Энтони Пирс. Ксанф. Источник магии

   – Моего туманчика так и так пора было кормить, – пояснил Добрый Волшебник, запихивая пузырек в карманчик на поясе. Он ничего не стал добавлять к сказанному, и ни у кого не хватило духу расспрашивать. Хамфри опять уснул.
   – А, пожалуй, неплохо быть Волшебником, – заметил Честер. – На все вопросы у него уже есть ответы. Остается только вытащить нужную бутылочку.
   – Наверно, кто-то с ним таким образом расплатился, – кивнул Бинк.
   Вскоре они забрели на участок, поросший ругательным репейником. Репья тут же облепили им ноги, вынуждая непрерывно чесаться. От такого растения можно было избавиться, только как следует выругав его. Но загвоздка все же существовала: одно и то же ругательство нельзя было использовать дважды в течение дня.
   Хамфри не понравилось, что его опять разбудили. На сей раз у него не нашлось подходящего пузырька.
   – Бородой моего прадядюшки Хамбага заклинаю тебя – изыди! – нараспев произнес Добрый Волшебник.
   Репейник, к которому он обращался, тут же свалился, оглушенный.
   – Мордой больного морского змея заклинаю – изыди!
   И еще один свалился.
   Честер держался более напряженно и прямо, чем обычно, – репья облепили его роскошный хвост.
   – Чтоб тебе в могиле лежать, колючка неощипанная! Я тебя расплющу в лепешку толщиной в никельпедский никель! Вон, вон, проклятое репье!
   И три ошеломленные шишки репейника отпали.
   – Дайте-ка и мне попробовать! – Бинк откровенно завидовал воображению своих спутников. – Проваливайте чесать дракона!
   И его репья тоже начали отваливаться – хотя и не так легко, как те, что попали под более увесистые проклятья остальных. Увы – у Бинка, видимо, не хватало воображения.
   Зато Кромби попал в неприятную ситуацию. Грифоны редко встречаются в этой области Ксанта, и репейник, очевидно, просто-напросто не понимал смысла его карканья. Но стоило голему начать переводить, репья стали отваливаться пучками.
   – Кровавыми рылами целой плантации диких львиных зевов заклинаю – чтоб вы завязли своими гнусными красными задницами в ближайшем вонючем сортире! Прочь! Если б вы были цветами, вы б отравили целый сад! А суньте свои наперченные розовые корешки себе в... – Голем изумленно запнулся. – Неужели такое возможно?! Кажется, я не смогу дальше переводить...
   Но репейники все поняли прекрасно, и очень скоро яркие перья грифона полностью очистились. Кто может в искусстве ругани превзойти солдата!
   Но все же совсем избежать прилипчивых репейников оказалось невозможным. И к тому времени, когда путники миновали проклятый участок, сочность их ругательств весьма заметно поубавилось. Иногда требовалось выругаться два-три раза подряд, чтобы избавиться от одной-единственной шишки.
   Все уже изрядно проголодались. Да, ничто так не возбуждает аппетита, как солидная порция ругани.
   – Ты знаешь эти места? – спросил Честер Волшебника, пока тот снова но успел заснуть. – Где тут раздобыть чего-нибудь пожевать?
   – Не дергайте меня по мелочам! – выпалил Хамфри. – Я взял с собой еду, как следовало поступить и вам, будь у вас хоть крупица способности предвидеть.
   Он откупорил очередную бутылочку. Вылетевший из нее пар на сей раз сконденсировался в покрытый глазурью слоеный пирог. Волшебник взял его из воздуха, отломил аккуратный ломоть с ровными краями и принялся есть. Остаток пирога тем временем расплылся облачком тумана и втянулся назад в бутылочку.
   – Я признаю, что мы допустили оплошность, – сказал Бинк. – Но тебе не кажется, что ты мог хотя бы поделиться с нами?
   – Почему мне обязательно должно что-то этакое казаться? – полюбопытствовал Хамфри.
