– Восемь!
Майти приготовился к прыжку, губы его беззвучно шевелились в молитве.
– Девять!
– ОСТАНОВИТЕСЬ!
Майти приготовился к прыжку, губы его беззвучно шевелились в молитве.
– Девять!
– ОСТАНОВИТЕСЬ!
16
Из-за деревьев выбежала Мэри Кэйси, протестующе размахивая руками. Она обняла Майти и стала его целовать, слезы хлынули из ее глаз.
– О, брат, брат, я уже думала, что никогда тебя не увижу!
– Возблагодари Мать за свое спасение, – сказал он. – Значит все, о чем говорил этот рогатый, правда? – Он немного отстранил ее от себя и внимательно осмотрел. – Он тебя не обижал?
– Нет, нет! Он не прикасался ко мне. Он все время был истинным «дирада». И он не поклоняется Колумбии. Он клянется богом и сыном. Я это слышала множество раз. А ты ведь знаешь, никто из Ди-Си так бы не поступил.
– Жаль, что я этого не знал, – сказал Майти. – Мы бы не потеряли зазря двух хороших парней.
Он повернулся к Питеру.
– Если то, о чем она говорит, правда, то нет смысла, дружище, продолжать игру. Разумеется, если ты настаиваешь, то мы продолжим.
Стэгг швырнул наземь обрубок биты.
– Я с самого начала хотел пробраться в Кэйсиленд и провести там остаток жизни.
– У нас нет времени на болтовню! – сказала Мэри. – Нужно убираться отсюда! И побыстрее! Я вскарабкалась на дерево, чтобы оглядеться и увидела свору гончих, а за ними – скопище мужчин и женщин на оленях. И черных кабанов смерти!
Кэйсилендеры побледнели.
– Кабаны смерти! – произнес Майти. – Это едет Альба. Только что она здесь делает?
Мэри указала на Стэгга.
– Они, должно быть, узнали, что он находится поблизости и выследили его. Нельзя мешкать, они приближаются слишком быстро.
– Ну и дела, – пробурчал Майти. – Нас-то она вряд ли тронет. У нас есть пропуск. Хотя от Альбы можно ожидать чего угодно… Она выше таких мелочей, как договор.
– Верно, – согласилась Мэри. – Но даже если вам она не причинит вреда, то что будет со Стэггом – и со мной? На меня ведь ваш пропуск не распространяется?
– Я мог бы отдать вам пару лишних оленей. Вы могли бы бежать в направлении реки Хаусатоник. На другом ее берегу вы будете в полной безопасности. Там у нас укрепление. Но Альба может поймать вас и по дороге.
На лице его застыла маска крайней сосредоточенности. Затем он произнес:
– Нет, это все не то. Надо поступать благородно. Мы не имеем права допустить, чтобы двое правоверных попали в грязные лапы Альбы. Особенно, если среди них моя сестра!
Так вот, мужики! Что скажете? Плюнем на пропуск и будем драться за этих двоих? Или спрячемся в зарослях, как цыплята, завидев ястреба?
– Мы живем, как Кэйси, и умрем, как Кэйси! – Дружно вскричала вся команда.
– Значит деремся, – сказал Майти. – Но сперва попробуем убежать как можно дальше. Пусть они попотеют, если уж так жаждут нашей крови.
Как раз в это мгновенье послышался лай гончих.
– По седлам! В путь!
Мэри и Стэгг отвязали тюки с оленей, которых им дали, взобрались на их голые спины и взялись за поводья.
– Женщины пусть едут первыми, – сказал Питер. – Мы немного сзади.
Мэри огорченно взглянула на Стэгга.
– Если ты останешься сзади, я буду рядом с тобой.
– Не время спорить, – сказал Майти. – Будем держаться все вместе.
Они поскакали по неровной и извилистой тропе. Лай позади усилился – это гончие почуяли запах. Едва беглецы покинули прогалину, как из зарослей выскочили первые гончие. Питер, обернувшись, увидел огромного пса, сложением напоминавшего помесь гончей и волка. Шерсть его была белоснежной, а уши – рыжеватые. За ним вылетела свора – двадцать таких же псов.
Затем внимание его переключилось на управление оленем по усеянной камнями тропе, и он уже больше не рисковал оборачиваться, тем более, что испуганное животное никак не хотело бежать с наибольшей скоростью.
Только через полкилометра бешеной скачки Стэгг обернулся еще раз. Теперь он увидел около двадцати всадников на оленях. Впереди на белом лосе с окрашенными в ярко-алый цвет рогами восседала нагая старуха, только черная коническая шляпа и живая змея вокруг шеи составляли ее наряд. Длинные седые волосы развевались по ветру, а обвислые плоские груди подпрыгивали при каждом движении животного.
Вид ее испугал бы кого-угодно. Рядом со всадниками, не отставая от оленей, бежало стадо свиней – высокие, длинноногие мускулистые твари, привыкшие к бегу. Все они были черного цвета, их длинные клыки жутко багровели. Они омерзительно визжали на бегу.
В то самое мгновение, когда он повернул голову, раздался оглушительный треск, и олень, бежавший впереди него, закричал от боли.
Питер глянул вперед. Двое оленей бились на земле, рядом лежали их всадники. Случилось самое худшее. Олень с девушкой-талисманом оступился и упал.
Мэри ехала сразу же за ним и не успела увернуться.
Стэгг остановил своего оленя и спрыгнул на землю.
– У вас все в порядке? – крикнул он.
– Немножко тряхнуло, – ответила Мэри. – А вот олень Кэйси, похоже сломал ногу. И мой удрал в заросли.
– Залезай на спину моего, – велел он. – Кто-нибудь другой пусть подберет Кэйси.
Мэри поднялась с места, где лежала Кэйси, и подошла к нему.
– Она не в состоянии двигаться. Кажется, у нее сломан позвоночник.
Кэйси, должно быть понимала, о чем идет речь.
– Убейте меня, – взмолилась она. – Сама я не могу совершить этот грех! Но если меня убьете вы, я знаю, бог простит это. Разве Матери хочется, чтобы я попала в руки Альбы?
