Энтони Пирс. Демоны не спят

   Собака успокоилась. Потом к ней подошел Сэмми. Поначалу Ким немного испугалась — ведь про собак и кошек толкуют, будто они исконные враги, — но потом сообразила, что этот кот знает, куда можно соваться, а куда нельзя. И действительно, все закончилось мирно — животные просто обнюхали друг друга и таким образом познакомились.
   Сайрус тоже протянул руку, однако собака попятилась и от него. Она не рычала, зубы не скалила, но определенно нервничала.
   — Похоже, Ким, она признает тебя хозяйкой, — заметил русал. — Удивительно: я никогда не слышал о том, чтобы грезы становились такими реальными. Впрочем, почему бы и нет?
   Ким огляделась по сторонам в надежде показать собеседникам пузырьки, но они исчезли. А поскольку их было много, а при своей не столь уж большой скорости пропасть из виду за недолгое время они не могли, можно предположить, что тут и вправду не обошлось без сна наяву или чего-то в этом роде. Однако собака, как и все в этой игре, была очень даже настоящей. Не исключено, что игра включала в себя и испытание спасением заточенных в пузыри собак.
   — Как ты ее назовешь? — полюбопытствовала Дженни.
   — Не знаю, — отозвалась Ким, глядя на собаку. — Она, наверное, уже старая, поэтому ее и выбросили. Дело в том, что во всех тех пузырьках находились старые, непригодные вещи.
   — Ее могли выбросить и из-за болезни, — резонно заметил Сайрус. — Надо проверить, не больна ли она.
   Согласившись, что это вполне разумно, Ким осмотрела собаку, но та оказалась вполне здоровой, без каких-либо признаков чесотки, блох и иных собачьих напастей. Кости были целыми, зубы крепкими, мех густым и нелинючим. Крупная — фунтов около семидесяти весом — собака не имела лишнего жира. Короче говоря, она была хоть и старой, но вовсе не больной.
   — Может, она волшебная, — предположила Дженни. — Оборотень или что-то в таком роде? Обычные собаки в Ксанфе почти не встречаются.
   — Ты волшебная? — спросила Ким, но собака в ответ лишь вильнула хвостом.
   Похоже, просто не поняла.
   — А может быть, ее как раз за неволшебность и выбросили? — высказал догадку Сайрус.
   — Ну уж я-то ее точно не выброшу, волшебная она или нет, — решительно заявила Ким. — Я вот тоже не волшебная, и ничего, живу. Беда в другом — что с ней будет, когда я вернусь в Обыкновению?
   — Я бы присмотрела за ней, но не уверена, что она меня примет, — сказала Дженни.
   — Чепуха, — возразила Ким. — Она тебя просто мало знает.
   Впрочем — тут же сообразила девушка — собака и ее саму знает ничуть не дольше. Разница только в том, что собака видит в ней свою спасительницу, поэтому и выказывает привязанность. И тут Ким поняла, что уже не может думать о спасенном ею существе просто как о собаке — ей необходимо дать имя.
   — Эй, собачка, меня тут все уверяют, что и ты, и пузырек, который тебя принес, мне пригрезились. Давай ты будешь Греза.
   Собака не возражала. Она легла на дно лодки и заснула.
   — Греза так Греза, — хмыкнул Сайрус. — Не худо, чтобы и мне пригрезился пузырь с брошенной кем-то прекрасной русалкой. По-моему, юная красавица больше похожа на Грезу, чем старая дворняга.
   — Это точно, — рассмеялась Ким. — Но кто же бросит прекрасную юную русалку?
   — Разве только из-за скверного характера, — поддержала шутку Дженни. — Скажем, если она окажется слишком вспыльчивой.
   — Русалки вспыльчивыми не бывают, — суховато возразил Сайрус. — Они живут в воде, а вода и пыль несовместимы. Русалки такие же спокойные и ласковые, как их стихия.
   — А если стихия разбушуется? — лукаво спросила Ким.
