Страница:
Такие специфически иранские институты, как Наблюдательный Совет, Совет экспертов, Ассамблея по определению целесообразности принимаемых решений и созданная в 2011 г. вследствие возросших до критического уровня противоречий между членами верховного руководства страны Высшая комиссия разрешения противоречий и урегулирования отношений между тремя ветвями власти, осуществляют координацию государственной машины. Сложная система сдержек и противовесов, помимо прочего, отсекает конкурентов правящей элиты на ранней стадии избирательного процесса и выводит оппозицию за рамки правового поля. Возможность военного путча пресекается Корпусом стражей исламской революции, причем отношения между иранскими силовиками напоминают отношения армии и НКВД в Советском Союзе времен Иосифа Сталина.
По мере того как изживает себя забюрократизировавшаяся и коррумпированная теократическая система, нарастает влияние конкурирующего с ней руководства КСИР. Эта группа, занимая высшие посты в провинции и органах исполнительной власти, объединилась вокруг президента Махмуда Ахмади Нежада. Именно она продвигает стратегию превращения Ирана из постреволюционной страны в националистическую персидскую империю, поддерживая эскалацию напряженности вокруг внешнеполитической деятельности Ирана и развивая ядерную программу этой страны. Группы политической элиты, оттесненные на обочину этого процесса, образовали протестное «Зеленое движение», активное, но не имеющее шансов на реальный контроль над властью. Эволюция иранской политической системы постепенно уменьшает объем властных полномочий, сосредоточенных в руках престарелых аятолл, увеличивая влияние не вестернизированных технократов, как на это надеялся Запад, но выходцев из спецслужб, склонных к силовому разрешению любых возникающих перед Исламской республикой проблем.
Наконец, созданная в 1947 г. Исламская республика Пакистан с ее двухпалатным парламентом, влиятельным судейским корпусом, состоящим из Верховного суда и Федерального шариатского суда, активными независимыми средствами массовой информации, многопартийностью, бурной политической жизнью и традиционно сложными отношениями между премьер-министром и президентом демонстрирует результаты быстрой радикальной исламизации изначально светской либеральной общественной системы. Эта система, противостоящая религиозному индуистскому фанатизму, которую создавал в 40-х годах лидер Мусульманской лиги Мухаммед Али Джинна, превратилась, в особенности в годы правления генерала Зия уль Хака, в свою противоположность. Радикальные исламисты взяли под контроль большую часть районов, пограничных с Афганистаном, их позиции сильны в Кашмире, и влияние растет в центральных провинциях страны.
Лишение статуса мусульман секты ахмадийа, непрерывные теракты против христиан и шиитов, притеснение конфессиональных меньшинств – усиливающиеся тенденции в политической жизни Пакистана, сочетающиеся с функционированием демократических институтов, заложенных в период британского правления. Характерные для Пакистана военные перевороты, последний из которых в 1999 г. привел к власти генерала Первеза Мушаррафа, ушедшего в отставку в 2008 г., демонстрируют роль армии в системе государственной власти, близкую к кемалистской Турции или Алжиру. При этом военные руководители Пакистана, в отличие от гражданских, не формировали и не пытались формировать династий, как правящие в Сирии Асады. Гражданские правительства Пакистана – слабые и коррумпированные, на протяжении десятилетий демонстрируют, что такое имитационная ближневосточная демократия, удовлетворительная по форме и недееспособная по существу.
Информация к размышлению
Глава 4
По мере того как изживает себя забюрократизировавшаяся и коррумпированная теократическая система, нарастает влияние конкурирующего с ней руководства КСИР. Эта группа, занимая высшие посты в провинции и органах исполнительной власти, объединилась вокруг президента Махмуда Ахмади Нежада. Именно она продвигает стратегию превращения Ирана из постреволюционной страны в националистическую персидскую империю, поддерживая эскалацию напряженности вокруг внешнеполитической деятельности Ирана и развивая ядерную программу этой страны. Группы политической элиты, оттесненные на обочину этого процесса, образовали протестное «Зеленое движение», активное, но не имеющее шансов на реальный контроль над властью. Эволюция иранской политической системы постепенно уменьшает объем властных полномочий, сосредоточенных в руках престарелых аятолл, увеличивая влияние не вестернизированных технократов, как на это надеялся Запад, но выходцев из спецслужб, склонных к силовому разрешению любых возникающих перед Исламской республикой проблем.
Наконец, созданная в 1947 г. Исламская республика Пакистан с ее двухпалатным парламентом, влиятельным судейским корпусом, состоящим из Верховного суда и Федерального шариатского суда, активными независимыми средствами массовой информации, многопартийностью, бурной политической жизнью и традиционно сложными отношениями между премьер-министром и президентом демонстрирует результаты быстрой радикальной исламизации изначально светской либеральной общественной системы. Эта система, противостоящая религиозному индуистскому фанатизму, которую создавал в 40-х годах лидер Мусульманской лиги Мухаммед Али Джинна, превратилась, в особенности в годы правления генерала Зия уль Хака, в свою противоположность. Радикальные исламисты взяли под контроль большую часть районов, пограничных с Афганистаном, их позиции сильны в Кашмире, и влияние растет в центральных провинциях страны.
Лишение статуса мусульман секты ахмадийа, непрерывные теракты против христиан и шиитов, притеснение конфессиональных меньшинств – усиливающиеся тенденции в политической жизни Пакистана, сочетающиеся с функционированием демократических институтов, заложенных в период британского правления. Характерные для Пакистана военные перевороты, последний из которых в 1999 г. привел к власти генерала Первеза Мушаррафа, ушедшего в отставку в 2008 г., демонстрируют роль армии в системе государственной власти, близкую к кемалистской Турции или Алжиру. При этом военные руководители Пакистана, в отличие от гражданских, не формировали и не пытались формировать династий, как правящие в Сирии Асады. Гражданские правительства Пакистана – слабые и коррумпированные, на протяжении десятилетий демонстрируют, что такое имитационная ближневосточная демократия, удовлетворительная по форме и недееспособная по существу.
