Страница:
– Зачем? – спросила я прямо. – Какая ему, едва ли не первому в государстве лицу, польза от этого? Допустим, принцесса Анна ему не по нраву, но кто кроме нее может унаследовать престол?
– Малышка зрит в корень! – одобрительно заметил гос подин Сигезбек, принимавший, как обычно, живое участие в нашей вечерней беседе. – Никто, кроме Анны Леопольдовны, наследником быть не может, хотя имеются претенденты, и нельзя сказать, чтобы такие уж беззаконные…
– Принцесса Елизавета[30]! – Госпожа Сигезбек решилась перейти на полушепот.
– И принц Петр, племянник Елизаветы, единственный внук Великого Петра, – докончил доктор.
– Но он, вероятно, унаследует шведскую или датскую корону, – проявила вдруг завидную осведомленность тетушка Адеркас.
– Не это имеет значение! – Доктор широко повел рукой. – И юный Петр, живущий в Голштинии, и Елизавета составляют потомство Великого Петра. Но не стоит забывать о том, что нынешняя императрица – дочь Ивана, старшего брата великого основателя империи. И разумеется, Ее величество желает горячо, чтобы после нее трон продолжили бы занимать потомки именно ее отца, а отнюдь не ее дяди! Принцесса же Анна Леопольдовна – единственная отрасль Ивана Алексеевича. Кроме нее некому наследовать. Если только…
– Если только не случится государственный переворот и власть не захватят принцесса Елизавета или принц Петр Голштинский! – выпалила я.
– Этой девчонке не сносить головы! – проговорил доктор с насмешкой. Видно было, однако, что ему по душе мой характер. И мне нравилось, что он явно полагает меня умной…
– Георг, это вовсе не смешно, – тихо сказала госпожа Сигезбек. – Ты дурно влияешь на эту девочку, поощряя в ней тщеславие и гордыню. Она воображает себя умной, а сама – всего лишь глупое дитя!
Меня смутил серьезный тон, взятый внезапно докторшей; но все же я не придала значения ее словам обо мне. Возможно, она, равно как и тетушка Адеркас, просто-напросто завидует моему молодому острому уму. Сами-то они вряд ли были способны в моем возрасте мыслить независимо и своеобразно, да и теперь не способны. То есть теперь еще в большей степени не способны!..
Тетушка все же не понимала, какой смысл Бирону распускать сплетни о принцессе-наследнице.
– Зачем ему желать зла принцессе? – удивлялась тетушка.
– Напротив, он желает ей, в сущности, добра, – терпеливо пояснял господин Сигезбек. – Он желал бы сделать ее супругой своего старшего сына Петра!
– Но тогда зачем говорить о ней дурное? – спросила я.
– Элена! – усмехнулся он. – Наконец-то ты проявила то самое детское неразумие, которое тебе приписала моя супруга. Однако же утешься! Тут не всякий догадается, даже искушенный в придворных интригах!.. Если Бирон-сын[31] в конце концов сделается супругом молодой императрицы, это вовсе не сделает его императором. Но почему бы в таком счастливом случае ему и его родственникам не попытаться править обширной империей, тем более, что о тупоумии Анны Леопольдовны уже широко известно… Однако прожекты господина Бирона отнюдь не непременно воплотятся в жизнь. Поскольку при дворе сформирована уже давно другая партия, препятствующая замыслам Бирона. Главные лица в этой партии – отец и сын Минихи и Андрей Иванович (так он зовется на русский лад) Остерман, входящий в Верховный тайный совет – весьма важный орган правления государством. Минихи и Остерман уже озаботились поисками достойного жениха для принцессы-наследницы. Сама императрица согласна с тем, что это непременно должен быть все же иностранный принц, представитель старинного княжеского дома. Несмотря на все свое благоволение к Бирону, императрица едва ли может способствовать исполнению его замыслов…
К сожалению, фрейлинские помещения находятся чрезвычайно высоко; чтобы добраться в комнаты, приходится преодолевать лестницу в восемь десятков ступеней. Помещение, отведенное тетушке, обширно и разгорожено деревянными перегородками. Помимо спальни и гостиной предусмотрены также маленькая комната для горничной и комната для слуги, в обязанности которого входит топка печей, в частности. Этот же слуга исполняет должность водоноса и приносит обед. Он же помногу раз в день заказывает карету; тетушке в качестве воспитательницы приходится сопровождать принцессу в ее поездках по указанию императрицы. Если Ее величество изволит куда-либо выезжать, то чаще всего велит племяннице также ехать…
Тетушка сказала, что в личных покоях императрицы действительно висят на стенах ружья…