– Никто тебя не собирается убивать, Кэйси, – сказал Майти. – Пока в живых будет хотя бы один из нас, мы будем защищать тебя.
Он отдал отрывистые распоряжения, и остальные Кэйси спешились.
– Располагаемся в две линии. Сначала на нас нападут собаки – отбивайтесь мечами. Затем хватайтесь за копья. Сами знаете, следующими ударят кабаны или всадники.
Кэйси едва успели построиться в две шеренги, заслонив девушек, как на них набросились псы. Это были не охотничьи собаки, обученные повисать на боку у загнанной дичи. Это были злобные твари, натасканные на то, чтобы убивать. С грозным рычанием они взвились в воздух и вцепились в глотки защищавшихся.
На мгновенье все смешалось, так как псы посбивали многих с ног. Но через две минуты, несмотря на отчаянный лай, визг, хрип, рычанье, с ними было покончено. Четыре тяжело раненых пса ползли подыхать в заросли. Остальные валялись мертвыми с наполовину отсеченными головами или отрубленными лапами.
Один из Кэйси лежал на спине с обращенным к небу взором. У него было разорвано горло. Еще пятеро были сильно искусаны, но могли держать в руках мечи.
– А вот и остальные! – вскричал Майти. – Плотнее ряды и приготовьтесь метать копья!
Люди из Ди-Си натянули вожжи. Седоволосая карга выехала чуть вперед и закричала пронзительно:
– Люди Кэйсиленда! Вы нам не нужны. Отдайте нам нашего Рогатого Короля, и все вы, даже девушка, которая была пленницей, сможете невредимыми вернуться на родину. Если же не отдадите, я напущу на вас моих вепрей – и вы все погибнете!
– Сама подыхай, – проревел в ответ Майти. – Я уверен в том, что ты здесь единственная подходящая для этого, ты, вонючая, высохшая коза!
Альба затряслась в бешенстве. Она повернулась к своим жрецам и жрицам и сделала знак рукой.
Те отстегнули с привязи огромных клыкастых зверей.
– Пользуйтесь копьями, будто вы на охоте на свиней, – закричал Майти.
– Мы охотимся на диких свиней с детства, едва научившись держать в руках копье! Не поддавайтесь панике!
Стэггу же сказал:
– Бери меч. Я видел, как ты дрался с псами. Ты быстрее и сильнее любого из нас настолько, что можешь и мечом биться с кабанами… Ребята, готовы? Вот и они!
Майти воткнул свое копье в шею огромного борова. Тот припал к земле. Сразу же из-за него на Майти набросилась громадная свинья. Стэгг перепрыгнул через тушу мертвого кабана и с такой силой обрушил на нее меч, что перебил хребет сразу же за шеей.
Затем таким же ударом сразил еще одну свинью, сбившую с ног одного из Кэйси и зубами рвавшую его ноги.
Раздался крик Мэри, и он увидел, что она с трудом удерживает копье, вонзившееся в бок вепря. Рана оказалась незначительной, только еще больше разъярила кабана, и он пытался добраться клыками до девушки. Она же, вцепившись в конец копья, кружилась вокруг мечущегося зверя.
Питер издал воинственный крик и одним прыжком оказался на спине вепря. От удара ноги кабана подкосились, и он скатился наземь. Животное, поднявшись, с быстротой молнии рванулось к нему. Стэгг прикрылся острием меча. Оно вошло в открытую пасть зверя до самой глотки.
Затем он вскочил и бросил взгляд в сторону Мэри, чтобы удостовериться, что она, хотя и напугана, но не ранена. Тут же он заметил свинью, набросившуюся на Кэйси. Защищавший ее соплеменник тоже валялся на земле, корчась от боли. Ноги и туловище его были сплошь искромсаны, из порванной плоти торчали ребра.
Питер запоздал с помощью. К тому времени, когда он отрубил одну из задних ног свиньи и рассек шейную артерию, девушка уже скончалась.
На мгновенье он остановился, оценивая положение. Оно было скверным. Из шестнадцати кэйсилендеров, уцелевших после собачьей резни, кабаны оставили в живых десять, да и то на ногах держались только пятеро.
Стэгг помог расправиться еще с четырьмя кабанами. Оставшиеся израненные, четверо из двух десятков, с диким визгом умчались в лес.
– Теперь очередь Альбы, – тяжело дыша, произнес Майти, – и с нами будет покончено. Только знай, Стэгг, что еще долго будут воспевать эту битву по всему Кэйсиленду!
– Мэри они не получат! – взревел Питер. Глаза его пылали безумием, в лице не осталось ничего человеческого. Он снова был одержим – но не женщин он теперь жаждал, а крови.
Он повернулся лицом к окружению Альбы. Ее дружинники шли рядами по пять, сверкая на солнце наконечниками длинных копий.
– Альба! – зарычал Стэгг и побежал к ней.
Поначалу она не заметила его, но, услышав предупреждение своих приверженцев, направила своего белого оленя навстречу.
– Я убью тебя, гнусная старая сука! – кричал Питер. Он, как берсеркер, описывал широкие круги мечом у себя над головой. – Я убью всех вас до единого!
А затем произошло нечто странное.
С детства жрецов и жриц приучали относиться к Герою-Солнце, как к полубогу. Теперь все они оказались в необычном, не укладывавшемся в их сознании, положении. Их вела непобедимая Богиня-Смерть. Вела против человека, о котором все догматы говорили, что он также непобедим. Все легенды, связанные с Героем-Солнце, подчеркивали его неизбежное торжество над противниками. Одна из легенд повествовала даже о его победе над самой смертью.
Более того, они стали свидетелями расправы над гончими и кабанами, животными Альбы, и видели сверхчеловеческую быстроту и наводящие ужас удары меча. Поэтому, когда воплощение Богини-Смерти приказало им приготовить копья и напасть на Рогатого Короля, они замешкались.
Смятение длилось всего лишь несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы Питер встал лицом к лицу с Альбой.
Он коротким взмахом перерубил деревянное древко копья, стальной наконечник упал на землю. В то же самое время олень, на котором сидела Альба, встал на дыбы.
