– Это не очень подходящая песня.
– Народная?
Ее тон делал смешной всякую щепетильность. Исчерпав запас отговорок, он глубоко вдохнул и начал:
– Я не помню остальные куплеты. Только припев.
– Бывает. Это зависит от мужчины. Да пожалуй, и от женщины тоже.
– Это, наверное, так хорошо, – она загрустила. – Мне еще ни один мужчина не давал свой браслет лишь для того, чтобы просто быть со мной рядом. То есть, как в песне. Разве что…
Ему почудилось, она устремила свой взгляд на Сола, и он заговорил вновь, чтоб отогнать недобрую мысль.
– А чего тебе не хватает в жизни? Что ты ищешь в мужчине?
– Власти… В основном – власти. Мой отец был в племени воином второго ранга, никогда не выходил в вожди, да и племя было маленьким. Когда он получил серьезное ранение и ушел к ненормальным, мне стало так стыдно, что я решила сама пробивать себе дорогу. Я хочу носить имя, которым все будут восхищаться. Этого я хочу больше всего на свете.
– Возможно, оно у тебя уже есть. Сол – великий воин, и он собирается построить империю. – Он опять сдержался, чтобы не обмолвиться о том, чего это имя никогда не сможет дать.
– Да, конечно. – В ее голосе не слышалось радости.
– А твоя песня как называется? – спросил Сос.
– «Долина Красной реки». Я думаю, такое место действительно было, до Взрыва.
– Да, было. В Техасе, кажется.
Она начала петь, не дожидаясь дальнейших приглашений. Природа не обделила ее музыкальным слухом.
– На востоке у ненормальных есть школы. А я всегда был любопытным, задавал вопросы, на которые никто не мог ответить, – например, почему произошел Взрыв. Мои родители отдали меня в услужение к ненормальным, надеясь, что те меня обучат. И я таскал за ними отходы, убирал в помещениях, а они научили меня читать и считать.
– Наверное, это было ужасно!
– Это было прекрасно. Парнем я был крепким, и работа меня не слишком утомляла. А когда они увидели, что я действительно хочу учиться, то взяли меня в школу на полный учебный день. В старых книгах были такие невероятные вещи! Из них я узнал историю мира – еще до Взрыва, тысячи лет назад. Тогда существовали нации и империи, намного большие, чем любое из нынешних племен, а людей было столько, что на всех не хватало еды. Они даже строили корабли, чтобы летать в космос к другим планетам, которые мы видим в небе…
– А, – протянула она разочарованно, – легенды…
Он понял, что продолжать не стоит. Почти никого, кроме ненормальных, не интересовали древние времена. Для человека обыкновенного мир начался после Взрыва. Дальше его любопытство не заходило. Две большие группы существовали на планете: воины и ненормальные, – все остальное не имело значения. Воины кочевали семьями или племенами, путешествуя от стоянки к стоянке, от лагеря к лагерю, приобретая личный статус и воспитывая детей. Вторая группа состояла из ученых и строителей. Поговаривали, она умножалась за счет неудачливых или выбывших из строя воинов, с их помощью строили стоянки, прокладывали дороги через леса. Они распределяли оружие, одежду и все то, что, по их же уверениям, сами не производили. И никто не знал, откуда брались эти вещи, и никого это, в сущности, не волновало.
Те, кто изучал прошлое или какую-либо подобную бессмыслицу, и были ненормальными. Собственно, они мало отличались от своих кочевых собратьев. И уж вовсе не были идиотами. Сос искренне их уважал. Прошлое принадлежало им, и будущее, как он подозревал, тоже. Их только существование и было плодотворным. Нынешнее положение вещей неизбежно должно было измениться. Цивилизация со временем всегда вытесняла анархию, о чем ясно свидетельствовала история.
– А почему ты не…
Она оборвала фразу. Слабые отблески огня уже совсем угасли, и теперь только голос выдавал место, где она сидела. Он подумал, что его спина заслонила от Солы последние крохи тепла, хотя она и не жаловалась.
– Ненормальный? – закончил Сос.
Он и сам не раз думал об этом. Но кочевая жизнь имела свое очарование, а подчас и мгновения нежности. К тому же, она служила хорошей закалкой для тела и дорогой воинской доблести. В книгах, конечно, были чудеса, но они были и в окружающей жизни. Он хотел и того, и другого.
– Я всегда считал нормальным для себя сражаться с мужчиной по своему выбору и так же любить женщину. Делать то, что хочу, и когда хочу. И зависеть лишь от того, насколько сильна моя правая рука.
Сейчас это прозвучало глупо. Его лишили всех воинских прав, женщина, которую он желал, предпочла связать свою жизнь с другим. Его собственная наивность была причиной этого краха.
– Давай спать, – угрюмо буркнул он, ложась снова.
Она подождала, затем, без единого слова, взобралась на него и распласталась на спинах мужчин. Сос чувствовал, как ее голова с копной мягких волос устраивается на его правом плече; щекочущие пряди скользнули между рукой и туловищем, словно побуждая к действию… Он знал: то было чистой случайностью. Женщины не всегда понимают, как их длинные волосы иногда действуют на мужчину. Левая грудь ее, – теплая, нежная, – сплющилась о его спину, гладкое тяжелое бедро прильнуло к внутреннему изгибу колена. При дыхании теплый живот ее ритмически прижимался к его напрягшимся ногам.
В темноте он до боли сжал кулак.
5
6
– Народная?
Ее тон делал смешной всякую щепетильность. Исчерпав запас отговорок, он глубоко вдохнул и начал:
– Как красиво! – воскликнула она. – Любовная баллада.
Увы, моя радость, зачем я любил,
Зачем для тебя я весь мир позабыл?
Всю жизнь я хотел быть лишь рядом с тобой,
Но рядом с тобою не я, а другой.
– Я не помню остальные куплеты. Только припев.
– Неужели мужчина может так любить женщину? – задумчиво спросила она. – То есть, чтобы хотеть всю жизнь провести с нею рядом?
Зеленые рукава – моя радость,
Зеленые рукава – моя нежность,
Зеленые рукава – мое счастье,
О, Леди Зеленый Рукав!
– Бывает. Это зависит от мужчины. Да пожалуй, и от женщины тоже.
– Это, наверное, так хорошо, – она загрустила. – Мне еще ни один мужчина не давал свой браслет лишь для того, чтобы просто быть со мной рядом. То есть, как в песне. Разве что…
Ему почудилось, она устремила свой взгляд на Сола, и он заговорил вновь, чтоб отогнать недобрую мысль.
