Он сомневался, что Гагрилл сдержит слово. Однако, даже если гворлы отпустят своих пленников, то если они поплывут сюда, рана Кикахи привлечет ящеров, и все они пропадут.
У Хрисенды тогда не останется никаких шансов освободиться. Кикаху нельзя было оставлять, пока другие возвращаются в замок. Он окажется на виду у всех, как только наступит рассвет. Он мог спрятаться в лесу, но все шансы за то, что к тому времени окрестности будет обыскивать новая охотничья партия, особенно после того, как обнаружат, что исчезли трое чужих рыцарей.
Он решил пойти вперед по коридору. Это был слишком хороший шанс, чтобы упускать его. До зари он сделает все, что в его силах. Если он ничего не добьется, то вернется с рогом.
Рог! Нет смысла брать его с собой. Если его, чего доброго, захватят в плен без него, его знание о местонахождении рога может помочь ему.
Он вернулся туда, где лестница подходила к концу под водой. Он нырнул на глубину примерно в десять футов и оставил рог в иле.
Вернувшись в коридор, он волочил ноги по полу, пока не подошел к другой лестнице в конце его.
Марш вел вверх туго закрученной спиралью.
Счет ступенек привел его к мысли, что он поднялся по меньшей мере на пять этажей. На каждом расчетном этаже он нащупывал двери, но ничего не находил.
На том, что могло быть седьмым этажом, он увидел вырывавшийся из отверстия в стене крошечный лучик света. Нагнувшись, он заглянул в отверстие. В противоположном конце помещения сидел за столом с бутылкой вина перед собой фон Элгерс. Человек, сидевший за столом напротив барона, был Абиру.
Лицо барона побагровело не только от вина. Он рычал на Абиру.
— Это все, что я намерен сказать, хамшем! Ты отнимешь рог у гворлов, или я сниму тебе голову! Только сперва тебя бросят в темницу. У меня там есть кой-какие любопытные железные устройства, которые заинтересуют тебя.
Абиру встал. Лицо его было столь же бледным под его темным пигментом сколь у барона — багровым.
— Поверьте мне, государь, если рог захватили гворлы, он будет возвращен. Они не могут уйти с ним далеко, если он у них, и их можно будет легко выследить. Они, знаете ли, не могут сойти за людей. Кроме того они глупы.
Барон взревел, встал и треснул кулаком по столу.
— Глупы?! Они оказались достаточно умны, чтобы вырваться из моей темницы, а я бы поклялся, что этого никто не может сделать! И они нашли мои покои и забрали рог! А ты называешь их глупыми!
— По крайней мере, — заметил Абиру, — они не похитили также и девушку. С этого я кое-что получу. Она принесет сказочную цену.
— Тебе она ничего не принесет! Она — моя!
Абиру прожег его взглядом и сказал:
— Она — моя собственность. Я приобрел ее с большим риском и провез ее весь этот путь, пойдя на крупные расходы. Я имею полное право на нее. Вы человек чести или вор?
Фон Элгерс ударил его и сшиб на пол. Абиру потирая щеку сразу же поднялся на ноги. Глядя ровным взглядом на барона, он спросил, едва сохраняя ровный тон:
— А как насчет моих драгоценностей?
— Они находятся в замке! — закричал барон. — А все, что в моем замке есть, принадлежит фон Элгерсу!
Он ушел из поля зрения Вольфа и явно открыл дверь. Он проревел, зовя стражу, и когда та явилась, стражники увели с собой Абиру.
— Тебе повезло, что я не убил тебя! — бушевал барон. — Я позволяю тебе, пес поганый, сохранить жизнь! Тебе следовало бы пасть на колени и благодарить меня за это! А теперь немедленно убирайся из замка. Если я услышу, что ты не спешишь с наивозможной скоростью в другое государство, то повешу тебя на ближайшем дереве.
Абиру не ответил. Дверь закрылась. Некоторое время барон расхаживал взад-вперед, а затем внезапно двинулся к стене, за которой пригнулся Вольф. Вольф покинул глазок и отступил подальше вниз по лестнице.
Он надеялся, что выбрал правильное направление отхода.
Если барон будет спускаться по лестнице, он мог вынудить Вольфа спуститься в воду и наверное обратно в ров. Но он не думал, что барон намеревался идти этим путем.
На секунду свет пропал. Затем участок стены распахнулся с торчавшим из отверстия пальцами барона. Факел фон Элгерса осветил винтовую лестницу. Вольф согнулся в тени, отбрасываемой поворотом витка. Вскоре свет стал слабее, когда барон понес его вверх по лестнице. Вольф последовал за ним.
Он не мог все время держать фон Элгерса в поле зрения, так как должен был укрываться за разными поворотами, чтобы не быть замеченным, если барон, чего доброго, взглянет вниз, поэтому он не увидел, как фон Элгерс покинул лестницу, и не узнал об этом, пока свет вдруг не пропал.
Он быстро поднялся следом за бароном, хотя и остановился у глаза.
Он просунул в него палец и поднял вверх. Небольшой участок поддался, послышался щелчок, и дверь распахнулась перед ним. Внутренняя сторона двери образовывала часть стены покоев барона. Вольф шагнул в комнату, выбрал с подставки на стене тонкий восьмидюймовый кинжал, снова вернулся на лестницу.
Закрыв за собой дверь, он двинулся наверх.
На этот раз у него не было никакого наводящего света из отверстия.
Он даже не был уверен, что остановился в том же месте, что и барон. Он сделал грубый расчет высоты от себя до барона, когда тот исчез. Не оставалось ничего другого, кроме как нащупывать устройство, которым мог воспользоваться барон, открывая другую дверь. Когда он приложил ухо к стене, прислушиваясь к голосам, то ничего не услышал.
Его пальцы скользили по кирпичам и крошившейся от влажности известке пока не встретили дерево. Это было все, что он смог найти: камень и деревянная рама, в которую была гладко вставлена широкая и высокая панель. Не было ничего, указывавшего на «сезам, откройся».
Он поднялся еще на несколько ступенек и продолжил прощупывание. Кирпичи пребывали в невинности относительно какого-нибудь рычага или пружины. Вольф вернулся к месту напротив двери и ощупал стенку там. Там тоже ничего не было.
Тепрь он чуть не обезумел. Он был уверен, что фон Элгерс направился в комнату Хрисенды, и не просто поболтать. Он вернулся вниз по лестнице и обшарил стены там. По-прежнему ничего.
Он снова безуспешно попробовал вокруг двери. Он толкнул по одной стороне двери только для того, чтобы обнаружить, что та не шелохнулась.
