Страница:
повернула к постели и, едва доковыляв до неe, упала как подкошенная. Ноги
не только ныли, их мозжило и дeргало. Но на второй день, несмотря на такую
же сильную боль, Надя всe таки заставила себя пройти десять шагов, а к
вечеру прошла ещe двенадцать. На третий день она вставала уже не два раза,
как ей велели, а три и отмаршировала по пятнадцати шагов. Посмотрев на
следующее утро еe ноги, Вероника Ивановна сказала, чтобы Надя увеличила
свой маршрут с десяти до двенадцати шагов, а она прошла сорок. К концу
недели вместе с нянечкой Ниной Надя спустилась по лестнице на второй этаж и
прошла весь коридор из конца в конец два раза. На втором этаже
тренироваться было удобнее. Тут были все чужие, и никто не останавливал
Надю и не мешал ей.
Посидев на диванчике возле одной из палат и отдышавшись, Надя
поднялась, чтобы идти назад, и увидела выходящего из этой палаты главного
доктора.
- Ермакова, что случилось? - почти испуганно спросил он.
- Ничего, - улыбнулась Надя до самых ушей, - вы же сами мне велели как
можно больше ходить, вот я и тренируюсь.
Кирилл Андреевич посмотрел на неe внимательно и вдруг поцеловал в лоб.
- Умница! - сказал он и заторопился по коридору.
У Нади точно крылья выросли. И нянечка Нина обрадовалась. Она как
увидела главного доктора носом к носу, прямо в лице изменилась. Подумала,
что им новый разнос будет за самовольство, а теперь даже порозовела.
- Пойдeм в сад! - разохотилась Надя.
Но нянечка замахала на неe руками:
- И не думай, и не смей! Уж и так вся запарилась. Завтра в сад пойдeм.
Она, наверное, была права. До сада Надя бы не дотянула. Хоть и рада
была, но ноги горели, как в пожаре, и до того были тяжeлые, точно Надя
толкала вперeд огромные мешки, полные острых, раскалeнных камней. При
каждом толчке острые камни впивались и жгли ей ноги. Надя даже до своей
палаты не дошла. Чувствует, что не может справиться с болью, вот и повисла
на нянечке. Так и доковыляли до кровати в обнимку. Только улеглась, а еe
подружка Варя поинтересовалась:
- Сколько же ты сегодня оттопала?
- Не так уж много, - ответила Надя и, чтобы поверили ей, немножко
убавила: - Восемьдесят пять шагов туда и столько же обратно.
- Это где ж ты такое расстояние взяла? - удивилась Галя-Цибуля. - От
нашей палаты до лестницы всего тридцать шагов.
Наде не хотелось говорить ей, где она была (ведь и от палаты к
лестнице можно пройти несколько раз), и она промолчала. Зато маленькая
Олечка объяснила ей Надин маршрут по-своему:
- Шагами нельзя расстояние мерить. Они у всех разные. Дюймовочка может
тысячу шагов сделать, а слон это расстояние одним шагом шагнeт.
- Ну, если считать, как Дюймовочка, тут и тысяча шагов будет, -
согласилась с ней Галя.
"Пусть думают, как им хочется, - решила про себя Надя, - я-то своe
задание выполнила. А завтра, что бы ни случилось, обязательно пойду гулять
в сад".
Почему так? Посмотришь человеку в глаза и сразу узнаешь, какое у него
настроение: радуется он или грустит. Может, человек не хочет свою печаль
никому показывать, а глаза всe равно его выдадут.
Пришeл к Наде сразу после операции главный доктор, стал проверять
аппараты, а девочки в палате все на неe смотрят, и в глазах у них жалость.
Это, наверное, потому, что Надины глаза испуг выражали, хоть она молчала. А
Кирилл Андреевич остался доволен результатом операции. Глаза у него были
весeлые. Зато потом, когда Надя спицу поломала и главный доктор опять
пришeл к ней, Надя даже не могла на него смотреть. Грустные-грустные были у
него глаза и ещe колючие, потому что Надю упрекали. А вот когда Кирилл
Андреевич поцеловал Надю, глаза его снова радовались. А сегодня, как только
Надя сама пошла в сад, еe глаза тоже блестели и были весeлыми.
Надя устала ходить и села на скамейку рядом с незнакомой старушкой.
Эта старушка кого-то дожидалась.
Немного погодя из главного корпуса вышел паренeк лет семнадцати. С
трудом вышел. Идeт и на один бок совсем заваливается.
- Всe, - говорит, - бабушка, в порядке. Взяли меня, но лечить будут
амбулаторно.
- Это как же? - не поняла старушка.
- А так: ты домой поедешь, а я тут у кого-нибудь койку сниму и буду
ходить в больницу на лечение и на всякие процедуры.
- А где ж ты на койку-то денег возьмeшь? А есть-то на что будешь? -
всполошилась старушка.
- Не волнуйся, бабушка, - радовался паренeк, - самое главное, что
лечить не отказались. А выправят ногу, так и на работу возьмут. Я тогда на
слесаря-лекалыцика выучусь.
- У нас с тобой денег-то на один мой отъезд осталось, а ты,
несмышлeныш, койку снимать хочешь... - Старушка сморщилась, достала из сумки
большой платок и зашмыгала носом. - Не можем мы таким манером лечиться...
Помрeшь, видно, калекой. Вот беда-то наша!..
Наде тоже хотелось успокоить старушку. Ведь главное - лечить взялись,
а деньги на время достать где-нибудь можно.
Но тут на крыльце появилась сестра и крикнула пареньку:
- Молодой человек, вернитесь на минутку!
- Ну вот, сейчас совсем откажут, - сердито заохала старушка и
поднялась: - С тобой пойду, разъясню доктору наше положение.
- Да сидите вы здесь, бабушка, а то в самом деле откажут, - остановил
еe паренeк. - Знаете сколько у них больных!
Старушка в нерешительности остановилась, потом села на скамейку,
достала из рукава телогрейки платок и опять зашмыгала носом, как маленькая
обиженная девочка.
Наде стало жалко старушку и еe внука. Даже за себя как-то неловко
сделалось. Еe-то лечат, а этому пареньку придeтся обратно уезжать.
- Как ваш внук вернeтся, вы обязательно к главному доктору идите, -
посоветовала она старушке, - он хороший, он поймeт, как вам трудно. Если
хотите, и я с вами его попрошу.
- Спасибо, милая, я схожу, - решительно произнесла старушка, -
терять-то мне всe одно нечего, и так всe потеряли. А амбулаторию ихнюю мы
не сдюжим.
Но к старушке уже скакал на одной здоровой ноге внук Саша. Ничего не
говоря, он принялся тормошить и обнимать еe.
- Кладут меня, бабушка, кладут! Сегодня, после обеда! Вытирай
слeзы-то. Сначала в коридоре полежу, а после в палату переведут, когда
кто-нибудь выпишется.