– А чего тебе не хватает в жизни? Что ты ищешь в мужчине?
– Власти… В основном – власти. Мой отец был в племени воином второго ранга, никогда не выходил в вожди, да и племя было маленьким. Когда он получил серьезное ранение и ушел к ненормальным, мне стало так стыдно, что я решила сама пробивать себе дорогу. Я хочу носить имя, которым все будут восхищаться. Этого я хочу больше всего на свете.
– Возможно, оно у тебя уже есть. Сол – великий воин, и он собирается построить империю. – Он опять сдержался, чтобы не обмолвиться о том, чего это имя никогда не сможет дать.
– Да, конечно. – В ее голосе не слышалось радости.
– А твоя песня как называется? – спросил Сос.
– «Долина Красной реки». Я думаю, такое место действительно было, до Взрыва.
– Да, было. В Техасе, кажется.
Она начала петь, не дожидаясь дальнейших приглашений. Природа не обделила ее музыкальным слухом.
– Как это вышло, что ты стал ученым, – спросила она, закончив куплет, словно застыдившись откровенности своей песни.
Не спеши, ведь тебя так люблю я!
Скоро будем мы вновь далеки.
Но запомни навек поцелуи
Над Долиною Красной реки.
– На востоке у ненормальных есть школы. А я всегда был любопытным, задавал вопросы, на которые никто не мог ответить, – например, почему произошел Взрыв. Мои родители отдали меня в услужение к ненормальным, надеясь, что те меня обучат. И я таскал за ними отходы, убирал в помещениях, а они научили меня читать и считать.
– Наверное, это было ужасно!
– Это было прекрасно. Парнем я был крепким, и работа меня не слишком утомляла. А когда они увидели, что я действительно хочу учиться, то взяли меня в школу на полный учебный день. В старых книгах были такие невероятные вещи! Из них я узнал историю мира – еще до Взрыва, тысячи лет назад. Тогда существовали нации и империи, намного большие, чем любое из нынешних племен, а людей было столько, что на всех не хватало еды. Они даже строили корабли, чтобы летать в космос к другим планетам, которые мы видим в небе…
– А, – протянула она разочарованно, – легенды…
Он понял, что продолжать не стоит. Почти никого, кроме ненормальных, не интересовали древние времена. Для человека обыкновенного мир начался после Взрыва. Дальше его любопытство не заходило. Две большие группы существовали на планете: воины и ненормальные, – все остальное не имело значения. Воины кочевали семьями или племенами, путешествуя от стоянки к стоянке, от лагеря к лагерю, приобретая личный статус и воспитывая детей. Вторая группа состояла из ученых и строителей. Поговаривали, она умножалась за счет неудачливых или выбывших из строя воинов, с их помощью строили стоянки, прокладывали дороги через леса. Они распределяли оружие, одежду и все то, что, по их же уверениям, сами не производили. И никто не знал, откуда брались эти вещи, и никого это, в сущности, не волновало.
Те, кто изучал прошлое или какую-либо подобную бессмыслицу, и были ненормальными. Собственно, они мало отличались от своих кочевых собратьев. И уж вовсе не были идиотами. Сос искренне их уважал. Прошлое принадлежало им, и будущее, как он подозревал, тоже. Их только существование и было плодотворным. Нынешнее положение вещей неизбежно должно было измениться. Цивилизация со временем всегда вытесняла анархию, о чем ясно свидетельствовала история.
– А почему ты не…
Она оборвала фразу. Слабые отблески огня уже совсем угасли, и теперь только голос выдавал место, где она сидела. Он подумал, что его спина заслонила от Солы последние крохи тепла, хотя она и не жаловалась.
– Ненормальный? – закончил Сос.
Он и сам не раз думал об этом. Но кочевая жизнь имела свое очарование, а подчас и мгновения нежности. К тому же, она служила хорошей закалкой для тела и дорогой воинской доблести. В книгах, конечно, были чудеса, но они были и в окружающей жизни. Он хотел и того, и другого.
– Я всегда считал нормальным для себя сражаться с мужчиной по своему выбору и так же любить женщину. Делать то, что хочу, и когда хочу. И зависеть лишь от того, насколько сильна моя правая рука.
Сейчас это прозвучало глупо. Его лишили всех воинских прав, женщина, которую он желал, предпочла связать свою жизнь с другим. Его собственная наивность была причиной этого краха.
– Давай спать, – угрюмо буркнул он, ложась снова.
Она подождала, затем, без единого слова, взобралась на него и распласталась на спинах мужчин. Сос чувствовал, как ее голова с копной мягких волос устраивается на его правом плече; щекочущие пряди скользнули между рукой и туловищем, словно побуждая к действию… Он знал: то было чистой случайностью. Женщины не всегда понимают, как их длинные волосы иногда действуют на мужчину. Левая грудь ее, – теплая, нежная, – сплющилась о его спину, гладкое тяжелое бедро прильнуло к внутреннему изгибу колена. При дыхании теплый живот ее ритмически прижимался к его напрягшимся ногам.
В темноте он до боли сжал кулак.
5
– В следующий раз, советник, если ты скажешь, чтобы я в лепешку расплющил булавой вот эту руку, я сделаю это с радостью, – сказал Сол. Он был бледен и слаб, но болезнь уже отступила. Перед тем, как он проснулся, они обрядили его в новые брюки из поклажи и предоставили свободу думать об утраченной одежде что угодно. Он о ней и не спрашивал.
На дикой яблоне Сола обнаружила зеленые плоды, этой едой им и пришлось удовлетвориться. Под одобрительные кивки женщины Сос, не вдаваясь в подробности, поведал о битве с землеройками.
– Значит, мы не сможем использовать эту долину, – сказал Сол, не дослушав до конца.
– Напротив. Это прекрасная тренировочная площадка.
– С этими землеройками? – Сола скосилась на него.
– Дай мне двадцать крепких ребят, – Сос решительно посмотрел в лицо Солу, – и один месяц на работу. Я очищу эту территорию на год вперед.
Сол пожал плечами.
– Хорошо.
– А как мы отсюда выберемся? – озабоченно поинтересовалась Сола.