На миг он подумал заколотить по двери м привлечь внимание фон Элгерса. Если барон явится выяснить, он на миг будет беспомощен перед атакой сверху.
Вольф отверг эту мысль. Барон был слишком хитер, чтобы попасться на такой трюк. Хотя он вряд ли отправится за помощью, так как не захочет открыть тайный ход другим. Он мог покинуть комнату Хрисенды через обычную дверь. Может, поставленный перед дверью часовой и подивится, откуда он взялся, хотя может подумать, что барон зашел туда до смены караула.
В любом случае барон мог навсегда заткнуть рот подозрительному часо— вому. Вольф ткнул по другой стороне двери, и та распахнулась внутрь. Она не была заперта. Все, что ей требовалось, это давление на нужную сторону.
Он застонал от того, что так долго упускал очевидное, и шагнул через дверной проем. За дверью было темно. Он оказался в маленькой комнате, чуть ли не в чулане. Она была составлена из скрепленных известковым расствором кирпичей, за исключением одной стороны. Здесь из деревянной стены торчал металлический прут. Прежде чем поработать над ним, Вольф приложил ухо к стене. Донеслись приглушенные голоса, слишком слабые, чтобы он мог узнать их.
Чтобы активизировать дверную пружину, требовалось потянуть на себя металлический прут. С кинжалом в руке Вольф прошел через эту дверь. Он оказался в большой палате из крупных каменных блоков. В ней находилась большая постель с четырьмя изукрашенными резьбой столбами из лощеного черного дерева и ярко-розовым с кисточками балдахином.
За ней виднелось узкое крестообразное окно, через которое он смотрел этой ночью несколько раньше.
Фон Элгерс стоял спиной к нему. Барон держал в объятиях Хрисенду и тащил ее к постели. Глаза ее были закрыты, а голова отвернута, чтобы избежать поцелуев фон Эгерста. И он и она были еще полностью одеты.
Вольф в несколько прыжков пересек помещение, схватил барона за плечо и рванул его назад. Барон выпустил Хрисенду, чтобы схватиться за кинжал у себя в ножнах, а затем вспомнил, что он его не принес. Очевидно, он не собирался давать Хрисенде шанс заколоть его.
Его лицо, столь раскрасневшееся, теперь посерело. Рот его задвигал— ся, крик о помощи часовым за дверью замер от удивления и страха.
Вольф не дал ему шанса позвать на помощь. Он бросил кинжал и ударил барона кулаком в подбородок. Фон Элгерс рухнул без сознания. Вольф не хотел зря терять время, поэтому он прошмыгнул мимо огромноглазой и бледной Хрисенды и отрезал от простыни две полосы ткани. Меньшую он засунул барону в рот, а большую использовал как кляп. Затем он отмотал кусок шнура с талии и связал фон Элгерсу руки спереди. Взвалив обмякшее тело на плечо, он скомандовал Хрисенде:
— Пошли. Поговорить мы сможем и позже.
Он остановился, чтобы дать Хрисенде указания, как закрыть за ним стену-дверь.
Не было смысла позволять другим найти ход, когда они явятся наконец расследовать долгое отсутствие барона.
Хрисенда несла позади него факел, когда они спускались по леснице. Когда они дошли до воды, Вольф объяснил ей, что они должны сделать для побега. Сперва он должен был вернуть рог. Сделав это, он зачерпнул воды в ладони и плеснул в лицо барона. Когда он увидел, что глаза барона открылись, то уведомил его, что тот должен сделать.
Фон Элгерс отрицательно замотал головой. Вольф заявил:
— Либо вы отправитесь с нами заложником и рискнете столкнуться с водяными драконами, либо умрете прямо сейчас. Так какой выбор?
Барон кивнул. Вольф разрезал его путы, но привязал конец шнура к его лодыжке. Все трое вошли в воду. Фон Элгерс сразу же поплыл к стене и нырнул. Другие последовали за ним под стену, уходившую только фута на четыре ниже поверхности. Вынырнув на другой стороне, Вольф увидел, что тучи начинают рассеиваться. Луна скоро будет светить во всей своей зеленой яркости.
Как им было указано, барон и Хрисенда плыли под углом к другой стороне рва.
Вольф последовал за ним с концом шнура в руке. Со своим бременем они не могли плыть быстро. Через пятнадцать минут луна уйдет за монолит, а солнце скоро выйдет с другой стороны. У Вольфа оставалось мало времени для выполнения своего плана, но было бы невозможно сохранить контроль над бароном, если они не будут блыть без спешки.
Их точка прибытия к берегу рва находилась в ста ярдах от той, где ждали гворлы и их пленники. Через несколько минут они окажутся за изгибом замка и вне поля зрения гворлов и часовых на мосту, даже если луна выйдет из-за туч.
Этот путь был необходимым злом — злом потому что каждая секунда в воде означала больше шансов обнаружения их водяными драконами.
Когда они были в двадцати ярдах от своей цели, Вольф скорее почувствовал, чем увидел замутнение воды. Он повернулся и увидел, что поверхность чуть вспучилась, и к нему пошла небольшая волна. Он вытянул ноги и лягнул. Они ударили по чему-то достаточно твердому и прочному, чтобы позволить ему отскочить прочь. Он рванул назад, бросив конец шнура. Объемистая туша проплыла между ним и Хрисендой, наткнулась на фон Элгерса и пропала вместе с заложником Вольфа.
Они забросили всякие попытки воздерживаться от произведения шума всплесков. Они плыли, что было сил. Остановились они, только когда добрались до берега, вскарабкались на него и добежали до дерева. Хватая воздух разинутыми ртами, они прильнули к его стволу.
Вольф не дожидался пока полностью восстановит дыхание.
Через несколько минут из-за Дузвиллнававы появится солнце. Он велел Хрисенде подождать его. Если он не вернется вскоре после появления солнца, то не придет еще долго, если вообще придет. Она должна будет уходить и спрятаться в лесу, а потом делать, что сможет.
Она умоляла его не уходить, ибо не могла вынести мысли о том, чтобы остаться здесь совсем одной.
— Я должен, — сказал он.
Он вручил ей лишний кинжал, который она воткнула в рубаху и закре— пила на подоле.
— Я применю его против себя, если тебя убъют, — сказала она.
Его мучила мысль оставить ее такой беспомощной, но он ничего не мог с этим поделать.
— Убей меня сейчас, прежде чем покинешь меня, — взмолилась она. — Я слишком многое пережила, больше я не могу вынести.