- Кладу-ут! - пропела от радости старушка и перекрестилась. - Видать,
услыхал господь мои молитвы...
- Не господь, бабушка, а главный доктор. Он прочитал в медицинской
карте про моe положение и велел вернуть. Я вошeл, а он спрашивает: "Есть
тебе тут у кого остановиться?"
- А ты чего? - спросила старушка.
- А я говорю: "Это неважно, главное, вы лечить будете".
- А он чего? - спросила уже Надя.
- А он говорит: "Чтоб лечение впрок шло, всe важно". И распорядился в
коридор меня положить. Я, бабушка, сначала буду коридорный больной, а потом
уже палатный.
- Всe бы тебе шутковать, балагур! - замахала на него платком старушка.
- Поди вернись к доктору, поклонись ему.
- Я уж сказал "спасибо", а поклонов всяких он, бабушка, не любит.
- Ну-ну, молодец, что "спасибо"-то не забыл сказать. И как это он в
твою медицинскую справку в аккурат заглянул! Ведь уехали б мы.
- Так ты ж у меня телепат, - радостно засмеялся паренeк, - на
расстоянии ему подсказала, что делать.
- Какой ещe телопат, - успокоившись? засмеялась старушка и тут же
всполошилась: - Рассиживаться-то некогда. Надо вещички с вокзала привезти и
в коридор отнесть, а то как бы не раздумали. - И они пошли к выходу.
Надя посмотрела им вслед и подумала: нет, не только глаза могут выдать
настроение человека. Эти двое уходили, и Надя видела их спины, а всe равно
было ясно, что они счастливые. Должно быть, и по Надиной походке было
видно, что теперь она собой довольна. И хотя она ещe нисколько не похудела,
но всe равно чувствует, что ноги у неe становятся послушными и упругими.
В соседнюю палату положили новенькую. Все девочки сразу
заинтересовались, что с ней.
- Такая же кривуля, какой была Надька, - объявила Галя-Цибуля. Она уже
успела побывать в соседней палате.
Наде захотелось посмотреть на эту девочку. Она сползла с кровати,
взяла костыли и вышла в коридор. Сегодня пятый день, как Надя ходит без
посторонней помощи. В коридоре стояла незнакомая ей девочка лет девяти.
Ноги у неe были кривые. Только у Нади до операции ноги были хуже. И ходила
девочка лучше и быстрее Нади, хотя тоже переваливалась с боку на бок, точно
гусыня. Надя проводила девочку до еe палаты внимательным взглядом. Девочка
почувствовала это, обернулась и показала Наде язык. Надя сразу вспомнила
себя, и ей стало стыдно. Ведь ещe совсем недавно она сама ненавидела людей,
которые останавливались и смотрели на неe с откровенным любопытством. Но
Надя тут же решила, что она не любопытничает, а только хотела сравнить свои
прежние ноги с ногами этой девочки. Сравнить? Но ведь девочка этого не
знала. И Надя пошла к ней в палату. Открыла дверь и увидела: сидит
новенькая на своей постели и куксится. А как посмотрела на Надю, ещe больше
съeжилась, - наверное, подумала: "Вот настырная, и что ей надо?"
Подошла Надя к девочке и сказала:
- Посмотри-ка на мои ноги, только представь их без аппаратов. Прямые?
- Прямые, - тихо ответила она.
- А они гораздо кривее твоих были.
- Правда? - неуверенно произнесла новенькая и спросила: - А тебе очень
больно было?
- Совсем нет, - ответила Надя и вспомнила слова нянечки Нины. - Во
время операции ты ничего не чувствуешь, чего ж бояться.
- Я не боюсь, - с дрожью в голосе проговорила новенькая.
Надя улыбнулась и подумала: "Как верно главный доктор про всех нас
сказал: "отважные трусишки". Новенькая сейчас очень похожа на такого
трусишку. Говорит, ничего не боюсь, а сама трясeтся, как пойманный
зайчонок. И чтобы успокоить девочку, Надя наклонилась к ней и тихонько
сказала:
- Наш главный доктор - волшебник. Пришeл ко мне после операции,
посмотрел пристально, и я сразу на шесть сантиметров выросла.
- Ой! - коротко ойкнула новенькая. - Как же это?
- Вот так! - улыбнулась Надя. - До операции была одного роста с
подружкой, а после стала на полголовы выше.
Новенькая заглянула Наде в глаза: не шутит ли? И спросила:
- А я после операции вырасту?
- Обязательно! - заверила еe Надя. - Тебя как зовут?
- Майка, - ответила новенькая и в первый раз улыбнулась. Значит, Надя
немножко успокоила ее.
Прошло несколько дней, и главный доктор сделал Майе операцию, точно
так же, как Наде. И уже не спрашивал согласия еe мамы.
"Значит, новый метод вступил в силу", - обрадовалась Надя.
Вставать Майе велели тоже на второй день после операции.
Подняли еe врачи с кровати, поставили на ноги, а Майя вся как
задрожит, заплачет и обратно в кровать повалилась. И кто бы к ней после ни
подходил, всем кричала:
- Не могу я ходить, не могу! Мне очень больно! - Даже главному доктору
сказала: - Я сама хотела встать, можете у Вероники Ивановны спросить, а мне
так больно стало, что не могла вытерпеть. Теперь встану, когда больно не
будет.
Кирилл Андреевич посмотрел на неe и сказал:
- Сама боль не пройдeт. Надо еe прогнать. Сегодня, так и быть, полежи,
а завтра поднимайся. - И ушeл. А утром на важное совещание уехал.
Обрадовалась Майя и на другой и на третий день не вставала.
Убедилась Вероника Ивановна, что никакой силой не поднять Майю и дала
распоряжение пристроить к еe кровати два турника с кольцами и шнурами,
чтобы Майя могла разрабатывать ноги в кровати. А то залежится, и коленки
перестанут сгибаться.
С грехом пополам Майя решилась разрабатывать колени, а ходить ни в
какую не соглашалась.
Услышала Надя этот разговор и задумалась. Вспомнила, что ей главный
доктор после операции говорил: "Если не будешь помогать себе поправляться,
то осложнишь течение болезни и мне помешаешь утвердить новый метод
операции". А ведь Майю так же, как меня, оперировали. Значит, и она может
помешать доктору".
Пришла Надя к Майе в палату и рассказала всe про себя. А на Майю
никакого впечатления не произвела. Заладила она одно, как попугай: "Не могу
вставать, мне больно!" - и больше знать ничего не хочет. И мама Майи ужасно
расстроилась. Даже заплакала. Тут-то Наде и пришла в голову одна мысль.
Когда мама Майи пошла домой, Надя остановила еe и рассказала, что
придумала.
А на другой день вот что произошло: ко всем оперированным девочкам
мамы пришли, а к Майе - нет.
Ждала-ждала еe Майя, а как до конца посещения осталось полчаса, не
выдержала и захныкала:
- Почему ко мне мама не идeт, что с ней случилось?