   – Мы все проголодались, и это облегчило бы...
   Волшебник рыгнул.
   – Поищи себе другую кормушку, дармоед, – перевел голем.
   До Бинка наконец дошло, что Добрый Волшебник вовсе не тот прирожденный путешественник, каким оказался Злой Волшебник, когда Бинк бросил вызов диким чащам Ксанта. И тем не менее Бинк прекрасно знал, как обманчива внешность.
   Кромби каркнул.
   – Птичий клюв говорит, что поблизости должны расти фруктовые деревья. Сейчас он их найдет.
   Грифон завертелся и указал направление.
   Очень скоро они увидели растение с громадным количеством фруктов. Это растение имело форму открытой чаши, наполненной разнообразными плодами. Компания радостно бросилась к нему, но перепуганные фрукты разноцветными шариками тут же взмыли в воздух.
   – О! Да это же крылатые фрукты! – догадался Бинк. – Нам надо было застать их врасплох! Почему ты не предупредил нас, Кромби?
   – А ты и не спрашивал, тупица, – огрызнулся голем.
   – Ловите их! – крикнул Честер, высоко подпрыгнув и поймав в воздухе яблоко.
   Чуть не свалившийся с его спины Бинк торопливо спешился.
   Перед ним засвистела в воздухе спелая груша. Он подпрыгнул и поймал ее. Груша попыталась вырваться, отчаянно трепеща крылышками, но скоро сдалась. Ее крылья оказались обычными зелеными листочками, удачно приспособленными для полета. Бинк безжалостно их оборвал, чтобы еда не смогла вдруг улететь, и отправился за следующим трофеем.
   Гоняясь за порхающим померанцем, он вдруг споткнулся обо что-то и упал, упустив добычу. Он поднялся и со злостью посмотрел на помеху: то была еще одна пресловутая кучка земли. Бинк яростно затоптал ее, сравняв с землей, и тут же кинулся ловить другие фрукты.
   Через полчаса у него была уже небольшая коллекция: яблоко, персик, слива, две груши, несколько виноградин и банан. С бананом, оснащенным огромными листьями-крыльями, пришлось повозиться – то была настоящая отчаянная схватка; зато вкуса он оказался отменного. Правда, Бинку было немного не по себе, когда он уплетал эти фрукты – слишком уж они напоминали живые существа. Тем не менее он знал, что их крылья – всего лишь магическое приспособление, позволяющее растениям рассеивать свои семена на возможно большей площади. Фрукты для того и нужны, чтобы их ели; у них нет настоящего сознания или чувств. А может быть, все же...
   Бинк выбросил эту мысль из головы. Они находились на опушке леса. Деревья стояли сплошь мертвые. Хамфри проснулся.
   – Не по себе мне от дурных предчувствий, – проговорил он. – Не хочу тратить свою магию и узнавать, что погубило эти деревья. Давайте-ка лучше обойдем их.
   – Какой смысл быть Волшебником, – ехидно поинтересовался Честер, – если ты не пользуешься собственной магией?
   – Я должен беречь свою магию и призывать ее только в случае крайней необходимости, – ответил Хамфри. – Пока что нам встречались лишь досадные помехи, недостойные моего таланта.
   – Хорошо сказано, хмырь, – согласился голем.
   Честер явно остался при своем мнении, но он слишком все же уважал Волшебника, чтобы продолжать спор.
   – Вообще-то дело уже к вечеру, – заметил он. – Не худо бы поискать приличное место для ночлега.
   Кромби остановился и завертелся столь стремительно, что чуть не сбросил со своей спины седоков.
   – Хм-м-м! – крякнул Хамфри.
   – Ты, неуклюжая летающая кошка! – с готовностью перевел голем. – Держись покрепче на земле на своих кривых лапах!
   Голова Грифона начала поворачиваться, пока его злобные глаза и смертоносный клюв не оказались обращенными назад.
