он давал, успокоили Кигана. Да. Вот о чем ему нужно помнить. О неотвратимом возмездии, которое совершит эта тяже лая железка. Он отказывается думать о нежных поцелуях, теплых объятиях и запахе домашнего печенья.
   Но и его совесть тоже отказывалась молчать. Шесть месяцев ему удавалось удерживать в узде сомнения и чувство вины, считая самым главным свою миссию, свою единственную цель. Но больше ему это не удастся. Не надо было этого делать. Он мог бы позволить полиции заняться поимкой
   Коннора Хеллера. Мог просто прекратить поиски. Мог подавить ярость, отбросить оружие и еще раз впустить в свою жизнь любовь и нежность.
   Любовь приносит боль, напомнила ему темная сторона сознания. Сильную, очень сильную боль.
   Киган дрогнул. Он просто не сможет еще раз пережить трагедию, подобную той, что отняла у него жену и дочь.
   Рен — не Мэгги, настойчиво повторил ему внутренний голос. Она сильнее, жестче, она из тех, кто умеет выживать.
   Закрыв глаза, Киган боролся с воспоминаниями, наполнявшими его горечью. Все исчезло во взрыве синего шипящего пламени. Восемнадцать месяцев назад. В самом сердце огня. Он сжал кулаки и застонал. Все его тело корчилось как в агонии, порожденной этими мыслями.
   Четыре утра. Он только что освободился от дежурства. Было еще темно. Он шел домой пешком, потому что оставил машину Мэгги. Полицейский участок был лишь в полутора милях от дома.
   Кигану почудился какой-то тревожный запах, он повел носом. Дым. Он тогда еще удивился, что кто-то зажег огонь в камине, — ведь было лето.
   А потом он увидел, как высоко над соседними крышами взлетают сполохи огня. И вот тогда он побежал, молясь, чтобы это было неправдой. Чтобы его страхи не стали реальностью. Нет, это не его дом. Только не его дом. Не может быть.
   Он отчетливо помнил вой огня, его ярко-оранжевый цвет. Он готов был броситься в горящее здание, но пожарный удержал его.
   Киган мучился, но не мог убежать от этих воспоминаний. Он снова и снова был там, вдыхал дымный горький воздух, ощущал жар, слышал грохот рушащегося дома.
   В тот момент его ничто не могло остановить. Он оттолкнул пожарного, сбил его на землю и рванулся в огонь.
   Он пробирался сквозь дым и пламя, ища ее. Она была в спальне, лежала, свернувшись калачиком, спрятав голову под подушкой.
   — Мэгги, — прохрипел он.
   Его жена даже не пыталась бежать, не пыталась спасти дочь. Она просто сдалась. С ней не было мужа, чтобы вывести ее, и Мэгги не знала, что делать. И ничего делать не стала.
   Киган поднял ее на руки и только успел повернуться к выходу, как вдруг что-то произошло. Дерево горело, и все вокруг рушилось. Сам Киган был в таком состоянии, что не видел и не слышал ничего вокруг.
   В одно мгновение они очутились на полу. В комнату скользнула темная фигура. Коннор Хеллер.
   И тут рухнула крыша. Рубашка Кигана загорелась, мгновенно обгорели шея, плечи и спина. Из огня его вытащили пожарные, хотя он и сопротивлялся, желая только умереть.
   Но он выжил.
   Киган дал себе пощечину. Вторую. И пришел в себя.
   Его страдания — вот главная причина, по которой не стоит давать Рен надежду на продолжение их отношений. И по этой же причине не стоит дольше оставаться на ферме. Ему ничем не помогут мысли о Рен Мэттьюс, их поцелуе и том, что все это может для них значить. Он не заслуживает этой женщины. Он не смог уберечь свою жену, оказался никчемным мужем. Это его вечная вина, и он должен провести остаток своей жизни в одиночестве и сожалениях.
