Энтони Пирс. В коровнике

   Прежде всего, эти дойные коровы казались совершенно безмозглыми, однако он затруднялся дать этому объяснение. Они давали много молока только после того, как их покормят, а это означало, что они недавно отелились. Что же случилось с их детьми?
   Естественно, без этой информации его отчет о миссии будет неполон.
   Ситуация была слишком нестандартной, чтобы ограничиться поверхностным исследованием, и из ряда вон выходящей. Он сам уже начал было думать о людях, как о животных, особенно в самый пиковый момент дойки, но это, конечно же, было не так. Коровник являл собой серьезнейшее нарушение прав человека, которое когда-либо встречалось в альтернативных мирах. Это была даже не расовая сегрегация. Животные принадлежали к белой, кавказской расе. "Женщины!" - в сердцах одернул он себя.
   Да разве права человека нарушались бы меньше, если бы это были негритянские, монгольские коровы или представители каких-нибудь других рас, используемые для выполнения грубой работы, в спорте или для получения мяса?
   Ему предстояло еще во многом разобраться, но он никак не мог оторваться от коров и обследовать другие помещения коровника, не найдя для этого подходящего предлога. Это сразу привлекло бы к нему внимание. Да он пока и не стремился попасть в правое крыло. Он должен выполнять свою работу как обычно и незаметно присматриваться, прислушиваться, пока не узнает все.
   Следующим пунктом плана была уборка. Он прочитал памятку и обнаружил, что это не так сложно, как могло показаться. Женщины по природе своей были чистоплотны и все выделения кишечника выбрасывали в выгребную яму в углу каждого стойла. Хитчу нужно было лишь включить насос, проследить, чтобы в трубах не оставалось осадка, и убедиться, что ничего не засорилось.
   Теоретически предполагалось, что он должен предварительно проверить стул каждой коровы, его консистенцию, цвет, состав, так как любое отклонение от нормы было первым признаком болезни. Если возникали какие-то нарушения, он должен был сдать пробу на анализ наличия червей, сгустков крови, прежде чем смыть отходы. Для этого имелись специальный таз и длинная вилка. Однако здесь он отступил от инструкции и откачал отходы, не изучая и не нюхая их. Всему есть предел.
   - Какие уж тут обязанности, когда так воняет,- бормотал он.
   Закончив работу, Хитч уже не мог больше не думать о другом крыле. Теперь основное стойло пустовало и стали слышны звуки, доносившиеся из этого крыла.
   Там кто-то был. Он еще раз нервно взглянул на план. Да, факт остается фактом, время пришло... Те, кто там находился, были особыми экземплярами, за которыми нужно было ухаживать уже после того, как черновая работа была закончена.
   Хитч собрался с духом и вошел в правое крыло. Здесь могла быть Иоланта, только безмозглая.
   К его облегчению и сожалению одновременно, в первом стойле находилась больная корова. Она лежала на настиле в конце стойла - блондинка с пышной фигурой. Губы ссохлись и стали совсем маленькими и жалкими. Лишь по образовавшимся складкам и морщинам можно было судить о их былой пышности. Однако и сейчас было на чем растянуть земную рулетку.
   На стойле была прикреплена записка, из которой следовало, что эту корову надо доить вручную, чтобы не засорить оборудование (Даже при стерилизации? Чепуха! Чушь!), а молоко вылить.
   Груди должны приобрести коническую форму, затем, в случае полного выздоровления, ее можно было снова начать кормить. Кроме того, полагалось проверять температуру, чтобы убедиться, что лихорадка спала. Корову звали Флорой.
   До этого момента он не обращал внимания на имена, хотя они были написаны на перекладине каждой калитки. Безымянность делала их безликими, и это притупляло чувство страха, который внушал Хитчу коровник. Но сейчас, когда он имел дело не со стадом, а с конкретными животными, все изменилось.
   Хитч перелез через перекладину и начал обдумывать возникшую проблему. Доить ее вручную? Измерить ей температуру? Это означало уже более близкий контакт, физический. Он полистал инструкцию. Да, там был указан порядок выполнения работ...
   Все следовало делать по порядку. Он вошел в загон с ведром в руке.
   - Встань, Флора,- приказал он.
   Она с беспокойством взглянула на него, но ее понятливость была обманчивой, так как она даже не пошевелилась.
   Проклятый гуманизм! Лучше бы он не знал ее имени! Теперь Хитч просто не мог думать о ней как о животном.