   – Кррак! – властно каркнул он.
   Теперь голем не стал переводить, зато сразу присмирел, прямо на глазах.
   Кромби завертелся опять и указал несколько другое направление.
   – Это чуть в сторону от нашего пути, – решил Честер. – Вперед!
   Никто не стал ему возражать.
   Тропа, по которой они шли, огибала мертвый лес, и в этом было явное везение: так они могли избежать многих опасностей. Неизвестная сила, погубившая лес, уничтожила, похоже, и всю, связанную с этим лесом, магию, как полезную, так и враждебную. Тем не менее, Бинка одолевало любопытство, когда он смотрел на огромные мертвые деревья. На них не было никаких отметин, а трава у их подножий оставалась густой и пышной из-за обилия света – ведь все листья с деревьев спали. Это значило, что сама почва не отравлена. И в самом деле – тут и там из нее пробивались молодые деревца, начиная долгую работу по восстановлению леса. Нечто нанесло тут удар, убило деревья и удалилось, не оставив никаких следов.
   Решив погасить досаду, которую вызвала в нем эта унылая картина, Бинк обратился к голему.
   – Послушай, Гранди, ты не расскажешь мне – если, конечно, захочешь! – какой Вопрос ты задал Волшебнику?
   – Я? – переспросил изумленный голем. – Ты интересуешься мной?
   – Конечно! Ведь ты... – Бинк едва не произнес слово «личность», но вовремя вспомнил, что голем не может быть личностью. – ...ты – существо, – неуклюже закончил он фразу. – Ты обладаешь сознанием, чувствами...
   – Только не чувствами, – поправил его Гранди. – Я – всего лишь конструкция из веревочек, глины и кусочков дерева, – конструкция, оживленная магией. – Я действую так, как мне указано, без интереса и эмоций.
   Без интереса и эмоций?.. Что-то не очень верится.
   – А мне показалось, что ты только что проявил личную заинтересованность, когда я к тебе обратился.
   – Разве? Скорее всего, то была рутинная имитация человеческой реакции. Выполняя свою работу переводчика, я обязан уметь имитировать...
   Слова Гранди не убедили Бинка, но он не стал спорить.
   – Если у тебя нет личной заинтересованности в делах людей, то почему ты пришел к Доброму Волшебнику? О чем ты его спросил?
   – Я спросил, как мне стать реальным.
   – Но ты уже реальный! Ведь ты – рядом со мной. Разве не так, Гранди?
   – Убери создавшую меня магию, и от меня останется лишь кучка хлама. Я хочу быть реальным без всякой магии – таким же, как и ты.
   Реальным без магии. В конце концов, смысл тут есть. Бинк вспомнил, как в молодости страдал сам, считая, что у него нет магического таланта. И вот – перед ним существо, озабоченное противоположным: для него не существует реальности, кроме магии, и оно предпочитает реальность без магии.
   – И каков был Ответ?
   – «Заботься».
   – Заботься, тупица.
   – Заботься?
   – Заботься.
   – И это все?
   – Все.
   – Весь Ответ?
   – Весь Ответ, болван.
   – И за него ты теперь отрабатываешь целый год?
   – А ты, видимо, полагаешь, что обладаешь монополией на тупость.
   Бинк повернулся к Доброму Волшебнику, которому, кажется, наконец удалось отоспаться – он теперь хранил блаженное молчание.
   – Как же ты можешь оправдывать столь высокую плату за такой Ответ?
   – Я не обязан ничего оправдывать, – ответил Хамфри. – Никто вас не гонит к скупому старому гному за информацией.
   – Но любой, кто тебе платит, заслуживает достойного Ответа. – Бинк был по-настоящему уязвлен.
   – Голем получил достойный Ответ. Просто он не обладает достойной сообразительностью.
   – Тогда и я тоже! Никто не способен извлечь смысл из такого ответа!
   Волшебник пожал плечами.
