Страница:
Евгений Сухов
Шифр фрейлины
Часть I
Подозреваемый
Глава 1
Направленный взрыв
На место взрыва, в деревушку Выселки, старший оперуполномоченный ФСБ майор Марк Егорович Федосеев прибыл одним из первых. Удивительно было созерцать сравнительно недалеко от Москвы, всего в каких-то километрах в семидесяти по Ярославскому шоссе, густозалесенный, нетронутый цивилизацией деревенский уголок. Проживавший в столице, Марк уже успел отвыкнуть от широких полей, уходящих куда-то в бесконечность, от огромных лесных массивов, коих не охватить даже долгим взором. А тут – заповедная тишь, потревожить которую осмеливаются разве что кукушки. Даже дышится здесь как-то повольнее…
На окраине деревеньки стоял старый колодезный журавль. Здесь же лавочка, видно для местных кумушек, что зачастую сходятся у колодца. Идиллия, да и только!
Общее впечатление от увиденного портил разве что столетний сруб, стоявший на самой окраине поселка. С покосившимися венцами, почерневший, будто бы от перенесенного горя, с выбитыми стеклами и с выставленной наружу дверью, – всякому, кто его лицезрел, он представлялся осколком канувшей в вечность войны.
Неподалеку от скривившегося сруба, как случается в минуту скорби, а то и большущей радости, сбившись в плотную небольшую группу, стояли несколько местных жителей, одетых неброско, и негромко о чем-то беседовали. В какой-то степени жизнь в деревушке Выселки приостановилась, как это происходит во всякой российской глубинке. Жителей мало интересует мировой кризис, политические скандалы в Евросоюзе, и уж совсем не интересно падение цен на нефть; куда увлекательнее и живее проходит дискуссия о последнем хахале Маланьи или о том, что муж Прасковьи, крепко выпивши, поставил своей благоверной здоровенный синяк под левый глаз. А уж такое происшествие, как взрыв, будет обсуждаться несколько месяцев кряду.
А потому, заняв выжидательную позицию неподалеку от места происшествия, аборигены ненавязчиво требовали к себе подобающего обхождения. Большая их часть уже была допрошена местным участковым еще до появления майора Федосеева, но они, не желая рассасываться по избам, давали понять, что у них в загашнике имеется нечто важное, что могли бы сообщить следствию. Видно, с ними придется поработать пообстоятельнее. В такой деревушке, как эта, – развлечений никаких, вот разве что мужики подерутся иной раз по пьяному делу; а потому приезд старшего оперуполномоченного из Москвы событие чрезвычайное.
Выбравшись из машины, майор Федосеев кивнул мужикам, смотревшим на него выжидательно, и, помахивая черной кожаной папкой, направился к месту преступления.
Подорванный сруб был оцеплен местной полицией: тремя молодыми сержантами с кисловатыми физиономиями. Ожидание начальника следственной бригады затянулось, и сейчас, заметив майора Федосеева, вышедшего из служебной черной «Волги», они заметно приободрились. Почему-то им показалось, что их дежурство вступает в финальную стадию и что через каких-то пару часов они смогут отправиться к оставленным огородам, броситься в объятия любимых жен, а то и присесть к обеденному столу, на котором непременно их будет ждать прохладная чекушка водки, как некоторый приз за отличную службу.
Марк невольно хмыкнул: парней придется разочаровать.
У самого порога стоял высокий тощий капитан полиции. Услышав за спиной шаги, он повернулся и настороженно посмотрел на Федосеева.
– Майор Федосеев, старший оперуполномоченный ФСБ, – коротко представился Марк Егорович, – управление по борьбе с терроризмом.
– Капитан Парамонов, местный участковый.
– Понятно, – протянул майор ладонь. – Показывайте, что здесь у вас произошло.
– Пойдемте, товарищ майор, мы вас ждем, – охотно отозвался участковый. – Нам уже сообщили, что вы должны подъехать… Правда, мы вас ожидали немного раньше.
– Из-за пробок задержался, – буркнул Федосеев.
– Взрыв был внутри сруба, причем очень сильный. Потолок и стены все в копоти. Думаю, что взрывчатки было не менее четырех килограммов в тротиловом эквиваленте, а может быть, и все пять!
– Вот как? – невольно удивился Федосеев. – Откуда такая уверенность?
– Во-первых, видно по разлету осколков, – сказал капитан, проходя в коридор. – Весь огород битыми стеклами засыпан, много осколков на дороге лежат, а до нее метров двадцать! – показал капитан в оконный проем на запыленную дорогу, где во множестве поблескивали стекла. – Посмотрите на дверь, – кивнул участковый на расщепленные доски, валявшиеся под ногами. – Дверь в срубе была тяжелая, кованым железом обита, а ее вон куда швырнуло. Через весь коридор к самому выходу!
Марк Егорович кивнул: выводы капитана всецело совпадали с его собственными.
– Соглашусь, капитан. Что дальше?
– А во-вторых, дом очень сильно перекосило: толкни его, и он упадет; а ведь каждый венец сантиметров сорок в диаметре будет. Тут нужна колоссальная сила!
– Удивительно, что крыша еще не разрушилась.
– Полагаю, что разрушения в доме могли быть еще больше, если бы взрыв был произведен где-нибудь на полу в центре комнаты.
– А разве это не так было?
Капитан как-то таинственно улыбнулся и ответил:
– Пойдемте в сруб, товарищ майор.
Перешагнув невысокий порожек, прошли в сруб. На полу лежали два залитых кровью трупа. В груди первого, одетого в светлую рубашку и темные брюки, лежавшего почти в самом центре сруба, зияла огромная развороченная рана; другой, в джинсовой короткой куртке, лежал у рассыпавшейся печки, устремив неподвижный взгляд в потолок.
В углу комнаты стоял огромный, едва ли не под самый потолок металлический несгораемый шкаф с раздувшимися от взрыва стенками, с тяжелой массивной дверью, едва державшейся на одной петле. Странно, что сваренные металлические пластины не расползлись по швам. Шкаф был немецкий, изготовленный в позапрошлом веке из бронированного металла и в свое время представлявший собой вершину инженерной мысли. О его легированную поверхность с легкостью ломались самые крепкие сверла медвежатников.
А сейчас он стоял в углу с вспучившимися боками…
– Убитых осмотрели?
– Ждали вашего появления.
– Правильно, – согласился Федосеев, осторожно ступая по раскиданным стеклам.