Информация к размышлению
От Та-Кемт до Пунта
В ведущей стране арабского мира, Арабской республике Египет, древней Та-Кемт, отстранение от власти 11 февраля 2011 г. президента, Хосни Мубарака, правившего с 1981 г., и суд над ним и его близкими шли параллельно с чистками в высших эшелонах власти. Приближенные экс-президента были изгнаны с высших государственных постов и преданы суду по обвинению в коррупции, превышении должностных полномочий и других преступлениях. Правящая хунта, ядром которой является консервативное крыло генералитета, сохраняя отношения с США, военная и экономическая помощь которых является основой стабильности в стране, охлаждает отношения с Израилем, налаживает диалог с Ираном, движением ХАМАС и «Братьями-мусульманами». Характерными приметами «нового» Египта стали силовое подавление армией выступлений женщин, христиан-коптов и других групп, пытавшихся развить «финиковую революцию». Свидетельством того, куда дрейфует египетская политика, стало замораживание поставок в Израиль природного газа с требованием пересмотра цены его поставок. Многократные подрывы египетско-израильского газопровода на Синае, включая ветку, ведущую в Иорданию, а также разгром израильского посольства в Каире являются свидетельствами слабости режима и стремительного усиления в Египте радикальных исламистов.
Беспорядки на Синайском полуострове, в том числе на границе с Израилем и ведущем в Газу контрольно-пропускном пункте «Рафиах», а также резкое увеличение числа африканских нелегалов, проникающих в Израиль через египетскую границу, стали следствием потери Каиром контроля над Синаем, оказавшимся в руках местных бедуинов, иранской резидентуры и «Аль-Каиды». Ввод на Синайский полуостров египетских частей под предлогом обеспечения там военного контроля после успешных антиизраильских терактов под Эйлатом опасен перспективой прямого военного столкновения Египта и Израиля в случае принятия египетским парламентом решения о денонсации кемп-дэвидского мирного договора. Вопреки прогнозам экспертов, консервативные исламисты Египта вступили в предвыборный альянс с «Братьями-мусульманами», поставив целью на первом этапе завоевание половины голосов в парламенте страны. Активная исламистская пропаганда в армии и агрессивные требования введения в стране шариата дают все основания предполагать, что прогнозы лидера «Братьев», шейха Юсефа Кардауи, о неизбежном альянсе армии и исламистов имеют под собой все основания. В Египте действуют радикалы всех типов, в том числе Нацистская партия – наследница сочувствовавшей Гитлеру интеллектуальной и политической элиты, в 30–40-е годы включавшей многих будущих представителей высших эшелонов власти, в том числе Насера и Садата.
Экономика страны перенапряжена, туристический сектор в коллапсе, инвестиции остановлены, финансовая система буксует, промышленность и сельское хозяйство понесли громадные потери. Поток беженцев через ливийскую границу в основном состоит из египтян, потерявших в Ливии работу, и африканских рабочих, жизни которых в Ливии угрожает опасность, так как местное население ведет за ними охоту как за «наемниками Каддафи». Наличие среди них активистов «Аль-Каиды», прекращение работы контртеррористических структур, возглавляемых бывшим вице-президентом генералом Омаром Сулейманом, десятки тысяч уголовников и террористов, отпущенных из египетских тюрем на свободу как «борцов с режимом», – значительная угроза для будущего страны. Это продемонстрировали попытки исламистов захватить порты, в том числе Эль-Ариш. Особенно велика угроза для египетских христиан, составляющих 8–9 % населения по официальной статистике и 15–18 % по неофициальным данным. Перспективы работы в Египте иностранных специалистов и фирм, включая российские, до установления там стабильности невелики. Единственной сферой хозяйства, где после свержения режима Мубарака был отмечен прирост, стал транзит судов через Суэцкий канал, что недостаточно, чтобы «вытащить» из кризиса остальную экономику, тем более что существует опасность удара исламистских террористов по судам, идущим по этой артерии.
«Хорошей новостью» для мирового сообщества является сравнительно низкая вероятность войны Египта с Израилем, несмотря на поддержку новым руководством страны движения ХАМАС в Газе, поскольку руководство АРЕ понимает, что в случае конфликта египетская армия может быть уничтожена на Синае. В то же время пересмотр или разрыв действующего с 1979 г. израильско-египетского мирного договора по требованию исламистского лобби, позиции которого в египетском парламенте при любом раскладе будут очень сильны, неизбежен. Нарастание демографического давления, снижение уровня жизни, экономический кризис и ожидаемая в близком будущем экологическая катастрофа с необратимыми последствиями – итог водного голода, который ожидает страну через 5–10 лет, могут поставить АРЕ на грань выживания. Подписание шестью странами верховьев Нила 1 марта 2011 г. договора о перераспределении стока этой реки, превратило в клочок бумаги Соглашение по Нилу, заключенное Египтом и Суданом в 1959 г. Гидроузлы на истоках Нила необходимы странам Центральной Африки, включая Эфиопию, для нормализации их энергетического баланса. Гидроэлектростанции, водохранилища и плотины, которые будут ими построены в ближайшие годы, смертельно опасны для будущего АРЕ, но ослабленный внутренней смутой Каир ничего не может им противопоставить. Дополнительной проблемой Египта является территориальный спор с Суданом из-за пограничного треугольника Халаиб, хотя этот конфликт пока находится в пассивной фазе из-за проблем, которые испытывает сам Судан.
Судан, распавшийся на два государства согласно результатам прошедшего в январе референдума о самоопределении Южного Судана, итоги которого подняли вопрос о пересмотре постколониальных границ по всей Африке, возвращается в состояние гражданской войны между правительством и сепаратистами Дарфура, Кордофана и других регионов. Боевики контролируют лагеря беженцев, число которых в Судане насчитывает миллионы. Конфликт из-за нефтеносных районов провинции Абъей оживил противостояние Хартума и южносуданской Джубы. Свою роль в эскалации напряженности играют межплеменные и внутриплеменные конфликты между нуэр, динка, загава, миссерия, массалит, фур и другими группами, часть которых разделена на враждующие кланы. Проблема раздела доходов от экспорта нефти между центром и местными элитами еще может быть решена по аналогии с соглашением правительства и лидеров Юга, но наступление Сахары, обостряющее противостояние кочевников-скотоводов с оседлыми земледельцами, не имеет решения в принципе.
