Шак вскинулся. Скулы на лице Арпа отвердели. Глаза горели белым огнем. На большом пальце появился еще один порез.
— Золото лягушка тоже забирает, - криво усмехнулся брат. - Но Кара - обязательное условие.
— Зачем им лошадь?
— Не знаю! - заорал Арп.
Потребуй девушку чужой конь - понятно. О! По спине продрало холодком. Лягушки и змеи слыли извращенцами. Что если они приносят своим пращурам жертвы? Неужели самая красивая девушка Серых лошадей пойдет на заклание? А с другой стороны - все останутся жить. Кабаны не получат их земли и их самих…
Шак попятился. Арп еще что-то кричал, а младший брат уже решился. Клан - важнее. Так учили. Так было правильно.
Он не понял, почему вдруг замолчал брат, почему у него побелели губы; сообразил, только когда натолкнулся спиной на живое тело.
Их окружили. Мужчины стояли молча плечом к плечу. У всех в руках оружие. Мастера войны незаметно подкрались к двум юношам и решили все за них.
У крайнего, Вара, облупилась позолоченная тесьма на безрукавке. Нух жевал. Напротив, в кольце, стояла мать. Братья знали, она будет последней, кто разомкнет окружение.
Если начнется драка, - вдруг дошло до Шака, - мать станет убивать сыновей наравне с остальными.
Звякнуло, это Арп бросил меч на землю. Шак обернулся. Брат стоял, опустив голову. Изрезанные руки бессильно повисли.
Их начали теснить, пока не зажали плечами.
Кару отдали на следующий день. Лягушка увез ее и почти все золото клана.
Братья провели в глухом застенке без воды и пищи неделю. Вход в тюрьму попросту заложили камнями. Арп все это время пролежал в углу. Шак сначала метался, потом ослабел и лег рядом. Их выпустили только, когда от южан пришло известие, что лягушка добрался до своих. Змеи и лягушки готовы были, выступить против общего противника.
Арп поступил также как много лет назад Ранг: дождался, пока стихнет шум, и, пользуясь своим умением путать следы, ушел. В клане его объявили предателем. Шака допрашивали. Мать бесилась и призывала на его голову все кары. Признайся, куда ушел брат!? Но Арп ему ничего не сказал, даже не намекнул. Просто исчез.
Однажды случайно, еще до нападения Кабанов, Шак стал свидетелем…
Они бежали по полю. На них не было одежды. Они думали, их никто не видит. Кара летел над ковылями. Мелькали длинные загорелые ноги. Тяжелые пепельные волосы развевались по ветру гривой. Она набегу подпрыгнула. Волосы взлетели волной, открыв на мгновение спину и ягодицы. Арп несся следом, догнал, подхватил с прыжка и закружил, прижимая к себе. Они смеялись. Смеялось полуденное солнце. Волновалась высокая струистая трава. С девушкой на руках Арп опустился на колени. Они исчезли в траве, а Шак, хоронясь за кустами, пополз домой.
Телега переваливалась на ухабах. Апостол кинул поводья на облучок. Лошади шли сами. А куда им деваться? С обеих сторон всхрапывали чужие кони. Воняло овчиной, потом, мочой. Конвоиры изредка переговаривались. На восточном краю неба высунулся огрызок луны. Его зацепило волнистое облачное перо.
В телеге молчали. Только Санька изредка скребся. Цыпа, поди, вовсе заснула. За спиной цокала копытами пара собаки.
Ну, что, Эд, выберемся мы из очередной передряги, как думаешь?
Сначала поредел придорожный лес. Потом небо загородила каменная стена. Забор, так забор! Но если сильно захочешь уйти, и это не преграда.
Повозки встали. Проскрипел и лег надо рвом замковый мост. Когда по нему проезжали, Шак скосился вниз. Хм. Для человек - не очень. А ему: где вплавь, где перепрыгнуть - одолеет.
— Сиди смирно! - рявкнул над ухом ближний стражник и надвинулся лошадью. Но животное подкачало: дернулось, всхрапнуло и чуть не кинуло седока в ров.
— Сдурел, Чалый! - заругался всадник.
О, и тут Чалый. Давай, братишка, помогай.
