Страница:
Наряду с беззаветной любовью к Родине морских пехотинцев вела на героические дела и поступки гневная ненависть к немецко-фашистским захватчикам, вероломно нарушившим мирную жизнь нашего народа. Известно, что нельзя победить врага, не научившись ненавидеть его всеми фибрами души. «Смерть немецким захватчикам!» – этот лозунг, выдвинутый в первые дни войны, стал лозунгом действия. Священное чувство ненависти к врагу удесятеряло силы частей и соединений морской пехоты.
В период боевых действий под Москвой на окраине деревни Степаново разведгруппа 71-й морской стрелковой бригады попала в засаду. Гитлеровцы надругались над телами убитых моряков. Командиру разведвзвода они выкололи глаза, а на груди вырезали звезду. До этого многие воины знали о зверствах немецко-фашистских войск на оккупированной территории и над пленными только по сообщениям печати. А здесь, под Яхромой, они увидели это воочию. Моряки поклялись отомстить за смерть своих товарищей. Эту святую клятву они с честью выполнили. Как уже отмечалось, 71-я МБСР героически сражалась в наступлении под Москвой и завоевала высокое звание гвардейской.
В ночь на 6 декабря в результате внезапной ночной атаки бригада полностью овладела деревней Языково. На поле боя противник оставил около 600 человек убитых, восемь танков и семь бронемашин. Захваченный в плен в бою за Языково немецкий офицер, командир танковой роты, на допросе заявил: «В день, когда меня взяли в плен, моя рота понесла огромные потери. Этот день и предыдущие два-три дня были самыми черными для моей роты».
Основной формой проявления героизма морской пехоты в годы Великой Отечественной войны являлся героический порыв подразделений частей и соединения, а также отдельных морских пехотинцев, что в значительной степени соответствовало основному предназначению этого рода сил флота.
Именно в крайне сложной обстановке во время высадки первого броска, передовых и штурмовых отрядов, а также первого эшелона десанта возникала потребность в такой форме героизма.
Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов писал, что «…в таких операциях, как десантные, моряки по долгу службы оказывались в первых бросках; кому как не им было идти впереди и вести за собой бойцов, впервые столкнувшихся с морской стихией и яростным боем за кромку берега…»
Он также отмечал, что лучшие качества морской пехоты во всем блеске проявились при прорыве в Линахамари, когда сквозь стену огня на быстроходных катерах, воодушевленные единым боевым порывом, морские пехотинцы Северного флота дерзко прорвались в порт и стремительно высадились в составе десанта.
В годы войны многие представители видов и родов советских Вооруженных Сил совершали героические подвиги, но и в их ряду подвиги морских пехотинцев занимают особое место.
«Волжским Данко» назвал народ морского пехотинца Михаила Паникаху за его замечательный подвиг, совершенный в битве за Сталинград. 2 октября 1942 года на позиции 883-го стрелкового полка в районе завода «Красный Октябрь» ворвались немецкие танки и пехота. В упорном кровопролитном бою морской пехотинец М.А. Паникаха, недавно прибывший на защиту Сталинграда, израсходовал все гранаты. Остались только бутылки с горючей смесью. В это время случилось непредвиденное: в момент броска пуля разбила бутылку, и пламя охватило моряка. Как живой факел он бросился к фашистскому танку и второй бутылкой поджег его. Сообщая об этом подвиге, командир писал о Паникахе: «При жизни он был равным среди нас, а мертвым поднялся, как яркая звезда».
Таким образом, подвиг морского пехотинца М. Паникахи проявился в форме боевого порыва в результате духовной кумуляции, крайнего обострения моральных чувств и предельного напряжения воли.
Боевой порыв личного состава морской пехоты, как правило, осуществлялся в условиях смертельной опасности, смертельного риска для жизни, однако он не был слепой фееричной вспышкой чувств и воли, не считавшихся с реальными обстоятельствами, что явилось бы лишь «безумной храбростью», «безрассудной смелостью». В то время как величие истинного подвига всегда измеряется глубиной мотивов, направляющих человека на героический поступок.
Боевой порыв десятков тысяч морских пехотинцев в боях на дальних и ближних подступах к Ленинграду, в битвах за Москву, Сталинград и Кавказ, высочайший взлет духовных сил в ходе Керченско-Феодосийской, Новороссийской, Керченско-Эльтигенской, Тулоксинской десантных и Новороссийско-Таманской, Петсамо-Киркенесской, Крымской, Прибалтийской и др. стратегических наступательных операций – ярчайшее свидетельство массового героического порыва частей и соединений морской пехоты во имя Победы, во имя свободы и независимости своей Родины.
Во время Великой Отечественной войны боевой порыв морской пехоты как форма героического действия нередко реализовывался через самопожертвование, когда такой способ проявления героизма становился единственно возможным для выполнения поставленной задачи. В боевой деятельности морской пехоты в годы войны такие ситуации возникали довольно часто.
Героизм морской пехоты всегда являлся высшим напряжением целенаправленной и осознанной деятельности. При этом самопожертвование как высшее проявление самоотверженности выражало готовность личного состава морской пехоты идти на смерть во имя свободы и независимости.
Морские пехотинцы воспитанные в духе беспредельной любви к Родине и верности воинскому долгу, были всегда морально готовы к выполнению любых, в том числе связанных с риском для жизни задач.
