Страница:
– Я слушаю.
– Мне кажется, что я не оправдал ожиданий клиента, Пол.
– Как так?
Мейсон поколебался несколько секунд, а потом произнес, тщательно подбирая слова:
– К сожалению, я не имею права открывать тебе все детали, Пол, потому что в таком случае нарушу законы этики, которым обязан следовать адвокат. Я не должен никому передавать то, что мне конфиденциально говорят клиенты. И все сообщения клиента адвокату считаются конфиденциальными. Ни на минуту не забывая о том, что я только что сказал, я хочу, чтобы ты знал, что я дал клиенту совет, который не поможет достичь цели. Короче, от меня ждали большего.
– Клиент женщина или мужчина? – уточнил Дрейк.
– Это тоже конфиденциально.
– Так каким же образом ты все-таки подвел этого клиента?
– Я не сообщил клиенту то, что ему следовало знать для своего же блага. Я позволил клиенту самому оценить ситуацию и принял эту оценку как факт.
– Объясни поподробнее, – попросил детектив.
– Время от времени клиенты сами хотят оценивать ситуацию, точно так же, как больные, приходящие к врачу и заявляющие: «Доктор, у меня расстройство желудка. Дайте мне что-нибудь от расстройства желудка». Если врач дает больному что-нибудь от расстройства желудка просто на основании слов больного, то это плохой врач. Врач обязан расспросить больного о симптомах. Он может выяснить, что больной испытывает боли в груди, а иногда и в левой руке, поэтому врач в результате поставит другой диагноз, а совсем не расстройство желудка. Врач сделает кардиограмму, проведет анализы, выяснит, что у больного высокое содержание холестерина. Вместо того чтобы прописывать лекарство от расстройства желудка, врач назначит диету, исключающую жиры и молочные продукты, но включающую продукты с высоким содержанием протеинов, и больной поправится. Если же врач примет диагноз, поставленный самим пациентом, то последний, скорее всего, отправится на тот свет в течение года.
– Это элементарно, Перри, не так ли? – заметил Дрейк.
– Я представил тебе картину таким образом, чтобы ты уяснил ситуацию, – ответил Мейсон. – Ко мне обратился клиент, который сам поставил диагноз и прописал лекарство. К сожалению, я принял его заявления за чистую монету. Мне не следовало этого делать. Чтобы успокоить собственную совесть, мне требуется информация.
– О клиенте?
– О различных вещах. Совершенно необязательно, чтобы они прямо относились к ситуации. Они даже могут не касаться клиента. Однако они достаточно важны, чтобы интересовать меня.
– Ладно, ты хочешь, чтобы я выполнил определенное задание. Клиент – ты. Ты получишь самое лучшее обслуживание и скидку. Что конкретно от меня требуется? – спросил Дрейк.
Мейсон протянул сыщику сложенную газету.
– Взгляни на это объявление, – предложил адвокат.
Дрейк прочитал объявление вслух и поднял глаза на Мейсона.
– Тебя заинтересовало это объявление, Перри?
Мейсон кивнул.
– Очевидно, объект занимает три номера… Нет, минутку, тридцать шесть упоминается два раза, – думал Дрейк вслух. – Не исключено, что только два – тридцать шестой и двадцать четвертый, а затем подавший объявление подписывается «тридцать шесть», чтобы показать, что связываться с ним следует именно в этом номере.
– Может быть, – ничего не выражающим тоном сказал Мейсон.
Дрейк внимательно посмотрел на адвоката.
– Также похоже на код, – продолжал детектив.
Мейсон молчал.
– Что ты от меня хочешь, Перри?
– Выясни все о человеке, подавшем это объявление, и о том, кому оно предназначается, – попросил Мейсон.
– Это может оказаться очень сложной задачей, а может – совсем простой. «Виллатсон» – гостиница для деловых людей. Когда в городе проводятся конференции, она заполняется на девяносто пять процентов. В другое время – процентов на шестьдесят-семьдесят. В любом случае многие селятся там просто так, можно сказать с улицы, не бронируя номеров заранее. Я выясню, кто сейчас занимает двадцать четвертый и тридцать шестой, однако не уверен, что это что-то даст. Я считаю, что в данном случае лучше всего поместить ответ в той же газете, что-нибудь типа: «Послание непонятно. Позвоните мне по номеру шестьсот семьдесят шесть двадцать два одиннадцать, чтобы уточнить. Не намерен попадать в ловушку, независимо от предложенной вами приманки». Конечно, Перри, это только черновой вариант – первое, что пришло мне на ум. Я тщательно обдумаю каждое слово. Нельзя ничего говорить прямо, однако следует составить объявление так, чтобы читающий не уловил никакой фальшивой нотки, потому что интересующие тебя люди могут испугаться и понять, что какое-то третье лицо проводит проверку.
– Не считаю подобную ситуацию фатальной, – задумчиво произнес Мейсон. – Скорее всего, в таком случае клиент вернется ко мне, а я… – Внезапно он замолчал.
– В чем дело? – спросил Дрейк. – Разве ты не можешь просто позвонить клиенту в гостиницу «Виллатсон» и…
– Я не говорил, что объявление помещал в газету мой клиент, – перебил Мейсон. – Я не исключаю, что оно как раз было адресовано моему клиенту.
– Другими словами, ты не представляешь, как связаться с клиентом? – сделал вывод Дрейк.
– О, Пол, ты определенно не читал в последнее время решений Верховного Суда. Перед тем как допрашивать меня, тебе следует сообщить мне о моих правах, гарантированных Конституцией, а также предоставить возможность проконсультироваться у адвоката… Я дал тебе задание – выполняй его.
Детектив с минуту обдумывал слова Мейсона, а потом заявил:
– Ты многого недоговариваешь, Перри. Но, как ты сам только что заметил, ты дал мне задание. Я пошел работать. – Он поднялся с кресла. – Когда тебе нужен отчет?
– Как только выяснишь что-то определенное. Независимо от того, насколько тривиальной покажется тебе информация, дай мне знать.
– В любое время дня и ночи?
– Ну, это не настолько важно. Ночью не надо. Дня и вечера вполне достаточно.
– Есть какие-нибудь ограничения по количеству задействованных оперативников?
– Пусть счет не превышает пятисот долларов, – ответил Мейсон.
– С предоставляемой тебе скидкой за пятьсот долларов ты можешь получить очень многое. Я буду держать тебя в курсе, Перри, – пообещал Дрейк.