Конь уперся. Как его ни понужали, идти не хотел. Шак обернулся: и вправду оба в ров свалятся. Прости, брат, зря я тебя потревожил. Служи свою службу.
Лошадь тут же успокоилась.
Телеги и конвой втягивались в замковый двор.
Шак вырос среди камня. На его родине, в центральном Аллоре, крепости строили из огромных гранитных блоков. Дома - тоже каменные. Только материал для них брали более легкий: тесали песчаник или ракушечник. Когда он впервые увидел деревянный дом, поразился. Разве в таком осаду высидишь? Да любой чужак, походя, его спалит. Но жить в них оказалось куда как приятнее. Тепло, уютно, мягко. Запах смолы или листвы…
Посторонние, несвоевременные мысли нахлынули именно из-за того, что унылая каменная громада донжона едва просматривалась за прилепившимся к нему деревянным дворцом высотой в три этажа. Главное здание и множество надстроек под остроконечными крышами переплетались балкончиками, лесенками и переходами. Крыльцо - ступенек двадцать. А над ним на резных столбиках веселый навес с ажурным деревянным кружевом. В таком доме самому бы жить. Ворота - на семь замков, и длинногривую красавицу в жены…
Как и в любой крепости, почти все свободное пространство двора было занято службами. Шак поискал плаху или виселицу, не нашел. Уже неплохо. Значит, казнят редко. И Законного колдуна не видно. А ведь именно он обязан встречать чужаков и проверять на вшивость.
На мощеную площадь перед крыльцом сбегались люди. По виду - обычные крестьяне: рубахи, поддевки, безрукавки мехом наружу, опорки. В руках у многих - факела.
Свет мешал, как следует осмотреться. Но и сквозь блики, Шак заметил лучников на крыше. Не сорвался бы Эд. Случись такое, их тут всех перестреляют. Санька еще… Шак глянул. Кот скрючился за бортиком телеги. Глаза светились. Когти по вершку. Апостол посмотрел на крыльцо и самому захотелось уменьшиться, стать простым тихим мереном, а лучше вообще колодой.
Там стоял Сам.
Е-мое! Таких Шаку встречать еще не приходилось. Не мужик - амбар! Плечи - валунами. Ручищи как бревна. Массивная голова сидела на короткой мощной шее. Рыжая масть даже в темноте играла красной искрой. У коня задергались уши.
Медведь!
Такого не то что задирать, просто встретить на узкой дорожке неохота. А если случится, уползай в кустики и жди, пока Его Матерое Сиятельство мимо прочапает.
Сюзерен навис глыбой. Народ сбегался, мельтешил. Заполыхала, прибавляя света, жаровня. Стража покрикивала на все стороны.
А Шак сидел и про себя беседовал с Дайреном, на которого и оборачиваться не надо - так понятно - весь скрутился в убийственную пружину. Ну, попрешь ты, Эдди, на Сиятельную Стену, а она тебя и не заметит. Летит комар, бум лбом в камень. Комару - крышка. Стенке - мокрое пятнышко.
Глава 4
— Золото лягушка тоже забирает, - криво усмехнулся брат. - Но Кара - обязательное условие.
— Зачем им лошадь?
— Не знаю! - заорал Арп.
Потребуй девушку чужой конь - понятно. О! По спине продрало холодком. Лягушки и змеи слыли извращенцами. Что если они приносят своим пращурам жертвы? Неужели самая красивая девушка Серых лошадей пойдет на заклание? А с другой стороны - все останутся жить. Кабаны не получат их земли и их самих…
Шак попятился. Арп еще что-то кричал, а младший брат уже решился. Клан - важнее. Так учили. Так было правильно.
Он не понял, почему вдруг замолчал брат, почему у него побелели губы; сообразил, только когда натолкнулся спиной на живое тело.
Их окружили. Мужчины стояли молча плечом к плечу. У всех в руках оружие. Мастера войны незаметно подкрались к двум юношам и решили все за них.
У крайнего, Вара, облупилась позолоченная тесьма на безрукавке. Нух жевал. Напротив, в кольце, стояла мать. Братья знали, она будет последней, кто разомкнет окружение.
Если начнется драка, - вдруг дошло до Шака, - мать станет убивать сыновей наравне с остальными.