   Ты — счастливчик. Получил второй шанс, и не просто так, а с такой женщиной как Рен, снова заспорил сам с собой Киган. Прекрати себя жалеть!
   Второй шанс? Кого он обманывает? Для такого человека, как он, второго шанса быть не может.
   Это же Рождество, снова возразил голос. Время, когда случаются чудеса.
   Вот только он не верил в чудеса. Больше не верил. Киган беспокойно ворочался в постели. Наконец он потянулся и включил радио, стоявшее на прикроватной тумбочке.
   — А сейчас — десятичасовые новости.
   Слова диктора заставили его замереть.
   Коннора Хеллера видели в этом районе. Кровь у Кигана замерзла в жилах, но в темноте он улыбнулся страшной улыбкой.
   Ликование переполняло его душу, смешиваясь со странным облегчением. Да! Как и три дня назад, Хеллер был здесь. Как и он, запертый в доме льдом и холодом. Киган рассчитывал покинуть ферму Рен только утром, но теперь стало ясно, что уходить надо было прямо сейчас и направляться к дому отца Хеллера. Сейчас или никогда. Такая долгая дорога наконец подходит к концу. Киган надел ботинки и спрятал «магнум».
   Ему надо было спешить. Раньше или позже Хеллер тоже услышит сообщение по радио и решит убраться из Стефенвилля как можно быстрее. Нельзя позволить ему ускользнуть.
   Звук разбившегося стекла из соседней комнаты привлек его внимание. Киган повернул голову и прислушался. Что за черт?
   — Рен? — Он толкнул дверь и вышел в холл. — С тобой все в порядке?
   Он увидел, что она стоит перед стеллажом с оружием. Под ногами хрустнуло разбитое стекло.
   — Руки вверх! — сказала Рен, поднимая ружье и глядя в прицел. Она целилась прямо в сердце Кигана, на ее лице застыло злое выражение. На ней была фланелевая ночная рубашка до колен и милые пушистые тапочки. Она выглядела так нелепо, что он чуть не рассмеялся.
   — Что происходит? — спросил он.
   — Почему ты не рассказал мне о том, что произошло, мистер Хеллер? — Руки Рен дрожали, но в голосе звучала сталь.
   Хеллер? Рен, видимо, слышала сообщение и предположила, что это он Коннор Хеллер.
   — Подожди минуточку, Рен. Я могу все объяснить.
   — Я не хочу больше слышать ложь!
   — Ты можешь просто послушать?
   — Зачем? Чтобы дать тебе время отнять у меня ружье? К стене!
   — Я не Коннор Хеллер. Меня зовут Киган Уинслоу. Хеллер погубил мою жену и дочь.
   Она колебалась. Киган подумал, что ей хочется ему верить, но она боится. Он не мог винить ее в этом.
   — Опусти ружье, Рен. Давай поговорим.
   — Покажи мне документы. Докажи, что ты Киган Уинслоу. — Он вздохнул.
   — Я ушел из полиции после пожара и сдал значок.
   — Тогда водительские права.
   Черт, его права украли вместе с бумажником в Небраске.
   — У меня нет при себе никаких документов, но я клянусь, что я не Коннор Хеллер.
   — И ты ждешь, что я тебе поверю?
   — Перестань, Рен. Неужели ты думаешь, что тебе мог бы понравиться убийца? У тебя для этого слишком много здравого смысла.
   — Меня и раньше обманывали. Блейн Томас был мошенником, а я это поняла, когда было слишком поздно.
   Он увидел в ее глазах настоящую боль. Видимо, она все еще винила себя за давнюю ошибку.
   — А как насчет того поцелуя? — прошептал он. — Только не говори мне, что он ничего не значит.
   — По радио сказали, что у Хеллера на спине большой шрам от ожога, — настойчиво произнесла Рен, упрямо вздернув подбородок. — И сейчас ты не можешь доказать, что ты не Хеллер, тебя выдает твой шрам.
