Евгения Грановская. Мраморный король

Евгения Грановская
Мраморный король

Пролог

   Мир не безумен – просто безымян,
   Как этот город N…

Лев Лосев

   В городе Чудовске летом жарко, но к концу августа жара спадает, уступив место прохладному бризу, который лениво перебирает листву на темных каштанах и играет длинными волосами женщин, сидящих в шезлонгах и пластиковых креслах летних кафе.
   Синее море как нельзя лучше сочетается с тонкими талиями и загорелыми плечами женщин, делая их похожими на задумчивых, печальных русалок. Печаль эта разлита в воздухе, как неслышная музыка, и придает всему – людям, домам, деревьям и даже самому воздуху какой-то мягкий и не совсем реальный оттенок.
   – Неужели все так, как вы рассказываете? – недоверчиво спрашивает мальчик у старого клоуна.
   – Даже еще лучше! – отвечает тот.
   На губах клоуна блуждает улыбка. Мальчик кивает, но печать недоверия, пусть уже и значительно поблекшая, все еще остается на его лице.
   Они познакомились пять лет назад на задворках ресторана, когда мальчик копался в мусорном баке, надеясь раздобыть себе к ужину какую-нибудь корку, а если повезет, то и остатки котлеты или бифштекса.
   Старик появился из-за угла, остановился и уставился на мальчика. Затем улыбнулся и сказал:
   – Приветствую тебя, прелестное создание!
   «Вот еще один псих», – горестно подумал мальчик, прижимая к груди кусок ветчины и понимая, что с трофеем теперь, скорее всего, придется расстаться.
   Но вместо того, чтобы напасть, странный незнакомец снял с плеча рюкзак, достал из него апельсин и протянул мальчику.
   Мальчик не поверил своим глазам: до сих пор никто ничего ему не дарил. Люди, которых он встречал в подворотнях, рады были отнять у него последнее.
   Но седой незнакомец оказался совершенно не таким, как другие. Он был странным. Мало того что он раздавал направо и налево еду, так он еще и играл на трубе. И на гармонике. И… Более того – зарабатывал себе этим на жизнь.
   Поскольку мальчик не смог толком объяснить старому клоуну, откуда он взялся, клоун решил, что мальчишка этот – ничей, и предложил ему свое покровительство. С тех пор они всюду странствовали вместе, деля еду и ночлег.
   Пять лет назад у клоуна было много инструментов – флейта, саксофон, труба, гитара, гармонь. Но со временем звон бутылок стал для клоуна приятнее мелодий Грига и Брамса. И чем чаще звучала музыка бутылок, тем меньше инструментов оставалось в багаже у старого клоуна. Теперь у него была только гармонь да медная труба – слегка помятая, потемневшая от времени.
   Но зато они до сих пор были вместе – мальчик и старый клоун.
   – Неужели это все правда? – спрашивал мальчик, когда клоун рассказывал ему о море.
   – Да, мальчик. Это правда. Погоди немного, и ты сам все увидишь.
   Мальчик никогда не видел моря, но хорошо его себе представлял. В кармане он носил маленький календарик, на котором был изображен пенистый прибой, желтый песок, пальма и прекрасная обнаженная девушка, вглядывающаяся в даль из-под ладони. Ветер разметал длинные светлые волосы девушки, словно ее голова была охвачена белым пламенем.
   Когда мальчику было плохо, он доставал календарик из кармана и подолгу его разглядывал. Картинка будоражила воображение мальчика, превращая его из ребенка в мужчину, ибо сцены, пережитые в воображении, значат для юноши гораздо больше, нежели события, происходящие в реальности, особенно когда эта реальность так удручающе жестока и грустна.
