Страница:
И… о чудо! Его белобрысое величество изволил подняться. А еще он изволил довольно резким рывком поставить на ноги и меня в комплекте с вцепившимся в мое плечо животным.
– Просто. Отдай. Тетрадь. – Делая четкие паузы между словами, проговорил мужчина, на что Ринго издал такой возмущенный вопль, за который мне безумно захотелось его прибить.
– Достали! – Я начала расстегивать молнию на куртке, намереваясь избавиться от верхней одежды и того, что к ней «прилипло». Зверек с перепуга вцепился в мою шею и жалобно заскулил возле многострадального уха.
О-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у-у! Лор после таких приключений мне уже не поможет, разве что слуховой аппарат порекомендует.
– Что здесь происходит? – с нажимом повторил Кама, подходя к нам.
Н-да… заклинило парня конкретно, ничего не скажешь. Хотя нет. Очень даже скажешь. То есть… сказал, активно жестикулируя, мой наплечный кошмар. И чем больше он говорил, тем грустнее становилось лицо брюнета, мрачнее – блондина и злее – мое. В самый разгар звериной речи рванула ворот куртки и, воспользовавшись заминкой когтистого охранника, вытянула из капюшона наш «камень преткновения». К последующей звуковой атаке я была морально готова, а вот к паре килограммов живого веса, повисших на моей руке, и к ярко-оранжевым глазам, полным мольбы, – нет.
Далась им всем эта чертова тетрадь! Небольшая, белая, в твердом переплете с золотым тиснением и обожженным краем. Судя по черным разводам на обложке, свидание с огнем у нее было не далее как сегодня. А судя по колючему блеску в красных глазах, свидание это устроил блондин. И почему-то думалось мне, что данное событие послужило стартом для их с Ринго забега. Эх… Еще бы понять, как распорядиться оказавшимся у меня в руках трофеем?
– Дай сюда! – Приказной тон светловолосого меня бесил, тоскливое попискивание зверька давило на жалость, а растерянность Камы раздражала.
– Не дам, – брякнула я раньше, чем успела подумать, что говорю, и испугаться последствий своих слов.
Большеухий комок шерсти согласно закивал и сделал своими кожистыми лапками парочку многозначительных жестов. Впрочем, об их многозначительности я могла только догадываться по вытянувшимся физиономиям мужчин и по опасным искоркам в кроваво-красных радужках одного из незнакомцев. Сообразив, что перегнул палку, пушистик прикрылся ушами и спрятался ко мне за спину.
– Ты ответишь за свою выходку, Ринго… позже, – процедил белобрысый. – Эта тетрадь моя, – тихим незлобным шепотом сообщил он… теперь уже мне.
– И поэтому ты хочешь ее сжечь? – незаметно отодвинувшись от собеседника, решила я проверить свою догадку.
– Что хочу, то и делаю. Отдай, Арэ.
– Хватит ругаться непонятными словами, уважаемый. Если этой тетради все равно суждено погибнуть в огне, то можно мне ее чуток попридержать? Хоть разберусь, из-за чего сыр-бор, – заявила я и, открыв тетрадку, пробежалась по первым попавшимся строчкам, написанным на чужом и в то же время понятном языке.
Эх… не зря, значит, так жутко мучилась некоторое время назад, даже грамоту местную теперь знаю.
– Подари ее мне, а? – неожиданно для окружающих (и для самой себя тоже) выдала я.
И чем только наглость питается? Уж не страхами ли? Я стояла неизвестно где, в обществе непонятно кого и вместо того, чтобы дрожать от ужаса, препиралась на предмет чужой вещи. Или это у меня отходняк после болевой процедуры так выражался? Вон Кама до сих пор «подвисал». Три одинаковых фразы «родил» и заткнулся, только глазами своими черными хлопал, слушая нашу «душевную» беседу.
– Зачем? – Алые щелки сверкнули из-под графитового цвета ресниц.
– За надом! – буркнула себе под нос, прижав к груди тетрадь, а вслух сказала: – Заинтересовало. Почитать хочу. Оставь ее мне и считай, что она сгорела.
Ушастая морда, высунувшаяся из-за моей спины, активно закачала головой, поддерживая предложение.
– Ты… – начал собеседник.
– Ну подари-и-и! – изобразив самую милую улыбку из имевшихся в моем дежурном арсенале, протянула я.
– Нет! – очнулся Кама.
– Забирай, – коротко бросил светловолосый и, развернувшись, зашагал прочь. – Считай, что это мой подарок… на вашу свадьбу!
– Ась? – Радость легкой победы быстро покинула меня, уступив место нехорошему предчувствию.
Какая еще свадьба? Почему я не в курсе? И причем тут моя «подгоревшая» добыча?
– Катя… – Брюнет подошел ко мне и взял за руку, за ту самую, на которой красовался его браслет.
– Кстати, о птичках, – приподняла я бровь. – Зачем… – Фраза моя канула в тишину, внезапно накатившую на помещение, словно в бездонный колодец.
Я видела, как у дальней стены в каменный бассейн падает вода, но не слышала ее шума. Парень, держа мою ладонь в своей, что-то говорил, но у меня не получалось разобрать его слова по губам. Ни шагов, ни дыхания, ни стука вновь взбрыкнувшего сердца… А потом откуда-то сверху полился голос: красивый и властный, торжественный и чуть-чуть насмешливый, а главное, женский.
– Условия Заветного Дара соблюдены. Ваша свадьба, Арацельс, состоится в храме через три условных дня. Поздравляю, мой мальчик!
Невидимая незнакомка замолчала, и мир вокруг взорвался звуками, самым занятным из которых был яростный рык развернувшегося на сто восемьдесят градусов блондина. Общий смысл его продолжительной тирады после применения цензуры можно было свести к фразе: «Какого демона ты привел ее сюда, если она не приняла твой браслет?!» Впрочем, ответ меня тоже впечатлил. У Камы проснулся не просто дар речи, но и дар ненормативной лексики! Если опустить все неприличные обороты, то его фраза звучала примерно так: «А какого демона ты вздумал делать ей подарок?!»
– М-да… – пробормотала я, слушая их обмен «любезностями».
– В-в-в-в-и-и-и-и… – согласно пискнул мне в ухо перебравшийся на плечо Ринго.
– Пойдем, что ли, отсюда? – предложила я зверьку, тот согласно кивнул. – А куда? – Тонкая лапка указала на темный арочный проход в противоположной водопаду стороне. Туда я и побрела, плюнув на ругающихся мужчин. Авось не вспомнят обо мне, и мы спокойно выберемся на свет божий из этих подземных катакомб.