– Так же, как и пришли. Землеройки – рабы своей прожорливости. Они не могут долго оставаться на одном месте. Тем более, что в этой долине им и так нечем было поживиться. Они, должно быть, уже перебрались на новое пастбище. А вскоре и вовсе перемрут: у них короткий жизненный цикл. В такие полчища они, надо думать, собираются каждое третье или четвертое поколение. Правда, это случается несколько раз в году.
– Откуда они взялись? – спросил Сол.
– Скорей всего, мутировали от радиации. – Он пустился в описание возможной эволюции землероек, но Сол откровенно раззевался. – В любом случае, они должны были измениться, чтобы здесь выжить, и теперь сметают все на своем пути. Чтобы не погибнуть с голода, им приходится забираться все дальше и дальше. Но бесконечно это продолжаться не может.
– И ты сумеешь очистить от них долину?
– После некоторых приготовлений.
– Ну хорошо. А теперь нам пора идти.
Долина снова была свободна: нигде ни одной землеройки. И только трава, затоптанная мириадами когтистых лапок, да холмики вырытой в поисках жирных личинок земли напоминали о пронесшейся лавине. Казалось, животные взбирались на каждое деревце, прижимая его к земле совокупным весом, и даже пытались грызть листву. Настоящий бич природы!
Сол рассеянно оглядел унылую картину.
– Двадцать человек?
– Да, и месяц работы.
От ходьбы к Солу возвращались силы, но спутники его время от времени обменивались озабоченными взглядами: не слишком ли он старается выглядеть молодцом, ведь смерть стояла так близко!
Они торопились, надеясь покинуть Больную землю еще до темноты. Ноги словно сами несли их, и на закате они были недалеко от границы. Глупыш по-прежнему сидел на плече Соса, и под его защитой они не боялись двигаться и в сумерках.
На стоянке они задержались на сутки; наслаждаясь теплом, уютом, безопасным сном и обильной пищей. Сола спала рядом с мужем и более ничем не возмущалась. Ничто вроде не говорило о том, что происшедшее на Больной земле что-либо для нее значит, пока Сос не услышал, как она тихонько напевает «Зеленые рукава». Он понял: из их круга еще никто не вышел победителем. Ей придется еще сделать выбор между противоборствующими желаниями, и после – либо вернуть Солу его браслет, либо остаться с ним.
Глупыш быстро приспособился к новому рациону. Насекомые здесь были мельче, белые мотыльки встречались лишь там, на Больной земле. Но птица сохранила верность империи, пожертвовав своим лакомством.
Через два дня пути им повстречался воин с шестом. Он был молод и статен, как Сол. Улыбка не сходила с его лица.
– Я Сэв-Шестовик. Хожу, ищу приключений. Кто хочет сразиться?
– Я сражаюсь за службу, – ответил Сол. – Чтобы создать свое племя.
– А каким орудием владеешь?
– Допустим, шестом.
– Значит, не одним?
– Всеми.
– Тогда, может, выйдешь против меня с булавой?
– Как хочешь.
– Против булавы у меня здорово получается.
Сол открыл тачку и вытащил булаву. Сэв дружелюбно разглядывал его.
– Но сам-то я племени не собираю. Пойми меня правильно, друг. Я присоединюсь к твоему племени, если ты победишь. Но мне-то не нужна твоя служба, если победа будет за мной. У тебя есть другая ставка?
Сол озадаченно посмотрел на него и повернулся к Сосу.
– Он намекает на твою женщину, – сказал Сос нарочито безразличным тоном. – Если она возьмет его браслет и заплатит ему несколькими ночами…
– Достаточно одной ночи, – сказал Сэв. – Я не люблю задерживаться слишком долго.
Сол неуверенно обернулся к женщине. Он не соврал, когда сказал, что не умеет торговаться. Особенно при сложных условиях, варианты из трех человек сбивали его с толку.
– Если ты победишь моего мужа, – сказала Сола, – я возьму твой браслет на столько ночей, сколько ты пожелаешь.
Сос почувствовал, что в ней говорит тоска по обыкновенному вниманию – больше, чем тяга к мужчине. Само же обязательство было не более чем формальностью. Она платила дань за свою красоту.
– Одну ночь, – повторил Сэв. – Без обид, красавица. Я никогда не посещаю одно и то же место дважды.
Шестовик был обезоруживающе откровенен, да и Сола, несмотря на свой сложный характер, не лицемерила. Она ушла бы к лучшему воину, желая носить его имя. И теперь, чтобы быстрее разрешить вопрос, приняла поставленные условия. Сос уже понял, что неудачникам в ее жизненной философии не оставалось места. А может, она была уверена в Соле, и знала, что ничем не рискует?
– Договорились, – сказал Сол.
Вместе они прошли несколько миль вниз до ближайшей стоянки.
У Соса были причины для опасений. Сол невероятно ловок, но булава – орудие силовое, не рассчитанное на быстрые маневры. Недавняя болезнь, не напоминавшая о себе в последнем легком походе, неизбежно должна была отразиться на его силе и его выносливости в схватке. Шест – орудие защиты – хорош для долгих поединков, но булава изматывает быстро. Сол слишком опрометчиво принял это условие, шансы его были невелики.
Но какая разница ему, Сосу? Если Сол выиграет, племя наконец-то обретет первого воина. Если проиграет, Сола возьмет другой браслет и превратится в Сэву, а затем – снова станет свободной. И какой из этих исходов выгоден лично ему? Лучше предоставить все на волю круга.
Нет! Он согласился служить взамен на имя. Он обязан был проследить, чтобы у Сола были хорошие шансы. Он подвел друга. Оставалось надеяться, что его промах не будет стоить Солу победы.
Воины вступили в круг, и поединок начался. Боевой круг не место для церемоний, здесь важна лишь победа. Или поражение.
Сэв отскочил, ожидая яростной атаки. Но ее не последовало. Шест – одно из легчайших орудий – был около шести с половиной футов в длину, диаметром как и палица, но с квадратным сечением на концах; от сильного удара – слегка сгибался, и в общем-то не особенно отличался от обыкновенной жесткой жерди. Он успешно отражал любое другое оружие, но и его парировать было не труднее, и быстрая развязка была редка.
Следя за стойкой соперника, Сол своим грозным орудием сделал четыре обманных замаха, чуть подался влево, вдруг – миновав горизонталь шеста, боковым ударом – поразил противника в грудь и, мягко приложив булаву к шесту Сэва, – тот стоял ошеломленный, со сбитым дыханьем, – легким толчком заставил его вывалиться из круга.