Старуха упала с его спины, как кошка, приземлившись на ноги. Какое-то мгновенье казалось, что, пользуясь оленем, как прикрытием от Стэгга, она еще сумеет скрыться среди своих приспешников.
Стэгг ударил мечом по оленю, и животное отпрянуло.
Какую-то секунду он смотрел прямо в ее блекло-голубые глаза. Перед ним была высокая женщина со скрюченной спиной, старая, очень-очень старая. На вид ей была не менее двухсот лет, таким изборожденным морщинами и ссохшимся было ее лицо. Длинные поредевшие седые волосы образовали, подобную молочной, пленку над ее верхней губой. Глаза ее, казалось, видели множество давно умерших поколений, и их спокойствие как бы утверждало, что увидят еще больше. Она была сама Смерть!
Мурашки пробежали по телу Стэгга, будто он стоял лицом к лицу с неизбежной Губительницей всего сущего.
Гремучая змея, шипя и извиваясь вокруг шеи, еще более подчеркивала зловещий облик рока.
Затем он стряхнул с себя оцепенение, напомнив себе, что она, в общем-то, всего лишь человек, и бросился на нее.
Но ему так и не удалось ее поразить.
Лицо старухи перекосилось от боли, она схватилась за грудь и упала замертво.
Среди ее прислужников началась паника, которой не преминул воспользоваться Стэгг. Бросившись прямо в толпу, он разил направо и налево. Сейчас он был берсеркером, нечувствительным к ранам, наносимым копьями и саблями жрецов.
Он одинаково рубил и пеших и всадников. Олени вздымались на дыбы и сбрасывали мужчин и женщин, а Стэгг поражал их прежде, чем они успевали встать на ноги.
Казалось, он в состоянии уничтожить весь отряд. Он убил или ранил, по меньшей мере, шестерых верховых, и опрокинув еще четверых, добил их на земле. И тогда одна из всадниц, хранившая до того невозмутимое спокойствие, погнала своего оленя вперед. Она правила прямо на него. Он поднял взгляд как раз вовремя – она уже склонилась над ним.
Он увидел прекрасное лицо Виргинии, прежней главной девственницы Вашингтона, женщины с волосами цвета меди и точеным носом, губами алыми, как кровь, и высокой выпуклой грудью. Сейчас ее грудь и живот были прикрыты одеждой, так как она несла в своем чреве его ребенка. Ей оставалось всего лишь четыре месяца до родов – и тем не менее она сидела верхом на олене.
Стэгг поднял меч, чтобы поразить и ее.
Затем, узнав ее – и поняв, что в ней его дитя, остолбенел.
Этого мгновения оказалось достаточно. Не меняя невозмутимого и бесстрастного выражения лица, она взметнула остро отточенную саблю. Лезвие просвистело и распороло его рог. И это стало концом Питера Стэгга.
– О, брат, брат, я уже думала, что никогда тебя не увижу!
– Возблагодари Мать за свое спасение, – сказал он. – Значит все, о чем говорил этот рогатый, правда? – Он немного отстранил ее от себя и внимательно осмотрел. – Он тебя не обижал?
– Нет, нет! Он не прикасался ко мне. Он все время был истинным «дирада». И он не поклоняется Колумбии. Он клянется богом и сыном. Я это слышала множество раз. А ты ведь знаешь, никто из Ди-Си так бы не поступил.
– Жаль, что я этого не знал, – сказал Майти. – Мы бы не потеряли зазря двух хороших парней.
Он повернулся к Питеру.
– Если то, о чем она говорит, правда, то нет смысла, дружище, продолжать игру. Разумеется, если ты настаиваешь, то мы продолжим.
Стэгг швырнул наземь обрубок биты.
– Я с самого начала хотел пробраться в Кэйсиленд и провести там остаток жизни.
– У нас нет времени на болтовню! – сказала Мэри. – Нужно убираться отсюда! И побыстрее! Я вскарабкалась на дерево, чтобы оглядеться и увидела свору гончих, а за ними – скопище мужчин и женщин на оленях. И черных кабанов смерти!
Кэйсилендеры побледнели.
– Кабаны смерти! – произнес Майти. – Это едет Альба. Только что она здесь делает?
Мэри указала на Стэгга.
– Они, должно быть, узнали, что он находится поблизости и выследили его. Нельзя мешкать, они приближаются слишком быстро.
– Ну и дела, – пробурчал Майти. – Нас-то она вряд ли тронет. У нас есть пропуск. Хотя от Альбы можно ожидать чего угодно… Она выше таких мелочей, как договор.
– Верно, – согласилась Мэри. – Но даже если вам она не причинит вреда, то что будет со Стэггом – и со мной? На меня ведь ваш пропуск не распространяется?
– Я мог бы отдать вам пару лишних оленей. Вы могли бы бежать в направлении реки Хаусатоник. На другом ее берегу вы будете в полной безопасности. Там у нас укрепление. Но Альба может поймать вас и по дороге.
На лице его застыла маска крайней сосредоточенности. Затем он произнес:
– Нет, это все не то. Надо поступать благородно. Мы не имеем права допустить, чтобы двое правоверных попали в грязные лапы Альбы. Особенно, если среди них моя сестра!
Так вот, мужики! Что скажете? Плюнем на пропуск и будем драться за этих двоих? Или спрячемся в зарослях, как цыплята, завидев ястреба?
– Мы живем, как Кэйси, и умрем, как Кэйси! – Дружно вскричала вся команда.
– Значит деремся, – сказал Майти. – Но сперва попробуем убежать как можно дальше. Пусть они попотеют, если уж так жаждут нашей крови.
Как раз в это мгновенье послышался лай гончих.
– По седлам! В путь!
Мэри и Стэгг отвязали тюки с оленей, которых им дали, взобрались на их голые спины и взялись за поводья.
– Женщины пусть едут первыми, – сказал Питер. – Мы немного сзади.
Мэри огорченно взглянула на Стэгга.
– Если ты останешься сзади, я буду рядом с тобой.
– Не время спорить, – сказал Майти. – Будем держаться все вместе.