   — Бури бушуют лишь на поверхности. В глубине всегда царит спокойствие.
   — А может быть, она голодная? — предположила Дженни.
   — Как она может быть голодной, если мы ее еще не нашли? — фыркнул русал, но тут же покачал головой. — Прости, я все о своем, а ты о собаке. Да, в пузырях, небось, с кормежкой плохо.
   Разумеется, собачьих консервов в лодке не было: пришлось довольствоваться водяными крекерами. Греза недоверчиво обнюхала незнакомый корм, но в конце концов принялась грызть.
   Лодка между тем продолжала плыть по течению. Легкое волнение укачивало и убаюкивало так, что под конец всех троих сморил сон. Проснулась Ким от громкого собачьего лая, а открыв глаза, увидела над бортом голову какого-то чудовища. Девушка сумела подавить крик: в книжках о природе она читала, что резкие движения и звуки могут спровоцировать дикое животное к нападению.
   Дженни, хотя книжек этих и не читала, придерживалась того же мнения.
   — Никак водяной дракон! — произнесла она дрожащим шепотом. — А мы так далеко от суши.
   Но Сайрус, в отличие от девушек, ничуть не встревожился.
   — Да ведь это Плезир — воскликнул он. — Существо совершенно безвредное.
   — А ведь и точно плезиозавр, — кивнула Ким, которой случалось заглядывать и в книжки по палеонтологии.
   — Вот-вот, плезирозавр. Он весьма любезен, галантен и учтив — только и думает, как бы кому доставить удовольствие. Должно быть, увидел, как мы тащимся, и решил ускорить наше плавание.
   Русал бросил плезирозавру конец каната. Ящер, изысканно изогнув длинную шею, поймал конец каната пастью и, взяв лодку на буксир, быстро поплыл к берегу.
   — Но Грезушка не могла знать, что Плезир не кусается, — заметила Ким, поглаживая собаку. — Она честно хотела предупредить нас об опасности.
   — Точно, — согласилась Дженни. — Теперь мы можем спать спокойно: ни один хищник к нам незаметно не подберется.
   Теперь лодка неслась по волнам чуть ли не со свистом. Берег стремительно приближался: вскоре Плезир остановился и разжал зубы.
   — Спасибо! — крикнул ему русал, сматывая канат. Потом он взялся за весло и через протоку направил лодку в прилегавшее к озеру болото.
   — А я думала, мы дальше поплывем по реке, — заметила Ким.
   — Так и есть, просто Выпечная река берет начало из Полупропеченного болота. По нему-то мы сейчас и плывем.
   — Ой, а ведь верно! — воскликнула Ким, вспомнив карту. — Кстати, а почему болото так называется?
   — Потому что одна его половина примыкает к области Огня, а там печет так печет. Конечно, полностью болото не пропечешь, но все-таки… Не скажу, чтобы я слишком любил эти места, но там проходит лучший канал, поэтому нам их не миновать.
   Вскоре Ким поняла, что он имел в виду. Канал — полоса глубокой и чистой воды — вел туда, где над горизонтом поднималась стена пара, сквозь которую высовывало свои языки пламя. Болотная вода испарялась, сталкиваясь с линией огня, вившиеся над которой жар-птицы вовсю подбавляли жару. Скоро стало припекать как в пекле. Зеленые болотные растения пожухли, а где и спеклись, превратившись в печенье. Пахло вкусно, и девушки решили подкрепиться. Дженни предложила печенье и Грезе, но собака мотнула головой. А вот получив то же лакомство от Ким, с аппетитом принялась хрустеть. Судя по всему, она была воспитанной собакой, из тех, которые не берут еду из чужих рук.
   Линия огня становилась все ближе. От воды поднимался пар, и духота стояла как в самой настоящей парилке.