Десантом в бессмертие называют Николаевский десант. Ранним утром 26 марта 1944 года в Николаевском порту скрытно высадился десантный отряд 384-го отдельного батальона морской пехоты в составе 55 добровольцев-моряков, десяти саперов, двух связистов и проводника под командованием старшего лейтенанта К.Ф. Ольшанского. Бесшумно сняв часовых, морские пехотинцы заняли элеватор и порт. Обнаружив в своем тылу десант, противник начал яростно атаковать занявших круговую оборону десантников. За два дня напряженных кровопролитных боев моряки, удерживая плацдарм, отразили 18 атак трех немецких батальонов, поддержанных четырьмя танками, двумя минометами и четырьмя орудиями. В самый напряженный момент боя командир десанта К.Ф. Ольшанский по рации вызвал огонь артиллерии на себя. Всем 67 участникам этого десанта, павшим и живым, было присвоено звание Героя Советского Союза.
В честь выдающегося подвига морских пехотинцев старшего лейтенанта К.Ф. Ольшанского ученые-астрономы назвали одну из малых планет Ольшания и увековечили ее в Международном каталоге малых планет под номером 2319.
Героизм морской пехоты являлся относительно самостоятельным компонентом морального фактора в войне как в идеологическом, так и общественно-психологическом плане. Он олицетворял собой способность морских пехотинцев переносить любые тяготы, стремление и готовность к победе.
Следует отметить, что героическое действие обладает рядом относительно самостоятельных функций в рамках морального фактора.
Во-первых, оно служит примером. Особенность подвига состоит в том, что совершивший его герой не только увлекает своих боевых товарищей, но и создает своеобразную модель героической деятельности, которая становится объектом последующего повторения.
Действенность героического примера, нравственных сил, как это считалось, определялись партийным влиянием. Эту зависимость в своеобразной форме пытался выразить еще в годы гражданской войны С.И. Гусев. В его книге делается вывод, что «если в части было меньше 6% коммунистов (примерно), то часть оказывалась совершенно небоеспособной. В пределах между 6 и 12% она оказывалась более или менее боеспособной, но не вполне устойчивой, и только тогда, когда процент превышал 12, мы видели, что части становятся вполне боеспособными и устойчивыми».
Представляется возможным провести аналогию, взяв за основу количество морских пехотинцев в частях и соединениях сухопутных войск. Следует отметить, что общевойсковые командиры это очень хорошо понимали. Именно поэтому на Ленинградском фронте не было ни одной дивизии, в составе которой не сражались бы моряки, цементирующие части и соединения сухопутных войск.
Таким образом, героический пример служил определяющим стимулом повышения боевой активности в ходе военных действий. Причем в качестве субъекта проявления «героического сознания» выступала определенная, иногда сравнительно небольшая часть морских пехотинцев. На волне массового героизма родилась гвардия советской морской пехоты, ставшая олицетворением беззаветного служения Родине. Первыми гвардейскими соединениями в Военно-Морском Флоте стали отличившиеся в битве за Москву 71-я и 75-я отдельные морские стрелковые бригады.
За отвагу, мужество и героизм, проявленные в битве за Сталинград, 66-я и 15-я морские бригады были преобразованы соответственно в 11-ю и 15-ю гвардейские морские стрелковые бригады.
За проявленные в войне с Японией мужество и героизм стали гвардейскими 13-я бригада, 355-й и 365-й отдельные батальоны морской пехоты Тихоокеанского флота.
Признанием заслуг советской морской пехоты перед Родиной явилось присвоение почетных наименований одной дивизии, пяти бригадам, четырем полкам, пяти отдельным батальонам морской пехоты и трем морским стрелковым бригадам. Девять соединений и восемь частей морской пехоты стали Краснознаменными, а 85-я и 255-я отдельные бригады морской пехоты были удостоены этой награды дважды.
Следует отметить, что в годы Великой Отечественной войны героизм стал нормой жизни каждого морского пехотинца. За годы войны свыше 200 морских пехотинцев стали Героями Советского Союза. Из них 80 человек были удостоены этого звания, сражаясь в составе частей и соединений сухопутных войск.
Отзвук громовых побед русской морской пехоты прошедших столетий и Великой Отечественной войны был слышен в России в течение всего ХХ века. Он отозвался и в горах Северного Кавказа, где морская пехота Военно-Морского Флота в очередной раз с честью выполнила свой воинский долг.
Об этом свидетельствуют подвиги подразделений и частей морской пехоты в ходе восстановления конституционного порядка в 1995–1996 годах и проведения контртеррористической операции в 1999–2000 годах в Чеченской Республике.
Оценивая величие подвига морской пехоты в Великой Отечественной войне, можно сказать что высшей формой проявления боевой активности и моральной ответственности морской пехоты в годы Великой Отечественной войны явился воинский героизм, когда личный состав этого рода сил совершал самоотверженные, выходящие за общепринятые нормы поведения действия, во имя победы над врагом.
В битве за Ленинград
Таллин в огне
В период боевых действий под Москвой на окраине деревни Степаново разведгруппа 71-й морской стрелковой бригады попала в засаду. Гитлеровцы надругались над телами убитых моряков. Командиру разведвзвода они выкололи глаза, а на груди вырезали звезду. До этого многие воины знали о зверствах немецко-фашистских войск на оккупированной территории и над пленными только по сообщениям печати. А здесь, под Яхромой, они увидели это воочию. Моряки поклялись отомстить за смерть своих товарищей. Эту святую клятву они с честью выполнили. Как уже отмечалось, 71-я МБСР героически сражалась в наступлении под Москвой и завоевала высокое звание гвардейской.
В ночь на 6 декабря в результате внезапной ночной атаки бригада полностью овладела деревней Языково. На поле боя противник оставил около 600 человек убитых, восемь танков и семь бронемашин. Захваченный в плен в бою за Языково немецкий офицер, командир танковой роты, на допросе заявил: «В день, когда меня взяли в плен, моя рота понесла огромные потери. Этот день и предыдущие два-три дня были самыми черными для моей роты».