   Мальчик и старый клоун шли к морю. Шли неторопливо, как люди, твердо уверенные в том, что, как бы ни был извилист и сложен их путь, он все равно приведет туда, куда надо.
   Чаще всего они шли пешком. Старый клоун утверждал, что пешие прогулки – это настоящий кладезь здоровья, поскольку они закаляют тело, будят воображение и дают пищу для ума. Мальчик не спорил с клоуном, хотя у него были собственные соображения на этот счет. Пешие прогулки, может быть, и укрепляют тело, думал мальчик, но зато здорово изнашивают обувь.
   Прохладным и пасмурным сентябрьским днем странствующие артисты вошли в приморский город Чудовск, примечательный лишь тем, что на гербе его красовался лев, хотя доподлинно известно, что львы никогда не водились в этих широтах. Было три часа пополудни. Первым делом мальчик и клоун направились к морю.
   – Взгляни, малыш, это море! – воскликнул старый клоун, подставляя лицо холодному бризу, который принялся играть его длинными седыми волосами. – Зачем тебе сирен сырые голоса, когда ты час назад простился с Ариадной? Пусть ветер черные наполнит паруса – иной мелодией, невнятной и прохладной!
   Мальчик понял, что это стихи, но сам он был равнодушен к стихам, поэтому вместо того, чтобы орать почем зря, он просто закатал штанины и вошел в это море по колено. Вода была холодной, простор – безграничным.
   Непонятно почему, но мальчик почувствовал в груди волнение. Это ему не понравилось. Он вышел из воды и опустил штанины.
   – Ну как? – спросил его клоун, восторженно глядя вдаль.
   – Нормально, – ответил мальчик. – Нам пора. Скоро стемнеет, а у нас нет ни рубля, чтобы купить себе на ужин еды.
   Побродив по городу и узнав все, что им было нужно, клоун и мальчик расположились под большим раскидистым каштаном на центральной улице города.
   – Здесь неплохо, – сказал клоун. – Уверен, прежде чем стемнеет, мы успеем немного заработать.
   – Все, что у нас есть, это надежда, – ответил мальчик, которого годы странствий и лишений сделали мудрым, спокойным и терпеливым.
   Народу на улице было немного. Прохожие бросали на странников равнодушные взгляды и спешили по своим делам. В городе, даже таком небольшом, как Чудовск, у людей всегда много дел. И дела эти настолько неотложны, что сделать их можно, лишь хорошенько поспешив.
   Наложив грим, старый клоун принялся за дело.
   – Драгоценнейшая публика! – крикнул он зычным голосом. – Представляем вашему вниманию передвижной цирк-оркестр «Бим и Бом»! Наше ослепительное шоу состоит из музыки и акробатических номеров! Желающих послушать и посмотреть – милости прошу поближе! Подходите, друзья, подходите! Не стесняйтесь! Сегодняшний вечер мы посвящаем вам, славные жители Чудовска!
   Народ удивленно оглядывался на странного пожилого мужчину с раскрашенным лицом. Несколько человек остановились, кое-кто шагнул поближе.
   Тогда клоун объявил:
   – Драгоценнейшая публика, первым номером нашей программы значатся сатирические куплеты! В наше время этот жанр переживает настоящий ренессанс. Сатира снова в моде, как это было двадцать и тридцать лет назад! Наши куплеты отличаются оригинальностью, поскольку пишем мы их сами! Итак, начнем!
   Клоун растянул мехи старенькой гармоники, и пальцы его ловко забегали по клавишам. Проиграв вступление, он зычно запел, где нужно делая паузы, а где нужно повышая голос до хриплого взвизгивания, при этом усиленно помогая себе мимикой.