Они поскакали по неровной и извилистой тропе. Лай позади усилился – это гончие почуяли запах. Едва беглецы покинули прогалину, как из зарослей выскочили первые гончие. Питер, обернувшись, увидел огромного пса, сложением напоминавшего помесь гончей и волка. Шерсть его была белоснежной, а уши – рыжеватые. За ним вылетела свора – двадцать таких же псов.
Затем внимание его переключилось на управление оленем по усеянной камнями тропе, и он уже больше не рисковал оборачиваться, тем более, что испуганное животное никак не хотело бежать с наибольшей скоростью.
Только через полкилометра бешеной скачки Стэгг обернулся еще раз. Теперь он увидел около двадцати всадников на оленях. Впереди на белом лосе с окрашенными в ярко-алый цвет рогами восседала нагая старуха, только черная коническая шляпа и живая змея вокруг шеи составляли ее наряд. Длинные седые волосы развевались по ветру, а обвислые плоские груди подпрыгивали при каждом движении животного.
Вид ее испугал бы кого-угодно. Рядом со всадниками, не отставая от оленей, бежало стадо свиней – высокие, длинноногие мускулистые твари, привыкшие к бегу. Все они были черного цвета, их длинные клыки жутко багровели. Они омерзительно визжали на бегу.
В то самое мгновение, когда он повернул голову, раздался оглушительный треск, и олень, бежавший впереди него, закричал от боли.
Питер глянул вперед. Двое оленей бились на земле, рядом лежали их всадники. Случилось самое худшее. Олень с девушкой-талисманом оступился и упал.
Мэри ехала сразу же за ним и не успела увернуться.
Стэгг остановил своего оленя и спрыгнул на землю.
– У вас все в порядке? – крикнул он.
– Немножко тряхнуло, – ответила Мэри. – А вот олень Кэйси, похоже сломал ногу. И мой удрал в заросли.
– Залезай на спину моего, – велел он. – Кто-нибудь другой пусть подберет Кэйси.
Мэри поднялась с места, где лежала Кэйси, и подошла к нему.
– Она не в состоянии двигаться. Кажется, у нее сломан позвоночник.
Кэйси, должно быть понимала, о чем идет речь.
– Убейте меня, – взмолилась она. – Сама я не могу совершить этот грех! Но если меня убьете вы, я знаю, бог простит это. Разве Матери хочется, чтобы я попала в руки Альбы?
– Никто тебя не собирается убивать, Кэйси, – сказал Майти. – Пока в живых будет хотя бы один из нас, мы будем защищать тебя.
Он отдал отрывистые распоряжения, и остальные Кэйси спешились.
– Располагаемся в две линии. Сначала на нас нападут собаки – отбивайтесь мечами. Затем хватайтесь за копья. Сами знаете, следующими ударят кабаны или всадники.
Кэйси едва успели построиться в две шеренги, заслонив девушек, как на них набросились псы. Это были не охотничьи собаки, обученные повисать на боку у загнанной дичи. Это были злобные твари, натасканные на то, чтобы убивать. С грозным рычанием они взвились в воздух и вцепились в глотки защищавшихся.
На мгновенье все смешалось, так как псы посбивали многих с ног. Но через две минуты, несмотря на отчаянный лай, визг, хрип, рычанье, с ними было покончено. Четыре тяжело раненых пса ползли подыхать в заросли. Остальные валялись мертвыми с наполовину отсеченными головами или отрубленными лапами.
Один из Кэйси лежал на спине с обращенным к небу взором. У него было разорвано горло. Еще пятеро были сильно искусаны, но могли держать в руках мечи.
– А вот и остальные! – вскричал Майти. – Плотнее ряды и приготовьтесь метать копья!
Люди из Ди-Си натянули вожжи. Седоволосая карга выехала чуть вперед и закричала пронзительно:
– Люди Кэйсиленда! Вы нам не нужны. Отдайте нам нашего Рогатого Короля, и все вы, даже девушка, которая была пленницей, сможете невредимыми вернуться на родину. Если же не отдадите, я напущу на вас моих вепрей – и вы все погибнете!
– Сама подыхай, – проревел в ответ Майти. – Я уверен в том, что ты здесь единственная подходящая для этого, ты, вонючая, высохшая коза!
Альба затряслась в бешенстве. Она повернулась к своим жрецам и жрицам и сделала знак рукой.
Те отстегнули с привязи огромных клыкастых зверей.
– Пользуйтесь копьями, будто вы на охоте на свиней, – закричал Майти.
– Мы охотимся на диких свиней с детства, едва научившись держать в руках копье! Не поддавайтесь панике!
Стэггу же сказал:
– Бери меч. Я видел, как ты дрался с псами. Ты быстрее и сильнее любого из нас настолько, что можешь и мечом биться с кабанами… Ребята, готовы? Вот и они!
Майти воткнул свое копье в шею огромного борова. Тот припал к земле. Сразу же из-за него на Майти набросилась громадная свинья. Стэгг перепрыгнул через тушу мертвого кабана и с такой силой обрушил на нее меч, что перебил хребет сразу же за шеей.
Затем таким же ударом сразил еще одну свинью, сбившую с ног одного из Кэйси и зубами рвавшую его ноги.
Раздался крик Мэри, и он увидел, что она с трудом удерживает копье, вонзившееся в бок вепря. Рана оказалась незначительной, только еще больше разъярила кабана, и он пытался добраться клыками до девушки. Она же, вцепившись в конец копья, кружилась вокруг мечущегося зверя.
Питер издал воинственный крик и одним прыжком оказался на спине вепря. От удара ноги кабана подкосились, и он скатился наземь. Животное, поднявшись, с быстротой молнии рванулось к нему. Стэгг прикрылся острием меча. Оно вошло в открытую пасть зверя до самой глотки.
Затем он вскочил и бросил взгляд в сторону Мэри, чтобы удостовериться, что она, хотя и напугана, но не ранена. Тут же он заметил свинью, набросившуюся на Кэйси. Защищавший ее соплеменник тоже валялся на земле, корчась от боли. Ноги и туловище его были сплошь искромсаны, из порванной плоти торчали ребра.
