Евгения Грановская. Мраморный король

   – У некоторых это получается, – возразил отец Андрей, нахмурив брови и вспомнив, по всей видимости, о чем-то неприятном.
   – Ну, может быть. Но в данном случае вся коллекция попала в музей.
   Дьякон сделал глоток портвейна и сказал:
   – Если грабитель похитил именно эти фигуры, а остальное оставил, значит, они имели для него особый смысл.
   – Очень глубокомысленный вывод, – улыбнулся Каплер. – Кстати, ваш ход.
   – Мой? – рассеянно повторил дьякон. Он сосредоточил взгляд на доске, двинул вперед ферзя и объявил: – Вам шах.
   Каплер беззаботно передвинул короля на соседнюю клетку.
   – А теперь – мат, – объявил дьякон и сделал ход конем.

3

   Заместитель прокурора майор Павел Иванович Левкус прибыл на место происшествия через двадцать минут после того, как ему позвонил прокурор. Настроение у него было паршивое. Мало того что жена все утро доставала телефонными звонками, так еще и дочь заявила, что он неудачник и бесхребетник. («Откуда только слово-то такое выкопала», – с досадой думал Левкус.) Да и вообще в последние дни у майора все валилось из рук. Спалил кастрюлю, пытаясь приготовить себе пельмени, потерял проездной на автобус, забыл поздравить тещу с днем рождения. К тому же охотничий магазин возле дома – единственную отраду Павла Ивановича – закрыли по причине нерентабельности. А теперь вот еще и это…
   – Ну, что тут у вас? – спросил Левкус, входя в комнату.
   – Труп, – ответил ему дежурный следователь Звягинцев. – Чистый, красивый. Не труп – картинка.
   Они подошли к мужчине, сидящему в кресле. Голова его была запрокинута назад, на затылке волосы топорщились и были перепачканы чем-то густым и темным. На щеке мужчины красовался застарелый шрам, глаза были закрыты, губы – плотно сжаты. В свесившейся до пола правой руке мужчина все еще сжимал пистолет.
   – Выстрелил себе в рот из «макарова», – пояснил следователь. – Если хочешь посмотреть на его мозги – посмотри на стену. Как тебе такой натюрморт?
   – Впечатляет, – ответил Левкус и достал из кармана сигареты. – Я вижу, тебе весело, капитан? Чему радуешься?
   – Тому, что это не «глухарь». Нет преступления – нет и дела.
   Левкус, однако, не разделял оптимизма следователя. Он повернулся к эксперту, которого знал так же давно, как и следователя, и спросил:
   – Что с отпечатками, Василий Петрович?
   – Чисто, – отозвался пожилой эксперт, выпрямляясь и поворачиваясь к Левкусу. – «Пальчики» повсюду одни и те же и принадлежат убитому.
   Левкус с облегчением вздохнул. Значит, все-таки самоубийство. Это хорошо.
   Человека, прострелившего себе голову, звали Иван Иванович Бородин. Он был в городе человеком заметным: возглавлял охранное агентство «Щит», имевшее надежную и безукоризненную репутацию. Услугами агентства пользовались банкиры, директора магазинов и прочие весьма солидные и состоятельные люди. Бородин был вхож в лучшие дома города и был на «ты» с самим мэром города.
   И вот теперь он застрелился. Не оставив записки. Это значит, что придется иметь с прокурором долгую, обстоятельную и неприятную беседу. Какого черта он вообще застрелился? Чего ему не жилось?
   При мысли о предстоящем докладе прокурору Левкус поморщился.
   Минут десять спустя, осмотрев место происшествия и пробежав глазами протокол осмотра, Левкус перешел из комнаты на кухню и закурил. Звягинцев к нему присоединился.
   – Ну? – сказал Звягинцев. – А теперь ты объяснишь, каким ветром тебя сюда занесло? Ты ведь, кажется, должен был отправиться в отпуск.
   – Отправишься тут, – с досадой пробормотал майор. – Прокурор вызвал. Персонально. Он берет это дело под особый контроль.
   – С чего это вдруг?
   Левкус кивнул в сторону комнаты и сказал:
   – Бородин – его старый приятель. Когда-то они вместе учились в десантном училище.