Как только дверь за детективом закрылась, Мейсон вздохнул, взял в руки пачку бумаг, лежавших у него на письменном столе, и обратился к секретарше:
– Пожалуй, Делла, мы сделали все, что могли. А теперь надо разобраться с другими вопросами.
– Как вы думаете оформлять документы по этому делу? – поинтересовалась Делла Стрит. – Вы получаете триста долларов аванса, платите частному детективному агентству пятьсот, а мы даже не знаем фамилии клиентки.
– Запиши ее как мисс Дефицит, – предложил Мейсон. – Пусть фигурирует так, пока мы не выясним ее настоящую фамилию.
– Может, больше подойдет мисс Обман? – заметила Делла Стрит.
– Она нас не обманывала, – возразил Мейсон. – По крайней мере, мы этого точно не знаем. Нам нужна информация. Она сама поставила диагноз, прописала лекарство, однако могла ошибиться и в том, и в другом случае.
Делла Стрит взяла в руки блокнот для стенографирования и ручку.
– Сейчас мы в минусе на двести долларов по сравнению с тем моментом, когда вы сегодня утром сели за стол, – сказала она.
Глава 3
Глава 4
– Мне кажется, что я не оправдал ожиданий клиента, Пол.
– Как так?
Мейсон поколебался несколько секунд, а потом произнес, тщательно подбирая слова:
– К сожалению, я не имею права открывать тебе все детали, Пол, потому что в таком случае нарушу законы этики, которым обязан следовать адвокат. Я не должен никому передавать то, что мне конфиденциально говорят клиенты. И все сообщения клиента адвокату считаются конфиденциальными. Ни на минуту не забывая о том, что я только что сказал, я хочу, чтобы ты знал, что я дал клиенту совет, который не поможет достичь цели. Короче, от меня ждали большего.
– Клиент женщина или мужчина? – уточнил Дрейк.
– Это тоже конфиденциально.
– Так каким же образом ты все-таки подвел этого клиента?
– Я не сообщил клиенту то, что ему следовало знать для своего же блага. Я позволил клиенту самому оценить ситуацию и принял эту оценку как факт.
– Объясни поподробнее, – попросил детектив.
– Время от времени клиенты сами хотят оценивать ситуацию, точно так же, как больные, приходящие к врачу и заявляющие: «Доктор, у меня расстройство желудка. Дайте мне что-нибудь от расстройства желудка». Если врач дает больному что-нибудь от расстройства желудка просто на основании слов больного, то это плохой врач. Врач обязан расспросить больного о симптомах. Он может выяснить, что больной испытывает боли в груди, а иногда и в левой руке, поэтому врач в результате поставит другой диагноз, а совсем не расстройство желудка. Врач сделает кардиограмму, проведет анализы, выяснит, что у больного высокое содержание холестерина. Вместо того чтобы прописывать лекарство от расстройства желудка, врач назначит диету, исключающую жиры и молочные продукты, но включающую продукты с высоким содержанием протеинов, и больной поправится. Если же врач примет диагноз, поставленный самим пациентом, то последний, скорее всего, отправится на тот свет в течение года.
– Это элементарно, Перри, не так ли? – заметил Дрейк.
– Я представил тебе картину таким образом, чтобы ты уяснил ситуацию, – ответил Мейсон. – Ко мне обратился клиент, который сам поставил диагноз и прописал лекарство. К сожалению, я принял его заявления за чистую монету. Мне не следовало этого делать. Чтобы успокоить собственную совесть, мне требуется информация.
– О клиенте?
– О различных вещах. Совершенно необязательно, чтобы они прямо относились к ситуации. Они даже могут не касаться клиента. Однако они достаточно важны, чтобы интересовать меня.
– Ладно, ты хочешь, чтобы я выполнил определенное задание. Клиент – ты. Ты получишь самое лучшее обслуживание и скидку. Что конкретно от меня требуется? – спросил Дрейк.
Мейсон протянул сыщику сложенную газету.
– Взгляни на это объявление, – предложил адвокат.
Дрейк прочитал объявление вслух и поднял глаза на Мейсона.
– Тебя заинтересовало это объявление, Перри?
Мейсон кивнул.
– Очевидно, объект занимает три номера… Нет, минутку, тридцать шесть упоминается два раза, – думал Дрейк вслух. – Не исключено, что только два – тридцать шестой и двадцать четвертый, а затем подавший объявление подписывается «тридцать шесть», чтобы показать, что связываться с ним следует именно в этом номере.
– Может быть, – ничего не выражающим тоном сказал Мейсон.
Дрейк внимательно посмотрел на адвоката.
– Также похоже на код, – продолжал детектив.
Мейсон молчал.
– Что ты от меня хочешь, Перри?
– Выясни все о человеке, подавшем это объявление, и о том, кому оно предназначается, – попросил Мейсон.
– Это может оказаться очень сложной задачей, а может – совсем простой. «Виллатсон» – гостиница для деловых людей. Когда в городе проводятся конференции, она заполняется на девяносто пять процентов. В другое время – процентов на шестьдесят-семьдесят. В любом случае многие селятся там просто так, можно сказать с улицы, не бронируя номеров заранее. Я выясню, кто сейчас занимает двадцать четвертый и тридцать шестой, однако не уверен, что это что-то даст. Я считаю, что в данном случае лучше всего поместить ответ в той же газете, что-нибудь типа: «Послание непонятно. Позвоните мне по номеру шестьсот семьдесят шесть двадцать два одиннадцать, чтобы уточнить. Не намерен попадать в ловушку, независимо от предложенной вами приманки». Конечно, Перри, это только черновой вариант – первое, что пришло мне на ум. Я тщательно обдумаю каждое слово. Нельзя ничего говорить прямо, однако следует составить объявление так, чтобы читающий не уловил никакой фальшивой нотки, потому что интересующие тебя люди могут испугаться и понять, что какое-то третье лицо проводит проверку.
– Не считаю подобную ситуацию фатальной, – задумчиво произнес Мейсон. – Скорее всего, в таком случае клиент вернется ко мне, а я… – Внезапно он замолчал.
– В чем дело? – спросил Дрейк. – Разве ты не можешь просто позвонить клиенту в гостиницу «Виллатсон» и…
– Я не говорил, что объявление помещал в газету мой клиент, – перебил Мейсон. – Я не исключаю, что оно как раз было адресовано моему клиенту.