Именно так и выглядит взорванная изнутри комната. А их за период командировок на Северный Кавказ он насмотрелся немало. Казалось, что внутри сруба не сохранилось ни одной целой вещи, а оконные стекла были расколочены до такой степени, как будто бы кто-то особенно старательный решил раздробить их на мелкие кусочки.
Во дворе раздался звук мотора подъехавшей машины. Затем громко хлопнула дверца, и майор тотчас услышал громкий голос подполковника Крапивина, начальника экспертного отдела. Обычно на место преступления он отправлял своих заместителей, предпочитая больше времени проводить в лаборатории. Сейчас его появление значило только одно: дело находится на особом контроле, и из мягкого кресла на стылую улицу его вытряхнул какой-то начальник. Это следовало учитывать, он мог пребывать в скверном настроении.
Федосеев подошел к оконному проему и увидел крупную фигуру Крапивина, а вместе с ним еще двух человек из лаборатории оружия и взрывчатых веществ. Рядом, обвешанный фотоаппаратами и с видеокамерой в руках, невесело плелся техник-криминалист со смешной фамилией Зябликов. Физиономия его выглядела настолько унылой, что можно было подумать, что он плелся на плаху. Наверняка его оторвали от обильного стола, и сейчас он искренне сожалел об оставленных на тарелках бутербродах с маслом и красной икрой. Но Федосеев знал, что все его уныние улетучится в тот самый момент, когда он увидит парочку свеженьких трупов. Глаза заполыхают профессиональным азартом, и Василий Зябликов защелкает одновременно сразу и всеми фотоаппаратами. Упрекать его в нелюбви к своему ремеслу было бы грешно.
Как и всякий оперативник, майор Федосеев относился к экспертам с некоторым пренебрежением, считая их эдакой белой костью. Большую часть времени они пропадали в лаборатории, занимаясь малопонятными вещами, и уж, конечно же, были весьма далеки от оперативных мероприятий, где за стрелковое оружие приходится браться гораздо чаще, чем за пачку сигарет.
В отличие от других экспертов, шарахающихся от спортивных снарядов, как черти от ладана, Крапивин имел отменную мускулатуру и едва ли не ежедневно посещал спортивный зал, потея там в нелегких рукопашных боях. Так что по своей психологии он был больше оперативником, нежели экспертом. А в прошлом месяце с ним произошел случай, которому даже никто не удивился: он сумел обезоружить двух вооруженных преступников, отважившихся ограбить привокзальный киоск.
– Место происшествия снять на видеокамеру, – уже в прихожей раздался голос Крапивина. – Все тщательнейшим образом. Не упускать ни одну деталь, ни одну мелочь… Ага, значит, я не первый, – слегка поморщился эксперт, заметив в оконном проеме майора Федосеева. – Так и хочется сказать, какая… противная встреча. Но я промолчу.
– Успокойся, – улыбнувшись, протянул руку Марк Егорович, – в следующий раз тебе непременно повезет.
– Был взрыв, я так понимаю, – осмотрел закопченные стены Крапивин.
– Очень тонкое наблюдение, – съязвил Федосеев, – причем взрывчатки было не со спичечную коробочку.
– Предварительно около пяти килограммов тротила. Даже странно, что избушка по бревнышку не разлетелась. На этом месте могла быть большая воронка. Ага, – кивнул Крапивин на раздутый сейф, – теперь вижу, кому не повезло. Хм, ситуация могла быть куда драматичнее, если бы не эта броня.
Поправляя тяжелые очки на тонкой переносице, подошел техник-криминалист с фамилией Зябликов, которая невероятно шла к его внешности.
– Вася, сними вот этого медведя, – показал подполковник на сейф. – Такого снимка в моей коллекции, кажется, еще не было.
– Хорошо, – охотно согласился Зябликов, направляя объектив в угол комнаты.
– Представляю, как тут полыхнуло, – проговорил подполковник Крапивин, осторожно обходя труп, лежавший в центре помещения. – Взрыв был направленный, в основном в сторону двери, эта стена особенно черная. На какую-то секунду здесь был самый настоящий ад!
– Правда, покойники понять этого так и не успели.
– Это точно. Просто сгинули в раскаленном пламени, и все тут! На фугас похоже. – Подполковник потрогал ладонью почерневшее шероховатое бревно, вытащил из кармана лупу, всмотрелся в распилы.
– И что там? – заинтересованно спросил Федосеев.
– Взрывное устройство было без оболочки. Представляю, что тут могло произойти, если бы имелся стальной корпус или хотя бы взрывчатка была начинена железом. Тут бы все стены были в осколках, а так… ничего. Если, конечно, не считать вот этого куска металла, – ковырнул Крапивин перочинным ножом брус. – Ага! Понимаю… Похоже, что это фрагмент от замка. Эк его раскурочило! Интересно, в какой таре они держали тротил? – повертел он головой по сторонам.
– А может, вот это? – поднял Федосеев с пола небольшой кусок замасленной картонки.
– Давай погляжу…
Взяв картон, Крапивин внимательно осмотрел его со всех сторон. Поскреб поверхность ногтем, после чего объявил:
– Похоже, что так оно и есть. Марк Егорович, у тебя глаз алмаз! А может, тебе бросить оперативную работу и подаваться к нам, а? Нам такие способные люди позарез нужны! А то ты все бегаешь с пистолетом по темным улицам, тебе даже передохнуть некогда.
Техник-криминалист, стараясь не пропустить и малейшей детали, снимал на видеокамеру обстановку в срубе, точнее, то, что от нее осталось. Особое внимание уделил развороченному сейфу, как если бы намеревался отыскать в его раскуроченном нутре нечто такое, что не удалось заприметить другим.
– Василия я тотчас прогоню, – продолжал Крапивин с серьезными интонациями и посмотрел на техника-криминалиста, склонившегося в этот момент над убитым. – Возьмешь у него видеокамеру и будешь снимать. А то иногда смотришь его творения и, ей-богу, не понимаешь, чего он там отснял: то ли оперативную съемку произвел, то ли фильм ужасов сделал.
Техник-криминалист оказался парнем серьезным, не отрываясь, он склонился еще ниже, запечатлевая лица убитых. Трудно было понять, для каких именно целей экспертам понадобился смертельный оскал, но, судя по тому, как старался Зябликов, какой-то глубинный смысл во всем этом присутствовал.