   — Хеллер обгорел в огне пожара, который он сам и устроил. В огне погибли моя жена и дочь. Этот же пожар оставил шрамы и на мне.
   — Недостаточно убедительно. — Рен перестала моргать. — Я думаю, что ты — Коннор Хеллер и только выдаешь себя за Кигана Уинслоу.
   — Рен, — вздохнул в отчаянии Киган. — Если бы я был Хеллером и хотел причинить тебе вред, то уже сделал бы это давным-давно. Тебе так не кажется?
   — Я не знаю, — призналась она. — Тебе нужна была моя помощь. Я была тебе полезна.
   Медлить было нельзя. Надо было идти за Хеллером как можно скорее. Он не мог всю ночь стоять здесь и спорить с Рен о том, кто же он на самом деле.
   — Ладно. Верь, во что хочешь. А я ухожу. — Киган сделал движение к двери.
   — Нет. — Ее голос был тверд и не допускал возражений.
   — Послушай, — он поднял руки, — я выслеживаю Хеллера с тех пор, как он сбежал из тюрьмы. И мои поиски, вероятно, закончились здесь, в Стефенвилле. В паре миль отсюда живет отец Хеллера. Если мы слышали сообщение по радио, то и он тоже его слышал. Я должен найти его раньше, чем он снова сбежит.
   — Ты попытался меня убедить, — сказала Рен. — Но из этого ничего не вышло. Сейчас ты вместе со мной пройдешь к моей машине, и мы поедем в город прямо к шерифу Ленгли. Если ты и в самом деле Киган Уинслоу, докажи это ему.
   — Но поездка туда и обратно займет несколько часов. Особенно при таком гололеде. А скорее всего, мы закончим путешествие, разбившись в лепешку о какой-нибудь столб.
   — И что с того? Если ты тот, за кого себя выдаешь, тебе должно быть все равно. Если мы оба умрем, то только завершатся две никчемные жизни, полные страданий. Разве не так?
   Его поразила безнадежность, сквозившая в ее словах. Ее родители погибли в результате аварии. Тогда на дорогах тоже был гололед. Рен получила увечье на всю жизнь. То, что она готова была к тому, что снова попадет в аварию, открыло Кигану, как она несчастна.
   — Я не могу дать Хеллеру уйти.
   — И все-таки тебе придется это сделать.
   — Нет, — спокойно ответил Киган. — Я не поеду с тобой.
   Он направился к двери.
   Она взвела курок.
   Звук отозвался в комнате, как выстрел.
   — Не заставляй меня это делать.
   — Рен, — устало произнес он, даже не глядя на нее, положив руку на ручку двери. — Если ты хочешь остановить меня, тебе придется меня застрелить.
 

* * *

   На лбу Рен выступили капельки пота. Что, если он говорит правду? Неужели он действительно Киган Уинслоу? И может ли он оказаться хладнокровным убийцей Коннором Хеллером?
   — Пожалуйста, — взмолилась она. — Отойди от двери.
   Что ей делать, если он откажется выполнить ее приказ? Сможет ли она нажать на спусковой курок? Рен была обескуражена, зла и на себя, и на этого человека, который стоял перед ней.
   Его глаза сузились. Он надвинул поглубже шляпу, застегнул молнию на куртке и нахмурился.
   — Я ухожу.
   Он открыл дверь, и в комнату ворвался порыв ледяного зимнего ветра. Ветер принес с собой снежинки, которые закружились по комнате, медленно оседая на пол и тая.
   Киган еще раз оглянулся на нее через плечо, и его темные глаза блеснули.
   — Я никогда не хотел причинять тебе зла, — сказал он. — И что бы ни случилось, я очень хочу, чтобы ты верила в это.