Основной формой проявления героизма морской пехоты в годы Великой Отечественной войны являлся героический порыв подразделений частей и соединения, а также отдельных морских пехотинцев, что в значительной степени соответствовало основному предназначению этого рода сил флота.
Именно в крайне сложной обстановке во время высадки первого броска, передовых и штурмовых отрядов, а также первого эшелона десанта возникала потребность в такой форме героизма.
Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов писал, что «…в таких операциях, как десантные, моряки по долгу службы оказывались в первых бросках; кому как не им было идти впереди и вести за собой бойцов, впервые столкнувшихся с морской стихией и яростным боем за кромку берега…»
Он также отмечал, что лучшие качества морской пехоты во всем блеске проявились при прорыве в Линахамари, когда сквозь стену огня на быстроходных катерах, воодушевленные единым боевым порывом, морские пехотинцы Северного флота дерзко прорвались в порт и стремительно высадились в составе десанта.
В годы войны многие представители видов и родов советских Вооруженных Сил совершали героические подвиги, но и в их ряду подвиги морских пехотинцев занимают особое место.
«Волжским Данко» назвал народ морского пехотинца Михаила Паникаху за его замечательный подвиг, совершенный в битве за Сталинград. 2 октября 1942 года на позиции 883-го стрелкового полка в районе завода «Красный Октябрь» ворвались немецкие танки и пехота. В упорном кровопролитном бою морской пехотинец М.А. Паникаха, недавно прибывший на защиту Сталинграда, израсходовал все гранаты. Остались только бутылки с горючей смесью. В это время случилось непредвиденное: в момент броска пуля разбила бутылку, и пламя охватило моряка. Как живой факел он бросился к фашистскому танку и второй бутылкой поджег его. Сообщая об этом подвиге, командир писал о Паникахе: «При жизни он был равным среди нас, а мертвым поднялся, как яркая звезда».
Таким образом, подвиг морского пехотинца М. Паникахи проявился в форме боевого порыва в результате духовной кумуляции, крайнего обострения моральных чувств и предельного напряжения воли.
Боевой порыв личного состава морской пехоты, как правило, осуществлялся в условиях смертельной опасности, смертельного риска для жизни, однако он не был слепой фееричной вспышкой чувств и воли, не считавшихся с реальными обстоятельствами, что явилось бы лишь «безумной храбростью», «безрассудной смелостью». В то время как величие истинного подвига всегда измеряется глубиной мотивов, направляющих человека на героический поступок.
Боевой порыв десятков тысяч морских пехотинцев в боях на дальних и ближних подступах к Ленинграду, в битвах за Москву, Сталинград и Кавказ, высочайший взлет духовных сил в ходе Керченско-Феодосийской, Новороссийской, Керченско-Эльтигенской, Тулоксинской десантных и Новороссийско-Таманской, Петсамо-Киркенесской, Крымской, Прибалтийской и др. стратегических наступательных операций – ярчайшее свидетельство массового героического порыва частей и соединений морской пехоты во имя Победы, во имя свободы и независимости своей Родины.
Во время Великой Отечественной войны боевой порыв морской пехоты как форма героического действия нередко реализовывался через самопожертвование, когда такой способ проявления героизма становился единственно возможным для выполнения поставленной задачи. В боевой деятельности морской пехоты в годы войны такие ситуации возникали довольно часто.
Героизм морской пехоты всегда являлся высшим напряжением целенаправленной и осознанной деятельности. При этом самопожертвование как высшее проявление самоотверженности выражало готовность личного состава морской пехоты идти на смерть во имя свободы и независимости.
Морские пехотинцы воспитанные в духе беспредельной любви к Родине и верности воинскому долгу, были всегда морально готовы к выполнению любых, в том числе связанных с риском для жизни задач.
Десантом в бессмертие называют Николаевский десант. Ранним утром 26 марта 1944 года в Николаевском порту скрытно высадился десантный отряд 384-го отдельного батальона морской пехоты в составе 55 добровольцев-моряков, десяти саперов, двух связистов и проводника под командованием старшего лейтенанта К.Ф. Ольшанского. Бесшумно сняв часовых, морские пехотинцы заняли элеватор и порт. Обнаружив в своем тылу десант, противник начал яростно атаковать занявших круговую оборону десантников. За два дня напряженных кровопролитных боев моряки, удерживая плацдарм, отразили 18 атак трех немецких батальонов, поддержанных четырьмя танками, двумя минометами и четырьмя орудиями. В самый напряженный момент боя командир десанта К.Ф. Ольшанский по рации вызвал огонь артиллерии на себя. Всем 67 участникам этого десанта, павшим и живым, было присвоено звание Героя Советского Союза.
В честь выдающегося подвига морских пехотинцев старшего лейтенанта К.Ф. Ольшанского ученые-астрономы назвали одну из малых планет Ольшания и увековечили ее в Международном каталоге малых планет под номером 2319.
Героизм морской пехоты являлся относительно самостоятельным компонентом морального фактора в войне как в идеологическом, так и общественно-психологическом плане. Он олицетворял собой способность морских пехотинцев переносить любые тяготы, стремление и готовность к победе.
Следует отметить, что героическое действие обладает рядом относительно самостоятельных функций в рамках морального фактора.
Во-первых, оно служит примером. Особенность подвига состоит в том, что совершивший его герой не только увлекает своих боевых товарищей, но и создает своеобразную модель героической деятельности, которая становится объектом последующего повторения.