Тетушкины комнаты меблированы диваном, покрытым старым желтым штофом, и несколькими мягкими креслами, обитыми ярко-зеленым ситцем. Сочетание отнюдь не гармоничное. Занавесей на окнах нет. На следующий день госпожа Адеркас была представлена своей воспитаннице. Затем императрица милостиво отпустила новую воспитательницу в дом Сигезбеков, для отдыха по случаю новоселья. При этом с тетушкой было отпущено из дворцовых припасов: несколько рыб-стерлядей, весьма крупных, пироги, хлеб, куры, сахар, вино, мед, пиво… Короче, едва приступив к своим обязанностям во дворце, тетушка уже имела возможность отдохнуть в доме своих друзей за прекрасно приготовленным обедом. Она также привезла для меня новость, не менее прекрасную, нежели дворцовая провизия: императрица приказала ежедневно привозить меня во дворец для совместного обучения с принцессой-наследницей. Я рада. И не одному лишь утешению своего тщеславия. Я и не предполагала, что так привязана к милой тетушке. В несколько дней, проведенных без нее, мне все чего-то недоставало. Я скучала, слонялась по комнатам, как сонная муха по потолку. Ласковость госпожи Сигезбек и книги из библиотеки доктора не развлекали меня. Чувство странного беспокойства не давало мне спокойно предаться моему излюбленному занятию – чтению. Господин и госпожа Сигезбек не имеют детей и относятся ко мне, как к родной дочери; однако одно лишь осознание отсутствия тетушки повергло меня в состояние тоскливого беспокойства. Потому я выбежала к прибывшей дворцовой карете и в самом искреннем радостном порыве кинулась на шею тетушке и расцеловала ее в обе щеки. Она была тронута и несколько растерянна. Мне сделалось понятно, что она не полагала меня любящей племянницей…
За обедом тетушка не очень распространялась о принцессе, но сказала, что та готова прилежно учиться и вполне сознает свою будущую миссию правительницы великого государства и вероятной супруги некоего выдающегося принца, который будет избран ей в мужья. После обеда тетушка и госпожа Сигезбек удалились в комнаты этой последней, где предались, конечно же, откровенной беседе. Мое общество показалось им излишним. Тотчас я рассердилась на тетушку, а также и на себя; мне стало досадно: зачем я о ней скучала… Я сжимала губы и чуть не плакала. Доктор, заметивший, естественно, мою досаду, предложил мне отправиться вместе с ним в оранжерею. Там он предложил мне сесть за маленький стол и записывать с его голоса необходимые ему для одного из его ученых трудов названия растений по-латыни. Это занятие успокоило меня. Я старательно и разборчивым почерком писала, когда он приблизился и, посмотрев на раскрытую тетрадь, сказал мне тепло и дружески, что не стоит дуться; ведь скоро я сама увижу принцессу и многое о ней узнаю…
– Многое знание, как известно, умножает скорбь. Но не в твоем возрасте, милая Ленхен, возможно в это поверить!..
Тем не менее я совсем успокоилась и, словно бы в награду за это, была снова порадована. Тетушка объявила мне, что нынешним вечером мы приглашены милостиво Ее величеством в театр. Надо сказать, что в России театр вовсе не является публичным развлечением. В сущности, туда допускаются лишь особы, приближенные ко двору. Поэтому приглашение в театр почитается за честь и знак принадлежности к определенному кругу.
В театре никто не платит за посещение спектакля или концерта, но и вход дозволен только тем, кто имеет билеты от властей. У дверей стоит караул, и если кто-то вознамерится туда попасть, не имея на то права, такого сурово накажут. Здесь не может произойти никакого непорядка, поскольку в театре часто присутствует императорская фамилия. И любое глупое нарушение установленного порядка, совершенное в присутствии российской государыни, расценивалось бы как в высшей степени преступное и непростительное.
Сегодня вечером представляли оперу композитора-итальянца Франческо Арайя[34] «Сила любви и ненависти». Декорации и пение весьма хороши. Но особенно привлекательны танцы, поставленные балетмейстером Фоссано. Эти два итальянца возглавляют труппу. Актеров, певцов и танцоров содержит лично Ее величество. Прекрасный театральный зал устроен по проекту и при личном участии опять же итальянца Растрелли. Театр хорошо отапливается восемью печами. Одежды актеров богаты. Помимо оперных спектаклей дают немецкие и голландские пьесы, а также французские трагедии и комедии.
Одеяния знати – как мужчин, так и дам – очень богаты. Некоторые дамы были в бархате, и большая часть дам имели на отделке платьев крупные жемчужины. На других были гладкие силезские шелка, отделанные испанскими кружевами. Мужчины в бархатных одеждах, расшитых золотом и серебром. Русские мастерицы прекрасно расшивают ткани золотыми и серебряными нитями, а также драгоценными камнями и жемчугом. Этим умением Россия знаменита так же, как знаменита показной пышностью и парадностью. Что касается пышности и парадности, то говорят, что в этом нынешний русский двор невозможно превзойти. В монастырских кладовых и в сундуках русских знатных красавиц хранятся великолепные образцы старинных русских вышивок, роскошных одежд, тканей светских и предназначенных для украшения церквей. При отце и деде Великого Петра подобным вышиванием занимались даже царицы и царевны.
Императрица прошла в центр партера, где стояли три кресла. Среднее предназначалось для Ее величества, два других – по обеим сторонам – для принцесс, Анны и Елизаветы. Ее величество опиралась на руку графа Бирона. Императрица была одета во французское платье из гладкого силезского шелка, на голове – батистовый платок, а поверх – шапочка аспадилли из тонких кружев с вышивкой тамбуром и с бриллиантами на одной стороне. Одежды принцессы Елизаветы расшиты золотом и серебром.