- Может, твоя мама живeт за рекой, - предположила чья-то бабушка, - а
за последние два дня река так разлилась, что все мосты затопила. Вот она и
придти не может.
- Нет, - возразила Майя, - моя мама живeт совсем близко.
- Ничего с твоей мамой не случилось, - сказала Майе дежурная сестра, -
была она здесь, но ей не выписали пропуск.
- Почему? - спросила Майя. - После операции ко всем мам пускают.
- Пускают, но за делом, - сказала сестра, - помочь детям ходить на
аппаратах или погулять с ними. А ты ведь у нас лежачая. Напиши маме
записку, как себя чувствуешь, и я ей передам.
Майя насупилась. Помолчала немножко, а потом спросила:
- А если я встану с постели, маму пустят?
- Если поднимешься, так мы сейчас же ей разрешение получим сюда
прийти. Пусть поможет тебе по коридору ходить, - вмешалась в разговор
нянечка Нина.
Поворочалась Майя ещe немножко на кровати, посмотрела на часы и
сказала:
- Помогите мне подняться. Я хочу маму в коридоре встретить.
Только вместе с нянечкой в коридор вышла, а мама уже еe дожидается.
Увидела еe Майя и с радости чуть костыли не выронила. С этого раза она и
стала подниматься. А когда главный доктор из командировки вернулся, Майя
его уже сама, без посторонней помощи, в коридоре встретила.
Узнал главный доктор, как Майю подняли на ноги, и сказал Наде:
- Напиши об этом заметку в больничную стенгазету.
- Как? - удивилась Надя. - Ведь тогда Майя узнает, что мы еe обманули.
- Ты напиши о том, как важно подниматься и тренировать ноги, чтобы не
было никаких осложнений. А в пример приведи Майю, которая избавила себя от
дополнительной операции, и ещe одну девочку, у той от недостаточных
тренировок перестала сгибаться коленка, и я делал ей операцию ещe раз.
Надя написала такую заметку, а Варя, как узнала об этом, сказала всем
девочкам:
- Давайте напишем в больничную стенгазету заметку о нянечке Нине.
Расскажем всем, какая она добрая и ласковая.
- И украсим эту заметку фотографией Ниночки, - добавила Олечка.
- А где мы возьмeм еe? - спросила Галя-Цибуля. - Если спросим у
нянечки, она сразу догадается.
- Нет, нет, спрашивать ничего не надо, - предупредила Варя.
Думали-думали девочки и решили так: пусть попросит у нянечки Нины
фотокарточку та девочка которая скоро выписывается домой. Будто бы себе на
память. Но делать это не пришлось.
После тихого часа к Джаннат Шамхаловой пришли родители. Отец Джаннат
приехал на несколько дней, чтобы поговорить с врачами и повидаться с
дочкой. У него с собой был фотоаппарат "Зоркий". Отец Джаннат как вошeл,
так в их палате сразу стало тесно - до того он огромный. Всe у него было
большое: лицо, плечи, руки. А голос громкий такой, точно он не говорил, а
грохотал. При этом у него раздувались и будто росли чeрные-пречeрные усы,
которые сливались с его бачками, разделяя лицо на две половины: верхнюю
заросшую и нижнюю голую.
Девочки сначала испугались и притихли. Но отец Джаннат оказался
весeлым и разговорчивым. Он стал рассказывать дочке о свадьбе их дальнего
родственника на русской девушке и тут же заявил, что у Рустама трудный, как
у ишака, характер. И наверное, они не уживутся. После этого девочки
осмелели и попросили его незаметно сфотографировать их нянечку. Отец
Джаннат тут же защeлкал фотоаппаратом. Он снял девочек вместе и отдельно.
Для отвода глаз снял вредную дежурную сестру, а уж за ней нянечку Нину,
которая была всех нужней. Нянечка стеснялась и не хотела фотографироваться.
И отцу Джаннат пришлось снять еe вместе со всеми девочками. Он сделал
несколько снимков. А один раз навeл объектив так, что в нeм крупным планом
получилась одна нянечка. Через день отец Джаннат уехал, а фотокарточки
прислал немного погодя.
На всех снимках нянечка получилась как живая: застенчивая и добрая.
Для стенгазеты девочки выбрали самую весeлую карточку. А под ней решили
написать Надины стихи. Помните их?
Все-все девчонки
И все мальчишки
Крепко дружат с ней,
С нянечкой нашей,
С Ниночкой нашей
Всем нам веселей!
Вошла как-то Надя к себе в палату и видит, что Варя обeртывает в
газетную бумагу свои учебники.
- А у тебя все учебники есть? - спросила Варя Надю. - Ведь через
неделю первое сентября.
- Батюшки! - всплеснула руками Надя. - Я же всe дома оставила.
- Пиши письмо, чтоб скорей выслали, - подсказала ей Варя. - А галстук
пионерский у тебя есть?
Надя тут же скисла. По возрасту она уже должна быть пионеркой, но,
когда принимали в пионеры их третий "Б", Надя лежала с температурой и не
могла прийти в школу. Только выучила торжественное обещание. Вот еe и не
приняли.
Надя рассказала об этом Варе.
- Примут ещe, - утешила еe подружка, но у Нади всe равно сильно
испортилось настроение.
Тут вошли в палату остальные девочки и тоже стали говорить о первом
сентябре - школьном празднике знаний.
- Я юбку плиссированную надену, - похвасталась Джаннат и вспомнила: -
Мне в марте операцию делали, как раз в конце четверти. Я думала, что Вера
Яковлевна больше меня не спросит, а она даже контрольную через день после
операции писать заставила. Совсем нас больными не считает.
Джаннат не сердилась. Она сказала об этом даже с гордостью за свою
учительницу. А Галя-Цибуля не поняла еe и стала жаловаться:
- Мне когда на голени операцию сделали, Beруня всего неделю со мной не
занималась. И потом всe-всe наверстать велела.
- Я первого сентября две красные ленточки в волосы вплету, - сказала
Олечка, - и октябрятскую звeздочку приколю.
Надя подумала и предложила:
- Давайте попросим, чтоб мамы цветов достали. Мы палату украсим и
учительнице подарим.
- Давайте! - охотно согласились девочки. - С цветами наряднее будет.
Но девочки не сообразили и не предупредили мам, чтобы цветы они
принесли накануне. Ведь учительница придeт к ним сразу после завтрака, а
мамы - только после тихого часа.
Вера Яковлевна так и пришла. С десяти до двенадцати у неe в школе было
два свободных урока. Пришла и сразу сообщила приятную новость:
- Теперь вы четвероклассницы и будете заниматься по новым программам,
а поэтому, кроме меня, к вам будут ещe учителя ходить по природоведению и
математике. - Вера Яковлевна была невысокая, худенькая, с очень добрыми,
внимательными глазами и таким же тихим, чуть глуховатым голосом. Девочки
быстро разложили на тумбочках обернутые в бумагу учебники. А Надя - одни
тетради. Еe учебники были ещe в дороге. Папа звонил по телефону, что
отправил их авиабандеролью. Учительница посмотрела на девочек и неожиданно
сказала:
- Уберите всe в тумбочки. Сначала давайте подкрепимся.