– Другими словами, ты не представляешь, как связаться с клиентом? – сделал вывод Дрейк.
– О, Пол, ты определенно не читал в последнее время решений Верховного Суда. Перед тем как допрашивать меня, тебе следует сообщить мне о моих правах, гарантированных Конституцией, а также предоставить возможность проконсультироваться у адвоката… Я дал тебе задание – выполняй его.
Детектив с минуту обдумывал слова Мейсона, а потом заявил:
– Ты многого недоговариваешь, Перри. Но, как ты сам только что заметил, ты дал мне задание. Я пошел работать. – Он поднялся с кресла. – Когда тебе нужен отчет?
– Как только выяснишь что-то определенное. Независимо от того, насколько тривиальной покажется тебе информация, дай мне знать.
– В любое время дня и ночи?
– Ну, это не настолько важно. Ночью не надо. Дня и вечера вполне достаточно.
– Есть какие-нибудь ограничения по количеству задействованных оперативников?
– Пусть счет не превышает пятисот долларов, – ответил Мейсон.
– С предоставляемой тебе скидкой за пятьсот долларов ты можешь получить очень многое. Я буду держать тебя в курсе, Перри, – пообещал Дрейк.
Как только дверь за детективом закрылась, Мейсон вздохнул, взял в руки пачку бумаг, лежавших у него на письменном столе, и обратился к секретарше:
– Пожалуй, Делла, мы сделали все, что могли. А теперь надо разобраться с другими вопросами.
– Как вы думаете оформлять документы по этому делу? – поинтересовалась Делла Стрит. – Вы получаете триста долларов аванса, платите частному детективному агентству пятьсот, а мы даже не знаем фамилии клиентки.
– Запиши ее как мисс Дефицит, – предложил Мейсон. – Пусть фигурирует так, пока мы не выясним ее настоящую фамилию.
– Может, больше подойдет мисс Обман? – заметила Делла Стрит.
– Она нас не обманывала, – возразил Мейсон. – По крайней мере, мы этого точно не знаем. Нам нужна информация. Она сама поставила диагноз, прописала лекарство, однако могла ошибиться и в том, и в другом случае.
Делла Стрит взяла в руки блокнот для стенографирования и ручку.
– Сейчас мы в минусе на двести долларов по сравнению с тем моментом, когда вы сегодня утром сели за стол, – сказала она.
Глава 3
Весь следующий день Перри Мейсон провел в зале суда, защищая молодого негра, обвиненного в ограблении ломбарда.
Три свидетеля видели, как вор несся по улице, прыгнул в машину и уехал. Они безапелляционно идентифицировали клиента Мейсона.
Адвокат тщетно пытался поколебать уверенность свидетелей.
В три часа начались прения. После того как заместитель окружного прокурора закончил свою первую речь, Мейсон обратился к присяжным:
– Дамы и господа, в противоположность обычному мнению, косвенные улики являются самыми сильными, а показания свидетелей, видевших происходящее, самыми слабыми. В данном случае мы имеем высокого молодого усатого негра с бумажным пакетом в руках. Обвинение разработало теорию о том, что мой клиент скрылся с места преступления, спрятал где-то деньги, положил полдюжины пачек сигарет в бумажный пакет, а затем, когда его арестовали, объяснил, что у него закончились сигареты, он отправился к автомату, расположенному неподалеку от его дома, купил шесть пачек, бросил их в пакет, взятый им из дома, и возвращался в свою скромную квартиру, когда его остановила полиция. Я хочу вас спросить, дамы и господа, если он каким-то образом избавился от денег, чтобы спрятать имеющиеся против него доказательства, почему же он тогда не избавился также и от бумажного пакета? Любой высокий молодой негр с усами, держащий в руках бумажный пакет, стал магнитом для полиции через несколько минут после ограбления, когда поступило сообщение всем постам и патрульным машинам. Прохожие видели грабителя только мельком. Им в глаза бросились определенные детали. В данном случае все помнят высокого молодого негра с усами, державшего в руках бумажный пакет. Это все, что они помнят на самом деле. Позднее они пытаются выдавить из себя какие-то дополнительные факты по настоянию полиции и гипнотизируют себя таким образом, что искренне начинают верить, что ясно помнят что-то еще. Им дают посмотреть фотографии. Их просят внимательно изучить эти фотографии. Они делают это, так что черты изображенного на снимках лица становятся им знакомыми. После этого они безошибочно выбирают обвиняемого из ряда других людей, когда их просят провести опознание. Они утверждают, что именно этот человек бежал по улице, держа в руках бумажный пакет. Это самогипноз. Представители окружной прокуратуры обязаны доказать виновность вне всякого сомнения. Я прошу вас вынести вердикт о невиновности.
Мейсон вернулся на свое место.
В своем заключительном слове заместитель окружного прокурора сделал несколько саркастических замечаний:
– Обвиняемый обворовал ломбард. Он положил деньги в бумажный пакет. Три свидетеля видели, как он бежал по улице. Он попытался сфабриковать доказательства после того, как спрятал деньги, положив в бумажный пакет несколько пачек сигарет, чтобы все выглядело как вполне невинная покупка. Три заслуживающих доверия свидетеля уверенно идентифицируют обвиняемого. Перри Мейсон, считающийся одним из лучших специалистов по ведению перекрестного допроса в стране, использовал все уловки, чтобы поколебать уверенность этих людей. Ему это не удалось. Пусть красноречие адвоката защиты не оказывает на вас гипнотического воздействия. Пусть не поколеблют ваше мнение ложные доводы. Вы не должны отказываться от вашего справедливого мнения. Вынесите вердикт о виновности.
Судья закончил напутствие присяжным уже после пяти вечера, и присяжные удалились.
Предполагалось, что они очень быстро придут к общему мнению, однако в половине седьмого они сделали перерыв на ужин, а в восемь снова принялись за обсуждение вердикта. В девять часов они наконец объявили, что пришли к единому мнению.
По залу суда сразу же поползли слухи.
Присяжные вынесли вердикт о виновности.
Судья занял свое место, привели обвиняемого. Все было готово для того, чтобы выслушать решение присяжных, когда в зале суда появился полицейский в штатском, растолкал зрителей, стоявших у двери, бросился по центральному проходу к судье и быстро шепотом принялся ему что-то объяснять.