 
Жириновский депутатов
Вызывал на прения!
Пятерых лишил мандатов,
Восемнадцать – зрения!
 

   За куплетом грянул бодрый проигрыш. В публике раздались смешки. Клоун, гримасничая, продолжил:

 
Янкам наши бомбы снятся.
Ах, не нужно нас бояться!
Наш Иван совсем не грозный,
Просто человек нервозный!
 

   В публике откровенно загоготали. И снова последовал проигрыш, во время которого клоун смешил публику невероятными ужимками, и снова он запел своим хрипловатым, зычным, натренированным голосом:

 
Что на Пасху не грешно,
То в другие дни смешно.
Бить яичком об яичко —
Нехорошая привычка!
 

   Публика хохотала, тыча в клоуна пальцами, и тот старался вовсю:

 
Таракан на батарее
Лапкой чешет голову:
«Довели страну евреи!
Подыхаю с голоду!»
 

   – Молодец! – кричали из публики.
   – Давай-давай!
   – Режь всю правду-матку!
   Ободренный успехом, старый клоун спел еще пятнадцать куплетов, после чего в последний раз пробежал пальцами по клавишам гармоники, и музыка стихла.
   – Драгоценнейшая публика, сейчас вы увидите зрелище, которое ошеломит вас! – объявил клоун. – Предоставляю вашему вниманию чудо-мальчика, человека-змею, мышцы и связки которого сделаны из резины! Прошу на арену, коллега Бим! – И он сделал рукой широкий, приглашающий жест.
   Старик заиграл на гармонике бравурный марш, и мальчик приступил к действию. Для начала он прошелся перед публикой колесом. Затем походил немного на руках, после чего проделал еще несколько нехитрых упражнений, делая сальто вперед и назад, выгибаясь дугой, доставая ушами до пяток и тому подобное.
   Публика вяло аплодировала.
   Наконец мальчик перешел к главной части программы – он снова встал на руки, секунду побалансировал, затем перекинул центр тяжести на левую руку, а правую поднял вверх. Теперь он стоял на одной левой руке. Клоун протянул мальчику трубу.
   – Будь осторожен, – тревожно шепнул он мальчику.
   Мальчик взял трубу свободной рукой, поднес ее к губам и заиграл. Играть вверх ногами было неудобно. Можно даже сказать – тяжело. Левая рука, на которой стоял мальчик, подрагивала от напряжения, но со стороны это было незаметно. Закончив мелодию, мальчик вернул трубу старому клоуну и одним прыжком вскочил на ноги.
   На этот раз аплодисменты были погуще. Кто-то даже вяло крикнул «браво!».
   – А сейчас чудо-мальчик Бим покажет вам то, чего вы нигде и никогда не видели, да и вряд ли когда-нибудь увидите! На ваших глазах коллега Бим оторвется от земли и воспарит в небо, а затем, покружив над вашими головами, плавно опустится на землю! А чтобы вы не заскучали, пока он будет парить в нижних слоях стратосферы, я буду сопровождать его полет волшебными звуками музыки!
   Мальчик встал на изготовку, раскинув руки в стороны, и клоун поднес к губам медную трубу. И старая труба ожила в его руках. Из нее понеслись плавные, будоражащие душу звуки.
   Мальчик напрягся и устремил взгляд к небу. Публика затаила дыхание, не в силах поверить в то, что сейчас произойдет. Мальчик поднялся на носки и вытянулся в струнку – казалось, еще мгновение, и он воспарит над землей, подобно хрупкому, худому ангелу…
   Вдруг старый клоун сбился, отвел от губ трубу, согнулся пополам и зашелся в кашле. Мальчик вздрогнул и тревожно повернулся к старику. Публика недовольно загудела.
   – Сейчас, – пробормотал старый клоун и снова приложил к губам трубу. Но приступ кашля опять согнул его пополам.
   – Халтурщик! – крикнули из толпы.
   – Опохмелиться забыл, чудак?
   – Эй, бомжи, а разрешение на выступление у вас есть?
   – Куда только смотрит милиция?
   – Гнать их отсюда поганой метлой!
   Высокая дама в бежевом пальто брезгливо наморщила губу и строго произнесла:
   – Эти бродяги разносят инфекцию! Нужно выдворить их из города!
   Один из зрителей, толстый, с развязными манерами, вызвался тотчас же привести этот план в исполнение. Он подошел к старому клоуну и угрожающе проговорил:
   – Сейчас я тебе покажу, как разносить инфекцию, мерзкий старик!
   Толстяк угрожающе навис над клоуном и поднял руку для удара, и тут мальчишка, до сих пор стоявший молча, издал странный звук, похожий на кошачье шипение, и в его руке появился нож с узким, длинным, блестящим лезвием.
   – Только попробуй, – прошипел мальчик, глядя на толстяка ненавидящими глазами.
   По тому, как засверкали глаза мальчика, толстяк понял, что тот готов пустить нож в дело.
   – Ты что, пацан? – изумленно проговорил толстяк. – Хочешь, чтобы я позвал милицию?
   – Вызывайте милицию! – крикнул кто-то.
   – Скорей, пока он его не убил!
   – Этот мальчишка просто бешеный!
   – Ну, сделайте же что-нибудь! Он ведь его убьет!
   Мальчик, держа перед собой нож, набросил на плечо старику рюкзак, подхватил с земли свою холщовую сумку, с которой никогда не расставался, и, взяв старого клоуна за рукав, потащил его к подворотне.
   Каким-то чудом им удалось унести ноги.
 