Сос был изумлен. Сол и не нуждался в совете по поводу выбора оружия. Все походило на счастливое наитие, но он-то знал, что это не так. Точный глаз Сола мгновенно схватил манеру соперника; удар был выверен и стремителен, защита стала невозможной. Фантастическое мастерство с грубой булавою в руках – и никакой случайности. Ничем обычно не примечательный, в кругу Сол преображался. В поединке он становился гением тактики.
Сэв отнесся к своему поражению философски:
– Я, наверное, выглядел полным идиотом после всей своей болтовни.
Он не впадал в уныние и больше не заглядывался на Солу.
На очередного стоящего парня – по закону среднего арифметического, о котором Сос когда-то читал – они могли наткнуться лишь через пару недель. Но в тот же вечер им встретились два воина с мечами, Тор и Тил. Первый – грузный, с огромной бородой, второй – стройный и гладко выбритый. Меченосцы, как и кинжальщики, брились часто: то был особый знак ремесла, тонко намекавший на степень умения владения клинком. Сос пытался однажды побриться мечом, жестоко искромсал лицо и теперь предпочитал ножницы. На стоянках имелись электрические бритвы, но очень немногие ими пользовались. Он никогда не мог понять, почему бритва ненормальных в руках воина падение, а от их провизии не отказывается никто.
Оба меченосца были женаты, у Тора росла маленькая дочка. Два друга, но один из них – Тил – был в этой паре вождем. Оба согласились сражаться. Первым Тор, с оговоркой, что его выигрыш принадлежит Тилу. Таковы правила в любом племени, даже столь небольшом.
Против Тора Сол вышел с таким же оружием: прямой, обоюдоострый меч, двадцати дюймов в длину. Колющий выпад в таком бою не част, хотя меч и был заострен. Состязания меченосцев происходили напряженно и стремительно. К сожалению, и ранение, и смерть здесь нередки, потому Сол и вышел тогда против Соса с шестом: он был уверен в своем мастерстве и не хотел рисковать жизнью соперника.
Тора и Тори смотрели, как Сол прикладывает меч к мечу.
– Его жена и дочь смотрят, – пробормотала Сола, – зачем он сверяет оружие?
– Потому что Тил тоже смотрит, – ответил Сос.
Всю мощь свою Тор вложил в бурную атаку, Сол только парировал. Но затем он перешел в наступление, не слишком выкладываясь, но заметно тесня противника. На мгновение в круге наступила пауза: никто не атаковал.
– Сдавайся, – сказал Тил своему воину.
Тор вышел из круга, и на этом все кончилось – по крайней мере, бескровно. Девчушка в изумлении открыла рот, ничего не понимая. Сола, полагая, что поединок двух мечей непременно ведет к кровопролитию, разделила ее недоумение. Но Сос отметил для себя две важные вещи. Во-первых, он увидел в Торе опытного воина, который вполне мог бы и его сразить в поединке. Во-вторых, он понял, что Тил еще лучше. Так долго идти, не встречая никого под стать, и вдруг – редкая удача – наткнуться на целую пару, да еще какую!
Тор интуитивно чувствовал соперника, и сам, в свою очередь, был вычислен – потому они и не стремились искалечить друг друга. А Тил, наблюдая за Солом, – способности своего воина он знал, – увидел то же, что и Сос: техническое преимущество на стороне их противника. И серьезность его намерений, подтвержденная оружием, стала очевидной. Признав своего воина побежденным, Тил поступил разумно, хотя маленькая Тори, считавшая отца непобедимым, была по-детски разочарована.
До этого Сос выжидательно относился ко всему плану империи, зная, что ловкость и маневренность были не единственными требованиями круга. Теперь его сомнения быстро улетучивались. Если Сол мог сражаться так, еще не окрепнув, – что будет, когда силы полностью к нему вернутся? Всегда будучи далек от поражения, он показал неподражаемое владение шестом, булавой и мечом. И, похоже, ничто не помешает ему постоянно умножать число своих воинов.
Тил поднялся с земли и преподнес сюрприз: отложил в сторону меч и принес со стоянки две палицы. Мастер двух орудий решил не тягаться с Солом в том виде поединка, который только что наблюдал.
Сол только улыбнулся в ответ на это и вытащил свои палицы. Как Сос и ожидал, схватка оказалась быстрой и решительной. Выпад-защита, удар-блокировка. Четыре палицы взвивались и сверкали, действуя то как тяжелый меч, то как подвижный шест. Это было особое искусство: поединок с парными орудиями требовал синхронности и редкой координации движений. Наблюдавшие за схваткой вряд ли понимали, кто берет верх, пока одна из палец не вылетела из круга, а вслед за ней не попятился Тил, наполовину обезоруженный и побежденный. На костяшках пальцев его левой руки багровели кровавые ссадины.
Но и Сол не обошелся без потерь: из ранки над глазом стекали капли крови.
Теперь в его группе было три воина, и двое из них – не новички.
Спустя две недели Сос получил свою двадцатку. Он повел их на Больную землю, а Сол пошел дальше один. Если не считать Солы…
На дикой яблоне Сола обнаружила зеленые плоды, этой едой им и пришлось удовлетвориться. Под одобрительные кивки женщины Сос, не вдаваясь в подробности, поведал о битве с землеройками.
– Значит, мы не сможем использовать эту долину, – сказал Сол, не дослушав до конца.
– Напротив. Это прекрасная тренировочная площадка.
– С этими землеройками? – Сола скосилась на него.
– Дай мне двадцать крепких ребят, – Сос решительно посмотрел в лицо Солу, – и один месяц на работу. Я очищу эту территорию на год вперед.
Сол пожал плечами.
– Хорошо.
– А как мы отсюда выберемся? – озабоченно поинтересовалась Сола.
– Так же, как и пришли. Землеройки – рабы своей прожорливости. Они не могут долго оставаться на одном месте. Тем более, что в этой долине им и так нечем было поживиться. Они, должно быть, уже перебрались на новое пастбище. А вскоре и вовсе перемрут: у них короткий жизненный цикл. В такие полчища они, надо думать, собираются каждое третье или четвертое поколение. Правда, это случается несколько раз в году.
– Откуда они взялись? – спросил Сол.