Звякнуло, это Арп бросил меч на землю. Шак обернулся. Брат стоял, опустив голову. Изрезанные руки бессильно повисли.
Их начали теснить, пока не зажали плечами.
Кару отдали на следующий день. Лягушка увез ее и почти все золото клана.
Братья провели в глухом застенке без воды и пищи неделю. Вход в тюрьму попросту заложили камнями. Арп все это время пролежал в углу. Шак сначала метался, потом ослабел и лег рядом. Их выпустили только, когда от южан пришло известие, что лягушка добрался до своих. Змеи и лягушки готовы были, выступить против общего противника.
Арп поступил также как много лет назад Ранг: дождался, пока стихнет шум, и, пользуясь своим умением путать следы, ушел. В клане его объявили предателем. Шака допрашивали. Мать бесилась и призывала на его голову все кары. Признайся, куда ушел брат!? Но Арп ему ничего не сказал, даже не намекнул. Просто исчез.
Однажды случайно, еще до нападения Кабанов, Шак стал свидетелем…
Они бежали по полю. На них не было одежды. Они думали, их никто не видит. Кара летел над ковылями. Мелькали длинные загорелые ноги. Тяжелые пепельные волосы развевались по ветру гривой. Она набегу подпрыгнула. Волосы взлетели волной, открыв на мгновение спину и ягодицы. Арп несся следом, догнал, подхватил с прыжка и закружил, прижимая к себе. Они смеялись. Смеялось полуденное солнце. Волновалась высокая струистая трава. С девушкой на руках Арп опустился на колени. Они исчезли в траве, а Шак, хоронясь за кустами, пополз домой.
***
Телега переваливалась на ухабах. Апостол кинул поводья на облучок. Лошади шли сами. А куда им деваться? С обеих сторон всхрапывали чужие кони. Воняло овчиной, потом, мочой. Конвоиры изредка переговаривались. На восточном краю неба высунулся огрызок луны. Его зацепило волнистое облачное перо.
В телеге молчали. Только Санька изредка скребся. Цыпа, поди, вовсе заснула. За спиной цокала копытами пара собаки.
Ну, что, Эд, выберемся мы из очередной передряги, как думаешь?
Сначала поредел придорожный лес. Потом небо загородила каменная стена. Забор, так забор! Но если сильно захочешь уйти, и это не преграда.
Повозки встали. Проскрипел и лег надо рвом замковый мост. Когда по нему проезжали, Шак скосился вниз. Хм. Для человек - не очень. А ему: где вплавь, где перепрыгнуть - одолеет.
— Сиди смирно! - рявкнул над ухом ближний стражник и надвинулся лошадью. Но животное подкачало: дернулось, всхрапнуло и чуть не кинуло седока в ров.
— Сдурел, Чалый! - заругался всадник.
О, и тут Чалый. Давай, братишка, помогай.
Конь уперся. Как его ни понужали, идти не хотел. Шак обернулся: и вправду оба в ров свалятся. Прости, брат, зря я тебя потревожил. Служи свою службу.
Лошадь тут же успокоилась.
Телеги и конвой втягивались в замковый двор.
Шак вырос среди камня. На его родине, в центральном Аллоре, крепости строили из огромных гранитных блоков. Дома - тоже каменные. Только материал для них брали более легкий: тесали песчаник или ракушечник. Когда он впервые увидел деревянный дом, поразился. Разве в таком осаду высидишь? Да любой чужак, походя, его спалит. Но жить в них оказалось куда как приятнее. Тепло, уютно, мягко. Запах смолы или листвы…
Посторонние, несвоевременные мысли нахлынули именно из-за того, что унылая каменная громада донжона едва просматривалась за прилепившимся к нему деревянным дворцом высотой в три этажа. Главное здание и множество надстроек под остроконечными крышами переплетались балкончиками, лесенками и переходами. Крыльцо - ступенек двадцать. А над ним на резных столбиках веселый навес с ажурным деревянным кружевом. В таком доме самому бы жить. Ворота - на семь замков, и длинногривую красавицу в жены…
Как и в любой крепости, почти все свободное пространство двора было занято службами. Шак поискал плаху или виселицу, не нашел. Уже неплохо. Значит, казнят редко. И Законного колдуна не видно. А ведь именно он обязан встречать чужаков и проверять на вшивость.