В связи с гражданской войной в Ливии миротворческая деятельность Триполи в Судане заморожена при сохранении политической активности там Катара, США и Франции и экономической – Китая, главного инвестора и оператора нефтедобычи и нефтеэкспорта. Перспективы развития сельского хозяйства, промышленности – пищевой и легкой, инфраструктуры, главными объектами которой является Порт-Судан на Красном море и идущий к нему нефтепровод, зависят от инвестиций КНР. Россия не имеет в Судане и Республике Южный Судан выраженных экономических интересов – отечественный бизнес не склонен рисковать в конфликтном регионе.
Характерным является прочное, несмотря на неотмененный вердикт МУС о его аресте, положение действующего президента Судана Омара аль-Башира, правящего страной с 1993 г., лавируя между исламистами, армией, племенами и местными традиционалистами, разделенными на кланы и религиозные братства. Лидера исламистов Хасана ат-Тураби он использовал в начальный период пребывания у власти. Племена стравливал, используя ополчение арабизированных кочевников «джанджавид» против оседлых африканцев. Племенных лидеров, «прикормленных» нефтедолларами, поддерживал против сепаратистов. Используя борьбу Запада против «Аль-Каиды», базировавшейся в Судане в 90-е годы, наладил отношения с США и Францией, поддерживавшихся Саудовской Аравией и Катаром. Влияние этих тандемов балансировало связи с Китаем. Аль-Башир установил систему отношений с Эфиопией и Эритреей, Египтом и Ливией, Чадом и южносуданскими лидерами, которая позволила ему прочно контролировать центр и север страны, поступившись югом. Признание независимости Южного Судана легитимировало его в глазах мирового сообщества. Сепаратизм в других провинциях им пресекается, а попытки Джубы поддержать эти движения пока провалились.
Эритрея, которую c 1993 г. возглавляет Исайас Афеворки, находится в постоянном конфликте с соседями. Спор с Джибути ограничен присутствием на его территории воинских контингентов Франции и США. Противостояние с Йеменом из-за островов Дахлак, которые, по сообщениям арабской прессы, используются военно-морским флотом Израиля, а по сообщениям израильских средств массовой информации, являются частью организованного Ираном маршрута транспортировки оружия и боеприпасов в Газу по Красному морю, окончилось в пользу Асмэры. Лишь имеющий исторические корни конфликт с бывшей метрополией – Эфиопией, по-настоящему опасен для страны. Помимо пограничных стычек, которые в случае обострения ситуации могут перерасти в очередную эфиопско-эритрейскую войну, руководство Эритреи обвиняется в организации на территории Эфиопии терактов, включая попытку уничтожения лидеров Африканского союза на проходившем в Аддис-Абебе в мае 2011 г. саммите АС. Нестабильную внутреннюю ситуацию в стране, характерную межплеменными и межэтническими конфликтами, обостряет большое число беженцев и перемещенных лиц, в основном из Сомали. Эритрея поддерживает сомалийских исламистов, финансируя и снабжая оружием боевиков, действующих против войск АС и эфиопской армии. Ее правительство обвиняется и в связях с сомалийскими пиратами, хотя, судя по контактам с Израилем, обладает прагматичностью и «многовекторностью» внешней политики.
Поддерживая тесные связи с Саудовской Аравией, Эритрея не входит в ЛАГ, хотя арабский язык – один из двух наиболее распространенных в стране. Ее внешняя торговля ориентируется на Индию, Китай, страны ЕС и Саудовскую Аравию, а военно-техническое сотрудничество с Россией обеспечивает поддержание баланса сил с Эфиопией. Экономика – сельское хозяйство, рыболовство и портовый транзит, слаборазвита и не представляет интереса для инвесторов. Охватившая летом 2011 г. Африканский Рог сильнейшая за 60 лет засуха поставила значительную часть населения страны на грань гуманитарной катастрофы.
Республика Джибути – бывшее Французское Сомали, позже Французская территория афаров и исса, после отделения Эритреи выполняет роль единственного для Эфиопии выхода к морю, обеспечивая торговлю Аддис-Абебы с внешним миром. Глубоководный порт Джибути контролируют базы военно-морского флота и военно-воздушных сил Франции, личный состав которых составляют 2700 военнослужащих. С 2001 г. в Джибути базируется 152-е оперативное соединение военно-морских сил участников антитеррористической операции, действующих против сомалийских пиратов, США, Великобритании, Франции, Германии, Испании и других государств. Возможность захода туда имеют и корабли российского военно-морского флота, патрулирующие побережья Сомали и Аденского залива. С 2002 г. на базе Кэмп-Лемонер находится штаб Объединенного тактического командования американских вооруженных сил в районе Африканского Рога, укомплектованный контингентом в 1700 военнослужащих США. С 2011 г. военно-морскую базу создала в Джибути Япония. В то же время в использовании порта Джибути заинтересованы и сами пираты, а также контрабандисты, исламисты, торговцы оружием и наркотиками. Слаборазвитая местная экономика зависит от реэкспорта в Сомали, ОАЭ и Йемен и экспорта из Саудовской Аравии, Индии и Китая. Опора французов в колониальный период на афаров и доминирование после обретения независимости исса, приведшее в 1979 г. к партизанской войне афаров против исса и гражданской войне 1992–2000 годов, легли в основу современного баланса племенных интересов. Противоречия в сталкивающихся на территории этой маленькой страны интересах Эфиопии, Эритреи и Сомалиленда сглаживаются присутствием в Джибути западных военных, хотя беженцы, перемещенные лица и засуха значительно осложняют ее положение.