– Предложение интересное, – столь же серьезно ответил Федосеев, – я подумаю. Но сейчас нам нужно разобраться с этим делом. Значит, ты полагаешь, что тротил хранился в обычной коробке из-под торта?
– Что-то вроде того. Разумеется, был запал, иначе бы не рвануло. – Внимательно изучив надпись, подполковник добавил: – Торт, кстати, назывался «Осень».
– Вряд ли это что-то даст для экспертизы. Такие торты продают едва ли не в каждом магазине. А потом и коробка прошлогодняя.
В комнату с сумкой через плечо вошел капитан Никита Чумаков, один из помощников Крапивина. С ним Федосеев не единожды пересекался по совместным делам и сейчас искренне обрадовался, что в усиление прикрепили именно его. Руководство так поступало всегда, когда дело считалось приоритетным и его требовалось раскрыть в кратчайшие сроки. Никита Чумаков был из той редкой и въедливой породы людей, мимо которых не проходила ни одна мало-мальская мелочь. Даже из самых скудных данных он умудрялся получать максимум информации. Сотрудники не без основания шутили, что следы жизни он сумел бы отыскать даже во Вселенной.
Он со своей черной сумкой, вмещавшей всевозможные порошки и жидкости, о значении большей части которых Федосеев даже не догадывался, способен был на месте преступления проводить криминалистическое исследование одежды, дактилоскопическую экспертизу, габитоскопию и еще много чего другого.
Не замечая присутствующих, Никита Чумаков присел на корточки и принялся всматриваться в следы, оставленные на полу. Теперь окружающий мир для него перестал существовать; казалось, что он впадает в какой-то транс. И не выйдет из него до тех самых пор, пока, наконец, не будет разгадана очередная криминалистическая загадка. Согнувшись в три погибели, Чумаков посыпал на одежду покойника какие-то порошки. Удовлетворенно хмыкнув, достал липкую ленту.
– Странная получается история, – задумчиво протянул Марк Егорович. – Выходит, что убитых кто-то специально подвел под этот заминированный сейф. Знаете, кому принадлежит эта хибара? – повернулся он к участковому, скромно стоявшему у порога.
– Так точно, товарищ майор, – с готовностью отозвался капитан. – Сруб принадлежит Владлену Лозовскому. Здесь когда-то проживала его бабка, дом достался ему от нее по наследству.
– Как часто он здесь бывал?
– Появляется он в деревне редко, может быть, один или два раза в неделю. В основном приезжал с девушками… Готовили шашлыки, пили вино, потом ночевали… Ничего подозрительного за ним не наблюдалось. Обыкновенный парень. Как и все.
– Вижу, что вы зря время не теряли, – одобрительно проговорил Федосеев. – Похвально. А не узнали, чем занимается этот Лозовский? Кем он работал?
Участковый пожал плечами:
– В деревне о нем никто ничего толком не знает. Контактов особых у него ни с кем не было. Знаю, что как будто бы учился какое-то время в вузе, а потом перебивался временными заработками.
– Перебивался, – невесело хмыкнул Марк Егорович. – Ведь где-то он раздобыл пять килограммов тротила. Ладно, разберемся… Карманы у убитых не проверили? – остановил Федосеев строгий взгляд на капитане.
– Посчитали, что это лучше сделать экспертам.
– Что ж, правильно, что так посчитали, – отозвался подполковник Крапивин. – Никита, посмотри, что у него там в карманах.
Отложив в сторону пластиковые пакетики, заполненные каким-то серым сором, Чумаков надел резиновые перчатки и осторожно перевернул на спину мертвеца. Аккуратно прощупал карманы и принялся вытаскивать из них содержимое: початую пачку сигарет, затертую белую зажигалку, связку ключей, после чего стал аккуратно складывать на картон, прикрепляя к каждой вещичке номерки.
– Сфотографируй, – распорядился Чумаков.
Техник-криминалист, осторожно ступая по расчищенным местам на дощатом полу, приблизился и сделал несколько снимков крупным планом.
Чумаков сунул руку во внутренний карман и вытащил бумажник с пачкой денег.
– Сколько? – спросил Марк Егорович.
Пересчитав, Никита сообщил:
– Пятнадцать тысяч рублей.
– Нехило! Документы имеются? – с надеждой спросил Федосеев.
Открыв бумажник, Никита Чумаков осмотрел каждый отсек:
– Ничего!
– Что там у второго?
Эксперт аккуратно постучал по карманам убитого.
– Кажется, что-то есть. – Чумаков сунул ладонь во внутренний карман джинсовой куртки.
Так оно и есть – паспорт! Открыв первую страницу, прочитал:
– Владлен Рувимович Лозовский, прописан по адресу Москва, проспект Энтузиастов, двадцать один. Взгляните, – протянул он паспорт майору Федосееву.
– Значит, это и есть хозяин? – всмотрелся Федосеев в фотографию в паспорте, с которой на него смотрело молодое приветливое лицо, не имевшее ничего общего с человеком, лежавшим на полу. – Лицо обезображено, не узнать.
– Получается, что так, – с некоторым сомнением проговорил Чумаков. – Нужно будет сделать дактилоскопию; может, пальчики трупа имеются в базе данных. А это еще что такое? – Между страницами паспорта лежала визитная карточка. Приподняв ее, майор Федосеев прочитал: – Илья Тимофеевич Никольский, следственный отдел. Что бы это могло значить? Похоже, что у нашего мертвеца были какие-то дела со следственным отделом. Нужно будет выяснить, в чем тут дело.
– Я вот чего не пойму: они ведь должны были приехать на машине, сюда же никакой транспорт не ходит. Тогда где же в таком случае их машина? – спросил озадаченно Федосеев.
Осторожно уложив пластиковые пакетики в портфель, капитан Чумаков отозвался:
– Я обратил на это внимание… У самого плетня свежий след протектора от легковой машины. Какой именно, сказать пока трудно, можно лишь только предположить.
– Что же тогда получается? Выходит, что здесь был некто третий, который после взрыва сел в свободную машину и укатил восвояси? Хотелось бы познакомиться с этим умником, – в задумчивости произнес майор Федосеев. – Ладно, вы тут работайте, а я поговорю с местными, может, из них кто-то чего-то вспомнит.
Марк вышел из дома. Деревенского люду прибавилось. Собравшиеся у ветхого плетня аборигены, покуривая, о чем-то негромко разговаривали, даже спорили, кидая красноречивые взгляды на покосившийся дом. Федосеев подошел к группе мужиков.