   - Флора, я должен тебя подоить,- объяснил он. Абсурдность ситуации действовала ему на нервы, и он подумал, не покинуть ли ему эту цивилизацию побыстрее.
   Нет, еще не время. Он никогда не простит себе, если вернется, не выяснив, было ли то видение Иоланты или нет.
   Флора продолжала лежать на боку, подняв одну ногу. Волосы упали на лицо и обвили вытянутую руку. Хитч обратил внимание, как изящно они оттеняли ее плечи и грудь.
   Он снова заглянул в книгу.
   "Доение лежачей коровы вручную..." гласила инструкция, но подробности, к сожалению, были опущены.
   Хитч подсунул ведро под верхний сосок и взялся за грудь обеими руками. Само прикосновение мгновенно вызвало у него эрекцию, несмотря на то, что все это он уже видел при машинной дойке. Казалось, его возбудило само зрелище, а не прикосновение. А может быть, дело было в том, что это была обыкновенная грудь, а не чудовищное вымя? Или же имя сыграло роль? Знал ли он раньше какую-нибудь женщину по имени Флора? И была ли здесь темноволосая корова по имени Иоланта?
   Дальше по инструкции надо было...
   Он нащупал сосок и надавил. Ничего. Попробовал еще, на этот раз с большим успехом, капля за каплей выдавливая молоко.
   По земному опыту он знал, что доить нужно, обхватив вымя и слегка сжимая сосок так, чтобы молоко шло непрерывной струей, но женская грудь устроена иначе, чем коровье вымя. Он сделал несколько попыток, пытаясь приспособиться, но боялся, что действует слишком грубо. Все это время Флора не двигалась и не высказывала никаких признаков беспокойства. Один раз он слишком сильно сжал грудь и испугался, что повредил какую-нибудь внутреннюю железу, но Флора лишь смотрела на него серыми печальными глазами.
   Работа была грязной и неквалифицированной, но он-таки ухитрился нацедить несколько унций в ведро и еще несколько попало на его одежду и на пол. Это не имело никакого значения, так как главное было - снять давление, а не собрать молоко по капле. "Почему я не догадался высосать его ртом? промелькнула крамольная мысль.- Ведь никто бы не узнал..." Но он тотчас же вспомнил, что Флора больна и молоко могло быть недоброкачественным.
   Он вылил с таким трудом добытую жидкость в выгребную яму, обдал ее водой из шланга и взялся за нижнюю грудь.
   - Что они с тобой сделали? - задал он риторический вопрос. - Кто сделал вас такими, извините, идиотками? Ни одна женщина на моей планете не стала бы терпеть то, что я сейчас делаю с тобой.
   Произнося эти слова, он подумал, что, возможно, существует такой тип женщин, которые бы с этим смирились.
   Флора открыла рот, и он с ужасом подумал, что она собирается что-то сказать, но это был всего-навсего зевок. Язык у нее был какой-то странный.
   Теперь Хитч должен был измерить температуру. В инструкции было сказано, что градусник следовало вставлять в прямую кишку, поскольку животное могло прокусить то, что ему вставляешь в рот. Этого только еще недоставало! Он уже совершил сверхъестественные подвиги, вполне достойные исследователя мирового пространства, но это било все рекорды!
   Но она больна или была больной, и не измерить температуру значило допустить небрежность. Хитч подумал, что уже пренебрег кое-какими своими обязанностями, не обследовав ее стул, но с температурой дело обстояло не так интимно.
   - Перевернись, Флора, - скомандовал он, - а то мне никак к тебе не подобраться.
   Он открыл ящик аптечки, приколоченный к бревну, и нашел там термометр. Это была пластмассовая трубка диаметром полдюйма длиной дюймов восемь с ручкой и шкалой на конце. Короче говоря, был грубый прибор, предназначенный для животных, - при введении термометра внутрь пациент должен был сильно изогнуться. На рабочем конце прибора находилась капелька желтоватой смазки.
   Видя, что Флора никак не реагирует на его действия, он осторожно положил термометр и попытался поставить корову в нужную позу. Он обхватил ее за талию и приподнял. Средняя часть ее тела приподнялась, а полные ноги лишь напряглись. На этом все и кончилось. Она была слишком тяжелой, чтобы проделать этот трюк без ее помощи. Хитч отпустил ее, оставив лежать на настиле, но дело следовало довести до конца. По крайней мере, цель была достижима и не нужно было особенно ломать голову над тем, как это сделать.