Ну… или я наконец проснусь.
Арацельс прислонился спиной к каменной стене коридора и, чуть запрокинув голову, прижался затылком к прохладной поверхности. Лучше, так гораздо лучше… Когда она не смотрит на него своими прищуренными глазами из-под спутанных завитков растрепавшихся волос… Когда не спрашивает, не розыгрыш ли это, и не пытается объяснить происходящее с точки зрения здравого смысла… Какой, к демону, смысл? Для нее, для девушки из шестого мира. Он до боли сжал кулаки, чтобы избавиться от дрожи в руках. Напряжение искало выхода, заставляя темно-серый камень расцветать белоснежной паутиной инея. Ажурная сеть ледяных кристаллов медленно разрасталась, рисуя причудливый узор вокруг его застывшей фигуры.
– Перестань наводить чары, – хмуро проговорил Кама, вместе со словами выпустив в похолодевшее пространство белую струйку теплого пара.
Он привалился плечом к двери комнаты, в которую некоторое время назад они привели Катю. Кама стоял так вовсе не для того, чтобы не позволить ей выйти. Да она и не стремилась к этому. Просто ему, как и его другу, сейчас было совершенно необходимо на что-нибудь опереться. Чтобы отдохнуть, чтобы успокоиться… чтобы подумать.
Резко оттолкнувшись от стены, блондин нехорошо сверкнул глазами и ответил в той же мрачной манере:
– Непроизвольный выплеск магии. Спасибо. – Его губы тронула бледная улыбка. Скорее грустная, чем ироничная. – Удружил.
– Это все из-за тебя… – начал Кама, но собеседник раздраженно махнул рукой и поморщился.
Проглотив готовые сорваться с языка обвинения, черноволосый закусил губу и посмотрел на своего оппонента таким убитым взглядом, что Арацельс повторно скривился. Его бесила сложившаяся ситуация, бесила и расстраивала одновременно. Он поклялся себе, что никогда не приведет в Карнаэл Арэ, никогда не воспользуется законом Заветного Дара, никогда…
Единственным предметом, созданным собственными руками и впитавшим кусочек его души, была та самая злополучная тетрадь. Обрывки мыслей, чувств… надежды и разочарования, его внутренний мир, его полная жутких противоречий жизнь – слово за слово все это отрывистыми строчками ложилось на чистые листы. Сборник стихотворений? Нет, скорее, зашифрованный в рифмованных образах дневник. Только он мог стать Заветным Даром. И потому его следовало уничтожить. Давно следовало, но… не вышло.
Какое же все-таки извращенное чувство юмора у судьбы. Именно сегодня он решился отдать закованную в белый переплет частицу себя на съедение алым языкам пламени. Прожорливым и горячим. Они обратили бы в пепел мысли, застывшие на страницах, и умерли бы в снежном капкане его печали. Но цепочка роковых случайностей, слишком уж похожих на закономерности, убила на корню все планы.
Да, Арацельс не приводил Арэ в Карнаэл, за него это сделал другой. И приговоренный к уничтожению Заветный Дар вопреки желанию создателя нашел-таки своего адресата. Если бы он только знал, что выточенный Камой браслет на тонком запястье девушки не принят Катериной. Если бы…
– Что ты ей принес? – Озвученный тихим голосом вопрос заставил Каму вздрогнуть.
– Шоколад и вино. Девушка обрадовалась, сказала, что любит… – Он ожидал чего угодно, но только не разговоров о еде. И зачем спрашивать? Мог бы заглянуть в пакеты, раз это так важно.
На душе у парня скребли кошки. Сегодняшний день можно было смело вписывать в историю его жизни как самый ужасный из всех прожитых. Из-за собственной оплошности он одним махом лишился невесты, на поиск которой потратил весь годовой запас выходных дней, и… подставил друга. От осознания всего происшедшего хотелось удавиться.
– Вино-то зачем? – Арацельс прикрыл ладонью глаза, раздумывая над тем, что ему делать с девчонкой, которая сейчас в компании Ринго лакомилась шоколадом и потихоньку надиралась в его личной каэре.
Демоновы правила! И почему именно он во все это вляпался? Пальцы снова сжались в кулак, а в голове мелькнула мстительная мысль свернуть тонкую шейку под большеухой головой одного проворного похитителя тетрадей. Не сбеги это чересчур самостоятельное создание со своей ношей в главный зал Перехода, все могло бы сложиться иначе. Могло бы… но не сложилось. Накатившая волна отчаяния холодом колючего снега осыпалась к ногам блондина, вновь ослабившего контроль над родной стихией.
– Почему? – шагнув к другу, спросил он.
Его вопрос повис в воздухе морозной прохладой, заставив Каму поежиться, несмотря на зимнюю одежду.
– Я…
– Почему шестой мир? – Темно-серые брови сдвинулись, а красные глаза полыхнули огнем. – Ты прекрасно знал, как я относился к твоему решению отправиться за избранницей. Но ты все равно пошел. Ладно. Пусть. Это личное дело каждого из нас. Но, во имя Равновесия миров, объясни мне, пожалуйста, почему ш-ш-ш-ш-ес-с-с-с-той?!
В конце своей приглушенной речи мужчина уже откровенно шипел, едва контролируя рвущиеся наружу эмоции. В освещенном зачарованными факелами коридоре стало еще холоднее.
– Потому что только там я смог встретить Одинокое Сердце, которое мне действительно понравилось. А ты! – В пугающе черных зрачках Камы всколыхнулась ответная ярость. – Ты отнял у меня Арэ, сделав ей подарок!
– Придур-р-рок. – Арацельс приблизил свое лицо к собеседнику, не выпуская из плена алых глаз непроглядную темноту чужого взора. – Эгоистичный придурок. Ты прекрасно знаешь, что люди из шестого физически очень хрупки. Я не говорю уже об их психике. Мир, где любое проявление магического дара считается душевной болезнью и «лечится» путем разнообразного копания в мозгах, оставляет неизгладимый отпечаток в умах своих обитателей. Ты не подумал о том, что девушка может свихнуться, попав сюда? А потом… ты уверен, что она выдержит уготованное ей бремя?
– Это уже у тебя надо спрашивать, – злорадно отозвался брюнет, пряча за мрачной усмешкой свою боль. – Она ведь теперь твоя Арэ.
– Ненадолго, – процедил светловолосый.
– Хочешь обойти один из законов Карнаэла? – Кама недоверчиво прищурился, изучая лицо друга. – Но это же самоубийство.
– Возможно, но никто ведь не запрещает искать другое решение проблемы. – Блондин натянуто улыбнулся в ответ.