   — Нам нужно ускорить движение, — заявил Сайрус. — Я прыгну в воду и потащу лодку на буксире, как Плезир. И не так жарко будет, и ходу прибавим. Если бы еще вы смогли грести…
   — Мы постараемся, — решительно пообещала Ким, со страхом поглядывая на совсем близкую огненную стену.
   Одежда ее давно высохла, и ей было очень жарко. Зачерпнув из-за борта воды, девушка плеснула ее себе в лицо, и хотя вода была теплой, это принесло некоторое облегчение. Дженни последовала ее примеру, после чего Ким побрызгала и на пыхтевшую, высунув язык, Грезу. Та вроде удивилась, но возражать не стала.
   Дженни с веслом стояла у носа лодки, а Ким ближе к корме, у противоположного борта. Обе девушки гребли изо всех сил, стараясь делать это синхронно. Сайрус энергично взбивал воду хвостом и загребал руками, держа канат в зубах. Лодка двигалась быстро, однако пламя так и норовило лизнуть кого-нибудь одним из длинных красных языков, так что время от времени девушкам приходилось опускать весла и поливать друг дружку водой. Когда они подплыли поближе, стало ясно, откуда берется пламя — горели деревья. Правда, это не объясняло, почему они давным-давно не сгорели: даже их кроны оставались целы. Потом Ким вспомнила, что некогда читала и о подобном растении: кажется, оно называлось Неопалимая Купина.
   При пристальном рассмотрении оказалось, что зона огня полна жизни: под деревьями распускались огнецветы, меж ветвей порхали огневки, игривые саламандры скакали из огня да в полымя, на ближней макушке, готовясь к очередному самосожжению, усаживалась в гнездо птица феникс, близ самой воды промчался со ржанием конь-огонь, закопченные погорельцы рыдали навзрыд, поливая местность горючими слезами, служившими для огня прекрасным горючим, зажигалки исполняли джигу и другие зажигательные танцы. Вдобавок какие-то люди отбивали перед горящими деревьями поклоны.
   — Это еще кто такие? — удивилась Ким.
   — Огнепоклонники, — пояснил Сайрус. — Вроде бы их когда-то занесло сюда из ваших краев, из Обыкновении.
   — То-то у нас они почти повывелись, — хмыкнула Ким. — Видать, все сюда перебрались, тут им сподручнее.
   — Что-то сегодня все здесь воспламенились, — заметил русал. — Конечно, тут всегда прохлаждаться не приходится, но такого пылу-жару я прежде не замечал.
   — Возможно, это связано с игрой, — отозвалась Ким. — Плавание проходило гладко, я слегка расхолодилась, вот они и решили поддать жару.
   — Похоже на правду, — согласилась Дженни. — Со временем испытания усложнятся, но теперь ты можешь с полным правом сказать, что прошла Огонь и Воду. Надо думать, это приблизило тебя к победе.
   — Какая там победа, — смутилась Ким. — Честно признаться, так я чуть не угорела.
   — Скромность весьма тебя украшает, — отметил русал.
   — Да ничуточки я не скромная, — возразила девушка, смутившись еще пуще. — Просто никаких особых успехов я не добилась: делала, что могла, как и все мы.
   Сайрус спорить не стал. Но, похоже, остался при своем мнении.
   Когда лодка оставила линию огня позади, Греза вдруг забеспокоилась и начала поскуливать, глядя в сторону берега. Русал подогнал лодку к суше, дав ей возможность вылезти и справить свои собачьи надобности. Судя по всему, собака была приучена к порядку. Ким это порадовало: девушка только теперь поняла, как хорошо иметь домашнее животное. Пусть даже только в игре.
   Затем они продолжили путь через болото. Оно занимало обширное пространство, и, хотя двигалась лодка не так уж медленно, Сайрус явно торопился.
   — Мы должны добраться до верховьев реки, пока светло, — заявил он.
   — А зачем? — спросила Ким. Она слишком устала, и налегать на весла еще сильнее ей вовсе не хотелось. — Почему бы нам не заночевать здесь?
