Страница:
Он спутал ее с Тори Атос. Но Амелия не сочла нужным указать ему на ошибку.
– У тебя великолепные волосы. – Хостелли положил свою громадную лапу ей на колено и игриво стиснул его. – Я очень хотел бы, чтобы они щекотали мне лицо, когда ты будешь сидеть на мне и раскачиваться на моем огромном члене.
У Амелии отвалилась челюсть.
– Прошу прощения?
– Да, я думаю об этом. У тебя не стало мокро между ног? Это самый большой член во всем бизнесе, дорогая. – Он взял ее руку и положил ее на свою ширинку. Спасибо скатерти, иначе для фотографа открылись бы такие возможности, что она вряд ли бы это пережила. Хостелли задыхался, его глаза угрожающе сузились в ожидании ее реакции.
– Я сверху? – будничным тоном спросила Амелия.
– Да. Ты сверху. Для начала.
– Тогда давай расплатимся по счету и уйдем.
Хостелли не стал подзывать официанта. Он бросил кучу пятидесятифунтовых купюр на небольшое серебряное блюдце и практически потащил Амелию за собой наверх. Выйдя наружу, он втолкнул ее в ожидавший лимузин и бросился на широкое заднее сиденье. Водитель поднял стеклянную перегородку, и в салоне стало тихо.
– Ах ты, маленькая рыжая красотка! Настоящая лисонька с огненно-красным хвостом! У тебя и между твоих очаровательных ножек такого же цвета волосы?
– Тебе придется немного подождать, прежде чем ты это увидишь, – ответила Амелия, отталкивая его настырную руку, которая пыталась задрать ей юбку. – Я не хочу, чтобы это произошло здесь и наскоро. Хочу, чтобы я вспоминала потом долгими одинокими ночами, когда ты уйдешь.
Хостелли на момент прекратил созерцание верхней части чулок и посмотрел на нее мутными глазами. На лице его играла похотливая улыбка. Очевидно, Амелия была ему явно по вкусу. Но что ей было сейчас делать?
– Я могу трахнуть любую девчонку, какую захочу, Амелия, – разоткровенничался он. – Но сегодня я хочу только тебя.
– Разве это не заслуживает того, чтобы немного подождать?
Его рука снова заползла ей под юбку. Амелия с неожиданной решительностью оттолкнула ее.
– Ты хочешь сопротивляться?
– Если понадобится, – спокойно ответила Амелия.
Шофер слегка приоткрыл свое окошко. Амелия встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида, и он быстро закрыл его снова. Хостелли продолжал приставать. Он стал целовать ее в шею. Прикосновение его щетины разволновало ее. Она откинула голову назад и вздохнула, испытав нечто вроде удовольствия. На мгновение ей вспомнилась комната в Лос-Анджелесе и ковбой, который так испугался вибратора, приняв его за пистолет, что едва не намочил штаны. И где-то в мозгу мелькнула у нее надежда, что она сможет повторить аналогичный трюк.
Дом Хостелли представлял собой трехэтажное здание недалеко от центра. Шофер помог им миновать весьма внушительную систему охраны со множеством замков и сигналов предупреждения, поскольку Хостелли с большим трудом мог расстегнуть даже собственную ширинку. Он тяжело привалился к Амелии, когда они шли, покачиваясь, в направлении гостиной. Дорогие произведения искусства в стиле модерн украшали кремового цвета стены и отвечали изысканному вкусу. Амелия даже не ожидала от Хостелли подобного вкуса.
Толкнув дверь в комнату, Амелия увидела двуспальную кровать. Она помогла Хостелли опуститься на покрывало и тут же сообразила, что кровать была водяная. Не удержавшись на ногах, Амелия упала на Хостелли.
– Иди сюда, моя дорогуша, – пробормотал он, пока Амелия пыталась отодвинуться от него, перекатываясь на волнах.
– Одну минутку, – успокоила его Амелия. Ей не без труда удалось соскочить с кровати и ощутить ногами твердость пола.
Амелия ненавидела водяные кровати. Она всегда опасалась, что матрац с водой может лопнуть, если затеять слишком сильную возню на нем, или что может ударить током, если включить нагреватель.
– Не возражаешь, если я включу музыку? – спросила она.
Хостелли находился в полубессознательном состоянии и не стал возражать, когда Амелия принялась ходить по комнате. Она нашла стереосистему в шкафу красного дерева. А сверху находился диск с записью ее последних композиций.
– Ха-ха, мистер Хостелли, значит, вы не знаете, кто я такая! – прошипела она.
– Что? – пробормотал он.
Она включила стереосистему на полную мощность.
– Я позабочусь о том, чтобы ты впредь не забывал мое имя. Тебе нравится это? – спросила она.
Однако Хостелли уже спал. И храпел с такой силой, что едва не заглушал ее собственное пение.
Амелия присела на край туалетного столика и окинула Хостелли взглядом. Сколько женщин отдали бы все, чтобы оказаться в ее положении? В комнате наедине с Трейси Хостелли. С Трейси Хостелли на постели. Ха, да от него пользы не больше, чем от вибратора без батареек! Впрочем, это несправедливо по отношению к вибратору. Но что ей делать сейчас? Может, вызвать такси?
Нет, к черту. Она вызовет шофера. Но прежде наведет здесь небольшой порядок.
Глава 8
Глава 9
– У тебя великолепные волосы. – Хостелли положил свою громадную лапу ей на колено и игриво стиснул его. – Я очень хотел бы, чтобы они щекотали мне лицо, когда ты будешь сидеть на мне и раскачиваться на моем огромном члене.
У Амелии отвалилась челюсть.
– Прошу прощения?
– Да, я думаю об этом. У тебя не стало мокро между ног? Это самый большой член во всем бизнесе, дорогая. – Он взял ее руку и положил ее на свою ширинку. Спасибо скатерти, иначе для фотографа открылись бы такие возможности, что она вряд ли бы это пережила. Хостелли задыхался, его глаза угрожающе сузились в ожидании ее реакции.
– Я сверху? – будничным тоном спросила Амелия.
– Да. Ты сверху. Для начала.
– Тогда давай расплатимся по счету и уйдем.
Хостелли не стал подзывать официанта. Он бросил кучу пятидесятифунтовых купюр на небольшое серебряное блюдце и практически потащил Амелию за собой наверх. Выйдя наружу, он втолкнул ее в ожидавший лимузин и бросился на широкое заднее сиденье. Водитель поднял стеклянную перегородку, и в салоне стало тихо.
– Ах ты, маленькая рыжая красотка! Настоящая лисонька с огненно-красным хвостом! У тебя и между твоих очаровательных ножек такого же цвета волосы?