Действенность героического примера, нравственных сил, как это считалось, определялись партийным влиянием. Эту зависимость в своеобразной форме пытался выразить еще в годы гражданской войны С.И. Гусев. В его книге делается вывод, что «если в части было меньше 6% коммунистов (примерно), то часть оказывалась совершенно небоеспособной. В пределах между 6 и 12% она оказывалась более или менее боеспособной, но не вполне устойчивой, и только тогда, когда процент превышал 12, мы видели, что части становятся вполне боеспособными и устойчивыми».
Представляется возможным провести аналогию, взяв за основу количество морских пехотинцев в частях и соединениях сухопутных войск. Следует отметить, что общевойсковые командиры это очень хорошо понимали. Именно поэтому на Ленинградском фронте не было ни одной дивизии, в составе которой не сражались бы моряки, цементирующие части и соединения сухопутных войск.
Таким образом, героический пример служил определяющим стимулом повышения боевой активности в ходе военных действий. Причем в качестве субъекта проявления «героического сознания» выступала определенная, иногда сравнительно небольшая часть морских пехотинцев. На волне массового героизма родилась гвардия советской морской пехоты, ставшая олицетворением беззаветного служения Родине. Первыми гвардейскими соединениями в Военно-Морском Флоте стали отличившиеся в битве за Москву 71-я и 75-я отдельные морские стрелковые бригады.
За отвагу, мужество и героизм, проявленные в битве за Сталинград, 66-я и 15-я морские бригады были преобразованы соответственно в 11-ю и 15-ю гвардейские морские стрелковые бригады.
За проявленные в войне с Японией мужество и героизм стали гвардейскими 13-я бригада, 355-й и 365-й отдельные батальоны морской пехоты Тихоокеанского флота.
Признанием заслуг советской морской пехоты перед Родиной явилось присвоение почетных наименований одной дивизии, пяти бригадам, четырем полкам, пяти отдельным батальонам морской пехоты и трем морским стрелковым бригадам. Девять соединений и восемь частей морской пехоты стали Краснознаменными, а 85-я и 255-я отдельные бригады морской пехоты были удостоены этой награды дважды.
Следует отметить, что в годы Великой Отечественной войны героизм стал нормой жизни каждого морского пехотинца. За годы войны свыше 200 морских пехотинцев стали Героями Советского Союза. Из них 80 человек были удостоены этого звания, сражаясь в составе частей и соединений сухопутных войск.
Отзвук громовых побед русской морской пехоты прошедших столетий и Великой Отечественной войны был слышен в России в течение всего ХХ века. Он отозвался и в горах Северного Кавказа, где морская пехота Военно-Морского Флота в очередной раз с честью выполнила свой воинский долг.
Об этом свидетельствуют подвиги подразделений и частей морской пехоты в ходе восстановления конституционного порядка в 1995–1996 годах и проведения контртеррористической операции в 1999–2000 годах в Чеченской Республике.
Оценивая величие подвига морской пехоты в Великой Отечественной войне, можно сказать что высшей формой проявления боевой активности и моральной ответственности морской пехоты в годы Великой Отечественной войны явился воинский героизм, когда личный состав этого рода сил совершал самоотверженные, выходящие за общепринятые нормы поведения действия, во имя победы над врагом.
В битве за Ленинград
Славься в песнях, морская пехота,
Моряки богатырской земли,
Те, кто славное имя Балтфлота
Через громы к победе несли.
Из песни 260-й отдельной бригады морской пехоты Балтийского флота
Таллин в огне
Огненный вал войны неумолимо катился на восток. Вооруженная борьба на советско-германском фронте приобрела невиданный в истории ожесточенный и кровопролитный характер.
В основу стратегии фашистской Германии были положены идеи Шлиффена и Секта о массированном ударе; теория тотальной войны Людендорфа, предусматривающая не только разгром вооруженных сил противника, но и всеобщее уничтожение населения, промышленности, транспорта, городов; теория воздушной войны Дуэ; механизированной и танковой войны Фуллера и Гудериана. Все эти идеи были сконцентрированы в гитлеровской теории «блицкрига» – «молниеносной войны».
В соответствии с планом «Барбаросса» группа армий «Север» (16-я и 18-я полевые армии, 4-я танковая группа) с 1-м воздушным флотом имела задачу, развивая наступление в северо-восточном направлении, к 10 июля 1941 года совместно с финской армией овладеть Ленинградом. При этом быстрый разгром войск Красной Армии в Прибалтике, Белоруссии и захват Ленинграда командование вермахта считало непременным условием успешного наступления на Москву.
В отличие от флотов на других морских театрах военных действий Балтийский флот с первого дня войны оказался на одном из важнейших стратегических направлений немецко-фашистских войск, и в начальный период ему пришлось действовать в исключительно сложной обстановке, включая оборону военно-морских баз с сухопутных направлений.
Приказ о сформировании в Кронштадте 1-й особой стрелковой бригады Краснознаменного Балтийского флота.
Организация 1-й особой бригады морской пехоты Балтийского флота к началу Великой Отечественной войны[4].
Героическую оборону Ленинграда нельзя рассматривать отдельно от предшествующих ей боевых действий в Прибалтике. Оборонительные сражения на ее территории, а также оборона Либавы, Таллина, Ханко, Моонзундских островов во многом способствовали созданию условий для обороны Ленинграда, они сорвали план молниеносного ведения боевых действий немецкого командования.
Следует отметить, что в предвоенных взглядах на оборону военно-морских баз имелись серьезные недостатки.
Разработанный 5 ноября 1940 года штабами 8-й армии Прибалтийского особого округа и Балтийского флота план взаимодействия по обороне побережья Эстонской ССР был ориентирован на отражение противника с моря. Между тем планом «Барбаросса» предусматривалось быстрым продвижением сухопутных войск группы армий «Север» на приморском направлении отсечь военно-морские базы Балтийского флота и овладеть ими ударом с суши.