Он стоял напротив: высокий и стройный, в отделанной серебром черной форме Хранителя Равновесия, которую на территории Карнаэла носили все, кто занимал эти должности. Было в его облике что-то хищное и скользкое. Мужчина напоминал припорошенный белым снегом лед – скрытую под покровом обманчивого спокойствия опасность.
Вопреки утверждениям сослуживцев, что у мрака много общего с холодом, Кама никогда не мог разобраться в ледяных завалах дум приятеля. Надо же… он попытался сжечь Заветный Дар… глупость, достойная Арацельса. Хотя… лучше бы его попытка увенчалась успехом… и была бы сейчас Катя его, Камы, Арэ. Ведь убедить девушку принять в подарок красивый браслет, когда нет языковых препятствий, не так уж и сложно. Особенно если не сообщать ей о смысле этого подарка.
– И что ты намерен делать? – заинтересовался черноволосый Хранитель.
– Прежде всего… – сказал собеседник и засветил не ожидавшему такого сюрприза парню кулаком в глаз. – Это!
– Псих! – выдохнул Кама, отлетев на пару метров. – За что? – пробормотал он, прижав ладонь к травмированному месту.
Впрочем, он знал за что. И даже был согласен понести наказание за свои ошибки. Пожалуй, только это чувство раскаяния и удержало от ответного удара.
– За все хорошее. – Арацельс резко откинул назад светло-пепельное, почти белое покрывало волос и, задумчиво рассматривая освободившуюся дверь, продолжил: – Ну а теперь я, пожалуй, разыщу Смерть. А ты иди к своей кудрявой дамочке и последи, чтобы она совсем не упилась от той «радости», в суть которой мы ее недавно посвятили. Мне неприкаянный призрак невесты в комплекте с хладным трупом не нужен. – Парень окинул равнодушным взглядом обиженного друга и, развернувшись, зашагал прочь.
Постояв немного и посмотрев ему вслед, Кама грустно вздохнул и, открыв дверь, зашел в комнату. Он не видел, как за удаляющейся мужской фигурой, одетой в черно-серебристые цвета, по верхнему краю стены беззвучно скользила изменчивая и гибкая тень.
Глава 3
– Просто. Отдай. Тетрадь. – Делая четкие паузы между словами, проговорил мужчина, на что Ринго издал такой возмущенный вопль, за который мне безумно захотелось его прибить.
– Достали! – Я начала расстегивать молнию на куртке, намереваясь избавиться от верхней одежды и того, что к ней «прилипло». Зверек с перепуга вцепился в мою шею и жалобно заскулил возле многострадального уха.
О-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у-у! Лор после таких приключений мне уже не поможет, разве что слуховой аппарат порекомендует.
– Что здесь происходит? – с нажимом повторил Кама, подходя к нам.
Н-да… заклинило парня конкретно, ничего не скажешь. Хотя нет. Очень даже скажешь. То есть… сказал, активно жестикулируя, мой наплечный кошмар. И чем больше он говорил, тем грустнее становилось лицо брюнета, мрачнее – блондина и злее – мое. В самый разгар звериной речи рванула ворот куртки и, воспользовавшись заминкой когтистого охранника, вытянула из капюшона наш «камень преткновения». К последующей звуковой атаке я была морально готова, а вот к паре килограммов живого веса, повисших на моей руке, и к ярко-оранжевым глазам, полным мольбы, – нет.
Далась им всем эта чертова тетрадь! Небольшая, белая, в твердом переплете с золотым тиснением и обожженным краем. Судя по черным разводам на обложке, свидание с огнем у нее было не далее как сегодня. А судя по колючему блеску в красных глазах, свидание это устроил блондин. И почему-то думалось мне, что данное событие послужило стартом для их с Ринго забега. Эх… Еще бы понять, как распорядиться оказавшимся у меня в руках трофеем?
– Дай сюда! – Приказной тон светловолосого меня бесил, тоскливое попискивание зверька давило на жалость, а растерянность Камы раздражала.
– Не дам, – брякнула я раньше, чем успела подумать, что говорю, и испугаться последствий своих слов.
Большеухий комок шерсти согласно закивал и сделал своими кожистыми лапками парочку многозначительных жестов. Впрочем, об их многозначительности я могла только догадываться по вытянувшимся физиономиям мужчин и по опасным искоркам в кроваво-красных радужках одного из незнакомцев. Сообразив, что перегнул палку, пушистик прикрылся ушами и спрятался ко мне за спину.
– Ты ответишь за свою выходку, Ринго… позже, – процедил белобрысый. – Эта тетрадь моя, – тихим незлобным шепотом сообщил он… теперь уже мне.
– И поэтому ты хочешь ее сжечь? – незаметно отодвинувшись от собеседника, решила я проверить свою догадку.
– Что хочу, то и делаю. Отдай, Арэ.
– Хватит ругаться непонятными словами, уважаемый. Если этой тетради все равно суждено погибнуть в огне, то можно мне ее чуток попридержать? Хоть разберусь, из-за чего сыр-бор, – заявила я и, открыв тетрадку, пробежалась по первым попавшимся строчкам, написанным на чужом и в то же время понятном языке.
Эх… не зря, значит, так жутко мучилась некоторое время назад, даже грамоту местную теперь знаю.
Тетрадь дернули и резко захлопнули, едва не лишив меня чтива. Так вот и увлекайся содержанием, когда вокруг бродят всякие красноглазые типы. Странно, что он до сих пор не отобрал у меня свою собственность. Ростом этот товарищ был немного ниже Камы, фигурой поизящней, но такие детали мало что значили, если сравнивать со мной. Будь у него желание, скрутил бы меня и пучеглазого звереныша вместе взятых, чтобы вернуть пропажу. Но он этого не сделал… Почему?
Когда сердце твое разрывает тоска,
Когда душу разъела полночная мгла,
И контролю уже неподвластна рука,
Только разума плеть, только боли игла
Возвращает из омута жажды постылой.
Нереально-уродливой, грязной и лживой…
Я боролся… Борьба – мой обычный удел.
Но изъять эту дрянь я, увы, не су…
– Подари ее мне, а? – неожиданно для окружающих (и для самой себя тоже) выдала я.
И чем только наглость питается? Уж не страхами ли? Я стояла неизвестно где, в обществе непонятно кого и вместо того, чтобы дрожать от ужаса, препиралась на предмет чужой вещи. Или это у меня отходняк после болевой процедуры так выражался? Вон Кама до сих пор «подвисал». Три одинаковых фразы «родил» и заткнулся, только глазами своими черными хлопал, слушая нашу «душевную» беседу.