Она отстегнула у своей хозяйственной сумки замок и начала выкладывать
целлофановые мешочки и разные баночки, объясняя при этом:
- Печенье домашнее. Вчера специально для вас испекла, послаще и
посдобнее. Вы у меня большие сластeны. И компот из слив сама варила. Я
магазинный не люблю. Но начните с творога с сахаром. Он вам для здоровья
нужен.
Девочки съели творог, компот и печенье. Всe было очень вкусное. Наде
тоже хотелось съесть всe и даже облизать блюдце из-под компота, как это
сделала Олечка. Ведь Вера Яковлевна так старалась для них. Но Надя съела
только одно печенье и две компотных сливки. Больше нельзя. Надо худеть. К
тому ж совсем недавно был завтрак.
Когда угощение исчезло, Вера Яковлевна сказала девочкам:
- Я думаю, что заниматься в этом году вы будете так же хорошо, как в
прошлом. - Она обернулась к Наде и продолжала: - Я была довольна твоими
подружками. Даже в классе их в пример ставила. Ведь у нас с вами не было
случая, чтобы кто-то не выучил урок. А в школе у меня такое частенько
случается. Особенно в начале учебного года.
- Погода ещe хорошая, вот уроки и не идут в голову, - сказала Надя,
вспомнив своего одноклассника Димку, про которого в их отрядной стенгазете
был фельетон под названием "Каникулы продолжаются". Наде о нем
одноклассницы рассказали. А Вера Яковлевна подумала, что Надя высказала
своe мнение, и нахмурилась:
- Всему своe время. А хорошо ответишь, так гулять веселее. Я
как-нибудь приведу к вам своих лентяев. Пусть им, глядя на вас, стыдно
станет, А теперь давайте заниматься. - И она начала урок русского языка с
повторения. - Вспомним старое, так легче в новом разберeмся...
Как только Вера Яковлевна ушла, девочки сильно огорчились:
- Так хорошо придумали с цветами, и ничего не получилось! - заохала
Галя-Цибуля. - Теперь она на нас обидится.
- Вот уж нет! - возразила Варя. - Вера Яковлевна очень справедливая и
добрая.
- Она одинокая? - спросила Надя.
- Что ты! - замахала руками Джаннат. - У неe уже двое внучат. Оба
мальчика.
- Она их приводила к нам во двор, ещe весной, - добавила Варя. -
Смешные они такие, глазастые...
- Так чего ж она нам столько всего принесла? - удивилась Надя. -
Отдала бы всe лучше внукам.
- Внуки, наверное, ещe вчера всего напробовались, - предположила
Галя-Цибуля.
В палату вошла "Стиральная машина" и, пыхтя, объявила:
- Ваши мамы внизу с Верой Яковлевной встретились. Она к выходу, а они
навстречу с цветами.
- Вручили? - воскликнула Джаннат Шамхалова.
- Преподнесли, - степенно ответила нянечка.
- И зря! - неожиданно высказалась Галя-Цибуля. - Вера Яковлевна
подумает, что они к ней подлизываются.
- Ерунду говоришь! - оборвала еe Вера. - Вот когда на Восьмое марта
твоя мама духи ей хотела от себя подарить, было на что обижаться. А сегодня
наш общий праздник.
- Она вашим цветам обрадовалась и "спасибо" велела передать, -
заключила "Стиральная машина".
- А помните, девочки, как двадцать второго апреля нам из городского
садоводства две корзины цветов прислали? - спросила Варя.
- Там чья мама работала? - поинтересовалась Цибуля.
- Никто там из наших мам не работал, - возразила ей Варя, - просто
садоводы захотели порадовать нас.
- И мы сегодня обрадовали Веру Яковлевну!- захлопала здоровой ладошкой
о подушку Олечка. - И мы!
Бывают же в жизни такие удивительные совпадения! Только Надя подумала,
что скоро ей должны снять аппараты, как в палату вошла медсестра и сказала:
- Ермакова, в перевязочную! Тебе будут снимать аппараты.
- Как снимать? Почему? Мне ещe две недели их носить, - всполошилась
Надя: вдруг что-нибудь напутали.
- Главный доктор сказал - хватит. Мозоли у тебя хорошие. Вставай,
Вероника Ивановна тебя ждeт.
"Ну, если Вероника Ивановна ждeт, путаницы быть не может", -
успокоилась Надя и, взяв костыли, пошла... нет, не пошла, а поскакала в
перевязочную. Неужели она вернула главному доктору те дни, которые отняла у
него на лечение ушиба? Вот это здорово!
Снимать аппараты было совсем не больно, даже приятно. Как будто что-то
уходит от тебя тяжeлое и лишнее. Только в самый последний момент, когда
Вероника Ивановна стала выдергивать спицы, Надя вскрикнула. Но, пожалуй,
даже не от боли, а от вида крови, которая брызнула у неe из ранок. Наде тут
же смазали ранки йодом и наложили повязки.
- Мне без костылей можно ходить? - спросила Надя.
- Ну и темпы у тебя, Ермакова, прямо космические! - засмеялась
Вероника Ивановна. - Сначала научись ходить на костылях собственными
ногами. Начинай тренировать ноги так же осторожно и не спеша, как с
аппаратами. Сегодня дойди с сестрой до палаты - и довольно, завтра походи
побольше. Потом ещe... Так и расходишься.
Надя приуныла. Думала, снимут аппараты - и она здорова. А тут,
оказывается, начинай сначала. Даже без костылей нельзя ходить. Но как
только она встала на свои собственные ноги, тут же поняла, что без костылей
ей и шагу не сделать. Ноги еe совсем не слушались и были такие слабые, что
Наде даже показалось, если она нажмeт на них посильнее, ноги развалятся. И
опять Надя вцепилась в костыли до боли в пальцах. До палаты вместе с
сестрой шла минут десять. Шаг сделает и отдыхает. А в палату пришла вся
мокрая, точно из ванны.
В этот день Надя больше не ходила. Хотела вечером встать, но у неe
вдруг закружилась голова и левая нога сама по себе несколько раз тихонечко
подпрыгнула, как будто Надя потрясла еe. Но лежать без аппаратов было
всe-таки приятно. Наде даже показалось, что она совсем здорова.
"А раз я здорова, - решила она, - нужно делать зарядку". И Надя
представила, что постель - это бассейн для плавания, и она тренируется в
нeм. Вот здорово придумала! Вообразила, что плывет на спине и начала
потихоньку, но с силой шевелить ногами, будто отталкивается от воды. Потом
повернулась на бок и снова поплыла, а под конец плавала кролем. Руками
держалась за прутья кровати, а ногами то вместе, то попеременно отталкивала
от себя одеяло. Оно стало для Нади набегающей на неe волной.