   Он вновь взял термометр и сел рядом с ней на корточки. Одной рукой он раздвинул мощные ягодицы, пытаясь найти задний проход.
   Получилось не совсем то, что нужно. Зад был толстый и в положении, в котором она лежала, ягодицы были плотно сжаты, так что ему удалось только немного раздвинуть их. Действуя обеими руками, он мог бы добраться до анального отверстия, но тогда было бы нечем вставить туда термометр. Наконец Хитч отжал одну ягодицу левой рукой, а правой пытался направить конец термометра в ложбинку, пачкая ее смазкой. Решив, что так дело пойдет, он воткнул термометр поглубже, надеясь, что тот вошел под нужным углом.
   Что-то мешало. Она изогнулась, закругленный конец термометра преодолел препятствие и вошел внутрь. Хитч удивился: как легко все получилось, несмотря на первоначальные трудности. Он дал корове возможность улечься поудобнее, чтобы градусник встал под прямым углом, затем, нажимая на рукоятку, заставил его войти на пару дюймов глубже сфинктера.
   За предписанные инструкцией две минуты Хитч едва успел прийти в себя.
   О боже, думал он, что он делает в этом стойле с голой женщиной? Чего ради широко раздвигает ей бедра, кладет влажную холодную руку на спину, заталкивает в прямую кишку какой-то прибор? И это в то время, когда его член напряжен аж до боли. ""Если бы вместо нее была ты, Иоланта, вместе со своей изящной, целомудренной, чистенькой попкой..."
   Секунды тянулись невероятно долго, и Хитч решил было, что его часы остановились, но, поднеся их к уху, услышал тиканье. Что он расскажет своим ребятам по возвращении? Что доил коров? Да они его на смех поднимут, когда узнают правду! Ведь ни о чем, кроме пухлых ягодиц да прочего в этом роде, что вызвало у него головокружение, он поведать не мог.
   Однако две минуты подходили к концу, и он стал вытаскивать градусник. При этом корова опять зашевелилась и встала на колени, опустив голову. Ему нужно было поторапливаться. чтобы термометр не утонул внутри. Хитч рванулся, едва не потсряь равновесие, потому что Флора встала в такую позу, что теперь он мог видеть отверстие, куда вставил градусник... Это было вовсе не заднепроходное отверстие. Но разницы, скорей всего, никакой не было, так как температура не могла быть различной в двух соседних местах. Хитч осторожно вытащил пластмассовый прибор и посмотрел на шкалу. Шарик стоял около отметки "нормально".
   - Ну вот, Флора, ты поправляешься,- сказал Хитч как можно более уверенно, отводя взгляд от ее вопрошающих глаз.- Очень скоро ты сможешь гулять как и прежде.
   Вероятно, тон был все-таки не очень уверенным, так как корова перевернулась, груди колыхнулись, и она неожиданно ему улыбнулась. Он отступил в проход и зачерпнул горсть специальных орехов для больных животных. Все шло через пень-колоду по причинам, о которых он раньше и не подозревал.
   В следующем загоне дела обстояли и вовсе скверно. Это был тот самки загон, в котором он видел девушку и куда заходить избегал до самого последнего момента. Тот самый, который удерживал его в этом мире...
   Там могла быть Иоланта...
   Прежде чем переступить порог, он еще раз заглянул в инструкцию. У этой коровы был период течки и ее нужно было вести на осеменение. Он обнаружил в руководстве подробный план коровника и теперь знал, куда ее надо вести. Как говорилось в книге, важно было, чтобы случка проходила в присутствии наблюдателя. Там же указывалось точное время совокупления, с тем чтобы к этому времени можно было подготовить быка.
   Хитч сделал последний шаг и с бьющимся сердцем заглянул в загон. Это была не Иоланта.
   Надежды лопнули, как мыльный пузырь. Конечно, это была не Ио. В тусклом свете он увидел черноволосую девушку, а его мысли были обращены к похожей черноволосой девушке, которую он знал дома. И благодаря этой схожести его напрягшийся член воплотил видимость в желание.
   Это было годовалое животное - если ее можно было так назвать. В переводе на человеческие мерки - девственница лет шестнадцати от роду. Груди маленькие и упругие, бедра хрупкие, но хорошо сформированные, движения порывистые. Она нервно ходила по загону, слабо поскуливая от нетерпения. Ее блестящие волосы были откинуты на спину и при каждом шаге раскрывались веером. Хоть это была и не Иоланта, но все же очень привлекательная, по его понятиям, девушка. Может быть, благодаря ее сексуальной возбужденности? Другие, по сравнению с ней, были коровы.