– Зачем? – Алые щелки сверкнули из-под графитового цвета ресниц.
– За надом! – буркнула себе под нос, прижав к груди тетрадь, а вслух сказала: – Заинтересовало. Почитать хочу. Оставь ее мне и считай, что она сгорела.
Ушастая морда, высунувшаяся из-за моей спины, активно закачала головой, поддерживая предложение.
– Ты… – начал собеседник.
– Ну подари-и-и! – изобразив самую милую улыбку из имевшихся в моем дежурном арсенале, протянула я.
– Нет! – очнулся Кама.
– Забирай, – коротко бросил светловолосый и, развернувшись, зашагал прочь. – Считай, что это мой подарок… на вашу свадьбу!
– Ась? – Радость легкой победы быстро покинула меня, уступив место нехорошему предчувствию.
Какая еще свадьба? Почему я не в курсе? И причем тут моя «подгоревшая» добыча?
– Катя… – Брюнет подошел ко мне и взял за руку, за ту самую, на которой красовался его браслет.
– Кстати, о птичках, – приподняла я бровь. – Зачем… – Фраза моя канула в тишину, внезапно накатившую на помещение, словно в бездонный колодец.
Я видела, как у дальней стены в каменный бассейн падает вода, но не слышала ее шума. Парень, держа мою ладонь в своей, что-то говорил, но у меня не получалось разобрать его слова по губам. Ни шагов, ни дыхания, ни стука вновь взбрыкнувшего сердца… А потом откуда-то сверху полился голос: красивый и властный, торжественный и чуть-чуть насмешливый, а главное, женский.
– Условия Заветного Дара соблюдены. Ваша свадьба, Арацельс, состоится в храме через три условных дня. Поздравляю, мой мальчик!
Невидимая незнакомка замолчала, и мир вокруг взорвался звуками, самым занятным из которых был яростный рык развернувшегося на сто восемьдесят градусов блондина. Общий смысл его продолжительной тирады после применения цензуры можно было свести к фразе: «Какого демона ты привел ее сюда, если она не приняла твой браслет?!» Впрочем, ответ меня тоже впечатлил. У Камы проснулся не просто дар речи, но и дар ненормативной лексики! Если опустить все неприличные обороты, то его фраза звучала примерно так: «А какого демона ты вздумал делать ей подарок?!»
– М-да… – пробормотала я, слушая их обмен «любезностями».
– В-в-в-в-и-и-и-и… – согласно пискнул мне в ухо перебравшийся на плечо Ринго.
– Пойдем, что ли, отсюда? – предложила я зверьку, тот согласно кивнул. – А куда? – Тонкая лапка указала на темный арочный проход в противоположной водопаду стороне. Туда я и побрела, плюнув на ругающихся мужчин. Авось не вспомнят обо мне, и мы спокойно выберемся на свет божий из этих подземных катакомб.
Ну… или я наконец проснусь.
Арацельс прислонился спиной к каменной стене коридора и, чуть запрокинув голову, прижался затылком к прохладной поверхности. Лучше, так гораздо лучше… Когда она не смотрит на него своими прищуренными глазами из-под спутанных завитков растрепавшихся волос… Когда не спрашивает, не розыгрыш ли это, и не пытается объяснить происходящее с точки зрения здравого смысла… Какой, к демону, смысл? Для нее, для девушки из шестого мира. Он до боли сжал кулаки, чтобы избавиться от дрожи в руках. Напряжение искало выхода, заставляя темно-серый камень расцветать белоснежной паутиной инея. Ажурная сеть ледяных кристаллов медленно разрасталась, рисуя причудливый узор вокруг его застывшей фигуры.
– Перестань наводить чары, – хмуро проговорил Кама, вместе со словами выпустив в похолодевшее пространство белую струйку теплого пара.
Он привалился плечом к двери комнаты, в которую некоторое время назад они привели Катю. Кама стоял так вовсе не для того, чтобы не позволить ей выйти. Да она и не стремилась к этому. Просто ему, как и его другу, сейчас было совершенно необходимо на что-нибудь опереться. Чтобы отдохнуть, чтобы успокоиться… чтобы подумать.
Резко оттолкнувшись от стены, блондин нехорошо сверкнул глазами и ответил в той же мрачной манере:
– Непроизвольный выплеск магии. Спасибо. – Его губы тронула бледная улыбка. Скорее грустная, чем ироничная. – Удружил.
– Это все из-за тебя… – начал Кама, но собеседник раздраженно махнул рукой и поморщился.
Проглотив готовые сорваться с языка обвинения, черноволосый закусил губу и посмотрел на своего оппонента таким убитым взглядом, что Арацельс повторно скривился. Его бесила сложившаяся ситуация, бесила и расстраивала одновременно. Он поклялся себе, что никогда не приведет в Карнаэл Арэ, никогда не воспользуется законом Заветного Дара, никогда…
Единственным предметом, созданным собственными руками и впитавшим кусочек его души, была та самая злополучная тетрадь. Обрывки мыслей, чувств… надежды и разочарования, его внутренний мир, его полная жутких противоречий жизнь – слово за слово все это отрывистыми строчками ложилось на чистые листы. Сборник стихотворений? Нет, скорее, зашифрованный в рифмованных образах дневник. Только он мог стать Заветным Даром. И потому его следовало уничтожить. Давно следовало, но… не вышло.
Какое же все-таки извращенное чувство юмора у судьбы. Именно сегодня он решился отдать закованную в белый переплет частицу себя на съедение алым языкам пламени. Прожорливым и горячим. Они обратили бы в пепел мысли, застывшие на страницах, и умерли бы в снежном капкане его печали. Но цепочка роковых случайностей, слишком уж похожих на закономерности, убила на корню все планы.
Да, Арацельс не приводил Арэ в Карнаэл, за него это сделал другой. И приговоренный к уничтожению Заветный Дар вопреки желанию создателя нашел-таки своего адресата. Если бы он только знал, что выточенный Камой браслет на тонком запястье девушки не принят Катериной. Если бы…
– Что ты ей принес? – Озвученный тихим голосом вопрос заставил Каму вздрогнуть.
– Шоколад и вино. Девушка обрадовалась, сказала, что любит… – Он ожидал чего угодно, но только не разговоров о еде. И зачем спрашивать? Мог бы заглянуть в пакеты, раз это так важно.
На душе у парня скребли кошки. Сегодняшний день можно было смело вписывать в историю его жизни как самый ужасный из всех прожитых. Из-за собственной оплошности он одним махом лишился невесты, на поиск которой потратил весь годовой запас выходных дней, и… подставил друга. От осознания всего происшедшего хотелось удавиться.
