С каким бесконечным спокойствием прочесывал он этот лес из года в год, разыскивая… Атона?
Такому человеку надлежит умереть.
— Как вижу, вы понимаете, — сказал охотник. — Вы пойдете со мной в пещеру и докажете свое происхождение оттуда… или умрете. Необходимо ли доказывать мою способность заставить вас действовать?
— У вас нет такой способности, — заявил Атон, не стремясь отрицать то, что человек, похоже, знал. — Вы не доверяете мне и будете в моей власти… там.
Человек улыбнулся так, что даже Атон похолодел.
— Вы недостаточно хорошо меня знаете.
Лишь однажды Атон проигрывал в единоборстве и почти не знал страха, но сейчас он боялся этого человека. Он поднес руку ко рту и выплюнул гранат.
Глаза другого понимающе сузились.
— Я мог бы пересмотреть свои слова перед лицом вашего довода. Еще есть?
Атон кивнул.
— Спрятаны в лесу?
Кивок.
— Ваши камни могут, в конце концов, привести меня в уныние, поскольку за ними я и пришел. Вы знаете, что такое кодовый корабль?
Атон знал. Никто не мог управлять кодовым кораблем, кроме зарегистрированного владельца. Все механизмы автоматически блокировались, если их включал чужак, не знавший кода. Такой корабль ему не заполучить.
— Мне нужно больше, чем несколько гранатов, которые вы смогли вынести, — сказал человек. — Мне нужны рудники.В данный момент мне достаточно доказательства, что вы можете провести меня к ним. Вы его дали. Мы с вами будем соучастниками… со временем весьма богатыми.
— Как мне вас называть, соучастник? — спросил Атон.
Маленький корабль плыл по космосу, туманный шарик планеты Хтона медленно уменьшался позади. Видя его на экране, Атон вспомнил о мнимом несоответствии разгона до второй космической скорости и торможения до галактической нормы уже вне поля тяготения планеты. Но это было необходимо для перехода к §-приводу. Три часа назад они двигались со скоростью километр в час относительно нормального движения этой части галактики, и, казалось, падали на независимо от них вращавшуюся планету. Теперь скорость была в тысячу раз больше, а вскоре они перегонят все достижимое посредством химических реакций. §-привод, конечно же, нельзя использовать на поверхности планеты, поскольку начальная траектория была бы в этом случае сильно искажена.
Глаза человека затуманились от вопроса Атона, выдавая поляризованные контактные линзы.
— Именно так, — сказал он.
— «Соучастник»? Как вам угодно. Меня зовут Атон Пятый. Вы должны понять, что никакая сила не может вернуть меня в Хтон, пока я не закончу свои дела снаружи. Докажите, что способны помочь мне в этом, прежде чем доверите сотрудничество в ваших затеях. — «Каким напыщенным молокососом я ему кажусь… Но на принцип взаимного недоверия полагаться нельзя», — подумал он.
— Понял. Когда вы узнаете, что я предлагаю, вы с охотой присоединитесь ко мне. Время пока терпит, и я к вашим услугам.
Но мрачная тайна человека оставалась Атона не интересовали богатства Хтона, и у него не было намерения туда возвращаться, но он не мог рисковать убить или бросить Соучастника, пока не узнал больше о способностях этого человека. Дело следовало вести, не причиняя друг другу вреда.
— Я куплю у вас одну планету, — сказал Атон, имея в виду, что выложит еще один гранат за информацию о ее местоположении и за перелет туда.
Соучастник полез за Каталогом Сектора, по величине и оформлению с потерянную Атонову ДЗЛ.
— Он охватывает большую часть человеческого сектора — около двух миллионов звезд. Я никогда не прошу платы за общедоступную информацию.
Атон взял книгу, но не раскрыл ее.
— Я не могу воспользоваться каталогом.
— Вы не знаете Галактических Координат? Я думал, вы — космогард. Эта система — до-§, на много столетий старше. Но существуют же карты.
— Я знаю эту систему. Но вряд ли планета, которая мне нужна, туда занесена.
— Конечно, нет. Это каталог звезд. Вам придется использовать подсекторные эфемериды для орбит планет. Но зачем беспокоиться? Вам выдадут информацию, когда вы войдете в систему.
— Это запретная планета, — угрюмо сказал Атон.
Соучастник опять посмотрел на него, и, когда сместились линзы, зрачки мгновенно обесцветились.
— Действительно, проблема. Знаете, куда надо лететь в первую очередь?
Атон знал.
ОДИННАДЦАТЬ
ДВЕНАДЦАТЬ
Такому человеку надлежит умереть.
— Как вижу, вы понимаете, — сказал охотник. — Вы пойдете со мной в пещеру и докажете свое происхождение оттуда… или умрете. Необходимо ли доказывать мою способность заставить вас действовать?
— У вас нет такой способности, — заявил Атон, не стремясь отрицать то, что человек, похоже, знал. — Вы не доверяете мне и будете в моей власти… там.
Человек улыбнулся так, что даже Атон похолодел.
— Вы недостаточно хорошо меня знаете.
Лишь однажды Атон проигрывал в единоборстве и почти не знал страха, но сейчас он боялся этого человека. Он поднес руку ко рту и выплюнул гранат.
Глаза другого понимающе сузились.
— Я мог бы пересмотреть свои слова перед лицом вашего довода. Еще есть?
Атон кивнул.
— Спрятаны в лесу?
Кивок.
— Ваши камни могут, в конце концов, привести меня в уныние, поскольку за ними я и пришел. Вы знаете, что такое кодовый корабль?
Атон знал. Никто не мог управлять кодовым кораблем, кроме зарегистрированного владельца. Все механизмы автоматически блокировались, если их включал чужак, не знавший кода. Такой корабль ему не заполучить.
— Мне нужно больше, чем несколько гранатов, которые вы смогли вынести, — сказал человек. — Мне нужны рудники.В данный момент мне достаточно доказательства, что вы можете провести меня к ним. Вы его дали. Мы с вами будем соучастниками… со временем весьма богатыми.
— Как мне вас называть, соучастник? — спросил Атон.