   – Может быть, он задал вопрос неправильно.
   Бинк повернулся к Честеру.
   – А ты назовешь это честным Ответом?
   – Да, – ответил кентавр.
   – Одно-единственное словом! И ничего больше? За целый год службы?
   – И ты считаешь, что оно того стоит? – Бинк никак не мог добраться до сути.
   – А ты сам, ты был бы удовлетворен таким Ответом на свой Вопрос?
   Честер задумался.
   – Вряд ли этот Ответ имеет ко мне отношение.
   – То есть – ты не был бы удовлетворен?
   – Почему же?.. Был бы, наверно. Если бы то был Ответ на мой Вопрос. Сейчас же я не считаю его своим. Видишь ли, Бинк, я ведь не голем.
   Бинк удивленно покачал головой.
   – В таком случае, я сам, по-видимому, наполовину голем. По-моему, такого Ответа явно недостаточно.
   – Ты не голем, – сказал Гранди. – Ты всего-навсего не очень умен.
   Вот это дипломатия!
   Не Бинк все не мог успокоиться.
   – Честер, ты можешь объяснить нам такой Ответ?
   – Нет. Я тоже его не понимаю.
   – Но ты же только что сказал...
   – Я сказал, что считаю его честным Ответом. Будь я големом, я, конечно же, оценил бы скрытый в нем намек. Его уместность. И это гораздо более вероятно, чем мнение, что Добрый Волшебник не в состоянии выдать полный Ответ.
   Бинк вспомнил, как Хамфри сообщил мантикоре о том, что у нее есть душа. Волшебник сделал это так, что существо было удовлетворено – и эмоционально, и интеллектуально. Эта удовлетворенность – разве не убедительный аргумент?!.. И неясность полученного големом Ответа также должна иметь свою причину.
   Но в каком отчаянии он будет пребывать до тех пор, пока эта причина не станет ясна!
   Сумерки уже начали сгущаться, когда они заметили дом. Дверь в нем была высотой в десять футов.
   – Это – жилище великана... или людоеда, – сказал Хамфри, нахмурившись.
   – Людоеда? – повторил Бинк. – Значит, нам нельзя здесь останавливаться!
   – Точно! Мы ахнуть не успеем, как он сунет нас в хотел и подбросит дровишек в огонь. – Честер выразительно закивал. – Людоеды считают человечину деликатесом.
   Кромби каркнул.
   – Этот кретин утверждает, что его талант никогда не ошибается, – доложил Гранди.
   – Да! Но вспомните: его талант отвечает точно только на точно поставленные вопросы! – сказал Бинк. – Мы просили отыскать хорошее место для ночлега – но не сказали, что нужно и безопасное место.
   – Я бы сказал, что большой котел с горячей водой – столь же удобное место для отдыха, как и любое другое, – опять закивал Честер. – До тех пор, пока вода не становится слишком горячей. И тогда ванна превращается в...
   – Кажется, мне придется потратить толику своей драгоценной магии, – удрученно проговорил Хамфри. – Уже слишком поздно, чтобы бродить по лесу в поисках другою пристанища.
   Он извлек новый пузырек и занялся пробкой. Как и многие другие пробки, она оказалась упрямой и уступила усилиям Хамфри с большой неохотой, так что весь процесс занял немало времени.
   – Эй, это не пузырек с демоном? – спросил Бинк – ему показалось, что он вспомнил форму бутылочки; некоторые из них были более прочными на вид, более тщательно изготовленными и снабженными магическими символами. – Стоит ли?
   Волшебник на секунду перестал воевать с неподатливой пробкой и что-то неясное промычал в ответ.
   – Он говорит, что как раз это и собирается сделать, недоумок, – сообщил голем. – Хочешь – верь, хочешь – нет.
   Волшебник нацарапал на земле пятиугольник, установил внутри него бутылочку и пробормотал непонятное заклинание. Пробка тут же выскочила, выпустив демона в виде облачка дыма, которое тут же сгустилось в существо с двумя парами очков на носу. И Бинк узнал в нем Бьюрегарда.