– Вино-то зачем? – Арацельс прикрыл ладонью глаза, раздумывая над тем, что ему делать с девчонкой, которая сейчас в компании Ринго лакомилась шоколадом и потихоньку надиралась в его личной каэре.
Демоновы правила! И почему именно он во все это вляпался? Пальцы снова сжались в кулак, а в голове мелькнула мстительная мысль свернуть тонкую шейку под большеухой головой одного проворного похитителя тетрадей. Не сбеги это чересчур самостоятельное создание со своей ношей в главный зал Перехода, все могло бы сложиться иначе. Могло бы… но не сложилось. Накатившая волна отчаяния холодом колючего снега осыпалась к ногам блондина, вновь ослабившего контроль над родной стихией.
– Почему? – шагнув к другу, спросил он.
Его вопрос повис в воздухе морозной прохладой, заставив Каму поежиться, несмотря на зимнюю одежду.
– Я…
– Почему шестой мир? – Темно-серые брови сдвинулись, а красные глаза полыхнули огнем. – Ты прекрасно знал, как я относился к твоему решению отправиться за избранницей. Но ты все равно пошел. Ладно. Пусть. Это личное дело каждого из нас. Но, во имя Равновесия миров, объясни мне, пожалуйста, почему ш-ш-ш-ш-ес-с-с-с-той?!
В конце своей приглушенной речи мужчина уже откровенно шипел, едва контролируя рвущиеся наружу эмоции. В освещенном зачарованными факелами коридоре стало еще холоднее.
– Потому что только там я смог встретить Одинокое Сердце, которое мне действительно понравилось. А ты! – В пугающе черных зрачках Камы всколыхнулась ответная ярость. – Ты отнял у меня Арэ, сделав ей подарок!
– Придур-р-рок. – Арацельс приблизил свое лицо к собеседнику, не выпуская из плена алых глаз непроглядную темноту чужого взора. – Эгоистичный придурок. Ты прекрасно знаешь, что люди из шестого физически очень хрупки. Я не говорю уже об их психике. Мир, где любое проявление магического дара считается душевной болезнью и «лечится» путем разнообразного копания в мозгах, оставляет неизгладимый отпечаток в умах своих обитателей. Ты не подумал о том, что девушка может свихнуться, попав сюда? А потом… ты уверен, что она выдержит уготованное ей бремя?
– Это уже у тебя надо спрашивать, – злорадно отозвался брюнет, пряча за мрачной усмешкой свою боль. – Она ведь теперь твоя Арэ.
– Ненадолго, – процедил светловолосый.
– Хочешь обойти один из законов Карнаэла? – Кама недоверчиво прищурился, изучая лицо друга. – Но это же самоубийство.
– Возможно, но никто ведь не запрещает искать другое решение проблемы. – Блондин натянуто улыбнулся в ответ.
Он стоял напротив: высокий и стройный, в отделанной серебром черной форме Хранителя Равновесия, которую на территории Карнаэла носили все, кто занимал эти должности. Было в его облике что-то хищное и скользкое. Мужчина напоминал припорошенный белым снегом лед – скрытую под покровом обманчивого спокойствия опасность.
Вопреки утверждениям сослуживцев, что у мрака много общего с холодом, Кама никогда не мог разобраться в ледяных завалах дум приятеля. Надо же… он попытался сжечь Заветный Дар… глупость, достойная Арацельса. Хотя… лучше бы его попытка увенчалась успехом… и была бы сейчас Катя его, Камы, Арэ. Ведь убедить девушку принять в подарок красивый браслет, когда нет языковых препятствий, не так уж и сложно. Особенно если не сообщать ей о смысле этого подарка.
– И что ты намерен делать? – заинтересовался черноволосый Хранитель.
– Прежде всего… – сказал собеседник и засветил не ожидавшему такого сюрприза парню кулаком в глаз. – Это!
– Псих! – выдохнул Кама, отлетев на пару метров. – За что? – пробормотал он, прижав ладонь к травмированному месту.
Впрочем, он знал за что. И даже был согласен понести наказание за свои ошибки. Пожалуй, только это чувство раскаяния и удержало от ответного удара.
– За все хорошее. – Арацельс резко откинул назад светло-пепельное, почти белое покрывало волос и, задумчиво рассматривая освободившуюся дверь, продолжил: – Ну а теперь я, пожалуй, разыщу Смерть. А ты иди к своей кудрявой дамочке и последи, чтобы она совсем не упилась от той «радости», в суть которой мы ее недавно посвятили. Мне неприкаянный призрак невесты в комплекте с хладным трупом не нужен. – Парень окинул равнодушным взглядом обиженного друга и, развернувшись, зашагал прочь.
Постояв немного и посмотрев ему вслед, Кама грустно вздохнул и, открыв дверь, зашел в комнату. Он не видел, как за удаляющейся мужской фигурой, одетой в черно-серебристые цвета, по верхнему краю стены беззвучно скользила изменчивая и гибкая тень.
Глава 3
Ринго разгуливал по столу, активно работал челюстями и уплетал уже четвертую дольку шоколада, которым я его подкармливала. Перед моим носом лежала целая куча этого дивного лакомства. От золотистых оберток рябило в глазах, а от аромата уже слегка подташнивало, так как я в отличие от сотрапезника ела предложенный десерт не дольками, а плитками. Но отодвинуть блестящую горку подальше сил не было. Люблю шоколад, что поделать… слабость у меня такая с детства. Дома больше одной плитки в день не покупала, знала, что не смогу остановиться, пока не съем все. Ну а здесь меня, похоже, решили щедро угостить. Или откормить? Надеюсь, не на убой.
Рассмотрев эту мысль со всех сторон, я решительно ее отвергла. Хотели бы прикончить, не стали бы со мной церемониться. Так что беспокоиться по поводу скорой смерти пока что не имело смысла, гораздо более актуальным сейчас являлся вопрос нашей будущей свадьбы, которая ни мне, ни моему жениху, ни его тормозному другу, притащившему меня сюда, была нафиг не нужна. Единственный, кто пребывал в искреннем восторге от предстоящего события, – это Ринго. Судя по пересказу его пискляво-рыкающего монолога, исполненного по дороге сюда, зверек был счастлив, что женой его хозяина стану я. Меня, конечно, грызли смутные подозрения на тему слишком краткого перевода вдохновенной речи, но смысл произнесенных слов согревал. Все-таки приятно, когда ты кому-то действительно нравишься. Пусть даже этот кто-то – пушистый комок со смешными ушами и полосатым хвостом.
