Пирс Энтони
Хтон
ХТОН — существительное от «хтонический», имеющий отношение к подземному миру, преисподней; происходит от греческого «chthon» — «земля».
1. Подземная тюрьма для неисправимых, местонахождение засекречено.
2. Гранатовый рудник.
«Энциклопедия сектора», $398
В Раю, вы слышали, нет браков…
Джон Кроу Рэнсом, «Канатоходцы»
ПРОЛОГ
С!
Сверхновая Факториал
Вспышка звезды столь всеохватывающая и молниеносная, что свет отстает на века.
Наша сцена: Сверхновая жизни.
Она разрастается от микрокосма — до планеты Эонами;
От планеты — до вселенной
Веками;
Ее длительность — обратная функция ее величины.
$
Параграф, символическая
Дата появления на свет человека: рывок к звездам.
Все, происшедшее до этого, — древность.
Нумеруют новые года: Параграф 1, параграф 100 итак далее;
Общаются на мудреном галактическом языке —
Хотя удобства разговорного языка сохраняются.
Изменяют для нужд космоса человеческие гены,
Но скрывают странные отклонения. Создают мифы о тех…
5
Династия Пятых
Пятый ранг среди Семей-основателей Хвеи,
Заселивших мир-сад в $ 9
В поисках своего запредельного рая.
Но Пятых скосил озноб в $ 305.
В старшем поколении остаются две линии:
Аврелий ($ 348-402), обрученный с одной из дочерей Десятых;
Вениамин ($ 352-460), холостой;
Надежды этой высокородной Династии должен оправдать
сын Аврелия:
Атон ($ 374-400)
Атон — агонист;
Атон — протагонист;
Оспаривавший знание природы зла;
Осужденный за это.
Атон — пока твое тело умирает в темнице, душа живет вне ее;
Но оба суть одно; смерть отражает жизнь.
Все, переживаемое здесь, имеет параллель в ином существованье
Сейчас
В прошлом
И в грядущем.
Атон, Атон — дитя солнца —
Сойди, сойди же в наш подземный мир:
Мы нуждаемся в проклятых.
Сверхновая Факториал
Вспышка звезды столь всеохватывающая и молниеносная, что свет отстает на века.
Наша сцена: Сверхновая жизни.
Она разрастается от микрокосма — до планеты Эонами;
От планеты — до вселенной
Веками;
Ее длительность — обратная функция ее величины.
$
Параграф, символическая
Дата появления на свет человека: рывок к звездам.
Все, происшедшее до этого, — древность.
Нумеруют новые года: Параграф 1, параграф 100 итак далее;
Общаются на мудреном галактическом языке —
Хотя удобства разговорного языка сохраняются.
Изменяют для нужд космоса человеческие гены,
Но скрывают странные отклонения. Создают мифы о тех…
5
Династия Пятых
Пятый ранг среди Семей-основателей Хвеи,
Заселивших мир-сад в $ 9
В поисках своего запредельного рая.
Но Пятых скосил озноб в $ 305.
В старшем поколении остаются две линии:
Аврелий ($ 348-402), обрученный с одной из дочерей Десятых;
Вениамин ($ 352-460), холостой;
Надежды этой высокородной Династии должен оправдать
сын Аврелия:
Атон ($ 374-400)
Атон — агонист;
Атон — протагонист;
Оспаривавший знание природы зла;
Осужденный за это.
Атон — пока твое тело умирает в темнице, душа живет вне ее;
Но оба суть одно; смерть отражает жизнь.
Все, переживаемое здесь, имеет параллель в ином существованье
Сейчас
В прошлом
И в грядущем.
Атон, Атон — дитя солнца —
Сойди, сойди же в наш подземный мир:
Мы нуждаемся в проклятых.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АТОН
$ 400
В кабине было жарко. Атон облизал соленые губы. Пот стекал по шее и пропитывал грубую тюремную рубаху. На глянцевой обложке книги, которую держал в руках, он разглядел темноволосого свежевыбритого мужчину.
«Нормальные черты, средний рост — разве я похож на преступника? Разве я, — думал он, — разве я?..»
Не важно. Хтон был тюрьмой проклятых, и человек, помещенный сюда, справедливо или нет, был проклят. Юридически проклят и юридически мертв: из Хтона никто не бежал.
Тюрьма являла собой обширную естественную полость глубоко под поверхностью засекреченной планеты, навеки скрытую от звезд. Там не было ни камер, ни охраны: живые отбросы человеческой империи гнили среди немыслимого богатства. Ибо Хтон был гранатовым рудником; умеренная ценность отдельных камней перекрывалась их огромным количеством. Режим на этом предприятии таков: каждые двадцать четыре часа спускался единственный лифт, загруженный едой. Поднимался он с несколькими сотнями гранатов. Если ценность камней была недостаточной, следующая партия еды становилась меньше.
Атон представлял Хтон именно таким, каким мог представить его любой свободный человек. Теперь предстояло изучить обратную, нижнюю сторону. Тесная клеть дрожала, выматывая напрягшиеся внутренности, и Атон покачивался в такт движению. Вдыхая собственную вонь, он чувствовал, что становится все жарче.
«Разве я мечтаю о невозможном? — думал он. — Разве глупо верить слухам о возможности побега? Возвращение из смерти. Свобода. Вероятно, даже… Завершение?»
Спуск прекратился. Дверь отворилась в ревущую тьму. Хлынула удушливая жара. Пот насквозь пропитал легкую одежду.
Зная, что выбора нет, Атон шагнул во мрак.
— В сторону! — проорал ему в ухо чей-то голос.
Грубые руки с силой толкнули. Он вывалился на середину пещеры — книга под мышкой — едва различая фигуры людей, сновавших между ним и освещенным лифтом.
Они работали молча, втроем, вытаскивая корзины и размещая их у ближайшей стены. Когда лифт опустел, они бережно внесли внутрь маленькие металлические шкатулки-гробики. «Гранаты», — сообразил Атон. Люди были рослыми, бородатыми, длинноволосыми и нагими, и у каждого на спине висел какой-то склизкий мешок. Картина при тусклом свете была гротескной, они напоминали Атону горбатых гномов.
Один из них захлопнул дверь и отключил свет. Шум в помещении был такой сильный, что Атон не услыхал, как поднимается лифт, но догадался, что единственная его связь с внешним миром оборвана. Теперь он находился во власти Хтона.
В конце концов, и здесь был свет — шипящее зеленоватое свечение, испускаемое стенами и потолком, которые словно бы тлели. Постепенно глаза приспособились. Он мог ориентироваться.
К нему подошли люди.