– Табачком не угостите? – улыбнувшись, проговорил он.
Один из курильщиков, – долговязый, с опущенными плечами и сонным выражением, – несильным щелчком выбил из пачки сигарету и протянул ее Федосееву.
– Благодарю, – кивнул майор, воткнув сигарету в уголок рта. – Огоньку бы еще.
Так же молчком долговязый чиркнул зажигалкой. Во внутреннем кармане пиджака у Федосеева лежала собственная нераспечатанная пачка «Кэмела», купленная накануне. Однако он решил ее не доставать. Известно, что более подходящей причины для разговора, чем попросить сигареты, не существует. Тут как бы сразу становишься членом некоторого братства по отравлению никотином собственных легких.
Пыхнув дымом, Федосеев спросил:
– Взрыв, наверное, на всю округу был слышен?
– Верно, – бесцветно отозвался долговязый. – Так долбануло, что от взрывной волны все стекла в соседних домах повышибало.
– Верю… Я майор ФСБ Федосеев, – раскрыл удостоверение Марк Егорович, – занимаюсь этим делом. Вы случайно никого из чужих не видели в деревне перед взрывом? Ну, может, машина какая-то подъезжала?
– Была машина, – уверенно сказал невысокий человек с грубоватым загорелым лицом. – Она остановилась как раз около плетня, вон у того угла, – махнул он рукой.
Майор Федосеев кивнул, соглашаясь:
– А какой марки, не помните?
– Трудно сказать, – ответил невысокий, держа сигарету большим и указательным пальцами. В основании большого пальца Федосеев заметил пять вытатуированных точек: квадрат, в центре которого еще одна, более жирная. Смысл нехитрый – «кругом стены, а я посередине». Обычно такими наколками помечают себя малолетки, оказавшиеся в колонии. Глядя на степенного мужчину, чьи ладони погрубели от тяжелой деревенской работы, трудно было заподозрить его в чем-то противозаконном. – Возможно, «Ниссан», а может, и «Тойота», но точно не скажу. Особенно ведь и не приглядываешься. Приехал сосед, ну и ладно! У каждого свои дела.
– Тоже верно. А вы случайно не заметили, кто выходил из машины?
– Кажется, трое вышли, – неуверенно ответил татуированный. В глубине рта блеснула золотая фикса. Собеседник имел куда более сложную биографию, чем могло показаться поначалу, а если задерет на спине рубашку, так наверняка можно будет увидеть с пяток выколотых куполов. – Один из них точно был Владлен.
– А где ваш дом?
– Во-он тот, у косогора.
– Далековато будет. Как же вы его так сразу рассмотрели?
– Его лица я не разглядел, – слегка смутившись, ответил татуированный, – но вот походка верно его. Я тогда еще удивился, думаю, почему это он вдруг не на своей машине прикатил? Да еще с какими-то угрюмыми мужиками. В прежние времена он как-то все больше по девкам специализировался.
– А во время взрыва вы где были?
– Теплицу подправлял… Позавчера у нас ураган прошел – яблони поломал, крышу с теплицы сорвал… Я только начал столб вкапывать, чтобы стенку у теплицы подправить, а тут как долбанет! У меня все стекла в доме посыпались. Сразу понял, что это тротил, причем его было много. Несколько килограммов. Баллон с газом все-таки по-другому взрывается.
– А с чего вы решили, что тротил?
– Лет двадцать назад на Чукотке горняком работал. Так что взрывов насмотрелся.
– Понятно.
– Пока в окна выглядывал, чтобы выяснить, что там стряслось, услышал, что машина отъехала. Повернулся, а она уже у леса. А тут смотрю, дом у соседа как-то перекосило, дверь входная вообще в огороде лежит. А она у него здоровущая, вдвоем едва поднимешь. Думаю, крепко шибануло. Вышел посмотреть, что там у него случилось. Подошел. Повсюду стекла валяются, дом почернел, завалился как-то. Зашел внутрь, а там два покойника лежат, а в углу сейф стоит развороченный.
– Это не вы позвонили в полицию? – спросил Федосеев, докуривая сигарету. Только пошел обстоятельный разговор, а табачок уже на исходе.
– Кому-то нужно было это сделать. Хотел было уйти… да натоптал уже. Наверняка чего-нибудь отыщется, будут меня искать. – Прищурившись, спросил: – А мне это надо? Думаю, чего же осложнять ситуацию.
Перед ним стоял человек, много повидавший, битый жизнью. Такие люди обычно больше наблюдают, нежели говорят. А уж если что-то произносят, так только крепко подумавши.
– Все так…
– Думаете, что это Владлен сделал? – В голосе татуированного прозвучало откровенное сомнение. Чувствовалось, что в этой компании он был за главного. Собственно, и не удивительно с таким-то послужным списком!
Вот они, побочные последствия табачного гостеприимства: мы тебя угостили сигареткой, уважили, ответили на все твои вопросы, теперь твоя очередь быть откровенным. Следовало подчиниться неписаным правилам радушия, иначе в следующий раз общаться с ними будет значительно труднее. А уж из этого матерого человечища и вовсе слова не вытянешь, даже если будешь тянуть клещами.
Откинув сигарету в сторону, как бы подведя черту под состоявшейся беседой, майор произнес:
– Трудно так сразу сказать. Разобраться во всем надо… А потом ведь несколько килограммов тротила – дело нешуточное, его где-то раздобыть нужно. Провезти через весь город, как-то хранить, чтобы не нашли… Это не каждый сумеет. Может, еще что-нибудь необычное заметили?
– Кроме этой машины, что у плетня остановилась, еще одна подъехала. Заезжать в поселок она не стала, а просто стояла около леса. А когда взрыв прогремел, так она сразу уехала.
– Может, это грибники подъехали? – предположил Федосеев.
– На грибников не похоже. Обычно те с ведрами по лесу шастают, а эти даже из машины не вышли, чтобы размяться, только приоткрыли окошко и все на дом смотрели, – махнул татуированный рукой с дымящейся между пальцами сигаретой. – Может, я и ошибаюсь, но у меня такое впечатление, что они просто следили за домом.
– А модель машины не запомнили?
– Далековато было… А потом меня это как-то особо не интересовало. Своих дел полно.
– У меня еще такой вопрос: а среди убитых хозяин был?