На мощеную площадь перед крыльцом сбегались люди. По виду - обычные крестьяне: рубахи, поддевки, безрукавки мехом наружу, опорки. В руках у многих - факела.
Свет мешал, как следует осмотреться. Но и сквозь блики, Шак заметил лучников на крыше. Не сорвался бы Эд. Случись такое, их тут всех перестреляют. Санька еще… Шак глянул. Кот скрючился за бортиком телеги. Глаза светились. Когти по вершку. Апостол посмотрел на крыльцо и самому захотелось уменьшиться, стать простым тихим мереном, а лучше вообще колодой.
Там стоял Сам.
Е-мое! Таких Шаку встречать еще не приходилось. Не мужик - амбар! Плечи - валунами. Ручищи как бревна. Массивная голова сидела на короткой мощной шее. Рыжая масть даже в темноте играла красной искрой. У коня задергались уши.
Медведь!
Такого не то что задирать, просто встретить на узкой дорожке неохота. А если случится, уползай в кустики и жди, пока Его Матерое Сиятельство мимо прочапает.
Сюзерен навис глыбой. Народ сбегался, мельтешил. Заполыхала, прибавляя света, жаровня. Стража покрикивала на все стороны.
А Шак сидел и про себя беседовал с Дайреном, на которого и оборачиваться не надо - так понятно - весь скрутился в убийственную пружину. Ну, попрешь ты, Эдди, на Сиятельную Стену, а она тебя и не заметит. Летит комар, бум лбом в камень. Комару - крышка. Стенке - мокрое пятнышко.
Глава 4
Саня
Медведь!
Неудержимо потянуло, кинуться среди двора на спину, подставляя слабый живот. Я - свой! Моя - твоя - мир. Я хороший!!! От пяток вверх по ногам поползли мурашки. Болезненно сжалась нежная дырочка в заднице. Вот он страх. В чистом виде. Потому как - медведь. И будь ты хоть трижды кот, против него - мелкий пакостник
Но когти, оближи их слизняк, не унялись. На коленях лежали и слегка подрагивали уже не руки - массивные лапы. Кошачий умишко верещал: ховайся, а нечто другое, дремавшее глубоко внутри, не спросясь, перло наружу.
Кот вскинул голову и встретился глазами с владетельным синьором. Суров, медведище и могуч, но… Сане казалось, сюзерен смотрит только на него. Уймись, котейка, орало внутри, забейся в угол, да хоть глаза отведи, дурень!
На крыльцо вышла женщина - и, опять же, против всякой логики, у Сани отлегло от всех мест - ростом почти с мужа, силушкой, надо полагать, тоже. Красивых баб Саня на своем веку повидал, но от этой просто глаз не отвести. Другое дело - тебе до нее никогда не дотянуть; даже если она под тобой будет, все равно, не дотянуть.
За родителями на крыльцо выкатились два медвежонка. Девочка и мальчик. Высокая девочка, сдержанно как мать, улыбалась. Мальчик нарочито хмурил брови. Но мордашка - только мигни, начнет шкодить.
Повозка Шака остановилась. Саня, наконец, спрыгнул с владетельного взгляда и обернулся: собака сначала пригнулся к бортику, норовя совсем спрятаться, потом начал медленно подниматься, пока не встал в полный рост. Стражники подняли топоры. Но команды, хватать и рубить, не последовало. На Саню синьор больше не смотрел. Его вниманием полностью завладел сумасшедший Эд.
И тут кота, в который уже раз, продрало до самых печенок. Медведь, раскинув громадные руки, двинулся на повозку. Лошади шарахнулись, даже Шак не удержал. Но синьор их миновал и заревев: "А-р-р!" сграбастал, прыгнувшего ему в лапы собаку.
Оружные придвинулись к телегам уже до полной невозможности. Над головой кота, над самым темечком, подрагивало лезвие топора. А медведь урчал и ревел, обнимая хохочущего Эда.
Саня без сил валялся на лавке. На соседней - Шак. Курицу увели, отдыхать. Сольки след простыл. Ну, эта не пропадет. Назавтра, поди, вся голова зацветится. Медведица вышла. За столом остались: синьор Влад князь Пелинор, и его почетный гость Эдвард Дайрен.