   Образованный демон даже не стал дожидаться вопроса.
   – И ради этою ты меня вызвал, старина? Конечно, никакой опасности нет – это великий вегетарианец. Опасность – в самой вашей экспедиции.
   – Я тебя не спрашивал про экспедицию! – рявкнул Хамфри. – Я и без тебя знаю, что она опасна! Вот почему я здесь!
   – Очень уж на тебя не похоже – ввязываться в дурацкие авантюры. Тем более – пренебречь личным комфортом. – Бьюрегард поправил на носу обе пары очков. – Неужто ты вконец свихнулся? Стариковское слабоумие одолевает, да? Или ты попросту собираешься покончить с собой, сгорев со стыда?
   – Изыди, адский дух! Я сам призову тебя, когда захочу послушать твои бессмысленные прогнозы.
   Бьюрегард печально покачал головой, растворился в облачке дыма и исчез в пузырьке.
   – Вот и еще один сочувствующий дух, – встревоженно произнес Бинк. – Неужели так уж необходимо все время держать его взаперти?
   – Никто не в силах удержать демона, – коротко отозвался Волшебник. – Кроме того, срок его службы еще не кончился.
   Да – временами за его логическими выкладками трудно было уследить.
   – Но ведь ты уже владел им, когда я впервые с тобой встретился. Это было больше года назад.
   – Он задал мне сложный Вопрос.
   – Демон информации, отвечающий на Вопросы, за которые тебе платят, тоже должен платить тебе за Ответы ему?
   Хамфри промолчал. Из бутылочки с демоном донесся слабый, рокочущий смех. Тут явно таилось нечто странное, но уж никак не смешное.
   – По-моему, лучше зайти в дом, пока совсем не стемнело, – проговорил Честер, с сомнением поглядывая на дверь.
   Бинк был не прочь поподробнее разузнать про демона; но кентавр высказал верную мысль.
   Они подошли к дому. Вход представлял из, себя массивный портал, сработанный из цельных стволов железного дерева, ошкуренных и связанных кусками хищных лиан. Сооружение поразило Бинка: непроржавевшее железное дерево поддается обработке, лишь когда оно только что срублено, и даже магический топор берет его древесину с трудом. И какой монстр смог приспособить вместо обычных креплений смертельно опасные лианы? Как правило, они прибегают к своей способности сжиматься, когда душат жертву, и сила их убийственно велика.
   Честер постучал. Послышался гулкий грохот, и в наступившей затем тишине медленно заглохло металлическое эхо. Раздались бухающие шаги. Дверь распахнулась с такой стремительностью, что петли из железного дерева сразу же раскалились докрасна, а порыв ветра едва не втянул кентавра внутрь. Из дверного проема хлынул ослепительный свет, на фоне которого вырисовывался жуткий силуэт великана. Он был вдвое выше Бинка, но непропорционально толще, и рядом с ним даже дверь показалась маленькой. На ногах и руках перекатывались узловатые мускулы, похожие на стволы деревьев.
   – Ффу-у-у! – взревел великан.
   – Он спрашивает, чем это здесь так воняет? – перевел голем.
   – Воняет?! – возмутился Честер. – Да он сам воняет!
   Кентавр был прав. Создавалось впечатление, что великан не верил в магию умывания и чистоты. Его корка была покрыта коркой засохшей грязи, от тела несло гнилыми овощами.
   – Все же помните, – заметил Бинк, – что мы не хотим провести ночь на улице.
   Кромби привычно каркнул, и Гранди тут же перевел:
   – Птичий клюв говорит, что надо с ним подружиться. Да поскорее!
   – Вот пускай сам и дружит, – буркнул Честер.
   Великан что-то прорычал.
   – Каменная морда говорит, что теперь понял, чем пахнет: вонючим грифоном.