   – Надо же.
   Из комнаты вышел эксперт, снял перчатки и тоже достал сигареты. Левкус дождался, пока он прикурит, и спросил:
   – Как, Василь Петрович? Все в порядке? Странностей нет?
   Пожилой эксперт подумал, поправил пальцем очки и ответил:
   – На первый взгляд нет. Детали пока не известны, но смело берусь утверждать две вещи. Первая – смерть наступила около двух часов назад. Вторая – господин Бородин сам выстрелил себе в рот.
   – Точно сам?
   – Да сам, сам, – кивнул эксперт. – Дверь квартиры была закрыта изнутри, на замок с фиксатором. На ручке замка отпечатки пальцев Бородина. Так же, как и на ручке ящика стола, в котором лежал пистолет. Сам закрыл дверь, сам сел за стол, сам достал пистолет и сам сунул его себе в рот.
   Левкус повернулся к Звягинцеву:
   – Кто позвонил в милицию?
   – Соседи, – ответил тот. – Они услышали звук выстрела, вышли в коридор и позвонили Бородину в дверь. Он не отозвался. Тогда они позвонили в милицию. Обычная история.
   – Значит, дверь была закрыта изнутри, – задумчиво проговорил Левкус. – А окна? Окна были закрыты?
   – Форточка в комнате была открыта, – нехотя признал Звягинцев. – Но забраться через нее в комнату абсолютно невозможно. Здесь шестой этаж. До пожарной лестницы метра три.
   В глазах Левкуса появилась тревога.
   – Отпечатки с подоконника и оконной рамы сняли? – уточнил он напряженным голосом.
   – Конечно, – ответил эксперт.
   – Ну, и?..
   – Чисто, – сказал эксперт.
   Левкус вздохнул и затянулся сигаретой.
   – Что ж, может, оно и к лучшему, – философски изрек он. – Жаль только, что Бородин записки никакой не оставил. Тогда бы точно никаких сомнений.
   – Да какие там сомнения, – дернул щекой Звягинцев. – Чистое самоубийство. Не подкопаешься. Так и передай шефу.
   – Вряд ли это его утешит, – усмехнулся Левкус. – Но все же лучше самоубийство, чем убийство. Если мне не удастся убедить шефа в том, что Бородин прикончил себя сам, нам с вами придется с утра до вечера вспахивать носами землю в поисках улик.
   Следователь Звягинцев пожал плечами, как бы говоря: «Да какие тут к черту улики? Все ведь ясно как божий день». А эксперт лишь хмыкнул.
   – Какого черта ему вообще понадобилось стреляться, – в сердцах проговорил Левкус. – У этого парня денег было больше, чем у нас вместе взятых. Я как-то видел, как он обедал в ресторане – одних устриц набрал баксов на триста. А водки выпил – целый графин! И главное, ни в одном глазу.
   – Охотно верю, – сказал эксперт, дымя сигаретой. – С такой комплекцией, как у него, только в одиночку на медведя ходить. Если бы стрелял в сердце, точно бы остался жив!
   Мужчины помолчали. Всех поразил контраст между воспоминаниями о рослом, могучем мужчине, пышущем здоровьем, и бледной, аморфной грудой мяса, сидящей в кресле с простреленной головой.
   – Да, – задумчиво протянул Звягинцев. – Судьба человека – загадка.
   – Какого черта ему понадобилось стреляться, – вновь повторил Левкус, досадливо морщась. – Чего ему не хватало?
   – Мало ли, – пожал плечами эксперт. – Может, были проблемы по мужской части?
   – Проблемы? – Левкус прищурился. – Василь Петрович, ты его любовниц видел? Клаудия Шиффер отдыхает. Самодовольнее физиономии, чем у Бородина, я в жизни не видел.
   – И тем не менее он мертв, – грустно пробормотал эксперт.
   – Н-да… – Левкус глубоко затянулся сигаретой. – Родственникам сообщили?
   – Да какие там родственники, – хмыкнул Звягинцев. – Бородин ведь холостяк. Жил один, без жены, без детей. Родители у него давно умерли.
   – Да-да, я помню, – кивнул Левкус. Он поискал глазами, куда бы бросить окурок, и после секундного колебания вмял его в кадку с цветами. – Ладно, поеду к шефу, отрапортую.
   – Успеха, – сказал эксперт.
   – Мыло дать? – осведомился Звягинцев.