Маленький корабль плыл по космосу, туманный шарик планеты Хтона медленно уменьшался позади. Видя его на экране, Атон вспомнил о мнимом несоответствии разгона до второй космической скорости и торможения до галактической нормы уже вне поля тяготения планеты. Но это было необходимо для перехода к §-приводу. Три часа назад они двигались со скоростью километр в час относительно нормального движения этой части галактики, и, казалось, падали на независимо от них вращавшуюся планету. Теперь скорость была в тысячу раз больше, а вскоре они перегонят все достижимое посредством химических реакций. §-привод, конечно же, нельзя использовать на поверхности планеты, поскольку начальная траектория была бы в этом случае сильно искажена.
Глаза человека затуманились от вопроса Атона, выдавая поляризованные контактные линзы.
— Именно так, — сказал он.
— «Соучастник»? Как вам угодно. Меня зовут Атон Пятый. Вы должны понять, что никакая сила не может вернуть меня в Хтон, пока я не закончу свои дела снаружи. Докажите, что способны помочь мне в этом, прежде чем доверите сотрудничество в ваших затеях. — «Каким напыщенным молокососом я ему кажусь… Но на принцип взаимного недоверия полагаться нельзя», — подумал он.
— Понял. Когда вы узнаете, что я предлагаю, вы с охотой присоединитесь ко мне. Время пока терпит, и я к вашим услугам.
Но мрачная тайна человека оставалась Атона не интересовали богатства Хтона, и у него не было намерения туда возвращаться, но он не мог рисковать убить или бросить Соучастника, пока не узнал больше о способностях этого человека. Дело следовало вести, не причиняя друг другу вреда.
— Я куплю у вас одну планету, — сказал Атон, имея в виду, что выложит еще один гранат за информацию о ее местоположении и за перелет туда.
Соучастник полез за Каталогом Сектора, по величине и оформлению с потерянную Атонову ДЗЛ.
— Он охватывает большую часть человеческого сектора — около двух миллионов звезд. Я никогда не прошу платы за общедоступную информацию.
Атон взял книгу, но не раскрыл ее.
— Я не могу воспользоваться каталогом.
— Вы не знаете Галактических Координат? Я думал, вы — космогард. Эта система — до-§, на много столетий старше. Но существуют же карты.
— Я знаю эту систему. Но вряд ли планета, которая мне нужна, туда занесена.
— Конечно, нет. Это каталог звезд. Вам придется использовать подсекторные эфемериды для орбит планет. Но зачем беспокоиться? Вам выдадут информацию, когда вы войдете в систему.
— Это запретная планета, — угрюмо сказал Атон.
Соучастник опять посмотрел на него, и, когда сместились линзы, зрачки мгновенно обесцветились.
— Действительно, проблема. Знаете, куда надо лететь в первую очередь?
Атон знал.
ОДИННАДЦАТЬ
Земля: дом человечества и его легенд на протяжении времени в десять с лишним тысяч раз больше времени пребывания этого рода в космическом пространстве; планета, каждый звездный год посылавшая в космос сто миллионов человек и население которой при этом не уменьшалось — пока катастрофа озноба не наложила de facto карантин на материнский мир. Один месяц — и стерто сорок процентов всех жителей, необходимо применять термоядерные бомбы, чтобы кремировать горы трупов. Но даже после этого на Земле остается население большее, чем во всей остальной империи вместе взятой, и по-прежнему ее суша, моря и атмосфера набиты скоплениями живой плоти.
Даже ознобу не решить проблемы перенаселения.
Но у Земли — власть. Она — непреложная царица миллиардов кубических парсеков космического пространства: не за счет военной, экономической или нравственной мощи, но за счет превосходства знания. Здесь имелась информация, находившаяся за пределами обычного воображения, — настолько подробная и обширная, что одно ее хранение и каталогизация занимали силы небольшого континента. Здесь находилась Библиотека Сектора.
Немыслимый комплекс представлял собой систему компьютеров, выдававших любую известную информацию любому человеку за долю секунды. Достаточно войти в кабинку и высказать свое желание.
Если эта информация не была под запретом.
Но существовали еще «стеллажи» — всеобъемлющие тома печатной документации, интересовавшие едва ли одного из тысячи и сохранявшиеся в силу древней привычки, несмотря на возраставшее противодействие. Когда-нибудь прирост численности населения уничтожит этот чудовищный пережиток. Пока же он сохранялся. Преданные старожилы содержали архивы в праздном совершенстве, и интерес служил единственным критерием допуска к ним. Земля, в конце концов, была свободной и поддерживала право каждой личности на тягу к знаниям и открытиям настолько, насколько могли позволить человеческая решительность и изобретательность. Информация находилась там в полном объеме, только найти нужную было непросто. Само неудобство стеллажей создавало некоторое преимущество: архивы были слишком громоздки, чтобы изымать засекреченную информацию выборочно. Изъять ее всю было практически невозможно.
Стеллажи занимали кубические километры пространства. Никогда Атон не встречался с помещениями таких размеров: двести рядов длинных низких коридоров, каждый от пола до потолка заполнен с обеих сторон толстыми томами, каждый тянулся так далеко, что стены, казалось, сходятся. На равных расстояниях полки прерывались, создавая дополнительные проходы и выделяя участки, стаккато длин которых также вдавливалось в бесконечно удаленную точку. Атон представил себе, что можно увидеть тягучий изгиб планеты на уровне пола и что в действительности коридоры ограничивает горизонт.
«Сам Хтон утрачивает новизну после этих коридоров. Склонятся ли когда-нибудь творения природы, — подумал он, — перед творениями человека?»
Но с чего начать? Каждый том размером с ДЗЛ — сорок миллионов слов. Каждая полка плотно заставлена, лишь кое-где пустые места: десять книг в метре, шесть волок в стене, две стены в коридоре. Трехметровая секция одного коридора содержит 360 книг — более четырнадцати миллионов слов.
Атон не читал быстро ни по-галактически, ни по-английски. За целый день напряженных усилий он усвоит небольшую часть одного тома. Он может провести здесь десятилетия, но как бы он ни спешил, прочитает до конца лишь долю того, что на виду. Если он будет лишь пролистывать книги, он рискует пропустить роковое слово.
Он начал понимать, почему эти шкафы не запрещены. Лишь по безумной ошибке человек способен натолкнуться на опасную информацию — если, конечно, он опознает ее, когда увидит. Действенно пользоваться библиотекой можно только с помощью компьютера.
Соучастник, находившийся всегда рядом, испытующе посмотрел на Атона.