Принцессу Анну я тотчас узнала, хотя никогда прежде не видала ее. Она была в малиновом бархате, богато расшитом золотом; платье было сшито, как и подобает одеянию наследной принцессы, – с длинным шлейфом и широким кринолином. Головку Анны красиво покрывали кружева, а ленты были приколоты так, что изящно свисали, довольно длинные. Шемизетка была собрана в складки и плотно прилегала к шее. Четыре ряда гофрированного широкого воротника смотрелись величественно. В прическе из своих волос – бриллианты и жемчуг, на руках – браслеты с бриллиантами.
От императрицы подошел к нам нарядный дворянин и передал повеление приблизиться. Мы с тетушкой исполнили повеление. Я сделала реверанс, присела в поклоне. Принцесса Анна смотрела на меня с выражением детского любопытства и наивности. У нее тонкие черты, но лицо несколько полноватое и бледное. Тонкие темные брови, темные глаза. Она брюнетка. Государи Романовы, история которых начинается с отца и деда Великого Петра, все имеют характерную яркую внешность – высокий рост, смугловатый тон кожи, большие черные глаза, черные кудрявые волосы…[35]
– Простите, госпожа Адеркас, я не могу вот так сразу. Я должна подумать…
И, проговорив эти слова, я почувствовала, что сидящая вблизи от меня принцесса успокоилась несколько. Тетушка устремила на нее твердый взгляд. Принцесса потупилась. Она была в скромном синем платьице и принялась теребить тонкими пальчиками концы косынки, связанные на груди. Тетушка нахмурилась и сказала, что недовольна нами. Затем приказала вытвердить урок из географии. Улучив минуту, когда она отвернулась, принцесса быстрым жестом вытянула худощавую нежную руку и слегка сжала пальцы моей левой руки, которая была ближе к ней.
– Стыдно отвечать… – прошептала она, однако не успела договорить и развить свою мысль, потому что госпожа Адеркас снова повернулась к нам своим строгим лицом. После трапезы принцесса должна была учиться у архиепископа Прокоповича[36], наставлявшего ее в основах православия. Встав из-за стола, принцесса взглянула на меня с признательностью и, покраснев, предложила мне отобедать вместе с ней. Я тотчас поблагодарила, спеша согласиться. Яркая краска сошла с бледных щек, принцесса слабо улыбнулась. Я поняла, что она действительно робка, и для нее мучение – приказывать, и она – это было даже лестно мне – побаивалась меня, я представлялась ей девицей ученой и самоуверенной. И пожалуй, она недалека от истины! Нам подали блюдо с холодным паштетом, пирожные и вино. Принцесса принялась за пирожные в ожидании горячих кушаний. Госпожа Адеркас храбро предложила своей воспитаннице оставить сладкое и отведать паштета. Принцесса тотчас опустила руки на колени. Я же, напротив, решительно взяла кусочек пирожного. Тетушка глянула на меня удивленно и недовольно. Поверьте, что сейчас, когда я об этом пишу, я все еще не могу понять, зачем я вела себя именно так. Во всяком случае, совсем не для того, чтобы подольститься к принцессе. Скорее, она вызвала у меня чувство симпатии своей трогательной робостью и непритворной наивностью. Мне захотелось поддержать ее, чтобы она сделалась более непринужденной. Принесли маленькие черные хлебы, затем поставили горячее. Жареная говядина с солеными огурцами была приготовлена очень вкусно. Но более всего нас обрадовали две корзинки – одна с конфетами, другая – с орехами и финиками. Принцесса обратилась ко мне и спросила, могу ли я присутствовать на ее занятии с архиепископом. Госпожа Адеркас взволнованно возразила, что я не склонна к перемене вероисповедания. Но принцесса очень мило и кротко просила ее позволить мне присутствовать… Я, в свою очередь, подтвердила, что не намереваюсь переменять веру, но в то же время счастлива была бы исполнить повеление принцессы. Я чувствовала явный интерес принцессы к моей особе, и мне был, разумеется, приятен этот интерес. Госпожа Адеркас смилостивилась и позволила мне присутствовать на занятии принцессы с архиепископом. Это весьма значительное лицо в облачении православного иерарха. Высокий цилиндрический головной убор и борода придают архиепископу вид чрезвычайно важный. Тем не менее августейшая ученица явно боялась его куда менее, нежели мою тетушку. Я была удивлена, когда оказалось, что занятие посвящено изучению латинского языка. Архиепископ задал принцессе несколько вопросов, на которые она ответила медленно, но не чинясь. Вопросы эти показывали, что архиепископ не пренебрегает в своих занятиях с наследницей престола первыми основаниями философии. Госпожа Адеркас не присутствовала. Позднее я узнала, что архиепископ обучался в молодости у польских иезуитов, затем провел несколько лет в Риме, где бывал в различных академиях.