— Новичок? Имя?
— Атон Пятый.
— Пятый?
— Не нравится, не ешь.
Реплику приняли во внимание, оценивая его: так стая волков оценивает чужака.
— Ладно, Пятый, — слушай и мотай на ус. Здесь внизу мы не задаем вопросов. И не отвечаем на них. Нам все равно, почему тебя послали сюда, только не делай этого впредь. Не создавай неприятности, делай свое дело и протянешь. Понял?
Они ждали реакции сурово, по-волчьи.
— Где я…
Один из них шагнул вперед, взмахнул открытой ладонью. Атон автоматически блокировал удар предплечьем. Но опоздал на мгновение, удар пришелся в ухо — достаточно сильный, чтоб в голове загудело.
Он отшатнулся.
— Что?..
— Не лезь куда не надо. Дважды не повторяем.
Атон, все еще злой, отступил. Какое-то мгновение он размышлял о сдаче. Что означало бы драку против троих. Этого-то они и хотели? Но, несмотря на нараставший гнев, он понимал, что совет верный. Не создавать неприятности — по крайней мере, пока не узнаешь, что к чему. Нет смысла начинать с драки. Для нее время еще будет. Он кивнул.
— Молодец, — сказал мужчина и рассмеялся. — Помни — мы все умрем вместе!
Остальные загоготали и пошли забирать корзины. Атон запомнит их.
— Один совет, — вполне дружелюбно сказал, минуя его, один из них. — Разденься, как мы. Жарко.
Все ушли, оставив Атона одного. Можно ли им верить? Он знал, что в Хтоне есть женщины, но в тюрьме без охраны и связи с окружающим миром условности должны были давно подчиниться удушающей жаре. Ненормальные нравы должны господствовать — если над ним не подшутили.
Атон огляделся. Пещера круглая, стены неровные, но явно обработанные. Камень, покрытый свечением. Давным-давно какая-то разведгруппа изучила эти пещеры или, по крайней мере, достаточное их количество, чтобы обнаружить гранаты и установить, что выхода отсюда нет. Он задумался, местный ли здесь воздух или его как-то сюда накачивают: наличие воздуха казалось явлением скорее нарочитым, чем случайным.
Наверняка этот ужасный жар долго не выдержать.
Настоящая печь-душегубка. Есть, вероятно, и более прохладные пещеры, иначе не выжить. Он скинул мокрую от пота одежду, взял книгу и вышел из пещеры. По пути осторожно коснулся стены: она была горячей, но не пылала, а зеленоватая слизь несколько секунд продолжала светиться на его пальцах. Очевидно, жар в пещере проистекал не от химических реакций.
Атон оказался в коротком туннеле. Ему говорили, что Хтон состоит из лабиринта лавовых каналов, и рассудком он понимал, что они возникли много веков назад, но в это трудно было поверить: дальний конец туннеля пульсировал жаром, а рев становился все громче, словно первобытные силы по-прежнему находились в движении. Однако другого пути не было.
Наконец он вошел в большой поперечный туннель диаметром метра в три — и сразу же был впечатан в гладкую стену воздушным потоком. Ветер в замкнутых пещерах? Он-то и был источником шума; но откуда здесь такой сквозняк? Его знаний об инфернальной области было явно недостаточно.
Атон собрался с силами и вошел в воздушный поток, позволив тому вести его тело по туннелю. В стенах ничего особенного, кроме свечения; туннель почти круглый. Могла ли его прокопать и обработать за несчетные годы воздушная эрозия? Хтон становился все более странным.
Пронизывающий ветер — метров десять в секунду, если не больше — приятно охлаждал его медленно шагающее тело, отвечая отчасти на вопрос о выживании. И тут же он ощутил последствие ветра: обезвоживание. Нужна вода и как можно быстрее, пока тело совсем не иссохло. Где-то должны быть люди и запасы воды.
Одной рукой придерживаясь за стену, Атон медленно двигался вперед, но внезапно ввалился в какой-то проем. Ветер стих, зато жара вернулась; радуясь перемене, Атон решил идти вниз. Проход был маленький, чуть выше его роста, и вел в пещеру, вроде той, куда он попал первоначально. Тупик.
Он пошел было назад, но вдруг со страхом понял, что в пещере он не один. Послышалось бормотание, кто-то зашевелился, чья-то фигура поднялась с неровного пола. Она двинулась к нему, соблазнительная и слегка пугающая, вызывая в памяти смутный облик из прошлого: красота и ужас одновременно, слишком искушающие и слишком болезненные, чтобы относиться к ним беспристрастно. Завывания ветра, казалось, превратились в зловещую музыку. «Песня… — подумал он, — жуткая прерванная песня, мелодия смерти… Или это мой демон, мой суккуб, с усмешкой лишающий меня всего человеческого?»
Фигура заговорила женским голосом — чуть слащавым, но обворожительным.
— Ты хочешь полюбить меня? — спросила она.
Теперь Атон разглядел очертания обнаженного женского тела. Сознавая свою незащищенность, он при ее приближении, словно щит, выставил вперед книгу. Он не знал ее намерений, она же отшвырнула книгу и скользнула в кольцо его рук. Женщина ступала уверенно; в этом полумраке она ориентировалась явно лучше, чем Атон.
— Полюби, — сказала она. — Полюби Лазу. — Ее голые груди прижались к его животу. Он боялся женщину и мнимого сходства. Почувствовав, как напряглось ее тело, Атон отпрянул назад. Рука женщины рванулась сверху вниз: острый камень, зажатый в кулаке, слегка поцарапал ему щеку. Не прошло еще и часа, а на него напали уже дважды.
— Тогда умри, ублюдок! — закричала она. — Умри, умри…
Она поперхнулась, зашлась кашлем и отбежала к дальней стене, где свернулась в дрожащий комок. Атон по-прежнему слышал искаженный шепот: «Умри, умри…» Неужели она собиралась его убить?
Он отступил в туннель. Лаза услышала звуки и тут же вскочила.
— Ты хочешь полюбить меня? — спросила она тем же голосом, что и прежде.
Главный туннель все тянулся и тянулся, пересекая многочисленные аркады. Некоторые из них казались пустыми; из других доносился непонятный шум, сопенье и скрежет. Атон быстро миновал их.
Его вела жажда. Жестокий ветер бил в спину, лишая последней влаги. Он снял башмаки, чтобы дать потным ногам подышать. И двинулся дальше.