— Вы раньше никогда не видели библиотеки?
— Думал, что видел.
Там существовали библиотекари, выслушивавшие вопрос и бросавшиеся прочь, чтобы каким-то неуловимым образом породить пачку книг. Здесь их не видно.
— Тогда примите совет. Вы пришли к стеллажам не читать,точно так же, как отправляетесь в космос не любоваться вакуумом. Вы исследуете. Выясняете координаты и берете курс (сейчас я говорю о космосе) и пренебрегаете тем, что вас не интересует. Вы не сможете определить местоположение планеты, читая вслепую, точно так же, как не смогли бы сделать это, выглядывая в иллюминатор. Прежде всего нужен каталог, библиотечныйкаталог. Вам необходимо определить секцию библиотеки, которая вам, нужна, затем книгу. Сейчас вы даже не знаете, где вы находитесь, хотя какое-то время мне казалось, что у ваших блужданий есть цель. Возьмите какую нибудь книгу. Взгляните на нее.
Атон молча повиновался.
— Это исследования Эдипова комплекса, — сказал Атон. — Собрание работ. — Он сделал паузу. — Зачем целая книга противоречивых толкований? Сорок миллионов…
— И, вероятно, ни один из авторов по-настоящему его не понимает, — резко произнес Соучастник. — Мы-то ужточно. Вы позволили плутающим ногам привести себя к секции и книге, не имеющим никакого возможного отношения к загадке, которую вы должны разгадать. Что вы, по-вашему, делали?
— Полагаю, это действительно бесполезно, — рассеянно сказал Атон. Он поставил книгу на место, его рука, казалось, неохотно расстается с ней.
Неожиданно прозвучал мелодичный аккорд, и между полками замигала лампочка.
— Обращай внимание на то, что делаешь! — прикрикнул Соучастник. — Не то место.
Атон быстро вынул книгу и нашел правильный зазор. Сигнал тревоги прекратился, но поблизости уже послышались тяжелые шаги. Их звук сопровождался затрудненным дыханием.
— Что с вами?
Атон взял себя в руки.
— Что-то… что-то жуткое. Память. — Его лицо приобрело прежний цвет. — Я не… кажусь себе самим собой. — Все его тело тряслось.
Из-за угла вышел толстый бородатый человек. На нем была шапочка с эмблемой Библиотеки Сектора и номером 14.
— Небольшая неприятность, господа?
У него был любопытный акцент. Вскоре Атон понял в чем дело: это же местный земной английский в устах человека, родившегося здесь.
— Ошибка, — ответил Соучастник. — Извините, что побеспокоили.
Служитель неволил, очевидно не рискуя больше доверять книги безнадзорной небрежности. Он был стар, морщины проглядывали на его полных щеках, тыльные стороны мертвенно бледных рук походили на рельефные карты.
— Вам помочь?
— Да, — сказал Атон. — Я ищу планету.
— В библиотеке?
Атон покорно улыбнулся.
— Она называется Minion.
Прореагирует ли служитель?
Хранитель N14задумчиво поднял свою окладистую бороду:
— Mignon. [2]Верно, одна из цветочных планет.
— Не думаю, — сказал Атон, но посмотрел на служителя с пробуждающимся уважением. Такая планета Mignon была, он видел ее в эфемеридах, когда искал другую. У всех планет этой системы были цветочные имена.
— О… слово знакомое. Вам известно, что наш шрифт — миньон? [3]Семь пунктов — 2,53 мм…
Атон отрицательно покачал головой:
— Это планета. Обитаемая. Но я не знаю названия светила.
— Мы ее найдем. Каталог, Энциклопедия, эфемериды… не волнуйтесь, мы ее найдем!
Номер 14 говорил со сдержанным возбуждением и самоуверенностью, словно забыл источник вопроса. Это стало его собственной проблемой, и он не успокоится, пока Не решит ее. Атон улыбнулся простодушию хранителя.
— Конечно, под запретом? — спросил тот.
Атон нахмурился его прозорливости.
— Возможно. Честно говоря, я лишь слышал о ней, но не нашел в обычных списках…
— Да. И вы не можете использовать компьютер, потому что он фиксирует все подозрительные заказы. Персонал стеллажей безвреден, ему можно доверять. В основном.
Просил ли служитель взятку за молчание? Или пытался вытянуть дополнительную информацию, чтобы насытить свое любопытство? Каковы его условия? Они следовали за ним по бесконечным проходам, им было не по себе.
Потом перебрались в какие-то широкие коридоры. Вдоль одной стены стоял ряд кабин, каждая со столом и скамьей посередине. Номер 14 завел их в одну из кабин, а сам отправился в каталог.
Атон посмотрел на Соучастника. «Можно ли ему доверять?» — спросил его взгляд. «Приходится», — отвечало выражение лица Соучастника.
Номер 14 вернулся с руками полными книг и маленьким ящичком. Он разложил все на столе.
— Вам придется достичь запретной планеты — не тревожьтесь, это частные кабины — окольным путем, — бодро сказал он. — Светило, конечно, должно быть в списках, поскольку вряд ли можно скрыть звезду, игнорируя ее, но может не оказаться свидетельства его связи с искомой планетой. Вот каталог всех звезд в Секторе Земли. Если требуемое светило находится в нем — а мы вынуждены предположить, что это так, ибо в галактике сотни тысяч секторов, большинство из которых невероятно чужды — то оно наверняка сюда занесено. Этот справочник не выделяет пригодные для жизни планеты, но их нетрудно установить: древние исследователи так или иначе называли обитаемые планеты, а прочим присваивали номера. Давали имена и тем планетам, что представляли какой-то особый интерес. Иными словами, всеобитаемые планеты названы, хотя не все названные планеты пригодны для жизни. Вы следите за моей мыслью?
Атон и Соучастник кивнули. Разве этот человек когда-либоказался невежественным или наивным?
— Это приходит с годами, — сказал номер 14 в ответ на невысказанное замечание. — Хороший библиотекарь находит книгу, даже когда заходит в тупик компьютер. — Он улыбнулся, давая понять, что слегка преувеличивает, и занялся ящичком. Тот замерцал, а его торец засветился. — Я собираюсь спроецировать карту сектора, — сказал он. — Вы, конечно, знакомы с этой системой — белый цвет для ближних звезд, красное смещение для дальних? А вы слышали анекдот про навигатора-дальтоника? Очень жаль. Насколько вы понимаете, на такой всеобъемлющей картине можно показать только установленные навигационные маяки. Через минуту мы перейдем к более подробным картам.