   Настроение после выступления было отвратительным. Впрочем, в последнее время это стало нормой.
   – Времена изменились, – сказал старый клоун, стирая с лица грим. – Люди очерствели душой. Их смешит только чужое горе. Сколько мы заработали?
   – Двести рублей, – ответил мальчик.
   – Не густо. Если дела и дальше пойдут подобным образом, нам с тобой придется сесть на строжайшую диету.
   – Все не так плохо. Просто сегодня нам не повезло.
   – Ты думаешь? Что ж, может быть. Возможно, я слишком мрачно смотрю на вещи. Вероятно, я старею. Кстати, этот номер с ножом мне очень не понравился. Прошу тебя, никогда так больше не делай.
   – Они могли вас убить, – возразил мальчик.
   – Ерунда. Люди не так страшны, как кажутся. Они напускают на себя воинственный вид, чтобы скрыть за ним свои страхи и свою растерянность.
   Они сидели в темной подворотне, рядом с мусорными баками. Неподалеку дремал, завернувшись в газеты, старый бомж. Клоун тяжело вздохнул и хотел еще что-то сказать, но вдруг осекся и прислушался.
   – Что это? – быстро спросил он. – Ты слышишь?
   Мальчик слышал. По переулку кто-то шел – торопливо, почти бегом. Шаги приближались.
   – Мне это не нравится, – пробормотал старик. – Пригни голову и спрячься за бак.
   Едва они успели спрятаться, как из-за угла вынырнул человек, одетый в дорогую кожаную куртку. Под мышкой у него белел пластиковый пакет. Мужчина шел так стремительно, что запыхался. Он был бледным как полотно. Шагая, мужчина то и дело оглядывался, словно его кто-то преследовал.
   Мальчик хотел что-то сказать, но клоун закрыл ему рот ладонью.
   Мужчина тем временем поравнялся с мусорными баками. Тут он замедлил ход и швырнул сверток в один из мусорных баков. Затем пугливо оглянулся и заспешил дальше. Пройдя еще несколько шагов, он завернул за угол и исчез.
   Некоторое время клоун молчал, потом угрюмо пробормотал:
   – Хотел бы я знать, что все это означает.
   В ту же секунду за углом громыхнул выстрел, и кто-то громко вскрикнул.
   Мальчик вырвался из цепких рук клоуна и бросился к мусорному баку.
   – Остановись! – воскликнул клоун. – Не надо!
   Мальчик его не послушал. Он перегнулся через борт и достал сверток незнакомца. Сунул руку в пакет и вынул довольно толстую пачку бумажных листов. Листы были старые, грязные, пожелтевшие, более того – они были склеены, так сильно склеены, что когда мальчик хотел снять верхний лист, он лишь надорвал его.
   – Что это? – спросил старый клоун.
   – Какие-то документы, – сказал мальчик. – Если они останутся у нас, мы можем вернуть их за вознаграждение.
   – Мне это не нравится, – произнес клоун. – Брось их обратно в бак!
   Мальчик прижал пачку к груди и угрюмо покачал головой. За углом послышались громкие голоса, и голоса эти приближались.
   – Надо уходить! – тихо воскликнул клоун. – Уйдем через подвал! Хватай сумку!
   Мальчик не заставил себя просить дважды. Он поднял с земли холщовую сумку, сунул в нее пачку листов, набросил сумку на плечо, и оба артиста – старый и юный – заспешили к подвалу. Оба были худы и с легкостью пролезли в подвальное окошко. Меньше чем за минуту они прошли подвал насквозь и выбрались на поверхность с другой стороны дома.
 