– В комнату я не проходил, сказал уже, мало ли чего… Поэтому не рассмотрел. Ведь и меня могут ненароком приплести.
– Случалось?
– Доводилось, – скупо обронил татуированный.
– А может, вы пройдете со мной, посмотрите, есть ли там хозяин?
Отбросив сигарету в сторонку, татуированный невесело произнес:
– Пойдемте, если нужно.
На окраине деревеньки стоял старый колодезный журавль. Здесь же лавочка, видно для местных кумушек, что зачастую сходятся у колодца. Идиллия, да и только!
Общее впечатление от увиденного портил разве что столетний сруб, стоявший на самой окраине поселка. С покосившимися венцами, почерневший, будто бы от перенесенного горя, с выбитыми стеклами и с выставленной наружу дверью, – всякому, кто его лицезрел, он представлялся осколком канувшей в вечность войны.
Неподалеку от скривившегося сруба, как случается в минуту скорби, а то и большущей радости, сбившись в плотную небольшую группу, стояли несколько местных жителей, одетых неброско, и негромко о чем-то беседовали. В какой-то степени жизнь в деревушке Выселки приостановилась, как это происходит во всякой российской глубинке. Жителей мало интересует мировой кризис, политические скандалы в Евросоюзе, и уж совсем не интересно падение цен на нефть; куда увлекательнее и живее проходит дискуссия о последнем хахале Маланьи или о том, что муж Прасковьи, крепко выпивши, поставил своей благоверной здоровенный синяк под левый глаз. А уж такое происшествие, как взрыв, будет обсуждаться несколько месяцев кряду.
А потому, заняв выжидательную позицию неподалеку от места происшествия, аборигены ненавязчиво требовали к себе подобающего обхождения. Большая их часть уже была допрошена местным участковым еще до появления майора Федосеева, но они, не желая рассасываться по избам, давали понять, что у них в загашнике имеется нечто важное, что могли бы сообщить следствию. Видно, с ними придется поработать пообстоятельнее. В такой деревушке, как эта, – развлечений никаких, вот разве что мужики подерутся иной раз по пьяному делу; а потому приезд старшего оперуполномоченного из Москвы событие чрезвычайное.
Выбравшись из машины, майор Федосеев кивнул мужикам, смотревшим на него выжидательно, и, помахивая черной кожаной папкой, направился к месту преступления.
Подорванный сруб был оцеплен местной полицией: тремя молодыми сержантами с кисловатыми физиономиями. Ожидание начальника следственной бригады затянулось, и сейчас, заметив майора Федосеева, вышедшего из служебной черной «Волги», они заметно приободрились. Почему-то им показалось, что их дежурство вступает в финальную стадию и что через каких-то пару часов они смогут отправиться к оставленным огородам, броситься в объятия любимых жен, а то и присесть к обеденному столу, на котором непременно их будет ждать прохладная чекушка водки, как некоторый приз за отличную службу.
Марк невольно хмыкнул: парней придется разочаровать.
У самого порога стоял высокий тощий капитан полиции. Услышав за спиной шаги, он повернулся и настороженно посмотрел на Федосеева.
– Майор Федосеев, старший оперуполномоченный ФСБ, – коротко представился Марк Егорович, – управление по борьбе с терроризмом.
– Капитан Парамонов, местный участковый.
– Понятно, – протянул майор ладонь. – Показывайте, что здесь у вас произошло.
– Пойдемте, товарищ майор, мы вас ждем, – охотно отозвался участковый. – Нам уже сообщили, что вы должны подъехать… Правда, мы вас ожидали немного раньше.
– Из-за пробок задержался, – буркнул Федосеев.
– Взрыв был внутри сруба, причем очень сильный. Потолок и стены все в копоти. Думаю, что взрывчатки было не менее четырех килограммов в тротиловом эквиваленте, а может быть, и все пять!
– Вот как? – невольно удивился Федосеев. – Откуда такая уверенность?
– Во-первых, видно по разлету осколков, – сказал капитан, проходя в коридор. – Весь огород битыми стеклами засыпан, много осколков на дороге лежат, а до нее метров двадцать! – показал капитан в оконный проем на запыленную дорогу, где во множестве поблескивали стекла. – Посмотрите на дверь, – кивнул участковый на расщепленные доски, валявшиеся под ногами. – Дверь в срубе была тяжелая, кованым железом обита, а ее вон куда швырнуло. Через весь коридор к самому выходу!
Марк Егорович кивнул: выводы капитана всецело совпадали с его собственными.
– Соглашусь, капитан. Что дальше?
– А во-вторых, дом очень сильно перекосило: толкни его, и он упадет; а ведь каждый венец сантиметров сорок в диаметре будет. Тут нужна колоссальная сила!
– Удивительно, что крыша еще не разрушилась.
– Полагаю, что разрушения в доме могли быть еще больше, если бы взрыв был произведен где-нибудь на полу в центре комнаты.
– А разве это не так было?
Капитан как-то таинственно улыбнулся и ответил:
– Пойдемте в сруб, товарищ майор.
Перешагнув невысокий порожек, прошли в сруб. На полу лежали два залитых кровью трупа. В груди первого, одетого в светлую рубашку и темные брюки, лежавшего почти в самом центре сруба, зияла огромная развороченная рана; другой, в джинсовой короткой куртке, лежал у рассыпавшейся печки, устремив неподвижный взгляд в потолок.
В углу комнаты стоял огромный, едва ли не под самый потолок металлический несгораемый шкаф с раздувшимися от взрыва стенками, с тяжелой массивной дверью, едва державшейся на одной петле. Странно, что сваренные металлические пластины не расползлись по швам. Шкаф был немецкий, изготовленный в позапрошлом веке из бронированного металла и в свое время представлявший собой вершину инженерной мысли. О его легированную поверхность с легкостью ломались самые крепкие сверла медвежатников.
А сейчас он стоял в углу с вспучившимися боками…
– Убитых осмотрели?
– Ждали вашего появления.
– Правильно, – согласился Федосеев, осторожно ступая по раскиданным стеклам.
Именно так и выглядит взорванная изнутри комната. А их за период командировок на Северный Кавказ он насмотрелся немало. Казалось, что внутри сруба не сохранилось ни одной целой вещи, а оконные стекла были расколочены до такой степени, как будто бы кто-то особенно старательный решил раздробить их на мелкие кусочки.