Питер запоздал с помощью. К тому времени, когда он отрубил одну из задних ног свиньи и рассек шейную артерию, девушка уже скончалась.
На мгновенье он остановился, оценивая положение. Оно было скверным. Из шестнадцати кэйсилендеров, уцелевших после собачьей резни, кабаны оставили в живых десять, да и то на ногах держались только пятеро.
Стэгг помог расправиться еще с четырьмя кабанами. Оставшиеся израненные, четверо из двух десятков, с диким визгом умчались в лес.
– Теперь очередь Альбы, – тяжело дыша, произнес Майти, – и с нами будет покончено. Только знай, Стэгг, что еще долго будут воспевать эту битву по всему Кэйсиленду!
– Мэри они не получат! – взревел Питер. Глаза его пылали безумием, в лице не осталось ничего человеческого. Он снова был одержим – но не женщин он теперь жаждал, а крови.
Он повернулся лицом к окружению Альбы. Ее дружинники шли рядами по пять, сверкая на солнце наконечниками длинных копий.
– Альба! – зарычал Стэгг и побежал к ней.
Поначалу она не заметила его, но, услышав предупреждение своих приверженцев, направила своего белого оленя навстречу.
– Я убью тебя, гнусная старая сука! – кричал Питер. Он, как берсеркер, описывал широкие круги мечом у себя над головой. – Я убью всех вас до единого!
А затем произошло нечто странное.
С детства жрецов и жриц приучали относиться к Герою-Солнце, как к полубогу. Теперь все они оказались в необычном, не укладывавшемся в их сознании, положении. Их вела непобедимая Богиня-Смерть. Вела против человека, о котором все догматы говорили, что он также непобедим. Все легенды, связанные с Героем-Солнце, подчеркивали его неизбежное торжество над противниками. Одна из легенд повествовала даже о его победе над самой смертью.
Более того, они стали свидетелями расправы над гончими и кабанами, животными Альбы, и видели сверхчеловеческую быстроту и наводящие ужас удары меча. Поэтому, когда воплощение Богини-Смерти приказало им приготовить копья и напасть на Рогатого Короля, они замешкались.
Смятение длилось всего лишь несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы Питер встал лицом к лицу с Альбой.
Он коротким взмахом перерубил деревянное древко копья, стальной наконечник упал на землю. В то же самое время олень, на котором сидела Альба, встал на дыбы.
Старуха упала с его спины, как кошка, приземлившись на ноги. Какое-то мгновенье казалось, что, пользуясь оленем, как прикрытием от Стэгга, она еще сумеет скрыться среди своих приспешников.
Стэгг ударил мечом по оленю, и животное отпрянуло.
Какую-то секунду он смотрел прямо в ее блекло-голубые глаза. Перед ним была высокая женщина со скрюченной спиной, старая, очень-очень старая. На вид ей была не менее двухсот лет, таким изборожденным морщинами и ссохшимся было ее лицо. Длинные поредевшие седые волосы образовали, подобную молочной, пленку над ее верхней губой. Глаза ее, казалось, видели множество давно умерших поколений, и их спокойствие как бы утверждало, что увидят еще больше. Она была сама Смерть!
Мурашки пробежали по телу Стэгга, будто он стоял лицом к лицу с неизбежной Губительницей всего сущего.
Гремучая змея, шипя и извиваясь вокруг шеи, еще более подчеркивала зловещий облик рока.
Затем он стряхнул с себя оцепенение, напомнив себе, что она, в общем-то, всего лишь человек, и бросился на нее.
Но ему так и не удалось ее поразить.
Лицо старухи перекосилось от боли, она схватилась за грудь и упала замертво.
Среди ее прислужников началась паника, которой не преминул воспользоваться Стэгг. Бросившись прямо в толпу, он разил направо и налево. Сейчас он был берсеркером, нечувствительным к ранам, наносимым копьями и саблями жрецов.
Он одинаково рубил и пеших и всадников. Олени вздымались на дыбы и сбрасывали мужчин и женщин, а Стэгг поражал их прежде, чем они успевали встать на ноги.
Казалось, он в состоянии уничтожить весь отряд. Он убил или ранил, по меньшей мере, шестерых верховых, и опрокинув еще четверых, добил их на земле. И тогда одна из всадниц, хранившая до того невозмутимое спокойствие, погнала своего оленя вперед. Она правила прямо на него. Он поднял взгляд как раз вовремя – она уже склонилась над ним.
Он увидел прекрасное лицо Виргинии, прежней главной девственницы Вашингтона, женщины с волосами цвета меди и точеным носом, губами алыми, как кровь, и высокой выпуклой грудью. Сейчас ее грудь и живот были прикрыты одеждой, так как она несла в своем чреве его ребенка. Ей оставалось всего лишь четыре месяца до родов – и тем не менее она сидела верхом на олене.
Стэгг поднял меч, чтобы поразить и ее.
Затем, узнав ее – и поняв, что в ней его дитя, остолбенел.
Этого мгновения оказалось достаточно. Не меняя невозмутимого и бесстрастного выражения лица, она взметнула остро отточенную саблю. Лезвие просвистело и распороло его рог. И это стало концом Питера Стэгга.
17
Осуществление плана потребовало несколько месяцев тщательной подготовки.
Прежде всего, шпионы, замаскированные под людей Ди-Си из различных сословий, просочились в Вашингтон. Они прибегали к любым средствам, чтобы узнать о судьбе оборудования, оставшегося на «Терре». Они также делали все возможное, чтобы выяснить, что же случилось с Героем-Солнце. Данные разведки показывали, что доктора Кальторпа вернули в Вашингтон.
Сразу же с ним связались и через несколько дней переправили на лодке по реке Потомак в Чесапикский залив и далее в открытое море, где его подобрал карельский двухмачтовик и доставил в порт Айно.
Он был счастлив воссоединиться с Черчиллем и остальными членами экипажа «Терры», хотя и глубоко опечалился известием о смерти Сарванта и Гбве-Хана и неизвестностью судьбы капитана Стэгга. Черчилль изложил ему суть сделки, заключенной с карелами. Кальторпу план понравился. Почему бы и нет, сказал он, задумано неплохо. А если и нет, то мы во всяком случае не будем сидеть сложа руки. Доктор стал надежнейшим источником сведений о состоянии дел на борту «Терры». Он-то наверняка знал, что осталось на корабле, а что еще нужно разыскать.