Он дотронулся до панели, и возникла запутанная сеть, связывающая звезды удивительным узором. Атон с болью вспомнил живопись ксестов: возможно, это и есть источник их искусства.
— Это картина, показывающая пути исследований, — сказал номер 14. — Большинству людей как то не приходит в голову, что все обитаемые планеты были кем-то открыты. У нас хранятся отчеты всех первых экспедиций. Мы сумеем получить прекрасное представление о расположении вашей планеты, если вы ответите на несколько вопросов. Она заселена?
— Да, — сказал Атон, завороженный стремительностью, с которой начался поиск. — По-моему, уже несколько столетий.
— Прекрасно! Это исключает новые колонии, далеко обогнавшие по числу обжитые. — Картинка сменилась, и большая часть нитчатого узора исчезла. — Граница установлена на § 100 — как видите, картина менее запутанная. Используя ее, мы должны сократить список кандидатов до нескольких тысяч. У вас есть какие-нибудь навигационные данные?
— Нет. Планета может быть где угодно.
— Планета может быть только там, где она находится.Местные жители модифицированы?
— Наверняка. По крайней мере, женщины имеют репутацию…
— О! Это опять-таки уменьшает количество. Вы, случайно, не знаете, почему онапод запретом?
— Лишь легенда. Женщины оттуда — сирены, которые живут вечно. Говорят, что… что любить их убийственно.
— О! — воскликнул номер 14, настораживаясь. — Вы влюбились в одну из сирен! Надеюсь, что, к вашему счастью, эта легенда лжет. Даже обычная женщина достаточно скверна. Но допустим, что генная инженерия одарила местных жителей долголетием, что, безусловно, могло стать основанием для запрета. Земля перенаселена даже сейчас, и прошло много лет после принятия указа о том, что колонизацию следует осуществлять посредством вывоза людей с родной планеты; естественный прирост населения за счет долголетия порицается.
— Земля не может предписывать… — начал Соучастник. До этого он спокойно изучал проекцию.
Номер 14 пожал плечами:
— Будь по-вашему. Во планета, тек не менее, вне обращения. Это еще больше сужает диапазон, ибо долголетие примерно на пятьдесят лет младше §. С ним считались задолго до того, как оно стало коммерчески осуществимо — понимаете ли, дурные побочные эффекты — а десять лет спустя закон сломался. Или, как гласит неофициальный эвфемизм, и вы это отметили. Земля не может предписывать.
— Десять лет, — сказал Соучастник. — С § 70 по § 80.
Картина вновь сменилась, и теперь карта увеличилась, а пути сменились яркими отметками колоний.
— Модифицированных колоний на этот период немного. Как видите, около сотни. Можно просмотреть каждую из них в каталоге, будь мы уверены, что он перечисляет все планеты. Но планеты, к сожалению, не являются навигационными помехами, как звезды. Уверен, мы зря потеряем время.
— А список колоний есть?
— Запретных в нем нет. Они просто не упоминаются, по крайней мере, по названию, а если и есть, то не в современных томах. У нас не хватает места, чтобы хранить ежегодные издания; в старых книгах, вышедших до запрета, ваша планета, возможно, упоминается, однако они списаны столетия тому назад. Можно найти ее методою исключения… но если в списке больше одной запретной планеты, мы не узнаем наверняка, которая из них ваша.
Соучастник занимался каталогом.
— Дайте мне том Энциклопедии Сектора со словом «Пункт», — сказал он.
— «Пункт»? Как угодно, — согласился номер 14. — Но звезды в Циклоп не внесены.
Через минуту они погрузились в текст.
«Пункт, Ионафан Р., звездный разведчик, § 41-154», — прочитал Соучастник. — Возможно, это наш человек.
— Первооткрыватель Пункта, одной из звезд в нашем списке, — сказал номер 14. — Вероятно, его первая «пригодная для жизни», поскольку он назвал ее своим именем. Но что заставило вас подумать…
— Я следую вашему совету, — сказал Соучастник. — Решаю проблему окольным путем. Обычный путь самое большее введет нас в определенный круг, ибо, как вы указали, запретную планету могли Пронумеровать, словно она необитаемая, или вообще изъять, лишив нас всяких следов. Ключ к решению — в омониме. — Он нашел место и громко прочитал: — «Пункт — древняя единица измерения шрифта… в дюйме семьдесят два пункта…»
— Не понимаю…
— Возьмите каталог и прочтите названные планеты Пункта.
Сбитый с толку номер 14 раскрыл книгу:
— Первые две — безымянные; затем Эксцельсиор, Диамант, Перл… понимаю! Это же размеры шрифтов!
— Продолжайте.
— Перл, Нонпарель, Петит, Боргес, Элита. Все.
Соучастник сиял:
— Вы сверены, что не пропустили одну?
— О! Шрифт, который здесь использован…
— Миньон? — воскликнул Атон. — Семь пунктов!
— Седьмая планета, — прошептал Соучастник.
— Приходится признать у исследователя чувство индивидуальности, — сказал Соучастник. — И юмора. Ионафан Р. Пункт, вероятно, подписал частный контракт на заселение нескольких первых пригодных к жизни миров, которые он откроет, и предчувствовал неприятности, если бы Земля за что-нибудь уцепилась. Он не собирался позволять такой ерунде, как запрет, вычеркнуть одну из его планет.
Даже ознобу не решить проблемы перенаселения.
Но у Земли — власть. Она — непреложная царица миллиардов кубических парсеков космического пространства: не за счет военной, экономической или нравственной мощи, но за счет превосходства знания. Здесь имелась информация, находившаяся за пределами обычного воображения, — настолько подробная и обширная, что одно ее хранение и каталогизация занимали силы небольшого континента. Здесь находилась Библиотека Сектора.
Немыслимый комплекс представлял собой систему компьютеров, выдававших любую известную информацию любому человеку за долю секунды. Достаточно войти в кабинку и высказать свое желание.
Если эта информация не была под запретом.