   — Нельзя, — пояснил русал. — Опасно. И лагерь разбить негде — все топь да кочки, а главное — эти проклятые аллигации.
   — Кто? — переспросила Дженни. — Аллегории?
   — Кажется, это родственные виды, — ответил Сайрус. — Только аллегории чаще встречаются на Вековечных полях, а аллигации да аппликаторы больше твари болотные. Встреча с ними ничего хорошего не сулит, так что лучше убраться до ночи в безопасное место.
   Ким и по названиям поняла, что с такими существами лучше дела не иметь.
   — Надеюсь, мы никого из них не встретим, — сказала она, но на самом деле испытывала на этот счет немалые сомнения. Маловероятно, чтобы игра выпустила ее из трясины, не подсунув еще одно испытание.
   Девушка как в воду глядела: в скором времени Греза залаяла, и на виду показалось здоровенное пресмыкающееся с бугристой шкурой, толстым хвостом и огромной пастью с таким количеством острых зубов, что их боязно было подсчитывать.
   Спутники налегли на весла, однако рептилия рванулась наперехват. Плавала она на зависть быстро.
   — Вы заплыли на мою территорию! — заявила аллигация. — Это вопиющее нарушение, и я просто обязана вас съесть.
   Русал молчал, и Ким поняла, что он не может опровергнуть предъявленное обвинение. Ей не оставалось ничего другого, как попробовать сделать это самой.
   — Путешествуя по установленному маршруту, мы обладаем правом экстерриториальности, — проговорила девушка. — Таким образом, находясь в своей лодке, мы пребываем вне твоей территории, и, стало быть, съедание нас никоим образом не входит в твою компетенцию.
   Аллигация призадумалась. Лодка тем временем продолжала движение.
   — Право экстерриториальности не означает права ввоза животных, не прошедших ветеринарного контроля, — выдвинула новое обвинение рептилия. — Исходя из этого, я считаю нужным съесть вашу собаку.
   — А вот и нет! — возразила Ким, прижав Грезу к себе. — Пока животное находится на экстерриториальном транспортном средстве, оно под твою юрисдикцию не подпадает.
   Аллигация злобно заскрежетала несчетными зубами. Лодка при этом плыла себе и плыла дальше.
   — Будучи обыкновенкой, ты вообще не имеешь права находиться в Ксанфе, — не сдавалась рептилия. — Поэтому съесть тебя просто необходимо.
   Ким растерялась — на миг ей показалось, что тут крыть нечем. Она ведь и правда обыкновенка, уж с этим-то не поспоришь. Пока она размышляла, тварь подобралась ближе, и опасность стала нешуточной. Даже если хищница не сцапает ее с первого раза, то уж точно отхватит борт лодки. Суденышко пойдет ко дну, и прощай тогда экстерриториальность.
   Однако сдаваться просто так девушка не собиралась. Страшилище было уже совсем рядом, когда в голову ей пришел вроде бы удачный довод.
   — Хоть я и обыкновенка, но зато игрок. Мне дано право пребывания в Ксанфе на время участия в игре, и съесть меня ты имеешь право, только если мною будет допущена оплошность, наказываемая вылетом из игры. А за мной ничего такого не числится.
   Аллигация, видимо, признав свое поражение, всплеснула хвостом и нырнула в тину. Спутники продолжили грести, и вскоре на виду показался берег с увешанными выпечкой прибрежными кустами.
   — Надо думать, мы близ устья Выпечной реки, — воскликнула Дженни. — Похоже, мы таки добрались.
   — Да, — подтвердил русал, — и все благодаря Ким. Лихо она управилась с этой аллигацией.
   — Спасибо, — отозвалась девушка, но прибедняться на сей раз не стала.
   Похвала была вполне справедливой, а выслушать справедливую похвалу от красивого мужчины очень даже приятно и ничуть не зазорно.
   — Странно, — сказал Сайрус, — когда я проплывал здесь в прошлый раз, этой аллигации не было.