Наконец, все было готово.
Они вышли из Айно на быстроходной бригантине с капитаном Кирсти Айнундила во главе, имея по три карела на каждого из членов команды «Терры». При первом же подозрительном шаге звездолетчиков карелы пустили бы в ход кинжалы, с которыми никогда не расставались.
Вслед за ними должна была выйти флотилия судов, принадлежавших карельским поселениям по всему побережью Атлантики южнее территории Ди-Си и из колоний к северу вплоть до мест, некогда называвшихся Новой Шотландией и Лабрадором.
Бригантина смело вошла в Чесапикский залив и на небольшой парусной лодке высадила передовой отряд в устье Потомака. Замаскировавшись под рыбацкую лодку из Ди-Си, они вечером причалили к одной из пристаней в Вашингтоне.
В полночь десант двинулся к зданию, где хранилось оружие с «Терры».
Были без лишнего шума перерезаны несколько глоток, взломано помещение для оружия. Скорострельные автоматы звездолетчики взяли себе, остальное раздали карелам. Те никогда прежде не держали в руках такое оружие, но тренировались в Айно, используя макеты, изготовленные по указаниям Черчилля.
Черчилль вооружил звездолетчиков также реактивными гранатами. Без задержек отряд подошел к огромному бейсбольному стадиону, превращенному ныне в святилище Героя-Солнце. На его поле «Терра» все еще вздымала заостренный нос к звездам, которые она покинула.
Часовые окликнули отряд. Последовала короткая схватка, вернее, бойня. Тридцать лучников были убиты из автоматов, и еще сорок – тяжело ранены. Налетчики, не заработав и царапины, взорвали настежь ворота стадиона.
Звездолет был сконструирован так, что управлять им мог даже один человек. Черчилль занял место пилота, Кирсти и два карела с кинжалами в руках стояли рядом.
– Вы сейчас убедитесь, на что способен этот корабль, – гордо сообщил первый помощник. – Он может уничтожить весь Вашингтон, просто проутюжив здания своим корпусом. После этого ваша флотилия может без всяких помех разграбить город. А затем мы можем полететь в Кэмден, Балтимор, Нью-Йорк и повторить то же самое. Если бы его сразу же не захватили вероломные люди Ди-Си, мы ни за что не попали бы к ним в плен. Но мы позволили им убаюкать себя сладкими речами, и они выманили нас из корабля, провозгласив капитана Стэгга своим королем.
Рудольф проверил работу органов управления, изучил показания приборов. Все функционировало вполне нормально. Он закрыл главный вход, а затем глянул на часы на приборной панели.
– Пора переходить к делу, – громко сказал он. По этому условному сигналу все звездолетчики задержали дыхание.
Черчилль нажал какую-то кнопку. Не прошло и шестидесяти секунд, как все карелы были без сознания. Черчилль нажал другую кнопку и провентилировал рубку.
Это был трюк, к которому они уже один раз прибегали, когда попали в подобное положение, спасаясь от авиатропов на планете Викса.
– Поместить их в камеру глубокого холода? – спросил Стейнберг.
– Временно, – ответил Черчилль. – Позже мы их высадим. Если этих ребят взять с собой на Вегу-2, они могут поубивать нас.
Он отвел один из рычагов, и «Терра» плавно оторвалась от земли. Ее антигравитаторы легко подняли корпус весом в пятьдесят тысяч тонн.
– Из-за сопротивления атмосферного воздуха, – сказал Черчилль, – мы будет в Айно через пятнадцать минут. Заберем там ваших жен, и мою тоже и айда в Пьюкипси!
Под женами он подразумевал женщин-карелок, завезенных Ястржембовским и Аль-Масини во время их пребывания в Айно.
– Они не ожидают этого. Неизвестно, как они себя поведут на борту.
– Дайте им газ – и в камеру глубокого холода, – посоветовал Черчилль.
– Это, разумеется, грязный трюк, но у нас нет сейчас времени на разговоры.
– Страшно подумать, что они скажут, когда оттают на Веге.
– Им придется смириться, – сказал Черчилль и тут же нахмурился, вспомнив острый язычок Робин.
Однако все обошлось без особых неприятностей. Робин и две женщины взошли на борт, и корабль покинул Айно. Женщины-карелки слишком поздно поняли, что их похитили, но брань уже никому не смогла принести вреда, так как их просто никто не слушал. На всякий случай, снова прибегли к газу и поместили женщин в камеры охлаждения.
По пути в Пьюкипси Черчилль обратился к Кальторпу:
– Исходя из того, о чем сообщили шпионы, Стэгга видели несколько дней тому назад в деревушке на восточном берегу Гудзона. Это означает, что он сбежал из Пантс-Эльфа. Не знаю, где он находится сейчас.
– Наверное, пробирается на Кэйсиленд, – сказал Кальторп. – Но он попадет из огня да в полымя. Чего я не пойму, так это откуда у него взялись силы не возвращаться на Великий Путь. Этот человек одержим тем, чему не смог бы сказать «нет» ни один мужчина.
– Мы совершим посадку неподалеку от Пьюкипси, – сказал Черчилль. – Вблизи Вассара. Там есть большой детский приют, в котором заправляют жрицы. Сирот там держат до тех пор, пока не найдется семья, согласная усыновить ребенка. Мы заберем ребятишек и заморозим их. И разузнаем, где все-таки может быть Стэгг.
Этой же ночью они зависли над приютом. Дул легкий ветерок, поэтому корабль продвинулся немного против ветра, прежде чем был пущен усыпляющий газ.
Размещение спящих шестидесяти младенцев заняло почти час. После этого была приведена в чувство старая жрица приюта, женщина примерно пятидесяти лет.
Звездолетчики не стали утруждать себя, заставляя ее говорить добровольно. Ей сделали инъекцию и через несколько минут узнали, что Альба со своей охотничьей свитой покинула Пьюкипси прошлой ночью и напала на след Героя-Солнце.