   – Лучше бы тебе избавиться от этих бумаг, – сказал старый клоун, шагая по едва освещенной тусклыми фонарями улице. – У меня нехорошее предчувствие.
   – Вы же не верите в предчувствия, – возразил мальчик.
   – Иногда верю, – абсолютно серьезно сказал клоун. – И сейчас как раз такой случай.
   Мальчик посмотрел на холщовую сумку, затем перевел взгляд на старика и отчеканил:
   – Мы ничего не заработали сегодня вечером. Как знать, может быть, эти бумаги помогут нам раздобыть немного денег.
   – Ты никогда меня не слушаешь, – со вздохом сказал клоун. – Что ж, пусть они пока побудут у тебя. Только не доставай их из сумки и никому не показывай. Он них пахнет бедой.
   Мальчик наклонился к сумке и понюхал краешек верхнего листа. Однако он не почувствовал ничего, кроме затхлого запаха старой бумаги.
   – Эти люди могут вернуться, – сказал клоун.
   – Может, да, – произнес мальчик. – А может, нет. Где мы будем ночевать?
   Клоун остановился посреди темной улицы и закрутил головой в поисках укромного места.
   Мальчик сдвинул брови.
   – Давайте уйдем из города и переночуем у моря, – сказал он. – Мне здесь не нравится.
   – Ты думаешь, в городе нам небезопасно?
   – Одного врага мы себе уже нажили, – сказал мальчик, имея в виду толстяка, который пытался избить старого клоуна. – Он может привести с собой и других.
   Старый клоун подумал и кивнул:
   – Ты прав. Нам лучше побыстрее убраться из этого мерзкого городка. В какой стороне море?
   – В той, – сказал мальчик, показывая пальцем на запад. – По пути зайдем в магазин и купим чего-нибудь поесть.
   – Я бы не прочь отведать жареной курицы, – клоун вздохнул. – Мы можем изжарить ее на костре.
   Мальчик, однако, покачал головой:
   – Костер может привлечь внимание, – сказал он. – Лучше купим кусок копченого мяса, шоколад и бутылку воды. Этого хватит и на ужин, и на завтрак. Переночуем на берегу, а утром двинемся в путь.
   – Да, ты прав, – согласился клоун. – Не знаю, говорил ли я тебе это когда-нибудь, но ты очень мудрый ребенок. Решено, мы купим холодного мяса и шоколада. Это настоящий ужин путешественников!
   Клоун поправил на плечах рюкзак, слегка покачнулся под его тяжестью, но удержал равновесие.
   – Что-то меня качает, – проговорил он. – С чего бы это?
   – Вы выпили на завтрак бутылку вина, – напомнил мальчик недовольным голосом.
   – Верно, выпил, – согласился старик. – Но ты же знаешь, если я не выпью с утра, то к вечеру у меня слабеют ноги.
   – А в обед вы выпили две бутылки пива, – снова сказал мальчик.
   – Пиво – это пустяки, – возразил старый клоун. – Его нынче пьют даже дети. – Он взглянул вперед и близоруко сощурился. – Если зрение меня не обманывает, я вижу впереди магазин! Думаю, в нем мы найдем все, что нам нужно.
   Зрение не обмануло старого клоуна, это и впрямь был магазин.
   – Жди меня здесь! – сказал старый клоун мальчику, подходя к двери магазина и сбрасывая с плеч рюкзак.
   Мальчик насупился, но возражать не стал.
   – Только не покупайте ничего лишнего, – попросил он.
   – У нас очень мало денег, чтобы баловать себя излишествами, – улыбнулся старый клоун и вошел в магазин.
   Оставшись один, мальчик стал размышлять о странных перипетиях жизни, которая свела его когда-то со старым клоуном и которая бросает их теперь из города в город, нигде не давая надежного пристанища и времени, чтобы хорошенько отдохнуть и оглянуться назад. Есть только дорога, и дороге этой, сколько бы они ни шли, нет конца.
   От общего мысли мальчика плавно перетекли к частному. Мальчик вспомнил, что в ближайшие дни необходимо купить теплые вещи, а денег на это нет. И самое неприятное – нет никакой надежды их раздобыть. В последние недели клоун срывает выступление за выступлением. Его постоянно душит кашель, к обеду у него слабеют ноги, и еще – он стал пить больше, чем всегда. И это при том, что он никогда не пил мало.
   «Что же делать? – в отчаянии подумал мальчик. – Как же быть?»
   Тут дверь магазина, звякнув колокольчиком, распахнулась, и появившийся на пороге клоун прервал поток невеселых мыслей мальчика. В руках он нес маленький полиэтиленовый пакет с печеньем. Из кармана его джинсовой куртки торчало горлышко бутылки.
   – Как? – спросил мальчик, мгновенно все поняв. – Опять?
   – Прости меня, малыш, – виновато сказал старый клоун. – Я ничего не мог с собой поделать.
   – Вы не купили ни мяса, ни шоколада, – проговорил мальчик упавшим голосом. – Спустили все деньги на вино?
   – Ты говоришь это таким голосом, будто я спустил на вино миллионы, – с виноватой улыбкой ответил клоун. – А между тем у нас с тобой было всего двести рублей. Не такая большая сумма, чтобы можно было о ней пожалеть.
 