   — Надо думать, встреча с ней была для Ким очередным испытанием, — предположила Дженни.
   Обыкновенка тем временем заметила на берегу полянку, выглядевшую уютно и мирно.
   — Предусмотрены ли игрой зачарованные стоянки для ночлега игроков и спутников? — поинтересовалась она.
   — Да, — ответила Дженни. — Только находить их тебе придется самой.
   — Ничего. Похоже, одну я уже нашла. Думаю, — она обернулась к Сайрусу, — мы уже достигли рубежей твоего края.
   — Да, — кивнул русал. — Я путешествую по всему Крылу, но заглядывать в соседние области решался нечасто. Однако здесь я бывал и могу поклясться, что раньше на берегу был обычный лес.
   — Наверняка так и было, — согласилась Ким. — А зачарованную поляну поместили сюда устроители игры специально для отдыха игроков. И раз уж она есть, было бы глупо ею не воспользоваться.
   Ким прекрасно понимала, что место для безопасной стоянки представляет собой исключительно ценную находку. Ей повезло, и хотя везение определенно не будет продолжаться вечно, пока оно есть, нужно ему радоваться.
   Сайрус, сменив хвост на ноги, отправился к мачтовому лесу за парусиной, а девушки принялись собирать еду, благо кроме выпечки здесь хватало и фруктов, и орехов, и молочая. Ким даже нашла случайно примешавшуюся к выпечке печеную печенку и сорвала ее для Грезы…
   — Какая чудесная еда, — промолвила она, когда все уселись ужинать.
   — Чего в ней особенного? — удивились Сайрус и Дженни. — Еда как еда, прямо с кустов.
   — Ничего-то вы не понимаете, — вздохнула обыкновенка. — Там, где живу я, пирожки на деревьях не растут и чая с молоком в стручках никто отродясь не видывал.
   — В моей родной Двухлунии ничего такого тоже нет, — заметила Дженни. — Но тут Ксанф, а для Ксанфа все это в порядке вещей.
   — Вы просто не представляете, как вам повезло! Живете, горя не знаете.
   — Как не знать. У нас тут полно чудовищ.
   — Да разве может аллегория, аллитерация или та же аллигация сравниться с нашей инфляцией, коррупцией или наркоманией. Недаром всякий обыкновен, хоть краем уха слышавший о Ксанфе, мечтает попасть сюда, пусть даже в дурацкой игре.
   — А какие у вас в Обыкновении русалки? — поинтересовался Сайрус.
   — Русалок, чтоб ты знал, у нас вовсе нет. Правда, в идиотских шоу их, бывает, показывают, но это сплошное надувательство. Обычные девчонки, просто прячут ноги в искусственные хвосты.
   — А разве у вас люди с рыбами не скрещиваются?
   — Нет. Это запрещается законами генетики.
   — Строгая она у вас, эта Генетика. И что, все ее слушаются?
   — Да уж приходится. Но что там рыбы — разным расам и племенам породниться друг с другом никакая генетика не запрещает, однако многие считают это предосудительным.
   — Верно говорят: унылая Обыкновения, — покачал головой Сайрус.
   — Еще как верно, — согласилась Ким.
   На ночь поставили две палатки. В одной спали Дженни и Ким, в другой верный условностям Сайрус. Перед палаткой Ким свернулась клубочком Греза: роль сторожевой собаки ее, похоже, вполне устраивала.
   Поутру, умывшись, позавтракав и приведя в порядок место стоянки, они забрались в лодку и продолжили путь по реке. Грести не было нужды: течение мягко увлекало их на северо-запад.
   — А разве нам не на юг надо? — полюбопытствовала Ким.
   — Вообще-то на юг, — ответила Дженни, — но не пешком же напрямик туда топать. Река вынесет нас в море, и тогда мы сможем добраться до цели, миновав опасные места — такие, как Провал или пещера Конпутера.
   — Как бы мне хотелось все это увидеть! — вздохнула Ким.