Наконец звук голосов привлек его в большую пещеру. Ветер стих, разлетевшись по обширному пространству, а шум уменьшился. Оглушенные чувства Атона приходили в себя. Здесь оказалось несколько человек, они работали и вяло переговаривались. В центре зала возвышалось массивное металлическое устройство на колесах, в верхней части которого находился вал с рукоятками. Два человека толкали рукоятки и медленно, словно жернова, вращали устройство. У стены сидели на корточках еще двое и вырезали тонкими лезвиями какие-то маленькие предмета Мужчина за ними кидал камешки в корзины. Все были голыми.
Рядом с ним стояла дородная, почти безволосая женщина, которая тотчас же заметила вошедшего.
— Новичок? — спросила она, используя то же приветствие. — Опять неприятность?
— Атон Пятый.
— Ты верно пришел, — сказала она. — Все приходят к Меховой Матушке.
Она рассмеялась непонимающему взгляду Атона.
— Это потому, что я заведую мехами. Мех тебе понадобится, чтоб не ссохнуться. Вот.
Она подошла к механизму. Мужчины прервали движения, позволив ей снять с трубы сбоку мешок. Она протянула его Атону.
— Твой мех. Ни за что не захочешь с ним расстаться!
Атон машинально взял мех. Тот был сделан из какого-то крепкого материала, весил килограммов восемь и имел лямки. Только теперь он разглядел, что все носят такие мешки — единственный предмет туалета. Но каково их назначение?
Меховая Матушка взяла пустой мешок и повесила его на трубу. Мужчины возобновили работу. Мех начал медленно наполняться.
Атон понял.
— Вода! — воскликнул он, поднес узкое горлышко меха к губам и жадно отпил. Жидкость была сравнительно холодная и восхитительная на вкус.
Женщина взглянула с одобрением.
— Подороже любых гранатов, — сказала она. — Мы осаждаем воду в конденсатном баке, и все довольны. И потому все за старую Матушку.
Атон принял информацию к сведению. Какая бы подземная иерархия здесь ни существовала, у этой женщины имелась власть.
Она принялась представлять остальных.
— Народ, вот Пятый. Эти двое — мои толкачи, эта смена — Жид и Козел. Вот там старик Шахматист. Он делает из ломаных гранатов шахматы и кое-что еще. Красивые вещицы.
Вновь удивившись, Атон кивнул. Наверху эти фигурки стоили целое состояние, как из-за материала, так и из-за работы. Художник оказался седым стариком, который сидел на корточках и ковырял погнутым ножом.
— Его Подмастерка… Они понимают друг друга.
Подмастерьем была девушка чуть старше двадцати, симпатичная и хорошо сложенная. Атону захотелось узнать, за какое преступление она оказалась в таком возрасте в Хтоне. Он представил, что их «понимание» ублажало скорее стариковское тщеславие, чем его романтическую удаль. Доброе имя, вероятно, здесь самое важное — надо запомнить.
Меховая Матушка подвела его к мужчине с корзинами.
— Счетовод, — сказала она. — Отлично считает, наметанный глаз на гранаты. Не перечь ему. — Счетовод сортировал камешки по цвету: в каждой корзинке разные оттенки красного и коричневого, едва различимые при плохом освещении. Симпатичная девушка сортировала гранаты по размеру. — Это Кретинка, — сказала Матушка. — Ее зовут Кристинка-Кретинка. — Девушка подняла глаза и хихикнула.
— У каждого своя работа, — заключила Матушка. — Ты походи тут немного, Пятый, освойся, мы тебя к чему-нибудь пристроим. Не торопись. — Потом негромко добавила: — Ты принес какой-нибудь инструмент?
— Инструмент?
Ее зоркий взгляд упал на книгу. Зря бы она этот вопрос не задала. Атон открыл книгу.
— ДЗЛ, — сказал он. — Книга. Мне разрешили всего одну вещь.
Матушка отвернулась с молчаливым отвращением.
Таковы были обстоятельства. Привыкнув к жаре и ветру, научившись определять дорогу в переплетении туннелей по звуку и виду, Атон нашел тюремную жизнь на удивление легкой. Чересчур легкой — в их положении могло и не существовать постоянной тяги к побегу. Обитатели были довольны, он — нет. Придется искать катализатор.
Пещеры простирались вниз до бесконечности. Гранаты поступали откуда-то снизу для сортировки и обмена с внешним миром. Цены назначались далекие от истинной стоимости драгоценных камней. Искусственные камни превосходили их по качеству, но им не доставало привкуса дурной славы. Эти же добывались проклятыми руками, происходили из жуткого Хтона. Патология притягивает человека.
Атон счел положение узников необъяснимым. Это наверняка худшая тюрьма в человеческом секторе галактики, созданная для душевнобольных преступников и неисправимых извращенцев — для всех тех, кого общество не могло ни излечить, ни игнорировать. Хтон рисовался извне обителью непрерывных буйств и оргий, изощренных пыток и садизма.
Вместо этого Атон открыл грубоватое, но тихое сообщество, члены которого следовали правилу: не создавать неприятности. Подлинные сумасшедшие были изолированы в пещерах, их опекали добровольные стражи. Тех, кто был не опасен, предоставляли самим себе.
Даже нормальные люди вряд ли бы устроились лучше. Преступники ли они на самом деле? Если нет, то почему принимают свою участь с такой легкостью? Наверняка здесь имелся какой-то сокровенный элемент, связующая сила. Чтобы действовать, Атону необходимо было ее постичь.
«Нормальные черты, средний рост — разве я похож на преступника? Разве я, — думал он, — разве я?..»
Не важно. Хтон был тюрьмой проклятых, и человек, помещенный сюда, справедливо или нет, был проклят. Юридически проклят и юридически мертв: из Хтона никто не бежал.
Тюрьма являла собой обширную естественную полость глубоко под поверхностью засекреченной планеты, навеки скрытую от звезд. Там не было ни камер, ни охраны: живые отбросы человеческой империи гнили среди немыслимого богатства. Ибо Хтон был гранатовым рудником; умеренная ценность отдельных камней перекрывалась их огромным количеством. Режим на этом предприятии таков: каждые двадцать четыре часа спускался единственный лифт, загруженный едой. Поднимался он с несколькими сотнями гранатов. Если ценность камней была недостаточной, следующая партия еды становилась меньше.
Атон представлял Хтон именно таким, каким мог представить его любой свободный человек. Теперь предстояло изучить обратную, нижнюю сторону. Тесная клеть дрожала, выматывая напрягшиеся внутренности, и Атон покачивался в такт движению. Вдыхая собственную вонь, он чувствовал, что становится все жарче.
«Разве я мечтаю о невозможном? — думал он. — Разве глупо верить слухам о возможности побега? Возвращение из смерти. Свобода. Вероятно, даже… Завершение?»