– … Я пришел поздно и имел удовольствие видеть, что уже не было никакой разницы между cordons-bleux[38] и камер-юнкерами. Одни прыгали, другие распевали, третьи болтали вздор. Правда, сказано, что никто не должен пострадать за то, что говорит вино, но хитрые шпионы помнят произнесенные слова и имеют возможность выведать кое-какие другие дела. Некий господин объявил во всеуслышание, что война с Польшей не является необходимой. Рядом обсуждали указы императрицы; в частности, – известный – об уравнении поместья с вотчиной и об уравнении прав балтийского дворянства с русским. Сам я выпил большой стакан бургундского, но мне казалось, что многие здесь хотели бы сойти за более умных, чем были на самом деле, в противоположность некоему кабинет-министру, который не был ни так пьян, ни так рассеян, как притворялся. Ко мне привязался какой-то верзила с разговором о том, как здорово он напился. С трудом удалось мне отделаться от этого досадника. Как мне после рассказали, это некий мастер живописного дела по имени Андрей Меркурьев, посланный еще Великим Петром в Голландию – учиться живописи. Стало быть, возможно сказать, что мне оказал честь, обратившись ко мне с разговором, первый природный русский живописец. При этом он употреблял неприличные слова, но я понял, что тем самым он просто-напросто выражал мне свое дружеское отношение, хотя, вероятнее всего, видел меня впервые. Поэтому я сделал bonne mine a mauvais jeu…[39]
Я слушала замерев. Более всего я боялась сделать неосмотрительный жест изумления или покраснеть… Если это влюбленность, отчего же она сопровождается таким раздражением, такой досадой? И возможна ли такая влюбленность – в человека, совершенно чуждого, не имеющего со мною ничего общего ни в происхождении, ни в образовании?.. Может ли возникнуть влюбленность в человека, о котором мне, в сущности, известно одно лишь грубое и комическое?..
– …Ты, Магда, знаешь этого человека, – обратился док тор к жене. – Он доводится зятем твоей любезной приятельнице, госпоже Воронихиной, знаменитой чесальщице августейших пяток…
Господин Сигезбек иронизировал и пребывал в добром расположении духа. Я поняла, что значит это определение: «окаменеть». Это я окаменела. Очень странно, но все вокруг словно бы, оставаясь по внешнему облику много– и разно цветным, окрасилось в черный глубокий колер. Душу мою охватило, будто когтями, беспогрешное ощущение гибели. Вы скажете, это нелепо: полагать свою жизнь безвозвратно погибшей в годы столь юные. Но я не полагала, не думала; я беспогрешно чувствовала! Я знала, и теперь знаю: моя жизнь погибла, погибла, что бы ни случилось в дальнейшем… Но почему? Потому что этот незнакомый мне человек женат? Женат на босой нарумяненной девке, которая наверняка во всем ему под стать… Да нет, разве в этом суть? Только не считайте меня более глупой, нежели я есть на самом деле. Поймите! Женат он или холост, пьян или трезв, хорош как живописец или дурен… Господи! Все это ровным счетом ничего не значит. Важно лишь то, что моя жизнь погибла и я знаю, знаю, что моя жизнь погибла… Поэтому я сижу рядом с гостями, такая спокойная, будто камень, отпавший от горящего дома. О чем тревожиться мне? Я мертва. Моя жизнь кончена.
– Малышка зрит в корень! – одобрительно заметил гос подин Сигезбек, принимавший, как обычно, живое участие в нашей вечерней беседе. – Никто, кроме Анны Леопольдовны, наследником быть не может, хотя имеются претенденты, и нельзя сказать, чтобы такие уж беззаконные…
– Принцесса Елизавета[30]! – Госпожа Сигезбек решилась перейти на полушепот.
– И принц Петр, племянник Елизаветы, единственный внук Великого Петра, – докончил доктор.
– Но он, вероятно, унаследует шведскую или датскую корону, – проявила вдруг завидную осведомленность тетушка Адеркас.
– Не это имеет значение! – Доктор широко повел рукой. – И юный Петр, живущий в Голштинии, и Елизавета составляют потомство Великого Петра. Но не стоит забывать о том, что нынешняя императрица – дочь Ивана, старшего брата великого основателя империи. И разумеется, Ее величество желает горячо, чтобы после нее трон продолжили бы занимать потомки именно ее отца, а отнюдь не ее дяди! Принцесса же Анна Леопольдовна – единственная отрасль Ивана Алексеевича. Кроме нее некому наследовать. Если только…
– Если только не случится государственный переворот и власть не захватят принцесса Елизавета или принц Петр Голштинский! – выпалила я.
– Этой девчонке не сносить головы! – проговорил доктор с насмешкой. Видно было, однако, что ему по душе мой характер. И мне нравилось, что он явно полагает меня умной…
– Георг, это вовсе не смешно, – тихо сказала госпожа Сигезбек. – Ты дурно влияешь на эту девочку, поощряя в ней тщеславие и гордыню. Она воображает себя умной, а сама – всего лишь глупое дитя!
Меня смутил серьезный тон, взятый внезапно докторшей; но все же я не придала значения ее словам обо мне. Возможно, она, равно как и тетушка Адеркас, просто-напросто завидует моему молодому острому уму. Сами-то они вряд ли были способны в моем возрасте мыслить независимо и своеобразно, да и теперь не способны. То есть теперь еще в большей степени не способны!..