Первой военно-морской базой, подвергшейся нападению противника с суши, стала Лиепая, героическая оборона которой вписала замечательную страницу в историю Великой Отечественной войны.
Для овладения базой немецкое командование выделило 29-ю пехотную дивизию с частями усиления. Незадолго до начала войны дивизия была переброшена на восточный фронт из Греции. Она насчитывала 17 тысяч человек и имела двухлетний опыт боевых действий, причем два ее передовых батальона автоматчиков полностью состояли из членов нацистской партии. Дивизии были приданы танковая, артиллерийская и авиационная группы, а также два штурмовых отряда морской пехоты.
Им противостояли пять батальонов 67-й стрелковой дивизии с двумя артиллерийскими полками (всего около 5 тысяч человек), развернутые в 15 км южнее Лиепаи. Для обороны города командование военно-морской базы сформировало несколько подразделений морской пехоты из числа курсантов училища ПВО флота, моряков флотского полуэкипажа и базы подводных лодок. Кроме того, из личного состава береговых батарей и ремонтирующихся кораблей был создан резерв в количестве 800–1000 человек на ста собранных из всех частей машинах. Всего в боях за Лиепаю участвовало около 3 тысяч моряков.
Результаты итоговых боевых артиллерийских стрельб 1-й особой бригады морской пехоты КБФ за летний период обучения 1940 г.[5]
Оборона военно-морской базы была разделена на три участка: северный (командир капитан Пышкин) включал 32-й отдельный стрелковый батальон базы, который поддерживала 23-я батарея береговой обороны и прикрывала 842-я зенитная батарея; восточный (командир капитан 3-го ранга Орлов) в составе батальона 56-го СП, батареи 94-го легкоартиллерийского полка, моряков флотского полуэкипажа, которых поддерживала 27-я батарея береговой обороны и прикрывали 841-я и 503-я зенитные батареи и южный (командир подполковник Есин) в составе двух батальонов 281-го СП и батареи 94-го легкоартиллерийского полка, которым придавалась 13-я железнодорожная батарея. Участки прикрывала 502-я зенитная батарея.
Оперативно-мобилизационные данные 1-й особой бригады морской пехоты КБФ на 1 января 1941 г.[6]
Примечание. К началу войны положенное по штату вооружение, включая минометы, было получено полностью.
Привыкший к легким победам в Европе командир 291-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Герцог посчитал излишним вводить в бой основные силы и решил овладеть базой передовыми отрядами мотоциклистов. Однако вскоре ему пришлось пожалеть о своей самоуверенности. Защитники Лиепаи полностью уничтожили мотоциклистов и изрядно потрепали попавший в засаду пехотный батальон.
Потерпев неудачу на южных подступах к военно-морской базе, немецкие войска предприняли попытку обойти город с востока, где развернулись тяжелые оборонительные бои, в которых мужество и героизм проявили советские морские пехотинцы.
В ходе боев немцы окружили один из стрелковых батальонов 67-й СД и, оставив с фронта небольшие группы автоматчиков, основными силами атаковали его с флангов. В создавшейся критической обстановке на помощь окруженным пехотинцам пришли моряки, которые нанесли удар противнику с тыла. При этом они уничтожили в рукопашной схватке личный состав одной из немецких батарей.
Кровопролитные бои развернулись в дефиле между Лиепайским озером и озером Тосмаре.
В одной из контратак моряков с эсминца «Ленин» вел в бой капитан-лейтенант Афанасьев, а команду с шаланды «Тунгуска» и ледокола «Силач» возглавил старший политрук Амелин. Морские пехотинцы шли в атаку в бескозырках и тельняшках. Противник был отброшен к самому Гробиньскому лесу. При этом командир 505-го пехотного полка был вынужден поспешно оставить свой командный пункт на хуторе Аплоцини у Гробиньского шоссе.
Здесь впервые в Великой Отечественной войне встретились советская и немецкая морская пехота. В бою за Гробиню оба штурмовых отряда немецкой морской пехоты были разгромлены и в последующих боях участия не принимали.
Боевой и численный состав немецкой пехотной дивизии, стрелковой дивизии РККА и 1-й особой бригады морской пехоты КБФ по штатам 1941 г.[7]
Примечание: 1. В наличии бригада имела 23 станковых пулемета «Максим» на универсальном станке и 118 пулеметов на станке Соколова. 2. В наличии имелось 13 плавающих танков Т-38 и 23 танка Т-26. 3. Тягачи Т-20 имели бронированную кабину и пулеметную установку.
24 июня немецкие войска обошли Лиепаю с севера, и ее гарнизон оказался отрезанным от главных сил 8-й армии. Однако и в окружении защитники базы продолжали героически вести тяжелые оборонительные бои. В неравной борьбе потери стрелковых частей 67-й СД и морских пехотинцев значительно возросли. Острее стала ощущаться нехватка боеприпасов. 26 июня на береговых батареях осталось всего по 10 снарядов на орудие. Однако осажденный гарнизон продолжал стойко и мужественно сражаться.
Десять дней продолжались ожесточенные кровопролитные бои на подступах к Лиепае и в самом городе. Героическая оборона этой передовой базы ВМВ Балтийского флота в наиболее трудном начальном периоде войны не только задержала продвижение 291-й немецкой пехотной дивизии, но и отвлекла на себя части 207-й охранной дивизии, которую командование группы армий «Север» было вынуждено перебросить против прорвавшихся из Лиепаи подразделений 67-й дивизии и морских пехотинцев.