   – Очаровательно пахнет море! Малыш, вдохни этот запах полной грудью, он бодрит мозг и освежает душу! Помнишь, как у поэта?..

 
Земли моей живой гербарий!
Сухими травами пропах
ночной приют чудесных тварей —
ежей, химер и черепах!
 

   Мальчик невесело усмехнулся. Стихи были совершенно неуместны да и глупы – какие еще химеры? Какие ежи и черепахи? И при чем тут сухие травы?
   – Ах, как это замечательно! – продолжал восхищаться старый клоун, глядя на белую, сверкающую в темноте полосу морского прибоя. – Ты знаешь, малыш, Бог создал человека с единственной целью – вырастить из него поэта!
   – Бог создал человека, чтобы было над кем поиздеваться, – возразил мальчик. – Почему вы не едите печенье?
   – Потому что я его не люблю, – ответил клоун. – Все, что мне сейчас нужно, это глоток терпкого красного вина! Оно заставит мою кровь быстрее течь по жилам!
   Старик отхлебнул из бутылки и закашлялся.
   – Вам надо к врачу, – угрюмо сказал мальчик.
   Несмотря на то что из глаз старого клоуна бежали слезы, он упрямо покачал головой:
   – Это просто насморк. Хорош бы я был, если б из-за каждого пустяка бегал по врачам.
   – Это не просто насморк, – возразил мальчик. – Это простуда. Вам надо лечиться.
   – Ах, оставь. Лучше дай-ка мне трубу!
   Мальчик протянул ему трубу, и клоун заиграл.
   Мальчик узнал мелодию. В последнее время клоун часто ее играл, но сейчас она звучала особенно удивительно – накладываясь на мерный гул прибоя. Грустная, как всё в этом мире, но неизмеримо прекраснее всего, что доводилось видеть или слышать мальчику.
   Старый клоун оборвал игру и закашлялся.
   – Не надо вам сейчас играть, – сказал мальчик.
   – Почему?
   – Нам утром выступать. А вам нужно набраться сил.
   – Но моя душа просит музыки, – возразил клоун.
   – Душа вам не заплатит. А вот публика заплатит.
   Старый клоун посмотрел на мальчика долгим взглядом, как делал почти всегда, когда мальчик заводил разговор о деньгах или вещах, потом вздохнул и сказал:
   – Опять ты о своем. Подумай о чем-нибудь высоком.
   Мальчик подумал. Еще подумал и сказал:
   – Скоро наступят холода. А у нас с вами дырявые ботинки. К тому же вам давно пора купить теплую куртку. Вы постоянно простужаетесь.
   Старый клоун хотел что-то сказать, но вместо этого зашелся отрывистым, похожим на собачий лай, кашлем. Мальчик достал из холщовой сумки шарф и принялся повязывать его на тощую шею клоуна.
   Тот попытался возразить, но мальчик был настойчив, и клоун в конце концов смирился. Немного придя в себя, он снова взялся за бутылку. На этот раз он сделал несколько больших глотков сразу.