Сомалийское государство – Пунт эпохи египетской царицы Хатшепсут, де-факто более не существует. Крупнейшими из анклавов, возникших на его территории, являются Сомалиленд и Пунтленд. Временное федеральное правительство президента Шарифа Шейха Ахмеда при поддержке воинских контингентов АМИСОМ из Уганды и Бурунди контролирует только часть Могадишо и небольшие территории на границе Эфиопии и Кении. Гальмудуг и Химан и Хееб не управляются местными властями, их население живет за счет пиратства и контрабанды оружия. Часть провинций Гальмудуд и Мудуг «курируют» исламисты из «Ахль-Сунна-валь-Джамаа». Ведущей военно-политической силой юга, включая порт Кисмайо, является родственное «Аль-Каиде» радикальное исламское движение «Аш-Шабаб», контролирующее исламские вилаяты Сомали, противостоять которому смогли только эфиопские войска – до 2009 г., АМИСОМ и кенийская армия – в 2011 г. Единственный регион страны, сравнительно стабильное внутреннее положение которого позволяет поддерживать на его территории экономическую активность, – Сомалиленд.
На территории страны и за ее пределами, в том числе в Джибути, Эритрее, Кении и Йемене, сосредоточено от 700 тысяч беженцев и 1,5 миллиона перемещенных лиц (по официальной статистике ООН), до нескольких миллионов (по неофициальным данным) человек, покинувших места постоянного проживания из-за гражданской войны. Засуха 2011 г., угрожающая жизни миллионов сомалийцев, обострила эту проблему. Основа сомалийского общества – племенные объединения, крупнейшие из которых: хавие, дарод, исак, раханвейн и дир. Сотни тысяч выходцев из Сомали живут в США и странах ЕС, образуя замкнутые землячества, являющиеся ядром преступных группировок и тылом сомалийских пиратов, занимаясь для них разведкой, переговорами о выкупах и обеспечением финансовой деятельности. Эффективность борьбы с пиратами без зачистки побережья Сомали минимальна. Акватория, контролируемая ими в Индийском океане, доходит до побережья Индии, Маврикия и Сейшельских островов, а сумма получаемых выкупов растет из года в год, в 2011 г. превысив $ 100 миллионов. Мировая юридическая система демонстрирует в этом вопросе полную беспомощность, возражая даже против присутствия на борту судов, следующих через опасные воды, частной охраны. Еще одним нерешенным вопросом является система наказания пиратов: доказательная база, как правило, недостаточна для европейского правосудия, судить их в странах БСВ западное сообщество не может из-за неотвратимости вынесения им смертных приговоров, а оставлять в европейских тюрьмах – из-за опасности подачи ими после отбытия наказаний заявлений на натурализацию.
Беспорядки на Синайском полуострове, в том числе на границе с Израилем и ведущем в Газу контрольно-пропускном пункте «Рафиах», а также резкое увеличение числа африканских нелегалов, проникающих в Израиль через египетскую границу, стали следствием потери Каиром контроля над Синаем, оказавшимся в руках местных бедуинов, иранской резидентуры и «Аль-Каиды». Ввод на Синайский полуостров египетских частей под предлогом обеспечения там военного контроля после успешных антиизраильских терактов под Эйлатом опасен перспективой прямого военного столкновения Египта и Израиля в случае принятия египетским парламентом решения о денонсации кемп-дэвидского мирного договора. Вопреки прогнозам экспертов, консервативные исламисты Египта вступили в предвыборный альянс с «Братьями-мусульманами», поставив целью на первом этапе завоевание половины голосов в парламенте страны. Активная исламистская пропаганда в армии и агрессивные требования введения в стране шариата дают все основания предполагать, что прогнозы лидера «Братьев», шейха Юсефа Кардауи, о неизбежном альянсе армии и исламистов имеют под собой все основания. В Египте действуют радикалы всех типов, в том числе Нацистская партия – наследница сочувствовавшей Гитлеру интеллектуальной и политической элиты, в 30–40-е годы включавшей многих будущих представителей высших эшелонов власти, в том числе Насера и Садата.
Экономика страны перенапряжена, туристический сектор в коллапсе, инвестиции остановлены, финансовая система буксует, промышленность и сельское хозяйство понесли громадные потери. Поток беженцев через ливийскую границу в основном состоит из египтян, потерявших в Ливии работу, и африканских рабочих, жизни которых в Ливии угрожает опасность, так как местное население ведет за ними охоту как за «наемниками Каддафи». Наличие среди них активистов «Аль-Каиды», прекращение работы контртеррористических структур, возглавляемых бывшим вице-президентом генералом Омаром Сулейманом, десятки тысяч уголовников и террористов, отпущенных из египетских тюрем на свободу как «борцов с режимом», – значительная угроза для будущего страны. Это продемонстрировали попытки исламистов захватить порты, в том числе Эль-Ариш. Особенно велика угроза для египетских христиан, составляющих 8–9 % населения по официальной статистике и 15–18 % по неофициальным данным. Перспективы работы в Египте иностранных специалистов и фирм, включая российские, до установления там стабильности невелики. Единственной сферой хозяйства, где после свержения режима Мубарака был отмечен прирост, стал транзит судов через Суэцкий канал, что недостаточно, чтобы «вытащить» из кризиса остальную экономику, тем более что существует опасность удара исламистских террористов по судам, идущим по этой артерии.
«Хорошей новостью» для мирового сообщества является сравнительно низкая вероятность войны Египта с Израилем, несмотря на поддержку новым руководством страны движения ХАМАС в Газе, поскольку руководство АРЕ понимает, что в случае конфликта египетская армия может быть уничтожена на Синае. В то же время пересмотр или разрыв действующего с 1979 г. израильско-египетского мирного договора по требованию исламистского лобби, позиции которого в египетском парламенте при любом раскладе будут очень сильны, неизбежен. Нарастание демографического давления, снижение уровня жизни, экономический кризис и ожидаемая в близком будущем экологическая катастрофа с необратимыми последствиями – итог водного голода, который ожидает страну через 5–10 лет, могут поставить АРЕ на грань выживания. Подписание шестью странами верховьев Нила 1 марта 2011 г. договора о перераспределении стока этой реки, превратило в клочок бумаги Соглашение по Нилу, заключенное Египтом и Суданом в 1959 г. Гидроузлы на истоках Нила необходимы странам Центральной Африки, включая Эфиопию, для нормализации их энергетического баланса. Гидроэлектростанции, водохранилища и плотины, которые будут ими построены в ближайшие годы, смертельно опасны для будущего АРЕ, но ослабленный внутренней смутой Каир ничего не может им противопоставить. Дополнительной проблемой Египта является территориальный спор с Суданом из-за пограничного треугольника Халаиб, хотя этот конфликт пока находится в пассивной фазе из-за проблем, которые испытывает сам Судан.