Положив в рот очередную дольку шоколада, посмотрела на устроившегося на столе зверька, с аппетитом уплетающего свою порцию. Он активно двигал маленькими челюстями на вытянутой мордочке и, то ли от усердия, то ли от желания понюхать лакомство, смешно шевелил черной пуговкой носа. В полуприкрытых глазах его застыло блаженное выражение, а заметно надувшийся животик то и дело довольно урчал. Н-да… не одна я тут не могу устоять перед горько-сладким искушением. Такими темпами господа хозяева этого гостеприимного местечка найдут по возвращении не нас с Ринго, а два объевшихся шарика.
Я с сожалением посмотрела на свою трикотажную блузку с глубоким V-образным вырезом и плотно сидящие на бедрах джинсы. С такой обтягивающей одеждой переедание мне явно противопоказано. Эх, надо было надеть что-нибудь посвободней. Нет же, захотелось произвести впечатление на Виталия. И где теперь он? А где я? Одно утешало: впечатление мне все-таки произвести удалось. Правда, не на тех, на кого планировалось, но все же. После того как зимняя куртка вместе со свитером перекочевали с моих плеч в руки черноволосого обморока, оба новых знакомых стали слишком уж часто коситься на мою фигуру. Нет, ну ладно блондин (он меня первый раз в таком виде наблюдает), но Кама-то чего? В ресторане не разглядел, что ли? Или ему сам процесс созерцания доставляет удовольствие? Я даже краснеть начала от таких откровенно оценивающих взглядов. Они что тут… женщин раз в год по заветам видят? Хотя… наверное, так и есть. Особенно если вспомнить ту дивную историю, которую мне рассказали по пути в… гм… кажется, Арацельс назвал эти каменные апартаменты своей кварти… каэрой. Или нет? Да какая разница! Короче, по пути сюда.
Воскрешать в памяти вышеупомянутую историю без кружки вина я не решилась. Плеснув себе из кувшина немного багряного напитка, сделала глоток и, тоскливо посмотрев на горку шоколада, решительно отодвинула ее в сторону. В ту самую сторону, где расположился мой мохнатый приятель. В первый момент он опешил, пару раз ошарашенно моргнул, затем выпучил и без того огромные глаза и… радостно взвизгнул.
Ой-ё-о-о-о… бедные мои перепонки. Привыкание к громким воплям, конечно, шло, но темпы его сильно уступали болезненным реакциям моего организма на каждую звуковую атаку. Зато танец счастливых дикарей, исполненный Ринго вокруг лакомства, добровольно пожертвованного в его пользу, дал повод от души посмеяться. Виляющий бедрами пушистик, радостно пыхтящий и ритмично подпрыгивающий, – это, скажу я вам, очень любопытное зрелище. А в сочетании с тем, как лихо он выделывал фигуры «высшего пилотажа» своими огромными ушами и длиннющим хвостом, не залюбоваться представлением было просто невозможно. После его финального приземления на пятую точку напротив шоколадной пирамиды я не удержалась и поаплодировала. Получив бурное одобрение от единственного зрителя, зверек гордо выпрямился, уселся поудобней и… принялся за дело. Тонкие лапки с острыми коготками мелькали над десертом, золотистые обертки летели в разные стороны, а я жестоко топила свою зависть в холодных водах здравого смысла. Уже пять плиток незаметно так слопала, куда больше-то?
Пригубив еще вина, поерзала на жесткой скамье и окинула рассеянным взглядом комнату. Большая, с высокими сводчатыми потолками и с неизменными факелами на серых, в черно-коричневых разводах стенах. Все здесь было сделано из камня: ровные плиты пола, массивная мебель, даже бассейн в соседнем помещении со стекающим в него ручейком. Просто гранитный склеп, а не жилые покои. Серебристо-голубые мохнатые покрывала, напоминавшие шкуры животных, лежали на кресле, в котором смело могли разместиться три меня, на кровати (если каменную плиту два на два с половиной метра, закованную в каркас из трех ажурных ограждений, можно так назвать), на полу и даже на скамье, которая стояла возле необъятного по моим меркам стола. Сидеть на такой подстилке оказалось, без сомнения, мягче, чем на голом камне. А вот насчет теплее – ничего сказать не могу, так как каменные поверхности, по моим тактильным ощущениям, не были холодными. Вероятно, мне выпала честь лицезреть какой-то местный вариант мебели с подогревом. О том, как все это работает, я даже не пыталась думать, и без того хватало разных загадок. Для начала следовало осмыслить ту информацию, которой меня щедро одарили собеседники перед тем, как уединиться за дверью.
Мужской разговор у них. Ну-ну… Хотите смейтесь, хотите нет, а во всех мирах одно и то же.
Воспоминания хлынули с той же скоростью, с какой полилась новая порция терпкого напитка в мою немаленькую кружку.
Как пояснил Кама, потрясая при этом моей рукой с браслетом, привели меня сюда для того, чтобы я стала его женой. Впечатляющее заявление, ага! Не то чтобы я не догадалась по их ругани, что, зачем и почему… просто такой прямолинейный ответ меня слегка ошарашил. Я даже впала в ступор минуты этак на три. С кем поведешься, как говорится. Такого стремительного решения моей неустроенной личной жизни даже Ленка придумать не смогла. Она меня с потенциальным кавалером только познакомить хотела, а черноволосое солнышко, которому я сдуру стала помогать, сразу замуж потащило, мол, познакомиться и после свадьбы можно. Хорош-ш-шая политика. А главное, действенная. Прими я тогда от него украшение, женихом моим стал бы Кама, но мне, поганке такой несговорчивой, приспичило заполучить тетрадь со стихами. Да уж… женская душа – потемки. Кому-то золото-бриллианты подавай, кому-то поэзию в обгоревшем переплете, а кто-то, если бы знал, чем все это пахнет, не стал бы принимать никакие дары под страхом смертной казни. Но кто ж меня просветил? Понятное дело, никто. С другой стороны, мужики симпатичные, не признать этого было нельзя. А зачем врать себе? Это они там друг с другом сейчас беседуют, а я тут мило общаюсь сама с собой. Анализирую ситуацию, проще говоря. Под хорошее вино и энергичное хрумканье шоколадом справа от меня. Интересно, а напитки сюда тоже из моего мира доставляют? Как эти сладости в упаковках и вашу покорную слугу?