Но существовали еще «стеллажи» — всеобъемлющие тома печатной документации, интересовавшие едва ли одного из тысячи и сохранявшиеся в силу древней привычки, несмотря на возраставшее противодействие. Когда-нибудь прирост численности населения уничтожит этот чудовищный пережиток. Пока же он сохранялся. Преданные старожилы содержали архивы в праздном совершенстве, и интерес служил единственным критерием допуска к ним. Земля, в конце концов, была свободной и поддерживала право каждой личности на тягу к знаниям и открытиям настолько, насколько могли позволить человеческая решительность и изобретательность. Информация находилась там в полном объеме, только найти нужную было непросто. Само неудобство стеллажей создавало некоторое преимущество: архивы были слишком громоздки, чтобы изымать засекреченную информацию выборочно. Изъять ее всю было практически невозможно.
Стеллажи занимали кубические километры пространства. Никогда Атон не встречался с помещениями таких размеров: двести рядов длинных низких коридоров, каждый от пола до потолка заполнен с обеих сторон толстыми томами, каждый тянулся так далеко, что стены, казалось, сходятся. На равных расстояниях полки прерывались, создавая дополнительные проходы и выделяя участки, стаккато длин которых также вдавливалось в бесконечно удаленную точку. Атон представил себе, что можно увидеть тягучий изгиб планеты на уровне пола и что в действительности коридоры ограничивает горизонт.
«Сам Хтон утрачивает новизну после этих коридоров. Склонятся ли когда-нибудь творения природы, — подумал он, — перед творениями человека?»
Но с чего начать? Каждый том размером с ДЗЛ — сорок миллионов слов. Каждая полка плотно заставлена, лишь кое-где пустые места: десять книг в метре, шесть волок в стене, две стены в коридоре. Трехметровая секция одного коридора содержит 360 книг — более четырнадцати миллионов слов.
Атон не читал быстро ни по-галактически, ни по-английски. За целый день напряженных усилий он усвоит небольшую часть одного тома. Он может провести здесь десятилетия, но как бы он ни спешил, прочитает до конца лишь долю того, что на виду. Если он будет лишь пролистывать книги, он рискует пропустить роковое слово.
Он начал понимать, почему эти шкафы не запрещены. Лишь по безумной ошибке человек способен натолкнуться на опасную информацию — если, конечно, он опознает ее, когда увидит. Действенно пользоваться библиотекой можно только с помощью компьютера.
Соучастник, находившийся всегда рядом, испытующе посмотрел на Атона.
— Вы раньше никогда не видели библиотеки?
— Думал, что видел.
Там существовали библиотекари, выслушивавшие вопрос и бросавшиеся прочь, чтобы каким-то неуловимым образом породить пачку книг. Здесь их не видно.
— Тогда примите совет. Вы пришли к стеллажам не читать,точно так же, как отправляетесь в космос не любоваться вакуумом. Вы исследуете. Выясняете координаты и берете курс (сейчас я говорю о космосе) и пренебрегаете тем, что вас не интересует. Вы не сможете определить местоположение планеты, читая вслепую, точно так же, как не смогли бы сделать это, выглядывая в иллюминатор. Прежде всего нужен каталог, библиотечныйкаталог. Вам необходимо определить секцию библиотеки, которая вам, нужна, затем книгу. Сейчас вы даже не знаете, где вы находитесь, хотя какое-то время мне казалось, что у ваших блужданий есть цель. Возьмите какую нибудь книгу. Взгляните на нее.
Атон молча повиновался.
— Это исследования Эдипова комплекса, — сказал Атон. — Собрание работ. — Он сделал паузу. — Зачем целая книга противоречивых толкований? Сорок миллионов…
— И, вероятно, ни один из авторов по-настоящему его не понимает, — резко произнес Соучастник. — Мы-то ужточно. Вы позволили плутающим ногам привести себя к секции и книге, не имеющим никакого возможного отношения к загадке, которую вы должны разгадать. Что вы, по-вашему, делали?
— Полагаю, это действительно бесполезно, — рассеянно сказал Атон. Он поставил книгу на место, его рука, казалось, неохотно расстается с ней.
Неожиданно прозвучал мелодичный аккорд, и между полками замигала лампочка.
— Обращай внимание на то, что делаешь! — прикрикнул Соучастник. — Не то место.
Атон быстро вынул книгу и нашел правильный зазор. Сигнал тревоги прекратился, но поблизости уже послышались тяжелые шаги. Их звук сопровождался затрудненным дыханием.
— Что с вами?
Атон взял себя в руки.
— Что-то… что-то жуткое. Память. — Его лицо приобрело прежний цвет. — Я не… кажусь себе самим собой. — Все его тело тряслось.
Из-за угла вышел толстый бородатый человек. На нем была шапочка с эмблемой Библиотеки Сектора и номером 14.
— Небольшая неприятность, господа?
У него был любопытный акцент. Вскоре Атон понял в чем дело: это же местный земной английский в устах человека, родившегося здесь.
— Ошибка, — ответил Соучастник. — Извините, что побеспокоили.
Служитель неволил, очевидно не рискуя больше доверять книги безнадзорной небрежности. Он был стар, морщины проглядывали на его полных щеках, тыльные стороны мертвенно бледных рук походили на рельефные карты.
— Вам помочь?
— Да, — сказал Атон. — Я ищу планету.
— В библиотеке?
Атон покорно улыбнулся.
— Она называется Minion.
Прореагирует ли служитель?
Хранитель N14задумчиво поднял свою окладистую бороду:
— Mignon. [2]Верно, одна из цветочных планет.
— Не думаю, — сказал Атон, но посмотрел на служителя с пробуждающимся уважением. Такая планета Mignon была, он видел ее в эфемеридах, когда искал другую. У всех планет этой системы были цветочные имена.
— О… слово знакомое. Вам известно, что наш шрифт — миньон? [3]Семь пунктов — 2,53 мм…
Атон отрицательно покачал головой:
— Это планета. Обитаемая. Но я не знаю названия светила.
— Мы ее найдем. Каталог, Энциклопедия, эфемериды… не волнуйтесь, мы ее найдем!
Номер 14 говорил со сдержанным возбуждением и самоуверенностью, словно забыл источник вопроса. Это стало его собственной проблемой, и он не успокоится, пока Не решит ее. Атон улыбнулся простодушию хранителя.
— Конечно, под запретом? — спросил тот.
Атон нахмурился его прозорливости.