   Рен обуревали разнообразные чувства. Могла ли она влюбиться в убийцу? Ее сердце ушло в пятки. Она уже вступала в близкие отношения с человеком, который воспользовался ее добрым сердцем в корыстных целях. Просто использовал ее. Могла ли она совершить еще одну такую ошибку? Могли ли ее чувства, интуиция так подвести ее? Или она снова оказалась глуха к голосу здравого смысла? Ведь этот мужчина отказывался говорить о себе, постоянно был подавлен и мрачен, убеждал ее, что не подходит для нее. Он предупреждал ее, а она оказалась слишком глупа, чтобы прислушаться к его словам.
   — Прощай, Рен Мэттьюс, — сказал он, стоя на пороге. — Ты заслуживаешь лучшего в этой жизни. Я надеюсь, что ты найдешь себе настоящего друга.
   Киган повязал шарф, который она для него связала. Как она может выстрелить в мужчину, который носит шарф, связанный ею самой? У нее не было выбора: ей пришлось отпустить его.
   Он исчез в темноте, его поглотила снежная ночь. Рен почувствовала, как ее заливает горечь потери.
   Киган ушел.
   Она прошла через комнату и закрыла дверь. Пусто. Ее жизнь снова пуста.
   Нет, он просто не мог быть Коннором Хеллером. Если бы он был убийцей, она не могла бы чувствовать к нему такую нежность.
   Но ведь когда-то она думала, что любила Блейна Томаса.
   Это совсем не то же самое.
   Разве не так? Она обманывает себя, не обращая внимания на очевидное. Она хотела верить, что он — Киган Уинслоу. Думать иначе означало бы признаться, что она совсем не умеет разбираться в людях. Что над ней висит какой-то злой рок, который влечет ее к темным и опасным личностям.
   Вздрогнув, Рен поставила ружье на стеллаж, стараясь не наступать на острые осколки, рассыпанные по ковру. В страхе и спешке вбежав в кабинет, она разбила стекло, когда не смогла найти ключ.
   Было ли у нее на душе когда-нибудь так же тяжело и безрадостно? Да. После смерти родителей. Тогда врачи в больнице сказали ей: они не уверены, что она сможет ходить. Ей тогда было очень плохо. Но и сейчас было не намного лучше. Гораздо хуже чем тогда, когда случилась история с Елейном Томасом.
   Киган пожелал ей найти любовь. К несчастью, она уже нашла ее. Она полюбила его. Неважно, что ей не хотелось признаваться себе в этом. Она не могла подавить целую бурю чувств, которая поднималась в ней каждый раз, когда она смотре ла на него.
   У них обоих в прошлом было столько горестей. Жаль, что они не сумели дотянуться друг до друга. Высказать все, что было на душе. Но как могла она ему довериться, ведь она даже не знала, кем был на самом деле ее любимый? Рен встряхнула головой. Он не мог быть Коннором Хеллером, что бы там ни говорили по радио. Она не могла испытывать такие сильные чувства к человеку, который устроил пожар, погубивший целую семью. В чем бы ни состояла вина Кигана, Рен знала, что он неспособен на такое.
   Он одержим жаждой мести. У него, несомненно, была веская причина желать возмездия. Но как может человек снова научиться любить, если его сердце полно ненависти?
   В отчаянии Рен упала на кушетку. Зачем он появился в ее жизни, разбудил в ней надежду, заставил снова поверить в счастье, а потом жестоко разбил все ее мечты?
   Она невидящим взглядом смотрела на сверкающую огоньками рождественскую елку. Все-таки она была права, прячась от людей и сберегая свое одиночество. А когда решилась попытаться изменить жизнь, то что получила взамен? Только старую знакомую боль, с которой уже почти успела свыкнуться за долгие годы.
   — Может быть, — сказала ей та часть сердца, которая не собиралась сдаваться. — Может быть, он поймает Коннора Хеллера и снова отправит его в тюрьму, а потом вернется к тебе.
   Рен подавила пробившийся было росток новой надежды. Она жила в реальном мире, где редко происходят такие чудеса. В ее будущем нет ничего, кроме жалкой фермы и работы в школе. Глупо несчастной калеке мечтать о прекрасном принце. У нее не будет не то что принца, но даже скучного бухгалтера. Такова уж ее жизнь, и придется ее прожить.