Желание утащить у Ринго дольку было торжественно залито очередным глотком моего багряного «успокоительного». Итак… о чем я? Ах да… о мужчинах. После Камы мою руку с не меньшим усердием тряс Арацельс, требуя ответить, почему я не приняла Заветный Дар брюнета? Почему, почему… откуда мне знать почему?! Огрызнулась. Сказала, что всю жизнь мечтала получить в свою личную коллекцию его стихи, а вовсе не украшения. После этого заявления он тоже подвис. Заразная, видать, болезнь… всех зацепила. Ну а я, воспользовавшись паузой, потребовала снять с меня этот изящный «наручник» и оставить наконец в покое мое бедное запястье. Отпустил, отвернулся, подумал немного, а потом ехидно так поинтересовался, что, раз мечтала, может, и замуж за него тоже хочу? Выругалась… почти прилично. Помолчали. Обстановку разрядил Кама, который с печальными вздохами принялся расстегивать замысловатый замок на не прижившемся у меня браслете. Избавившись от проклятого ювелирного изделия, почувствовала себя лучше.
Все-таки странные у них тут правила. Делать девушке предложение методом вручения подарка – оригинальный способ, нечего сказать. Надеюсь, что господа Хранители, как они представились, хотя бы сообщают о своих намерениях избранницам, когда приводят их сюда, чтобы стереть языковые барьеры. Скорее всего да. Иначе зачем эти самые барьеры стирать, если не для важного разговора? Мне сказали, что Заветный Дар – это предмет, сделанный собственноручно тем, кто им владеет, а еще, что в нем заключена частица души создателя. Судя по серьезным физиономиям собеседников, в последнюю фразу они вкладывали вовсе не переносный смысл. Что ж… все может быть. После телепортации неизвестно куда и доставшегося через боль понимания чужого языка я была готова поверить во многое. Хотя от парочки версий на тему происходящего удержаться не получилось.
Вариант глубокой комы, в которую я впала, поскользнувшись у выхода из ресторана, тут же зарубил Кама. А после предположения о наличии грибов-галлюциногенов в моем салате на меня как-то странно посмотрел Арацельс. Решив, что шуток эти типы не понимают, начала задавать им вопросы. Куда более полезное занятие! Отвечали коротко и без энтузиазма. Но и это радовало.
За период нашего довольно-таки продолжительного пути я поняла следующее: место, именуемое Карнаэлом, – это что-то вроде обустроенного для жизни астероида с разветвленной сетью тоннелей, идущих от центра, где находится храм некоего высшего существа (богини, как я поняла), именуемого Эрой, что в переводе с древнетаосского (название мне ничего не сказало, кроме того, что у всех есть свои древности) означало «избирающая». Арэ, которой меня постоянно называл красноглазый, в свою очередь значило «избранница». А то, что мне это слово напоминало разновидность попугаев, естественно, никого не интересовало. Несколько раз я говорила, что у меня есть имя, но блондин откровенно игнорировал эту информацию, будто специально трепал мне нервы. Хотя… почему будто? «Любовь» у нас с ним зародилась с первого взгляда и плотно заковалась в кавычки.
Рассмотрев эту мысль со всех сторон, я решительно ее отвергла. Хотели бы прикончить, не стали бы со мной церемониться. Так что беспокоиться по поводу скорой смерти пока что не имело смысла, гораздо более актуальным сейчас являлся вопрос нашей будущей свадьбы, которая ни мне, ни моему жениху, ни его тормозному другу, притащившему меня сюда, была нафиг не нужна. Единственный, кто пребывал в искреннем восторге от предстоящего события, – это Ринго. Судя по пересказу его пискляво-рыкающего монолога, исполненного по дороге сюда, зверек был счастлив, что женой его хозяина стану я. Меня, конечно, грызли смутные подозрения на тему слишком краткого перевода вдохновенной речи, но смысл произнесенных слов согревал. Все-таки приятно, когда ты кому-то действительно нравишься. Пусть даже этот кто-то – пушистый комок со смешными ушами и полосатым хвостом.
Положив в рот очередную дольку шоколада, посмотрела на устроившегося на столе зверька, с аппетитом уплетающего свою порцию. Он активно двигал маленькими челюстями на вытянутой мордочке и, то ли от усердия, то ли от желания понюхать лакомство, смешно шевелил черной пуговкой носа. В полуприкрытых глазах его застыло блаженное выражение, а заметно надувшийся животик то и дело довольно урчал. Н-да… не одна я тут не могу устоять перед горько-сладким искушением. Такими темпами господа хозяева этого гостеприимного местечка найдут по возвращении не нас с Ринго, а два объевшихся шарика.
Я с сожалением посмотрела на свою трикотажную блузку с глубоким V-образным вырезом и плотно сидящие на бедрах джинсы. С такой обтягивающей одеждой переедание мне явно противопоказано. Эх, надо было надеть что-нибудь посвободней. Нет же, захотелось произвести впечатление на Виталия. И где теперь он? А где я? Одно утешало: впечатление мне все-таки произвести удалось. Правда, не на тех, на кого планировалось, но все же. После того как зимняя куртка вместе со свитером перекочевали с моих плеч в руки черноволосого обморока, оба новых знакомых стали слишком уж часто коситься на мою фигуру. Нет, ну ладно блондин (он меня первый раз в таком виде наблюдает), но Кама-то чего? В ресторане не разглядел, что ли? Или ему сам процесс созерцания доставляет удовольствие? Я даже краснеть начала от таких откровенно оценивающих взглядов. Они что тут… женщин раз в год по заветам видят? Хотя… наверное, так и есть. Особенно если вспомнить ту дивную историю, которую мне рассказали по пути в… гм… кажется, Арацельс назвал эти каменные апартаменты своей кварти… каэрой. Или нет? Да какая разница! Короче, по пути сюда.
Воскрешать в памяти вышеупомянутую историю без кружки вина я не решилась. Плеснув себе из кувшина немного багряного напитка, сделала глоток и, тоскливо посмотрев на горку шоколада, решительно отодвинула ее в сторону. В ту самую сторону, где расположился мой мохнатый приятель. В первый момент он опешил, пару раз ошарашенно моргнул, затем выпучил и без того огромные глаза и… радостно взвизгнул.
Ой-ё-о-о-о… бедные мои перепонки. Привыкание к громким воплям, конечно, шло, но темпы его сильно уступали болезненным реакциям моего организма на каждую звуковую атаку. Зато танец счастливых дикарей, исполненный Ринго вокруг лакомства, добровольно пожертвованного в его пользу, дал повод от души посмеяться. Виляющий бедрами пушистик, радостно пыхтящий и ритмично подпрыгивающий, – это, скажу я вам, очень любопытное зрелище. А в сочетании с тем, как лихо он выделывал фигуры «высшего пилотажа» своими огромными ушами и длиннющим хвостом, не залюбоваться представлением было просто невозможно. После его финального приземления на пятую точку напротив шоколадной пирамиды я не удержалась и поаплодировала. Получив бурное одобрение от единственного зрителя, зверек гордо выпрямился, уселся поудобней и… принялся за дело. Тонкие лапки с острыми коготками мелькали над десертом, золотистые обертки летели в разные стороны, а я жестоко топила свою зависть в холодных водах здравого смысла. Уже пять плиток незаметно так слопала, куда больше-то?