Вообще-то живы они остались буквально чудом. Благо, стража не приучена была действовать без команды. Иначе, гулять бы топорам по арлекинам, а когтям, клыкам и копытам - по человекам. Был момент страшного напряжения с обеих сторон. Это, когда медведь кинулся на Эда, будто задавить хотел. Бера, его жена потом призналась: Влад после смерти брата никого еще так не привечал.
Потом полуживых от усталости и страха арлекинов вынимали из телег, представляли, вели в дом. На пороге Саня споткнулся. Из-под ног во все стороны разбегались веселые тканые дорожки. Ступить на такую красоту в грязных сапогах - кощунство. Постоял посмотрел на мокрые следы, оставленные Эдом - хозяин утащил собаку в парадный зал - сел на порожек и стянул сапоги. Бера без улыбки посмотрела на кошачьи муки и громко позвала:
— Влад!
— А?
— Вели, баню топить!
— Успеется.
— Тогда я сама.
Физиономия у, притопавшего разбираться со своеволием жены, владетельного синьора полыхала рыжим возмущением. Но увидел кота с сапогами в руках, остальных грязных и мокрых, нерешительно топтавшихся у входа, и зарычал:
— Все в баню! Эдвард, вы когда в последний раз мылись?
— Утром под дождичком, Ваше сиятельство.
— Сам - сиятельство. Почему не сказал?
— Ты не спрашивал. А вообще - не плохо бы. Блохи, знаете ли, князь, просто-таки достали.
— Пошли, - припечатал сиятельный. И первым протопал в пристройку. Гостей завернули следом.
А там - понеслось: простыни, полотенца и полотенчики, ковшики, веники, запах влажного дерева, неповторимый березовый дух, шипение воды на камнях, а за ним удар плотного горячего пара.
Как там с остальными Саня не смотрел, не знал, и знать не хотел. Его парила сама хозяйка. Вошла, без стеснения скинула легкую простынку и, не дав насмотреться на свою могучую красоту, поддала на каменку. Кота подбросило над полком. А хозяйка пошла его охаживать - до стона, до крика, до взлета, до умопомрачения - время от времени протирая смоченным в холодной воде веником.
Как добирался до предбанника, он не помнил. Не исключено, сиятельная под мышкой принесла. Стоило месяц колесить по пыльным дорогам да по холодным мокрым лесам, чтобы заново народиться в заморочном пограничье тихим и чистым котенком.
Саня то впадал в прозрачную дрему, то выныривал. В отдалении гудели тихие голоса. О не прислушивался, пока не мелькнуло знакомое название.
— Мец на особом положении, - втолковывал Эду Пелинор. - Там владетельный синьор добровольно сдал Клиру все ключевые посты.
— Влад, как получилось, что Иван туда вообще попал?
— Долгая история.
— Мы вроде не торопимся.
— Я уехал из Сарагона шесть лет назад. Если быть до конца откровенным - сбежал. Мне тогда казалось, с университетом практически покончено. Убрейю к тому времени уже захватили Клир и… новый правитель.
— С Сарагоном тоже они постарались?
— Не без того, но в первую очередь сказалось внутреннее напряжение. Замкнутая система не может функционировать в монотонном режиме. Ундуляции. Когда мы с тобой учились, шел подъем. Синусоида достигла пика. Сейчас - спад. Многие программы свернуты. Идет оголтелое администрирование под бойкие лозунги: откроем ворота в мир знаний для всего остального человечества.
— На кой хрен, человечеству наши знания? Оно читать-то не умеет.
— Это второй вопрос.
— А по-моему - первый. Не существуй мире активного энергетического источника, из которого популяция аллари бесконтрольно черпает, так называемую силу или магию, люди, так или иначе, пришли бы к необходимости образования. При наличии магии, на фига разрабатывать и внедрять, допустим, новую агротехнику? Позови дриаду, - она пошепчет, - года на два урожай обеспечен; запасся, еще два года на запасах протянул, опять дриаду зови. Магия - тормоз.
— В чем-то ты прав. Другое дело, что университет со всем своим накопленным потенциалом на сегодняшний день ни кому не нужен. Ни людям, ни аллари. У них к тому же имеются другие проблемы.