Тетушка все же не понимала, какой смысл Бирону распускать сплетни о принцессе-наследнице.
– Зачем ему желать зла принцессе? – удивлялась тетушка.
– Напротив, он желает ей, в сущности, добра, – терпеливо пояснял господин Сигезбек. – Он желал бы сделать ее супругой своего старшего сына Петра!
– Но тогда зачем говорить о ней дурное? – спросила я.
– Элена! – усмехнулся он. – Наконец-то ты проявила то самое детское неразумие, которое тебе приписала моя супруга. Однако же утешься! Тут не всякий догадается, даже искушенный в придворных интригах!.. Если Бирон-сын[31] в конце концов сделается супругом молодой императрицы, это вовсе не сделает его императором. Но почему бы в таком счастливом случае ему и его родственникам не попытаться править обширной империей, тем более, что о тупоумии Анны Леопольдовны уже широко известно… Однако прожекты господина Бирона отнюдь не непременно воплотятся в жизнь. Поскольку при дворе сформирована уже давно другая партия, препятствующая замыслам Бирона. Главные лица в этой партии – отец и сын Минихи и Андрей Иванович (так он зовется на русский лад) Остерман, входящий в Верховный тайный совет – весьма важный орган правления государством. Минихи и Остерман уже озаботились поисками достойного жениха для принцессы-наследницы. Сама императрица согласна с тем, что это непременно должен быть все же иностранный принц, представитель старинного княжеского дома. Несмотря на все свое благоволение к Бирону, императрица едва ли может способствовать исполнению его замыслов…
* * *
Тетушка Адеркас перебралась во дворец. Но увы! Я должна оставаться в доме Сигезбеков. Императрица милостива к тетушке; памятуя о знатном происхождении последней, она поселила госпожу Адеркас в дворцовом крыле, отведенном для фрейлин. Тетушка уже познакомилась с m-lle В., пожилой m-lle Анной Т. и совсем юной m-lle Долгоруковой, которая принадлежит к весьма знатному и старому русскому роду[32]. Тетушку здесь встретили приветливо. Пожилая дама Анна Т. пригласила ее в свои комнаты, где угостила очень крепким чаем с очень густыми сливками и необычайно тонкими тартинками, сделанными любезной хозяйкой для гостьи собственноручно из черного хлеба, намазанного очень свежим финским маслом. Анна Т. воспитана в Германии, где отец ее исполнял должность резидента. Учтивая и вместе с тем непринужденная беседа с этой дамой доставила тетушке истинное удовольствие.К сожалению, фрейлинские помещения находятся чрезвычайно высоко; чтобы добраться в комнаты, приходится преодолевать лестницу в восемь десятков ступеней. Помещение, отведенное тетушке, обширно и разгорожено деревянными перегородками. Помимо спальни и гостиной предусмотрены также маленькая комната для горничной и комната для слуги, в обязанности которого входит топка печей, в частности. Этот же слуга исполняет должность водоноса и приносит обед. Он же помногу раз в день заказывает карету; тетушке в качестве воспитательницы приходится сопровождать принцессу в ее поездках по указанию императрицы. Если Ее величество изволит куда-либо выезжать, то чаще всего велит племяннице также ехать…
Тетушка сказала, что в личных покоях императрицы действительно висят на стенах ружья…
Тетушкины комнаты меблированы диваном, покрытым старым желтым штофом, и несколькими мягкими креслами, обитыми ярко-зеленым ситцем. Сочетание отнюдь не гармоничное. Занавесей на окнах нет. На следующий день госпожа Адеркас была представлена своей воспитаннице. Затем императрица милостиво отпустила новую воспитательницу в дом Сигезбеков, для отдыха по случаю новоселья. При этом с тетушкой было отпущено из дворцовых припасов: несколько рыб-стерлядей, весьма крупных, пироги, хлеб, куры, сахар, вино, мед, пиво… Короче, едва приступив к своим обязанностям во дворце, тетушка уже имела возможность отдохнуть в доме своих друзей за прекрасно приготовленным обедом. Она также привезла для меня новость, не менее прекрасную, нежели дворцовая провизия: императрица приказала ежедневно привозить меня во дворец для совместного обучения с принцессой-наследницей. Я рада. И не одному лишь утешению своего тщеславия. Я и не предполагала, что так привязана к милой тетушке. В несколько дней, проведенных без нее, мне все чего-то недоставало. Я скучала, слонялась по комнатам, как сонная муха по потолку. Ласковость госпожи Сигезбек и книги из библиотеки доктора не развлекали меня. Чувство странного беспокойства не давало мне спокойно предаться моему излюбленному занятию – чтению. Господин и госпожа Сигезбек не имеют детей и относятся ко мне, как к родной дочери; однако одно лишь осознание отсутствия тетушки повергло меня в состояние тоскливого беспокойства. Потому я выбежала к прибывшей дворцовой карете и в самом искреннем радостном порыве кинулась на шею тетушке и расцеловала ее в обе щеки. Она была тронута и несколько растерянна. Мне сделалось понятно, что она не полагала меня любящей племянницей…
За обедом тетушка не очень распространялась о принцессе, но сказала, что та готова прилежно учиться и вполне сознает свою будущую миссию правительницы великого государства и вероятной супруги некоего выдающегося принца, который будет избран ей в мужья. После обеда тетушка и госпожа Сигезбек удалились в комнаты этой последней, где предались, конечно же, откровенной беседе. Мое общество показалось им излишним. Тотчас я рассердилась на тетушку, а также и на себя; мне стало досадно: зачем я о ней скучала… Я сжимала губы и чуть не плакала. Доктор, заметивший, естественно, мою досаду, предложил мне отправиться вместе с ним в оранжерею. Там он предложил мне сесть за маленький стол и записывать с его голоса необходимые ему для одного из его ученых трудов названия растений по-латыни. Это занятие успокоило меня. Я старательно и разборчивым почерком писала, когда он приблизился и, посмотрев на раскрытую тетрадь, сказал мне тепло и дружески, что не стоит дуться; ведь скоро я сама увижу принцессу и многое о ней узнаю…
– Многое знание, как известно, умножает скорбь. Но не в твоем возрасте, милая Ленхен, возможно в это поверить!..