Он слегка поцеловал ее в губы и возразил:
— Разумеется, сможешь. Ты сильнее, чем была прежде, и всегда была сильнее, чем ты думала. Посмотри на себя сейчас. Ты можешь сказать «убить» и «смерть», даже глазом не моргнув.
Он пропал, побежав к месту, где оставил своих друзей и гворлов. Когда он, по его расчетам, оказался в двадцати ярдах от них, то остано— вился. Он ничего не услышал, кроме крика ночной птицы и приглушенного вскрика откуда-то из замка. Опустившись на четвереньки, с кинжалом в зубах, он пополз к месту напротив света из окна своих покоев. Он ожидал в любой момент почуять заплесневелый запах и увидел ком черноты на фоне меньшей тьмы.
Но там никого не было, только мерцающие серые остатки паучьей сети говорили, что гворлы были здесь.
Он порылся по окружающему участку.
Когда стало очевидным, что никакого ключа к их местонахождению тут не было, а солнце вскоре откроет его часовым на мосту, он вернулся к Хрисенде. Она прильнула к нему и всплакнула.
— Видишь! Я все-таки здесь, — сказал он. — Но теперь мы должны убираться отсюда.
— Мы вернемся в Океаны?
— Нет. Мы отправимся за моими друзьями.
Они рванули рысью мимо замка и к монолиту. Отсутствие барона скоро будет замечено. На много миль вокруг ординарное место укрытия не будет безопасным. Гворлы, зная это, тоже должны ускоренно двигаться к Дузвиллнававе. Как бы сильно они не хотели заполучить рог, они сейчас не могли болтаться поблизости. Более того, они должны думать, что Вольф утонул или съеден драконами. Для них рог мог быть в данный момент недосягаем, но они могли вернуться, когда это станет неопасным.
Вольф гнал вперед. Они не останавливались, кроме как на короткие привалы, пока не добрались до густого леса Раухвальд. Там они ползли под спутанным терновником и сквозь переплетавшиеся кусты, пока у них не закровоточили колени, и не заболели суставы. Хрисенда рухнула без сил. Вольф собрал им для еды много росших тут в изобилии ягод. Они спали всю ночь, а утром возобновили свое продвижение на четвереньках. К тому времени, когда они достигли другой стороны Раухвальда, они были покрыты ранками от колючек. На другой стороне их никто не поджидал, как он опасался.
Это и еще одно обстоятельство сделали его счастливым. Он наткнулся на доказательства, что гворлы тоже прошли этим путем. На колючках терновника были клочки жестких волос гворлов и куски ткани. Их, несомненно, сумел обронить Кикаха, чтобы отметить дорогу, если Вольф последует за ними.
Глава 15
У Хрисенды тогда не останется никаких шансов освободиться. Кикаху нельзя было оставлять, пока другие возвращаются в замок. Он окажется на виду у всех, как только наступит рассвет. Он мог спрятаться в лесу, но все шансы за то, что к тому времени окрестности будет обыскивать новая охотничья партия, особенно после того, как обнаружат, что исчезли трое чужих рыцарей.
Он решил пойти вперед по коридору. Это был слишком хороший шанс, чтобы упускать его. До зари он сделает все, что в его силах. Если он ничего не добьется, то вернется с рогом.
Рог! Нет смысла брать его с собой. Если его, чего доброго, захватят в плен без него, его знание о местонахождении рога может помочь ему.
Он вернулся туда, где лестница подходила к концу под водой. Он нырнул на глубину примерно в десять футов и оставил рог в иле.
Вернувшись в коридор, он волочил ноги по полу, пока не подошел к другой лестнице в конце его.
Марш вел вверх туго закрученной спиралью.
Счет ступенек привел его к мысли, что он поднялся по меньшей мере на пять этажей. На каждом расчетном этаже он нащупывал двери, но ничего не находил.
На том, что могло быть седьмым этажом, он увидел вырывавшийся из отверстия в стене крошечный лучик света. Нагнувшись, он заглянул в отверстие. В противоположном конце помещения сидел за столом с бутылкой вина перед собой фон Элгерс. Человек, сидевший за столом напротив барона, был Абиру.
Лицо барона побагровело не только от вина. Он рычал на Абиру.
— Это все, что я намерен сказать, хамшем! Ты отнимешь рог у гворлов, или я сниму тебе голову! Только сперва тебя бросят в темницу. У меня там есть кой-какие любопытные железные устройства, которые заинтересуют тебя.
Абиру встал. Лицо его было столь же бледным под его темным пигментом сколь у барона — багровым.
— Поверьте мне, государь, если рог захватили гворлы, он будет возвращен. Они не могут уйти с ним далеко, если он у них, и их можно будет легко выследить. Они, знаете ли, не могут сойти за людей. Кроме того они глупы.
Барон взревел, встал и треснул кулаком по столу.
— Глупы?! Они оказались достаточно умны, чтобы вырваться из моей темницы, а я бы поклялся, что этого никто не может сделать! И они нашли мои покои и забрали рог! А ты называешь их глупыми!
— По крайней мере, — заметил Абиру, — они не похитили также и девушку. С этого я кое-что получу. Она принесет сказочную цену.
— Тебе она ничего не принесет! Она — моя!
Абиру прожег его взглядом и сказал:
— Она — моя собственность. Я приобрел ее с большим риском и провез ее весь этот путь, пойдя на крупные расходы. Я имею полное право на нее. Вы человек чести или вор?
Фон Элгерс ударил его и сшиб на пол. Абиру потирая щеку сразу же поднялся на ноги. Глядя ровным взглядом на барона, он спросил, едва сохраняя ровный тон:
— А как насчет моих драгоценностей?
— Они находятся в замке! — закричал барон. — А все, что в моем замке есть, принадлежит фон Элгерсу!
Он ушел из поля зрения Вольфа и явно открыл дверь. Он проревел, зовя стражу, и когда та явилась, стражники увели с собой Абиру.
— Тебе повезло, что я не убил тебя! — бушевал барон. — Я позволяю тебе, пес поганый, сохранить жизнь! Тебе следовало бы пасть на колени и благодарить меня за это! А теперь немедленно убирайся из замка. Если я услышу, что ты не спешишь с наивозможной скоростью в другое государство, то повешу тебя на ближайшем дереве.
Абиру не ответил. Дверь закрылась. Некоторое время барон расхаживал взад-вперед, а затем внезапно двинулся к стене, за которой пригнулся Вольф. Вольф покинул глазок и отступил подальше вниз по лестнице.
Он надеялся, что выбрал правильное направление отхода.
Если барон будет спускаться по лестнице, он мог вынудить Вольфа спуститься в воду и наверное обратно в ров. Но он не думал, что барон намеревался идти этим путем.