— У них?
— У нас. Для бегства у меня были и свои собственные причины. Тут, вдалеке от всяческих властей, законов и разборок существует некоторая вероятность сохранения моего рода. Рыжих медведей почти не осталось. Аллари, вообще, стали исчезать с поразительной быстротой. И дробление общества такое - голова кругом идет. На окраинах - рабовладение пополам с родоплеменными отношениями. В центральных областях - анархия под формальным покровительством синьоров, часть из которых - ставленники герцога. Жители окраин попросту не знают, что происходит в центре. А Клир способствует. Старая человеческая тактика: разделяй и властвуй. Запреты кругом. Такие запреты! Ты давно был в герцогском домене?
— Пятнадцать лет назад.
— Там Клир тайным распоряжением ввел запрет на производство любой, даже самой примитивной техники.
— Слышал. Рычаг и ворот - все что осталось. Для аллари, в случае нарушения предусмотрены разборки с тихим исчезновением. Для людей - внушение от Законного колдуна, после которого провинившийся даже собственного имени не вспомнит. У меня такое впечатление, Клир решил развернуть прогресс в обратную сторону. Так мы очень скоро скатимся в дикость, хуже восточных братьев.
— Люди скатятся. Нас не останется вообще.
— Расскажи про Ивана, - напомнил Эд.
— Он последовал за мной, но свернул в Мец, чтобы забрать дочь. Она там гостила. Думаю, приглашение из Меца с самого начала было ловушкой. - Влад ударил кулаком по столу так, что подпрыгнули миски. Собака бросил ладонь на его сжатый кулак.
— Погоди. Ты уверен? Шла игра?
— У меня только подозрения, но весьма обоснованные. Одного не могу понять, зачем Мец пошел на альянс с Клиром.
— А если его самого подставили?
— Нет! Эрике, дочери Ивана, удалось сбежать. Она считает, Мец точно был в игре. Никогда ему не пр-р-рощу!
— Если… Рыжие медведи исчезнут, твой Бурый родственник объединит под своей рукой свое и твое княжества?
— Мои земли отойдут короне.
— Тебя тут Клир не беспокоит? - сменил Эд болезненную тему.
— Нет. Кто будет границу стеречь? Прорывы в последнее время участились. Места кругом дикие. Я только через два года кое-как наладил блокировку шлюзов. Дотянись до меня блюстители и сгони с места, граница откроется.
— А тебе не приходило в голову, именно так и поступить?
— Молчи, Эд! Не знай я тебя, отправил бы в подвал - охолонуть.
Теперь кулаком в стол саданул Эд:
— Замкнутый круг! Наш мир разваливается на примитивные составляющие, которые в конечном итоге сожрут друг друга, а чужой не пускаем, закрывая дыры в пространстве собственными телами. Тебе не кажется, что, самоотверженно охраняя границу, ты играешь на руку тому же Клиру?
Медведь!
Неудержимо потянуло, кинуться среди двора на спину, подставляя слабый живот. Я - свой! Моя - твоя - мир. Я хороший!!! От пяток вверх по ногам поползли мурашки. Болезненно сжалась нежная дырочка в заднице. Вот он страх. В чистом виде. Потому как - медведь. И будь ты хоть трижды кот, против него - мелкий пакостник
Но когти, оближи их слизняк, не унялись. На коленях лежали и слегка подрагивали уже не руки - массивные лапы. Кошачий умишко верещал: ховайся, а нечто другое, дремавшее глубоко внутри, не спросясь, перло наружу.
Кот вскинул голову и встретился глазами с владетельным синьором. Суров, медведище и могуч, но… Сане казалось, сюзерен смотрит только на него. Уймись, котейка, орало внутри, забейся в угол, да хоть глаза отведи, дурень!
На крыльцо вышла женщина - и, опять же, против всякой логики, у Сани отлегло от всех мест - ростом почти с мужа, силушкой, надо полагать, тоже. Красивых баб Саня на своем веку повидал, но от этой просто глаз не отвести. Другое дело - тебе до нее никогда не дотянуть; даже если она под тобой будет, все равно, не дотянуть.