не только ныли, их мозжило и дeргало. Но на второй день, несмотря на такую
же сильную боль, Надя всe таки заставила себя пройти десять шагов, а к
вечеру прошла ещe двенадцать. На третий день она вставала уже не два раза,
как ей велели, а три и отмаршировала по пятнадцати шагов. Посмотрев на
следующее утро еe ноги, Вероника Ивановна сказала, чтобы Надя увеличила
свой маршрут с десяти до двенадцати шагов, а она прошла сорок. К концу
недели вместе с нянечкой Ниной Надя спустилась по лестнице на второй этаж и
прошла весь коридор из конца в конец два раза. На втором этаже
тренироваться было удобнее. Тут были все чужие, и никто не останавливал
Надю и не мешал ей.
Посидев на диванчике возле одной из палат и отдышавшись, Надя
поднялась, чтобы идти назад, и увидела выходящего из этой палаты главного
доктора.
- Ермакова, что случилось? - почти испуганно спросил он.
- Ничего, - улыбнулась Надя до самых ушей, - вы же сами мне велели как
можно больше ходить, вот я и тренируюсь.
Кирилл Андреевич посмотрел на неe внимательно и вдруг поцеловал в лоб.
- Умница! - сказал он и заторопился по коридору.
У Нади точно крылья выросли. И нянечка Нина обрадовалась. Она как
увидела главного доктора носом к носу, прямо в лице изменилась. Подумала,
что им новый разнос будет за самовольство, а теперь даже порозовела.
- Пойдeм в сад! - разохотилась Надя.
Но нянечка замахала на неe руками:
- И не думай, и не смей! Уж и так вся запарилась. Завтра в сад пойдeм.
Она, наверное, была права. До сада Надя бы не дотянула. Хоть и рада
была, но ноги горели, как в пожаре, и до того были тяжeлые, точно Надя
толкала вперeд огромные мешки, полные острых, раскалeнных камней. При
каждом толчке острые камни впивались и жгли ей ноги. Надя даже до своей
палаты не дошла. Чувствует, что не может справиться с болью, вот и повисла
на нянечке. Так и доковыляли до кровати в обнимку. Только улеглась, а еe
подружка Варя поинтересовалась:
- Сколько же ты сегодня оттопала?
- Не так уж много, - ответила Надя и, чтобы поверили ей, немножко
убавила: - Восемьдесят пять шагов туда и столько же обратно.
- Это где ж ты такое расстояние взяла? - удивилась Галя-Цибуля. - От
нашей палаты до лестницы всего тридцать шагов.
Наде не хотелось говорить ей, где она была (ведь и от палаты к
лестнице можно пройти несколько раз), и она промолчала. Зато маленькая
Олечка объяснила ей Надин маршрут по-своему:
- Шагами нельзя расстояние мерить. Они у всех разные. Дюймовочка может
тысячу шагов сделать, а слон это расстояние одним шагом шагнeт.
- Ну, если считать, как Дюймовочка, тут и тысяча шагов будет, -
согласилась с ней Галя.
"Пусть думают, как им хочется, - решила про себя Надя, - я-то своe
задание выполнила. А завтра, что бы ни случилось, обязательно пойду гулять
в сад".
Почему так? Посмотришь человеку в глаза и сразу узнаешь, какое у него
настроение: радуется он или грустит. Может, человек не хочет свою печаль
никому показывать, а глаза всe равно его выдадут.
Пришeл к Наде сразу после операции главный доктор, стал проверять
аппараты, а девочки в палате все на неe смотрят, и в глазах у них жалость.
Это, наверное, потому, что Надины глаза испуг выражали, хоть она молчала. А
Кирилл Андреевич остался доволен результатом операции. Глаза у него были
весeлые. Зато потом, когда Надя спицу поломала и главный доктор опять
пришeл к ней, Надя даже не могла на него смотреть. Грустные-грустные были у
него глаза и ещe колючие, потому что Надю упрекали. А вот когда Кирилл
Андреевич поцеловал Надю, глаза его снова радовались. А сегодня, как только
Надя сама пошла в сад, еe глаза тоже блестели и были весeлыми.
Надя устала ходить и села на скамейку рядом с незнакомой старушкой.
Эта старушка кого-то дожидалась.
Немного погодя из главного корпуса вышел паренeк лет семнадцати. С
трудом вышел. Идeт и на один бок совсем заваливается.
- Всe, - говорит, - бабушка, в порядке. Взяли меня, но лечить будут
амбулаторно.
- Это как же? - не поняла старушка.
- А так: ты домой поедешь, а я тут у кого-нибудь койку сниму и буду
ходить в больницу на лечение и на всякие процедуры.
- А где ж ты на койку-то денег возьмeшь? А есть-то на что будешь? -
всполошилась старушка.
- Не волнуйся, бабушка, - радовался паренeк, - самое главное, что
лечить не отказались. А выправят ногу, так и на работу возьмут. Я тогда на
слесаря-лекалыцика выучусь.
- У нас с тобой денег-то на один мой отъезд осталось, а ты,
несмышлeныш, койку снимать хочешь... - Старушка сморщилась, достала из сумки
большой платок и зашмыгала носом. - Не можем мы таким манером лечиться...
Помрeшь, видно, калекой. Вот беда-то наша!..
Наде тоже хотелось успокоить старушку. Ведь главное - лечить взялись,
а деньги на время достать где-нибудь можно.
Но тут на крыльце появилась сестра и крикнула пареньку:
- Молодой человек, вернитесь на минутку!
- Ну вот, сейчас совсем откажут, - сердито заохала старушка и
поднялась: - С тобой пойду, разъясню доктору наше положение.
- Да сидите вы здесь, бабушка, а то в самом деле откажут, - остановил
еe паренeк. - Знаете сколько у них больных!
Старушка в нерешительности остановилась, потом села на скамейку,
достала из рукава телогрейки платок и опять зашмыгала носом, как маленькая
обиженная девочка.
Наде стало жалко старушку и еe внука. Даже за себя как-то неловко
сделалось. Еe-то лечат, а этому пареньку придeтся обратно уезжать.
- Как ваш внук вернeтся, вы обязательно к главному доктору идите, -
посоветовала она старушке, - он хороший, он поймeт, как вам трудно. Если
хотите, и я с вами его попрошу.
- Спасибо, милая, я схожу, - решительно произнесла старушка, -
терять-то мне всe одно нечего, и так всe потеряли. А амбулаторию ихнюю мы
не сдюжим.
Но к старушке уже скакал на одной здоровой ноге внук Саша. Ничего не
говоря, он принялся тормошить и обнимать еe.
- Кладут меня, бабушка, кладут! Сегодня, после обеда! Вытирай
слeзы-то. Сначала в коридоре полежу, а после в палату переведут, когда
кто-нибудь выпишется.
- Кладу-ут! - пропела от радости старушка и перекрестилась. - Видать,
услыхал господь мои молитвы...