4

   Судмедэксперт Василий Петрович Штерн, несмотря на весь свой внешний цинизм, был глубоко верующим человеком. Вот уже пятнадцать лет он вскрывал тела и всякий раз, «работая» с трупом, включал фоном классическую музыку. В основном Моцарта, Гайдна или Россини.
   Музыка помогала ему настроиться на философский лад и воздвигнуть между собой и лежащим на столе телом что-то вроде невидимой стены, прочно разделяющей два царства – царство живых и царство мертвых. Только так он мог смотреть на труп без внутреннего содрогания и даже с интересом, как смотрят на пластмассовый манекен или восковую фигуру.
   Несмотря на большой стаж, Василий Петрович Штерн все еще был человеком мягким и жалостливым, и особенно сильно переживал, когда ему приходилось вскрывать трупы молодых людей и девушек. Каждый раз, когда это случалось, его поражала нелепость ситуации. Он, пожилой человек, которому давно пора «на полку», режет ножом юношей и девушек, которые только начали жить… Это было абсурдно, и это было печально.
   К счастью, директор охранного агентства «Щит» Иван Иванович Бородин не был ни молодым человеком, ни тем более молодой девушкой. И все же эксперту пришлось прослушать целиком увертюру к «Севильскому цирюльнику», прежде чем он смог окончательно овладеть собой и сделать первый разрез. Дальше дело пошло без запинок.
   – Внешне желудок без патологий и изменений, – наговаривал Штерн на диктофон, деловито и четко работая скальпелем. – Делаю продольный разрез…
   Василий Петрович промокнул потный лоб рукавом халата и продолжил работу.
   – Вскрываю желудок… Вот черт… Тут что-то интересное… Похоже, какой-то предмет…
   Эксперт приподнял предмет скальпелем, ухватил его пальцами и извлек из желудка мертвеца черного шахматного слона, сделанного из материала, напоминающего по виду мрамор.
   Держа слона перед носом, Штерн удивленно вскинул брови. Следов борьбы не было ни в квартире Бородина, ни на его лице – значит, Бородин сам проглотил этого офицера. Добровольно! А ведь в фигуре не меньше шести сантиметров!
   – Бедный Левкус, – печально проговорил эксперт. – Хотел бы я знать, как он объяснит это прокурору.

5

   Погода стояла сухая и ветреная. Высокая фигура отца Андрея в развевающейся рясе смотрелась несколько зловеще. Он медленно шагал по вечерней улице, держа на отлете дымящуюся сигарету и вдыхая влажный воздух, приправленный запахом прелых листьев и горящих в сквере костров.
   – Эй! – окликнул его звонкий юношеский голос. – Отец Андрей?
   Дьякон остановился и обернулся.
   – Вот так встреча, – сказал он. – Не ожидал увидеть тебя так скоро.
   Мальчик стоял возле арки, ведущей в проходной двор, привалившись плечом к стене. «Неплохая позиция», – подумал дьякон.
   – Я пришел вернуть вам вашу вещь, – сказал мальчик. – Держите!
   Он швырнул дьякону серебряные часы, тот ловко их поймал. Мальчик повернулся, чтобы идти.
   – Постой! – окликнул его отец Андрей.
   Мальчик глянул через плечо:
   – Что еще?
   – Ты забыл вернуть бумажник моего гостя.
   Мальчик усмехнулся.
   – А почему я должен его возвращать? – поинтересовался он.
   – Когда совершаешь благородный поступок, нельзя останавливаться на полпути, – ответил отец Андрей. – Предлагаю сделку. Ты вернешь все, что забрал, а я накормлю тебя сытным ужином. Я как раз собираюсь поужинать, но я терпеть не могу есть в одиночестве. И ты сделаешь мне одолжение, если пообедаешь со мной.
   Мальчик молчал.
   – Решайся, – сказал ему дьякон. – Люди постоянно приглашают друг друга на ужин, в этом нет ничего предосудительного.
   – А если я не верну вам бумажник толстяка? – проговорил мальчик, изучая лицо дьякона. – Тогда вы отмените свое приглашение?
   Отец Андрей покачал головой:
   – Нет. Но тогда наш ужин не будет таким приятным, каким мог бы быть.
   – Что ж, ладно. – Мальчик достал из кармана бумажник Каплера. Вложив его в ладонь отца Андрея, он сказал твердым голосом: – Только платить будем пополам. Половину вы, половину я.
   – Идет, – кивнул дьякон. – Какую кухню ты предпочитаешь?
   – А вы?
   – Тут за углом есть неплохое вьетнамское кафе. Кормят там недорого, но вкусно.
   – Значит, туда и пойдем, – заявил мальчик и, сунув руки в карманы ветровки, решительно зашагал по тротуару.
 