Затем ее отнесли назад в дом и уложили в кровать.
– Когда рассветет, – сказал Черчилль, – мы прочешем окрестности. Инфракрасные приборы вряд ли сейчас помогут, так как с их помощью трудно обнаружить тех, кто находится под прикрытием листвы.
На заре корабль покинул укромную долину, в которой скрывался, и поспешил на восток на высоте тридцати метров. Как только показалась река Хаусатоник, Черчилль повернул корабль назад, на запад. По его расчетам, Стэгг не мог еще достигнуть этой реки и должен был находиться где-то на ничейной территории.
Вернувшись, они несколько раз задерживались, чтобы разобраться, что за люди замечены в лесу. Раз они увидели мужчину и женщину, которые исчезли в пещере, и звездолетчики высадились, чтобы допросить их. Оказалось не так-то просто выудить их из извилистых туннелей – остатков заброшенной шахты. Пока было выяснено, что этим двоим ничего неизвестно о местонахождении Стэгга, они потеряли несколько часов.
Опять достигнув Гудзона, корабль повернул на несколько миль к северу, а затем возобновил поиски в восточном направлении.
– Если Стэгг увидит «Терру», он выйдет из укрытия, – предположил Кальторп.
– Мы сейчас поднимемся повыше и включим полное увеличение, – ответил Черчилль. – Мы обязаны разыскать его!
Корабль плыл километрах в пяти от реки Хаусатоник, когда увидели беспорядочно скачущих по тропе всадников на оленях. Спустившись пониже и увидев одинокую фигуру, шагавшую рядом с оленем в километре позади всадников, они решили допросить отставшего.
Это была Виргиния, бывшая главная жрица-девственница Вашингтона. Обремененная плодом, она утомилась от езды и спешилась. Попытка укрыться в зарослях не удалась: с корабля пустили облако газа и она повалилась на землю. Когда ее привели в чувство, сделав укол противоядия, жрица не стала молчать.
– Да, я знаю, где находится так называемый Герой-Солнце, – сказала она злобно. – Он лежит на тропе в двух с половиною километрах отсюда. Но вам уже не нужно спешить. Он подождет. Он мертв.
– Мертв?! – Черчилль задохнулся от боли. На полчаса раньше, и мы бы могли спасти его – промелькнуло в его голове.
– Да, мертв! – произнесла Виргиния и плюнула. – Я убила его. Я срезала оставшийся рог, и он умер от потери крови. И я рада этому! Он не был настоящим Героем-Солнце. Он был предателем и святотатцем, и погубил Альбу.
Она умоляюще посмотрела на Черчилля и жалобно попросила:
– Дайте мне нож, чтобы я могла себя убить. Когда-то я очень гордилась тем, что ношу под сердцем ребенка Рогатого Короля. Но мне не нужно отродье ложного бога! И я не хочу умереть от стыда, вынашивая его.
– Вы хотите сказать, что если мы вас отпустим, вы убьете и себя, и неродившееся дитя?
– Клянусь священным именем Колумбии, что именно так я и сделаю!
Черчилль кивнул Кальторпу, и тот ввел иглу шприца ей в руку. Нажав на кнопку, он впрыснул в кровь крупную дозу анестезирующего вещества, жрица обмякла, и двое мужчин отнесли ее в камеру глубокого холода.
– Мы ни в коем случае не должны позволять ей убить ребенка Питера, – сказал Кальторп. – Если он мертв, пусть хоть живет его сын.
– На вашем месте я бы не беспокоился о том, будут ли у него потомки,
– сказал Черчилль. Он не стал развивать свою мысль, но подумал о Робин, замороженной в резервуаре с жидким азотом. Примерно через пятьдесят лет она родит ребенка от Стэгга.
Бессильный изменить что-либо, он просто перестал об этом думать. Сейчас следовало думать о своем капитане и решать его судьбу.
Черчилль поднял корабль и направил его на восток. Внизу узкой коричневой лентой, окаймленной зеленью, вилась проселочная дорога. Она огибала небольшую гору, холм, затем еще один холм… И вот уже показалась картина разыгравшейся здесь битвы.
Мертвые тела собак, оленей и кабанов. Несколько человеческих трупов. А где же остальные, которых, судя по словам Виргинии, должно быть немало?
Корабль коснулся земли, сев точно на тропу и повалив множество деревьев. Из главного выхода вышли звездолетчики, вооруженные автоматами, и стали осматривать поле боя. Стейнберг остался в кресле пилота.
Мне кажется, – сказал Черчилль, – мертвых кэйсилендеров убрали с проселка в лес. Возможно, их похоронили. Обратите внимание на то, что все трупы в одежде Ди-Си.
– Может быть, похоронили и Питера? – спросил Кальторп.
– Надеюсь, нет, – печально ответил Черчилль.
Ему стало вдруг очень жаль погибшего капитана, который успешно провел «Терру» через столько опасностей. Однако он понимал, что есть одна причина, по которой он не смог бы заставить себя оплакивать Стэгга слишком долго. Будь тот жив, какие только трудности не возникнут по достижении Веги? Вряд ли он поддержал бы только умеренный интерес к ребенку Робин. Всякий раз, когда Черчилль поощрял бы или наказывал ребенка, у его настоящего отца могло возникать желание вмешаться в его действия. А он, Черчилль, все хотел бы знать, считает ли еще Робин Стэгга более, чем простым человеком.
Прежде всего, шпионы, замаскированные под людей Ди-Си из различных сословий, просочились в Вашингтон. Они прибегали к любым средствам, чтобы узнать о судьбе оборудования, оставшегося на «Терре». Они также делали все возможное, чтобы выяснить, что же случилось с Героем-Солнце. Данные разведки показывали, что доктора Кальторпа вернули в Вашингтон.
Сразу же с ним связались и через несколько дней переправили на лодке по реке Потомак в Чесапикский залив и далее в открытое море, где его подобрал карельский двухмачтовик и доставил в порт Айно.