На секунду свет пропал. Затем участок стены распахнулся с торчавшим из отверстия пальцами барона. Факел фон Элгерса осветил винтовую лестницу. Вольф согнулся в тени, отбрасываемой поворотом витка. Вскоре свет стал слабее, когда барон понес его вверх по лестнице. Вольф последовал за ним.
Он не мог все время держать фон Элгерса в поле зрения, так как должен был укрываться за разными поворотами, чтобы не быть замеченным, если барон, чего доброго, взглянет вниз, поэтому он не увидел, как фон Элгерс покинул лестницу, и не узнал об этом, пока свет вдруг не пропал.
Он быстро поднялся следом за бароном, хотя и остановился у глаза.
Он просунул в него палец и поднял вверх. Небольшой участок поддался, послышался щелчок, и дверь распахнулась перед ним. Внутренняя сторона двери образовывала часть стены покоев барона. Вольф шагнул в комнату, выбрал с подставки на стене тонкий восьмидюймовый кинжал, снова вернулся на лестницу.
Закрыв за собой дверь, он двинулся наверх.
На этот раз у него не было никакого наводящего света из отверстия.
Он даже не был уверен, что остановился в том же месте, что и барон. Он сделал грубый расчет высоты от себя до барона, когда тот исчез. Не оставалось ничего другого, кроме как нащупывать устройство, которым мог воспользоваться барон, открывая другую дверь. Когда он приложил ухо к стене, прислушиваясь к голосам, то ничего не услышал.
Его пальцы скользили по кирпичам и крошившейся от влажности известке пока не встретили дерево. Это было все, что он смог найти: камень и деревянная рама, в которую была гладко вставлена широкая и высокая панель. Не было ничего, указывавшего на «сезам, откройся».
Он поднялся еще на несколько ступенек и продолжил прощупывание. Кирпичи пребывали в невинности относительно какого-нибудь рычага или пружины. Вольф вернулся к месту напротив двери и ощупал стенку там. Там тоже ничего не было.
Тепрь он чуть не обезумел. Он был уверен, что фон Элгерс направился в комнату Хрисенды, и не просто поболтать. Он вернулся вниз по лестнице и обшарил стены там. По-прежнему ничего.
Он снова безуспешно попробовал вокруг двери. Он толкнул по одной стороне двери только для того, чтобы обнаружить, что та не шелохнулась.
На миг он подумал заколотить по двери м привлечь внимание фон Элгерса. Если барон явится выяснить, он на миг будет беспомощен перед атакой сверху.
Вольф отверг эту мысль. Барон был слишком хитер, чтобы попасться на такой трюк. Хотя он вряд ли отправится за помощью, так как не захочет открыть тайный ход другим. Он мог покинуть комнату Хрисенды через обычную дверь. Может, поставленный перед дверью часовой и подивится, откуда он взялся, хотя может подумать, что барон зашел туда до смены караула.
В любом случае барон мог навсегда заткнуть рот подозрительному часо— вому. Вольф ткнул по другой стороне двери, и та распахнулась внутрь. Она не была заперта. Все, что ей требовалось, это давление на нужную сторону.
Он застонал от того, что так долго упускал очевидное, и шагнул через дверной проем. За дверью было темно. Он оказался в маленькой комнате, чуть ли не в чулане. Она была составлена из скрепленных известковым расствором кирпичей, за исключением одной стороны. Здесь из деревянной стены торчал металлический прут. Прежде чем поработать над ним, Вольф приложил ухо к стене. Донеслись приглушенные голоса, слишком слабые, чтобы он мог узнать их.
Чтобы активизировать дверную пружину, требовалось потянуть на себя металлический прут. С кинжалом в руке Вольф прошел через эту дверь. Он оказался в большой палате из крупных каменных блоков. В ней находилась большая постель с четырьмя изукрашенными резьбой столбами из лощеного черного дерева и ярко-розовым с кисточками балдахином.
За ней виднелось узкое крестообразное окно, через которое он смотрел этой ночью несколько раньше.
Фон Элгерс стоял спиной к нему. Барон держал в объятиях Хрисенду и тащил ее к постели. Глаза ее были закрыты, а голова отвернута, чтобы избежать поцелуев фон Эгерста. И он и она были еще полностью одеты.
Вольф в несколько прыжков пересек помещение, схватил барона за плечо и рванул его назад. Барон выпустил Хрисенду, чтобы схватиться за кинжал у себя в ножнах, а затем вспомнил, что он его не принес. Очевидно, он не собирался давать Хрисенде шанс заколоть его.
Его лицо, столь раскрасневшееся, теперь посерело. Рот его задвигал— ся, крик о помощи часовым за дверью замер от удивления и страха.
Вольф не дал ему шанса позвать на помощь. Он бросил кинжал и ударил барона кулаком в подбородок. Фон Элгерс рухнул без сознания. Вольф не хотел зря терять время, поэтому он прошмыгнул мимо огромноглазой и бледной Хрисенды и отрезал от простыни две полосы ткани. Меньшую он засунул барону в рот, а большую использовал как кляп. Затем он отмотал кусок шнура с талии и связал фон Элгерсу руки спереди. Взвалив обмякшее тело на плечо, он скомандовал Хрисенде:
— Пошли. Поговорить мы сможем и позже.
Он остановился, чтобы дать Хрисенде указания, как закрыть за ним стену-дверь.
Не было смысла позволять другим найти ход, когда они явятся наконец расследовать долгое отсутствие барона.
Хрисенда несла позади него факел, когда они спускались по леснице. Когда они дошли до воды, Вольф объяснил ей, что они должны сделать для побега. Сперва он должен был вернуть рог. Сделав это, он зачерпнул воды в ладони и плеснул в лицо барона. Когда он увидел, что глаза барона открылись, то уведомил его, что тот должен сделать.
Фон Элгерс отрицательно замотал головой. Вольф заявил:
— Либо вы отправитесь с нами заложником и рискнете столкнуться с водяными драконами, либо умрете прямо сейчас. Так какой выбор?
Барон кивнул. Вольф разрезал его путы, но привязал конец шнура к его лодыжке. Все трое вошли в воду. Фон Элгерс сразу же поплыл к стене и нырнул. Другие последовали за ним под стену, уходившую только фута на четыре ниже поверхности. Вынырнув на другой стороне, Вольф увидел, что тучи начинают рассеиваться. Луна скоро будет светить во всей своей зеленой яркости.
Как им было указано, барон и Хрисенда плыли под углом к другой стороне рва.