   Дьякон посмотрел, как мальчик водит пальцем по меню, беззвучно шевеля губами, и мягко произнес:
   – Рекомендую взять рисовые блинчики, фаршированные куриным мясом.
   – А вам они нравятся? – быстро спросил мальчик.
   – Да, очень.
   – Тогда и я попробую.
   Мальчик подозвал официанта и солидно сделал заказ.
   – Будешь расторопным – не обижу, – добавил он баском, гордо подняв голову и скосив глаза на дьякона.
   Отец Андрей сдержал улыбку и спросил, когда официант оставил их одних:
   – Как тебя зовут?
   – Игнат, – солидно ответил мальчик.
   – Игнат, давно ты этим промышляешь?
   – Тем, что «обношу» квартиры? – уточнил мальчик без тени смущения. И покачал головой: – Нет, не очень. Месяца два.
   На лице дьякона появилось удивление.
   – Однако действуешь ты вполне профессионально.
   – Чтобы воровать, большого ума не надо, – сказал мальчик. – Главное – пролезть в открытую форточку, остальное ерунда.
   – А если эта форточка будет на третьем этаже?
   – Все равно, – ответил мальчик.
   Отец Андрей прищурил карие глаза.
   – Ты занимался спортом? – спросил он.
   Игнат покачал головой:
   – Нет.
   Подошел официант с заказом. Подождав, пока он выгрузит еду на стол и уйдет, отец Андрей сказал:
   – Воровать – дело скверное. К тому же опасное.
   – Я знаю, – сказал мальчик с набитым ртом, – но жизнь вообще штука опасная. Да я уже и завязал. С сегодняшнего дня.
   – С чего это вдруг?
   – Да я давно собирался. Только не знал как. А сегодня решился. Я еще никогда не отдавал «лоху» то, что у него украл. А раз отдал, значит, я уже не вор и пора завязывать. Правильно я рассуждаю?
   – Абсолютно, – кивнул отец Андрей, удивляясь мудрости мальчика. – Хорошо, что «завязал», – сказал дьякон. – Это доказывает, что ты не глуп. И что у тебя есть совесть.
   – Не знаю, есть у меня совесть или нет, но глупым меня точно не назовешь, – проговорил мальчик. – Видели бы вы, как я играю в преферанс. Мне еще ни разу на мизере паровоз не подцепили! – Мальчик вздохнул и добавил удрученно: – Я и в покер играю, но в покер мне не везет.
   – Бери еще блинчик, – сказал дьякон, пододвигая к мальчику свою тарелку.
   – А вы?
   – Да что-то не хочется.
   Игнат вздохнул:
   – Ладно, давайте. Не пропадать же добру.
   Он принялся за блинчики дьякона. Отец Андрей посмотрел, как он ест, и спросил:
   – Твои родители живы?
   Игнат покачал головой:
   – Нет. Погибли в автокатастрофе, когда мне было четыре года.
   – Рос в детдоме?
   Мальчик вдруг посуровел, отодвинул от себя тарелку и сухо ответил:
   – Я не хочу об этом говорить.