   Жалость к себе была сильнее, чем после аварии, в которой погибли ее родители. Рен закрыла лицо руками и всхлипнула.
   Через несколько минут стук в дверь заставил ее вытереть слезы. Полночь в канун Рождества. Она больше не верила в Санта-Клауса. Это мог быть только один человек.
   Рен спрыгнула с кушетки и пробежала через комнату.
   — Киган! — закричала она и распахнула дверь настежь.

Глава десятая

   Но на крыльце стоял вовсе не Киган Уинслоу. Сердце Реп ушло в пятки, а на его месте воз ник холодный липкий комок страха. Человек, стоявший перед ней, явился прямо из фильма ужасов.
   Он был высок. Выше Кигана и гораздо массивнее. Его плечи полностью закрывали дверной проем. У него были прямые длинные волосы, черные как вороново крыло. Они спадали на плечи. Почти всю тонкую шею закрывала борода. Маленькие темные глаза были глубоко посажены, у него были тонкие бесцветные губы. Отталкивающее лицо было покрыто глубокими оспинами. Он был одет в потертое и грязное пальто. К тому же от него исходил резкий неприятный запах.
   Рен вздрогнула и отступила на шаг назад.
   Человек втолкнул ее в дом, закрыл за собой дверь и осмотрелся, поводя налитыми кровью глазами.
   — Кто вы… такой? — спросила Рен запинаясь. Но она знала ответ еще до того, как задала вопрос.
   Пришелец странно улыбнулся, открывая ряд пожелтевших неровных зубов.
   — Мое имя — Коннор Хеллер, мэм.
   Такая вежливость была гораздо страшнее прямой грубости.
   Рен собрала в кулак все свое мужество и попыталась не показывать Хеллеру своего страха.
   — Я вас не звала.
   — Ах, вот как. — Он изобразил разочарование и сокрушенно покачал головой. — Это плохо.
   — Мне придется попросить вас уйти, мистер Хеллер.
   — Да что случилось? Я не такой красавчик, как твой дружок?
   — Если вы не уйдете отсюда в ближайшие тридцать секунд, я вызову шерифа.
   — Ты не сделаешь этого, маленькая лгунья. Я перерезал твою телефонную линию дня три назад, а ураган задал телефонной компании работу. Они никак не успеют сюда добраться.
   Рен втянула воздух. Так, значит, телефонную линию все же перерезали. И это сделал не Киган, а этот страшный человек.
   — Откуда вы знаете? — прошептала она, чувствуя, что теряет над собой контроль.
   — Я следил за вами. — Хеллер тяжело вздохнул. — Ждал, пока уйдет твой дружок полицейский.
   — Я не знаю, о ком вы говорите.
   — Знаешь. Я видел, как ты стреляла глазками в сторону Уинслоу.
   — Вы подглядывали за нами!
   — Точно.
   Рен содрогнулась.
   — Зачем вы перерезали телефонные провода? — спросила она.
   — Черт побери, я собирался к тебе в гости еще три дня назад. Представь мое удивление, когда я застал здесь Кигана Уинслоу. — Хеллер хмыкнул. — Вот так детектив. Не смог найти то, что было у него под носом. Я был от него в десяти шагах, а он даже не заметил.
   Почувствовав, как от лица отливает кровь, Рен прислонилась к стенке и попыталась собраться с мыслями.
   — Вы прятались здесь все это время?
   — Ага. Сидел в подвале, где хранятся овощи. Сам стал вроде них.
   — Зачем?
   — Хотел увидеть своего папочку на Рождество.
   — Тогда почему вы в моем доме? — Она старалась выглядеть как можно спокойнее и уверен нее.
   — Ты живешь близко. И совсем одна.
   — Здесь был Киган.
   — Да. Он сбил все мои планы. — Глаза Хеллера блеснули, когда он окинул взглядом тело Рен.