Судан, распавшийся на два государства согласно результатам прошедшего в январе референдума о самоопределении Южного Судана, итоги которого подняли вопрос о пересмотре постколониальных границ по всей Африке, возвращается в состояние гражданской войны между правительством и сепаратистами Дарфура, Кордофана и других регионов. Боевики контролируют лагеря беженцев, число которых в Судане насчитывает миллионы. Конфликт из-за нефтеносных районов провинции Абъей оживил противостояние Хартума и южносуданской Джубы. Свою роль в эскалации напряженности играют межплеменные и внутриплеменные конфликты между нуэр, динка, загава, миссерия, массалит, фур и другими группами, часть которых разделена на враждующие кланы. Проблема раздела доходов от экспорта нефти между центром и местными элитами еще может быть решена по аналогии с соглашением правительства и лидеров Юга, но наступление Сахары, обостряющее противостояние кочевников-скотоводов с оседлыми земледельцами, не имеет решения в принципе.
В связи с гражданской войной в Ливии миротворческая деятельность Триполи в Судане заморожена при сохранении политической активности там Катара, США и Франции и экономической – Китая, главного инвестора и оператора нефтедобычи и нефтеэкспорта. Перспективы развития сельского хозяйства, промышленности – пищевой и легкой, инфраструктуры, главными объектами которой является Порт-Судан на Красном море и идущий к нему нефтепровод, зависят от инвестиций КНР. Россия не имеет в Судане и Республике Южный Судан выраженных экономических интересов – отечественный бизнес не склонен рисковать в конфликтном регионе.
Характерным является прочное, несмотря на неотмененный вердикт МУС о его аресте, положение действующего президента Судана Омара аль-Башира, правящего страной с 1993 г., лавируя между исламистами, армией, племенами и местными традиционалистами, разделенными на кланы и религиозные братства. Лидера исламистов Хасана ат-Тураби он использовал в начальный период пребывания у власти. Племена стравливал, используя ополчение арабизированных кочевников «джанджавид» против оседлых африканцев. Племенных лидеров, «прикормленных» нефтедолларами, поддерживал против сепаратистов. Используя борьбу Запада против «Аль-Каиды», базировавшейся в Судане в 90-е годы, наладил отношения с США и Францией, поддерживавшихся Саудовской Аравией и Катаром. Влияние этих тандемов балансировало связи с Китаем. Аль-Башир установил систему отношений с Эфиопией и Эритреей, Египтом и Ливией, Чадом и южносуданскими лидерами, которая позволила ему прочно контролировать центр и север страны, поступившись югом. Признание независимости Южного Судана легитимировало его в глазах мирового сообщества. Сепаратизм в других провинциях им пресекается, а попытки Джубы поддержать эти движения пока провалились.
Эритрея, которую c 1993 г. возглавляет Исайас Афеворки, находится в постоянном конфликте с соседями. Спор с Джибути ограничен присутствием на его территории воинских контингентов Франции и США. Противостояние с Йеменом из-за островов Дахлак, которые, по сообщениям арабской прессы, используются военно-морским флотом Израиля, а по сообщениям израильских средств массовой информации, являются частью организованного Ираном маршрута транспортировки оружия и боеприпасов в Газу по Красному морю, окончилось в пользу Асмэры. Лишь имеющий исторические корни конфликт с бывшей метрополией – Эфиопией, по-настоящему опасен для страны. Помимо пограничных стычек, которые в случае обострения ситуации могут перерасти в очередную эфиопско-эритрейскую войну, руководство Эритреи обвиняется в организации на территории Эфиопии терактов, включая попытку уничтожения лидеров Африканского союза на проходившем в Аддис-Абебе в мае 2011 г. саммите АС. Нестабильную внутреннюю ситуацию в стране, характерную межплеменными и межэтническими конфликтами, обостряет большое число беженцев и перемещенных лиц, в основном из Сомали. Эритрея поддерживает сомалийских исламистов, финансируя и снабжая оружием боевиков, действующих против войск АС и эфиопской армии. Ее правительство обвиняется и в связях с сомалийскими пиратами, хотя, судя по контактам с Израилем, обладает прагматичностью и «многовекторностью» внешней политики.
Поддерживая тесные связи с Саудовской Аравией, Эритрея не входит в ЛАГ, хотя арабский язык – один из двух наиболее распространенных в стране. Ее внешняя торговля ориентируется на Индию, Китай, страны ЕС и Саудовскую Аравию, а военно-техническое сотрудничество с Россией обеспечивает поддержание баланса сил с Эфиопией. Экономика – сельское хозяйство, рыболовство и портовый транзит, слаборазвита и не представляет интереса для инвесторов. Охватившая летом 2011 г. Африканский Рог сильнейшая за 60 лет засуха поставила значительную часть населения страны на грань гуманитарной катастрофы.