   – Ладно, не будем, – согласился дьякон. – Ты ешь, ешь. Если не доешь – они это выбросят.
   Мальчик посмотрел на тарелку, нахмурился и снова придвинул ее к себе.
   – Тут много говорят о какой-то банде подростков, – сказал дьякон задумчиво. – Но я в эти рассказы не верю. У подростков не может быть никакой банды. Они для этого слишком малы. Вот взрослые – другое дело.
   – Малы? – Игнат возмущенно выкатил на дьякона глаза. – Ничего не малы! Да подростки любому взрослому нос утрут! А знаете, какой у них главарь? Его даже милиция боится!
   – Вот уж в это никогда не поверю, – отрезал отец Андрей. – Чтобы взрослые милиционеры боялись какого-то мальчишку!..
   – Да никакой он не мальчишка! – возмутился Игнат. – Ему уже лет двадцать, а то и больше. Он знаете какой? Выше вас ростом! А уж сильный – троих милиционеров раскидает. А еще он умеет делать всякие фокусы.
   – Карточные? – уточнил отец Андрей.
   – Да нет же! Он умеет… сквозь стены проходить. И невидимым делаться.
   – Не может быть.
   – Точно вам говорю! Я сам один раз видел. Вышел он из кафе, и мы сразу за ним. А его и след простыл! Все кричат: «Каштан, ты где?» А он уже у нас за спиной. «Эх вы, – говорит, – лохи!» И смеется. А знаете какой у него взгляд? Как у горгоны Медузы! Посмотрит на тебя – и ты окаменеешь!
   – Значит, его зовут Каштан?
   Игнат вдруг открыл рот и дважды сморгнул.
   – Как это вы у меня… выведали? – изумленно проговорил он. – Я думал, вы друг, а вы… За блинчики меня купили! А я продался.
   Игнат хотел вскочить из-за стола, но дьякон удержал его за руку.
   – Не говори чепухи, – сказал он. – Я не следователь, и ты не на допросе у меня. Мы с тобой просто беседовали.
   – Да, беседовали, – с горькой усмешкой проговорил Игнат. – Только я вам все выложил – и про банду, и про Каштана… Ой! – Мальчик вытаращил глаза и заткнул себе рот ладонь.
   Движение было столь комичным, что дьякон улыбнулся.
   Вдруг мальчик побледнел и уставился сквозь витрину на улицу. Отец Андрей проследил за его взглядом и увидел, что возле афишной тумбы стоит тощий парень в черной болоньевой куртке.
   – Твой хозяин? – спросил отец Андрей.
   Игнат вздрогнул и перевел взгляд на дьякона.
   – У меня нет хозяина, – с вызовом ответил он.
   – Ясно. Я…
   – Спасибо за обед! – Мальчик достал из кармана пятисотрублевую бумажку, швырнул ее на стол и высвободил рукав из пальцев дьякона.
   – Постой! – остановил его отец Андрей. – Это слишком много.
   – Сдачу оставьте официанту на чай, – сказал мальчик, повернулся и вышел… вернее даже, не вышел, а выскочил из ресторана, как пробка выскакивает из бутылки с шампанским.