Судья нахмурился, склонившись вперед и слушая сообщение, затем обратился к бейлифу:
– Задержите присяжных на несколько минут, пожалуйста. Я прошу представителей сторон присоединиться ко мне в моем кабинете.
Судья покинул зал, отправился в кабинет и опустился на скрипящий стул. Когда Мейсон и заместитель окружного прокурора вошли, судья заявил:
– Имело место удивительное развитие событий, господа. Полиция задержала мужчину, пытающегося ограбить магазин. Среди имевшихся при нем денег полиция обнаружила стодолларовую купюру, украденную из ломбарда, о котором идет речь в данном случае. Если помните, господа, хозяин ломбарда переписал номера стодолларовых купюр. Задержанный признался, что ограбление ломбарда – тоже его рук дело. Обвиняемый по слушаемому делу оказывается невиновным.
– Что?! – закричал заместитель окружного прокурора.
Судья кивнул.
– Но присяжные уже пришли к общему мнению! – продолжал заместитель окружного прокурора. – Вынесен вердикт о виновности.
– Мы не имеем права принять подобный вердикт в суде, – заметил судья. – Мы сталкиваемся еще с одним юридическим аспектом. Присяжные вынесли вердикт. Прямо сейчас я не могу с уверенностью утверждать, каков юридический статус дела. Конечно, я могу пригласить присяжных в зал суда, объяснить им ситуацию и приказать вынести вердикт о невиновности. Однако я считаю, что лучшим в настоящем случае будет роспуск присяжных в связи со сложившейся ситуацией, перед официальным объявлением вердикта.
– Несомненно, вы должны объяснить им обстоятельства, потребовавшие подобного решения, – заметил Мейсон.
– Конечно, нет! – возразил заместитель окружного прокурора.
– Почему нет? – спросил судья.
– Потому что подобное ослабит идентификацию преступника.
– В противном случае двенадцать человек присяжных станут критиковать судью и отправление правосудия, – сказал Мейсон. – Лучше, если они потеряют веру в идентификацию слишком уверенными в себе свидетелями, чем веру в отправление правосудия.
– Я согласен с вами, господин адвокат, – кивнул судья, вставая. – Мы возвращаемся в зал суда, джентльмены. Я также приглашу присяжных, однако перед тем, как спросить их, пришли ли они к единому мнению, сделаю короткое заявление и сообщу им о последнем развитии событий, после чего распущу присяжных. Затем вы, господин заместитель окружного прокурора, можете выступить с просьбой прекратить дело. Она будет удовлетворена.
Заместитель окружного прокурора принял решение судьи с недовольным видом. Они вернулись в зал суда, и судья объяснил присяжным сложившуюся ситуацию.
Мейсон с наслаждением наблюдал за удивленными лицами двенадцати человек, когда те наконец поняли значение слов судьи.
Затем адвокат пожал руки присяжным. Немного поколебавшись, присяжные пожали руку обвиняемому.
– Возвращайтесь домой, сбрейте усы и никогда их больше не отпускайте, – посоветовал Мейсон своему клиенту. – Также никогда больше не носите бумажных пакетов.
Обвиняемый рассмеялся в ответ:
– Высокий молодой негр с усами. Высокий молодой негр с бумажным пакетом. Сейчас же иду домой и сбрею эти усы, как только доберусь до бритвы. И никогда ничего не буду носить в бумажных пакетах!
Уставший после долгого судебного процесса, Мейсон тем не менее решил заехать к себе в контору по пути домой.
Делла Стрит оставила для него записку:
– Говорит Перри Мейсон, – представился он. – Пол Дрейк на месте?
– Нет. Он работает по делу. Сказал, что не знает, когда вернется.
– Кто-нибудь у вас в конторе в курсе, по какому именно делу он работает?
– Боюсь, что нет, – ответила секретарша. – Мистер Дрейк упоминал, что оно конфиденциально.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон и повесил трубку.
Он запер контору, отправился к себе домой, лег в постель и погрузился в глубокий сон.
Три свидетеля видели, как вор несся по улице, прыгнул в машину и уехал. Они безапелляционно идентифицировали клиента Мейсона.
Адвокат тщетно пытался поколебать уверенность свидетелей.
В три часа начались прения. После того как заместитель окружного прокурора закончил свою первую речь, Мейсон обратился к присяжным:
– Дамы и господа, в противоположность обычному мнению, косвенные улики являются самыми сильными, а показания свидетелей, видевших происходящее, самыми слабыми. В данном случае мы имеем высокого молодого усатого негра с бумажным пакетом в руках. Обвинение разработало теорию о том, что мой клиент скрылся с места преступления, спрятал где-то деньги, положил полдюжины пачек сигарет в бумажный пакет, а затем, когда его арестовали, объяснил, что у него закончились сигареты, он отправился к автомату, расположенному неподалеку от его дома, купил шесть пачек, бросил их в пакет, взятый им из дома, и возвращался в свою скромную квартиру, когда его остановила полиция. Я хочу вас спросить, дамы и господа, если он каким-то образом избавился от денег, чтобы спрятать имеющиеся против него доказательства, почему же он тогда не избавился также и от бумажного пакета? Любой высокий молодой негр с усами, держащий в руках бумажный пакет, стал магнитом для полиции через несколько минут после ограбления, когда поступило сообщение всем постам и патрульным машинам. Прохожие видели грабителя только мельком. Им в глаза бросились определенные детали. В данном случае все помнят высокого молодого негра с усами, державшего в руках бумажный пакет. Это все, что они помнят на самом деле. Позднее они пытаются выдавить из себя какие-то дополнительные факты по настоянию полиции и гипнотизируют себя таким образом, что искренне начинают верить, что ясно помнят что-то еще. Им дают посмотреть фотографии. Их просят внимательно изучить эти фотографии. Они делают это, так что черты изображенного на снимках лица становятся им знакомыми. После этого они безошибочно выбирают обвиняемого из ряда других людей, когда их просят провести опознание. Они утверждают, что именно этот человек бежал по улице, держа в руках бумажный пакет. Это самогипноз. Представители окружной прокуратуры обязаны доказать виновность вне всякого сомнения. Я прошу вас вынести вердикт о невиновности.
Мейсон вернулся на свое место.