Республика Джибути – бывшее Французское Сомали, позже Французская территория афаров и исса, после отделения Эритреи выполняет роль единственного для Эфиопии выхода к морю, обеспечивая торговлю Аддис-Абебы с внешним миром. Глубоководный порт Джибути контролируют базы военно-морского флота и военно-воздушных сил Франции, личный состав которых составляют 2700 военнослужащих. С 2001 г. в Джибути базируется 152-е оперативное соединение военно-морских сил участников антитеррористической операции, действующих против сомалийских пиратов, США, Великобритании, Франции, Германии, Испании и других государств. Возможность захода туда имеют и корабли российского военно-морского флота, патрулирующие побережья Сомали и Аденского залива. С 2002 г. на базе Кэмп-Лемонер находится штаб Объединенного тактического командования американских вооруженных сил в районе Африканского Рога, укомплектованный контингентом в 1700 военнослужащих США. С 2011 г. военно-морскую базу создала в Джибути Япония. В то же время в использовании порта Джибути заинтересованы и сами пираты, а также контрабандисты, исламисты, торговцы оружием и наркотиками. Слаборазвитая местная экономика зависит от реэкспорта в Сомали, ОАЭ и Йемен и экспорта из Саудовской Аравии, Индии и Китая. Опора французов в колониальный период на афаров и доминирование после обретения независимости исса, приведшее в 1979 г. к партизанской войне афаров против исса и гражданской войне 1992–2000 годов, легли в основу современного баланса племенных интересов. Противоречия в сталкивающихся на территории этой маленькой страны интересах Эфиопии, Эритреи и Сомалиленда сглаживаются присутствием в Джибути западных военных, хотя беженцы, перемещенные лица и засуха значительно осложняют ее положение.
Сомалийское государство – Пунт эпохи египетской царицы Хатшепсут, де-факто более не существует. Крупнейшими из анклавов, возникших на его территории, являются Сомалиленд и Пунтленд. Временное федеральное правительство президента Шарифа Шейха Ахмеда при поддержке воинских контингентов АМИСОМ из Уганды и Бурунди контролирует только часть Могадишо и небольшие территории на границе Эфиопии и Кении. Гальмудуг и Химан и Хееб не управляются местными властями, их население живет за счет пиратства и контрабанды оружия. Часть провинций Гальмудуд и Мудуг «курируют» исламисты из «Ахль-Сунна-валь-Джамаа». Ведущей военно-политической силой юга, включая порт Кисмайо, является родственное «Аль-Каиде» радикальное исламское движение «Аш-Шабаб», контролирующее исламские вилаяты Сомали, противостоять которому смогли только эфиопские войска – до 2009 г., АМИСОМ и кенийская армия – в 2011 г. Единственный регион страны, сравнительно стабильное внутреннее положение которого позволяет поддерживать на его территории экономическую активность, – Сомалиленд.
На территории страны и за ее пределами, в том числе в Джибути, Эритрее, Кении и Йемене, сосредоточено от 700 тысяч беженцев и 1,5 миллиона перемещенных лиц (по официальной статистике ООН), до нескольких миллионов (по неофициальным данным) человек, покинувших места постоянного проживания из-за гражданской войны. Засуха 2011 г., угрожающая жизни миллионов сомалийцев, обострила эту проблему. Основа сомалийского общества – племенные объединения, крупнейшие из которых: хавие, дарод, исак, раханвейн и дир. Сотни тысяч выходцев из Сомали живут в США и странах ЕС, образуя замкнутые землячества, являющиеся ядром преступных группировок и тылом сомалийских пиратов, занимаясь для них разведкой, переговорами о выкупах и обеспечением финансовой деятельности. Эффективность борьбы с пиратами без зачистки побережья Сомали минимальна. Акватория, контролируемая ими в Индийском океане, доходит до побережья Индии, Маврикия и Сейшельских островов, а сумма получаемых выкупов растет из года в год, в 2011 г. превысив $ 100 миллионов. Мировая юридическая система демонстрирует в этом вопросе полную беспомощность, возражая даже против присутствия на борту судов, следующих через опасные воды, частной охраны. Еще одним нерешенным вопросом является система наказания пиратов: доказательная база, как правило, недостаточна для европейского правосудия, судить их в странах БСВ западное сообщество не может из-за неотвратимости вынесения им смертных приговоров, а оставлять в европейских тюрьмах – из-за опасности подачи ими после отбытия наказаний заявлений на натурализацию.
Глава 4
Страны, которых нет
Значительная часть государств БСВ, а также Палестина, так и не ставшая государством несмотря на все усилия мирового сообщества и Израиля, руководство которого на протяжении длительного времени безуспешно пыталось реализовать модель «два государства для двух народов», децентрализованы. Обладая признаками формальной государственности, признанные на международной арене, они на деле состоят из территорий, подчиняющихся центральному правительству только формально, или открыто декларирующих свою независимость. Часть этих стран находится в процессе распада, который может завершиться прекращением их существования, дестабилизируя обстановку в соседних государствах. Другие уже распались. Среди них есть бывшие претенденты на региональное или общеарабское лидерство, прочность государственных систем которых, как выясняется сегодня, держалась исключительно на политическом авторитаризме и силовом подавлении любой оппозиции и рухнула в отсутствие диктаторов или монархов, тем или иным путем потерявших власть. Демократия западного типа, которую пытались насадить на их территории извне, в этих странах не прижилась, поставив под вопрос как саму возможность ее существования в регионе, так и судьбу пока еще стабильных государств БСВ в случае, если правящие там монархи или диктаторы не удержат властные полномочия.
Характерным примером такого разрушения ближневосточной авторитарии является Ирак, бывший в годы диктатуры Саддама одним из лидеров Ближнего Востока. Республикой эта страна стала после переворота 1958 г., в ходе которого король и все руководство страны были уничтожены, а объединение Ирака с Иорданией в Арабский союз, о котором родственные династии договорились несколькими месяцами ранее, сорвано. Перевороты 1963 г. вначале привели к власти партию БААС, а затем военную хунту, которую в 1968 г. БААС вновь отстранила от власти. Все это отличалось от ситуации в Сирии и других арабских странах разве что жестокостью в отношении свергаемых лидеров страны, уничтожавшихся вместе с их окружением. В 1979 г. к власти в Ираке пришел Саддам Хусейн, правивший этой страной до 2003 г. Его правление ознаменовалось войной с Ираном в 1980–1988 годах, оккупацией Кувейта в 1990 г., подавлением восстаний курдов и шиитов. В ходе американо-британской интервенции 2003 г. при поддержке международной коалиции он был смещен, а в 2006 г. казнен.