Спуск прекратился. Дверь отворилась в ревущую тьму. Хлынула удушливая жара. Пот насквозь пропитал легкую одежду.
Зная, что выбора нет, Атон шагнул во мрак.
— В сторону! — проорал ему в ухо чей-то голос.
Грубые руки с силой толкнули. Он вывалился на середину пещеры — книга под мышкой — едва различая фигуры людей, сновавших между ним и освещенным лифтом.
Они работали молча, втроем, вытаскивая корзины и размещая их у ближайшей стены. Когда лифт опустел, они бережно внесли внутрь маленькие металлические шкатулки-гробики. «Гранаты», — сообразил Атон. Люди были рослыми, бородатыми, длинноволосыми и нагими, и у каждого на спине висел какой-то склизкий мешок. Картина при тусклом свете была гротескной, они напоминали Атону горбатых гномов.
Один из них захлопнул дверь и отключил свет. Шум в помещении был такой сильный, что Атон не услыхал, как поднимается лифт, но догадался, что единственная его связь с внешним миром оборвана. Теперь он находился во власти Хтона.
В конце концов, и здесь был свет — шипящее зеленоватое свечение, испускаемое стенами и потолком, которые словно бы тлели. Постепенно глаза приспособились. Он мог ориентироваться.
К нему подошли люди.
— Новичок? Имя?
— Атон Пятый.
— Пятый?
— Не нравится, не ешь.
Реплику приняли во внимание, оценивая его: так стая волков оценивает чужака.
— Ладно, Пятый, — слушай и мотай на ус. Здесь внизу мы не задаем вопросов. И не отвечаем на них. Нам все равно, почему тебя послали сюда, только не делай этого впредь. Не создавай неприятности, делай свое дело и протянешь. Понял?
Они ждали реакции сурово, по-волчьи.
— Где я…
Один из них шагнул вперед, взмахнул открытой ладонью. Атон автоматически блокировал удар предплечьем. Но опоздал на мгновение, удар пришелся в ухо — достаточно сильный, чтоб в голове загудело.
Он отшатнулся.
— Что?..
— Не лезь куда не надо. Дважды не повторяем.
Атон, все еще злой, отступил. Какое-то мгновение он размышлял о сдаче. Что означало бы драку против троих. Этого-то они и хотели? Но, несмотря на нараставший гнев, он понимал, что совет верный. Не создавать неприятности — по крайней мере, пока не узнаешь, что к чему. Нет смысла начинать с драки. Для нее время еще будет. Он кивнул.
— Молодец, — сказал мужчина и рассмеялся. — Помни — мы все умрем вместе!
Остальные загоготали и пошли забирать корзины. Атон запомнит их.
— Один совет, — вполне дружелюбно сказал, минуя его, один из них. — Разденься, как мы. Жарко.
Все ушли, оставив Атона одного. Можно ли им верить? Он знал, что в Хтоне есть женщины, но в тюрьме без охраны и связи с окружающим миром условности должны были давно подчиниться удушающей жаре. Ненормальные нравы должны господствовать — если над ним не подшутили.
Атон огляделся. Пещера круглая, стены неровные, но явно обработанные. Камень, покрытый свечением. Давным-давно какая-то разведгруппа изучила эти пещеры или, по крайней мере, достаточное их количество, чтобы обнаружить гранаты и установить, что выхода отсюда нет. Он задумался, местный ли здесь воздух или его как-то сюда накачивают: наличие воздуха казалось явлением скорее нарочитым, чем случайным.
Наверняка этот ужасный жар долго не выдержать.
Настоящая печь-душегубка. Есть, вероятно, и более прохладные пещеры, иначе не выжить. Он скинул мокрую от пота одежду, взял книгу и вышел из пещеры. По пути осторожно коснулся стены: она была горячей, но не пылала, а зеленоватая слизь несколько секунд продолжала светиться на его пальцах. Очевидно, жар в пещере проистекал не от химических реакций.
Атон оказался в коротком туннеле. Ему говорили, что Хтон состоит из лабиринта лавовых каналов, и рассудком он понимал, что они возникли много веков назад, но в это трудно было поверить: дальний конец туннеля пульсировал жаром, а рев становился все громче, словно первобытные силы по-прежнему находились в движении. Однако другого пути не было.
Наконец он вошел в большой поперечный туннель диаметром метра в три — и сразу же был впечатан в гладкую стену воздушным потоком. Ветер в замкнутых пещерах? Он-то и был источником шума; но откуда здесь такой сквозняк? Его знаний об инфернальной области было явно недостаточно.
Атон собрался с силами и вошел в воздушный поток, позволив тому вести его тело по туннелю. В стенах ничего особенного, кроме свечения; туннель почти круглый. Могла ли его прокопать и обработать за несчетные годы воздушная эрозия? Хтон становился все более странным.
Пронизывающий ветер — метров десять в секунду, если не больше — приятно охлаждал его медленно шагающее тело, отвечая отчасти на вопрос о выживании. И тут же он ощутил последствие ветра: обезвоживание. Нужна вода и как можно быстрее, пока тело совсем не иссохло. Где-то должны быть люди и запасы воды.
Одной рукой придерживаясь за стену, Атон медленно двигался вперед, но внезапно ввалился в какой-то проем. Ветер стих, зато жара вернулась; радуясь перемене, Атон решил идти вниз. Проход был маленький, чуть выше его роста, и вел в пещеру, вроде той, куда он попал первоначально. Тупик.
Он пошел было назад, но вдруг со страхом понял, что в пещере он не один. Послышалось бормотание, кто-то зашевелился, чья-то фигура поднялась с неровного пола. Она двинулась к нему, соблазнительная и слегка пугающая, вызывая в памяти смутный облик из прошлого: красота и ужас одновременно, слишком искушающие и слишком болезненные, чтобы относиться к ним беспристрастно. Завывания ветра, казалось, превратились в зловещую музыку. «Песня… — подумал он, — жуткая прерванная песня, мелодия смерти… Или это мой демон, мой суккуб, с усмешкой лишающий меня всего человеческого?»
Фигура заговорила женским голосом — чуть слащавым, но обворожительным.
— Ты хочешь полюбить меня? — спросила она.
Теперь Атон разглядел очертания обнаженного женского тела. Сознавая свою незащищенность, он при ее приближении, словно щит, выставил вперед книгу. Он не знал ее намерений, она же отшвырнула книгу и скользнула в кольцо его рук. Женщина ступала уверенно; в этом полумраке она ориентировалась явно лучше, чем Атон.