В своем заключительном слове заместитель окружного прокурора сделал несколько саркастических замечаний:
– Обвиняемый обворовал ломбард. Он положил деньги в бумажный пакет. Три свидетеля видели, как он бежал по улице. Он попытался сфабриковать доказательства после того, как спрятал деньги, положив в бумажный пакет несколько пачек сигарет, чтобы все выглядело как вполне невинная покупка. Три заслуживающих доверия свидетеля уверенно идентифицируют обвиняемого. Перри Мейсон, считающийся одним из лучших специалистов по ведению перекрестного допроса в стране, использовал все уловки, чтобы поколебать уверенность этих людей. Ему это не удалось. Пусть красноречие адвоката защиты не оказывает на вас гипнотического воздействия. Пусть не поколеблют ваше мнение ложные доводы. Вы не должны отказываться от вашего справедливого мнения. Вынесите вердикт о виновности.
Судья закончил напутствие присяжным уже после пяти вечера, и присяжные удалились.
Предполагалось, что они очень быстро придут к общему мнению, однако в половине седьмого они сделали перерыв на ужин, а в восемь снова принялись за обсуждение вердикта. В девять часов они наконец объявили, что пришли к единому мнению.
По залу суда сразу же поползли слухи.
Присяжные вынесли вердикт о виновности.
Судья занял свое место, привели обвиняемого. Все было готово для того, чтобы выслушать решение присяжных, когда в зале суда появился полицейский в штатском, растолкал зрителей, стоявших у двери, бросился по центральному проходу к судье и быстро шепотом принялся ему что-то объяснять.
Судья нахмурился, склонившись вперед и слушая сообщение, затем обратился к бейлифу:
– Задержите присяжных на несколько минут, пожалуйста. Я прошу представителей сторон присоединиться ко мне в моем кабинете.
Судья покинул зал, отправился в кабинет и опустился на скрипящий стул. Когда Мейсон и заместитель окружного прокурора вошли, судья заявил:
– Имело место удивительное развитие событий, господа. Полиция задержала мужчину, пытающегося ограбить магазин. Среди имевшихся при нем денег полиция обнаружила стодолларовую купюру, украденную из ломбарда, о котором идет речь в данном случае. Если помните, господа, хозяин ломбарда переписал номера стодолларовых купюр. Задержанный признался, что ограбление ломбарда – тоже его рук дело. Обвиняемый по слушаемому делу оказывается невиновным.
– Что?! – закричал заместитель окружного прокурора.
Судья кивнул.
– Но присяжные уже пришли к общему мнению! – продолжал заместитель окружного прокурора. – Вынесен вердикт о виновности.
– Мы не имеем права принять подобный вердикт в суде, – заметил судья. – Мы сталкиваемся еще с одним юридическим аспектом. Присяжные вынесли вердикт. Прямо сейчас я не могу с уверенностью утверждать, каков юридический статус дела. Конечно, я могу пригласить присяжных в зал суда, объяснить им ситуацию и приказать вынести вердикт о невиновности. Однако я считаю, что лучшим в настоящем случае будет роспуск присяжных в связи со сложившейся ситуацией, перед официальным объявлением вердикта.
– Несомненно, вы должны объяснить им обстоятельства, потребовавшие подобного решения, – заметил Мейсон.
– Конечно, нет! – возразил заместитель окружного прокурора.
– Почему нет? – спросил судья.
– Потому что подобное ослабит идентификацию преступника.
– В противном случае двенадцать человек присяжных станут критиковать судью и отправление правосудия, – сказал Мейсон. – Лучше, если они потеряют веру в идентификацию слишком уверенными в себе свидетелями, чем веру в отправление правосудия.
– Я согласен с вами, господин адвокат, – кивнул судья, вставая. – Мы возвращаемся в зал суда, джентльмены. Я также приглашу присяжных, однако перед тем, как спросить их, пришли ли они к единому мнению, сделаю короткое заявление и сообщу им о последнем развитии событий, после чего распущу присяжных. Затем вы, господин заместитель окружного прокурора, можете выступить с просьбой прекратить дело. Она будет удовлетворена.
Заместитель окружного прокурора принял решение судьи с недовольным видом. Они вернулись в зал суда, и судья объяснил присяжным сложившуюся ситуацию.
Мейсон с наслаждением наблюдал за удивленными лицами двенадцати человек, когда те наконец поняли значение слов судьи.
Затем адвокат пожал руки присяжным. Немного поколебавшись, присяжные пожали руку обвиняемому.
– Возвращайтесь домой, сбрейте усы и никогда их больше не отпускайте, – посоветовал Мейсон своему клиенту. – Также никогда больше не носите бумажных пакетов.
Обвиняемый рассмеялся в ответ:
– Высокий молодой негр с усами. Высокий молодой негр с бумажным пакетом. Сейчас же иду домой и сбрею эти усы, как только доберусь до бритвы. И никогда ничего не буду носить в бумажных пакетах!
Уставший после долгого судебного процесса, Мейсон тем не менее решил заехать к себе в контору по пути домой.
Делла Стрит оставила для него записку:
«Без четверти девять вечера. Больше не могу ждать. Взгляните на объявление в вечерней газете. Она лежит у вас на письменном столе».Мейсон взял в руки сложенную газету и прочитал обведенное ручкой объявление, которое гласило:
«Тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть. Хочу избежать ловушек. Буду ждать у входа в гостиницу в такси ровно в девять сегодня вечером. Встреча мне необходима. Пожалуйста, никаких свидетелей. Сами знаете кто».Мейсон несколько минут стоял в задумчивости, изучая объявление, потом набрал номер Детективного агентства Дрейка.
– Говорит Перри Мейсон, – представился он. – Пол Дрейк на месте?
– Нет. Он работает по делу. Сказал, что не знает, когда вернется.
– Кто-нибудь у вас в конторе в курсе, по какому именно делу он работает?
– Боюсь, что нет, – ответила секретарша. – Мистер Дрейк упоминал, что оно конфиденциально.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон и повесил трубку.
Он запер контору, отправился к себе домой, лег в постель и погрузился в глубокий сон.
Глава 4
В девять часов утра Пол Дрейк уже находился у себя в агентстве. Выйдя из лифта, Перри Мейсон решил заглянуть в Детективное агентство Дрейка перед тем, как направиться к себе в контору.
Девушка на коммутаторе улыбнулась, кивнула Мейсону и показала на дверь кабинета сыщика, а потом продолжила разговор со звонившим.
Мейсон прошел по узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались маленькие комнатки, где оперативники готовили отчеты по выполненным заданиям, а затем распахнул дверь кабинета главы детективного агентства, последнюю в коридоре.