   Разгневанный Кромби вытянул шею, расправил яркие перья и яростно закаркал.
   – Как тебе понравится, если я решу эту проблему, ампутировав твой шнобель? – не замедлил перевести Гранди.
   Великан раздулся, став еще массивнее и завыл.
   – Оторву тебе башку, смелю в мелкую муку... – Голем еле поспевал переводить.
   После таких любезностей противники некоторое время еще обменивались карканьем и ревом, и счастливый голем лихо обеспечивал перевод.
   – Выйди и повтори, что сказал, тупая тыква!
   – А ты что ж стоишь, крылатая мышь? Мой череп тверд, сломает тебе горб.
   – Да твой череп треснет, когда ты хотя бы попытаешься думать! – прокаркал Кромби.
   – Неужели все великаны говорят двустишиями? – спросил Бинк, когда противники сделали паузу для пополнения запаса оскорблений. – Или тут просто изобретение голема?
   – Как пробка глуп сей мелкий шут, – изрек голем и тут же вспылил. – Кто здесь шут, лягушачья морда?
   – Великаны бывают очень разные, как и все прочие существа, – подал голос Хамфри. – По-моему, этот настроен вполне дружелюбно.
   – Дружелюбно? – удивился Бинк.
   – Для великана, разумеется. Пожалуй, лучше будет войти.
   – Из тех, кто смел, я супчик ел! – сообщил великан через голема.
   Но грифон уже входил в дом, и хозяин неохотно посторонился.
   Внутри было тесно и угрюмо, как всегда и бывает в жилище монстра. Яркий свет, бивший поначалу в дверь, теперь погас – по всей видимости, хозяин, по случаю появления гостей, зажег новый факел, но тот уже успел сгореть. Пол устилала подгнившая солома, вдоль стен располагались груды поленьев веревочного дерева, а над ярким пламенем очага в центре комнаты грязевым вулканом булькал хотел. Ко всеобщему облегчению, никто не заметил обглоданных костей, и это немного ободряло. Бинку никогда не доводилось слышать о великанах-вегетарианцах, но демон Бьюрегард, без сомнения, знал что говорит.
   Поняв, что обмен оскорблениями и угрозами был в основном блефом, Бинк ощутил себя слегка уязвленным: вот, пожалуйста, его смог одурачить и этот добродушный монстр.
   – Как тебя зовут? – спросил он.
   – Ты жрать, потом спать. – Великан, конечно же, не понял его.
   – Я – Бинк, а ты?
   – Вкусный суп – спасибо, Хруп.
   Великан сунул грязную волосатую пятерню в кипящий хотел, пошарил в нем, зачерпнул горсть варева, плюхнул в щербатую деревянную миску и протянул Бинку.
   – Ешь, Бинк.
   – Да ведь он же хотел сказать, что его зовут Хруп, – догадался Честер. – Он предлагает тебе поесть. И у него, надо полагать, нет различия между обедом и ужином. Вся еда для него – «жрать».
   – Ах, вот оно что... Э-э... спасибо, Хруп! – Благодарность, увы, получилась неуклюжей. «Вкусный суп – спасибо. Хруп» – теперь все понятно. Одновременно: предложение еды и ответ на вопрос об имени, а вовсе никакая не угроза. Итак, Хруп...
   Бинк взял миску с похлебкой. Великан тем же способом угостил и остальных. Казалось, его огромная лапа совсем не чувствительна к жару.
   Бинк с сомнением рассматривал свою порцию. Варево было слишком густым, чтобы его пить, и слишком жидким, чтобы черпать ладонью. К тому же, хотя и почти кипящее, оно не производило впечатления хорошо проваренного. Оно было темно-пурпурного цвета с зелеными вкраплениями, но пахло довольно приятно, и это обстоятельство примиряло даже с тем, что в миске плавала ошпаренная муха.
   Честер оценивающе принюхался.