— Полюби, — сказала она. — Полюби Лазу. — Ее голые груди прижались к его животу. Он боялся женщину и мнимого сходства. Почувствовав, как напряглось ее тело, Атон отпрянул назад. Рука женщины рванулась сверху вниз: острый камень, зажатый в кулаке, слегка поцарапал ему щеку. Не прошло еще и часа, а на него напали уже дважды.
— Тогда умри, ублюдок! — закричала она. — Умри, умри…
Она поперхнулась, зашлась кашлем и отбежала к дальней стене, где свернулась в дрожащий комок. Атон по-прежнему слышал искаженный шепот: «Умри, умри…» Неужели она собиралась его убить?
Он отступил в туннель. Лаза услышала звуки и тут же вскочила.
— Ты хочешь полюбить меня? — спросила она тем же голосом, что и прежде.
Главный туннель все тянулся и тянулся, пересекая многочисленные аркады. Некоторые из них казались пустыми; из других доносился непонятный шум, сопенье и скрежет. Атон быстро миновал их.
Его вела жажда. Жестокий ветер бил в спину, лишая последней влаги. Он снял башмаки, чтобы дать потным ногам подышать. И двинулся дальше.
Наконец звук голосов привлек его в большую пещеру. Ветер стих, разлетевшись по обширному пространству, а шум уменьшился. Оглушенные чувства Атона приходили в себя. Здесь оказалось несколько человек, они работали и вяло переговаривались. В центре зала возвышалось массивное металлическое устройство на колесах, в верхней части которого находился вал с рукоятками. Два человека толкали рукоятки и медленно, словно жернова, вращали устройство. У стены сидели на корточках еще двое и вырезали тонкими лезвиями какие-то маленькие предмета Мужчина за ними кидал камешки в корзины. Все были голыми.
Рядом с ним стояла дородная, почти безволосая женщина, которая тотчас же заметила вошедшего.
— Новичок? — спросила она, используя то же приветствие. — Опять неприятность?
— Атон Пятый.
— Ты верно пришел, — сказала она. — Все приходят к Меховой Матушке.
Она рассмеялась непонимающему взгляду Атона.
— Это потому, что я заведую мехами. Мех тебе понадобится, чтоб не ссохнуться. Вот.
Она подошла к механизму. Мужчины прервали движения, позволив ей снять с трубы сбоку мешок. Она протянула его Атону.
— Твой мех. Ни за что не захочешь с ним расстаться!
Атон машинально взял мех. Тот был сделан из какого-то крепкого материала, весил килограммов восемь и имел лямки. Только теперь он разглядел, что все носят такие мешки — единственный предмет туалета. Но каково их назначение?
Меховая Матушка взяла пустой мешок и повесила его на трубу. Мужчины возобновили работу. Мех начал медленно наполняться.
Атон понял.
— Вода! — воскликнул он, поднес узкое горлышко меха к губам и жадно отпил. Жидкость была сравнительно холодная и восхитительная на вкус.
Женщина взглянула с одобрением.
— Подороже любых гранатов, — сказала она. — Мы осаждаем воду в конденсатном баке, и все довольны. И потому все за старую Матушку.
Атон принял информацию к сведению. Какая бы подземная иерархия здесь ни существовала, у этой женщины имелась власть.
Она принялась представлять остальных.
— Народ, вот Пятый. Эти двое — мои толкачи, эта смена — Жид и Козел. Вот там старик Шахматист. Он делает из ломаных гранатов шахматы и кое-что еще. Красивые вещицы.
Вновь удивившись, Атон кивнул. Наверху эти фигурки стоили целое состояние, как из-за материала, так и из-за работы. Художник оказался седым стариком, который сидел на корточках и ковырял погнутым ножом.
— Его Подмастерка… Они понимают друг друга.
Подмастерьем была девушка чуть старше двадцати, симпатичная и хорошо сложенная. Атону захотелось узнать, за какое преступление она оказалась в таком возрасте в Хтоне. Он представил, что их «понимание» ублажало скорее стариковское тщеславие, чем его романтическую удаль. Доброе имя, вероятно, здесь самое важное — надо запомнить.
Меховая Матушка подвела его к мужчине с корзинами.
— Счетовод, — сказала она. — Отлично считает, наметанный глаз на гранаты. Не перечь ему. — Счетовод сортировал камешки по цвету: в каждой корзинке разные оттенки красного и коричневого, едва различимые при плохом освещении. Симпатичная девушка сортировала гранаты по размеру. — Это Кретинка, — сказала Матушка. — Ее зовут Кристинка-Кретинка. — Девушка подняла глаза и хихикнула.
— У каждого своя работа, — заключила Матушка. — Ты походи тут немного, Пятый, освойся, мы тебя к чему-нибудь пристроим. Не торопись. — Потом негромко добавила: — Ты принес какой-нибудь инструмент?
— Инструмент?
Ее зоркий взгляд упал на книгу. Зря бы она этот вопрос не задала. Атон открыл книгу.
— ДЗЛ, — сказал он. — Книга. Мне разрешили всего одну вещь.
Матушка отвернулась с молчаливым отвращением.
Таковы были обстоятельства. Привыкнув к жаре и ветру, научившись определять дорогу в переплетении туннелей по звуку и виду, Атон нашел тюремную жизнь на удивление легкой. Чересчур легкой — в их положении могло и не существовать постоянной тяги к побегу. Обитатели были довольны, он — нет. Придется искать катализатор.
Пещеры простирались вниз до бесконечности. Гранаты поступали откуда-то снизу для сортировки и обмена с внешним миром. Цены назначались далекие от истинной стоимости драгоценных камней. Искусственные камни превосходили их по качеству, но им не доставало привкуса дурной славы. Эти же добывались проклятыми руками, происходили из жуткого Хтона. Патология притягивает человека.
Атон счел положение узников необъяснимым. Это наверняка худшая тюрьма в человеческом секторе галактики, созданная для душевнобольных преступников и неисправимых извращенцев — для всех тех, кого общество не могло ни излечить, ни игнорировать. Хтон рисовался извне обителью непрерывных буйств и оргий, изощренных пыток и садизма.
Вместо этого Атон открыл грубоватое, но тихое сообщество, члены которого следовали правилу: не создавать неприятности. Подлинные сумасшедшие были изолированы в пещерах, их опекали добровольные стражи. Тех, кто был не опасен, предоставляли самим себе.
Даже нормальные люди вряд ли бы устроились лучше. Преступники ли они на самом деле? Если нет, то почему принимают свою участь с такой легкостью? Наверняка здесь имелся какой-то сокровенный элемент, связующая сила. Чтобы действовать, Атону необходимо было ее постичь.
2
— Атон.