Пол Дрейк занимал небольшое помещение. Места хватало, в общем-то, только на письменный стол с несколькими телефонными аппаратами на нем.
Сыщик поднял голову, когда вошел адвокат, улыбнулся ему, зевнул и воскликнул:
– Ну и задал ты мне хлопот со своей клиенткой! – Дрейк протянул адвокату газету с объявлением, которую в предыдущий вечер Делла Стрит оставила на столе у Мейсона.
– Твоя работа? – поинтересовался адвокат.
– Моя, – подтвердил Пол Дрейк.
– Есть какие-нибудь результаты?
– И да, и нет.
– Как так?
– Мне пришлось пойти на риск – это неизбежно в подобной игре. Я ведь действовал вслепую. Все козыри у противной стороны. Или она уже встретилась с тем человеком, с которым хотела, или нет. Я был не в состоянии точно определить.
– Минутку, – перебил Мейсон. – Ты используешь местоимение женского рода. Почему?
– Речь идет о женщине.
– Продолжай.
– Как я уже говорил, она или уже встретилась, с кем хотела, или нет. Мне пришлось столкнуться еще с одной дилеммой. Или она знает того человека, или нет. Ее объявление указывало на тот факт, что, скорее всего, она не представляет, как он выглядит. Конечно, я вынужден был рискнуть. Ты не сказал мне, женщина это или мужчина. Поэтому я взял с собой на задание оперативницу. Я поместил в газету объявление о том, что намерен сидеть в такси перед входом в гостиницу ровно в девять вечера.
– Как я предполагаю, ты предпринял и другие усилия, чтобы выяснить, кто она? – заметил Мейсон.
– Конечно. Я обратился в газету, напечатавшую объявление, которое ты мне показывал, Перри. Пятидолларовая купюра помогла мне узнать, что мы имеем дело с молодой женщиной с хорошей фигурой, голубыми глазами, блондинкой, немного робкой и застенчивой. Потом я отправился в гостиницу «Виллатсон». Там я зря потратил пять долларов: информации никакой раздобыть не удалось. Поэтому я подумал, что следует рискнуть, и поместил в газету объявление, которое ты только что прочитал. После этого я поехал к гостинице вместе со своей сотрудницей. Ровно в девять мы сидели в такси у входа.
– Почему в такси, Пол?
– Чтобы она по номеру не смогла выяснить, на кого зарегистрирована машина.
Мейсон одобрительно кивнул.
– И что произошло? – спросил он.
– Ровно в девять она проследовала мимо такси, как, впрочем, и масса других людей. Я устроил все таким образом, чтобы клиентке не удалось хорошо рассмотреть ни меня, ни мою оперативницу. Я натянул кепку на глаза и надел темные очки. Моя оперативница подняла воротник и тоже надела темные очки. Все как в шпионском сериале. В первый раз мы ее не заметили: было слишком много народу, однако, когда она повернулась в конце квартала и пошла назад, мы сразу же определили, что это и есть интересующий нас объект. Она повторила процедуру еще три раза, не подав нам никакого сигнала, не показав, что узнала нас, не предприняла попытки подойти и начать разговор. Просто четыре раза прошла мимо. Оказалась достаточно умна, потому что не проявляла излишнего любопытства. Она смотрела прямо вперед каждый раз, когда приближалась к такси.
– И?
– Мы не стали испытывать судьбу. Попросили таксиста уехать.
– Вы не пытались сесть ей на хвост?
– Конечно, пытались. Еще один мой оперативник дежурил в машине прямо за нашим такси. Когда девушка промаршировала мимо во второй раз, мой парень заметил ее, точно так же, как и мы. Когда мы отъехали, я дал ему сигнал, чтобы он проследил за ней. Как только мы тронулись с места, она вернулась в гостиницу «Виллатсон». Она зарегистрирована как мисс Диана Дииринг из Сан-Франциско. Занимает семьсот шестьдесят седьмой номер.
– Прекрасная работа, Пол, – похвалил Мейсон.
– Минутку, я еще не закончил. Мы пустили в дело еще несколько пятидолларовых купюр. Подкупили коридорных и оператора коммутатора. На ее багаже выгравированы инициалы «Д.Д.». Когда человек решает взять псевдоним, он очень часто оставляет свое настоящее имя, а поскольку на багаже стоят инициалы, приходится придумывать фамилию, начинающуюся с той же буквы, что и настоящая. Так что, скорее всего, Диана Дииринг – это на самом деле Диана такая-то из Сан-Франциско.
Мейсон приподнял брови.
– Мы еще немного потрудились, – продолжал отчет детектив. – Интересующая нас девушка несколько раз звонила в больницу в Сан-Франциско и справлялась о здоровье Эдгара Дугласа. Эдгар работает в сан-францисской компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом. Несколько дней назад он попал в автокатастрофу, получил черепно-мозговую травму и до сих пор не приходил в сознание. Мы сделали вывод, что настоящая фамилия Дианы, скорее всего, Дуглас. Мы позвонили в компанию «Эскобар», задали им несколько вопросов об Эдгаре Дугласе, нам сообщили об автокатастрофе, потом мы поинтересовались Дианой Дуглас. Нам ответили, что это его сестра, которая также работает в компании «Эскобар», она страшно расстроилась, когда брат попал в аварию, и ее отпустили на несколько дней, чтобы дежурить у брата. Мы получили описание Дианы Дуглас. Оно подходит к объекту, за которым мы вели наблюдение. Мы также выяснили, что у Эдгара и Дианы других родственников нет.
– В компании «Эскобар» не зародилось никаких подозрений? – уточнил Мейсон.
– Нет. Мы представились финансовой компанией, проверяющей кредитоспособность Эдгара Дугласа, задавали рутинные вопросы усталым голосом, притворяясь, что человеку, занимающемуся этим, страшно надоела подобная работа.
– А затем?
– Мы потрудились и в Сан-Франциско, – продолжал Дрейк. – Кажется, что в компании «Эскобар» никто ничем не обеспокоен, правда, в настоящий момент проводится «обычная», как нам сказали, аудиторская проверка. Об этом мы узнали случайно.
– А что с братом?
– Не исключено, что все обойдется, однако он может оставаться без сознания недели две. Он собирался куда-то в командировку: у него был упакован чемодан, и он направлялся к автозаправочной станции, но на перекрестке в него врезалась машина, не остановившаяся на красный свет.