Пригубив еще вина, поерзала на жесткой скамье и окинула рассеянным взглядом комнату. Большая, с высокими сводчатыми потолками и с неизменными факелами на серых, в черно-коричневых разводах стенах. Все здесь было сделано из камня: ровные плиты пола, массивная мебель, даже бассейн в соседнем помещении со стекающим в него ручейком. Просто гранитный склеп, а не жилые покои. Серебристо-голубые мохнатые покрывала, напоминавшие шкуры животных, лежали на кресле, в котором смело могли разместиться три меня, на кровати (если каменную плиту два на два с половиной метра, закованную в каркас из трех ажурных ограждений, можно так назвать), на полу и даже на скамье, которая стояла возле необъятного по моим меркам стола. Сидеть на такой подстилке оказалось, без сомнения, мягче, чем на голом камне. А вот насчет теплее – ничего сказать не могу, так как каменные поверхности, по моим тактильным ощущениям, не были холодными. Вероятно, мне выпала честь лицезреть какой-то местный вариант мебели с подогревом. О том, как все это работает, я даже не пыталась думать, и без того хватало разных загадок. Для начала следовало осмыслить ту информацию, которой меня щедро одарили собеседники перед тем, как уединиться за дверью.
Мужской разговор у них. Ну-ну… Хотите смейтесь, хотите нет, а во всех мирах одно и то же.
Воспоминания хлынули с той же скоростью, с какой полилась новая порция терпкого напитка в мою немаленькую кружку.
Как пояснил Кама, потрясая при этом моей рукой с браслетом, привели меня сюда для того, чтобы я стала его женой. Впечатляющее заявление, ага! Не то чтобы я не догадалась по их ругани, что, зачем и почему… просто такой прямолинейный ответ меня слегка ошарашил. Я даже впала в ступор минуты этак на три. С кем поведешься, как говорится. Такого стремительного решения моей неустроенной личной жизни даже Ленка придумать не смогла. Она меня с потенциальным кавалером только познакомить хотела, а черноволосое солнышко, которому я сдуру стала помогать, сразу замуж потащило, мол, познакомиться и после свадьбы можно. Хорош-ш-шая политика. А главное, действенная. Прими я тогда от него украшение, женихом моим стал бы Кама, но мне, поганке такой несговорчивой, приспичило заполучить тетрадь со стихами. Да уж… женская душа – потемки. Кому-то золото-бриллианты подавай, кому-то поэзию в обгоревшем переплете, а кто-то, если бы знал, чем все это пахнет, не стал бы принимать никакие дары под страхом смертной казни. Но кто ж меня просветил? Понятное дело, никто. С другой стороны, мужики симпатичные, не признать этого было нельзя. А зачем врать себе? Это они там друг с другом сейчас беседуют, а я тут мило общаюсь сама с собой. Анализирую ситуацию, проще говоря. Под хорошее вино и энергичное хрумканье шоколадом справа от меня. Интересно, а напитки сюда тоже из моего мира доставляют? Как эти сладости в упаковках и вашу покорную слугу?
Желание утащить у Ринго дольку было торжественно залито очередным глотком моего багряного «успокоительного». Итак… о чем я? Ах да… о мужчинах. После Камы мою руку с не меньшим усердием тряс Арацельс, требуя ответить, почему я не приняла Заветный Дар брюнета? Почему, почему… откуда мне знать почему?! Огрызнулась. Сказала, что всю жизнь мечтала получить в свою личную коллекцию его стихи, а вовсе не украшения. После этого заявления он тоже подвис. Заразная, видать, болезнь… всех зацепила. Ну а я, воспользовавшись паузой, потребовала снять с меня этот изящный «наручник» и оставить наконец в покое мое бедное запястье. Отпустил, отвернулся, подумал немного, а потом ехидно так поинтересовался, что, раз мечтала, может, и замуж за него тоже хочу? Выругалась… почти прилично. Помолчали. Обстановку разрядил Кама, который с печальными вздохами принялся расстегивать замысловатый замок на не прижившемся у меня браслете. Избавившись от проклятого ювелирного изделия, почувствовала себя лучше.
Все-таки странные у них тут правила. Делать девушке предложение методом вручения подарка – оригинальный способ, нечего сказать. Надеюсь, что господа Хранители, как они представились, хотя бы сообщают о своих намерениях избранницам, когда приводят их сюда, чтобы стереть языковые барьеры. Скорее всего да. Иначе зачем эти самые барьеры стирать, если не для важного разговора? Мне сказали, что Заветный Дар – это предмет, сделанный собственноручно тем, кто им владеет, а еще, что в нем заключена частица души создателя. Судя по серьезным физиономиям собеседников, в последнюю фразу они вкладывали вовсе не переносный смысл. Что ж… все может быть. После телепортации неизвестно куда и доставшегося через боль понимания чужого языка я была готова поверить во многое. Хотя от парочки версий на тему происходящего удержаться не получилось.
Вариант глубокой комы, в которую я впала, поскользнувшись у выхода из ресторана, тут же зарубил Кама. А после предположения о наличии грибов-галлюциногенов в моем салате на меня как-то странно посмотрел Арацельс. Решив, что шуток эти типы не понимают, начала задавать им вопросы. Куда более полезное занятие! Отвечали коротко и без энтузиазма. Но и это радовало.
За период нашего довольно-таки продолжительного пути я поняла следующее: место, именуемое Карнаэлом, – это что-то вроде обустроенного для жизни астероида с разветвленной сетью тоннелей, идущих от центра, где находится храм некоего высшего существа (богини, как я поняла), именуемого Эрой, что в переводе с древнетаосского (название мне ничего не сказало, кроме того, что у всех есть свои древности) означало «избирающая». Арэ, которой меня постоянно называл красноглазый, в свою очередь значило «избранница». А то, что мне это слово напоминало разновидность попугаев, естественно, никого не интересовало. Несколько раз я говорила, что у меня есть имя, но блондин откровенно игнорировал эту информацию, будто специально трепал мне нервы. Хотя… почему будто? «Любовь» у нас с ним зародилась с первого взгляда и плотно заковалась в кавычки.