   Конечно, в такой период женщина должна быть сексуально привлекательной. Вот чем объяснялось ее состояние - предстоящей случкой.
   Разумеется, ее звали Йота. Фермер отметил ее особо, и Хитч провел аналогию, по крайней мере, подсознательную, сразу же, как только ее увидел.
   - Ну что ж, Йота, настал момент, который ты никогда не забудешь, - сказал Хитч.
   Она резко повернулась к нему, пылая черными зрачками, затем одним прыжком оказалась у перекладины, и ее острые торчащие молодые груди просунулись между жердями. Когда она очутилась рядом с ним, дыхание у нее было учащенным. Неужели она могла быть более поздним воплощением Иоланты?
   Некоторые параллели между мирами были точными, другие не совсем. Иоланта, Йота - оба имени начинаются почти одинаково, с Ио, словно они были сестрами или даже более чем сестрами... Иоланта могла так выглядеть в шестнадцать лет.
   Забавно! Эта мысль возникла в угоду его вожделениям. Тысячи, да что там, миллионы девушек выглядели так в ее возрасте.
   Он должен был выполнить работу и выполнит ее.
   - Спокойно, девочка. Посторонись, чтобы я мог отпереть загон. Я отведу тебя к быку.
   После этих слов она тотчас же отпрянула и теперь настороженно наблюдала за ним из глубины стойла. Хитч открыл дверь - странно, что все эти девки были настолько ленивы, что и не пытались справиться с этими примитивными запорами сами. Ведь все это делалось на их глазах, и не раз. Хитч вошел внутрь, держа в руках повод. В одно мгновение она очутилась на нем, прижавшись к нему гибким телом. Руки обнимали, бедра и таз совершали движения, в целях которых усомниться было невозможно. У нее был период течки, и она приняла его за быка! '
   И у него возникли желания. Ее телодвижения вызвали ответные. Все это напомнило ему, что он все-таки, литературно выражаясь, мужчина. Так не все ли равно, кто именно лишит ее девственности? Для владельца она была всего-навсего производительницей молока. Все равно вся эта грязная система рухнет, как только сюда заявятся жители планеты Земля со своим правосудием и порядком. Вполне возможно, что она никогда и не станет дойной коровой.
   Хитч заглянул ей в глаза и увидел в них безумное желание. Ему еще никогда не приходилось видеть настолько явно выраженную женскую похоть. Ее разум застилало половым голодом.
   И все же это было животное, а не человек, и заниматься с ней сексом было все равно, что заниматься скотоложеством. Сама мысль об этом вызывала в нем омерзение, хотя его член реагировал на ее настойчивые прижимания.
   - Отвяжись от меня! - кричал Хитч, грубо отталкивая ее. О боже, они превратили женщин в настоящих животных, лишив их всех человеческих прав.
   Несомненно, случку следовало контролировать и производить в благоприятное время, чтобы избежать лишних хлопот. Все это не так беспокоило бы Хитча, если бы он не провел долгое время без женщин, в мужском окружении, за исключением нескольких коротких дней, когда можно было дать волю подавляемому в течение года желанию.
   Она прижалась к стене. В глазах стояли слезы. Он видел, что несмотря на отсутствие разума, у нее чисто женские эмоции. Она, как любой нормальный человек, остро реагирует на пренебрежение, но у нее не хватало гибкости, чтобы скрывать свою реакцию или управлять ей.
   Он был слишком суров с ней.
   - Не принимай близко к сердцу, Йота. Я не хотел тебя обидеть. Честное слово, я не обижал тебя! Нет! - его крик сквозь миры был адресован Иоланте, которая вот так же дразнила его столько времени, вызывая желание, но не позволяя удовлетворить его. Разница была лишь в том, что теперь в этой роли выступал он сам, пренебрегая желанием этой девушки, резвой девушки, которая не могла даже догадываться о том, что им руководило.
   Она робко взглянула на него, лицо ее блестело от слез.
   Хитч поднял повод и помахал им.
   - Я должен надеть эту штуку на тебя и отвести к быку, вот и все. Понимаешь?
   Она потопталась в нерешительности. Как ей объяснить? Она была всего лишь животным. Его тон подействовал на нее, и она пошла за ним.
   А может быть, не тон?