Исключительная стойкость и мужество защитников военно-морской базы были отмечены не только в отечественной, но и в зарубежной литературе, где некоторые немецкие военачальники, историки и писатели поставили их в один ряд с бессмертным гарнизоном Брестской крепости. В частности, западногерманский военный историк П. Карел отмечал, что под Лиепаей «…солдат Красной Армии впервые показал, на что он способен, когда опирается на подготовленные позиции, действует под командованием хладнокровных и энергичных командиров…».
Вследствие крайне тяжелых условий начального периода войны Красная Армия понесли огромные потери в живой силе и боевой технике.
Войска Северо-Западного фронта в Прибалтийской оборонительной операции в период с 22 июня по 9 июля 1941 года потеряли 341 тыс. ед. стрелкового оружия, 2525 танков и САУ, 3560 орудий и минометов, 3500 боевых самолетов.
К 10 июля 1941 года немецкие войска, овладев всей территорией Литвы и Латвии, вышли к восточному побережью Рижского залива и вторглись в южную часть Эстонии.
Боевые действия морской пехоты Балтийского флота в обороне Таллина 10 июля – 26 августа 1941 г.[8]
К этому времени отходившая с тяжелыми боями в Эстонию в полосе между Рижским заливом и Чудским озером 8-я армия (10-й и 11-й стрелковые корпуса) потеряла значительную часть личного состава и боевой техники. В дивизиях насчитывалось всего от 500 до 1500 человек, а стрелковые полки имели не более 12 станковых пулеметов. По докладу командования Северо-Западного фронта начальнику Генерального штаба РККА генералу армии Г.К. Жукову по состоянию на 04.07.1941 г. 10-я стрелковая дивизия имела 522 человека, 333 винтовки, 3 станковых и 5 ручных пулеметов; 10-й стрелковый корпус с корпусными частями насчитывал 1855 человека, 850 винтовок, 11 станковых и 63 ручных пулеметов, два 76-мм, одно 45-мм, 26 – 122-мм, девять – 152-мм и 26 – 76-мм зенитных орудий.
В связи с вышеизложенным командование Северо-Западным фронтом приняло ряд мер для усиления 10-го стрелкового корпуса. В его состав были включены Латышский стрелковый полк, героически сражавшийся в последующем в обороне Таллина и 22-я мотострелковая дивизия НКВД. Позднее в состав корпуса была передана наиболее укомплектованная 16-я стрелковая дивизия. 14 июля 1941 года 10-я СД впервые после начала войны получила 4600 человек пополнения. Однако из этого количества 2000 человек не служили в армии и не были обучены.
3 июля командующий 18-й армией генерал-фельдмаршал Г. Кюхлер решил развивать наступление в Эстонии двумя усиленными передовыми отрядами 26-го армейского корпуса (командир генерал артиллерии А. Ведриг). Один из этих отрядов, возглавляемый генерал-майором Ф. Зеле, 7 июля вышел к Вильянди, а другой под командованием полковника В. Уллершпергера 8 июля с ходу овладел Пярну, а в ночь на 10 июля занял населенный пункт Марьяма в 60 км от Таллина. В это же время передовые подразделения 217-й ПД генерал-лейтенанта Р. Больцера вышли к Виртсу, а 61-я ПД генерал-лейтенанта З. Хеннеке начала успешно развивать наступление на Таллин в направлении Вильянди, Пыльтсамы. Кроме того, в тылу 8-й армии начал действовать заброшенный из Финляндии диверсионный отряд «Эрна» (командир—полковник Х. Кург), состоявший в основном из эстонских националистов. Оценив сложившуюся обстановку, немецкое командование планировало овладеть всей территорией Эстонии в течение нескольких дней. Таким образом, возникла непосредственная угроза выхода немецких войск к Таллину.
Положение осложнялось отсутствием на пярнуском направлении войск 10-го стрелкового корпуса, т.к. занимавшая оборону на широком фронте 10-я СД не могла обеспечить его прикрытие.
К этому времени в районе Таллина находилась 1-я особая бригада морской пехоты Балтийского флота. К большому сожалению, боевая деятельность этого единственного в ВМФ к началу войны соединения морской пехоты не нашла должного отражения в отечественной историографии. В то время как короткая, но героическая история 1-й ОБРМП, и прежде всего ее подвиг в обороне Таллина и битве за Ленинград, заслуживают самого серьезного изучения.
В основу стратегии фашистской Германии были положены идеи Шлиффена и Секта о массированном ударе; теория тотальной войны Людендорфа, предусматривающая не только разгром вооруженных сил противника, но и всеобщее уничтожение населения, промышленности, транспорта, городов; теория воздушной войны Дуэ; механизированной и танковой войны Фуллера и Гудериана. Все эти идеи были сконцентрированы в гитлеровской теории «блицкрига» – «молниеносной войны».
В соответствии с планом «Барбаросса» группа армий «Север» (16-я и 18-я полевые армии, 4-я танковая группа) с 1-м воздушным флотом имела задачу, развивая наступление в северо-восточном направлении, к 10 июля 1941 года совместно с финской армией овладеть Ленинградом. При этом быстрый разгром войск Красной Армии в Прибалтике, Белоруссии и захват Ленинграда командование вермахта считало непременным условием успешного наступления на Москву.
В отличие от флотов на других морских театрах военных действий Балтийский флот с первого дня войны оказался на одном из важнейших стратегических направлений немецко-фашистских войск, и в начальный период ему пришлось действовать в исключительно сложной обстановке, включая оборону военно-морских баз с сухопутных направлений.
Приказ о сформировании в Кронштадте 1-й особой стрелковой бригады Краснознаменного Балтийского флота.