   — Он вернется, — сказала Рен, просто чтобы что-то сказать.
   — Нет, не вернется. Он ищет меня.
   — Он найдет вас.
   — Этот идиот? Никогда. Он охотится за мной уже полгода, и, как видишь, без особого успеха.
   — Вы слишком в себе уверены.
   — А почему бы и нет?
   — По радио сообщали, что вас видели в Стефенвилле. Теперь вас ищет полиция.
   Это ее заявление привлекло его внимание. Он выглядел озадаченным.
   — Я ускальзывал от них раньше, уйду и сейчас.
   Рен хотела было поправить его: «ускользал», а не «ускальзывал», но решила промолчать. Ни к чему его сердить.
   — Эй, — обратился к ней Хеллер, меняя тему разговора, — у тебя найдется что поесть?
   Прежде чем Рен ответила, он прошел к холодильнику и открыл дверцу. Нашел остатки курицы и тут же вгрызся зубами в ножку. Быстро управившись с курицей и побросав кости на пол, довольно рыгнул и облизнул грязные жирные пальцы.
   — Здорово готовишь.
   Нужно ли было благодарить его за такой комплимент? Рен решила, что в такой ситуации не стоит.
   — Зачем вы все это сделали? — спросила она. — Зачем убили жену и дочку Кигана? — На лицо Хеллера набежала тень.
   — Он убил моего младшего брата. Его звали Виктор. Я должен был заставить Кигана расплатиться за это.
   — Но ведь месть ничего не решает, разве не так? — задала она тот же вопрос, который уже однажды задала Кигану. — В результате вы угоди ли в тюрьму, а теперь вот в бегах. Вашего брата уже все равно не вернуть.
   — Мне нравится причинять боль твоему дружку. Пусть помучается. Копы все такие, задирают нос. Считают себя выше всех. А когда до дела доходит, то им кисло делается.
   От его ответа по телу Рен пробежали мурашки. Чтобы сменить тему, она спросила:
   — А почему вы думаете, что Киган — мой приятель?
   — Я видел вас вместе. Видел, как он на тебя глядит. Это всегда видно. Даже когда вы ругались. Этот коп запал на тебя. Плохо. — Хеллер еще раз окинул ее масляным взглядом, и Рен пожалела, что не носит стальных доспехов. — Лично я ничего в тебе не вижу. Ты даже не красишься, так, серая мышка. Но этот парень, видать, оказался покрепче.
   Рен пропустила мимо ушей его намек.
   — Да и его женушка тоже не шибко-то хорошо выглядела. Ему, видимо, больше по вкусу милые и невинные крошки. — Хеллер самодовольно ухмыльнулся.
   — Так вы думаете, раз уж зашел разговор об этом, что Киган ко мне не равнодушен? — Рен откинула с лица несколько прядей. Ей было интересно, что он ответит.
   — Это страсть, детка. Я долго следил за ним и его женушкой, пока не поджег их дом. И знаешь, что? Они никогда не ссорились. Никогда. Тебе не кажется, что это чудно?
   Страсть? Киган испытывает к ней страсть? Не ужели это правда? Сердце Рен забилось, когда она подумала об этом.
   — А вы как считаете? — Рен сама не понимала, зачем разговаривает с этим человеком, да еще и обсуждает с ним свои отношения с Киганом, но просто не могла удержаться.
   — Если ты не можешь довести его до того, чтобы он с тобой как следует поругался, как же ты собираешься засунуть его под одеяло?
   Рен почувствовала отвращение. Это же смешно. Зачем она с ним разговаривает? Она ничего не знает о его намерениях, но они уж точно не добрые. Она должна думать о том, как сбежать отсюда. Надо или добраться до кабинета с оружием, или попытаться добежать до черного входа раньше, чем он ее поймает.
   — Вы очень грубый человек, — заметила она. Рен была ближе к двери, чем Хеллер, но он мог легко загородить ей дорогу, и тогда она окажется в ловушке.