Вольф последовал за ним с концом шнура в руке. Со своим бременем они не могли плыть быстро. Через пятнадцать минут луна уйдет за монолит, а солнце скоро выйдет с другой стороны. У Вольфа оставалось мало времени для выполнения своего плана, но было бы невозможно сохранить контроль над бароном, если они не будут блыть без спешки.
Их точка прибытия к берегу рва находилась в ста ярдах от той, где ждали гворлы и их пленники. Через несколько минут они окажутся за изгибом замка и вне поля зрения гворлов и часовых на мосту, даже если луна выйдет из-за туч.
Этот путь был необходимым злом — злом потому что каждая секунда в воде означала больше шансов обнаружения их водяными драконами.
Когда они были в двадцати ярдах от своей цели, Вольф скорее почувствовал, чем увидел замутнение воды. Он повернулся и увидел, что поверхность чуть вспучилась, и к нему пошла небольшая волна. Он вытянул ноги и лягнул. Они ударили по чему-то достаточно твердому и прочному, чтобы позволить ему отскочить прочь. Он рванул назад, бросив конец шнура. Объемистая туша проплыла между ним и Хрисендой, наткнулась на фон Элгерса и пропала вместе с заложником Вольфа.
Они забросили всякие попытки воздерживаться от произведения шума всплесков. Они плыли, что было сил. Остановились они, только когда добрались до берега, вскарабкались на него и добежали до дерева. Хватая воздух разинутыми ртами, они прильнули к его стволу.
Вольф не дожидался пока полностью восстановит дыхание.
Через несколько минут из-за Дузвиллнававы появится солнце. Он велел Хрисенде подождать его. Если он не вернется вскоре после появления солнца, то не придет еще долго, если вообще придет. Она должна будет уходить и спрятаться в лесу, а потом делать, что сможет.
Она умоляла его не уходить, ибо не могла вынести мысли о том, чтобы остаться здесь совсем одной.
— Я должен, — сказал он.
Он вручил ей лишний кинжал, который она воткнула в рубаху и закре— пила на подоле.
— Я применю его против себя, если тебя убъют, — сказала она.
Его мучила мысль оставить ее такой беспомощной, но он ничего не мог с этим поделать.
— Убей меня сейчас, прежде чем покинешь меня, — взмолилась она. — Я слишком многое пережила, больше я не могу вынести.
Он слегка поцеловал ее в губы и возразил:
— Разумеется, сможешь. Ты сильнее, чем была прежде, и всегда была сильнее, чем ты думала. Посмотри на себя сейчас. Ты можешь сказать «убить» и «смерть», даже глазом не моргнув.
Он пропал, побежав к месту, где оставил своих друзей и гворлов. Когда он, по его расчетам, оказался в двадцати ярдах от них, то остано— вился. Он ничего не услышал, кроме крика ночной птицы и приглушенного вскрика откуда-то из замка. Опустившись на четвереньки, с кинжалом в зубах, он пополз к месту напротив света из окна своих покоев. Он ожидал в любой момент почуять заплесневелый запах и увидел ком черноты на фоне меньшей тьмы.
Но там никого не было, только мерцающие серые остатки паучьей сети говорили, что гворлы были здесь.
Он порылся по окружающему участку.
Когда стало очевидным, что никакого ключа к их местонахождению тут не было, а солнце вскоре откроет его часовым на мосту, он вернулся к Хрисенде. Она прильнула к нему и всплакнула.
— Видишь! Я все-таки здесь, — сказал он. — Но теперь мы должны убираться отсюда.
— Мы вернемся в Океаны?
— Нет. Мы отправимся за моими друзьями.
Они рванули рысью мимо замка и к монолиту. Отсутствие барона скоро будет замечено. На много миль вокруг ординарное место укрытия не будет безопасным. Гворлы, зная это, тоже должны ускоренно двигаться к Дузвиллнававе. Как бы сильно они не хотели заполучить рог, они сейчас не могли болтаться поблизости. Более того, они должны думать, что Вольф утонул или съеден драконами. Для них рог мог быть в данный момент недосягаем, но они могли вернуться, когда это станет неопасным.
Вольф гнал вперед. Они не останавливались, кроме как на короткие привалы, пока не добрались до густого леса Раухвальд. Там они ползли под спутанным терновником и сквозь переплетавшиеся кусты, пока у них не закровоточили колени, и не заболели суставы. Хрисенда рухнула без сил. Вольф собрал им для еды много росших тут в изобилии ягод. Они спали всю ночь, а утром возобновили свое продвижение на четвереньках. К тому времени, когда они достигли другой стороны Раухвальда, они были покрыты ранками от колючек. На другой стороне их никто не поджидал, как он опасался.
Это и еще одно обстоятельство сделали его счастливым. Он наткнулся на доказательства, что гворлы тоже прошли этим путем. На колючках терновника были клочки жестких волос гворлов и куски ткани. Их, несомненно, сумел обронить Кикаха, чтобы отметить дорогу, если Вольф последует за ними.
Глава 15
Через месяц они прибыли наконец к подножию монолита Дузвиллнававы. Они знали, что находятся на правильном пути, поскольку до них доходили слухи о гворлах, и им даже доводилось разговаривать с теми кто видел их издали.
— Не знаю, почему они ушли так далеко от рога, — недоумевал он. — Наверно они собираются спрятаться в пещере на поверхности горы и вернуться, когда поиски поутихнут.
— Или возможно, — добавила Хрисенда, — что у них есть приказ Господа сперва привести Кикаху. Тот так долго был как насекомое в ухе Господа, что Господь, должно быть, приходил в бешенство при одной мысли о нем. Может быть он хочет удостовериться, что Кикаху убрали с дороги, прежде чем снова послать гворлов за рогом.
Вольф согласился, что она может быть права. Возможно даже, что Господь собирался спуститься из дворца по тем же стропам, на которых он спустил гворлов. Это однако казалось маловероятным, так как Господь не захотел бы оказаться застрявшим здесь. Мог ли он довериться гворлам по части подъема его обратно?
Вольф посмотрел на ошеломляющие высоты континентальной ширины башни Дузвиллнававы. Она была, по словам Кикахи. по меньшей мере вдвое выше монолита Абхарплунты, поддерживающего ярус Дракландии. Она воспаряла на шестьдесят тысяч футов или больше, а существа, жившие на карнизах и в нишах, были точно такими же страшными и голодными, как и на других монолитах. Дузвиллнавава была бугристой, подвергшейся эрозии, иссеченой и щетинистой. В ее разрушенной поверхности имелась огромная выемка, придававшая ей вид темного разинутого рта. Великан казался готовым съесть всякого, кто посмеет его обидеть.