   – Так это же пурпурный буиллон с зеленым ореховым деревом – феноменальный деликатес! ^[1] Но чтобы извлечь буиллоновый сок, необходим магический процесс. А уж ореховое дерево может добыть только сумасшедший зеленый эльф. Как ты смог с этим справиться!?
   Великан улыбнулся. Эффект – даже в полумраке – оказался потрясающим.
   – У меня есть эльф, он работает здесь, – зачастил голем.
   Затем великан взял из поленницы полено, поднял его над котлом и стал выкручивать, как мокрое полотенце. В котел потекла тонкая струйка пурпурной жидкости. Выжав полено досуха, великан небрежно разделил его на волокна, из которых оно состояло, и швырнул их в огонь – они тут же вспыхнули.
   Никогда Бинку не доводилось видеть столь откровенную демонстрацию грубой силы. Не желая обсуждать это, он выудил из миски муху, сунул пальцы в остывающую массу, достал похожий на крем шарик и осторожно положил его в рот. Он оказался изумительным на вкус!
   – Никогда ничего лучшего не ел! – не удержался от восторженного восклицания Бинк.
   – Бинк думал, что воняет. Теперь он запах знает! – прогрохотал польщенный Хруп.
   Кромби отведал из своей миски и удовлетворенно каркнул.
   – Можешь вонять сколько угодно – похлебка отменная! – перевел Гранди.
   Хруп, весьма довольный после двойного комплимента, зачерпнул горсть кипящего варева и отправил прямо в огромный рот. Он облизал пальцы, съел еще несколько горстей. Когда гости очистили миски, великан снова их наполнил, и никто не стал возражать. В конце концов, какие магические микробы способны уцелеть при такой температуре?
   После ужина компания расположилась на соломе. Все как будто были удовлетворены и собирались заснуть, но Бинка что-то упорно продолжало тревожить. И вскоре он понял причину.
   – Хруп, у нашего племени принято оказывать услугу за гостеприимство. Что мы можем сделать, чтобы хоть как-то отплатить за ужин и ночлег?
   – Совершенно верно! – поддержал Честер. – Может, тебе дров наколоть? Или что-нибудь другое сработать?
   – Не надо слов, хватает дров, – пророкотал великан. И тут же шарахнул ребром ладони по полену, отчего оно разлетелось на щепки. Да, тут ему помощь явно не требовалась.
   Кромби благодарно каркнул.
   – Птичий клюв говорит, что может показать направление на что угодно. Чего ты хочешь, каменное лицо?
   – Спать хочу, оттого молчу, – отозвался Хруп.
   – Подожди, сперва мы что-то должны для тебя сделать! – настаивал Бинк.
   – Ничего не надо, ваш хороший сон – награда!
   Хруп захватил пригоршню соломы, стиснул ее в кулаке, а когда разжал пальцы, солома оказалась спрессованной – получился длинный прут, которым великан принялся ковырять в зубах.
   – Мы не сможем ему ничего навязать, если он не хочет, – подытожил Честер.
   – А может, он и сам не знает, чего хочет! – возразил Бинк. – Надо все же соблюсти обычай.
   – Ты несомненно умная деревенщина, – сказал Гранди, выступая на сей раз от собственного имени. – К чему нарываться на неприятности?
   – Тут дело принципа, – неуверенно произнес Бинк. – Кромби, ты можешь указать, где находится то, чего хотелось бы нашему хозяину?
   Грифон утвердительно каркнул, завертелся, разворошив солому, и вытянул крыло. Оно указывало точно на Доброго Волшебника Хамфри, прикорнувшего в углу на охапке соломы.
   – Забудь об этом, – сонно пробормотал старик. – Меня есть не разрешается.
   – Но он же вегетарианец! – напомнил Бинк. – Он не может хотеть съесть тебя. Очевидно, он хотел бы задать тебе Вопрос!
   – Но я не стану отвечать всего лишь за ночлег на соломе! Ему придется отслужить у меня год.