– Сам Эдгар Дуглас не виноват? – поинтересовался Мейсон.
– Ни в коей мере. Машина неслась на красный свет, что подтверждают несколько свидетелей, к тому же водитель оказался пьян. Полиция отправила его в тюрьму, чтобы протрезвел. Его ждет вызов в суд в связи с вождением автомобиля в нетрезвом состоянии.
Мейсон сидел несколько секунд задумавшись, а потом спросил:
– Почему Диана оставила брата в критическом состоянии и отправилась в Лос-Анджелес, чтобы поместить подобное объявление в газете?
Дрейк пожал плечами.
– Если хочешь, чтобы мы продолжали расследование, Перри, мы это выясним. Не исключено, что их семью каким-то образом шантажируют.
– Ты говоришь, что семья состоит только из брата и сестры? – уточнил Мейсон.
– Да. Их родители умерли. На сегодняшний день есть только Диана и ее брат Эдгар. Диана никогда не была замужем, Эдгар – холостяк, однако ходят слухи, что он готов объявить о помолвке с богатой наследницей. Правда, повторяю, это только слухи.
– Сколько лет?
– Диане?
– Нет, Эдгару.
– Немногим более двадцати одного.
– Младше Дианы, – заметил Мейсон.
– На несколько лет.
– Не исключено, что она относится к нему по-матерински, ухаживает, лелеет, – продолжал рассуждать адвокат.
– Было такое, – подтвердил Дрейк. – Перри, а как насчет того, чтобы помочь?
– Кому?
– Мне – и, кстати, себе. Если ты подробно расскажешь мне о деле Дианы и почему ты им заинтересовался, я, скорее всего, принесу больше пользы и тебе, и ей. По крайней мере, ты сэкономишь какие-то деньги.
Мейсон покачал головой.
– Не имею права, Пол. Профессиональная этика не позволяет.
– Ты хочешь, чтобы я оставался на задании?
– Да, еще какое-то время.
– Приставить к ней «хвост»?
– Да, мне необходимо знать, где она бывает и с кем встречается. Однако следует действовать крайне осторожно, потому что она ни в коем случае не должна догадаться, что за ней следят. Потому что, если она заметит «хвост», то начнет беспокоиться, что может привести к безрассудным поступкам, которые пойдут ей во вред.
– В таком случае я не могу гарантировать, что «хвост» ее в какой-то момент не потеряет, Перри. Если постоянно держать объект в поле зрения, он может понять, что за ним наблюдают. Практически невозможно приставить хороший «хвост» и гарантировать, что объект об этом не догадается.
– Главное, чтобы она не поняла, что за ней следят, – сказал Мейсон.
– Конечно, когда расходы не ограничены, можно занять большое количество оперативников…
– Расходы ограничены, Пол, – перебил Мейсон. – К тому же я не уверен, так ли мне необходимо знать, что делает эта девушка, но я хотел бы быть в курсе ее передвижений, и мне очень-очень не хотелось бы, чтобы она испугалась и исчезла.
Девушка на коммутаторе улыбнулась, кивнула Мейсону и показала на дверь кабинета сыщика, а потом продолжила разговор со звонившим.
Мейсон прошел по узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались маленькие комнатки, где оперативники готовили отчеты по выполненным заданиям, а затем распахнул дверь кабинета главы детективного агентства, последнюю в коридоре.
Пол Дрейк занимал небольшое помещение. Места хватало, в общем-то, только на письменный стол с несколькими телефонными аппаратами на нем.
Сыщик поднял голову, когда вошел адвокат, улыбнулся ему, зевнул и воскликнул:
– Ну и задал ты мне хлопот со своей клиенткой! – Дрейк протянул адвокату газету с объявлением, которую в предыдущий вечер Делла Стрит оставила на столе у Мейсона.
– Твоя работа? – поинтересовался адвокат.
– Моя, – подтвердил Пол Дрейк.
– Есть какие-нибудь результаты?
– И да, и нет.
– Как так?
– Мне пришлось пойти на риск – это неизбежно в подобной игре. Я ведь действовал вслепую. Все козыри у противной стороны. Или она уже встретилась с тем человеком, с которым хотела, или нет. Я был не в состоянии точно определить.
– Минутку, – перебил Мейсон. – Ты используешь местоимение женского рода. Почему?
– Речь идет о женщине.
– Продолжай.
– Как я уже говорил, она или уже встретилась, с кем хотела, или нет. Мне пришлось столкнуться еще с одной дилеммой. Или она знает того человека, или нет. Ее объявление указывало на тот факт, что, скорее всего, она не представляет, как он выглядит. Конечно, я вынужден был рискнуть. Ты не сказал мне, женщина это или мужчина. Поэтому я взял с собой на задание оперативницу. Я поместил в газету объявление о том, что намерен сидеть в такси перед входом в гостиницу ровно в девять вечера.
– Как я предполагаю, ты предпринял и другие усилия, чтобы выяснить, кто она? – заметил Мейсон.
– Конечно. Я обратился в газету, напечатавшую объявление, которое ты мне показывал, Перри. Пятидолларовая купюра помогла мне узнать, что мы имеем дело с молодой женщиной с хорошей фигурой, голубыми глазами, блондинкой, немного робкой и застенчивой. Потом я отправился в гостиницу «Виллатсон». Там я зря потратил пять долларов: информации никакой раздобыть не удалось. Поэтому я подумал, что следует рискнуть, и поместил в газету объявление, которое ты только что прочитал. После этого я поехал к гостинице вместе со своей сотрудницей. Ровно в девять мы сидели в такси у входа.
– Почему в такси, Пол?
– Чтобы она по номеру не смогла выяснить, на кого зарегистрирована машина.
Мейсон одобрительно кивнул.
– И что произошло? – спросил он.
– Ровно в девять она проследовала мимо такси, как, впрочем, и масса других людей. Я устроил все таким образом, чтобы клиентке не удалось хорошо рассмотреть ни меня, ни мою оперативницу. Я натянул кепку на глаза и надел темные очки. Моя оперативница подняла воротник и тоже надела темные очки. Все как в шпионском сериале. В первый раз мы ее не заметили: было слишком много народу, однако, когда она повернулась в конце квартала и пошла назад, мы сразу же определили, что это и есть интересующий нас объект. Она повторила процедуру еще три раза, не подав нам никакого сигнала, не показав, что узнала нас, не предприняла попытки подойти и начать разговор. Просто четыре раза прошла мимо. Оказалась достаточно умна, потому что не проявляла излишнего любопытства. Она смотрела прямо вперед каждый раз, когда приближалась к такси.