Тем не менее я совсем успокоилась и, словно бы в награду за это, была снова порадована. Тетушка объявила мне, что нынешним вечером мы приглашены милостиво Ее величеством в театр. Надо сказать, что в России театр вовсе не является публичным развлечением. В сущности, туда допускаются лишь особы, приближенные ко двору. Поэтому приглашение в театр почитается за честь и знак принадлежности к определенному кругу.
* * *
Театр представляет собой весьма большое здание. При нем состоят две труппы актеров – немецкая и французская, а также труппа итальянских певцов. Русских актеров, равно как и русских пьес, не существует; но это отнюдь не вследствие пресловутого «засилья иноземцев», а просто потому что в Московии никогда не бывало театра и, соответственно, никто не умел и не умеет сочинять пьес. Духовенство всегда относи лось дурно к танцам и пению. И вследствие подобного дурного отношения пение и танцы почитаются в народе занятиями непристойными, недостойными истинных христиан. Казалось бы, при таком отношении должны процветать всевозможные добродетели. Отнюдь нет. Непристойность и всяческая грубость, напротив, получают большое распространение; песни и танцы в народе грубы и непристойны. Такому положению немало способствует и принятое отделение женщин от мужчин; и те и другие привыкли развлекаться отдельными сообществами и даже говорят на особом, мужском или женском, языке. В народе не могут себе представить, чтобы мужчина и женщина могли встретиться для беседы, а не для не пристойности какой-либо. Великий Петр попытался изменить положение и в определенном смысле преуспел. Однако даже он, осведомленный о жизни европейских дворов, не представлял себе совместного времяпрепровождения муж чин и женщин иначе как в виде попойки и танцев до упаду. Говорят, что на мужских пирах при дворе его отца[33] непременно пили вплоть до полной потери памяти и сознания. Впрочем, и нынешний двор, по словам бригадира Швара и доктора Сигезбека, представляет собой причудливую смесь европейских обычаев, усвоенных достаточно поверхностно, и старинной азиатской дикости…В театре никто не платит за посещение спектакля или концерта, но и вход дозволен только тем, кто имеет билеты от властей. У дверей стоит караул, и если кто-то вознамерится туда попасть, не имея на то права, такого сурово накажут. Здесь не может произойти никакого непорядка, поскольку в театре часто присутствует императорская фамилия. И любое глупое нарушение установленного порядка, совершенное в присутствии российской государыни, расценивалось бы как в высшей степени преступное и непростительное.
Сегодня вечером представляли оперу композитора-итальянца Франческо Арайя[34] «Сила любви и ненависти». Декорации и пение весьма хороши. Но особенно привлекательны танцы, поставленные балетмейстером Фоссано. Эти два итальянца возглавляют труппу. Актеров, певцов и танцоров содержит лично Ее величество. Прекрасный театральный зал устроен по проекту и при личном участии опять же итальянца Растрелли. Театр хорошо отапливается восемью печами. Одежды актеров богаты. Помимо оперных спектаклей дают немецкие и голландские пьесы, а также французские трагедии и комедии.
Одеяния знати – как мужчин, так и дам – очень богаты. Некоторые дамы были в бархате, и большая часть дам имели на отделке платьев крупные жемчужины. На других были гладкие силезские шелка, отделанные испанскими кружевами. Мужчины в бархатных одеждах, расшитых золотом и серебром. Русские мастерицы прекрасно расшивают ткани золотыми и серебряными нитями, а также драгоценными камнями и жемчугом. Этим умением Россия знаменита так же, как знаменита показной пышностью и парадностью. Что касается пышности и парадности, то говорят, что в этом нынешний русский двор невозможно превзойти. В монастырских кладовых и в сундуках русских знатных красавиц хранятся великолепные образцы старинных русских вышивок, роскошных одежд, тканей светских и предназначенных для украшения церквей. При отце и деде Великого Петра подобным вышиванием занимались даже царицы и царевны.