Приказ № 4
по войсковой части 7800[1]
Лагерь Малая Ижора 29 июня 1939 года
С сего числа считать Отдельную стрелковую бригаду, согласно временных штатов, сформированной, а Кронштадтский крепостной стрелковый полк, согласно временного штата 4/641 – расформированным.
Командир 1-й ОССБ КБФ[2]
полковник /Парафило/
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ ПРИКАЗА НК ВМФ ОТ 25.4. 1940 Г.[3]
«ВС КБФ к 15.5.1940 г. переформировать отдельную специальную стрелковую бригаду в 1-ю особую бригаду морской пехоты в составе управления и строевых подразделений (бригадной школы, дивизиона катеров, роты связи, комендантской команды, музыкального взвода и подразделений обслуживания), пяти отдельных батальонов морской пехоты и отдельной танковой роты. < .... > Укомплектование кадровым личным составом. < .... > Присвоить флотское обмундирование. < .... > Дислокация – Койвисто».
Примечания. 1. В августе 1940 г. в состав бригады были переданы четыре десантных баржи.
2. Командиром бригады был назначен полковник Т.М. Парафило.
Героическую оборону Ленинграда нельзя рассматривать отдельно от предшествующих ей боевых действий в Прибалтике. Оборонительные сражения на ее территории, а также оборона Либавы, Таллина, Ханко, Моонзундских островов во многом способствовали созданию условий для обороны Ленинграда, они сорвали план молниеносного ведения боевых действий немецкого командования.
Следует отметить, что в предвоенных взглядах на оборону военно-морских баз имелись серьезные недостатки.
Разработанный 5 ноября 1940 года штабами 8-й армии Прибалтийского особого округа и Балтийского флота план взаимодействия по обороне побережья Эстонской ССР был ориентирован на отражение противника с моря. Между тем планом «Барбаросса» предусматривалось быстрым продвижением сухопутных войск группы армий «Север» на приморском направлении отсечь военно-морские базы Балтийского флота и овладеть ими ударом с суши.
Первой военно-морской базой, подвергшейся нападению противника с суши, стала Лиепая, героическая оборона которой вписала замечательную страницу в историю Великой Отечественной войны.
Для овладения базой немецкое командование выделило 29-ю пехотную дивизию с частями усиления. Незадолго до начала войны дивизия была переброшена на восточный фронт из Греции. Она насчитывала 17 тысяч человек и имела двухлетний опыт боевых действий, причем два ее передовых батальона автоматчиков полностью состояли из членов нацистской партии. Дивизии были приданы танковая, артиллерийская и авиационная группы, а также два штурмовых отряда морской пехоты.
Им противостояли пять батальонов 67-й стрелковой дивизии с двумя артиллерийскими полками (всего около 5 тысяч человек), развернутые в 15 км южнее Лиепаи. Для обороны города командование военно-морской базы сформировало несколько подразделений морской пехоты из числа курсантов училища ПВО флота, моряков флотского полуэкипажа и базы подводных лодок. Кроме того, из личного состава береговых батарей и ремонтирующихся кораблей был создан резерв в количестве 800–1000 человек на ста собранных из всех частей машинах. Всего в боях за Лиепаю участвовало около 3 тысяч моряков.
Результаты итоговых боевых артиллерийских стрельб 1-й особой бригады морской пехоты КБФ за летний период обучения 1940 г.[5]
Оборона военно-морской базы была разделена на три участка: северный (командир капитан Пышкин) включал 32-й отдельный стрелковый батальон базы, который поддерживала 23-я батарея береговой обороны и прикрывала 842-я зенитная батарея; восточный (командир капитан 3-го ранга Орлов) в составе батальона 56-го СП, батареи 94-го легкоартиллерийского полка, моряков флотского полуэкипажа, которых поддерживала 27-я батарея береговой обороны и прикрывали 841-я и 503-я зенитные батареи и южный (командир подполковник Есин) в составе двух батальонов 281-го СП и батареи 94-го легкоартиллерийского полка, которым придавалась 13-я железнодорожная батарея. Участки прикрывала 502-я зенитная батарея.
Оперативно-мобилизационные данные 1-й особой бригады морской пехоты КБФ на 1 января 1941 г.[6]
Привыкший к легким победам в Европе командир 291-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Герцог посчитал излишним вводить в бой основные силы и решил овладеть базой передовыми отрядами мотоциклистов. Однако вскоре ему пришлось пожалеть о своей самоуверенности. Защитники Лиепаи полностью уничтожили мотоциклистов и изрядно потрепали попавший в засаду пехотный батальон.
Потерпев неудачу на южных подступах к военно-морской базе, немецкие войска предприняли попытку обойти город с востока, где развернулись тяжелые оборонительные бои, в которых мужество и героизм проявили советские морские пехотинцы.
В ходе боев немцы окружили один из стрелковых батальонов 67-й СД и, оставив с фронта небольшие группы автоматчиков, основными силами атаковали его с флангов. В создавшейся критической обстановке на помощь окруженным пехотинцам пришли моряки, которые нанесли удар противнику с тыла. При этом они уничтожили в рукопашной схватке личный состав одной из немецких батарей.
Кровопролитные бои развернулись в дефиле между Лиепайским озером и озером Тосмаре.
В одной из контратак моряков с эсминца «Ленин» вел в бой капитан-лейтенант Афанасьев, а команду с шаланды «Тунгуска» и ледокола «Силач» возглавил старший политрук Амелин. Морские пехотинцы шли в атаку в бескозырках и тельняшках. Противник был отброшен к самому Гробиньскому лесу. При этом командир 505-го пехотного полка был вынужден поспешно оставить свой командный пункт на хуторе Аплоцини у Гробиньского шоссе.