   Бутылка почти опустела, и тут клоун опять закашлялся, схватившись рукою за впалую грудь. Мальчик бросился к нему, но клоун остановил его жестом, показав, что все в порядке. Он кашлял еще минуту, затем, мучительно морщась, выпрямился и вытер выступившие на глазах слезы.
   – Это все из-за соленого воздуха, – сказал он севшим, хриплым голосом.
   – Вам надо показаться врачу, – повторил мальчик.
   Клоун покачал седой головой:
   – Ах, оставь. Мне не нужны врачи.
   Мальчик протянул руку и потрогал клоуну лоб.
   – У вас жар, – сказал он.
   – Это мое нормальное состояние, – сказал старый клоун. – Пока все тлеют, я – горю!
   Он убрал руку мальчика от своей головы, взял бутылку и допил вино.
   Глядя на его бледное, изможденное лицо, мальчик вдруг подумал, что клоун скоро умрет. И тогда мальчик снова останется один, как тогда, пять лет назад. На душе у мальчика стало так тоскливо, что он чуть не заплакал. Но в этот момент клоун отбросил бутылку подальше и бодро сказал:
   – Пора укладываться спать. Я лягу здесь, а ты забирайся под лодку. Она защитит тебя от ветра.
   – Но вам нельзя спать на ветру, – возразил мальчик.
   – Ветер может и перемениться, – сказал старый клоун и улыбнулся, – а под лодкой для меня еще опаснее. Уверен, там гуляет чудовищный сквозняк.
   Мальчик попробовал возражать, но клоун был непреклонен, и мальчик вынужден был забраться под лодку.
   Под лодкой было чуть теплее, чем снаружи. Гул прибоя звучал приглушенно. За дощатым бортом забормотал и зашуршал песком, раскатывая резиновый коврик, клоун. Мальчик прислушался, стараясь разобрать, что он бормочет, но разобрал только несколько слов «…стало… слишком… Господи…» и затем – тяжкий, долгий вздох.
   Мальчик достал из холщовой сумки пачку листов, которые полтора часа назад он вытащил из мусорного бака, чиркнул зажигалкой и в зыбком, дрожащем свете пламени пригляделся к буквам на верхнем листе. Пригляделся – и испытал легкое разочарование. Буквы были старинные. Твердые знаки на концах слов, палочки с точками. Это точно не банковская документация. Мальчик вздохнул и спрятал пачку листов в большую холщовую сумку, в которой хранил все свои запасы и с которой никогда не расставался. Затем положил сумку под голову, закрыл глаза и уже через минуту спал так крепко, как только может спать двенадцатилетний ребенок после изматывающей круговерти дня.
 
   – Кто здесь? – громко спросил клоун, поднимая голову с коврика и вглядываясь в темноту.
   – Я, – тихо ответили ему откуда-то сверху.
   Клоун протер кулаками сонные глаза. Теперь он увидел говорящего. Тот стоял прямо перед клоуном, высокий, широкоплечий, в длинной куртке.
   – Кто вы? – спросил клоун мужчину.
   – Ваш друг, – ответил тот. – Или враг. Смотря по тому, как пойдут наши дела.