Императрица прошла в центр партера, где стояли три кресла. Среднее предназначалось для Ее величества, два других – по обеим сторонам – для принцесс, Анны и Елизаветы. Ее величество опиралась на руку графа Бирона. Императрица была одета во французское платье из гладкого силезского шелка, на голове – батистовый платок, а поверх – шапочка аспадилли из тонких кружев с вышивкой тамбуром и с бриллиантами на одной стороне. Одежды принцессы Елизаветы расшиты золотом и серебром.
Принцессу Анну я тотчас узнала, хотя никогда прежде не видала ее. Она была в малиновом бархате, богато расшитом золотом; платье было сшито, как и подобает одеянию наследной принцессы, – с длинным шлейфом и широким кринолином. Головку Анны красиво покрывали кружева, а ленты были приколоты так, что изящно свисали, довольно длинные. Шемизетка была собрана в складки и плотно прилегала к шее. Четыре ряда гофрированного широкого воротника смотрелись величественно. В прическе из своих волос – бриллианты и жемчуг, на руках – браслеты с бриллиантами.
От императрицы подошел к нам нарядный дворянин и передал повеление приблизиться. Мы с тетушкой исполнили повеление. Я сделала реверанс, присела в поклоне. Принцесса Анна смотрела на меня с выражением детского любопытства и наивности. У нее тонкие черты, но лицо несколько полноватое и бледное. Тонкие темные брови, темные глаза. Она брюнетка. Государи Романовы, история которых начинается с отца и деда Великого Петра, все имеют характерную яркую внешность – высокий рост, смугловатый тон кожи, большие черные глаза, черные кудрявые волосы…[35]
* * *
Я снова в разлуке с тетушкой. Вчера меня доставили во дворец на занятие принцессы. Тетушка толковала последнюю проповедь пастора Бюшинга. Принцесса внимательно слушала, широко раскрывая наивные темные глаза. Она смотрела на меня прямым наивным взглядом. Наконец госпожа Адеркас умолкла. Я заметила, что взгляд темных глаз принцессы сделался растерянным и даже испуганным. Тетушка попросила меня продолжить толкование. Не знаю, как это произошло, но я вдруг догадалась, что не нужно ничего говорить. Это я-то, любительница показать себя, пощеголять своими познаниями и острым умом! Право, я не знаю, как это мне пришло в голову. Но я сказала:– Простите, госпожа Адеркас, я не могу вот так сразу. Я должна подумать…
И, проговорив эти слова, я почувствовала, что сидящая вблизи от меня принцесса успокоилась несколько. Тетушка устремила на нее твердый взгляд. Принцесса потупилась. Она была в скромном синем платьице и принялась теребить тонкими пальчиками концы косынки, связанные на груди. Тетушка нахмурилась и сказала, что недовольна нами. Затем приказала вытвердить урок из географии. Улучив минуту, когда она отвернулась, принцесса быстрым жестом вытянула худощавую нежную руку и слегка сжала пальцы моей левой руки, которая была ближе к ней.
– Стыдно отвечать… – прошептала она, однако не успела договорить и развить свою мысль, потому что госпожа Адеркас снова повернулась к нам своим строгим лицом. После трапезы принцесса должна была учиться у архиепископа Прокоповича[36], наставлявшего ее в основах православия. Встав из-за стола, принцесса взглянула на меня с признательностью и, покраснев, предложила мне отобедать вместе с ней. Я тотчас поблагодарила, спеша согласиться. Яркая краска сошла с бледных щек, принцесса слабо улыбнулась. Я поняла, что она действительно робка, и для нее мучение – приказывать, и она – это было даже лестно мне – побаивалась меня, я представлялась ей девицей ученой и самоуверенной. И пожалуй, она недалека от истины! Нам подали блюдо с холодным паштетом, пирожные и вино. Принцесса принялась за пирожные в ожидании горячих кушаний. Госпожа Адеркас храбро предложила своей воспитаннице оставить сладкое и отведать паштета. Принцесса тотчас опустила руки на колени. Я же, напротив, решительно взяла кусочек пирожного. Тетушка глянула на меня удивленно и недовольно. Поверьте, что сейчас, когда я об этом пишу, я все еще не могу понять, зачем я вела себя именно так. Во всяком случае, совсем не для того, чтобы подольститься к принцессе. Скорее, она вызвала у меня чувство симпатии своей трогательной робостью и непритворной наивностью. Мне захотелось поддержать ее, чтобы она сделалась более непринужденной. Принесли маленькие черные хлебы, затем поставили горячее. Жареная говядина с солеными огурцами была приготовлена очень вкусно. Но более всего нас обрадовали две корзинки – одна с конфетами, другая – с орехами и финиками. Принцесса обратилась ко мне и спросила, могу ли я присутствовать на ее занятии с архиепископом. Госпожа Адеркас взволнованно возразила, что я не склонна к перемене вероисповедания. Но принцесса очень мило и кротко просила ее позволить мне присутствовать… Я, в свою очередь, подтвердила, что не намереваюсь переменять веру, но в то же время счастлива была бы исполнить повеление принцессы. Я чувствовала явный интерес принцессы к моей особе, и мне был, разумеется, приятен этот интерес. Госпожа Адеркас смилостивилась и позволила мне присутствовать на занятии принцессы с архиепископом. Это весьма значительное лицо в облачении православного иерарха. Высокий цилиндрический головной убор и борода придают архиепископу вид чрезвычайно важный. Тем не менее августейшая ученица явно боялась его куда менее, нежели мою тетушку. Я была удивлена, когда оказалось, что занятие посвящено изучению латинского языка. Архиепископ задал принцессе несколько вопросов, на которые она ответила медленно, но не чинясь. Вопросы эти показывали, что архиепископ не пренебрегает в своих занятиях с наследницей престола первыми основаниями философии. Госпожа Адеркас не присутствовала. Позднее я узнала, что архиепископ обучался в молодости у польских иезуитов, затем провел несколько лет в Риме, где бывал в различных академиях.