Здесь впервые в Великой Отечественной войне встретились советская и немецкая морская пехота. В бою за Гробиню оба штурмовых отряда немецкой морской пехоты были разгромлены и в последующих боях участия не принимали.
Боевой и численный состав немецкой пехотной дивизии, стрелковой дивизии РККА и 1-й особой бригады морской пехоты КБФ по штатам 1941 г.[7]
24 июня немецкие войска обошли Лиепаю с севера, и ее гарнизон оказался отрезанным от главных сил 8-й армии. Однако и в окружении защитники базы продолжали героически вести тяжелые оборонительные бои. В неравной борьбе потери стрелковых частей 67-й СД и морских пехотинцев значительно возросли. Острее стала ощущаться нехватка боеприпасов. 26 июня на береговых батареях осталось всего по 10 снарядов на орудие. Однако осажденный гарнизон продолжал стойко и мужественно сражаться.
Десять дней продолжались ожесточенные кровопролитные бои на подступах к Лиепае и в самом городе. Героическая оборона этой передовой базы ВМВ Балтийского флота в наиболее трудном начальном периоде войны не только задержала продвижение 291-й немецкой пехотной дивизии, но и отвлекла на себя части 207-й охранной дивизии, которую командование группы армий «Север» было вынуждено перебросить против прорвавшихся из Лиепаи подразделений 67-й дивизии и морских пехотинцев.
Исключительная стойкость и мужество защитников военно-морской базы были отмечены не только в отечественной, но и в зарубежной литературе, где некоторые немецкие военачальники, историки и писатели поставили их в один ряд с бессмертным гарнизоном Брестской крепости. В частности, западногерманский военный историк П. Карел отмечал, что под Лиепаей «…солдат Красной Армии впервые показал, на что он способен, когда опирается на подготовленные позиции, действует под командованием хладнокровных и энергичных командиров…».
Вследствие крайне тяжелых условий начального периода войны Красная Армия понесли огромные потери в живой силе и боевой технике.
Войска Северо-Западного фронта в Прибалтийской оборонительной операции в период с 22 июня по 9 июля 1941 года потеряли 341 тыс. ед. стрелкового оружия, 2525 танков и САУ, 3560 орудий и минометов, 3500 боевых самолетов.
К 10 июля 1941 года немецкие войска, овладев всей территорией Литвы и Латвии, вышли к восточному побережью Рижского залива и вторглись в южную часть Эстонии.
К этому времени отходившая с тяжелыми боями в Эстонию в полосе между Рижским заливом и Чудским озером 8-я армия (10-й и 11-й стрелковые корпуса) потеряла значительную часть личного состава и боевой техники. В дивизиях насчитывалось всего от 500 до 1500 человек, а стрелковые полки имели не более 12 станковых пулеметов. По докладу командования Северо-Западного фронта начальнику Генерального штаба РККА генералу армии Г.К. Жукову по состоянию на 04.07.1941 г. 10-я стрелковая дивизия имела 522 человека, 333 винтовки, 3 станковых и 5 ручных пулеметов; 10-й стрелковый корпус с корпусными частями насчитывал 1855 человека, 850 винтовок, 11 станковых и 63 ручных пулеметов, два 76-мм, одно 45-мм, 26 – 122-мм, девять – 152-мм и 26 – 76-мм зенитных орудий.
В связи с вышеизложенным командование Северо-Западным фронтом приняло ряд мер для усиления 10-го стрелкового корпуса. В его состав были включены Латышский стрелковый полк, героически сражавшийся в последующем в обороне Таллина и 22-я мотострелковая дивизия НКВД. Позднее в состав корпуса была передана наиболее укомплектованная 16-я стрелковая дивизия. 14 июля 1941 года 10-я СД впервые после начала войны получила 4600 человек пополнения. Однако из этого количества 2000 человек не служили в армии и не были обучены.
3 июля командующий 18-й армией генерал-фельдмаршал Г. Кюхлер решил развивать наступление в Эстонии двумя усиленными передовыми отрядами 26-го армейского корпуса (командир генерал артиллерии А. Ведриг). Один из этих отрядов, возглавляемый генерал-майором Ф. Зеле, 7 июля вышел к Вильянди, а другой под командованием полковника В. Уллершпергера 8 июля с ходу овладел Пярну, а в ночь на 10 июля занял населенный пункт Марьяма в 60 км от Таллина. В это же время передовые подразделения 217-й ПД генерал-лейтенанта Р. Больцера вышли к Виртсу, а 61-я ПД генерал-лейтенанта З. Хеннеке начала успешно развивать наступление на Таллин в направлении Вильянди, Пыльтсамы. Кроме того, в тылу 8-й армии начал действовать заброшенный из Финляндии диверсионный отряд «Эрна» (командир—полковник Х. Кург), состоявший в основном из эстонских националистов. Оценив сложившуюся обстановку, немецкое командование планировало овладеть всей территорией Эстонии в течение нескольких дней. Таким образом, возникла непосредственная угроза выхода немецких войск к Таллину.
Положение осложнялось отсутствием на пярнуском направлении войск 10-го стрелкового корпуса, т.к. занимавшая оборону на широком фронте 10-я СД не могла обеспечить его прикрытие.
К этому времени в районе Таллина находилась 1-я особая бригада морской пехоты Балтийского флота. К большому сожалению, боевая деятельность этого единственного в ВМФ к началу войны соединения морской пехоты не нашла должного отражения в отечественной историографии. В то время как короткая, но героическая история 1-й ОБРМП, и прежде всего ее подвиг в обороне Таллина и битве за Ленинград, заслуживают самого серьезного изучения.