– Скорей всего, мутировали от радиации. – Он пустился в описание возможной эволюции землероек, но Сол откровенно раззевался. – В любом случае, они должны были измениться, чтобы здесь выжить, и теперь сметают все на своем пути. Чтобы не погибнуть с голода, им приходится забираться все дальше и дальше. Но бесконечно это продолжаться не может.
– И ты сумеешь очистить от них долину?
– После некоторых приготовлений.
– Ну хорошо. А теперь нам пора идти.
Долина снова была свободна: нигде ни одной землеройки. И только трава, затоптанная мириадами когтистых лапок, да холмики вырытой в поисках жирных личинок земли напоминали о пронесшейся лавине. Казалось, животные взбирались на каждое деревце, прижимая его к земле совокупным весом, и даже пытались грызть листву. Настоящий бич природы!
Сол рассеянно оглядел унылую картину.
– Двадцать человек?
– Да, и месяц работы.
От ходьбы к Солу возвращались силы, но спутники его время от времени обменивались озабоченными взглядами: не слишком ли он старается выглядеть молодцом, ведь смерть стояла так близко!
Они торопились, надеясь покинуть Больную землю еще до темноты. Ноги словно сами несли их, и на закате они были недалеко от границы. Глупыш по-прежнему сидел на плече Соса, и под его защитой они не боялись двигаться и в сумерках.
На стоянке они задержались на сутки; наслаждаясь теплом, уютом, безопасным сном и обильной пищей. Сола спала рядом с мужем и более ничем не возмущалась. Ничто вроде не говорило о том, что происшедшее на Больной земле что-либо для нее значит, пока Сос не услышал, как она тихонько напевает «Зеленые рукава». Он понял: из их круга еще никто не вышел победителем. Ей придется еще сделать выбор между противоборствующими желаниями, и после – либо вернуть Солу его браслет, либо остаться с ним.
Глупыш быстро приспособился к новому рациону. Насекомые здесь были мельче, белые мотыльки встречались лишь там, на Больной земле. Но птица сохранила верность империи, пожертвовав своим лакомством.
Через два дня пути им повстречался воин с шестом. Он был молод и статен, как Сол. Улыбка не сходила с его лица.
– Я Сэв-Шестовик. Хожу, ищу приключений. Кто хочет сразиться?
– Я сражаюсь за службу, – ответил Сол. – Чтобы создать свое племя.
– А каким орудием владеешь?
– Допустим, шестом.
– Значит, не одним?
– Всеми.
– Тогда, может, выйдешь против меня с булавой?
– Как хочешь.
– Против булавы у меня здорово получается.
Сол открыл тачку и вытащил булаву. Сэв дружелюбно разглядывал его.
– Но сам-то я племени не собираю. Пойми меня правильно, друг. Я присоединюсь к твоему племени, если ты победишь. Но мне-то не нужна твоя служба, если победа будет за мной. У тебя есть другая ставка?
Сол озадаченно посмотрел на него и повернулся к Сосу.
– Он намекает на твою женщину, – сказал Сос нарочито безразличным тоном. – Если она возьмет его браслет и заплатит ему несколькими ночами…
– Достаточно одной ночи, – сказал Сэв. – Я не люблю задерживаться слишком долго.
Сол неуверенно обернулся к женщине. Он не соврал, когда сказал, что не умеет торговаться. Особенно при сложных условиях, варианты из трех человек сбивали его с толку.
– Если ты победишь моего мужа, – сказала Сола, – я возьму твой браслет на столько ночей, сколько ты пожелаешь.
Сос почувствовал, что в ней говорит тоска по обыкновенному вниманию – больше, чем тяга к мужчине. Само же обязательство было не более чем формальностью. Она платила дань за свою красоту.
– Одну ночь, – повторил Сэв. – Без обид, красавица. Я никогда не посещаю одно и то же место дважды.
Шестовик был обезоруживающе откровенен, да и Сола, несмотря на свой сложный характер, не лицемерила. Она ушла бы к лучшему воину, желая носить его имя. И теперь, чтобы быстрее разрешить вопрос, приняла поставленные условия. Сос уже понял, что неудачникам в ее жизненной философии не оставалось места. А может, она была уверена в Соле, и знала, что ничем не рискует?
– Договорились, – сказал Сол.
Вместе они прошли несколько миль вниз до ближайшей стоянки.
У Соса были причины для опасений. Сол невероятно ловок, но булава – орудие силовое, не рассчитанное на быстрые маневры. Недавняя болезнь, не напоминавшая о себе в последнем легком походе, неизбежно должна была отразиться на его силе и его выносливости в схватке. Шест – орудие защиты – хорош для долгих поединков, но булава изматывает быстро. Сол слишком опрометчиво принял это условие, шансы его были невелики.
Но какая разница ему, Сосу? Если Сол выиграет, племя наконец-то обретет первого воина. Если проиграет, Сола возьмет другой браслет и превратится в Сэву, а затем – снова станет свободной. И какой из этих исходов выгоден лично ему? Лучше предоставить все на волю круга.
Нет! Он согласился служить взамен на имя. Он обязан был проследить, чтобы у Сола были хорошие шансы. Он подвел друга. Оставалось надеяться, что его промах не будет стоить Солу победы.
Воины вступили в круг, и поединок начался. Боевой круг не место для церемоний, здесь важна лишь победа. Или поражение.
Сэв отскочил, ожидая яростной атаки. Но ее не последовало. Шест – одно из легчайших орудий – был около шести с половиной футов в длину, диаметром как и палица, но с квадратным сечением на концах; от сильного удара – слегка сгибался, и в общем-то не особенно отличался от обыкновенной жесткой жерди. Он успешно отражал любое другое оружие, но и его парировать было не труднее, и быстрая развязка была редка.
Следя за стойкой соперника, Сол своим грозным орудием сделал четыре обманных замаха, чуть подался влево, вдруг – миновав горизонталь шеста, боковым ударом – поразил противника в грудь и, мягко приложив булаву к шесту Сэва, – тот стоял ошеломленный, со сбитым дыханьем, – легким толчком заставил его вывалиться из круга.
Сос был изумлен. Сол и не нуждался в совете по поводу выбора оружия. Все походило на счастливое наитие, но он-то знал, что это не так. Точный глаз Сола мгновенно схватил манеру соперника; удар был выверен и стремителен, защита стала невозможной. Фантастическое мастерство с грубой булавою в руках – и никакой случайности. Ничем обычно не примечательный, в кругу Сол преображался. В поединке он становился гением тактики.