Во дворе раздался звук мотора подъехавшей машины. Затем громко хлопнула дверца, и майор тотчас услышал громкий голос подполковника Крапивина, начальника экспертного отдела. Обычно на место преступления он отправлял своих заместителей, предпочитая больше времени проводить в лаборатории. Сейчас его появление значило только одно: дело находится на особом контроле, и из мягкого кресла на стылую улицу его вытряхнул какой-то начальник. Это следовало учитывать, он мог пребывать в скверном настроении.
Федосеев подошел к оконному проему и увидел крупную фигуру Крапивина, а вместе с ним еще двух человек из лаборатории оружия и взрывчатых веществ. Рядом, обвешанный фотоаппаратами и с видеокамерой в руках, невесело плелся техник-криминалист со смешной фамилией Зябликов. Физиономия его выглядела настолько унылой, что можно было подумать, что он плелся на плаху. Наверняка его оторвали от обильного стола, и сейчас он искренне сожалел об оставленных на тарелках бутербродах с маслом и красной икрой. Но Федосеев знал, что все его уныние улетучится в тот самый момент, когда он увидит парочку свеженьких трупов. Глаза заполыхают профессиональным азартом, и Василий Зябликов защелкает одновременно сразу и всеми фотоаппаратами. Упрекать его в нелюбви к своему ремеслу было бы грешно.
Как и всякий оперативник, майор Федосеев относился к экспертам с некоторым пренебрежением, считая их эдакой белой костью. Большую часть времени они пропадали в лаборатории, занимаясь малопонятными вещами, и уж, конечно же, были весьма далеки от оперативных мероприятий, где за стрелковое оружие приходится браться гораздо чаще, чем за пачку сигарет.
В отличие от других экспертов, шарахающихся от спортивных снарядов, как черти от ладана, Крапивин имел отменную мускулатуру и едва ли не ежедневно посещал спортивный зал, потея там в нелегких рукопашных боях. Так что по своей психологии он был больше оперативником, нежели экспертом. А в прошлом месяце с ним произошел случай, которому даже никто не удивился: он сумел обезоружить двух вооруженных преступников, отважившихся ограбить привокзальный киоск.
– Место происшествия снять на видеокамеру, – уже в прихожей раздался голос Крапивина. – Все тщательнейшим образом. Не упускать ни одну деталь, ни одну мелочь… Ага, значит, я не первый, – слегка поморщился эксперт, заметив в оконном проеме майора Федосеева. – Так и хочется сказать, какая… противная встреча. Но я промолчу.
– Успокойся, – улыбнувшись, протянул руку Марк Егорович, – в следующий раз тебе непременно повезет.
– Был взрыв, я так понимаю, – осмотрел закопченные стены Крапивин.
– Очень тонкое наблюдение, – съязвил Федосеев, – причем взрывчатки было не со спичечную коробочку.
– Предварительно около пяти килограммов тротила. Даже странно, что избушка по бревнышку не разлетелась. На этом месте могла быть большая воронка. Ага, – кивнул Крапивин на раздутый сейф, – теперь вижу, кому не повезло. Хм, ситуация могла быть куда драматичнее, если бы не эта броня.
Поправляя тяжелые очки на тонкой переносице, подошел техник-криминалист с фамилией Зябликов, которая невероятно шла к его внешности.
– Вася, сними вот этого медведя, – показал подполковник на сейф. – Такого снимка в моей коллекции, кажется, еще не было.
– Хорошо, – охотно согласился Зябликов, направляя объектив в угол комнаты.
– Представляю, как тут полыхнуло, – проговорил подполковник Крапивин, осторожно обходя труп, лежавший в центре помещения. – Взрыв был направленный, в основном в сторону двери, эта стена особенно черная. На какую-то секунду здесь был самый настоящий ад!
– Правда, покойники понять этого так и не успели.
– Это точно. Просто сгинули в раскаленном пламени, и все тут! На фугас похоже. – Подполковник потрогал ладонью почерневшее шероховатое бревно, вытащил из кармана лупу, всмотрелся в распилы.
– И что там? – заинтересованно спросил Федосеев.
– Взрывное устройство было без оболочки. Представляю, что тут могло произойти, если бы имелся стальной корпус или хотя бы взрывчатка была начинена железом. Тут бы все стены были в осколках, а так… ничего. Если, конечно, не считать вот этого куска металла, – ковырнул Крапивин перочинным ножом брус. – Ага! Понимаю… Похоже, что это фрагмент от замка. Эк его раскурочило! Интересно, в какой таре они держали тротил? – повертел он головой по сторонам.
– А может, вот это? – поднял Федосеев с пола небольшой кусок замасленной картонки.
– Давай погляжу…
Взяв картон, Крапивин внимательно осмотрел его со всех сторон. Поскреб поверхность ногтем, после чего объявил:
– Похоже, что так оно и есть. Марк Егорович, у тебя глаз алмаз! А может, тебе бросить оперативную работу и подаваться к нам, а? Нам такие способные люди позарез нужны! А то ты все бегаешь с пистолетом по темным улицам, тебе даже передохнуть некогда.
Техник-криминалист, стараясь не пропустить и малейшей детали, снимал на видеокамеру обстановку в срубе, точнее, то, что от нее осталось. Особое внимание уделил развороченному сейфу, как если бы намеревался отыскать в его раскуроченном нутре нечто такое, что не удалось заприметить другим.
– Василия я тотчас прогоню, – продолжал Крапивин с серьезными интонациями и посмотрел на техника-криминалиста, склонившегося в этот момент над убитым. – Возьмешь у него видеокамеру и будешь снимать. А то иногда смотришь его творения и, ей-богу, не понимаешь, чего он там отснял: то ли оперативную съемку произвел, то ли фильм ужасов сделал.
Техник-криминалист оказался парнем серьезным, не отрываясь, он склонился еще ниже, запечатлевая лица убитых. Трудно было понять, для каких именно целей экспертам понадобился смертельный оскал, но, судя по тому, как старался Зябликов, какой-то глубинный смысл во всем этом присутствовал.
– Предложение интересное, – столь же серьезно ответил Федосеев, – я подумаю. Но сейчас нам нужно разобраться с этим делом. Значит, ты полагаешь, что тротил хранился в обычной коробке из-под торта?
– Что-то вроде того. Разумеется, был запал, иначе бы не рвануло. – Внимательно изучив надпись, подполковник добавил: – Торт, кстати, назывался «Осень».