* * *
Совсем забыла записать, что принцесса простилась со мною очень ласково. И покамест дворцовая карета везла меня в дом Сигезбеков, я предавалась неопределенным мечтам и чувствовала себя важной персоной. У господина доктора я застала значительных гостей, это молодая супружеская пара, весьма щегольски одетая. Иоганн Эрнст Миних, сын фельдмаршала, с юной супругой Доротеей, урожденной Менгден, лифляндкой по происхождению[37]. Доктор явно был в ударе и рассказывал о том, как побывал недавно на приеме во дворце. Я знала, что он уже об этом примечательном событии рассказывал, но я не была при этом рассказе и знаю о нем со слов госпожи докторши. Но сейчас я все опишу в подробностях, в том числе и собственное поведение. Итак, рассказ гос подина Сигезбека, привожу для верности от его лица:– … Я пришел поздно и имел удовольствие видеть, что уже не было никакой разницы между cordons-bleux[38] и камер-юнкерами. Одни прыгали, другие распевали, третьи болтали вздор. Правда, сказано, что никто не должен пострадать за то, что говорит вино, но хитрые шпионы помнят произнесенные слова и имеют возможность выведать кое-какие другие дела. Некий господин объявил во всеуслышание, что война с Польшей не является необходимой. Рядом обсуждали указы императрицы; в частности, – известный – об уравнении поместья с вотчиной и об уравнении прав балтийского дворянства с русским. Сам я выпил большой стакан бургундского, но мне казалось, что многие здесь хотели бы сойти за более умных, чем были на самом деле, в противоположность некоему кабинет-министру, который не был ни так пьян, ни так рассеян, как притворялся. Ко мне привязался какой-то верзила с разговором о том, как здорово он напился. С трудом удалось мне отделаться от этого досадника. Как мне после рассказали, это некий мастер живописного дела по имени Андрей Меркурьев, посланный еще Великим Петром в Голландию – учиться живописи. Стало быть, возможно сказать, что мне оказал честь, обратившись ко мне с разговором, первый природный русский живописец. При этом он употреблял неприличные слова, но я понял, что тем самым он просто-напросто выражал мне свое дружеское отношение, хотя, вероятнее всего, видел меня впервые. Поэтому я сделал bonne mine a mauvais jeu…[39]
Я слушала замерев. Более всего я боялась сделать неосмотрительный жест изумления или покраснеть… Если это влюбленность, отчего же она сопровождается таким раздражением, такой досадой? И возможна ли такая влюбленность – в человека, совершенно чуждого, не имеющего со мною ничего общего ни в происхождении, ни в образовании?.. Может ли возникнуть влюбленность в человека, о котором мне, в сущности, известно одно лишь грубое и комическое?..
– …Ты, Магда, знаешь этого человека, – обратился док тор к жене. – Он доводится зятем твоей любезной приятельнице, госпоже Воронихиной, знаменитой чесальщице августейших пяток…
Господин Сигезбек иронизировал и пребывал в добром расположении духа. Я поняла, что значит это определение: «окаменеть». Это я окаменела. Очень странно, но все вокруг словно бы, оставаясь по внешнему облику много– и разно цветным, окрасилось в черный глубокий колер. Душу мою охватило, будто когтями, беспогрешное ощущение гибели. Вы скажете, это нелепо: полагать свою жизнь безвозвратно погибшей в годы столь юные. Но я не полагала, не думала; я беспогрешно чувствовала! Я знала, и теперь знаю: моя жизнь погибла, погибла, что бы ни случилось в дальнейшем… Но почему? Потому что этот незнакомый мне человек женат? Женат на босой нарумяненной девке, которая наверняка во всем ему под стать… Да нет, разве в этом суть? Только не считайте меня более глупой, нежели я есть на самом деле. Поймите! Женат он или холост, пьян или трезв, хорош как живописец или дурен… Господи! Все это ровным счетом ничего не значит. Важно лишь то, что моя жизнь погибла и я знаю, знаю, что моя жизнь погибла… Поэтому я сижу рядом с гостями, такая спокойная, будто камень, отпавший от горящего дома. О чем тревожиться мне? Я мертва. Моя жизнь кончена.