Сэв отнесся к своему поражению философски:
– Я, наверное, выглядел полным идиотом после всей своей болтовни.
Он не впадал в уныние и больше не заглядывался на Солу.
На очередного стоящего парня – по закону среднего арифметического, о котором Сос когда-то читал – они могли наткнуться лишь через пару недель. Но в тот же вечер им встретились два воина с мечами, Тор и Тил. Первый – грузный, с огромной бородой, второй – стройный и гладко выбритый. Меченосцы, как и кинжальщики, брились часто: то был особый знак ремесла, тонко намекавший на степень умения владения клинком. Сос пытался однажды побриться мечом, жестоко искромсал лицо и теперь предпочитал ножницы. На стоянках имелись электрические бритвы, но очень немногие ими пользовались. Он никогда не мог понять, почему бритва ненормальных в руках воина падение, а от их провизии не отказывается никто.
Оба меченосца были женаты, у Тора росла маленькая дочка. Два друга, но один из них – Тил – был в этой паре вождем. Оба согласились сражаться. Первым Тор, с оговоркой, что его выигрыш принадлежит Тилу. Таковы правила в любом племени, даже столь небольшом.
Против Тора Сол вышел с таким же оружием: прямой, обоюдоострый меч, двадцати дюймов в длину. Колющий выпад в таком бою не част, хотя меч и был заострен. Состязания меченосцев происходили напряженно и стремительно. К сожалению, и ранение, и смерть здесь нередки, потому Сол и вышел тогда против Соса с шестом: он был уверен в своем мастерстве и не хотел рисковать жизнью соперника.
Тора и Тори смотрели, как Сол прикладывает меч к мечу.
– Его жена и дочь смотрят, – пробормотала Сола, – зачем он сверяет оружие?
– Потому что Тил тоже смотрит, – ответил Сос.
Всю мощь свою Тор вложил в бурную атаку, Сол только парировал. Но затем он перешел в наступление, не слишком выкладываясь, но заметно тесня противника. На мгновение в круге наступила пауза: никто не атаковал.
– Сдавайся, – сказал Тил своему воину.
Тор вышел из круга, и на этом все кончилось – по крайней мере, бескровно. Девчушка в изумлении открыла рот, ничего не понимая. Сола, полагая, что поединок двух мечей непременно ведет к кровопролитию, разделила ее недоумение. Но Сос отметил для себя две важные вещи. Во-первых, он увидел в Торе опытного воина, который вполне мог бы и его сразить в поединке. Во-вторых, он понял, что Тил еще лучше. Так долго идти, не встречая никого под стать, и вдруг – редкая удача – наткнуться на целую пару, да еще какую!
Тор интуитивно чувствовал соперника, и сам, в свою очередь, был вычислен – потому они и не стремились искалечить друг друга. А Тил, наблюдая за Солом, – способности своего воина он знал, – увидел то же, что и Сос: техническое преимущество на стороне их противника. И серьезность его намерений, подтвержденная оружием, стала очевидной. Признав своего воина побежденным, Тил поступил разумно, хотя маленькая Тори, считавшая отца непобедимым, была по-детски разочарована.
До этого Сос выжидательно относился ко всему плану империи, зная, что ловкость и маневренность были не единственными требованиями круга. Теперь его сомнения быстро улетучивались. Если Сол мог сражаться так, еще не окрепнув, – что будет, когда силы полностью к нему вернутся? Всегда будучи далек от поражения, он показал неподражаемое владение шестом, булавой и мечом. И, похоже, ничто не помешает ему постоянно умножать число своих воинов.
Тил поднялся с земли и преподнес сюрприз: отложил в сторону меч и принес со стоянки две палицы. Мастер двух орудий решил не тягаться с Солом в том виде поединка, который только что наблюдал.
Сол только улыбнулся в ответ на это и вытащил свои палицы. Как Сос и ожидал, схватка оказалась быстрой и решительной. Выпад-защита, удар-блокировка. Четыре палицы взвивались и сверкали, действуя то как тяжелый меч, то как подвижный шест. Это было особое искусство: поединок с парными орудиями требовал синхронности и редкой координации движений. Наблюдавшие за схваткой вряд ли понимали, кто берет верх, пока одна из палец не вылетела из круга, а вслед за ней не попятился Тил, наполовину обезоруженный и побежденный. На костяшках пальцев его левой руки багровели кровавые ссадины.
Но и Сол не обошелся без потерь: из ранки над глазом стекали капли крови.
Теперь в его группе было три воина, и двое из них – не новички.
Спустя две недели Сос получил свою двадцатку. Он повел их на Больную землю, а Сол пошел дальше один. Если не считать Солы…
6
– Разбейте палатки повыше на склоне холма, – приказал Сос, – одну на двоих мужчин или на семью. И сделайте у реки склад запасного снаряжения. Два воина будут охранять границы лагеря ежесуточно: днем и ночью. Остальные – днем работать, ночью отдыхать, и строго в своей палатке. В обмундирование ночного сторожа входит защитная сетка. Носить ее постоянно, избегая контакта с белыми мотыльками. Ежедневно будет формироваться охотничья бригада из четырех человек и такая же бригада для выноса земли. Остальные будут копать ров.
– Но зачем? – раздался чей-то голос. – Какой смысл во всей этой ахинее?
Это был Нар, задиристый кинжальщик, с вызовом относившийся к любому приказу.
Сос объяснил им, зачем.
– И ты думаешь, мы поверим байкам мужчины, у которого нет оружия? – издевательски выкрикнул Нар. – Мужчины, который разводит птичек вместо того, чтобы драться?
Сос взял себя в руки. Нечто подобное он и ожидал. Всегда найдется вояка, который считает, что честь и благородство не существуют за пределами круга. – Вот ты и выйдешь сегодня в дозор. А если ты мне не веришь открой лицо и руки. Подставь мотылькам…
Он сделал еще кое-какие распоряжения, и воины занялись устройством лагеря.
К нему подошел Тил:
– Если какие-нибудь проблемы с людьми…
Сос понял.
– Благодарю, – кивнул он угрюмо.
В этот день еще оставалось время наметить расположение рва. С несколькими воинами он натянул тонкий трос, наматывая его на колья, вбитые в землю через равные промежутки. Получился широкий полукруг радиусом в четверть мили, включавший снаряжение, сложенное у реки.