- Не господь, бабушка, а главный доктор. Он прочитал в медицинской
карте про моe положение и велел вернуть. Я вошeл, а он спрашивает: "Есть
тебе тут у кого остановиться?"
- А ты чего? - спросила старушка.
- А я говорю: "Это неважно, главное, вы лечить будете".
- А он чего? - спросила уже Надя.
- А он говорит: "Чтоб лечение впрок шло, всe важно". И распорядился в
коридор меня положить. Я, бабушка, сначала буду коридорный больной, а потом
уже палатный.
- Всe бы тебе шутковать, балагур! - замахала на него платком старушка.
- Поди вернись к доктору, поклонись ему.
- Я уж сказал "спасибо", а поклонов всяких он, бабушка, не любит.
- Ну-ну, молодец, что "спасибо"-то не забыл сказать. И как это он в
твою медицинскую справку в аккурат заглянул! Ведь уехали б мы.
- Так ты ж у меня телепат, - радостно засмеялся паренeк, - на
расстоянии ему подсказала, что делать.
- Какой ещe телопат, - успокоившись? засмеялась старушка и тут же
всполошилась: - Рассиживаться-то некогда. Надо вещички с вокзала привезти и
в коридор отнесть, а то как бы не раздумали. - И они пошли к выходу.
Надя посмотрела им вслед и подумала: нет, не только глаза могут выдать
настроение человека. Эти двое уходили, и Надя видела их спины, а всe равно
было ясно, что они счастливые. Должно быть, и по Надиной походке было
видно, что теперь она собой довольна. И хотя она ещe нисколько не похудела,
но всe равно чувствует, что ноги у неe становятся послушными и упругими.
В соседнюю палату положили новенькую. Все девочки сразу
заинтересовались, что с ней.
- Такая же кривуля, какой была Надька, - объявила Галя-Цибуля. Она уже
успела побывать в соседней палате.
Наде захотелось посмотреть на эту девочку. Она сползла с кровати,
взяла костыли и вышла в коридор. Сегодня пятый день, как Надя ходит без
посторонней помощи. В коридоре стояла незнакомая ей девочка лет девяти.
Ноги у неe были кривые. Только у Нади до операции ноги были хуже. И ходила
девочка лучше и быстрее Нади, хотя тоже переваливалась с боку на бок, точно
гусыня. Надя проводила девочку до еe палаты внимательным взглядом. Девочка
почувствовала это, обернулась и показала Наде язык. Надя сразу вспомнила
себя, и ей стало стыдно. Ведь ещe совсем недавно она сама ненавидела людей,
которые останавливались и смотрели на неe с откровенным любопытством. Но
Надя тут же решила, что она не любопытничает, а только хотела сравнить свои
прежние ноги с ногами этой девочки. Сравнить? Но ведь девочка этого не
знала. И Надя пошла к ней в палату. Открыла дверь и увидела: сидит
новенькая на своей постели и куксится. А как посмотрела на Надю, ещe больше
съeжилась, - наверное, подумала: "Вот настырная, и что ей надо?"
Подошла Надя к девочке и сказала:
- Посмотри-ка на мои ноги, только представь их без аппаратов. Прямые?
- Прямые, - тихо ответила она.
- А они гораздо кривее твоих были.
- Правда? - неуверенно произнесла новенькая и спросила: - А тебе очень
больно было?
- Совсем нет, - ответила Надя и вспомнила слова нянечки Нины. - Во
время операции ты ничего не чувствуешь, чего ж бояться.
- Я не боюсь, - с дрожью в голосе проговорила новенькая.
Надя улыбнулась и подумала: "Как верно главный доктор про всех нас
сказал: "отважные трусишки". Новенькая сейчас очень похожа на такого
трусишку. Говорит, ничего не боюсь, а сама трясeтся, как пойманный
зайчонок. И чтобы успокоить девочку, Надя наклонилась к ней и тихонько
сказала:
- Наш главный доктор - волшебник. Пришeл ко мне после операции,
посмотрел пристально, и я сразу на шесть сантиметров выросла.
- Ой! - коротко ойкнула новенькая. - Как же это?
- Вот так! - улыбнулась Надя. - До операции была одного роста с
подружкой, а после стала на полголовы выше.
Новенькая заглянула Наде в глаза: не шутит ли? И спросила:
- А я после операции вырасту?
- Обязательно! - заверила еe Надя. - Тебя как зовут?
- Майка, - ответила новенькая и в первый раз улыбнулась. Значит, Надя
немножко успокоила ее.
Прошло несколько дней, и главный доктор сделал Майе операцию, точно
так же, как Наде. И уже не спрашивал согласия еe мамы.
"Значит, новый метод вступил в силу", - обрадовалась Надя.
Вставать Майе велели тоже на второй день после операции.
Подняли еe врачи с кровати, поставили на ноги, а Майя вся как
задрожит, заплачет и обратно в кровать повалилась. И кто бы к ней после ни
подходил, всем кричала:
- Не могу я ходить, не могу! Мне очень больно! - Даже главному доктору
сказала: - Я сама хотела встать, можете у Вероники Ивановны спросить, а мне
так больно стало, что не могла вытерпеть. Теперь встану, когда больно не
будет.
Кирилл Андреевич посмотрел на неe и сказал:
- Сама боль не пройдeт. Надо еe прогнать. Сегодня, так и быть, полежи,
а завтра поднимайся. - И ушeл. А утром на важное совещание уехал.
Обрадовалась Майя и на другой и на третий день не вставала.
Убедилась Вероника Ивановна, что никакой силой не поднять Майю и дала
распоряжение пристроить к еe кровати два турника с кольцами и шнурами,
чтобы Майя могла разрабатывать ноги в кровати. А то залежится, и коленки
перестанут сгибаться.
С грехом пополам Майя решилась разрабатывать колени, а ходить ни в
какую не соглашалась.
Услышала Надя этот разговор и задумалась. Вспомнила, что ей главный
доктор после операции говорил: "Если не будешь помогать себе поправляться,
то осложнишь течение болезни и мне помешаешь утвердить новый метод
операции". А ведь Майю так же, как меня, оперировали. Значит, и она может
помешать доктору".
Пришла Надя к Майе в палату и рассказала всe про себя. А на Майю
никакого впечатления не произвела. Заладила она одно, как попугай: "Не могу
вставать, мне больно!" - и больше знать ничего не хочет. И мама Майи ужасно
расстроилась. Даже заплакала. Тут-то Наде и пришла в голову одна мысль.
Когда мама Майи пошла домой, Надя остановила еe и рассказала, что
придумала.
А на другой день вот что произошло: ко всем оперированным девочкам
мамы пришли, а к Майе - нет.
Ждала-ждала еe Майя, а как до конца посещения осталось полчаса, не
выдержала и захныкала:
- Почему ко мне мама не идeт, что с ней случилось?