— Возможно. Честно говоря, я лишь слышал о ней, но не нашел в обычных списках…
— Да. И вы не можете использовать компьютер, потому что он фиксирует все подозрительные заказы. Персонал стеллажей безвреден, ему можно доверять. В основном.
Просил ли служитель взятку за молчание? Или пытался вытянуть дополнительную информацию, чтобы насытить свое любопытство? Каковы его условия? Они следовали за ним по бесконечным проходам, им было не по себе.
Потом перебрались в какие-то широкие коридоры. Вдоль одной стены стоял ряд кабин, каждая со столом и скамьей посередине. Номер 14 завел их в одну из кабин, а сам отправился в каталог.
Атон посмотрел на Соучастника. «Можно ли ему доверять?» — спросил его взгляд. «Приходится», — отвечало выражение лица Соучастника.
Номер 14 вернулся с руками полными книг и маленьким ящичком. Он разложил все на столе.
— Вам придется достичь запретной планеты — не тревожьтесь, это частные кабины — окольным путем, — бодро сказал он. — Светило, конечно, должно быть в списках, поскольку вряд ли можно скрыть звезду, игнорируя ее, но может не оказаться свидетельства его связи с искомой планетой. Вот каталог всех звезд в Секторе Земли. Если требуемое светило находится в нем — а мы вынуждены предположить, что это так, ибо в галактике сотни тысяч секторов, большинство из которых невероятно чужды — то оно наверняка сюда занесено. Этот справочник не выделяет пригодные для жизни планеты, но их нетрудно установить: древние исследователи так или иначе называли обитаемые планеты, а прочим присваивали номера. Давали имена и тем планетам, что представляли какой-то особый интерес. Иными словами, всеобитаемые планеты названы, хотя не все названные планеты пригодны для жизни. Вы следите за моей мыслью?
Атон и Соучастник кивнули. Разве этот человек когда-либоказался невежественным или наивным?
— Это приходит с годами, — сказал номер 14 в ответ на невысказанное замечание. — Хороший библиотекарь находит книгу, даже когда заходит в тупик компьютер. — Он улыбнулся, давая понять, что слегка преувеличивает, и занялся ящичком. Тот замерцал, а его торец засветился. — Я собираюсь спроецировать карту сектора, — сказал он. — Вы, конечно, знакомы с этой системой — белый цвет для ближних звезд, красное смещение для дальних? А вы слышали анекдот про навигатора-дальтоника? Очень жаль. Насколько вы понимаете, на такой всеобъемлющей картине можно показать только установленные навигационные маяки. Через минуту мы перейдем к более подробным картам.
Он дотронулся до панели, и возникла запутанная сеть, связывающая звезды удивительным узором. Атон с болью вспомнил живопись ксестов: возможно, это и есть источник их искусства.
— Это картина, показывающая пути исследований, — сказал номер 14. — Большинству людей как то не приходит в голову, что все обитаемые планеты были кем-то открыты. У нас хранятся отчеты всех первых экспедиций. Мы сумеем получить прекрасное представление о расположении вашей планеты, если вы ответите на несколько вопросов. Она заселена?
— Да, — сказал Атон, завороженный стремительностью, с которой начался поиск. — По-моему, уже несколько столетий.
— Прекрасно! Это исключает новые колонии, далеко обогнавшие по числу обжитые. — Картинка сменилась, и большая часть нитчатого узора исчезла. — Граница установлена на § 100 — как видите, картина менее запутанная. Используя ее, мы должны сократить список кандидатов до нескольких тысяч. У вас есть какие-нибудь навигационные данные?
— Нет. Планета может быть где угодно.
— Планета может быть только там, где она находится.Местные жители модифицированы?
— Наверняка. По крайней мере, женщины имеют репутацию…
— О! Это опять-таки уменьшает количество. Вы, случайно, не знаете, почему онапод запретом?
— Лишь легенда. Женщины оттуда — сирены, которые живут вечно. Говорят, что… что любить их убийственно.
— О! — воскликнул номер 14, настораживаясь. — Вы влюбились в одну из сирен! Надеюсь, что, к вашему счастью, эта легенда лжет. Даже обычная женщина достаточно скверна. Но допустим, что генная инженерия одарила местных жителей долголетием, что, безусловно, могло стать основанием для запрета. Земля перенаселена даже сейчас, и прошло много лет после принятия указа о том, что колонизацию следует осуществлять посредством вывоза людей с родной планеты; естественный прирост населения за счет долголетия порицается.
— Земля не может предписывать… — начал Соучастник. До этого он спокойно изучал проекцию.
Номер 14 пожал плечами:
— Будь по-вашему. Во планета, тек не менее, вне обращения. Это еще больше сужает диапазон, ибо долголетие примерно на пятьдесят лет младше §. С ним считались задолго до того, как оно стало коммерчески осуществимо — понимаете ли, дурные побочные эффекты — а десять лет спустя закон сломался. Или, как гласит неофициальный эвфемизм, и вы это отметили. Земля не может предписывать.
— Десять лет, — сказал Соучастник. — С § 70 по § 80.
Картина вновь сменилась, и теперь карта увеличилась, а пути сменились яркими отметками колоний.
— Модифицированных колоний на этот период немного. Как видите, около сотни. Можно просмотреть каждую из них в каталоге, будь мы уверены, что он перечисляет все планеты. Но планеты, к сожалению, не являются навигационными помехами, как звезды. Уверен, мы зря потеряем время.
— А список колоний есть?
— Запретных в нем нет. Они просто не упоминаются, по крайней мере, по названию, а если и есть, то не в современных томах. У нас не хватает места, чтобы хранить ежегодные издания; в старых книгах, вышедших до запрета, ваша планета, возможно, упоминается, однако они списаны столетия тому назад. Можно найти ее методою исключения… но если в списке больше одной запретной планеты, мы не узнаем наверняка, которая из них ваша.
Соучастник занимался каталогом.
— Дайте мне том Энциклопедии Сектора со словом «Пункт», — сказал он.
— «Пункт»? Как угодно, — согласился номер 14. — Но звезды в Циклоп не внесены.
Через минуту они погрузились в текст.
«Пункт, Ионафан Р., звездный разведчик, § 41-154», — прочитал Соучастник. — Возможно, это наш человек.