Перед наступлением сумерек подкрепились едой из припасов. Сос лично проверил каждую палатку, выискивая малейшие неточности и настаивая на немедленном их исправлении. Главное – чтоб не было щели, самого неприметного зазора, через который мог проникнуть мотылек.
Кое-кто ворчал, но все было сделано вовремя. Когда ночь накрыла долину, все кроме двоих дозорных разошлись по палаткам, чтобы замуроваться в них до утра.
Сос возвращался к себе довольный. Начало было неплохим. Еще бы понять, где же днем скрываются мотыльки, если их не достают ни солнце, ни землеройки…
Сэв, деливший с ним палатку, был менее оптимистичен.
– В Долине Красной реки будет заварушка, – бросил он со свойственной ему прямотой.
– В Долине Красной реки?
– Да, из той песни, что ты все мурлычешь себе под нос. Я знаю ее целиком. «Но подумай об этой долине, как печалиться будет она; мое сердце разбито отныне, без тебя…»
– Ладно, хватит! – смутился Сос.
– Послушай. – Сэв посерьезнел. – Им не слишком-то понравится дни напролет копать и таскать землю. И детей ночью не удержишь. Что им твои приказы! А если ребенок умрет от укуса…
– Знаю. Родители обвинят меня.
Дисциплина в группе была жизненно необходима. Нужен был хоть один показательный пример, пока не начался разброд.
Случай предоставился раньше, чем хотелось. Утром Нар был обнаружен в своей палатке. Он не был ужален, он крепко спал.
Сос созвал срочный совет, наобум указал пальцем на трех воинов:
– Будете свидетелями. Замечайте и запоминайте все, что увидите сегодня утром.
Они недоуменно кивнули.
– Уведите детей, – снова приказал он.
Теперь расстроились женщины, зная, что им придется пропустить нечто очень важное, но и это приказание было быстро выполнено.
Он вызвал Нара.
– Ты обвиняешься в нарушении долга. Ты был обязан охранять лагерь, а вместо этого спал в палатке. У тебя есть что сказать в свое оправдание?
Нар, досадуя на себя, что был пойман с поличным, затеял скандал:
– Ну и что же ты теперь будешь делать, птичник?
Момент был щекотливый. Взяв в руки меч, Сос не мог остаться верным клятве, хотя был уверен, что без труда разделается с этим наглецом. Но и выжидать неделями, пока не появится Сол, было невозможно.
– Из-за твоей халатности могли погибнуть дети. В палатке могла оказаться дыра, или, в конце концов, ночью появились бы землеройки. Пока мы не избавились от опасности, я ни единому человеку не позволю отлынивать от работы и подвергать риску всех.
– Каких еще опасностей! – захохотал Нар. – Хоть один из нас видел эти «полчища прожорливых малюток»?
Кое-кто улыбнулся. Сос не увидел улыбки на лице Сэва: тот предсказывал это.
– Ты заслуживаешь суда, – ровно сказал Сос. – В поединке.
Нар вытащил два своих кинжала, продолжая смеяться.
– Сейчас я вырежу из тебя большую птицу!
– Займись этим делом, Тил, – сказал Сос, поворачиваясь и собираясь уйти. Он заставил себя расслабиться, чтобы не выказать внутреннего напряжения и не прослыть трусом.
Тил выступил вперед, вынимая меч.
– Сделайте круг.
– Минуточку! – забеспокоился Нар. – Я не с тобой, я с ним собираюсь драться. Эй ты, птичий потрох!
– Ты служишь Солу, – сказал Тил, – и своей жизнью не распоряжаешься, так же как и все мы. Он назначил Соса командиром группы, а Сос выбрал меня, чтобы я занимался дисциплиной.
– Отлично! – взревел Нар, багровея сквозь бледность испуга. – Пусть твои кишки попробуют переварить вот это!
Сос не обернулся, когда раздались звуки сражения. У него не было повода гордиться собой, но другого выхода он не видел. Если этот случай послужит уроком для других, значит, он поступил правильно.
Раздался пронзительный крик, клокочущие гортанные хрипы и звук рухнувшего на землю тела. Тил подошел, стал рядом, отирая яркую кровь с меча.
– Нар был признан виновным, – произнес он тихо.
Но отчего виновным чувствовал себя Сос?
Спустя неделю ров был почти готов, команда воинов яростно пластала землю в глубине его, чтобы пущенная вода текла беспрепятственно.
– Такой ручеек не остановит этих бестий, – с сомнением заметил Сэв. – Ты ведь сам говорил, что они умеют плавать.
– Умеют, – ответил Сос и пошел смотреть за установкой зажигательных устройств. Их следовало расположить на внутренней стороне рва через каждые сто ярдов.
Тем временем особая группа сносила бочонки со спиртом со всех окрестных стоянок, и не для того, чтобы его пить. Бочонки ставились через равные промежутки вдоль линии рва.
Прошла еще неделя, а землеройки не появлялись. Воины сделали несколько боевых кругов, соорудили в центре лагеря огромную палатку из сшитых нейлоновых полотен. Спать же по-прежнему отправлялись в тесные жилища на берегу реки. Охотники сообщали, что в зону начали проникать животные: олени, дикие козы, злые кабаны, волки и лисы, и многочисленные грызуны. Мяса хватит на всех.
Тил все еще занимался дисциплиной, ограничиваясь, как правило, палицами: одного смертного приговора, к тому же сомнительной законности, им было достаточно. Но воинов раздражал – как им казалось – бесполезный труд. Они привыкли к честолюбивым поединкам, а не к этому ковырянию в грязи. И не нравилось им подчиняться приказам безоружного труса.
– Лучше бы ты сам этим занимался, – заметил раз Сэв, глядя на действия Тила. – Все понимают, что делать это необходимо, но когда это делает он, то будто сам становится командиром. Тебя и так никто не уважает, да еще эта птица…
– Но зачем? – раздался чей-то голос. – Какой смысл во всей этой ахинее?
Это был Нар, задиристый кинжальщик, с вызовом относившийся к любому приказу.
Сос объяснил им, зачем.
– И ты думаешь, мы поверим байкам мужчины, у которого нет оружия? – издевательски выкрикнул Нар. – Мужчины, который разводит птичек вместо того, чтобы драться?
Сос взял себя в руки. Нечто подобное он и ожидал. Всегда найдется вояка, который считает, что честь и благородство не существуют за пределами круга. – Вот ты и выйдешь сегодня в дозор. А если ты мне не веришь открой лицо и руки. Подставь мотылькам…
Он сделал еще кое-какие распоряжения, и воины занялись устройством лагеря.