Хрисенда, тоже изучавшая дикие скалы и их невероятную высоту, задро— жала, но ничего не сказала. Она уже давненько бросила оглашать свои страхи.
Дело могло быть в том, что она больше не волновалась о себе, как подумал Вольф, а сосредоточилась на росшей в ней жизни. Она была уверена, что забеременела.
Он обнял ее одной рукой, поцеловал и сказал:
— Я хотел бы начать сейчас же, но мы должны несколько дней делать приготовления. Мы не можем атаковать это чудовище без отдыха и без достаточного запаса еды.
Три дня спустя, облаченные в прочную одежду из оленьей кожи и неся веревки, оружие, орудия для восхождения и бурдюки с едой и водой, они начали подъем. Вольф нес рог в мягком кожанном мешке, привязанном к спине.
Девяносто один день спустя они были на расчетной точке посередине пути.
По крайней мере на каждом втором шагу им приходилось сражаться с гладкой вертикалью, ненадежной и предательской скалой или с хищниками. Эти включали многостопную змею, встреченную ими на Тайяфайявоэде, волков с огромными цеплявшимися за скалы лапами, горную обнзьяну, топороклювов размером со страуса и маленькую, но смертельную рысь.
Когда они перевалили через верхний край Дузвиллнававы, то пробыли в пути сто восемьдесят шесть дней. Но ни он ни она не были теми же людьми, что вначале, ни физически, ни психически. Вольф весил меньше, но прибавил к своей силе намного больше выносливости и жилистости. На лице и теле он носил шрамы, полученные от рысей, горных обезьян и топороклювов. Его ненависть к Господу стала даже более интенсивной, ибо Хрисенда потеряла плод, прежде чем они достигли высоты в десять тысяч футов. Этого и следовало ожидать, но он не мог забыть, что им бы не пришлось совершать этого восхождения, если бы не Господь.
Хрисенда закалилась телом и духом благодаря испытанному ею прежде, чем она начала подъем на Дузвиллнававу. И все же дела на этом монолите были намного хуже, чем все прежнее, и она могла бы сломаться.
То, что она не сломалась, подтверждало первоначальные чувства Вольфа, что она создана в основном из прочной ткани. Воздействие тысяче— летия растительной жизни в Саду было сброшено как старая кожа. Хрисенда, покорившая этот монолит, во многом походила на женщину, умыкнутую из жестокой и требовательной жизни древних эгейцев. Только она была намного мудрее.
Вольф подождал несколько дней, отдыхая, охотясь, ремонтируя луки и изготовляя новые стрелы. Он также продолжал высматривать орлицу. У него не было контакта ни с одной из них с тех пор, как он разговаривал с Фтией в разрушенном городе у реки Гузирит. Никаких зеленотелых желтоголовых птиц не появилось, так что он неохотно решил вступить в джунгли. Как и в Дракландии, всю грань окружал пояс джунглей тысячемильной толщины.
Внутри этого пояса находилась земля Атлантиды. Она, включая монолит в центре ее, покрывала площадь, превышавшую Германию и Францию, вместе взятые.
Вольф поискал взглядом столп на вершине которого находился дворец Господа, поскольку Кикаха говорил, что его видно с грани, даже хотя он немного тоньше, чем любой из других монолитов. Он видел только огромный и темный континент облаков, разрываемых и скручиваемых молниями. Идаквиззурхруз был скрыт. И равным образом Вольф не мог увидеть его, когда бы ни поднимался на высокий холм или забирался на громадное дерево. Неделю спустя грозовые облака продолжали окутывать каменный столп. Это обеспокоило его, так как он не видел такой грозы за все три с половиной года, что пробыл на этой планете.
Прошло пятнадцать дней. На шестнадцатый они нашли на узкой, запол— ненной зеленью тропе обезглавленный труп. В ядре от него в кустах валялась покрытая тюрбаном голова хамшема.
— Абиру также мог пойти по следу гворлов, — сказал он. — Может быть,
гворлы прихватили его камни, покинув замок фон Элгерса, или, что более вероятно, он думает, что у них есть рог.
Через полторы мили они наткнулись на другого хамшема, с распоротым животом и развешенными внутренностями. Вольф попытался получить от него какие-нибудь сведения, пока не обнаружил, что тот зашел слишком далеко в потусторонний мир.
Вольф избавил его от мук, заметив, что Хрисенда даже не отверну— лась, пока он это делал.
После этого он заткнул за пояс нож и взял в правую руку ятаган хамшема.
Он почувствовал, что тот ему скоро понадобится.
Полчаса спустя он услышал впереди по тропе крики и вопли.
Они с Хрисендой скрылись в листве рядом с тропой. Выбежали Абиру и два хамшема со смертью, скакавшей за ними по пятам в образе трех приземистых негроидов с разрисованными лицами и длинными, причудливо выкрашенными в алый цвет бородами. Один из них метнул копье. Оно прочертило воздух, кончив путь в спине хамшема. Тот без звука рухнул лицом вперед и заскользил по мягкой влажной земле, словно спускаемый в вечность парусник, с копьем в качестве мачты.
Другие два хамшема повернулись, чтобы дать бой.
Вольф вынужден был невольно восхититься Абиру, который дрался с большим умением и мужеством. Хотя его спутник пал с копьем в солнечном сплетении, Абиру продолжал рубиться ятаганом. Вскоре двое дикарей были убиты, а третий поджал хвост. После того, как негроид исчез, Вольф бесшумно подошел сзади к Абиру.
Он ударил Абиру ребром ладони, парализовав ему руку и заставив его выронить ятаган.
Абиру был так поражен и напуган, что не мог даже говорить.
При виде вышедшей из кустов Хрисенды он еще больше выпучил глаза. Вольф спросил его, какова ситуация. После некоторых трудов, Абиру вновь обрел дар речи и начал говорить.
Как и предполагал Вольф, он преследовал гворлов со своими людьми и множеством шолкинов.
В нескольких милях отсюда он настиг их, или точнее, они настигли его.
Засада оказалась наполовину успешной, ибо в результате ее была убита или выведена из строя добрая треть хамшемов. Все это было проделано без потерь со стороны гворлов, метавших ножи с деревьев или из кустов.
Хамшемы сломались и побежали, надеясь дать отпор в лучшем месте дальше по тропе, если смогут найти такое. Затем и преследуемые и преследователи столкнулись с ордой четырех дикарей.
— И скоро прибегут новые искать тебя, — заключил Вольф. — Что насчет Кикахи и фунем Лаксфалька?
— Насчет Кикахи не знаю. Его с гворлами не было. Но идишский рыцарь был.