Cегодняшний Ирак формально – парламентская республика, основой которой является распределение федеральных постов между курдами и арабами – шиитами и суннитами. Фактически центральная власть контролирует только ряд регионов, уровень сепаратизма чрезвычайно высок, и даже некоторые кварталы столицы подчиняются только лидерам живущих там общин. В стране проходят массовые этнические чистки, диверсионно-террористическая война всех против всех идет на всей территории, кроме Курдистана, который строит основу будущей независимости: лидеры двух курдских враждующих кланов разделили власть: Джаляль Талабани стал президентом Ирака, Масуд Барзани – президентом Курдистанского региона, а с 2006 г. в Курдистане существует единое правительство. Преследования меньшинств – йезидов, мандейцев и христиан поставили их на грань исчезновения. Так, число христиан в Ираке с момента обретения им «демократии» сократилось на треть, несмотря на западный оккупационный корпус. Иракский парламент почти не функционирует: выборы прошли в марте 2010 г., но соглашение о формировании правительства было заключено лишь в ноябре, поставив мировой рекорд. Значительная часть военно-политических структур страны ориентируется на Иран, а в ряде регионов влияние Ирана и Турции является доминирующим. В отсутствие иностранной военной силы или местной диктатуры самостоятельное существование Ирака маловероятно, а отделение Курдистана неизбежно. Эта страна – типичный пример того, что в условиях БСВ сосуществование этноконфессиональных общин возможно только в жестком унитарном государстве.
Еще одним примером этого является Ливан. С момента получения независимости в 1943 г. высшие государственные посты и парламентские квоты закреплены за религиозными общинами. Президент страны – христианин-маронит, премьер – суннит, спикер парламента – шиит, правительство и парламент поровну делят христиане и мусульмане – на основе общинного квотирования. Парламент – Ассамблея представителей состоит из 128 депутатов. Мусульман представляют 27 – суннитов, 27 – шиитов, 8 друзов и 2 алавита. Христиан – 32 маронита, 20 православных армян, 2 армянина-католика, 7 православных греков, грек-католик, протестант и один представитель от прочих общин. Демографические изменения, идущие по стандартным для всего региона правилам: рождаемость у мусульман выше, чем у христиан, у шиитов выше, чем у суннитов, а эмиграция в первую очередь затрагивает христиан, стали причиной политического дисбаланса и борьбы за передел власти. Нормой жизни страны, несмотря на ее имидж «ближневосточной Швейцарии», на протяжении всей ее истории являются гражданская война и оккупация иностранными войсками – единственными гарантами внутренней стабильности. Гражданские войны 1956–1958 и 1975–1990 годов, интервенции США в 1958 г., Израиля в 1978 и 1982 годах, Сирии в 1976 г. (в рамках межарабских сил) окончились израильской – до 2000 г. и сирийской – до 2005 г. оккупацией Ливана. Последовавшее за этим противостояние просаудовских и поддерживаемых Ираном просирийских военно-политических группировок привело к усилению ориентирующейся на Иран шиитской «Хизболлы» (23 места в парламенте) и войне с Израилем 2006 г. Дополнительно дестабилизирует обстановку присутствие в Ливане палестинских беженцев. Их лагеря, являющиеся центрами исламистского влияния, криминальной и террористической активности, периодически «зачищаются» ливанской армией при поддержке конфессиональных военных милиций.
Палестину можно с полным основанием причислить к несостоявшимся проектам мирового сообщества – она заслужила это, даже не успев стать государством. Надежды на прекращение палестино-израильского противостояния привели к подписанию Израилем с Организацией освобождения Палестины в сентябре 1993 г. «Декларации принципов о временных мерах по самоуправлению», а также всех последующих документов: каирской декларации «Газа-Иерихон» (май 1994 г.), вашингтонского временного соглашения (сентябрь 2005 г.) etc. Первоначальный срок в 5 лет, в течение которого палестинское государство должно было быть построено, истек 4 мая 1999 г. Вместо окончательной договоренности между сторонами о статусе палестинских территорий в соответствии с подписанным в Шарм-эль-Шейхе соглашением, в сентябре 2000 г. по инициативе Ясира Арафата было начато вооруженное восстание – интифада аль-Акса. Пытаясь разрешить противоречия между политическими теориями левого лагеря и действительностью, Израиль в 2005 г. в одностороннем порядке вывел армию и эвакуировал поселения из сектора Газа. Однако проведенные по настоянию руководства США выборы 2006 г. окончились победой исламистского движения ХАМАС, попытка сотрудничества с которым руководившего ООП и ПНА ФАТХ привела в 2007 г. к гражданской войне между палестинскими группировками и разделе сфер влияния. Власть в Газе удержал ХАМАС во главе с Исмаилом Ханийей, опираясь сначала на арабские монархии, а затем на Иран. На Западном берегу реки Иордан при поддержке Израиля управление осталось под контролем ФАТХ, который в 2008 г. пролоббировал «переизбрание» Махмуда Аббаса Центральным советом ООП на пост президента Палестины. Обращение в сентябре 2011 г. к ООН с просьбой одностороннего признания Государства Палестины в границах 1967 г. – легитимный повод для разрыва отношений Израиля с ПНА, денонсации соглашений и восстановления контроля над всей Иудеей и Самарией. Палестинский опыт показал, что выборы на БСВ приводят во властные структуры исламистских радикалов с тем большей вероятностью, чем более демократическими эти выборы являются.