6

   Тощий парень поманил мальчика пальцем, зыркнул взглядом по сторонам, повернулся и, сунув руки в карманы куртки, пошел в сторону сквера.
   Мальчик тоже посмотрел по сторонам, нахмурился и побрел за тощим парнем. Остановились они возле скамейки, на которой сидели двое – один красивый, с длинными светлыми волосами и в таком же светлом пальто, второй – приземистый и круглый. Красивый, которого звали Каштан, окинул мальчика внимательным взглядом и сказал:
   – Ужинаешь в ресторане? Шикарно живешь, Игнат.
   – Я просто попил чаю, – сказал мальчик.
   – Да ну? – Каштан повернулся к приземистому крепышу и насмешливо произнес: – Слыхал, Шар? Он просто попил чаю.
   – Чай нынче дорог, – таким же насмешливым голосом произнес Шар. – Я его себе не могу позволить. Приходится пить виски.
   – И почем нынче чай? – поинтересовался Каштан.
   – Сходи да узнай, если так интересно, – ответил мальчик.
   – Ладно, не обижайся, – примирительно сказал Каштан. – Что добыл сегодня?
   – Ничего.
   – А что так? День был неудачный?
   – Угадал.
   – Что ж, бывает.
   Каштан помолчал.
   – Слушай, Каштан, мне нужно идти, – сказал ему мальчик. – Встретимся завтра, ладно?
   – Как скажешь. До завтра так до завтра.
   Мальчик хотел идти, но Каштан снова заговорил.
   – Подожди, – сказал он. – Напомни, пожалуйста, сколько ты мне должен?
   Если до этих слов у мальчика еще теплилась надежда на то, что ему удастся уйти просто так, то теперь он понял, что «просто так» его никто не отпустит.
   – Так сколько ты мне должен за ту игру? – повторил свой вопрос Каштан, и зрачки его светлых глаз сузились.
   – Десять тысяч, – ответил мальчик.
   – С сегодняшнего дня ты должен мне одиннадцать, – сказал Каштан, царапая лицо мальчика холодным, колючим взглядом. – Отныне каждый день я буду набрасывать по тысяче.
   – Но это несправедливо! – воскликнул мальчик.
   – Несправедливо? Ты мне говоришь о справедливости? Штырь, сколько денег он оставил в ресторане?
   – Пятьсот рублей, – глумливо усмехаясь, доложил тощий Штырь.
   – Что он при этом сказал?
   – «На чай!» – передразнил Штырь слова мальчика.
   – Вот видишь, – грустно проговорил Каштан. – Значит, у тебя есть деньги, но ты почему-то не хочешь возвращать мне долг. Пойми, мне не жалко денег. Я мог бы даже простить тебе этот долг. Но это может бросить тень на мою репутацию.
   – При чем тут репутация? – хмуро спросил мальчик.
   – Ну, как же. Теперь все узнают, что человек, который должен Каштану деньги, разгуливает по ресторанам и оставляет по пятьсот рублей на чай. Что, по-твоему, скажут обо мне люди?
   Игнат помолчал. Потом разлепил спекшиеся губы и тихо проговорил:
   – Я верну тебе долг, Каштан.
   – Когда?
   – В ближайшие три дня.
   – Не знаю, не знаю… – задумчиво проговорил Каштан. – Не знаю, можно ли тебе верить?
   – Я всегда держу слово. Если я сказал, что верну – значит, верну.
   – О, да. – Каштан едва заметно усмехнулся. – Я верю тебе, Игнат. Верю, потому что уважаю тебя. Но где ты собираешься взять деньги?
   – Это мое дело.
   Каштан качнул головой:
   – Не совсем так. Это наше дело. Ведь если ты ошибешься – в проигрыше останусь я. – Каштан переглянулся со Штырем, снова посмотрел на Игната и сказал: – Пожалуй, я помогу тебе. Сегодня вечером мы с тобой провернем одно дельце. Если получится – я прощу тебе долг. Идет?
   Мальчик молчал.
   – Так ты согласен или нет? – нетерпеливо спросил Каштан.
   – Я больше не хочу этим заниматься, – тихо сказал Игнат.
   Каштан быстрым движением схватил мальчика за ворот ветровки и притянул к себе.
   – Слушай сюда, пацан, – холодно заговорил он, – мне плевать, что ты хочешь, а что нет. Ты сделаешь то, о чем я попрошу. Или я потребую, чтобы ты вернул долг прямо сейчас. Без всяких отсрочек.
   – Я ведь сказал, что сейчас у меня ничего нет. Но завтра…
   – Завтра, – перебил его Каштан, – тебя найдут в реке с разбитой головой. И никто – слышишь, никто за тебя не вступится. А если вздумаешь убежать, я тебя из-под земли достану. Я не собираюсь с тобой шутить, парень. Но я предоставляю тебе выбор.
   Каштан разжал пальцы и откинулся на спинку скамейки.
   – Ну, так как? – спросил он. – Ты готов обсудить дело?
   – Ладно, – ответил мальчик угрюмо. – Но это будет последний раз.
   – Конечно.
   – И ты простишь мне долг? – все еще недоверчиво спросил мальчик.
   Каштан кивнул:
   – Да. До последней копейки.
   Мальчик перевел дух.
   – Значит, сегодня ночью? – повторил мальчик.
   – Сегодня ночью, – кивнул Каштан. – Провернем эту операцию и разбежимся. Согласен?
   Мальчик глубоко вздохнул и тихо ответил:
   – Да.