— Первооткрыватель Пункта, одной из звезд в нашем списке, — сказал номер 14. — Вероятно, его первая «пригодная для жизни», поскольку он назвал ее своим именем. Но что заставило вас подумать…
— Я следую вашему совету, — сказал Соучастник. — Решаю проблему окольным путем. Обычный путь самое большее введет нас в определенный круг, ибо, как вы указали, запретную планету могли Пронумеровать, словно она необитаемая, или вообще изъять, лишив нас всяких следов. Ключ к решению — в омониме. — Он нашел место и громко прочитал: — «Пункт — древняя единица измерения шрифта… в дюйме семьдесят два пункта…»
— Не понимаю…
— Возьмите каталог и прочтите названные планеты Пункта.
Сбитый с толку номер 14 раскрыл книгу:
— Первые две — безымянные; затем Эксцельсиор, Диамант, Перл… понимаю! Это же размеры шрифтов!
— Продолжайте.
— Перл, Нонпарель, Петит, Боргес, Элита. Все.
Соучастник сиял:
— Вы сверены, что не пропустили одну?
— О! Шрифт, который здесь использован…
— Миньон? — воскликнул Атон. — Семь пунктов!
— Седьмая планета, — прошептал Соучастник.
— Приходится признать у исследователя чувство индивидуальности, — сказал Соучастник. — И юмора. Ионафан Р. Пункт, вероятно, подписал частный контракт на заселение нескольких первых пригодных к жизни миров, которые он откроет, и предчувствовал неприятности, если бы Земля за что-нибудь уцепилась. Он не собирался позволять такой ерунде, как запрет, вычеркнуть одну из его планет.
ДВЕНАДЦАТЬ
Своими отлогими зелеными горами и отсутствием промышленности Миньон напомнил ему Хвею. Корабль, укрытый на глухой поляне, казался чем-то инородным девственной планете.
Атон шел по пересеченной местности, пока не наткнулся на пыльную дорогу, которая, как показала предварительная разведка с воздуха, вела в ближайшую деревушку. Соучастник позволил ему путешествовать в одиночку — невозможно было бежать с запретной планеты как-то иначе, чем он прибыл. Миньон оказался захолустьем: его жители, конечно, знали о галактической технологии, но не в состоянии были ею воспользоваться. Наказание было жестоким.
Показались первые допотопные лачуги. Они были сделаны из глины и соломы, но выглядели очень уютно, а запах, присущий буколическим поселениям, почти отсутствовал. Это означало, что местные жители чистоплотны. Они бродили вокруг — скорее люди, чем гуманоиды, — не обращая на чужестранца никакого внимания. Модификация не вызвала никаких неприятных изменений — во всяком случае, видимых: низкорослые мрачно нахмуренные мужчины, облаченные в короткие одежды, высокие женщины — в паранджах, скрывающих все тело.
Навстречу ему до дороге шла пара. Мужчина с ровно подстриженной бородой и в набедренной повязке был на добрых пятнадцать сантиметров ниже спутницы, но, похоже, чувствовал себя достаточно уверенно. Женщина пошатывалась под тяжестью огромного тюка, который вкупе с мешавшей движениям паранджой грозил в любой миг свалить ее на землю.
Атон посторонился, давая им пройти. Ему показалось, что под тяжелыми складками жара особенно невыносима; и в самом деле, женщина покачивалась при ходьбе. Ее нога ступила на камень, она пошатнулась и чуть не упала. Когда она попыталась удержать равновесие, тяжелый тюк задел мужчину.
Человечек раздраженно заговорил на непонятном Атону диалекте, но в его словах нетрудно было распознать забористое ругательство. Мужчина зашелся в гневе и ударил женщину по лицу. Она упала, тюк выпал из рук и покатился по дороге к ногам Атона.
Пока женщина пыталась подняться, мужчина еще раз выругался и сильно пнул ее норой. Атон никогда не встречал столь подлого нрава. Женщина не издала ни звука, а лишь быстро опустилась на четвереньки, чтобы поднять тюк. Схватив тяжелый сверток, она, шатаясь, встала. Мужчина изливал через дорогу плотный поток односложных слов.
Они пошли дальше, так и не удостоив чужака вниманием.
Проходя по деревне, Атон заметил, что никто из мужчин ничего не делает. Работали одни женщины — и весьма усердно.
Какой-то старик стоял в одиночестве, прислонившись к дереву на краю главной площади. Атон обратился к нему на галактическом языке знаков:
— Где может остановиться чужестранец?
Старик оглядел его и прожестикулировал:
— У тебя есть женщина?
Символ в действительности означал «движимое имущество женского пола».
Атон подумал о Злобе.
— Нет.
— Ты пришел в благоприятное время. Можешь взять сегодня вечером дом и жену Розового Утеса.
Атон замешкался. Обычаи в галактике разнообразны, но лучше досконально понять положение дел и лишь тогда принимать на себя опасные обязательства.
— Розовый Утес куда-то уехал?
Старик показал на площадь. Атон увидел то, что проглядел раньше: мужчину, привязанного к большому вертикальному камню, и зловещие орудия, разложенные перед ним на помосте.
— Казнь? Преступник?
— Нет.
— Жертвоприношение?
— Нет.
— Тогда почему он связан?
— Он был неосторожен.
— ? (Знак растерянности.)
— Он влюбился в свою жену.
— (Растерянность.) За это его будут пытать?
Старик посмотрел ему в глаза:
— Это обряд милосердия.
Атон не остался на обряде с участием неосторожного Розового Утеса. Он пообещал вскоре вернуться и отправился бродить по окрестностям, пытаясь разгадать тайну этого народа. Официально и в фольклоре они могли производить впечатление чудовищ — но где же этот ужас, поставивший галактику в безвыходное положение? Что означает однозначное осуждение торговли и информации? Пока я видел невероятно патриархальное общество, где женщина была доведена до такой покорности, что даже любовь к ней объявлялась преступлением.
Но сомнения оставались. Среди этих женщин Миньона, закутанных в паранджи — он не мог думать о них как о «миньонетках» — невозможно было узнать лицо или какую-то особенную черту. Однако что-то в них было тревожно знакомым.
Он отбросил эту мысль. Конечно, сходство было. Ведь Злоба родилась здесь.
У деревенского колодца женщина наполняла большой кожаный бурдюк. Она завязала его сверху ремнем и, пошатываясь от тяжести, забросила себе на плечо.