   Животные здесь были невероятно глупы, учитывая их человеческое происхождение. Их явно намеренно удерживали в заторможенном состоянии. Может быть, наркотики - их могли подмешивать в корм и таким образом подавлять активность животных. В результате большинство из них разучилось мыслить, просто существовать было легче. Что же тогда произошло с этой девушкой? Возможно, у нее был более активный обмен веществ, особенно когда организм готовился к случке. Период течки у животных означал их готовность к любовной игре. Выделения были обильными, очень обильными. Что может противостоять инстинкту размножения?
   Или более того: предположим, в течение какого-то времени кто-нибудь из них откажется принимать средство, подавляющее способности к мышлению. Тогда они начинают протестовать?
   Как тирания может реагировать на подобный мятеж? Умная корова должна была бы помалкивать, по крайней мере, в коровнике, приспособиться. От этого зависела ее жизнь.
   Может быть, Йота вовсе не была глупа и могла лишь делать то, что от нее требовалось, скрывая понимание происходящего.
   И все-таки, по-своему она была чертовски привлекательна.
   Она следила за ним с нечеловеческой настороженностью, потом осторожно подошла. Он надел на нее сбрую и обнял, чтобы застегнуть пряжки.
   - Ты умеешь разговаривать? - прошептал он ей на ухо, словно боясь, что их могут подслушать.
   Хитч не думал, что здесь действительно могли быть скрытые микрофоны - это было нереально в такой богом забытой дыре, но поблизости могли оказаться другие фермеры.
   Она подняла руки, чтобы немного ослабить ремни. Вокруг левого предплечья и под левой грудью была видна полоска густой шерсти. Она была не так скудно одарена природой, как ему показалось вначале. Она просто приспособилась к ужасным условиям, в которых содержали дойных коров. Она была чистой, за исключением ног. Он нее шел возбуждающий запах женщины.
   - Ты умеешь разговаривать, Йота? - прошептал он более настойчиво. - Может быть, я могу тебе помочь?
   Услышав свое имя, она подняла голову, опять задышала быстро и прерывисто, положила руки ему на плечи и заглянула в лицо. Глаза ее расширились, на свету радужная оболочка казалась почти черной. Но она не улыбнулась и не произнесла ни слова.
   - Ты можешь мне довериться, Йота, - сказал Хитч. - Только дай мне знак. Хоть какое-то доказательство, что ты не животное.
   Она нежно обвила руками его шею и притянула к себе. Ее груди вновь коснулись его, бедра прижались к паху. Женский запах стал явственней.
   Было ли это попыткой показать ему, что она все поняла или же это было деликатным предложением себя самой?
   Какая разница?
   Он уже давно затянул все ремни, а руки все еще обнимали ее. Через мгновение они уже скользнули по гладкой спине в небольшую ложбинку над ягодицами. В ответ она прижалась к нему еще сильней. Черт с ним! Хитч обернулся. В загоне никого не было, лишь в некоторых стойлах стояли коровы. Он крепче обнял ее и отнес за перегородку,
   - Тебе нужна случка, о'кэй. - пробормотал он, укладывая ее на солому.
   Она благодарно поддалась ему. Хитч опустился на колени у нее между ног, расстегнул ремень, потом брюки, посматривая на нее. Больше не в силах сдерживать себя, он положил одну руку ей на лобок, а другую себе на поясницу, удерживая вес своего тела, и вошел в нее. Весь процесс поразительно напоминал недавнюю процедуру введения градусника. Ему показалось, что девственной плевы не было.
   Хитч навалился на нее и вошел до конца. Он пытался поцеловать ее, но положение было неудобным, да и она, похоже, не понимала его. Только где она могла бы научиться целоваться?
   Он ожидал, что удовлетворение будет мгновенным и полным, однако был разочарован. Влагалище у Йоты было очень объемным, и он так и не мог понять, насколько оно глубоко. Войти в него было очень легко, внутреннее сопротивление или фрикции полностью отсутствовали. Несмотря на свои завидные мужские достоинства, он никак не мог кончить. Ощущение было такое, будто он танцует один в просторном танцевальном зале.
   Она лежала пассивно, ожидая продолжения. Хитч со злостью отпрянул, потом опять вошел. Но все попытки были безрезультатны.
   Член обмяк, и Хитч выругался.
   Когда он представил себе быка, силы и вовсе оставили его. Не было ни малейшего желания спать с безмятежной, глупой коровой.