7

   На «операцию» Каштан сам не пошел – у него нашлись какие-то другие, более важные дела. Вместо Каштана с мальчиком отправились его верные опричники – Штырь и Шар. Штырь, тощий и длинный, как деревянная палка, и такой же крепкий, Шар – приземистый, широкоплечий, сильный и упорный, как барсук.
   Подсадив мальчика до форточки первого этажа, парни отошли от здания шагов на двадцать и достали по сигарете. Курили они молча, стараясь держать сигареты в пригоршне так, чтобы пылающие огоньки не привлекали чужого внимания.
   Однако на этот раз избежать чужого внимания парням не удалось. Какой-то прохожий внезапно свернул с освещенной части дороги в темень и остановился перед бандитами.
   – Хороший вечер, парни, – громко сказал он.
   Штырь вытянул худую шею и прищурился на незнакомца, а Шар посмотрел на него исподлобья. Фонарь светил незнакомцу в спину, поэтому лица его было не разглядеть.
   – Слышь, дядь, шел бы ты отсюда, – с угрозой в голосе произнес Штырь.
   – Да, дядя, иди своей дорогой, – пробасил Шар. И добавил с усмешкой: – Если не хочешь нарваться.
   Мужчина продолжал стоять.
   Штырь и Шар переглянулись.
   – Ну, все, мужик, ты нарвался! – грозно рявкнул Штырь, достал из кармана куртки нож и выщелкнул лезвие.
   Незнакомец и на этот раз не шелохнулся.
   Тогда Штырь подал знак Шару, и тот стал обходить высокого незнакомца слева, одновременно доставая из-под куртки обломок железной трубы.
   Однако странный незнакомец снова ничего не предпринял.
   – Вали его, Шар! – крикнул тогда Штырь и кинулся на незнакомца, ожидая, что тот повернется и бросится бежать.
   Но Штырь просчитался. Вместо того чтобы убежать, таинственный незнакомец сам шагнул навстречу Штырю и – принял бой.
 
   Спрыгнув на землю, мальчик быстро огляделся по сторонам и увидел неподалеку огонек сигареты. Мальчик поправил на плече кожаный рюкзачок и рысью побежал на огонек. Не добежав двух метров, он остановился и удивленно воскликнул:
   – Каштан? А где Штырь и Шар?
   – Ушли.
   Каштан швырнул окурок в лужу и повернулся к мальчику.
   – Я все сделал, – сказал мальчик. Он снял рюкзак с плеча и тряхнул им в воздухе. – Здесь то, что ты просил. Теперь я тебе ничего не должен!
   Мальчик повернулся, чтобы идти.
   – Эй, парень, – окликнул его хриплый шепот. – Есть разговор.
   «Ну вот, как я и думал. Они не станут оставлять свидетеля, ведь я могу их сдать. Но бежать я от них больше не буду». Мальчик сжал кулаки и обернулся, собираясь дорого продать свою жизнь.
   Каштан шагнул под фонарь. Свет фонаря упал ему на лицо, и мальчик вскрикнул. Перед ним стоял отец Андрей собственной персоной.
   – Дьякон! – изумленно проговорил мальчик. – Что вы тут делаете?
   – Ты так быстро ушел из ресторана, что мы не закончили разговор, – улыбнулся отец Андрей. – Я пришел его закончить.
   Мальчик еще несколько секунд пялился на дьякона, потом завертел головой по сторонам.
   – Если ты ищешь своих друзей, то их здесь нет, – сказал дьякон. – Они попытались напасть на меня, но у них не вышло.
   – И где они теперь? – спросил мальчик.
   Отец Андрей усмехнулся и ответил:
   – Полагаю, уже очень далеко. – Затем протянул руку и потребовал: – Дай мне рюкзак.