Голос — теплый, чуть хрипловатый.
Он перестал грезить, увидев Кристину в вызывающей позе. Она уже не хихикала. Ее взгляд задерживался на нем, когда бы они не встречались. Но даже зная об этом, Атон чувствовал, что должен сторониться женщин, пока не разгаданы остальные тайны. Женщина где угодно создаст неприятности.
Она подошла к нему, выставив грудь.
— Я — не Лаза, Атон, — сказала она, опередив его мысль. — С тобой ничего не случится. Можешь подойти поближе.
Атон не шелохнулся.
— Женщина Счетовода?
— Счетовод знает, где я. Он всегда знает, кто где. — Она подошла к нему вплотную, мягкая и гибкая, как кошка. — Давно у тебя была женщина, Атон?
Один-ноль в ее пользу. Слишком давно. Он изучал порядок вещей в космосе, но с космосом теперь — все; возможно, навсегда. Судя по всему, она сказала о Счетоводе правду. Тот даже мог послать ее в виде дружеского жеста.
Кристина повернулась к нему спиной и отошла. Уверенная в том, что ей удалось завладеть его вниманием, она начала танцевать, ритмично подпрыгивая и покачиваясь — настолько соблазнительно, что Атон отложил книгу к стене и пошел за ней.
Она хихикнула и отбежала. Играя в замысловатые прятки руками и телом, она привела его к боковому проходу. Атон осторожно заглянул туда, но никого не увидел.
Кристина дотронулась до него. Он поймал ее и прижал вместе с мехом к стене. Их губы соединились в поцелуе, окрашенном страстью, затем она вырвалась и оттанцевала на середину пещеры. Ее глаза горели.
Атон последовал за ней, отрезая выход и загоняя ее в нишу, она с удовольствием уворачивалась.
Когда Кристина увидела, что поймана, она принялась напевать какую-то мелодию. Заключительная уловка: невинный, безразличный напев, будто она одна. Это должно было подвигнуть его на последний шаг.
Вместо этого его отбросило назад, и весь пыл в один миг улетучился. Звучала прерванная песня!
Кристина увидела: что-то не так.
— В чем дело, Атон?
Он отвернулся:
— Уходи, Кретинка. Ты совсем не та женщина, которую я хочу.
Потрясенная и разгневанная она убежала. Атон прислушался к звуку ее шагов — шлепанье босых ног в завывающем ветре. Они складывались в мелодию прерванной песни.
«Злоба, — подумал он. — О Злоба, неужели ты никогда меня не оставишь?»
Это был, конечно, сон, но лишь Атон знал это. Увлеченный иллюзорным соблазном, он по глупости обо всем забыл. В его сознании он не стоял один в туннеле, женщина в гневе не убегала. Было поражение, да, но не полное.
Когда они пошли по мрачному туннелю, Кристина взяла его за руку. Светлая блузка и темная юбка говорили о ее фигуре лучше всякой наготы.
— Люба, — сказал он, — я хочу извиниться за случившееся. Но ты должна понять, какую боль причиняет мне эта песня. Когда…
Она потащила его за локоть. Сквозь куртку он чувствовал нежное прикосновение ее пальцев.
— Меня зовут Кристина, — сказала она.
Они свернули в боковой туннель. Постепенно расширяясь, он вел вниз.
— Твой интерес ко мне застал меня врасплох, — продолжал он, сознавая неуклюжесть своего объяснения. — Я никогда не думал о тебе как о женщине, Люба.
— Почему ты зовешь меня «Люба»? — спросила она. — Взгляни на меня, Атон. Я Кристина. Кретинка-Кристинка, пещерная девушка.
Он посмотрел на нее.
— Возможно, — сказал он. — Я не признал тебя одетой.
— Спасибо.
Он провел ее к креслу и сел рядом.
— Я не думал, что в Хтоне есть такое. У нас на «Иокасте» был театр для команды, но я ни разу туда не ходил…
Атон растерянно замолк. Ее рука коснулась его паха и расстегнула застежку брюк. Потом пальцы проникли внутрь, двинулись вниз, в поисках того, что там скрывается. Он попробовал воспротивиться, но тут обернулись люди в соседних креслах, и чтобы не выставлять себя напоказ, ему пришлось умолкнуть.
На большом экране появилась фигура. Атон сосредоточил внимание на экране. По крутой тропе взбирался человек; сильный мужчина в античном одеянии; молодой мужчина, облаченный в ниспадающие складки неопределенного цвета. Всего один мужчина, но исполненный глубокого смысла. Дорога позади него уходила по каменистому, мшистому склону — необыкновенно привлекательный пейзаж.
Картина сменилась другой. На переднем плане виднелся резкий обрыв с пугающим намеком на глубину. Тропа поднималась, словно шла через перевал: в поле зрения выделялся покатый холм, а окружающий пейзаж стушевался. Двое мужчин, поднявшись по разным склонам и встретившись на вершине, стояли лицом друг к другу. Справа — сильный молодой человек из предыдущей картины; слева — пожилой мужчина в таком же одеянии. Они то ли беседовали, то ли спорили. Рука старика была поднята в повелительном жесте.
Третий кадр более динамичный: тело юноши искривлено в яростном движении, руки раскинуты, лицо искажено. Пожилой мужчина завис над пропастью — он раскинул руки, словно по-птичьи отталкивался от воздуха — но не летел, а падал. У них произошла ссора, спор, возможно, стычка за право пройти первому. Как знать, если образы обрывочны и бессловесны? Но все было совершено — и бесповоротно. Далеко внизу находилось невидимое глазу узкое русло реки — Атон удивился, откуда он это знал.
Еще одна картина, вряд ли связанная с предыдущими: огромное животное с могучими сложенными крыльями и чувственной грудью зрелой женщины. Рот вопросительно приоткрыт, словно загадывает загадку, и все.
Невыразимый ужас охватил Атона, приступ тошноты от отвращения к чудовищу скрутил желудок и бросил в жар.
Вскоре ощущения переменились. Он глянул вниз и увидел, что к нему безжалостно, словно клещи, тянется женская рука. Нет, это был шнур — змееподобный, кроваво-красный в полумраке — связывающий их животы. Он видел женское лицо, не лицо Лазы, которая убила бы его, а другое лицо, невероятно прелестное и злое.
Атон попытался освободиться, но не смог сдвинуться с места. Страшную душевную боль причиняло растяжение упругой связки, которое извлекало его корень прочь из плоти. Внезапно из этой боли вырвалась мелодия, и он познал, наконец, завершение.
Атон проснулся от звука приближающихся шагов, обливаясь холодным потом, дрожа и понимая, что он обязан выбраться из Хтона.