– Вряд ли это что-то даст для экспертизы. Такие торты продают едва ли не в каждом магазине. А потом и коробка прошлогодняя.
В комнату с сумкой через плечо вошел капитан Никита Чумаков, один из помощников Крапивина. С ним Федосеев не единожды пересекался по совместным делам и сейчас искренне обрадовался, что в усиление прикрепили именно его. Руководство так поступало всегда, когда дело считалось приоритетным и его требовалось раскрыть в кратчайшие сроки. Никита Чумаков был из той редкой и въедливой породы людей, мимо которых не проходила ни одна мало-мальская мелочь. Даже из самых скудных данных он умудрялся получать максимум информации. Сотрудники не без основания шутили, что следы жизни он сумел бы отыскать даже во Вселенной.
Он со своей черной сумкой, вмещавшей всевозможные порошки и жидкости, о значении большей части которых Федосеев даже не догадывался, способен был на месте преступления проводить криминалистическое исследование одежды, дактилоскопическую экспертизу, габитоскопию и еще много чего другого.
Не замечая присутствующих, Никита Чумаков присел на корточки и принялся всматриваться в следы, оставленные на полу. Теперь окружающий мир для него перестал существовать; казалось, что он впадает в какой-то транс. И не выйдет из него до тех самых пор, пока, наконец, не будет разгадана очередная криминалистическая загадка. Согнувшись в три погибели, Чумаков посыпал на одежду покойника какие-то порошки. Удовлетворенно хмыкнув, достал липкую ленту.
– Странная получается история, – задумчиво протянул Марк Егорович. – Выходит, что убитых кто-то специально подвел под этот заминированный сейф. Знаете, кому принадлежит эта хибара? – повернулся он к участковому, скромно стоявшему у порога.
– Так точно, товарищ майор, – с готовностью отозвался капитан. – Сруб принадлежит Владлену Лозовскому. Здесь когда-то проживала его бабка, дом достался ему от нее по наследству.
– Как часто он здесь бывал?
– Появляется он в деревне редко, может быть, один или два раза в неделю. В основном приезжал с девушками… Готовили шашлыки, пили вино, потом ночевали… Ничего подозрительного за ним не наблюдалось. Обыкновенный парень. Как и все.
– Вижу, что вы зря время не теряли, – одобрительно проговорил Федосеев. – Похвально. А не узнали, чем занимается этот Лозовский? Кем он работал?
Участковый пожал плечами:
– В деревне о нем никто ничего толком не знает. Контактов особых у него ни с кем не было. Знаю, что как будто бы учился какое-то время в вузе, а потом перебивался временными заработками.
– Перебивался, – невесело хмыкнул Марк Егорович. – Ведь где-то он раздобыл пять килограммов тротила. Ладно, разберемся… Карманы у убитых не проверили? – остановил Федосеев строгий взгляд на капитане.
– Посчитали, что это лучше сделать экспертам.
– Что ж, правильно, что так посчитали, – отозвался подполковник Крапивин. – Никита, посмотри, что у него там в карманах.
Отложив в сторону пластиковые пакетики, заполненные каким-то серым сором, Чумаков надел резиновые перчатки и осторожно перевернул на спину мертвеца. Аккуратно прощупал карманы и принялся вытаскивать из них содержимое: початую пачку сигарет, затертую белую зажигалку, связку ключей, после чего стал аккуратно складывать на картон, прикрепляя к каждой вещичке номерки.
– Сфотографируй, – распорядился Чумаков.
Техник-криминалист, осторожно ступая по расчищенным местам на дощатом полу, приблизился и сделал несколько снимков крупным планом.
Чумаков сунул руку во внутренний карман и вытащил бумажник с пачкой денег.
– Сколько? – спросил Марк Егорович.
Пересчитав, Никита сообщил:
– Пятнадцать тысяч рублей.
– Нехило! Документы имеются? – с надеждой спросил Федосеев.
Открыв бумажник, Никита Чумаков осмотрел каждый отсек:
– Ничего!
– Что там у второго?
Эксперт аккуратно постучал по карманам убитого.
– Кажется, что-то есть. – Чумаков сунул ладонь во внутренний карман джинсовой куртки.
Так оно и есть – паспорт! Открыв первую страницу, прочитал:
– Владлен Рувимович Лозовский, прописан по адресу Москва, проспект Энтузиастов, двадцать один. Взгляните, – протянул он паспорт майору Федосееву.
– Значит, это и есть хозяин? – всмотрелся Федосеев в фотографию в паспорте, с которой на него смотрело молодое приветливое лицо, не имевшее ничего общего с человеком, лежавшим на полу. – Лицо обезображено, не узнать.
– Получается, что так, – с некоторым сомнением проговорил Чумаков. – Нужно будет сделать дактилоскопию; может, пальчики трупа имеются в базе данных. А это еще что такое? – Между страницами паспорта лежала визитная карточка. Приподняв ее, майор Федосеев прочитал: – Илья Тимофеевич Никольский, следственный отдел. Что бы это могло значить? Похоже, что у нашего мертвеца были какие-то дела со следственным отделом. Нужно будет выяснить, в чем тут дело.
– Я вот чего не пойму: они ведь должны были приехать на машине, сюда же никакой транспорт не ходит. Тогда где же в таком случае их машина? – спросил озадаченно Федосеев.
Осторожно уложив пластиковые пакетики в портфель, капитан Чумаков отозвался:
– Я обратил на это внимание… У самого плетня свежий след протектора от легковой машины. Какой именно, сказать пока трудно, можно лишь только предположить.
– Что же тогда получается? Выходит, что здесь был некто третий, который после взрыва сел в свободную машину и укатил восвояси? Хотелось бы познакомиться с этим умником, – в задумчивости произнес майор Федосеев. – Ладно, вы тут работайте, а я поговорю с местными, может, из них кто-то чего-то вспомнит.
Марк вышел из дома. Деревенского люду прибавилось. Собравшиеся у ветхого плетня аборигены, покуривая, о чем-то негромко разговаривали, даже спорили, кидая красноречивые взгляды на покосившийся дом. Федосеев подошел к группе мужиков.
– Табачком не угостите? – улыбнувшись, проговорил он.
Один из курильщиков, – долговязый, с опущенными плечами и сонным выражением, – несильным щелчком выбил из пачки сигарету и протянул ее Федосееву.