К нему подошел Тил:
– Если какие-нибудь проблемы с людьми…
Сос понял.
– Благодарю, – кивнул он угрюмо.
В этот день еще оставалось время наметить расположение рва. С несколькими воинами он натянул тонкий трос, наматывая его на колья, вбитые в землю через равные промежутки. Получился широкий полукруг радиусом в четверть мили, включавший снаряжение, сложенное у реки.
Перед наступлением сумерек подкрепились едой из припасов. Сос лично проверил каждую палатку, выискивая малейшие неточности и настаивая на немедленном их исправлении. Главное – чтоб не было щели, самого неприметного зазора, через который мог проникнуть мотылек.
Кое-кто ворчал, но все было сделано вовремя. Когда ночь накрыла долину, все кроме двоих дозорных разошлись по палаткам, чтобы замуроваться в них до утра.
Сос возвращался к себе довольный. Начало было неплохим. Еще бы понять, где же днем скрываются мотыльки, если их не достают ни солнце, ни землеройки…
Сэв, деливший с ним палатку, был менее оптимистичен.
– В Долине Красной реки будет заварушка, – бросил он со свойственной ему прямотой.
– В Долине Красной реки?
– Да, из той песни, что ты все мурлычешь себе под нос. Я знаю ее целиком. «Но подумай об этой долине, как печалиться будет она; мое сердце разбито отныне, без тебя…»
– Ладно, хватит! – смутился Сос.
– Послушай. – Сэв посерьезнел. – Им не слишком-то понравится дни напролет копать и таскать землю. И детей ночью не удержишь. Что им твои приказы! А если ребенок умрет от укуса…
– Знаю. Родители обвинят меня.
Дисциплина в группе была жизненно необходима. Нужен был хоть один показательный пример, пока не начался разброд.
Случай предоставился раньше, чем хотелось. Утром Нар был обнаружен в своей палатке. Он не был ужален, он крепко спал.
Сос созвал срочный совет, наобум указал пальцем на трех воинов:
– Будете свидетелями. Замечайте и запоминайте все, что увидите сегодня утром.
Они недоуменно кивнули.
– Уведите детей, – снова приказал он.
Теперь расстроились женщины, зная, что им придется пропустить нечто очень важное, но и это приказание было быстро выполнено.
Он вызвал Нара.
– Ты обвиняешься в нарушении долга. Ты был обязан охранять лагерь, а вместо этого спал в палатке. У тебя есть что сказать в свое оправдание?
Нар, досадуя на себя, что был пойман с поличным, затеял скандал:
– Ну и что же ты теперь будешь делать, птичник?
Момент был щекотливый. Взяв в руки меч, Сос не мог остаться верным клятве, хотя был уверен, что без труда разделается с этим наглецом. Но и выжидать неделями, пока не появится Сол, было невозможно.
– Из-за твоей халатности могли погибнуть дети. В палатке могла оказаться дыра, или, в конце концов, ночью появились бы землеройки. Пока мы не избавились от опасности, я ни единому человеку не позволю отлынивать от работы и подвергать риску всех.
– Каких еще опасностей! – захохотал Нар. – Хоть один из нас видел эти «полчища прожорливых малюток»?
Кое-кто улыбнулся. Сос не увидел улыбки на лице Сэва: тот предсказывал это.
– Ты заслуживаешь суда, – ровно сказал Сос. – В поединке.
Нар вытащил два своих кинжала, продолжая смеяться.
– Сейчас я вырежу из тебя большую птицу!
– Займись этим делом, Тил, – сказал Сос, поворачиваясь и собираясь уйти. Он заставил себя расслабиться, чтобы не выказать внутреннего напряжения и не прослыть трусом.
Тил выступил вперед, вынимая меч.
– Сделайте круг.
– Минуточку! – забеспокоился Нар. – Я не с тобой, я с ним собираюсь драться. Эй ты, птичий потрох!
– Ты служишь Солу, – сказал Тил, – и своей жизнью не распоряжаешься, так же как и все мы. Он назначил Соса командиром группы, а Сос выбрал меня, чтобы я занимался дисциплиной.
– Отлично! – взревел Нар, багровея сквозь бледность испуга. – Пусть твои кишки попробуют переварить вот это!
Сос не обернулся, когда раздались звуки сражения. У него не было повода гордиться собой, но другого выхода он не видел. Если этот случай послужит уроком для других, значит, он поступил правильно.
Раздался пронзительный крик, клокочущие гортанные хрипы и звук рухнувшего на землю тела. Тил подошел, стал рядом, отирая яркую кровь с меча.
– Нар был признан виновным, – произнес он тихо.
Но отчего виновным чувствовал себя Сос?
Спустя неделю ров был почти готов, команда воинов яростно пластала землю в глубине его, чтобы пущенная вода текла беспрепятственно.
– Такой ручеек не остановит этих бестий, – с сомнением заметил Сэв. – Ты ведь сам говорил, что они умеют плавать.
– Умеют, – ответил Сос и пошел смотреть за установкой зажигательных устройств. Их следовало расположить на внутренней стороне рва через каждые сто ярдов.
Тем временем особая группа сносила бочонки со спиртом со всех окрестных стоянок, и не для того, чтобы его пить. Бочонки ставились через равные промежутки вдоль линии рва.
Прошла еще неделя, а землеройки не появлялись. Воины сделали несколько боевых кругов, соорудили в центре лагеря огромную палатку из сшитых нейлоновых полотен. Спать же по-прежнему отправлялись в тесные жилища на берегу реки. Охотники сообщали, что в зону начали проникать животные: олени, дикие козы, злые кабаны, волки и лисы, и многочисленные грызуны. Мяса хватит на всех.
Тил все еще занимался дисциплиной, ограничиваясь, как правило, палицами: одного смертного приговора, к тому же сомнительной законности, им было достаточно. Но воинов раздражал – как им казалось – бесполезный труд. Они привыкли к честолюбивым поединкам, а не к этому ковырянию в грязи. И не нравилось им подчиняться приказам безоружного труса.
– Лучше бы ты сам этим занимался, – заметил раз Сэв, глядя на действия Тила. – Все понимают, что делать это необходимо, но когда это делает он, то будто сам становится командиром. Тебя и так никто не уважает, да еще эта птица…