- Может, твоя мама живeт за рекой, - предположила чья-то бабушка, - а
за последние два дня река так разлилась, что все мосты затопила. Вот она и
придти не может.
- Нет, - возразила Майя, - моя мама живeт совсем близко.
- Ничего с твоей мамой не случилось, - сказала Майе дежурная сестра, -
была она здесь, но ей не выписали пропуск.
- Почему? - спросила Майя. - После операции ко всем мам пускают.
- Пускают, но за делом, - сказала сестра, - помочь детям ходить на
аппаратах или погулять с ними. А ты ведь у нас лежачая. Напиши маме
записку, как себя чувствуешь, и я ей передам.
Майя насупилась. Помолчала немножко, а потом спросила:
- А если я встану с постели, маму пустят?
- Если поднимешься, так мы сейчас же ей разрешение получим сюда
прийти. Пусть поможет тебе по коридору ходить, - вмешалась в разговор
нянечка Нина.
Поворочалась Майя ещe немножко на кровати, посмотрела на часы и
сказала:
- Помогите мне подняться. Я хочу маму в коридоре встретить.
Только вместе с нянечкой в коридор вышла, а мама уже еe дожидается.
Увидела еe Майя и с радости чуть костыли не выронила. С этого раза она и
стала подниматься. А когда главный доктор из командировки вернулся, Майя
его уже сама, без посторонней помощи, в коридоре встретила.
Узнал главный доктор, как Майю подняли на ноги, и сказал Наде:
- Напиши об этом заметку в больничную стенгазету.
- Как? - удивилась Надя. - Ведь тогда Майя узнает, что мы еe обманули.
- Ты напиши о том, как важно подниматься и тренировать ноги, чтобы не
было никаких осложнений. А в пример приведи Майю, которая избавила себя от
дополнительной операции, и ещe одну девочку, у той от недостаточных
тренировок перестала сгибаться коленка, и я делал ей операцию ещe раз.
Надя написала такую заметку, а Варя, как узнала об этом, сказала всем
девочкам:
- Давайте напишем в больничную стенгазету заметку о нянечке Нине.
Расскажем всем, какая она добрая и ласковая.
- И украсим эту заметку фотографией Ниночки, - добавила Олечка.
- А где мы возьмeм еe? - спросила Галя-Цибуля. - Если спросим у
нянечки, она сразу догадается.
- Нет, нет, спрашивать ничего не надо, - предупредила Варя.
Думали-думали девочки и решили так: пусть попросит у нянечки Нины
фотокарточку та девочка которая скоро выписывается домой. Будто бы себе на
память. Но делать это не пришлось.
После тихого часа к Джаннат Шамхаловой пришли родители. Отец Джаннат
приехал на несколько дней, чтобы поговорить с врачами и повидаться с
дочкой. У него с собой был фотоаппарат "Зоркий". Отец Джаннат как вошeл,
так в их палате сразу стало тесно - до того он огромный. Всe у него было
большое: лицо, плечи, руки. А голос громкий такой, точно он не говорил, а
грохотал. При этом у него раздувались и будто росли чeрные-пречeрные усы,
которые сливались с его бачками, разделяя лицо на две половины: верхнюю
заросшую и нижнюю голую.
Девочки сначала испугались и притихли. Но отец Джаннат оказался
весeлым и разговорчивым. Он стал рассказывать дочке о свадьбе их дальнего
родственника на русской девушке и тут же заявил, что у Рустама трудный, как
у ишака, характер. И наверное, они не уживутся. После этого девочки
осмелели и попросили его незаметно сфотографировать их нянечку. Отец
Джаннат тут же защeлкал фотоаппаратом. Он снял девочек вместе и отдельно.
Для отвода глаз снял вредную дежурную сестру, а уж за ней нянечку Нину,
которая была всех нужней. Нянечка стеснялась и не хотела фотографироваться.
И отцу Джаннат пришлось снять еe вместе со всеми девочками. Он сделал
несколько снимков. А один раз навeл объектив так, что в нeм крупным планом
получилась одна нянечка. Через день отец Джаннат уехал, а фотокарточки
прислал немного погодя.
На всех снимках нянечка получилась как живая: застенчивая и добрая.
Для стенгазеты девочки выбрали самую весeлую карточку. А под ней решили
написать Надины стихи. Помните их?
Все-все девчонки
И все мальчишки
Крепко дружат с ней,
С нянечкой нашей,
С Ниночкой нашей
Всем нам веселей!
Вошла как-то Надя к себе в палату и видит, что Варя обeртывает в
газетную бумагу свои учебники.
- А у тебя все учебники есть? - спросила Варя Надю. - Ведь через
неделю первое сентября.
- Батюшки! - всплеснула руками Надя. - Я же всe дома оставила.
- Пиши письмо, чтоб скорей выслали, - подсказала ей Варя. - А галстук
пионерский у тебя есть?
Надя тут же скисла. По возрасту она уже должна быть пионеркой, но,
когда принимали в пионеры их третий "Б", Надя лежала с температурой и не
могла прийти в школу. Только выучила торжественное обещание. Вот еe и не
приняли.
Надя рассказала об этом Варе.
- Примут ещe, - утешила еe подружка, но у Нади всe равно сильно
испортилось настроение.
Тут вошли в палату остальные девочки и тоже стали говорить о первом
сентябре - школьном празднике знаний.
- Я юбку плиссированную надену, - похвасталась Джаннат и вспомнила: -
Мне в марте операцию делали, как раз в конце четверти. Я думала, что Вера
Яковлевна больше меня не спросит, а она даже контрольную через день после
операции писать заставила. Совсем нас больными не считает.
Джаннат не сердилась. Она сказала об этом даже с гордостью за свою
учительницу. А Галя-Цибуля не поняла еe и стала жаловаться:
- Мне когда на голени операцию сделали, Beруня всего неделю со мной не
занималась. И потом всe-всe наверстать велела.
- Я первого сентября две красные ленточки в волосы вплету, - сказала
Олечка, - и октябрятскую звeздочку приколю.
Надя подумала и предложила:
- Давайте попросим, чтоб мамы цветов достали. Мы палату украсим и
учительнице подарим.
- Давайте! - охотно согласились девочки. - С цветами наряднее будет.
Но девочки не сообразили и не предупредили мам, чтобы цветы они
принесли накануне. Ведь учительница придeт к ним сразу после завтрака, а
мамы - только после тихого часа.
Вера Яковлевна так и пришла. С десяти до двенадцати у неe в школе было
два свободных урока. Пришла и сразу сообщила приятную новость:
- Теперь вы четвероклассницы и будете заниматься по новым программам,
а поэтому, кроме меня, к вам будут ещe учителя ходить по природоведению и
математике. - Вера Яковлевна была невысокая, худенькая, с очень добрыми,
внимательными глазами и таким же тихим, чуть глуховатым голосом. Девочки
быстро разложили на тумбочках обернутые в бумагу учебники. А Надя - одни
тетради. Еe учебники были ещe в дороге. Папа звонил по телефону, что
отправил их авиабандеролью. Учительница посмотрела на девочек и неожиданно
сказала:
- Уберите всe в тумбочки. Сначала давайте подкрепимся.
Она отстегнула у своей хозяйственной сумки замок и начала выкладывать
целлофановые мешочки и разные баночки, объясняя при этом:
- Печенье домашнее. Вчера специально для вас испекла, послаще и
посдобнее. Вы у меня большие сластeны. И компот из слив сама варила. Я
магазинный не люблю. Но начните с творога с сахаром. Он вам для здоровья
нужен.
Девочки съели творог, компот и печенье. Всe было очень вкусное. Наде
тоже хотелось съесть всe и даже облизать блюдце из-под компота, как это
сделала Олечка. Ведь Вера Яковлевна так старалась для них. Но Надя съела
только одно печенье и две компотных сливки. Больше нельзя. Надо худеть. К
тому ж совсем недавно был завтрак.
Когда угощение исчезло, Вера Яковлевна сказала девочкам:
- Я думаю, что заниматься в этом году вы будете так же хорошо, как в
прошлом. - Она обернулась к Наде и продолжала: - Я была довольна твоими
подружками. Даже в классе их в пример ставила. Ведь у нас с вами не было
случая, чтобы кто-то не выучил урок. А в школе у меня такое частенько
случается. Особенно в начале учебного года.
- Погода ещe хорошая, вот уроки и не идут в голову, - сказала Надя,
вспомнив своего одноклассника Димку, про которого в их отрядной стенгазете
был фельетон под названием "Каникулы продолжаются". Наде о нем
одноклассницы рассказали. А Вера Яковлевна подумала, что Надя высказала
своe мнение, и нахмурилась:
- Всему своe время. А хорошо ответишь, так гулять веселее. Я
как-нибудь приведу к вам своих лентяев. Пусть им, глядя на вас, стыдно
станет, А теперь давайте заниматься. - И она начала урок русского языка с
повторения. - Вспомним старое, так легче в новом разберeмся...
Как только Вера Яковлевна ушла, девочки сильно огорчились:
- Так хорошо придумали с цветами, и ничего не получилось! - заохала
Галя-Цибуля. - Теперь она на нас обидится.
- Вот уж нет! - возразила Варя. - Вера Яковлевна очень справедливая и
добрая.
- Она одинокая? - спросила Надя.
- Что ты! - замахала руками Джаннат. - У неe уже двое внучат. Оба
мальчика.
- Она их приводила к нам во двор, ещe весной, - добавила Варя. -
Смешные они такие, глазастые...
- Так чего ж она нам столько всего принесла? - удивилась Надя. -
Отдала бы всe лучше внукам.
- Внуки, наверное, ещe вчера всего напробовались, - предположила
Галя-Цибуля.
В палату вошла "Стиральная машина" и, пыхтя, объявила:
- Ваши мамы внизу с Верой Яковлевной встретились. Она к выходу, а они
навстречу с цветами.
- Вручили? - воскликнула Джаннат Шамхалова.
- Преподнесли, - степенно ответила нянечка.
- И зря! - неожиданно высказалась Галя-Цибуля. - Вера Яковлевна
подумает, что они к ней подлизываются.
- Ерунду говоришь! - оборвала еe Вера. - Вот когда на Восьмое марта
твоя мама духи ей хотела от себя подарить, было на что обижаться. А сегодня
наш общий праздник.
- Она вашим цветам обрадовалась и "спасибо" велела передать, -
заключила "Стиральная машина".
- А помните, девочки, как двадцать второго апреля нам из городского
садоводства две корзины цветов прислали? - спросила Варя.
- Там чья мама работала? - поинтересовалась Цибуля.
- Никто там из наших мам не работал, - возразила ей Варя, - просто
садоводы захотели порадовать нас.
- И мы сегодня обрадовали Веру Яковлевну!- захлопала здоровой ладошкой
о подушку Олечка. - И мы!
Бывают же в жизни такие удивительные совпадения! Только Надя подумала,
что скоро ей должны снять аппараты, как в палату вошла медсестра и сказала:
- Ермакова, в перевязочную! Тебе будут снимать аппараты.
- Как снимать? Почему? Мне ещe две недели их носить, - всполошилась
Надя: вдруг что-нибудь напутали.
- Главный доктор сказал - хватит. Мозоли у тебя хорошие. Вставай,
Вероника Ивановна тебя ждeт.
"Ну, если Вероника Ивановна ждeт, путаницы быть не может", -
успокоилась Надя и, взяв костыли, пошла... нет, не пошла, а поскакала в
перевязочную. Неужели она вернула главному доктору те дни, которые отняла у
него на лечение ушиба? Вот это здорово!
Снимать аппараты было совсем не больно, даже приятно. Как будто что-то
уходит от тебя тяжeлое и лишнее. Только в самый последний момент, когда
Вероника Ивановна стала выдергивать спицы, Надя вскрикнула. Но, пожалуй,
даже не от боли, а от вида крови, которая брызнула у неe из ранок. Наде тут
же смазали ранки йодом и наложили повязки.
- Мне без костылей можно ходить? - спросила Надя.
- Ну и темпы у тебя, Ермакова, прямо космические! - засмеялась
Вероника Ивановна. - Сначала научись ходить на костылях собственными
ногами. Начинай тренировать ноги так же осторожно и не спеша, как с
аппаратами. Сегодня дойди с сестрой до палаты - и довольно, завтра походи
побольше. Потом ещe... Так и расходишься.
Надя приуныла. Думала, снимут аппараты - и она здорова. А тут,
оказывается, начинай сначала. Даже без костылей нельзя ходить. Но как
только она встала на свои собственные ноги, тут же поняла, что без костылей
ей и шагу не сделать. Ноги еe совсем не слушались и были такие слабые, что
Наде даже показалось, если она нажмeт на них посильнее, ноги развалятся. И
опять Надя вцепилась в костыли до боли в пальцах. До палаты вместе с
сестрой шла минут десять. Шаг сделает и отдыхает. А в палату пришла вся
мокрая, точно из ванны.
В этот день Надя больше не ходила. Хотела вечером встать, но у неe
вдруг закружилась голова и левая нога сама по себе несколько раз тихонечко
подпрыгнула, как будто Надя потрясла еe. Но лежать без аппаратов было
всe-таки приятно. Наде даже показалось, что она совсем здорова.
"А раз я здорова, - решила она, - нужно делать зарядку". И Надя
представила, что постель - это бассейн для плавания, и она тренируется в
нeм. Вот здорово придумала! Вообразила, что плывет на спине и начала
потихоньку, но с силой шевелить ногами, будто отталкивается от воды. Потом
повернулась на бок и снова поплыла, а под конец плавала кролем. Руками
держалась за прутья кровати, а ногами то вместе, то попеременно отталкивала
от себя одеяло. Оно стало для Нади набегающей на неe волной.