– Благодарю, – кивнул майор, воткнув сигарету в уголок рта. – Огоньку бы еще.
Так же молчком долговязый чиркнул зажигалкой. Во внутреннем кармане пиджака у Федосеева лежала собственная нераспечатанная пачка «Кэмела», купленная накануне. Однако он решил ее не доставать. Известно, что более подходящей причины для разговора, чем попросить сигареты, не существует. Тут как бы сразу становишься членом некоторого братства по отравлению никотином собственных легких.
Пыхнув дымом, Федосеев спросил:
– Взрыв, наверное, на всю округу был слышен?
– Верно, – бесцветно отозвался долговязый. – Так долбануло, что от взрывной волны все стекла в соседних домах повышибало.
– Верю… Я майор ФСБ Федосеев, – раскрыл удостоверение Марк Егорович, – занимаюсь этим делом. Вы случайно никого из чужих не видели в деревне перед взрывом? Ну, может, машина какая-то подъезжала?
– Была машина, – уверенно сказал невысокий человек с грубоватым загорелым лицом. – Она остановилась как раз около плетня, вон у того угла, – махнул он рукой.
Майор Федосеев кивнул, соглашаясь:
– А какой марки, не помните?
– Трудно сказать, – ответил невысокий, держа сигарету большим и указательным пальцами. В основании большого пальца Федосеев заметил пять вытатуированных точек: квадрат, в центре которого еще одна, более жирная. Смысл нехитрый – «кругом стены, а я посередине». Обычно такими наколками помечают себя малолетки, оказавшиеся в колонии. Глядя на степенного мужчину, чьи ладони погрубели от тяжелой деревенской работы, трудно было заподозрить его в чем-то противозаконном. – Возможно, «Ниссан», а может, и «Тойота», но точно не скажу. Особенно ведь и не приглядываешься. Приехал сосед, ну и ладно! У каждого свои дела.
– Тоже верно. А вы случайно не заметили, кто выходил из машины?
– Кажется, трое вышли, – неуверенно ответил татуированный. В глубине рта блеснула золотая фикса. Собеседник имел куда более сложную биографию, чем могло показаться поначалу, а если задерет на спине рубашку, так наверняка можно будет увидеть с пяток выколотых куполов. – Один из них точно был Владлен.
– А где ваш дом?
– Во-он тот, у косогора.
– Далековато будет. Как же вы его так сразу рассмотрели?
– Его лица я не разглядел, – слегка смутившись, ответил татуированный, – но вот походка верно его. Я тогда еще удивился, думаю, почему это он вдруг не на своей машине прикатил? Да еще с какими-то угрюмыми мужиками. В прежние времена он как-то все больше по девкам специализировался.
– А во время взрыва вы где были?
– Теплицу подправлял… Позавчера у нас ураган прошел – яблони поломал, крышу с теплицы сорвал… Я только начал столб вкапывать, чтобы стенку у теплицы подправить, а тут как долбанет! У меня все стекла в доме посыпались. Сразу понял, что это тротил, причем его было много. Несколько килограммов. Баллон с газом все-таки по-другому взрывается.
– А с чего вы решили, что тротил?
– Лет двадцать назад на Чукотке горняком работал. Так что взрывов насмотрелся.
– Понятно.
– Пока в окна выглядывал, чтобы выяснить, что там стряслось, услышал, что машина отъехала. Повернулся, а она уже у леса. А тут смотрю, дом у соседа как-то перекосило, дверь входная вообще в огороде лежит. А она у него здоровущая, вдвоем едва поднимешь. Думаю, крепко шибануло. Вышел посмотреть, что там у него случилось. Подошел. Повсюду стекла валяются, дом почернел, завалился как-то. Зашел внутрь, а там два покойника лежат, а в углу сейф стоит развороченный.
– Это не вы позвонили в полицию? – спросил Федосеев, докуривая сигарету. Только пошел обстоятельный разговор, а табачок уже на исходе.
– Кому-то нужно было это сделать. Хотел было уйти… да натоптал уже. Наверняка чего-нибудь отыщется, будут меня искать. – Прищурившись, спросил: – А мне это надо? Думаю, чего же осложнять ситуацию.
Перед ним стоял человек, много повидавший, битый жизнью. Такие люди обычно больше наблюдают, нежели говорят. А уж если что-то произносят, так только крепко подумавши.
– Все так…
– Думаете, что это Владлен сделал? – В голосе татуированного прозвучало откровенное сомнение. Чувствовалось, что в этой компании он был за главного. Собственно, и не удивительно с таким-то послужным списком!
Вот они, побочные последствия табачного гостеприимства: мы тебя угостили сигареткой, уважили, ответили на все твои вопросы, теперь твоя очередь быть откровенным. Следовало подчиниться неписаным правилам радушия, иначе в следующий раз общаться с ними будет значительно труднее. А уж из этого матерого человечища и вовсе слова не вытянешь, даже если будешь тянуть клещами.
Откинув сигарету в сторону, как бы подведя черту под состоявшейся беседой, майор произнес:
– Трудно так сразу сказать. Разобраться во всем надо… А потом ведь несколько килограммов тротила – дело нешуточное, его где-то раздобыть нужно. Провезти через весь город, как-то хранить, чтобы не нашли… Это не каждый сумеет. Может, еще что-нибудь необычное заметили?
– Кроме этой машины, что у плетня остановилась, еще одна подъехала. Заезжать в поселок она не стала, а просто стояла около леса. А когда взрыв прогремел, так она сразу уехала.
– Может, это грибники подъехали? – предположил Федосеев.
– На грибников не похоже. Обычно те с ведрами по лесу шастают, а эти даже из машины не вышли, чтобы размяться, только приоткрыли окошко и все на дом смотрели, – махнул татуированный рукой с дымящейся между пальцами сигаретой. – Может, я и ошибаюсь, но у меня такое впечатление, что они просто следили за домом.
– А модель машины не запомнили?
– Далековато было… А потом меня это как-то особо не интересовало. Своих дел полно.
– У меня еще такой вопрос: а среди убитых хозяин был?
– В комнату я не проходил, сказал уже, мало ли чего… Поэтому не рассмотрел. Ведь и меня могут ненароком приплести.
– Случалось?
– Доводилось, – скупо обронил татуированный.
– А может, вы пройдете со мной, посмотрите, есть ли там хозяин?
Отбросив сигарету в сторонку, татуированный невесело произнес:
– Пойдемте, если нужно.