Голос — теплый, чуть хрипловатый.
Он перестал грезить, увидев Кристину в вызывающей позе. Она уже не хихикала. Ее взгляд задерживался на нем, когда бы они не встречались. Но даже зная об этом, Атон чувствовал, что должен сторониться женщин, пока не разгаданы остальные тайны. Женщина где угодно создаст неприятности.
Она подошла к нему, выставив грудь.
— Я — не Лаза, Атон, — сказала она, опередив его мысль. — С тобой ничего не случится. Можешь подойти поближе.
Атон не шелохнулся.
— Женщина Счетовода?
— Счетовод знает, где я. Он всегда знает, кто где. — Она подошла к нему вплотную, мягкая и гибкая, как кошка. — Давно у тебя была женщина, Атон?
Один-ноль в ее пользу. Слишком давно. Он изучал порядок вещей в космосе, но с космосом теперь — все; возможно, навсегда. Судя по всему, она сказала о Счетоводе правду. Тот даже мог послать ее в виде дружеского жеста.
Кристина повернулась к нему спиной и отошла. Уверенная в том, что ей удалось завладеть его вниманием, она начала танцевать, ритмично подпрыгивая и покачиваясь — настолько соблазнительно, что Атон отложил книгу к стене и пошел за ней.
Она хихикнула и отбежала. Играя в замысловатые прятки руками и телом, она привела его к боковому проходу. Атон осторожно заглянул туда, но никого не увидел.
Кристина дотронулась до него. Он поймал ее и прижал вместе с мехом к стене. Их губы соединились в поцелуе, окрашенном страстью, затем она вырвалась и оттанцевала на середину пещеры. Ее глаза горели.
Атон последовал за ней, отрезая выход и загоняя ее в нишу, она с удовольствием уворачивалась.
Когда Кристина увидела, что поймана, она принялась напевать какую-то мелодию. Заключительная уловка: невинный, безразличный напев, будто она одна. Это должно было подвигнуть его на последний шаг.
Вместо этого его отбросило назад, и весь пыл в один миг улетучился. Звучала прерванная песня!
Кристина увидела: что-то не так.
— В чем дело, Атон?
Он отвернулся:
— Уходи, Кретинка. Ты совсем не та женщина, которую я хочу.
Потрясенная и разгневанная она убежала. Атон прислушался к звуку ее шагов — шлепанье босых ног в завывающем ветре. Они складывались в мелодию прерванной песни.
«Злоба, — подумал он. — О Злоба, неужели ты никогда меня не оставишь?»
Это был, конечно, сон, но лишь Атон знал это. Увлеченный иллюзорным соблазном, он по глупости обо всем забыл. В его сознании он не стоял один в туннеле, женщина в гневе не убегала. Было поражение, да, но не полное.
Когда они пошли по мрачному туннелю, Кристина взяла его за руку. Светлая блузка и темная юбка говорили о ее фигуре лучше всякой наготы.
— Люба, — сказал он, — я хочу извиниться за случившееся. Но ты должна понять, какую боль причиняет мне эта песня. Когда…
Она потащила его за локоть. Сквозь куртку он чувствовал нежное прикосновение ее пальцев.
— Меня зовут Кристина, — сказала она.
Они свернули в боковой туннель. Постепенно расширяясь, он вел вниз.
— Твой интерес ко мне застал меня врасплох, — продолжал он, сознавая неуклюжесть своего объяснения. — Я никогда не думал о тебе как о женщине, Люба.
— Почему ты зовешь меня «Люба»? — спросила она. — Взгляни на меня, Атон. Я Кристина. Кретинка-Кристинка, пещерная девушка.
Он посмотрел на нее.
— Возможно, — сказал он. — Я не признал тебя одетой.
— Спасибо.
Он провел ее к креслу и сел рядом.
— Я не думал, что в Хтоне есть такое. У нас на «Иокасте» был театр для команды, но я ни разу туда не ходил…
Атон растерянно замолк. Ее рука коснулась его паха и расстегнула застежку брюк. Потом пальцы проникли внутрь, двинулись вниз, в поисках того, что там скрывается. Он попробовал воспротивиться, но тут обернулись люди в соседних креслах, и чтобы не выставлять себя напоказ, ему пришлось умолкнуть.
На большом экране появилась фигура. Атон сосредоточил внимание на экране. По крутой тропе взбирался человек; сильный мужчина в античном одеянии; молодой мужчина, облаченный в ниспадающие складки неопределенного цвета. Всего один мужчина, но исполненный глубокого смысла. Дорога позади него уходила по каменистому, мшистому склону — необыкновенно привлекательный пейзаж.
Картина сменилась другой. На переднем плане виднелся резкий обрыв с пугающим намеком на глубину. Тропа поднималась, словно шла через перевал: в поле зрения выделялся покатый холм, а окружающий пейзаж стушевался. Двое мужчин, поднявшись по разным склонам и встретившись на вершине, стояли лицом друг к другу. Справа — сильный молодой человек из предыдущей картины; слева — пожилой мужчина в таком же одеянии. Они то ли беседовали, то ли спорили. Рука старика была поднята в повелительном жесте.
Третий кадр более динамичный: тело юноши искривлено в яростном движении, руки раскинуты, лицо искажено. Пожилой мужчина завис над пропастью — он раскинул руки, словно по-птичьи отталкивался от воздуха — но не летел, а падал. У них произошла ссора, спор, возможно, стычка за право пройти первому. Как знать, если образы обрывочны и бессловесны? Но все было совершено — и бесповоротно. Далеко внизу находилось невидимое глазу узкое русло реки — Атон удивился, откуда он это знал.
Еще одна картина, вряд ли связанная с предыдущими: огромное животное с могучими сложенными крыльями и чувственной грудью зрелой женщины. Рот вопросительно приоткрыт, словно загадывает загадку, и все.
Невыразимый ужас охватил Атона, приступ тошноты от отвращения к чудовищу скрутил желудок и бросил в жар.
Вскоре ощущения переменились. Он глянул вниз и увидел, что к нему безжалостно, словно клещи, тянется женская рука. Нет, это был шнур — змееподобный, кроваво-красный в полумраке — связывающий их животы. Он видел женское лицо, не лицо Лазы, которая убила бы его, а другое лицо, невероятно прелестное и злое.
Атон попытался освободиться, но не смог сдвинуться с места. Страшную душевную боль причиняло растяжение упругой связки, которое извлекало его корень прочь из плоти. Внезапно из этой боли вырвалась мелодия, и он познал, наконец, завершение.