Атон загородил ей дорогу, предлагая взять сосуд. Он делал это не из рыцарских побуждений, а лишь для того, чтобы узнать о ней чуть больше. Женщина отпрянула в сторону.
— Я хочу помочь, — просигналил Атон. Он дотянулся до бурдюка и схватил ремень, но она так быстро отклонилась назад, что под него попал уголок вуали. И вуаль сползла с лица.
Атон уставился на нее. Это была Злоба.
Он дал ей уйти. Рассудком он понимал, что Злобы на планете нет. Даже если бы она была, вероятность случайной встречи с ней была ничтожна. После того, что он пытался сделать давным-давно, и почти изъятая из памяти, она не могла вновь искушать его у колодца. Он вспомнил мнимую перемену в лице дочери Четвертого и картину, что увидел в громадной газовой расщелине Хтона. Не всегда можно доверять своему зрению.
Атон шел по пересеченной местности, пока не наткнулся на пыльную дорогу, которая, как показала предварительная разведка с воздуха, вела в ближайшую деревушку. Соучастник позволил ему путешествовать в одиночку — невозможно было бежать с запретной планеты как-то иначе, чем он прибыл. Миньон оказался захолустьем: его жители, конечно, знали о галактической технологии, но не в состоянии были ею воспользоваться. Наказание было жестоким.
Показались первые допотопные лачуги. Они были сделаны из глины и соломы, но выглядели очень уютно, а запах, присущий буколическим поселениям, почти отсутствовал. Это означало, что местные жители чистоплотны. Они бродили вокруг — скорее люди, чем гуманоиды, — не обращая на чужестранца никакого внимания. Модификация не вызвала никаких неприятных изменений — во всяком случае, видимых: низкорослые мрачно нахмуренные мужчины, облаченные в короткие одежды, высокие женщины — в паранджах, скрывающих все тело.
Навстречу ему до дороге шла пара. Мужчина с ровно подстриженной бородой и в набедренной повязке был на добрых пятнадцать сантиметров ниже спутницы, но, похоже, чувствовал себя достаточно уверенно. Женщина пошатывалась под тяжестью огромного тюка, который вкупе с мешавшей движениям паранджой грозил в любой миг свалить ее на землю.
Атон посторонился, давая им пройти. Ему показалось, что под тяжелыми складками жара особенно невыносима; и в самом деле, женщина покачивалась при ходьбе. Ее нога ступила на камень, она пошатнулась и чуть не упала. Когда она попыталась удержать равновесие, тяжелый тюк задел мужчину.
Человечек раздраженно заговорил на непонятном Атону диалекте, но в его словах нетрудно было распознать забористое ругательство. Мужчина зашелся в гневе и ударил женщину по лицу. Она упала, тюк выпал из рук и покатился по дороге к ногам Атона.
Пока женщина пыталась подняться, мужчина еще раз выругался и сильно пнул ее норой. Атон никогда не встречал столь подлого нрава. Женщина не издала ни звука, а лишь быстро опустилась на четвереньки, чтобы поднять тюк. Схватив тяжелый сверток, она, шатаясь, встала. Мужчина изливал через дорогу плотный поток односложных слов.
Они пошли дальше, так и не удостоив чужака вниманием.
Проходя по деревне, Атон заметил, что никто из мужчин ничего не делает. Работали одни женщины — и весьма усердно.
Какой-то старик стоял в одиночестве, прислонившись к дереву на краю главной площади. Атон обратился к нему на галактическом языке знаков:
— Где может остановиться чужестранец?
Старик оглядел его и прожестикулировал:
— У тебя есть женщина?
Символ в действительности означал «движимое имущество женского пола».
Атон подумал о Злобе.
— Нет.
— Ты пришел в благоприятное время. Можешь взять сегодня вечером дом и жену Розового Утеса.
Атон замешкался. Обычаи в галактике разнообразны, но лучше досконально понять положение дел и лишь тогда принимать на себя опасные обязательства.
— Розовый Утес куда-то уехал?
Старик показал на площадь. Атон увидел то, что проглядел раньше: мужчину, привязанного к большому вертикальному камню, и зловещие орудия, разложенные перед ним на помосте.
— Казнь? Преступник?
— Нет.
— Жертвоприношение?
— Нет.
— Тогда почему он связан?
— Он был неосторожен.
— ? (Знак растерянности.)
— Он влюбился в свою жену.
— (Растерянность.) За это его будут пытать?
Старик посмотрел ему в глаза:
— Это обряд милосердия.
Атон не остался на обряде с участием неосторожного Розового Утеса. Он пообещал вскоре вернуться и отправился бродить по окрестностям, пытаясь разгадать тайну этого народа. Официально и в фольклоре они могли производить впечатление чудовищ — но где же этот ужас, поставивший галактику в безвыходное положение? Что означает однозначное осуждение торговли и информации? Пока я видел невероятно патриархальное общество, где женщина была доведена до такой покорности, что даже любовь к ней объявлялась преступлением.
Но сомнения оставались. Среди этих женщин Миньона, закутанных в паранджи — он не мог думать о них как о «миньонетках» — невозможно было узнать лицо или какую-то особенную черту. Однако что-то в них было тревожно знакомым.
Он отбросил эту мысль. Конечно, сходство было. Ведь Злоба родилась здесь.
У деревенского колодца женщина наполняла большой кожаный бурдюк. Она завязала его сверху ремнем и, пошатываясь от тяжести, забросила себе на плечо.
Атон загородил ей дорогу, предлагая взять сосуд. Он делал это не из рыцарских побуждений, а лишь для того, чтобы узнать о ней чуть больше. Женщина отпрянула в сторону.
— Я хочу помочь, — просигналил Атон. Он дотянулся до бурдюка и схватил ремень, но она так быстро отклонилась назад, что под него попал уголок вуали. И вуаль сползла с лица.
Атон уставился на нее. Это была Злоба.
Он дал ей уйти. Рассудком он понимал, что Злобы на планете нет. Даже если бы она была, вероятность случайной встречи с ней была ничтожна. После того, что он пытался сделать давным-давно, и почти изъятая из памяти, она не могла вновь искушать его у колодца. Он вспомнил мнимую перемену в лице дочери Четвертого и картину, что увидел в громадной газовой расщелине Хтона. Не всегда можно доверять своему зрению.