Характерным примером такого разрушения ближневосточной авторитарии является Ирак, бывший в годы диктатуры Саддама одним из лидеров Ближнего Востока. Республикой эта страна стала после переворота 1958 г., в ходе которого король и все руководство страны были уничтожены, а объединение Ирака с Иорданией в Арабский союз, о котором родственные династии договорились несколькими месяцами ранее, сорвано. Перевороты 1963 г. вначале привели к власти партию БААС, а затем военную хунту, которую в 1968 г. БААС вновь отстранила от власти. Все это отличалось от ситуации в Сирии и других арабских странах разве что жестокостью в отношении свергаемых лидеров страны, уничтожавшихся вместе с их окружением. В 1979 г. к власти в Ираке пришел Саддам Хусейн, правивший этой страной до 2003 г. Его правление ознаменовалось войной с Ираном в 1980–1988 годах, оккупацией Кувейта в 1990 г., подавлением восстаний курдов и шиитов. В ходе американо-британской интервенции 2003 г. при поддержке международной коалиции он был смещен, а в 2006 г. казнен.
Cегодняшний Ирак формально – парламентская республика, основой которой является распределение федеральных постов между курдами и арабами – шиитами и суннитами. Фактически центральная власть контролирует только ряд регионов, уровень сепаратизма чрезвычайно высок, и даже некоторые кварталы столицы подчиняются только лидерам живущих там общин. В стране проходят массовые этнические чистки, диверсионно-террористическая война всех против всех идет на всей территории, кроме Курдистана, который строит основу будущей независимости: лидеры двух курдских враждующих кланов разделили власть: Джаляль Талабани стал президентом Ирака, Масуд Барзани – президентом Курдистанского региона, а с 2006 г. в Курдистане существует единое правительство. Преследования меньшинств – йезидов, мандейцев и христиан поставили их на грань исчезновения. Так, число христиан в Ираке с момента обретения им «демократии» сократилось на треть, несмотря на западный оккупационный корпус. Иракский парламент почти не функционирует: выборы прошли в марте 2010 г., но соглашение о формировании правительства было заключено лишь в ноябре, поставив мировой рекорд. Значительная часть военно-политических структур страны ориентируется на Иран, а в ряде регионов влияние Ирана и Турции является доминирующим. В отсутствие иностранной военной силы или местной диктатуры самостоятельное существование Ирака маловероятно, а отделение Курдистана неизбежно. Эта страна – типичный пример того, что в условиях БСВ сосуществование этноконфессиональных общин возможно только в жестком унитарном государстве.
Еще одним примером этого является Ливан. С момента получения независимости в 1943 г. высшие государственные посты и парламентские квоты закреплены за религиозными общинами. Президент страны – христианин-маронит, премьер – суннит, спикер парламента – шиит, правительство и парламент поровну делят христиане и мусульмане – на основе общинного квотирования. Парламент – Ассамблея представителей состоит из 128 депутатов. Мусульман представляют 27 – суннитов, 27 – шиитов, 8 друзов и 2 алавита. Христиан – 32 маронита, 20 православных армян, 2 армянина-католика, 7 православных греков, грек-католик, протестант и один представитель от прочих общин. Демографические изменения, идущие по стандартным для всего региона правилам: рождаемость у мусульман выше, чем у христиан, у шиитов выше, чем у суннитов, а эмиграция в первую очередь затрагивает христиан, стали причиной политического дисбаланса и борьбы за передел власти. Нормой жизни страны, несмотря на ее имидж «ближневосточной Швейцарии», на протяжении всей ее истории являются гражданская война и оккупация иностранными войсками – единственными гарантами внутренней стабильности. Гражданские войны 1956–1958 и 1975–1990 годов, интервенции США в 1958 г., Израиля в 1978 и 1982 годах, Сирии в 1976 г. (в рамках межарабских сил) окончились израильской – до 2000 г. и сирийской – до 2005 г. оккупацией Ливана. Последовавшее за этим противостояние просаудовских и поддерживаемых Ираном просирийских военно-политических группировок привело к усилению ориентирующейся на Иран шиитской «Хизболлы» (23 места в парламенте) и войне с Израилем 2006 г. Дополнительно дестабилизирует обстановку присутствие в Ливане палестинских беженцев. Их лагеря, являющиеся центрами исламистского влияния, криминальной и террористической активности, периодически «зачищаются» ливанской армией при поддержке конфессиональных военных милиций.
Палестину можно с полным основанием причислить к несостоявшимся проектам мирового сообщества – она заслужила это, даже не успев стать государством. Надежды на прекращение палестино-израильского противостояния привели к подписанию Израилем с Организацией освобождения Палестины в сентябре 1993 г. «Декларации принципов о временных мерах по самоуправлению», а также всех последующих документов: каирской декларации «Газа-Иерихон» (май 1994 г.), вашингтонского временного соглашения (сентябрь 2005 г.) etc. Первоначальный срок в 5 лет, в течение которого палестинское государство должно было быть построено, истек 4 мая 1999 г. Вместо окончательной договоренности между сторонами о статусе палестинских территорий в соответствии с подписанным в Шарм-эль-Шейхе соглашением, в сентябре 2000 г. по инициативе Ясира Арафата было начато вооруженное восстание – интифада аль-Акса. Пытаясь разрешить противоречия между политическими теориями левого лагеря и действительностью, Израиль в 2005 г. в одностороннем порядке вывел армию и эвакуировал поселения из сектора Газа. Однако проведенные по настоянию руководства США выборы 2006 г. окончились победой исламистского движения ХАМАС, попытка сотрудничества с которым руководившего ООП и ПНА ФАТХ привела в 2007 г. к гражданской войне между палестинскими группировками и разделе сфер влияния. Власть в Газе удержал ХАМАС во главе с Исмаилом Ханийей, опираясь сначала на арабские монархии, а затем на Иран. На Западном берегу реки Иордан при поддержке Израиля управление осталось под контролем ФАТХ, который в 2008 г. пролоббировал «переизбрание» Махмуда Аббаса Центральным советом ООП на пост президента Палестины. Обращение в сентябре 2011 г. к ООН с просьбой одностороннего признания Государства Палестины в границах 1967 г. – легитимный повод для разрыва отношений Израиля с ПНА, денонсации соглашений и восстановления контроля над всей Иудеей и Самарией. Палестинский опыт показал, что выборы на БСВ приводят во властные структуры исламистских радикалов с тем большей вероятностью, чем более демократическими эти выборы являются.