– И?
– Мы не стали испытывать судьбу. Попросили таксиста уехать.
– Вы не пытались сесть ей на хвост?
– Конечно, пытались. Еще один мой оперативник дежурил в машине прямо за нашим такси. Когда девушка промаршировала мимо во второй раз, мой парень заметил ее, точно так же, как и мы. Когда мы отъехали, я дал ему сигнал, чтобы он проследил за ней. Как только мы тронулись с места, она вернулась в гостиницу «Виллатсон». Она зарегистрирована как мисс Диана Дииринг из Сан-Франциско. Занимает семьсот шестьдесят седьмой номер.
– Прекрасная работа, Пол, – похвалил Мейсон.
– Минутку, я еще не закончил. Мы пустили в дело еще несколько пятидолларовых купюр. Подкупили коридорных и оператора коммутатора. На ее багаже выгравированы инициалы «Д.Д.». Когда человек решает взять псевдоним, он очень часто оставляет свое настоящее имя, а поскольку на багаже стоят инициалы, приходится придумывать фамилию, начинающуюся с той же буквы, что и настоящая. Так что, скорее всего, Диана Дииринг – это на самом деле Диана такая-то из Сан-Франциско.
Мейсон приподнял брови.
– Мы еще немного потрудились, – продолжал отчет детектив. – Интересующая нас девушка несколько раз звонила в больницу в Сан-Франциско и справлялась о здоровье Эдгара Дугласа. Эдгар работает в сан-францисской компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом. Несколько дней назад он попал в автокатастрофу, получил черепно-мозговую травму и до сих пор не приходил в сознание. Мы сделали вывод, что настоящая фамилия Дианы, скорее всего, Дуглас. Мы позвонили в компанию «Эскобар», задали им несколько вопросов об Эдгаре Дугласе, нам сообщили об автокатастрофе, потом мы поинтересовались Дианой Дуглас. Нам ответили, что это его сестра, которая также работает в компании «Эскобар», она страшно расстроилась, когда брат попал в аварию, и ее отпустили на несколько дней, чтобы дежурить у брата. Мы получили описание Дианы Дуглас. Оно подходит к объекту, за которым мы вели наблюдение. Мы также выяснили, что у Эдгара и Дианы других родственников нет.
– В компании «Эскобар» не зародилось никаких подозрений? – уточнил Мейсон.
– Нет. Мы представились финансовой компанией, проверяющей кредитоспособность Эдгара Дугласа, задавали рутинные вопросы усталым голосом, притворяясь, что человеку, занимающемуся этим, страшно надоела подобная работа.
– А затем?
– Мы потрудились и в Сан-Франциско, – продолжал Дрейк. – Кажется, что в компании «Эскобар» никто ничем не обеспокоен, правда, в настоящий момент проводится «обычная», как нам сказали, аудиторская проверка. Об этом мы узнали случайно.
– А что с братом?
– Не исключено, что все обойдется, однако он может оставаться без сознания недели две. Он собирался куда-то в командировку: у него был упакован чемодан, и он направлялся к автозаправочной станции, но на перекрестке в него врезалась машина, не остановившаяся на красный свет.
– Сам Эдгар Дуглас не виноват? – поинтересовался Мейсон.
– Ни в коей мере. Машина неслась на красный свет, что подтверждают несколько свидетелей, к тому же водитель оказался пьян. Полиция отправила его в тюрьму, чтобы протрезвел. Его ждет вызов в суд в связи с вождением автомобиля в нетрезвом состоянии.
Мейсон сидел несколько секунд задумавшись, а потом спросил:
– Почему Диана оставила брата в критическом состоянии и отправилась в Лос-Анджелес, чтобы поместить подобное объявление в газете?
Дрейк пожал плечами.
– Если хочешь, чтобы мы продолжали расследование, Перри, мы это выясним. Не исключено, что их семью каким-то образом шантажируют.
– Ты говоришь, что семья состоит только из брата и сестры? – уточнил Мейсон.
– Да. Их родители умерли. На сегодняшний день есть только Диана и ее брат Эдгар. Диана никогда не была замужем, Эдгар – холостяк, однако ходят слухи, что он готов объявить о помолвке с богатой наследницей. Правда, повторяю, это только слухи.
– Сколько лет?
– Диане?
– Нет, Эдгару.
– Немногим более двадцати одного.
– Младше Дианы, – заметил Мейсон.
– На несколько лет.
– Не исключено, что она относится к нему по-матерински, ухаживает, лелеет, – продолжал рассуждать адвокат.
– Было такое, – подтвердил Дрейк. – Перри, а как насчет того, чтобы помочь?
– Кому?
– Мне – и, кстати, себе. Если ты подробно расскажешь мне о деле Дианы и почему ты им заинтересовался, я, скорее всего, принесу больше пользы и тебе, и ей. По крайней мере, ты сэкономишь какие-то деньги.
Мейсон покачал головой.
– Не имею права, Пол. Профессиональная этика не позволяет.
– Ты хочешь, чтобы я оставался на задании?
– Да, еще какое-то время.
– Приставить к ней «хвост»?
– Да, мне необходимо знать, где она бывает и с кем встречается. Однако следует действовать крайне осторожно, потому что она ни в коем случае не должна догадаться, что за ней следят. Потому что, если она заметит «хвост», то начнет беспокоиться, что может привести к безрассудным поступкам, которые пойдут ей во вред.
– В таком случае я не могу гарантировать, что «хвост» ее в какой-то момент не потеряет, Перри. Если постоянно держать объект в поле зрения, он может понять, что за ним наблюдают. Практически невозможно приставить хороший «хвост» и гарантировать, что объект об этом не догадается.
– Главное, чтобы она не поняла, что за ней следят, – сказал Мейсон.
– Конечно, когда расходы не ограничены, можно занять большое количество оперативников…
– Расходы ограничены, Пол, – перебил Мейсон. – К тому же я не уверен, так ли мне необходимо знать, что делает эта девушка, но я хотел бы быть в курсе ее передвижений, и мне очень-очень не хотелось бы, чтобы она испугалась и исчезла.