За родителями на крыльцо выкатились два медвежонка. Девочка и мальчик. Высокая девочка, сдержанно как мать, улыбалась. Мальчик нарочито хмурил брови. Но мордашка - только мигни, начнет шкодить.
Повозка Шака остановилась. Саня, наконец, спрыгнул с владетельного взгляда и обернулся: собака сначала пригнулся к бортику, норовя совсем спрятаться, потом начал медленно подниматься, пока не встал в полный рост. Стражники подняли топоры. Но команды, хватать и рубить, не последовало. На Саню синьор больше не смотрел. Его вниманием полностью завладел сумасшедший Эд.
И тут кота, в который уже раз, продрало до самых печенок. Медведь, раскинув громадные руки, двинулся на повозку. Лошади шарахнулись, даже Шак не удержал. Но синьор их миновал и заревев: "А-р-р!" сграбастал, прыгнувшего ему в лапы собаку.
Оружные придвинулись к телегам уже до полной невозможности. Над головой кота, над самым темечком, подрагивало лезвие топора. А медведь урчал и ревел, обнимая хохочущего Эда.
Саня без сил валялся на лавке. На соседней - Шак. Курицу увели, отдыхать. Сольки след простыл. Ну, эта не пропадет. Назавтра, поди, вся голова зацветится. Медведица вышла. За столом остались: синьор Влад князь Пелинор, и его почетный гость Эдвард Дайрен.
Вообще-то живы они остались буквально чудом. Благо, стража не приучена была действовать без команды. Иначе, гулять бы топорам по арлекинам, а когтям, клыкам и копытам - по человекам. Был момент страшного напряжения с обеих сторон. Это, когда медведь кинулся на Эда, будто задавить хотел. Бера, его жена потом призналась: Влад после смерти брата никого еще так не привечал.
Потом полуживых от усталости и страха арлекинов вынимали из телег, представляли, вели в дом. На пороге Саня споткнулся. Из-под ног во все стороны разбегались веселые тканые дорожки. Ступить на такую красоту в грязных сапогах - кощунство. Постоял посмотрел на мокрые следы, оставленные Эдом - хозяин утащил собаку в парадный зал - сел на порожек и стянул сапоги. Бера без улыбки посмотрела на кошачьи муки и громко позвала:
— Влад!
— А?
— Вели, баню топить!
— Успеется.
— Тогда я сама.
Физиономия у, притопавшего разбираться со своеволием жены, владетельного синьора полыхала рыжим возмущением. Но увидел кота с сапогами в руках, остальных грязных и мокрых, нерешительно топтавшихся у входа, и зарычал:
— Все в баню! Эдвард, вы когда в последний раз мылись?
— Утром под дождичком, Ваше сиятельство.
— Сам - сиятельство. Почему не сказал?
— Ты не спрашивал. А вообще - не плохо бы. Блохи, знаете ли, князь, просто-таки достали.
— Пошли, - припечатал сиятельный. И первым протопал в пристройку. Гостей завернули следом.
А там - понеслось: простыни, полотенца и полотенчики, ковшики, веники, запах влажного дерева, неповторимый березовый дух, шипение воды на камнях, а за ним удар плотного горячего пара.
Как там с остальными Саня не смотрел, не знал, и знать не хотел. Его парила сама хозяйка. Вошла, без стеснения скинула легкую простынку и, не дав насмотреться на свою могучую красоту, поддала на каменку. Кота подбросило над полком. А хозяйка пошла его охаживать - до стона, до крика, до взлета, до умопомрачения - время от времени протирая смоченным в холодной воде веником.
Как добирался до предбанника, он не помнил. Не исключено, сиятельная под мышкой принесла. Стоило месяц колесить по пыльным дорогам да по холодным мокрым лесам, чтобы заново народиться в заморочном пограничье тихим и чистым котенком.
Саня то впадал в прозрачную дрему, то выныривал. В отдалении гудели тихие голоса. О не прислушивался, пока не мелькнуло знакомое название.
— Мец на особом положении, - втолковывал Эду Пелинор. - Там владетельный синьор добровольно сдал Клиру все ключевые посты.
— Влад, как получилось, что Иван туда вообще попал?
— Долгая история.
— Мы вроде не торопимся.