– Тебе придется немного подождать, прежде чем ты это увидишь, – ответила Амелия, отталкивая его настырную руку, которая пыталась задрать ей юбку. – Я не хочу, чтобы это произошло здесь и наскоро. Хочу, чтобы я вспоминала потом долгими одинокими ночами, когда ты уйдешь.
Хостелли на момент прекратил созерцание верхней части чулок и посмотрел на нее мутными глазами. На лице его играла похотливая улыбка. Очевидно, Амелия была ему явно по вкусу. Но что ей было сейчас делать?
– Я могу трахнуть любую девчонку, какую захочу, Амелия, – разоткровенничался он. – Но сегодня я хочу только тебя.
– Разве это не заслуживает того, чтобы немного подождать?
Его рука снова заползла ей под юбку. Амелия с неожиданной решительностью оттолкнула ее.
– Ты хочешь сопротивляться?
– Если понадобится, – спокойно ответила Амелия.
Шофер слегка приоткрыл свое окошко. Амелия встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида, и он быстро закрыл его снова. Хостелли продолжал приставать. Он стал целовать ее в шею. Прикосновение его щетины разволновало ее. Она откинула голову назад и вздохнула, испытав нечто вроде удовольствия. На мгновение ей вспомнилась комната в Лос-Анджелесе и ковбой, который так испугался вибратора, приняв его за пистолет, что едва не намочил штаны. И где-то в мозгу мелькнула у нее надежда, что она сможет повторить аналогичный трюк.
Дом Хостелли представлял собой трехэтажное здание недалеко от центра. Шофер помог им миновать весьма внушительную систему охраны со множеством замков и сигналов предупреждения, поскольку Хостелли с большим трудом мог расстегнуть даже собственную ширинку. Он тяжело привалился к Амелии, когда они шли, покачиваясь, в направлении гостиной. Дорогие произведения искусства в стиле модерн украшали кремового цвета стены и отвечали изысканному вкусу. Амелия даже не ожидала от Хостелли подобного вкуса.
Толкнув дверь в комнату, Амелия увидела двуспальную кровать. Она помогла Хостелли опуститься на покрывало и тут же сообразила, что кровать была водяная. Не удержавшись на ногах, Амелия упала на Хостелли.
– Иди сюда, моя дорогуша, – пробормотал он, пока Амелия пыталась отодвинуться от него, перекатываясь на волнах.
– Одну минутку, – успокоила его Амелия. Ей не без труда удалось соскочить с кровати и ощутить ногами твердость пола.
Амелия ненавидела водяные кровати. Она всегда опасалась, что матрац с водой может лопнуть, если затеять слишком сильную возню на нем, или что может ударить током, если включить нагреватель.
– Не возражаешь, если я включу музыку? – спросила она.
Хостелли находился в полубессознательном состоянии и не стал возражать, когда Амелия принялась ходить по комнате. Она нашла стереосистему в шкафу красного дерева. А сверху находился диск с записью ее последних композиций.
– Ха-ха, мистер Хостелли, значит, вы не знаете, кто я такая! – прошипела она.
– Что? – пробормотал он.
Она включила стереосистему на полную мощность.
– Я позабочусь о том, чтобы ты впредь не забывал мое имя. Тебе нравится это? – спросила она.
Однако Хостелли уже спал. И храпел с такой силой, что едва не заглушал ее собственное пение.
Амелия присела на край туалетного столика и окинула Хостелли взглядом. Сколько женщин отдали бы все, чтобы оказаться в ее положении? В комнате наедине с Трейси Хостелли. С Трейси Хостелли на постели. Ха, да от него пользы не больше, чем от вибратора без батареек! Впрочем, это несправедливо по отношению к вибратору. Но что ей делать сейчас? Может, вызвать такси?
Нет, к черту. Она вызовет шофера. Но прежде наведет здесь небольшой порядок.
Глава 8
Как ни странно, шофер, по всей видимости, не был удивлен тем, что Амелия решила уехать столь быстро.
На сей раз она не стала садиться в заднюю часть лимузина, а расположилась рядом с шофером. Шофер не сводил глаз с дороги. Амелия не сводила глаз с него. Ехали молча. Лишь легкое движение адамова яблока выдавало то, что рядом с ней не киборг.
– Сколько вам лет? – неожиданно спросила Амелия.
– Двадцать пять, – вежливо ответил шофер.
«Такого же возраста, как Гвидо», – подумала Амелия.
– Вам нравится ваша работа? – поинтересовалась она.
– Могла быть и хуже, – после колебаний ответил он.
– Но могла быть и лучше? Босс, похоже, дерьмо порядочное?
– Гм… видите ли… я… – пробормотал шофер, не зная, согласиться с ней или же это кончится его увольнением.
– Все так говорят, – ответила за шофера Амелия. – И не думаю, что он платит тебе много. А сколько денег тратит на всякие безделушки! – саркастически добавила она. – Что бы ты хотел по-настоящему делать?
– Я хочу делать то, что делаю. И увидеть мир. Я собираюсь поехать в турне с мистером Хостелли.
– Чтобы посмотреть внутренность отеля, – насмешливо сказала Амелия. Она-то хорошо знала, что во время турне ничего увидеть нельзя, кроме запоров и мини-баров.
– Вы Амелия, так ведь? – неожиданно спросил шофер.
– Да, это я.
Они подъехали к ее дому. Шофер красиво подрулил к тротуару, вышел со своей стороны, обошел машину и открыл дверцу Амелии. Она положила ладонь на его руку и наконец-то поймала его взгляд. Возня с Хостелли настроила ее на чувственный лад, а шофер был, пожалуй, самым интересным мужчиной, какого она видела с момента приземления в Хитроу. Она вскинула голову и одарила его соблазнительнейшей улыбкой.
А почему бы и нет?
– Ты не хочешь зайти ко мне и приготовить мне кофе? – Ее рука все еще находилась в его руке.
Шофер последовал за ней на кухню, нервно присел на краешек одного из высоких деревянных стульев. Амелия поставила чайник и вздохнула. Похоже, она нагоняла благоговейный страх на большинство мужчин. Без обожания к ней относились только такие говнюки, как Хостелли. Шофер играл полупустой коробкой спичек, вертел ее и постукивал ею по столу, пока Амелию не стало раздражать шуршание спичек.
– Ты куришь? – спросила она. По крайней мере он мог занять свои руки чем-то таким, что не создавало шума.
Шофер взял предложенную Амелией сигарету и закурил. Вопреки предписаниям своего менеджера Амелия сделала то же самое. Дымовая завеса, повисшая между ними, кажется, сделала их обоих более смелыми.