На миг Вольф подумывал убить Абиру. Ему, однако, не нравилось делать это хладнокровно, а также хотелось задать еще несколько вопросов. Он считал, что в Абиру таилось больше, чем тот прикидывался. Толкая Абиру вперед острием ятагана, Вольф направился дальше по тропе. Абиру возражал, что их убъют. Вольф велел ему заткнуться.
Через несколько минут они услышали крики и вопли сражавшихся людей. Они перешли через мелкий ручей и оказались у подножия крутого высокого холма.
Он был таким каменистым, что его покрывало сравнительно мало растительности. Вдоль тропы вверх по холму лежали следы боя — мертвые и раненные гворлы, хамшемы, шолкины и дикари. Почти на самой вершине холма, прижавшись спиной к V-образной стене, и под навесом, образован— ным двумя большими валунами, черных сдерживали трое. Это были гворл, хамшем и идишский рыцарь. Даже когда Вольф и Хрисенда бросились вверх по склону, хамшем пал, пронзенный несколькими наконечниками копий разме— ром с лопату. Вольф велел Хрисенде вернуться. В ответ она вставила в лук стрелу и выстрелила. Дикарь в арьергарде толпы упал назад с торчащим из спины древком.
Вольф мрачно улыбнулся и начал орудовать собственным луком. Они с Хрисендой выбирали только тех, кто находился дальше всех в тылу, надеясь перестрелять побольше, прежде чем заметят те, кто впереди. Им сопутствовал успех, пока не пал двенадцатый. Один дикарь случайно оглянулся и увидел, что воин позади него свалился. Он заорал и дернул за руки тех, что находились ближе всех.
Эти немедленно затрясли копьями и кинулись бегом вниз к холму у парочке, оставив большую часть своего отряда атаковать гворла и идше. Прежде чем они одолели половину склона холма, пало еще четыре дикаря.
Еще трое перекувырнулись через голову и покатились, проткнутые стрелами. Оставшиеся шестеро потеряли рвение подойти на дистанцию ближнего боя. Остановившись, они бросили копья, которые были запущены с такого расстояния, что лучники без труда увернулись от них. Вольф и Хрисенда, действуя с хладнокровием и умением, рожденными большой практикой и опытом, застрелили еще четырех.
Двое уцелевших побежали, вопя, обратно к своим собратьям.
Ни тот, ни другой не сумели до них добраться, хотя один был только ранен в ногу.
К тому времени пал и гворл. Фунем Лаксфальк остался один против сорока. Он имел небольшое преимущество, заключавшееся в том, что они не могли добраться до него только по двое за раз.
— Не знаю, почему они ушли так далеко от рога, — недоумевал он. — Наверно они собираются спрятаться в пещере на поверхности горы и вернуться, когда поиски поутихнут.
— Или возможно, — добавила Хрисенда, — что у них есть приказ Господа сперва привести Кикаху. Тот так долго был как насекомое в ухе Господа, что Господь, должно быть, приходил в бешенство при одной мысли о нем. Может быть он хочет удостовериться, что Кикаху убрали с дороги, прежде чем снова послать гворлов за рогом.
Вольф согласился, что она может быть права. Возможно даже, что Господь собирался спуститься из дворца по тем же стропам, на которых он спустил гворлов. Это однако казалось маловероятным, так как Господь не захотел бы оказаться застрявшим здесь. Мог ли он довериться гворлам по части подъема его обратно?
Вольф посмотрел на ошеломляющие высоты континентальной ширины башни Дузвиллнававы. Она была, по словам Кикахи. по меньшей мере вдвое выше монолита Абхарплунты, поддерживающего ярус Дракландии. Она воспаряла на шестьдесят тысяч футов или больше, а существа, жившие на карнизах и в нишах, были точно такими же страшными и голодными, как и на других монолитах. Дузвиллнавава была бугристой, подвергшейся эрозии, иссеченой и щетинистой. В ее разрушенной поверхности имелась огромная выемка, придававшая ей вид темного разинутого рта. Великан казался готовым съесть всякого, кто посмеет его обидеть.
Хрисенда, тоже изучавшая дикие скалы и их невероятную высоту, задро— жала, но ничего не сказала. Она уже давненько бросила оглашать свои страхи.
Дело могло быть в том, что она больше не волновалась о себе, как подумал Вольф, а сосредоточилась на росшей в ней жизни. Она была уверена, что забеременела.
Он обнял ее одной рукой, поцеловал и сказал:
— Я хотел бы начать сейчас же, но мы должны несколько дней делать приготовления. Мы не можем атаковать это чудовище без отдыха и без достаточного запаса еды.
Три дня спустя, облаченные в прочную одежду из оленьей кожи и неся веревки, оружие, орудия для восхождения и бурдюки с едой и водой, они начали подъем. Вольф нес рог в мягком кожанном мешке, привязанном к спине.
Девяносто один день спустя они были на расчетной точке посередине пути.
По крайней мере на каждом втором шагу им приходилось сражаться с гладкой вертикалью, ненадежной и предательской скалой или с хищниками. Эти включали многостопную змею, встреченную ими на Тайяфайявоэде, волков с огромными цеплявшимися за скалы лапами, горную обнзьяну, топороклювов размером со страуса и маленькую, но смертельную рысь.
Когда они перевалили через верхний край Дузвиллнававы, то пробыли в пути сто восемьдесят шесть дней. Но ни он ни она не были теми же людьми, что вначале, ни физически, ни психически. Вольф весил меньше, но прибавил к своей силе намного больше выносливости и жилистости. На лице и теле он носил шрамы, полученные от рысей, горных обезьян и топороклювов. Его ненависть к Господу стала даже более интенсивной, ибо Хрисенда потеряла плод, прежде чем они достигли высоты в десять тысяч футов. Этого и следовало ожидать, но он не мог забыть, что им бы не пришлось совершать этого восхождения, если бы не Господь.
Хрисенда закалилась телом и духом благодаря испытанному ею прежде, чем она начала подъем на Дузвиллнававу. И все же дела на этом монолите были намного хуже, чем все прежнее, и она могла бы сломаться.
То, что она не сломалась, подтверждало первоначальные чувства Вольфа, что она создана в основном из прочной ткани. Воздействие тысяче— летия растительной жизни в Саду было сброшено как старая кожа. Хрисенда, покорившая этот монолит, во многом походила на женщину, умыкнутую из жестокой и требовательной жизни древних эгейцев. Только она была намного мудрее.