Атон проснулся от звука приближающихся шагов, обливаясь холодным потом, дрожа и понимая, что он обязан выбраться из Хтона.
3
— Пятый.
На этот раз голос принадлежал мужчине. Кристине не понадобилось много времени, чтобы наябедничать. Он обернулся и увидел Счетовода с двумя дюжими помощниками.
— Я не дотрагивался до нее, — сообщил Атон.
Счетовод был суров.
— Знаю. Поэтому я здесь.
Атон настороженно взглянул на двух других. Он понял их задачу и узнал одного из них.
— Потому что Кретинка строила мне глазки?
— Отчасти, — без обиняков заявил Счетовод. — Она не должна этого делать. Но ты-то ее отверг.
— Не хотел неприятностей.
— Не хотел! — взорвался Счетовод. — Проклятый чужак! Ты выставил меня на посмешище всему Хтону, как будто моя девушка не стоит того, чтобы с ней переспать. Приставая к ней, ты мог, в конце концов, чего-то добиться. Если ты этого не хотел, мог бы сразу сказать «Нет», но нет же, ты…
— Все не так. Я хотел ее, но…
Глаза Счетовода оценивали:
— «Но»?.. Чего ты боялся? Снаружи никто тебя больше не увидит. Теперь ты живешь по-нашему. Никаких церемоний, никаких двусмысленностей. Она хотела тебя, и я разрешил ей развлечься. Здесь внизу ты не сможешь зачать ублюдков, если это тебя так беспокоит. В нашем климате все к черту отторгается.
— Я знал. Я…
— Из-за тебя, Пятый, я потерял лицо. Есть только один способ вернуть его.
— Не только… — начал Атон, но Счетовод уже дал сигнал, и двое мужчин приблизились к нему. Оба мускулистые, один из числа встречавших у лифта. Оба сбросили меха.
Атон увидел, что разумного пути к отступлению нет. Он облизал губы, но мех снимать не стал. В самом ли деле он хотел объяснить?
Время. Координация. Решение. Атон прыгнул. Первый получил босой ногой в солнечное сплетение, не успев ничего осознать, и начал падать, сжимаясь в комок. Не успел он коснуться земли, как Атон занялся его спутником — запустил тренированную ладонь во всклокоченную бороду и стремительно дернул вниз. Мозолистые костяшки пальцев свободной руки глухо хрустнули о затылок противника.
Первый без сознания беспомощно к чему-то тянулся. Другой умирал с проломленным черепом. Все заняло от силы четыре секунды.
Пораженный Счетовод потупился.
— Космогард, — сказал он.
— Ты же сам хотел, чтоб все без обмана, — Атон чувствовал, что заслужил его уважение. — Я хотел объяснить.
Счетовод оттащил мужчин и вернулся один.
— Хорошо. Я не могу сводить с тобой счеты таким образом. Я знаю только одного человека, который дерется так же, но он… недосягаем.
— Космогард? — с интересом спросил Атон.
— Креллевод.
Атону хотелось бы его увидеть. Члены гильдии, выращивающей смертоносную траву крелль, культивировали древнее искусство каратэ — кара-атэ, бой без оружия — в ином направлении, нежели их космические собратья. И те, и другие наносили удар, чтобы отключить, искалечить или убить; но за ударом космогарда скрывалась убийственная мощь, а за ударом креллевода — наука смерти. Какая школа выше? Этот вопрос, по его сведениям, никогда не задавали.
На этот раз голос принадлежал мужчине. Кристине не понадобилось много времени, чтобы наябедничать. Он обернулся и увидел Счетовода с двумя дюжими помощниками.
— Я не дотрагивался до нее, — сообщил Атон.
Счетовод был суров.
— Знаю. Поэтому я здесь.
Атон настороженно взглянул на двух других. Он понял их задачу и узнал одного из них.
— Потому что Кретинка строила мне глазки?
— Отчасти, — без обиняков заявил Счетовод. — Она не должна этого делать. Но ты-то ее отверг.
— Не хотел неприятностей.
— Не хотел! — взорвался Счетовод. — Проклятый чужак! Ты выставил меня на посмешище всему Хтону, как будто моя девушка не стоит того, чтобы с ней переспать. Приставая к ней, ты мог, в конце концов, чего-то добиться. Если ты этого не хотел, мог бы сразу сказать «Нет», но нет же, ты…
— Все не так. Я хотел ее, но…
Глаза Счетовода оценивали:
— «Но»?.. Чего ты боялся? Снаружи никто тебя больше не увидит. Теперь ты живешь по-нашему. Никаких церемоний, никаких двусмысленностей. Она хотела тебя, и я разрешил ей развлечься. Здесь внизу ты не сможешь зачать ублюдков, если это тебя так беспокоит. В нашем климате все к черту отторгается.
— Я знал. Я…
— Из-за тебя, Пятый, я потерял лицо. Есть только один способ вернуть его.
— Не только… — начал Атон, но Счетовод уже дал сигнал, и двое мужчин приблизились к нему. Оба мускулистые, один из числа встречавших у лифта. Оба сбросили меха.
Атон увидел, что разумного пути к отступлению нет. Он облизал губы, но мех снимать не стал. В самом ли деле он хотел объяснить?
Время. Координация. Решение. Атон прыгнул. Первый получил босой ногой в солнечное сплетение, не успев ничего осознать, и начал падать, сжимаясь в комок. Не успел он коснуться земли, как Атон занялся его спутником — запустил тренированную ладонь во всклокоченную бороду и стремительно дернул вниз. Мозолистые костяшки пальцев свободной руки глухо хрустнули о затылок противника.
Первый без сознания беспомощно к чему-то тянулся. Другой умирал с проломленным черепом. Все заняло от силы четыре секунды.
Пораженный Счетовод потупился.
— Космогард, — сказал он.
— Ты же сам хотел, чтоб все без обмана, — Атон чувствовал, что заслужил его уважение. — Я хотел объяснить.
Счетовод оттащил мужчин и вернулся один.
— Хорошо. Я не могу сводить с тобой счеты таким образом. Я знаю только одного человека, который дерется так же, но он… недосягаем.
— Космогард? — с интересом спросил Атон.
— Креллевод.
Атону хотелось бы его увидеть. Члены гильдии, выращивающей смертоносную траву крелль, культивировали древнее искусство каратэ — кара-атэ, бой без оружия — в ином направлении, нежели их космические собратья. И те, и другие наносили удар, чтобы отключить, искалечить или убить; но за ударом космогарда скрывалась убийственная мощь, а за ударом креллевода — наука смерти. Какая школа выше? Этот вопрос, по его сведениям, никогда не задавали.