— Я уехал из Сарагона шесть лет назад. Если быть до конца откровенным - сбежал. Мне тогда казалось, с университетом практически покончено. Убрейю к тому времени уже захватили Клир и… новый правитель.
— С Сарагоном тоже они постарались?
— Не без того, но в первую очередь сказалось внутреннее напряжение. Замкнутая система не может функционировать в монотонном режиме. Ундуляции. Когда мы с тобой учились, шел подъем. Синусоида достигла пика. Сейчас - спад. Многие программы свернуты. Идет оголтелое администрирование под бойкие лозунги: откроем ворота в мир знаний для всего остального человечества.
— На кой хрен, человечеству наши знания? Оно читать-то не умеет.
— Это второй вопрос.
— А по-моему - первый. Не существуй мире активного энергетического источника, из которого популяция аллари бесконтрольно черпает, так называемую силу или магию, люди, так или иначе, пришли бы к необходимости образования. При наличии магии, на фига разрабатывать и внедрять, допустим, новую агротехнику? Позови дриаду, - она пошепчет, - года на два урожай обеспечен; запасся, еще два года на запасах протянул, опять дриаду зови. Магия - тормоз.
— В чем-то ты прав. Другое дело, что университет со всем своим накопленным потенциалом на сегодняшний день ни кому не нужен. Ни людям, ни аллари. У них к тому же имеются другие проблемы.
— У них?
— У нас. Для бегства у меня были и свои собственные причины. Тут, вдалеке от всяческих властей, законов и разборок существует некоторая вероятность сохранения моего рода. Рыжих медведей почти не осталось. Аллари, вообще, стали исчезать с поразительной быстротой. И дробление общества такое - голова кругом идет. На окраинах - рабовладение пополам с родоплеменными отношениями. В центральных областях - анархия под формальным покровительством синьоров, часть из которых - ставленники герцога. Жители окраин попросту не знают, что происходит в центре. А Клир способствует. Старая человеческая тактика: разделяй и властвуй. Запреты кругом. Такие запреты! Ты давно был в герцогском домене?
— Пятнадцать лет назад.
— Там Клир тайным распоряжением ввел запрет на производство любой, даже самой примитивной техники.
— Слышал. Рычаг и ворот - все что осталось. Для аллари, в случае нарушения предусмотрены разборки с тихим исчезновением. Для людей - внушение от Законного колдуна, после которого провинившийся даже собственного имени не вспомнит. У меня такое впечатление, Клир решил развернуть прогресс в обратную сторону. Так мы очень скоро скатимся в дикость, хуже восточных братьев.
— Люди скатятся. Нас не останется вообще.
— Расскажи про Ивана, - напомнил Эд.
— Он последовал за мной, но свернул в Мец, чтобы забрать дочь. Она там гостила. Думаю, приглашение из Меца с самого начала было ловушкой. - Влад ударил кулаком по столу так, что подпрыгнули миски. Собака бросил ладонь на его сжатый кулак.
— Погоди. Ты уверен? Шла игра?
— У меня только подозрения, но весьма обоснованные. Одного не могу понять, зачем Мец пошел на альянс с Клиром.
— А если его самого подставили?
— Нет! Эрике, дочери Ивана, удалось сбежать. Она считает, Мец точно был в игре. Никогда ему не пр-р-рощу!
— Если… Рыжие медведи исчезнут, твой Бурый родственник объединит под своей рукой свое и твое княжества?
— Мои земли отойдут короне.
— Тебя тут Клир не беспокоит? - сменил Эд болезненную тему.
— Нет. Кто будет границу стеречь? Прорывы в последнее время участились. Места кругом дикие. Я только через два года кое-как наладил блокировку шлюзов. Дотянись до меня блюстители и сгони с места, граница откроется.
— А тебе не приходило в голову, именно так и поступить?
— Молчи, Эд! Не знай я тебя, отправил бы в подвал - охолонуть.
Теперь кулаком в стол саданул Эд:
— Замкнутый круг! Наш мир разваливается на примитивные составляющие, которые в конечном итоге сожрут друг друга, а чужой не пускаем, закрывая дыры в пространстве собственными телами. Тебе не кажется, что, самоотверженно охраняя границу, ты играешь на руку тому же Клиру?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента