Евгеньевна Огнева. Дети вечного марта

   — Ага, - лениво отозвался Шак.
   — Давай бумаги на проезд.
   — О! С какой стати?
   — Розыск.
   — Кого ловим? - Такое впечатление, Шак зевнул.
   — Кота.
   — А собаку не возьмете? Глянь, у меня второй кибиткой правит. Я еще и приплачу.
   — Не. Собаки нам не надо. Кота давай.
   — Нету. - Отрезал Шак.
   — Тогда проезжайте.
   Последовал шелест, возвращаемых документов, короткий чмок и законный толчок. Другое дело, что боли Саня не почувствовал. Он в данный момент вообще ничего не чуял, кроме мурашек, которые войском разбежались по всему телу.
   Нормальные ощущения вернулись по прошествии довольно длительного времени, да и то, какими-то притупленными. Теперь кот не ворочался, не стучал в крышку локтями. Он лежал, свившись в тугой нервный ком, не замечая, что тело уже изрядно затекло.
   До встречи с дорожной стражей, в угрозу, быть пойманным и наказанным, не очень верилось. Но пробубнил над ухом равнодушный голос, и сразу продрало до самых печенок.
   Это была сонная подорожная стража, а что станется на границе? Там не отговоришься. Там досмотр. Или сбежать? Один он как-нибудь спрячется. По кустам, по овражкам… пока не одичает и не превратится в дикого кота. Если раньше не поймают и не приведут в исполнение.
   Он все же стукнулся в крышку, на что последовало злобное шипение Апостола:
   — Замри и не дыши, иначе вместе с коробом в речку скину.
   А за ним тихое щебетанье курицы:
   — До границы немного осталось. Потерпи. Как только проедем, я тебя выпущу.
   Если проедут. Если их пропустят. Если на том кордоне не засели, извещенные Шаком стражники. Да мать ее ети! Что же делать?
   Все. Кибитки встали. Саня разобрал шаги. За ними - сразу несколько голосов:
   — Выворачивай короба.
   — Давай подорожную.
   — Девчонка не продается? Я бы купил…
   Вооруженные люди окружили повозки. Саня ненароком накололся на собственный коготь, чуть не вскрикнул и накрепко прикусил язык. От второй кибитки послышался смех Сольки. Девушка заливалась, будто ее щекотали.
   — Может, без досмотра обойдемся? - мирно предложил Шак. Только-только все свернули и уложили. Опять разворачивать - на полдня работы. Договоримся, начальник?
   — Что везете? - последовал таможенный вопрос, заданный, впрочем, без всякого нажима.
   — Декорации, инструменты, припасов немного, одежду. Ты же нас на въезде проверял. А из вашего княжества много не вывезешь. Разве сахар. Только он нам не по карману. Смотри, если хочешь…
   Шак недвусмысленно давал понять: если полезут проверять и выворачивать сундуки, мзды не получат.
   — Вы на дороге кота не встречали? - поинтересовался один из стражников.
   — Собака в городе видел. Жук, ты дня три назад про кота говорил.
   — Ну, - нехотя откликнулся собака.
   — Какой он с виду?
   — Кот, как кот. Лохматый. Меня заметил и в подворотню убежал.
   — Да, - засмеялся Апостол, - с нашим собакой коты не очень ладят. Скорее наоборот. А что кот натворил?
   — Не знаем. В бумаге сказано: государственный преступник. Слямзил чего-нибудь…
   — Или чужую сметану съел, - хохотнули в стороне.
   Пауза. Пограничники отошли посовещаться. Стояли себе в сторонке и тихо бурчали. Кажется, вот-вот пронесет…
   В этот момент со стороны дороги послышался стук копыт. Саня увидел, как приподнялась со своего места Цыпа. Скрипнула повозка, это дернулся Шак. Издалека закричали, приказали, стоять.
   — И так стоим, - отозвался Апостол.
   — Где начальник караула?
   — Я здесь?
   — Арлекинов проверили?
   За сим последовала пауза. Не начальник, а полено! Нет, чтобы без запинки отрапортовать - замялся. А прибывший ту заминку уловил и скомандовал:
   — Выворачивай манатки на досмотр.
   Этого, пожалуй, не улестить. Тут другой интерес. Саня заметил, как Цыпа вытащила что-то из-под ног. Шак тоже. В щель, к которой кот припал одним глазом, предмет не поместился. Видно только, что узкий и длинный. Ножны предположил Саня и похолодел.
   Кровь в ушах шумела так, что ничего другого некоторое время он вообще не слышал. А когда тупая пелена прорвалась, чуть не оглох от щебета и цвирканья. Похоже, над пограничным кордоном зависла целая туча птиц. Откуда их принесло? Только что ни одной не было.
   Окруживших повозку людей сие явление тоже весьма и весьма заинтересовало. Они перестали хвататься за сундуки и мешки. В общем, отвлеклись. А отвлекшись, к изначальным своим намерениям уже не вернулись, потому что из тучи на них пролился дождь. Сначала зашлепали отдельные капли. Над головой совсем потемнело. Это Цыпа раскрыла зонт. За ней - Шак. Капель очень скоро слилась в единый, дробный гул. К нему присоединились человеческие голоса, оравшие все одно неистовое: "А-а-а!" Заржали лошади. Одна, так просто заорала. Потом - мяк! И только дробь подков по дороге. Из общего хора исчез один человеческий голос. Упал, значит, болезный с коня - или убился, или дух перехватило.
   А дальше: Апостол тихонько чмокнул, лошади тронулись, повозка затрясла боками; Саню, само собой, приложило затылком. Телеги двинулись и уже через пять минут были на той стороне границы. Здесь стражник, даже не высунувшись из-под навеса, проорал:
   — Езжайте, езжайте. - Поди, заметил, как стая воронков плавно переместилась за телегами, и сообразил: дождь из едкого дерьма вот-вот прольется на его голову.
   Собственно княжествами западные регионы назывались только по традиции. В большинстве из них правили выборные советы. Рюх, в котором Саня учился грамоте, попутно метя пол, готовя обед и вытряхивая перхоть из учительского сюртука, являлся исключением. Давным давно эти разрозненные поселения объединились в автономию. Тут царили свои нравы. Даже на изданный новым герцогом всеобщий закон, тут смотрели сквозь пальцы.
   Другое дело - восток. Там располагались ленные владения, обширные пустые, заросшие диким лесом пространства и домен самого герцога.
   Еще дальше на восход солнца лежал воинственный Аллор. Кроме того, существовала, - не к ночи будь помянута, - Граница. Не просто межевая борозда с полосатым колышком, а предел, запирающий обитаемый мир с севера. Границей на ночь пугали непослушных ребятишек во всех без исключения землях, потому что никто не знал, что она такое на самом деле. Она просто была.
   Прожив почти всю сознательную жизнь в глухом углу, на дальней западной окраине, кот от нее пока не сильно удалялся. Порядки в примыкающих к Камишеру землях были и понятны и терпимы. Юг опротивел раз и навсегда. На востоке побывать хотелось, но в одиночку туда было не добраться, а в артель к себе бродячего кота до сих пор не шибко кто и звал.
   Тесный плен продолжался еще верст пять. Стая зловредных птичек по дороге отвязалась. Когда повозки, прокатив довольно далеко в глубь леса, остановились, кота вытряхнули на свет. Сам он… замешкался. Не дождавшись, добровольного явления из сундука причины всех бед, Апостол ухватил короб за ручки и одним рывком вывернул его из телеги. Саня полетел на траву вместе с книжками. Но - кот, так что, пришел на все четыре лапы.
   — Ты уснул? - ехидно поинтересовался собака. - Мы тут на мыло изошли, а он дрыхнет.
   Саня не стал отвечать. Сочтутся еще. Для начала надо было прийти в себя.
   Тент на второй повозке стал сизым, с него кое-где капало. Борта обоих телег заляпаны, чепраки лошадей - тоже. В траве валялись два зонта. И на них толстым слоем лежало гуано. Воняло соответственно, хоть и подсохло. Шак, не давая коту разлеживаться, приказал:
   — Бери антураж и тащи в речку, отмачивать. Стой! Тент не забудь. Сунь в воду, и камнями привали. До завтра выполощется, а что не выполощется, отстираешь.
   — Сам стирай! - окрысился кот. Но не по тому, что противно было в одиночку дрызгаться с едким дерьмом - тон главаря не понравился.
   — Что! - взревел Апостол. - Да я, знаешь, что с тобой сейчас сделаю?
   — Стоп! Стоп! - выметнулся из телеги собака, - Котяра, я тебя как брата прошу: не заедайся. Ты, родной, ни фига не понял. И не надо пока. Иди себе, делай, что велено. Шак, брось оглоблю. Себя вспомни. Все! Разошлись в разные концы леса! Котик, только я тебя умоляю, быстро не возвращайся. Дай командиру отойти. Он тебя и вправду может приложить так, что мало не покажется.
   Всю дорогу до речушки, которая бежала среди кустов за поляной, Саня черно злился. Решил даже, что покидает арлекиново добро в воду и по тем же кустам уйдет. Пусть потом ищут, если захотят навалять. Фиг его в лесу поймаешь.
   Он продрался сквозь подлесок, оскальзываясь на плоских валунах, спустился к воде и только тут, освободившись от неудобной вонючей ноши, дал себе труд помыслить. В результате чего вышло: самое время возвращаться назад и подставлять шею под Шакову длань.
   Стало муторно. Как ни крути, спасая его, они сильно рисковали. Не решись Шак нагло смыться с границы, переждала бы стража налет и вытряхнула кота-преступника из захоронки. Ему - усекновение хозяйства, им - высылка с конфискацией. То есть: мыкаться без лошадей, без припасов, без декораций. Так что - сиди, котяра, дерьмо отскребай. Хоть этим за добро отплатишь.
   Он, наверное, до утра бы там полоскался. Но, во-первых, банально хотелось жрать - в животе урчало, как в дробильном барабане - во-вторых, со стороны поляны вдруг послышались довольно громкие, и какие-то лишние звуки. Будто там не четверо арлекинов на ночлег устраивались, а целый отряд. По шуму - народу на биваке сильно прибавилось. Наученный опытом длинного и трудного сегодняшнего дня, Саня, прихватив зонтики, в обход открытого пространства, покрался к своим кибиткам. Благо, уже пали густые сумерки.
   За переплетением колючего шиповника и жимолости, за кустами крушины на косогоре росли высоченные в два обхвата дубы. Кот перебегал от дерева к дереву, скользил между стволами, высматривая, что делается на поляне.
   Там в свете двух костров мелькали кони и люди. Человек десять, столько же животных. Один костер - свой. Второй - на дальнем конце поляны.
   Кто-то еще решил устроить тут ночлег? Леса им мало! Или соблазнились веселым соседством? Кот метнулся к следующему дереву. Оттуда стала видна монументальная фигура Шака. Вожак стоял, широко расставив ноги, уперев руки в бока. За спиной - костер. Сцепленные повозки остались чуть в стороне. На одной Саня разглядел Сольку, узнал по длинным, светлым волосам. Собаки видно не было.
   Вовсю полыхал чужой костер. Люди копошились в темноте. Чем они заняты, Саня понять не мог. Поближе бы глянуть. Он шагнул… и чуть не заорал. На плечо сзади мягко опустилась рука.
   — Тихо, - шепнул в самое ухо собака. - Молодец, что напрямую не поперся. Сиди здесь. Я - сейчас.
   И так же нечувствительно как появился, исчез. Вот гад! До мокрых штанов напугал. Но раздражение тут же откатило. Саня заметил справа от себя шевеление. Куст в пяти шагах от него даже не качнулся, а будто вздохнул и опять замер. Кот потянул носом. Не собачий нюх, разумеется, но все равно лучше человеческого.
   А за кустами как раз и притаился человек. Один. С оружием. Высматривает. А что еще? Не цветочки же он пришел сюда нюхать. Ясно, ищет подходы к их табору. Не иначе, стащить чего-нибудь наладился. Саня встал на четвереньки, - зонтики он давно спрятал под деревом, потом заберет, - а затем и вовсе лег на живот. Ползти было легко. Трава мягко пригибалась, не издавая ни звука. Он по дуге обогнул куст, с засевшим в нем наблюдателем, чтобы одним коротким прыжком прямо с земли оказаться у того на спине. Лапа с, наполовину выпущенными когтями зажала человеку рот. Тот, было, рванулся, но тут же сник.
   — Вовремя, - прошелестел рядом голос собаки. - Тащи его к телегам. Я там одного уже пристроил.
   Кот не стал морочиться, ухватил человека за руку и поволок как куль. Правда, предварительно пришлось того слегка придушить. Для его же блага: начнет вырываться, еще поранит себе чего-нибудь.
   Путешествие не заняло много времени. Скоро Саня вышел к телегам. Солька обернулась на шорох, увидела кота и махнула рукой в сторону продолговатого свертка. Собака связал человека, заткнул ему рот и накрыл сверху попоной. Зачем выдумывать? Саня поступил так же, а, управившись, легко взмыл в повозку к девушке.
   — Что тут творится?
   — Цыгане, - коротко отозвалась Солька и нагнулась к самому дну телеги. Там под ворохом одеял лежала Цыпа.
   — Это они ее?!
   — Нет. Она на границе сильно… испугалась. Спит. Цыгане к нам пока не подобрались. Спереди Шак, сзади собака, а ты пленных посторожи. Они нам очень пригодятся.
   Саня покосился на людей. Один не шевелился, другой хоть и подавал признаки жизни, но слабые. Гораздо интереснее разворачивались события на поляне. Тени у цыганского костра притаились, прекратилось мельтешение. В центре поляны собралась целая компания. Посередине высоченный - ростом, пожалуй, с Шака - мужик в черной рубахе, поверх которой блестела множеством монеток и вшитых камешков плотная безрукавка. Черные штаны заправлены в начищенные - отсюда видно - сапоги.
   Цыган Саня видел всего один раз. Ито издалека. Они как-то прикочевали к их деревне в Камишере. Мамка тогда спрятала его в погреб и продержала там два дня. Так что, выпущенный на волю котенок увидел только хвост, уходящего табора. Ох, и пугала его мамка потом теми цыганами. А сама как боялась! Не зря, видать. Соседи по поляне, чем дальше, тем меньше ему нравились. Их главарь стоял точь-в-точь как Апостол. Этот руки сложил на груди, и тот - будто передразнивая. Шак вскинул вверх ладонь, их предводитель - тоже.
   — Да быстрее, ты! - прошипела со дна повозки Солька. - Иди. Не видишь, Шак зовет.
   Откуда-то сбоку из темноты образовался и встал за плечом Апостола собака. Саня не посмел ослушаться.
   — Здравствуй, Шак! Какие узкие дрожки в этом княжестве. Нам с тобой никак не разойтись, - насмешливо прокричал цыганский главарь.
   С той стороны запалили факел. Собака тут же зажег свой. Стало возможным, рассмотреть цыгана в деталях.
   Никакой это оказался не человек! Тоже лошадь. Только темной масти. Грива длинная, черная, глаза черные, даже вытянутые вверх уши - черные. Не иначе, сам намазал. Ручищи - о-го-го! А за спиной, все ж таки - люди. Обычные. Только одеты странно. Ну что с них взять - цыгане. В руках у всех ножи. Саня пожалел, что бросил зонтики. Не весть что, конечно, но сейчас любая палка могла пригодиться. Он искоса глянул на собаку. Тот тоже стоял с пустыми руками. Только верхняя губа высоко поднялась, открывая поблескивающие клыки.
   Когти, что ли показать, прикинул Саня. Неа. Не станет он стращать. Зачем?
   — Здравствуй, Чалый! Не потерял еще надежды меня пощипать? - мирно отозвался Шак.
   — Если цыган расстался с надеждой, но уже не цыган. Он - бродячая собака.
   — Поаккуратней, - усмехнулся Апостол. - Мой друг Эд может обидеться.
   — Здравствуй, собака, рад видеть тебя живым.
   — А я-то как рад! - зловеще отозвался тот.
   — Я смотрю, у тебя прибавление в семействе, - кивнул Чалый в сторону Сани. - Продай кота, Апостол. Я тебе за него золота дам.
   — Откуда у тебя золото? В прошлый раз я видел только дерьмо.
   — А я клад нашел. Не веришь? Давай торговаться. Даю за кота два золотых.
   — Зачем тебе кот, Чалый?
   — Мышей ловить, - расхохотался цыганский главарь.
   — У меня есть другой товар.
   — Девчонки? - голос Чалого посерьезнел. Кажется, он заинтересовался предложением. Ну, за Сольку можно выручить какие-то деньги. А на фига цыганам курица-то?
   — Нет, - разочаровал старого знакомого Шак. - Я не торгую товарищами. Только - людьми. У меня случайно оказались двое цыган. Им не очень у нас понравилось. А дальше станет еще хуже. Я люблю своих лошадей, Чалый, они требуют отдыха. Как ты посмотришь, если завтра одну из моих кибиток потащат твои люди? В княжестве Венс плохо относятся к цыганам. Вряд ли кто-нибудь станет за них заступаться.
   — Ва! - взвыл Чалый, развернулся и влепил затрещину ближайшему сподвижнику. - Раззявы! Что ты скажешь про этих недоумков, Апостол? Ни украсть, ни покараулить.
   В цыганских рядах произошло замешательство. Люди отшатнулись от главаря. Оно и понятно, разъяренный Чалый запросто мог убить. Шаг за шагом толпочка цыган откатилась к своему костру и загородила его спинами. Чалый остался один на один с арлекинами.
   — Ну, здравствуй, брат, - прошелестело из полутьмы.
   — Здравствуй, - откликнулся Шак.
   — Обниматься не будем?
   — Это лишнее.
   — Скажи своим людям, чтобы ушли, - прогудел Чалый. - Надо поговорить.
   — Они не люди, и они останутся.
   — Тебе виднее.
   — Как ты?
   — Так себе.
   — Пошли к нашему костру. Посидим.
   — Пошли. Пусть мои считают, что я торгуюсь. Да, оттащи, олухов, которых ты поймал подальше. Им ни к чему слышать наш разговор.
   — Эд, Саня, - обернулся Шак. - Волоките пленных в лес на травку.
   Собака молчком двинулся в сторону телег, Саня - следом.
   Людей пристроили под деревом, связав спина к спине. Так теплее и веревок меньше ушло. Когда возвращались, изведшийся от любопытства кот, спросил:
   — Они действительно братья?
   — Нет. Просто лошади. Слушай, не задавай вопросов, пожалуйста. Сам до всего дойдешь, если успеешь.
   — Ты о чем?
   — Не знаю, - загадочно отозвался собака, и глухо замолчал до самого костра.
   Лошади глотали чай из огромных кружек. Солька выложила на походную скатерку сало и хлеб. В стороне, привалившись к тележному колесу, сидела Цыпа. Сердобольный кот примостился рядом.
   — Ты как?
   — Уже лучше.
   — Сильно испугалась?
   — Чего? - удивилась девушка.
   — Ну, Фасолька говорит, ты с испугу в обморок упала.
   — Нет. Это… так. Со мной бывает.
   — Тебе чаю принести?
   — Ага.
   Надо же - засмущалась. Саня пошел к костру. Страшненькая и совсем ему не нравится, но - жалко - сидит одна под телегой. Вон Солька и плечами трясет и задом виляет - выплясывает перед Чалым. Щеки горят. Волосы струятся по спине, а в них - редкие синие цветочки. Собака смотрит на нее, не отрываясь, однако, слушает чужака. Чалый что-то сказал, собака аж головой дернул.
   — … оттуда не возвращаются.
   — Иногда мне тоже так кажется, - согласился Шак.
   — Ладно, - поставил точку в разговоре Чалый. - Давай о наших делах покалякаем. Ты где кота подхватил?
   — В Кленяках.
   — А прежний куда девался?
   — Женился.
   — Да ну! - вскинулся цыган. Чай плеснул ему на колени. - Мать-перемать! Солька, дай тряпку. Он в Кленяках остался?
   — Нет, еще раньше от нас ушел. В ничейных землях. Представляешь, путешествуем мы себе, горе мыкаем, по тому как в лесу заблудились. Вдруг нам на встречу выходит из чащи прекрасная… вернее, прекрасно вооруженная кошка. Я говорит, выведу вас отсюда, но котика придется оставить. Я, было, в драку: да мы, да за нашего кота! А он, подлец, в ноги мне бух. Отпусти, говорит, меня с ней. Не хочу больше скитаться. Предатель. Я ж его под забором нашел, когда он котенком в Асуле от голода загибался.
   — Отпустил?
   — Разумеется. И пошли коты, обнявшись, в светлое будущее, а мы дальше покатили. Девчонки два дня ревели. А ты, смотрю, опять с цыганами кочуешь?
   — Привык. С ними весело.
   — Да и безопаснее.
   — Это, как сказать. Чистюки в последнее время распоясались. В половину западных княжеств не сунешься. Кстати, не подскажешь, что за шум в окрестностях?
   — Не понял.
   — Какого кота ловят? Не твоего?
   — Уже и в Венсе слух прошел?
   — Значит, твоего, - заключил Чалый. - Мой тебе совет: или сдай котяру, или мотай вдоль границы к ничейным землям. Может, проскочите. Пока здешние раскачаются, пока соберутся ловить чужого кота, вы успеете перейти восточную границу.
   — Александр, - позвал Шак. - Колись, что ты такого натворил, что на тебя по всему околотку травля?
   Саня от неожиданности задумался. Ничего кроме девки он за собой не помнил. Ну, не было! Не состоял, не участвовал, не привлекался, не крал, не убивал, не скрывал. Да, чтоб им там всем пусто стало! Чем он им так досадил?
   — Ничего! - зло выпалил кот. И слегка пригнулся. Если обе лошади разом на него попрут, останется, удирать. С такими противниками лучше не связываться.
   От тележного колеса раздался продолжительный вздох-стон:
   — Шак, я же говорила, ничего за ним нет, - прошелестела Цыпа.
   — Я тебе верю. Не напрягайся, девочка. Фасолька, отнеси ей супу. Пусть поест.
   — Я не хочу, - отказалась курица.
   А саму на сторону клонит. Сейчас свалится. Но Солька не дала подруге упасть, подхватила, села рядом, обняла за плечи.
   — Странно сие и непонятно, - заключил Шак. - Может, нашего кота, с каким другим перепутали?
   — Наверное, - безразлично отозвался баро.
   — Ты давай по подробнее: что за слухи, кто распространяет.
   — Ха! Да в Венсе с обеда на всех перекрестках закричали: ловите, мол, граждане убеглого кота. Как зовут неизвестно, лет - около тридцати; бродяга, вор, убийца, растлитель, людоед…
   Против ожидания, Шака такое описание Саниных подвигов не насторожило, а развеселило. Он даже хлопнул себя по коленкам. Собака тоже криво улыбнулся. Чалый посмотрел на них, на виновника и только головой покачал.
   — Точно, с другим котом попутали. Но вам от этого не легче. Если вас с ним поймают, хлопот не оберетесь. Пока расследование, да суд, да доказательства, останетесь без штанов. Выступать вам не дадут, это уж к бабке не ходи, можете вообще в тюрьме оказаться.
   — И ты нам хочешь предложить… - насмешливо протянул Апостол.
   — Ага. Отдай его мне. Покрасим в черный цвет. Будет с нами кочевать. Котяра, тебе ведь все равно с кем?
   — Нет, - твердо отозвался Саня. - Я тогда лучше один.
   И опять напружинился, на случай если его захотят удержать силой. Когти полезли и, естественно, попались на глаза Чалому.
   — Ого! - цыган отшатнулся. - Шак, ты кого подобрал? Это же…
   — Заткнись! - рявкнул Апостол.
   Лицо цыганского главаря сделалось задумчивым. На Саню он теперь посматривал урывками - якобы не интересно ему.
   Права была мамка, что прятала пасынка от таких вот. Совсем его не знает, а туда же - обзывать. Спасибо Шаку, не дал сорваться оскорблению. Иначе, Сане пришлось бы или драться, или уйти. Несмотря ни на что! Плевать, что ночь и враждебное княжество под ногами. Плевать, что ловят. Ушел бы.
   Но тревожная минута прошла, и тот же Чалый разрядил атмосферу:
   — Повезло тебе, Шак. Такие девчонки с тобой катаются, собака у тебя есть, кота нашел. Самое время двигать на восток. Слышал, герцог объявил по всему государству о сборе арлекинов?
   — Разумеется. Мы туда уже месяца три назад собирались, но потеряли кота, и надеяться забыли.
   — Теперь пойдешь?
   — Не знаю. Если проскочить Венс и по ничейным землям двигаться в сторону герцогского домена, год потеряем. А до феста осталось восемь месяцев.
   — Смотри…
   Саня отодвинулся к девушкам. Ему стало неинтересно. Чалый сыпал названиями неизвестных городков и деревень: пойдешь туда-то, там свернешь налево, здесь - направо.
   Цыпа уже не зеленела в темноте впалыми щеками. Фасолька ее укутала в плед и сунула в руки миску с горячим супом. Потянув носом, Саня икнул. За волнениями о голоде как-то позабылось. Зато сейчас аж, скрутило.
   — Солечка, налей мне, поесть.
   — Ах ты, наш маленький, наш полосатенький, - пропела Фасолька. - Садись, мой хороший, я тебе супчика принесу, а ты мне потом на ушко расскажешь, кого убил, кого ограбил, кого съел.
   — Договорились, - пообещал Саня.
   Вот свинюшка! Теперь всю дорогу будет дразниться. Но у нее получалось как-то необидно. Кот решил: подыграет, а там - забудется. Не сознаваясь самому себе, он уже связал с ними свою ближайшую жизнь. Так и подумал: в начале подыграет, потом - сравняется, и только потом спохватился: он же еще ничего не решил. А что тут решать-то! Они ему нравились. И не в том дело, что не продали его на границе. Они были свои. Грубые, нищие, странные, но - свои. Он пока ни с кем кроме приемных родителей не чувствовал себя так свободно. С людьми не получалось из-за необходимости, выдавать себя за человека. А тут не надо. Здесь ты - только то, что ты есть. Кот, это звучит гордо. Лошадь - тоже хорошо. Собака… а девчонки вообще - класс.
   Фасолька возилась у костра. Саня спросил у Цыпы:
   — О каком сборе толковал Чалый?
   — Раз в пять лет в герцогском домене собираются все арлекины страны. Там месяц идут представления. Герцог смотрит. Тех, кто ему больше всех понравится, объявляют победителями.
   — И что?
   — Получают награду.
   — Какую?
   — Следующие пять лет они живут при дворе. Мы два раза туда собирались. Ни разу не дошли.
   Фасолька вернулась с двумя мисками. Одну сунула коту, другую пристроила у себя на коленях. Цыпа осторожно дохлебывала суп. Саня тоже взялся за ложку, только теперь в полной мере оценив собственный голод. Молчал, пока ложка не заскребла по дну. Шутка ли, за полтора суток съесть пол лепешки. А погоня, а страх, а граница? На девку тоже, между прочим, силы ушли. И не малые.
   Без всяких просьб с его стороны, Фасолька взяла миску и принесла добавки.
   Во красота! Нет, так просто они теперь от него не отделаются. Гнать будут, не прогонят. А он отработает. Кот нужен? Вот он - я! И фыркнул, так что брызги полетели. Мамка приемная долго его отучала за столом фыркать. Мол, пока ест спокойно - человек, как фыркнет, сразу видно - кот.
   У костра Чалый что-то рисовал на куске клеенки.
   — Цыгане тоже едут? - спросил Саня у Цыпы.
   — Что ты! Туда только нам можно. И чтобы в составе обязательно были лошадь, собака и кот.
   — А петухи?
   — Нет. Петухов там не бывает.
   — Если со всего герцогства собрать арлекинов, - начал вслух размышлять Саня, - это же сколько наберется?
   — В том-то все и дело, - печально отозвалась Цыпа. - Собираются очень многие. Я только раз видела группу, они вообще отказались ехать, и нас отговаривали. Шак их послушал, посовещался с Собакой и все-таки пошел. Понимаешь, туда не просто надо добраться. Желательно, чтобы кроме тебя не дошел никто.