   — Ну ты скажешь! — охнула Дженни. — Увидеть злую машину! Да от нее нужно держаться как можно дальше.
   Спорить Ким не стала, она уже усвоила, что благоразумнее всего следовать советам спутницы. Только вот благоразумие благоразумием, а любопытство любопытством.
   Между тем растительность по берегам становилась все богаче: к обычным пирожковиям и молочаю добавились пучки имбиря, грецкие орехи, шоколадные чипсы и изюм. Песок на отмелях был белым, определенно сахарным, а местами из него торчали глыбы, подозрительно смахивавшие на головы. Заметив милый цветок на высоком стебле, Ким потянулась за ним, но Дженни испуганно закричала:
   — Не трогай!
   — А что такого? — спросила Ким, хотя руку все же отдернула.
   — Это же ладан-дыш, — пояснила Дженни. — Понюхаешь и будешь дышать на ладан…
   Ким поежилась.
   — А это что? — спросила она, указывая на проплывавшие рядом с бортом причудливого цвета кувшины.
   — Кувшинки, что же еще.
   — Вижу, что кувшинки, а с чем? Попробовать можно?
   — С вином и с бренди. Пробовать не советую: от вина появляется чувство вины, а от бренди можно и вовсе сбрендить.
   Неожиданно берега расступились, и перед носом лодки вновь раскинулась водная гладь. Точнее, раскинулась водная, но вовсе не гладь, потому что поверхность воды пузырилась и пенилась. Среди бурунов шныряли аппликаторы и ощерившие зубастые пасти башмаки. Последние, скорее всего, просили каши, но за неимением таковой могли отхватить и ногу. Им бы только на нее надеться.
   — Озеро Сода-Пробка! — воскликнула Дженни. — Помню, как мы — я, Че и Гвенни, славно брызгались здешней шипучкой. Теперь, конечно, такое невозможно — Гвенни стала важной особой, а Че состоит при ней спутником. Но вот мне, простой эльфийской девчонке, которая по игре даже в Тайну не посвящена, развлечься никто не запретит.
   С этими словами она схватила пустую бутылку, зачерпнула из озера шипучки и, заткнув горлышко пальцем, энергично встряхнула этот сосуд.
   — А я эту игру знаю! — вскричала Ким, проделывая ту же процедуру. — Считай, что я сбрендила без бренди.
   И они принялись брызгаться, да так рьяно, что Греза забилась под лавку. Сайрус, слишком благовоспитанный для участия в столь дикой забаве, удалился на корму.
   Однако их забава была прервана оглушительным шипением: прямо из озера появилось жуткое чудовище. В спутанном клубке щупальцев горели злобные глазки.
   — Это что еще за булькало? — спросила Ким.
   — Шипучий содист, — пояснила Дженни. — Злобен до ужаса, но хотя с виду страшен, для людей опасности не представляет. Вся его пакостность в том, что он повсюду, куда дотянется щупальцем, добавляет соду.
   — Ну нам-то на это наплевать, — легкомысленно отмахнулась Ким, но в этот миг щупальце садиста ухватилось за борт лодки. Толчок был не столь уж силен, но вот с корпусом суденышка стало происходить что-то странное. Поверхность его пошла пузырями.
   — В чем дело? — поинтересовалась Ким.
   — Наша лодка была сделана из прессованной воды, — печально пояснил Сайрус. — А содист, боюсь, своим прикосновением превратил эту воду в содовую. Теперь лодка растворяется.
   — Что же делать?
   — Прыгай на берег, да поскорее!
   Спустя мгновение все трое уже стояли на губчатом берегу. Рюкзаки с припасами были при них, но вот лодка растеклась пузырящейся лужицей. Дальше им предстояло идти пешком. Поначалу Ким не слишком обеспокоилась, но когда поняла, что они застряли на хлюпающем в шипучке островке, вокруг которого плещутся аппликаторы, башмаки и еще какие-то неприятного вида твари, ей стало не по себе.
   Девушке очень хотелось приободрить попутчиков и себя каким-нибудь славным, истинно ксанфским каламбуром, но ничего такого в голову не приходило.
   Надежда добраться до замка Доброго Волшебника без проблем лопнула. Как мыльный пузырь.

Глава 9
ЗЕРНО

   Поутру Дагу стало лучше: потоков сознания он уже не извергал, а когда с него сняли смирительную рубашку, с избыточным смирением тоже было покончено. Правда, осторожность осталась: он дал себе слово не хвататься за что попало.
   Тропа стала круто забирать на юг. Это подходило им как нельзя лучше, однако Нада вдруг забеспокоилась.
   — Уж больно маняще эта тропка выглядит, — пояснила она. — Такие тропы чаще всего обманные. Пойдешь по ней, а она раз и заманит тебя в глухомань, а то и куда похуже.
   — Да, в глухомань нам ни к чему, — согласился Даг.
   Он уже усвоил, что в Ксанфе все основано на каламбурах, и хотя не знал, обязательно ли, угодив в эту глухомань, он сделается глухим, ставить над собой такие опыты его не тянуло.
   — Меня в такую даль еще не заносило, и я здешних краев не знаю, — сказал Шерлок. — Надеюсь, вы сумеете избежать здешних опасностей.
   — Лучше всего было бы обойти эту рощу стороной, — вздохнула Нада, но вскоре выяснилось, что это практически невозможно.
   Она-то, обернувшись змеей, проползла бы и по бездорожью, но людям буераками далеко не уйти. Они зависели от тропы, а единственная тропа вела к высоченным деревьям.
   — Боюсь, игра не оставляет мне выбора, — сказал Даг. — Придется рискнуть.
   — Это для тебя игра, — сказал Шерлок, — а для меня все обстоит куда серьезнее. Скажем, если ты сваляешь дурака и угодишь на ужин дракону, то прямо из его пасти отправишься домой. А вот я — ему в желудок.
   — Ты прав, — согласился Даг. — Теперь я вижу, что мое соглашение с твоими сородичами было не совсем равным и справедливым. Можем его расторгнуть: я отдам все ваши припасы и оружие, и мы расстанемся.
   — А ты продолжишь путь?
   — Что мне остается? Я ведь игрок, и должен играть.
   — Ладно, топаем вместе. Но постарайся быть осторожным, ладно?
   — Не то слово, буду осторожнее осторожного! Мне вовсе неохота снова вылететь из игры.
   Вскоре они оказались под сенью очень высоких деревьев, с такими густыми кронами, что они заслоняли солнце и погружали тропу во мрак. Но глухоманью это место Даг бы не назвал, хотя заросли и глушили звук их шагов. К тому же деревья оказались обычными, без каких-нибудь там хищных щупалец. Животных поблизости не наблюдалось: это радовало, но и настораживало.
   Потом, откуда-то из самой чащи, донеслись учащенные звуки. То были ритмичные удары: сначала приглушенные, они становились все громче по мере продвижения в глубь зарослей. Земля стала подрагивать.
   Даг переглянулся с Шерлоком, и чернокожий спутник пожал плечами. Так или иначе тропа шла только в двух направлениях, вперед и назад. Они продолжили путь вперед, однако вскоре земля уже содрогалась, как во время сильного землетрясения. Деревья дергались и подпрыгивали, словно они выросли на нервной почве. Путники с трудом удерживались на ногах, однако рева, воя или чего-либо другого, что указало бы на близость чудовища, слышно не было. Решив, что они, возможно, имеют дело с неодушевленным, стихийным явлением — вулканом или чем-то в этом роде, — Даг рискнул двинуться дальше. Наконец впереди показалась огромная, залитая солнечным светом прогалина, на которой, как почудилось юноше с первого взгляда, подскакивали холмы. Однако со второго, стало ясно, что это не холмы, а немыслимо огромные птицы.