Вольф подождал несколько дней, отдыхая, охотясь, ремонтируя луки и изготовляя новые стрелы. Он также продолжал высматривать орлицу. У него не было контакта ни с одной из них с тех пор, как он разговаривал с Фтией в разрушенном городе у реки Гузирит. Никаких зеленотелых желтоголовых птиц не появилось, так что он неохотно решил вступить в джунгли. Как и в Дракландии, всю грань окружал пояс джунглей тысячемильной толщины.
Внутри этого пояса находилась земля Атлантиды. Она, включая монолит в центре ее, покрывала площадь, превышавшую Германию и Францию, вместе взятые.
Вольф поискал взглядом столп на вершине которого находился дворец Господа, поскольку Кикаха говорил, что его видно с грани, даже хотя он немного тоньше, чем любой из других монолитов. Он видел только огромный и темный континент облаков, разрываемых и скручиваемых молниями. Идаквиззурхруз был скрыт. И равным образом Вольф не мог увидеть его, когда бы ни поднимался на высокий холм или забирался на громадное дерево. Неделю спустя грозовые облака продолжали окутывать каменный столп. Это обеспокоило его, так как он не видел такой грозы за все три с половиной года, что пробыл на этой планете.
Прошло пятнадцать дней. На шестнадцатый они нашли на узкой, запол— ненной зеленью тропе обезглавленный труп. В ядре от него в кустах валялась покрытая тюрбаном голова хамшема.
— Абиру также мог пойти по следу гворлов, — сказал он. — Может быть,
гворлы прихватили его камни, покинув замок фон Элгерса, или, что более вероятно, он думает, что у них есть рог.
Через полторы мили они наткнулись на другого хамшема, с распоротым животом и развешенными внутренностями. Вольф попытался получить от него какие-нибудь сведения, пока не обнаружил, что тот зашел слишком далеко в потусторонний мир.
Вольф избавил его от мук, заметив, что Хрисенда даже не отверну— лась, пока он это делал.
После этого он заткнул за пояс нож и взял в правую руку ятаган хамшема.
Он почувствовал, что тот ему скоро понадобится.
Полчаса спустя он услышал впереди по тропе крики и вопли.
Они с Хрисендой скрылись в листве рядом с тропой. Выбежали Абиру и два хамшема со смертью, скакавшей за ними по пятам в образе трех приземистых негроидов с разрисованными лицами и длинными, причудливо выкрашенными в алый цвет бородами. Один из них метнул копье. Оно прочертило воздух, кончив путь в спине хамшема. Тот без звука рухнул лицом вперед и заскользил по мягкой влажной земле, словно спускаемый в вечность парусник, с копьем в качестве мачты.
Другие два хамшема повернулись, чтобы дать бой.
Вольф вынужден был невольно восхититься Абиру, который дрался с большим умением и мужеством. Хотя его спутник пал с копьем в солнечном сплетении, Абиру продолжал рубиться ятаганом. Вскоре двое дикарей были убиты, а третий поджал хвост. После того, как негроид исчез, Вольф бесшумно подошел сзади к Абиру.
Он ударил Абиру ребром ладони, парализовав ему руку и заставив его выронить ятаган.
Абиру был так поражен и напуган, что не мог даже говорить.
При виде вышедшей из кустов Хрисенды он еще больше выпучил глаза. Вольф спросил его, какова ситуация. После некоторых трудов, Абиру вновь обрел дар речи и начал говорить.
Как и предполагал Вольф, он преследовал гворлов со своими людьми и множеством шолкинов.
В нескольких милях отсюда он настиг их, или точнее, они настигли его.
Засада оказалась наполовину успешной, ибо в результате ее была убита или выведена из строя добрая треть хамшемов. Все это было проделано без потерь со стороны гворлов, метавших ножи с деревьев или из кустов.
Хамшемы сломались и побежали, надеясь дать отпор в лучшем месте дальше по тропе, если смогут найти такое. Затем и преследуемые и преследователи столкнулись с ордой четырех дикарей.
— И скоро прибегут новые искать тебя, — заключил Вольф. — Что насчет Кикахи и фунем Лаксфалька?
— Насчет Кикахи не знаю. Его с гворлами не было. Но идишский рыцарь был.
На миг Вольф подумывал убить Абиру. Ему, однако, не нравилось делать это хладнокровно, а также хотелось задать еще несколько вопросов. Он считал, что в Абиру таилось больше, чем тот прикидывался. Толкая Абиру вперед острием ятагана, Вольф направился дальше по тропе. Абиру возражал, что их убъют. Вольф велел ему заткнуться.
Через несколько минут они услышали крики и вопли сражавшихся людей. Они перешли через мелкий ручей и оказались у подножия крутого высокого холма.
Он был таким каменистым, что его покрывало сравнительно мало растительности. Вдоль тропы вверх по холму лежали следы боя — мертвые и раненные гворлы, хамшемы, шолкины и дикари. Почти на самой вершине холма, прижавшись спиной к V-образной стене, и под навесом, образован— ным двумя большими валунами, черных сдерживали трое. Это были гворл, хамшем и идишский рыцарь. Даже когда Вольф и Хрисенда бросились вверх по склону, хамшем пал, пронзенный несколькими наконечниками копий разме— ром с лопату. Вольф велел Хрисенде вернуться. В ответ она вставила в лук стрелу и выстрелила. Дикарь в арьергарде толпы упал назад с торчащим из спины древком.
Вольф мрачно улыбнулся и начал орудовать собственным луком. Они с Хрисендой выбирали только тех, кто находился дальше всех в тылу, надеясь перестрелять побольше, прежде чем заметят те, кто впереди. Им сопутствовал успех, пока не пал двенадцатый. Один дикарь случайно оглянулся и увидел, что воин позади него свалился. Он заорал и дернул за руки тех, что находились ближе всех.
Эти немедленно затрясли копьями и кинулись бегом вниз к холму у парочке, оставив большую часть своего отряда атаковать гворла и идше. Прежде чем они одолели половину склона холма, пало еще четыре дикаря.
Еще трое перекувырнулись через голову и покатились, проткнутые стрелами. Оставшиеся шестеро потеряли рвение подойти на дистанцию ближнего боя. Остановившись, они бросили копья, которые были запущены с такого расстояния, что лучники без труда увернулись от них. Вольф и Хрисенда, действуя с хладнокровием и умением, рожденными большой практикой и опытом, застрелили еще четырех.
Двое уцелевших побежали, вопя, обратно к своим собратьям.
Ни тот, ни другой не сумели до них добраться, хотя один был только ранен в ногу.
К тому времени пал и гворл. Фунем Лаксфальк остался один против сорока. Он имел небольшое преимущество, заключавшееся в том, что они не могли добраться до него только по двое за раз.