Когда был приготовлен кофе, они направились в гостиную и сели напротив друг друга в плюшевые приземистые кресла. Не было никакого другого света, кроме того, что проникал через шторы от уличных фонарей. Шофер вдыхал дым от сигареты, сидел, скрестив ноги в щиколотках, и ничего не говорил.
– Как тебя зовут? – спросила Амелия.
– Давид, – ответил он и провел рукой по коротким белокурым волосам.
– Могу я называть тебя Дэви?
– Нет, – твердо ответил он. – Меня зовут Давид. – Впервые за весь вечер он выразил свою волю.
– Хорошо.
– А как мне называть вас?
– Я думала, ты знаешь мое имя.
– Но ведь это не настоящее имя?
– Боюсь, что так.
– Амелия, – произнес он, как бы пробуя. Сейчас, когда глаза Амелии привыкли к полутьме, она разглядела на его лице улыбку. – Амелия, – снова повторил он.
Ей подумалось, что он сейчас высунет язык и попробует на вкус воздух.
– Ты был так застенчив в машине, – сказала Амелия.
– Я не знал, что вам сказать. Большинство из людей, которых я вожу, не любят разговоров, а если и разговаривают, то не ждут моих ответов, а хотят, чтобы я лишь слушал.
– Как парикмахер?
– Как психиатр, – засмеялся Давид и загасил сигарету в пепельнице, которую Амелия привезла из Испании. – Большинство из приятелей Хостелли считают, что они стоят над нами, плебеями.
– Не думаю, что это относится ко всем, – возразила Амелия. – По своему опыту знаю, что не я изменилась, а люди вокруг меня. Конечно, у меня вдруг появились новые друзья, но в то же время многие люди, которых я знала не один год, почему-то стали бояться идти на контакт со мной.
Не зная, что делать с руками после того, как загасил сигарету, Давид стал нервно вытирать их о брюки.
– Я хочу сказать, что практически не могу приблизиться к кому-то, кто покажется мне привлекательным, не испугав его при этом.
– Испугав?
– Да.
Внезапно Амелия поднялась с кресла и опустилась на колени перед Давидом. Он не смог сдержать возгласа удивления или смятения, когда она стала расстегивать молнию у него на брюках. На нем были мешковатые хлопковые брюки зеленоватого цвета. Амелия выудила полувставший пенис из ширинки, сжала его и провела горячим языком от головки до яиц.
Давид схватился за подлокотники кресла.
– Вот видишь, ты испугался меня, – засмеялась Амелия.
Пенис Давида моментально вырос в размерах, затвердел и дернулся, толкнувшись головкой ей в нос.
– Осторожнее, – засмеялась Амелия.
– Нет, это ты будь осторожнее. Соображай, где пускать в ход зубы.
– Прости. – Амелия прошлась языком по всей длине пениса, затем взяла головку в рот, чуть пососала его и выпустила. – Ну как, все боишься меня? – спросила она.
На сей раз Давид дерзнул поцеловать ее в губы.
И тогда Амелия взяла пенис в руку. Давид умел хорошо целоваться. Его язык блуждал у нее во рту, но не угрожал ей возможностью задохнуться. Он держал ее за волосы и гладил ей голову. Амелия любила, когда ее гладят. Если бы существовало в природе переселение душ, то она непременно перевоплотилась бы в кошку. В такт его поглаживаниям Амелия тихонько дрочила уже основательно набухший и затвердевший ствол, двигая кожицу головки вверх и вниз. Давид содрогнулся, когда Амелия увеличила скорость. Пенис сделался крепким и гладким, словно мрамор, в руке Амелии, и Амелия также содрогнулась, представив, как этот мощный ствол войдет в ее ноющее влагалище.
Она оторвала свои губы от его губ и вновь опустила голову к его бедрам. На кончике пениса уже поблескивала капелька спермы. С довольным видом она облизала головку языком, ощутив солоновато-сладкий вкус капли.
– Восхитительно! – пробормотал он.
Амелия продолжала лизать пенис, а он впился пальцами в ее узкие плечи. Голова Амелии покачивалась вверх-вниз – она продолжала втягивать губами ствол и вновь выпускать его изо рта.
Однако внезапно, без предупреждения Давид оттолкнул ее голову и вскочил на ноги. Прежде чем Амелия успела что-либо возразить, он сгреб ее руками и потащил в спальню. Он пинком ноги распахнул дверь и уложил ее на широкую двуспальную кровать. В мгновение ока сбросив с себя брюки, он взобрался на нее и стал покрывать поцелуями лицо и шею.
Хихикая, Амелия помогла ему расстегнуть рубашку и сбросить ее. Давид едва ли склонен был любоваться идеальным, цвета слоновой кости, бельем – кружевным бюстгальтером, который надежно поддерживал гордо торчавшие груди, а также французскими трусиками. Он просто содрал их и отбросил.
Амелия поерзала, пытаясь расположиться поудобнее в центре кровати. Давид разбросал подушки и оставил лишь одну, которую подложил ей под бедра, чтобы приподнять их и сделать готовыми для лучшего проникновения ствола, – трюк, который он, очевидно, проделывал и раньше.
Сам Давид все еще оставался в рубашке и галстуке, который, правда, в значительной степени был ослаблен. Амелия стянула то и другое через голову и почувствовала, что головка пениса толкается в срамные губы.
Она ахнула от неожиданности и возбуждения. Давид не терял времени. Не давая ей перевести дыхания, он вгонял ствол в ее еще не вполне раскрывшееся влагалище. Вошел и снова вышел. И затем стал вгонять заново свою мраморную тычину на полную глубину, до самых яиц. Он раздвинул ей бедра таким образом, чтобы проникновение было как можно более глубоким, затем поднял их вверх настолько, что она не могла даже двинуться. Его грудь смяла ей груди. Он громко дышал ей в ухо. Амелия ухватилась за спинку кровати, чтобы не стукаться головой, когда член влетал в ее влагалище до самой матки.
– Помедленнее, чуть помедленнее, – попросила она. Но было уже слишком поздно.
Давид откинул голову назад и громко застонал. Амелия почувствовала, как его пенис словно окаменел во влагалище, затем стал изливать струи спермы. Амелия обхватила его за ягодицы и прижала к себе, стараясь форсировать оргазм также и у себя, прежде чем окончательно завершится семяизвержение. Давид переживал момент экстаза, он закрыл глаза, тело его судорожно подергивалось.
– А-а-а-а-а! – закричал он.
– Я тоже кончаю, – отозвалась она. Однако это было не так – она не достигла оргазма.
Когда судороги Давида прекратились, он упал на нее, обессиленный пережитыми эмоциями. Амелия еще некоторое время ощущала легкие подергивания пениса во влагалище. Она сжала мышцы влагалища, обняла его широкую спину.
Через минуту-другую дыхание Давида успокоилось. Он засыпал. Собравшись с силой, Амелия сдвинула его тяжелое тело с себя. Ее собственное тело ныло от разочарования. Некоторое время она полежала неподвижно, не в силах заснуть, глядя в потолок со смешанным чувством раздражения и удовольствия.
На следующее утро, едва Давид проснулся, Хостелли, который, по всей видимости, встал не с той ноги, позвонил ему по мобильному телефону и стал кричать, что если тот не подъедет к подъезду через две минуты, он будет сразу же уволен. Давид отвечал на звонок, сидя на краю кровати Амелии, а когда телефон отключился, она снова затащила его под одеяло.
– Я полагаю, что ты уже уволен, – улыбнулась она, протягивая руку к столику возле кровати. – Однако вот твой государственный страховой полис.
Она извлекла из сумочки фотографию, сделанную с помощью «Полароида».
Давид взял фото в руку, и у него отвисла челюсть…
Амелии пришлось долго повозиться, чтобы уложить простыню вокруг храпящего босса Давида таким образом, что она была похожа на подгузник. Что же касается чепчика, который она нашла в гардеробе, то это было сделано бесподобно. И какой дурак оставляет фотоаппарат, способный делать мгновенные снимки, под кроватью – в наши дни скандалов и шантажа?
Трейси Хостелли заслужил то, что получил.
Амелия начертала номер телефона знакомого редактора одной из бульварных газет и с улыбкой вручила фото Давиду.
– Ты этого не заслуживаешь, – сухо сказала она. – А вот Трейси Хостелли заслуживает определенно.
На сей раз она не стала садиться в заднюю часть лимузина, а расположилась рядом с шофером. Шофер не сводил глаз с дороги. Амелия не сводила глаз с него. Ехали молча. Лишь легкое движение адамова яблока выдавало то, что рядом с ней не киборг.
– Сколько вам лет? – неожиданно спросила Амелия.
– Двадцать пять, – вежливо ответил шофер.
«Такого же возраста, как Гвидо», – подумала Амелия.
– Вам нравится ваша работа? – поинтересовалась она.
– Могла быть и хуже, – после колебаний ответил он.
– Но могла быть и лучше? Босс, похоже, дерьмо порядочное?
– Гм… видите ли… я… – пробормотал шофер, не зная, согласиться с ней или же это кончится его увольнением.
– Все так говорят, – ответила за шофера Амелия. – И не думаю, что он платит тебе много. А сколько денег тратит на всякие безделушки! – саркастически добавила она. – Что бы ты хотел по-настоящему делать?
– Я хочу делать то, что делаю. И увидеть мир. Я собираюсь поехать в турне с мистером Хостелли.
– Чтобы посмотреть внутренность отеля, – насмешливо сказала Амелия. Она-то хорошо знала, что во время турне ничего увидеть нельзя, кроме запоров и мини-баров.
– Вы Амелия, так ведь? – неожиданно спросил шофер.
– Да, это я.
Они подъехали к ее дому. Шофер красиво подрулил к тротуару, вышел со своей стороны, обошел машину и открыл дверцу Амелии. Она положила ладонь на его руку и наконец-то поймала его взгляд. Возня с Хостелли настроила ее на чувственный лад, а шофер был, пожалуй, самым интересным мужчиной, какого она видела с момента приземления в Хитроу. Она вскинула голову и одарила его соблазнительнейшей улыбкой.
А почему бы и нет?
– Ты не хочешь зайти ко мне и приготовить мне кофе? – Ее рука все еще находилась в его руке.
Шофер последовал за ней на кухню, нервно присел на краешек одного из высоких деревянных стульев. Амелия поставила чайник и вздохнула. Похоже, она нагоняла благоговейный страх на большинство мужчин. Без обожания к ней относились только такие говнюки, как Хостелли. Шофер играл полупустой коробкой спичек, вертел ее и постукивал ею по столу, пока Амелию не стало раздражать шуршание спичек.
– Ты куришь? – спросила она. По крайней мере он мог занять свои руки чем-то таким, что не создавало шума.
Шофер взял предложенную Амелией сигарету и закурил. Вопреки предписаниям своего менеджера Амелия сделала то же самое. Дымовая завеса, повисшая между ними, кажется, сделала их обоих более смелыми.
Когда был приготовлен кофе, они направились в гостиную и сели напротив друг друга в плюшевые приземистые кресла. Не было никакого другого света, кроме того, что проникал через шторы от уличных фонарей. Шофер вдыхал дым от сигареты, сидел, скрестив ноги в щиколотках, и ничего не говорил.
– Как тебя зовут? – спросила Амелия.
– Давид, – ответил он и провел рукой по коротким белокурым волосам.
– Могу я называть тебя Дэви?
– Нет, – твердо ответил он. – Меня зовут Давид. – Впервые за весь вечер он выразил свою волю.
– Хорошо.
– А как мне называть вас?
– Я думала, ты знаешь мое имя.
– Но ведь это не настоящее имя?
– Боюсь, что так.
– Амелия, – произнес он, как бы пробуя. Сейчас, когда глаза Амелии привыкли к полутьме, она разглядела на его лице улыбку. – Амелия, – снова повторил он.
Ей подумалось, что он сейчас высунет язык и попробует на вкус воздух.
– Ты был так застенчив в машине, – сказала Амелия.
– Я не знал, что вам сказать. Большинство из людей, которых я вожу, не любят разговоров, а если и разговаривают, то не ждут моих ответов, а хотят, чтобы я лишь слушал.
– Как парикмахер?
– Как психиатр, – засмеялся Давид и загасил сигарету в пепельнице, которую Амелия привезла из Испании. – Большинство из приятелей Хостелли считают, что они стоят над нами, плебеями.
– Не думаю, что это относится ко всем, – возразила Амелия. – По своему опыту знаю, что не я изменилась, а люди вокруг меня. Конечно, у меня вдруг появились новые друзья, но в то же время многие люди, которых я знала не один год, почему-то стали бояться идти на контакт со мной.
Не зная, что делать с руками после того, как загасил сигарету, Давид стал нервно вытирать их о брюки.
– Я хочу сказать, что практически не могу приблизиться к кому-то, кто покажется мне привлекательным, не испугав его при этом.
– Испугав?
– Да.
Внезапно Амелия поднялась с кресла и опустилась на колени перед Давидом. Он не смог сдержать возгласа удивления или смятения, когда она стала расстегивать молнию у него на брюках. На нем были мешковатые хлопковые брюки зеленоватого цвета. Амелия выудила полувставший пенис из ширинки, сжала его и провела горячим языком от головки до яиц.
Давид схватился за подлокотники кресла.
– Вот видишь, ты испугался меня, – засмеялась Амелия.
Пенис Давида моментально вырос в размерах, затвердел и дернулся, толкнувшись головкой ей в нос.
– Осторожнее, – засмеялась Амелия.
– Нет, это ты будь осторожнее. Соображай, где пускать в ход зубы.
– Прости. – Амелия прошлась языком по всей длине пениса, затем взяла головку в рот, чуть пососала его и выпустила. – Ну как, все боишься меня? – спросила она.
На сей раз Давид дерзнул поцеловать ее в губы.
И тогда Амелия взяла пенис в руку. Давид умел хорошо целоваться. Его язык блуждал у нее во рту, но не угрожал ей возможностью задохнуться. Он держал ее за волосы и гладил ей голову. Амелия любила, когда ее гладят. Если бы существовало в природе переселение душ, то она непременно перевоплотилась бы в кошку. В такт его поглаживаниям Амелия тихонько дрочила уже основательно набухший и затвердевший ствол, двигая кожицу головки вверх и вниз. Давид содрогнулся, когда Амелия увеличила скорость. Пенис сделался крепким и гладким, словно мрамор, в руке Амелии, и Амелия также содрогнулась, представив, как этот мощный ствол войдет в ее ноющее влагалище.
Она оторвала свои губы от его губ и вновь опустила голову к его бедрам. На кончике пениса уже поблескивала капелька спермы. С довольным видом она облизала головку языком, ощутив солоновато-сладкий вкус капли.
– Восхитительно! – пробормотал он.
Амелия продолжала лизать пенис, а он впился пальцами в ее узкие плечи. Голова Амелии покачивалась вверх-вниз – она продолжала втягивать губами ствол и вновь выпускать его изо рта.
Однако внезапно, без предупреждения Давид оттолкнул ее голову и вскочил на ноги. Прежде чем Амелия успела что-либо возразить, он сгреб ее руками и потащил в спальню. Он пинком ноги распахнул дверь и уложил ее на широкую двуспальную кровать. В мгновение ока сбросив с себя брюки, он взобрался на нее и стал покрывать поцелуями лицо и шею.
Хихикая, Амелия помогла ему расстегнуть рубашку и сбросить ее. Давид едва ли склонен был любоваться идеальным, цвета слоновой кости, бельем – кружевным бюстгальтером, который надежно поддерживал гордо торчавшие груди, а также французскими трусиками. Он просто содрал их и отбросил.
Амелия поерзала, пытаясь расположиться поудобнее в центре кровати. Давид разбросал подушки и оставил лишь одну, которую подложил ей под бедра, чтобы приподнять их и сделать готовыми для лучшего проникновения ствола, – трюк, который он, очевидно, проделывал и раньше.
Сам Давид все еще оставался в рубашке и галстуке, который, правда, в значительной степени был ослаблен. Амелия стянула то и другое через голову и почувствовала, что головка пениса толкается в срамные губы.
Она ахнула от неожиданности и возбуждения. Давид не терял времени. Не давая ей перевести дыхания, он вгонял ствол в ее еще не вполне раскрывшееся влагалище. Вошел и снова вышел. И затем стал вгонять заново свою мраморную тычину на полную глубину, до самых яиц. Он раздвинул ей бедра таким образом, чтобы проникновение было как можно более глубоким, затем поднял их вверх настолько, что она не могла даже двинуться. Его грудь смяла ей груди. Он громко дышал ей в ухо. Амелия ухватилась за спинку кровати, чтобы не стукаться головой, когда член влетал в ее влагалище до самой матки.
– Помедленнее, чуть помедленнее, – попросила она. Но было уже слишком поздно.
Давид откинул голову назад и громко застонал. Амелия почувствовала, как его пенис словно окаменел во влагалище, затем стал изливать струи спермы. Амелия обхватила его за ягодицы и прижала к себе, стараясь форсировать оргазм также и у себя, прежде чем окончательно завершится семяизвержение. Давид переживал момент экстаза, он закрыл глаза, тело его судорожно подергивалось.
– А-а-а-а-а! – закричал он.
– Я тоже кончаю, – отозвалась она. Однако это было не так – она не достигла оргазма.
Когда судороги Давида прекратились, он упал на нее, обессиленный пережитыми эмоциями. Амелия еще некоторое время ощущала легкие подергивания пениса во влагалище. Она сжала мышцы влагалища, обняла его широкую спину.
Через минуту-другую дыхание Давида успокоилось. Он засыпал. Собравшись с силой, Амелия сдвинула его тяжелое тело с себя. Ее собственное тело ныло от разочарования. Некоторое время она полежала неподвижно, не в силах заснуть, глядя в потолок со смешанным чувством раздражения и удовольствия.
На следующее утро, едва Давид проснулся, Хостелли, который, по всей видимости, встал не с той ноги, позвонил ему по мобильному телефону и стал кричать, что если тот не подъедет к подъезду через две минуты, он будет сразу же уволен. Давид отвечал на звонок, сидя на краю кровати Амелии, а когда телефон отключился, она снова затащила его под одеяло.
– Я полагаю, что ты уже уволен, – улыбнулась она, протягивая руку к столику возле кровати. – Однако вот твой государственный страховой полис.
Она извлекла из сумочки фотографию, сделанную с помощью «Полароида».
Давид взял фото в руку, и у него отвисла челюсть…
Амелии пришлось долго повозиться, чтобы уложить простыню вокруг храпящего босса Давида таким образом, что она была похожа на подгузник. Что же касается чепчика, который она нашла в гардеробе, то это было сделано бесподобно. И какой дурак оставляет фотоаппарат, способный делать мгновенные снимки, под кроватью – в наши дни скандалов и шантажа?
Трейси Хостелли заслужил то, что получил.
Амелия начертала номер телефона знакомого редактора одной из бульварных газет и с улыбкой вручила фото Давиду.
– Ты этого не заслуживаешь, – сухо сказала она. – А вот Трейси Хостелли заслуживает определенно.
Глава 9
Амелия назначила встречу Карис в баре на пятом этаже универмага Харвея Николса вечером, имея в виду, что они смогут совместить разговор и покупку постельного белья с подходящими монограммами в качестве свадебного подарка. Амелия предупредила Карис, когда договаривались о встрече, что будет выглядеть несколько необычно. Поверх своих огненно-рыжих волос она надела парик блондинки, поскольку в Лондоне ее мог не узнать (или не хотел узнать) только Трейси Хостелли. Так что в этот вечер Амелия чувствовала себя в положении инкогнито.
Амелия расположилась на высоком стуле в сияющем огнями баре и заказала водки с тоником и льдом. Карис, как водится, опаздывала, а может, просто не могла узнать свою школьную подругу без знакомой, морковного цвета, челки. Позже выяснилось: виновны в том, что не смогли узнать друг друга, были обе девушки. Лишь заказывая третью порцию спиртного, Амелия сообразила, что симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, сидевшая уже полчаса в другой части бара, и есть Карис Лусарди с некогда бесподобно длинными волосами.
Карис поняла это одновременно с Амелией. Они обменялись бурными жестами, соскочили со стульев, бросились друг к другу и горячо обнялись на середине зала.
– Ты совсем не похожа на себя! – сказали они одновременно, обнимая друг друга и позвякивая браслетами.
Впрочем, Амелия затем добавила:
– Моя внешность, правда, изменилась временно. А что случилось с твоими волосами? Просто не могу поверить!
Трансформация облика Карис была удивительна.
– Совершенно новая Карис, – вздохнула Амелия. – Ты выглядишь отлично, чтобы не сказать – потрясающе.
Карис приподняла брови:
– Спасибо. Пытаюсь сохранить достоинство, становясь старше. Послушай, а что это был за парень, которого ты оставила привязанным к кровати в Нью-Йорке на прошлой неделе?
– Ах это? – Амелия улыбнулась. – А где ты вычитала об этом? Надеюсь, не в «Дейли мейл»? Это один из фанатов-поклонников. Я привела его к своему менеджеру.
– Ах, Амелия, ведь все знают, что Ровена любит, когда между ног не так много всего.
– Бисексуальность пришла к ней потом, – возразила Амелия.
– Да, я слышала об этом, – признала с улыбкой Карис. – А как ты поживаешь? Все еще поддерживаешь связь с Ричардом?
Амелия заглянула в пустой бокал. Ричард был ее любовью в 1994 году.
– Я его давно не видела. А ты?
– Я видела его только с тобой, Эми. Вообще-то он был милый. Надежный. Я всегда думала, что у вас все кончится добром. Скорее, надеялась.
– Ах ладно! – Амелия закатила глаза. – Я думаю, что он не смог бы смириться с тем, что моя карьера пошла вверх. Хочешь еще выпить? – Ей отчаянно хотелось сменить предмет разговора. – А потом ты можешь утомить рассказами о своих свадебных планах.
Они были и в самом деле утомительными. Карис и Том собирались венчаться в церкви, где Том был крещен. Карис будет, разумеется, в белом платье. Прием гостей состоится в шатре на газоне отцовского гольф-клуба. Весь клан Лусарди прилетает из Соединенных Штатов всего лишь на пару дней.
– Ах, если бы я узнала об этом пораньше! – пожаловалась Амелия, когда Карис в четвертый раз описала ей самый удобный маршрут от церкви к месту приема. – Я чувствую себя неподготовленной.
– И все-таки ты вовремя оказалась здесь, Эми. Не могу выразить, насколько это важно для меня!
– Ты предпринимаешь очень серьезный шаг. Это конец целой эры, Карис. Кто будет теперь соучастником моего преступления? У нас даже нет времени, чтобы устроить на прощание девичник.
– Ну ладно тебе!
– И это все, что ты можешь сказать? Девичник – это весьма важная составная часть всего дела, – не отступала Амелия. Она решила сыграть на любви Карис к традициям. – Это как прощание с твоим дурным прошлым. Как финальный грандиозный пир перед постом.
– Я думаю, что я весьма долго пировала в жизни, – возразила Карис. – Может, мы пойдем, чтобы выбрать белье до закрытия универмага? Я обещала Тому, что вернусь часов в девять.
– В девять! – Амелия закатила глаза, изображая удивление и недоумение. – И не думай! Я в последний раз выбралась в город с мисс Карис Лусарди, а она мне рассказывает о том, что уйдет домой в девять часов! Это совершенно несерьезно! Давай отправимся в клуб, в котором мы с тобой однажды были – с настоящим футболом, – и подхватим парочку мужчин среднего возраста, чтобы вспомнить старые времена.
– Мужчины среднего возраста? Одна мысль об этом вызывает у меня чувство отвращения.
– А ты вспомни, что частенько сама говорила: tempus fugit – время бежит. И еще: сила притяжения действует постоянно. Неужели ты собираешься заниматься любовью с одним человеком всю оставшуюся жизнь, не проверив, что ты и в самом деле устала от рассеянного образа жизни?
Карис фыркнула и заказала еще вина.
– Я выпью и обдумаю это. Ты еще хочешь?
Амелия почувствовала, что лед тронулся, однако лишь усилила напор:
– Муж на всю жизнь, Карис, а не только на Рождество. Ты просто сходи со мной в последний раз в клуб, и я обещаю, что больше никогда не буду звать тебя. Если ты, конечно, выйдешь замуж за подходящего и единственного.
– Амелия, – рассердилась Карис, – это будет брак навсегда! Ты смеешься над истинной любовью.
Они проспорили до самого закрытия универмага, а выйдя, поймали такси и направились в сторону клуба.
Когда они добрались до клуба, Амелия, все еще пребывающая в парике, назвала вышибале имя своего менеджера, и их беспрепятственно пропустили. Был четверг, и в клубе было малолюдно, лишь в баре находилась стайка юнцов, да еще одна девица восточной внешности, по всей видимости, не имеющая к ним отношения, разговаривала по мобильному телефону. При этом она что-то записывала, хмурила брови и грызла кончик ручки. Амелия оказалась рядом с ней, когда стала заказывать питье. Поймав на себе взгляд, девушка сложила телефон и дружески улыбнулась Амелии.
– Так много мужчин, и так мало времени, – шутливо заметила она.
– Я только что то же самое сказала своей подруге, – поддержала ее Амелия.
Карис выбрала столик подальше от основательно пьяных молодых людей, однако Амелия поставила стул под таким углом, чтобы краем глаза видеть пару задниц, обтянутых полосатыми брюками. Карис вынула вишенку из мартини и закатила глаза.
– Это место – настоящий притон, Амелия, – пожаловалась она. – Не могу даже поверить, что мы долгое время приходили сюда. А эта девица с мобильником! Разве она не могла оставить его дома?
– Это признак девушки, которая делает карьеру, – заметила Амелия.
К девице приклеился посетитель старше ее по крайней мере вдвое, в сером костюме, который был скроен явно на мужчину гораздо меньших габаритов. Он достал банкноту из толстого бумажника и снова небрежно сунул его во внутренний карман. Бармен вежливо кивнул, и перед мужчиной появилась бутылка шампанского с двумя бокалами.
– Ты хочешь напоить меня, Амелия, мешая таким образом напитки? – пожаловалась Карис.
Однако внимание Амелии было сосредоточено в этот момент на другом. Девица в баре громко засмеялась, запрокинув назад голову, когда ее компаньон что-то сказал. Она нацарапала номер на салфетке, он галантно поцеловал ей ручку и удалился.
Через минуту девица также покинула бар.
– Здесь ничего интересного не происходит, – продолжала жаловаться Карис.
И это была правда. Парни у стойки быстро теряли свой шарм, не говоря уж о сознании. Амелия пообещала, что, как только допьет свой бокал, они уйдут.
Но не домой. Пока что.
– Это смешно! – сказала Карис, когда Амелия стала уговаривать ее отправиться в другой клуб. – Том убьет меня!
– Если он это сделает, он не заслуживает того, чтобы выходить за него замуж.
Они встали в длинную очередь, выстроившуюся перед входом в клуб «Скандальный». Прошло не менее получаса, прежде чем девушки подошли к двери.
Когда они вошли внутрь, Амелия подтолкнула Карис к столику у самой кромки танцевальной площадки. В клубе было полно женщин, которые толпились, хихикая, возле столов, ломившихся от напитков. Парочка девушек танцевала босиком в центре площадки вокруг своих туфель и роскошных вечерних сумок. Диджей поставил «Я вся в половой истоме», и все задвигались – начинался настоящий вечер.
– Что здесь происходит? – прошипела Карис.
– Кабаре, – ответила Амелия.
Свет приглушили, песню сменил нарастающий рокот барабанов. Затем, когда эти звуки и визг публики достигли апогея, завихрился дым и мужчина, одетый как Дик Терпин, выпрыгнул из будки диджея. На лице его была маска, в руках – по пистолету.
Амелия и Карис ахнули и засмеялись, когда мужчина начал вращать бедрами под музыку, угрожающе махая пистолетами девушкам в первом ряду. Он приподнимал бедра так энергично, что обе кобуры высоко подпрыгивали. Он остановился перед одной из визжащих девиц, и та в порыве восторга попыталась сдернуть с него шляпу. Он резко поцеловал ее в щеку, ввергнув бедняжку в обморок.
– Это смешно, – бормотала Карис, однако по глазам подруги Амелия видела, что очень скоро ей это все начнет нравиться.
Музыка сменилась, однако ритм оставался все таким же бешеным. Стриптизер, оказавшийся в центре площадки, начал не спеша раздеваться. Вначале он небрежным движением сбросил плащ.
На его лице все еще оставалась маска. И в этом, вероятно, был смысл, подумала Амелия, поскольку лица стриптизеров редко бывают обращены на что-нибудь иное, кроме как на то, что они собираются обнажить. Он занялся своей огромной белой рубашкой, все еще продолжая размахивать пистолетами. Знаком он пригласил матрону лет сорока с лишним расстегнуть ему пуговицы, однако та чуть замешкалась, и он отдал эту привилегию другой женщине. Карис откинулась назад на спинку стула и, похоже, впервые за весь вечер стала почти такой, как прежде. Когда стриптизер избавился от рубашки и занялся плотно обтягивающими его бедра кожаными штанами, Карис сунула пальцы в рот и издала пронзительный свист. Амелия всегда восхищалась подобным талантом своей лучшей подруги.
Амелия расположилась на высоком стуле в сияющем огнями баре и заказала водки с тоником и льдом. Карис, как водится, опаздывала, а может, просто не могла узнать свою школьную подругу без знакомой, морковного цвета, челки. Позже выяснилось: виновны в том, что не смогли узнать друг друга, были обе девушки. Лишь заказывая третью порцию спиртного, Амелия сообразила, что симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, сидевшая уже полчаса в другой части бара, и есть Карис Лусарди с некогда бесподобно длинными волосами.
Карис поняла это одновременно с Амелией. Они обменялись бурными жестами, соскочили со стульев, бросились друг к другу и горячо обнялись на середине зала.
– Ты совсем не похожа на себя! – сказали они одновременно, обнимая друг друга и позвякивая браслетами.
Впрочем, Амелия затем добавила:
– Моя внешность, правда, изменилась временно. А что случилось с твоими волосами? Просто не могу поверить!
Трансформация облика Карис была удивительна.
– Совершенно новая Карис, – вздохнула Амелия. – Ты выглядишь отлично, чтобы не сказать – потрясающе.
Карис приподняла брови:
– Спасибо. Пытаюсь сохранить достоинство, становясь старше. Послушай, а что это был за парень, которого ты оставила привязанным к кровати в Нью-Йорке на прошлой неделе?
– Ах это? – Амелия улыбнулась. – А где ты вычитала об этом? Надеюсь, не в «Дейли мейл»? Это один из фанатов-поклонников. Я привела его к своему менеджеру.
– Ах, Амелия, ведь все знают, что Ровена любит, когда между ног не так много всего.
– Бисексуальность пришла к ней потом, – возразила Амелия.
– Да, я слышала об этом, – признала с улыбкой Карис. – А как ты поживаешь? Все еще поддерживаешь связь с Ричардом?
Амелия заглянула в пустой бокал. Ричард был ее любовью в 1994 году.
– Я его давно не видела. А ты?
– Я видела его только с тобой, Эми. Вообще-то он был милый. Надежный. Я всегда думала, что у вас все кончится добром. Скорее, надеялась.
– Ах ладно! – Амелия закатила глаза. – Я думаю, что он не смог бы смириться с тем, что моя карьера пошла вверх. Хочешь еще выпить? – Ей отчаянно хотелось сменить предмет разговора. – А потом ты можешь утомить рассказами о своих свадебных планах.
Они были и в самом деле утомительными. Карис и Том собирались венчаться в церкви, где Том был крещен. Карис будет, разумеется, в белом платье. Прием гостей состоится в шатре на газоне отцовского гольф-клуба. Весь клан Лусарди прилетает из Соединенных Штатов всего лишь на пару дней.
– Ах, если бы я узнала об этом пораньше! – пожаловалась Амелия, когда Карис в четвертый раз описала ей самый удобный маршрут от церкви к месту приема. – Я чувствую себя неподготовленной.
– И все-таки ты вовремя оказалась здесь, Эми. Не могу выразить, насколько это важно для меня!
– Ты предпринимаешь очень серьезный шаг. Это конец целой эры, Карис. Кто будет теперь соучастником моего преступления? У нас даже нет времени, чтобы устроить на прощание девичник.
– Ну ладно тебе!
– И это все, что ты можешь сказать? Девичник – это весьма важная составная часть всего дела, – не отступала Амелия. Она решила сыграть на любви Карис к традициям. – Это как прощание с твоим дурным прошлым. Как финальный грандиозный пир перед постом.
– Я думаю, что я весьма долго пировала в жизни, – возразила Карис. – Может, мы пойдем, чтобы выбрать белье до закрытия универмага? Я обещала Тому, что вернусь часов в девять.
– В девять! – Амелия закатила глаза, изображая удивление и недоумение. – И не думай! Я в последний раз выбралась в город с мисс Карис Лусарди, а она мне рассказывает о том, что уйдет домой в девять часов! Это совершенно несерьезно! Давай отправимся в клуб, в котором мы с тобой однажды были – с настоящим футболом, – и подхватим парочку мужчин среднего возраста, чтобы вспомнить старые времена.
– Мужчины среднего возраста? Одна мысль об этом вызывает у меня чувство отвращения.
– А ты вспомни, что частенько сама говорила: tempus fugit – время бежит. И еще: сила притяжения действует постоянно. Неужели ты собираешься заниматься любовью с одним человеком всю оставшуюся жизнь, не проверив, что ты и в самом деле устала от рассеянного образа жизни?
Карис фыркнула и заказала еще вина.
– Я выпью и обдумаю это. Ты еще хочешь?
Амелия почувствовала, что лед тронулся, однако лишь усилила напор:
– Муж на всю жизнь, Карис, а не только на Рождество. Ты просто сходи со мной в последний раз в клуб, и я обещаю, что больше никогда не буду звать тебя. Если ты, конечно, выйдешь замуж за подходящего и единственного.
– Амелия, – рассердилась Карис, – это будет брак навсегда! Ты смеешься над истинной любовью.
Они проспорили до самого закрытия универмага, а выйдя, поймали такси и направились в сторону клуба.
Когда они добрались до клуба, Амелия, все еще пребывающая в парике, назвала вышибале имя своего менеджера, и их беспрепятственно пропустили. Был четверг, и в клубе было малолюдно, лишь в баре находилась стайка юнцов, да еще одна девица восточной внешности, по всей видимости, не имеющая к ним отношения, разговаривала по мобильному телефону. При этом она что-то записывала, хмурила брови и грызла кончик ручки. Амелия оказалась рядом с ней, когда стала заказывать питье. Поймав на себе взгляд, девушка сложила телефон и дружески улыбнулась Амелии.
– Так много мужчин, и так мало времени, – шутливо заметила она.
– Я только что то же самое сказала своей подруге, – поддержала ее Амелия.
Карис выбрала столик подальше от основательно пьяных молодых людей, однако Амелия поставила стул под таким углом, чтобы краем глаза видеть пару задниц, обтянутых полосатыми брюками. Карис вынула вишенку из мартини и закатила глаза.
– Это место – настоящий притон, Амелия, – пожаловалась она. – Не могу даже поверить, что мы долгое время приходили сюда. А эта девица с мобильником! Разве она не могла оставить его дома?
– Это признак девушки, которая делает карьеру, – заметила Амелия.
К девице приклеился посетитель старше ее по крайней мере вдвое, в сером костюме, который был скроен явно на мужчину гораздо меньших габаритов. Он достал банкноту из толстого бумажника и снова небрежно сунул его во внутренний карман. Бармен вежливо кивнул, и перед мужчиной появилась бутылка шампанского с двумя бокалами.
– Ты хочешь напоить меня, Амелия, мешая таким образом напитки? – пожаловалась Карис.
Однако внимание Амелии было сосредоточено в этот момент на другом. Девица в баре громко засмеялась, запрокинув назад голову, когда ее компаньон что-то сказал. Она нацарапала номер на салфетке, он галантно поцеловал ей ручку и удалился.
Через минуту девица также покинула бар.
– Здесь ничего интересного не происходит, – продолжала жаловаться Карис.
И это была правда. Парни у стойки быстро теряли свой шарм, не говоря уж о сознании. Амелия пообещала, что, как только допьет свой бокал, они уйдут.
Но не домой. Пока что.
– Это смешно! – сказала Карис, когда Амелия стала уговаривать ее отправиться в другой клуб. – Том убьет меня!
– Если он это сделает, он не заслуживает того, чтобы выходить за него замуж.
Они встали в длинную очередь, выстроившуюся перед входом в клуб «Скандальный». Прошло не менее получаса, прежде чем девушки подошли к двери.
Когда они вошли внутрь, Амелия подтолкнула Карис к столику у самой кромки танцевальной площадки. В клубе было полно женщин, которые толпились, хихикая, возле столов, ломившихся от напитков. Парочка девушек танцевала босиком в центре площадки вокруг своих туфель и роскошных вечерних сумок. Диджей поставил «Я вся в половой истоме», и все задвигались – начинался настоящий вечер.
– Что здесь происходит? – прошипела Карис.
– Кабаре, – ответила Амелия.
Свет приглушили, песню сменил нарастающий рокот барабанов. Затем, когда эти звуки и визг публики достигли апогея, завихрился дым и мужчина, одетый как Дик Терпин, выпрыгнул из будки диджея. На лице его была маска, в руках – по пистолету.
Амелия и Карис ахнули и засмеялись, когда мужчина начал вращать бедрами под музыку, угрожающе махая пистолетами девушкам в первом ряду. Он приподнимал бедра так энергично, что обе кобуры высоко подпрыгивали. Он остановился перед одной из визжащих девиц, и та в порыве восторга попыталась сдернуть с него шляпу. Он резко поцеловал ее в щеку, ввергнув бедняжку в обморок.
– Это смешно, – бормотала Карис, однако по глазам подруги Амелия видела, что очень скоро ей это все начнет нравиться.
Музыка сменилась, однако ритм оставался все таким же бешеным. Стриптизер, оказавшийся в центре площадки, начал не спеша раздеваться. Вначале он небрежным движением сбросил плащ.
На его лице все еще оставалась маска. И в этом, вероятно, был смысл, подумала Амелия, поскольку лица стриптизеров редко бывают обращены на что-нибудь иное, кроме как на то, что они собираются обнажить. Он занялся своей огромной белой рубашкой, все еще продолжая размахивать пистолетами. Знаком он пригласил матрону лет сорока с лишним расстегнуть ему пуговицы, однако та чуть замешкалась, и он отдал эту привилегию другой женщине. Карис откинулась назад на спинку стула и, похоже, впервые за весь вечер стала почти такой, как прежде. Когда стриптизер избавился от рубашки и занялся плотно обтягивающими его бедра кожаными штанами, Карис сунула пальцы в рот и издала пронзительный свист. Амелия всегда восхищалась подобным талантом своей лучшей подруги.