   Она с упреком смотрела на него, пока он вставал и натягивал штаны, но он был слишком раздражен, чтобы обращать на нее внимание.
   - Вставай! Ты корова, и тебе нужен бык. Ты его получишь.
   Она поднялась, Хитч взял ее за повод и подтолкнул вперед.
   - Пошевеливайся, - жестко сказал он, и она пошла.
   Похоже, с животными просто нужно было уметь обращаться, и он, по необходимости, освоил это ремесло. Он становился настоящим фермером.
   Они шли по длинным, тускло освещенным коридорам в бычье стойло. Она упиралась и тыкалась в боковые проходы. Только что происшедшее было забыто, а кроме того, она явно никогда не была в этой части коровника, так что, в отличие от разума, любопытство не было подавлено в ней до конца. Конечно, она была глупа, иначе он не свалял бы такого дурака.
   Хитч мало знал о лоботомии, но это и не было на нее похоже, хотя, кто его знает, как могли выражаться последствия?
   Бык был крупным волосатым мужчиной с большой бородой. Руки и ноги были вымазаны калом, на животе засохла грязь. Его огромный член сразу же поднялся, подобно стреле подъемного крана, как только он увидел Йоту. Бык тотчас же заметался по просторному загону. Только прочная двойная привязь и ошейник с шипами удерживали его в дальнем углу стойла. От быка воняло мочой.
   Хитч снял с Йоты сбрую и запустил в загон. Ему очень хотелось, чтобы бык загладил его поспешные действия.
   Она внезапно заколебалась и замерла вне пределов досягаемости этого человека-монстра, который то отступал назад, то ревел на нес, то вскидывался на дыбы. Она не боялась его, хотя он был наверняка вдвое тяжелее, а просто не знала, как подступиться к такой горе мяса.
   Она сделала шаг вперед и тут же отступила, словно пыталась кокетничать. Хитч сразу проникся симпатией к быку, вспомнив собственный опыт.
   - Ты, дура, а ну марш туда! - заорал Хитч.
   Испугавшись, она подчинилась.
   Бык рванулся вперед, схватил ее за плечо. У него была такая же неуклюжая пятипалая рука, какие Хитч уже видел у коров.
   Йоту развернуло, и она потеряла равновесие. Бык ухватил ее за бедра и прижал спиной к своей груди. Толчок был такой мощный, что она прогнулась, и он тотчас же вошел в нее. От неистовых движений живот у нее содрогался с каждым толчком.
   Вот чего она так ждала!
   Она даже не догадывалась, чего хотел от нее Хитч, полагая, что все это было лишь предварительной проверкой.
   Потом Йота рухнула на пол, ошеломленная подобными ухаживаниями, хотя несчастной ее назвать было трудно. В конце концов, у нее была течка, и теперь она узнала, что это такое. Ей это пришлось по вкусу. Она лежала навзничь в грязной соломе с задранными ногами и улыбалась, хотя Хитч был уверен, что такие толчки должны были причинить ей боль.
   Вот это зрелище!
   Зверь снова набросился на нее. Теперь уже спереди. Он кусал ее груди, пытаясь занять удобную позицию для очередного натиска. Его орган блестел и по-прежнему был готов.
   - Выгони оттуда эту телку! - крикнул кто-то.
   Хитч насторожился. Это был еще один фермер.
   - Хочешь угробить нашего производителя, лучшего производителя?!
   Хитч вбежал в загон, стараясь держаться подальше от быка, схватил Йоту за блестящую от пота руку. Было видно, что она с радостью примет любое мыслимое наказание. Бык сделал последнюю попытку достать ускользающую добычу. Хитч волок Йоту по полу, пока они не оказались вне пределов досягаемости монстра, и только тогда поставил ее на ноги.
   Она была все еще словно в тумане, пока Хитч вновь одевал на нее сбрую, и даже не поморщилась, когда ремень сбруи лег на глубокие следы укусов на ее груди.
   Фермер взглянул на Хитча, когда они проходили мимо, но ничего не сказал, словно ничего не случилось.
   Уже на полпути Хитч вспомнил, что забыл проставить время случки в карточке быка, но решил не возвращаться, чтобы не искушать судьбу. Бык получил хорошую встряску и вряд ли успокоился.
   Йота еще пребывала в состоянии одурения, когда Хитч привел ее в стойло. У нее на ноге виднелась небольшая капля клейкой крови. Все-таки девственная плева, видимо, была... Она больше не была девственницей!