Он был счастлив воссоединиться с Черчиллем и остальными членами экипажа «Терры», хотя и глубоко опечалился известием о смерти Сарванта и Гбве-Хана и неизвестностью судьбы капитана Стэгга. Черчилль изложил ему суть сделки, заключенной с карелами. Кальторпу план понравился. Почему бы и нет, сказал он, задумано неплохо. А если и нет, то мы во всяком случае не будем сидеть сложа руки. Доктор стал надежнейшим источником сведений о состоянии дел на борту «Терры». Он-то наверняка знал, что осталось на корабле, а что еще нужно разыскать.
Наконец, все было готово.
Они вышли из Айно на быстроходной бригантине с капитаном Кирсти Айнундила во главе, имея по три карела на каждого из членов команды «Терры». При первом же подозрительном шаге звездолетчиков карелы пустили бы в ход кинжалы, с которыми никогда не расставались.
Вслед за ними должна была выйти флотилия судов, принадлежавших карельским поселениям по всему побережью Атлантики южнее территории Ди-Си и из колоний к северу вплоть до мест, некогда называвшихся Новой Шотландией и Лабрадором.
Бригантина смело вошла в Чесапикский залив и на небольшой парусной лодке высадила передовой отряд в устье Потомака. Замаскировавшись под рыбацкую лодку из Ди-Си, они вечером причалили к одной из пристаней в Вашингтоне.
В полночь десант двинулся к зданию, где хранилось оружие с «Терры».
Были без лишнего шума перерезаны несколько глоток, взломано помещение для оружия. Скорострельные автоматы звездолетчики взяли себе, остальное раздали карелам. Те никогда прежде не держали в руках такое оружие, но тренировались в Айно, используя макеты, изготовленные по указаниям Черчилля.
Черчилль вооружил звездолетчиков также реактивными гранатами. Без задержек отряд подошел к огромному бейсбольному стадиону, превращенному ныне в святилище Героя-Солнце. На его поле «Терра» все еще вздымала заостренный нос к звездам, которые она покинула.
Часовые окликнули отряд. Последовала короткая схватка, вернее, бойня. Тридцать лучников были убиты из автоматов, и еще сорок – тяжело ранены. Налетчики, не заработав и царапины, взорвали настежь ворота стадиона.
Звездолет был сконструирован так, что управлять им мог даже один человек. Черчилль занял место пилота, Кирсти и два карела с кинжалами в руках стояли рядом.
– Вы сейчас убедитесь, на что способен этот корабль, – гордо сообщил первый помощник. – Он может уничтожить весь Вашингтон, просто проутюжив здания своим корпусом. После этого ваша флотилия может без всяких помех разграбить город. А затем мы можем полететь в Кэмден, Балтимор, Нью-Йорк и повторить то же самое. Если бы его сразу же не захватили вероломные люди Ди-Си, мы ни за что не попали бы к ним в плен. Но мы позволили им убаюкать себя сладкими речами, и они выманили нас из корабля, провозгласив капитана Стэгга своим королем.
Рудольф проверил работу органов управления, изучил показания приборов. Все функционировало вполне нормально. Он закрыл главный вход, а затем глянул на часы на приборной панели.
– Пора переходить к делу, – громко сказал он. По этому условному сигналу все звездолетчики задержали дыхание.
Черчилль нажал какую-то кнопку. Не прошло и шестидесяти секунд, как все карелы были без сознания. Черчилль нажал другую кнопку и провентилировал рубку.
Это был трюк, к которому они уже один раз прибегали, когда попали в подобное положение, спасаясь от авиатропов на планете Викса.
– Поместить их в камеру глубокого холода? – спросил Стейнберг.
– Временно, – ответил Черчилль. – Позже мы их высадим. Если этих ребят взять с собой на Вегу-2, они могут поубивать нас.
Он отвел один из рычагов, и «Терра» плавно оторвалась от земли. Ее антигравитаторы легко подняли корпус весом в пятьдесят тысяч тонн.
– Из-за сопротивления атмосферного воздуха, – сказал Черчилль, – мы будет в Айно через пятнадцать минут. Заберем там ваших жен, и мою тоже и айда в Пьюкипси!
Под женами он подразумевал женщин-карелок, завезенных Ястржембовским и Аль-Масини во время их пребывания в Айно.
– Они не ожидают этого. Неизвестно, как они себя поведут на борту.
– Дайте им газ – и в камеру глубокого холода, – посоветовал Черчилль.
– Это, разумеется, грязный трюк, но у нас нет сейчас времени на разговоры.
– Страшно подумать, что они скажут, когда оттают на Веге.
– Им придется смириться, – сказал Черчилль и тут же нахмурился, вспомнив острый язычок Робин.
Однако все обошлось без особых неприятностей. Робин и две женщины взошли на борт, и корабль покинул Айно. Женщины-карелки слишком поздно поняли, что их похитили, но брань уже никому не смогла принести вреда, так как их просто никто не слушал. На всякий случай, снова прибегли к газу и поместили женщин в камеры охлаждения.
По пути в Пьюкипси Черчилль обратился к Кальторпу:
– Исходя из того, о чем сообщили шпионы, Стэгга видели несколько дней тому назад в деревушке на восточном берегу Гудзона. Это означает, что он сбежал из Пантс-Эльфа. Не знаю, где он находится сейчас.
– Наверное, пробирается на Кэйсиленд, – сказал Кальторп. – Но он попадет из огня да в полымя. Чего я не пойму, так это откуда у него взялись силы не возвращаться на Великий Путь. Этот человек одержим тем, чему не смог бы сказать «нет» ни один мужчина.
– Мы совершим посадку неподалеку от Пьюкипси, – сказал Черчилль. – Вблизи Вассара. Там есть большой детский приют, в котором заправляют жрицы. Сирот там держат до тех пор, пока не найдется семья, согласная усыновить ребенка. Мы заберем ребятишек и заморозим их. И разузнаем, где все-таки может быть Стэгг.
Этой же ночью они зависли над приютом. Дул легкий ветерок, поэтому корабль продвинулся немного против ветра, прежде чем был пущен усыпляющий газ.
Размещение спящих шестидесяти младенцев заняло почти час. После этого была приведена в чувство старая жрица приюта, женщина примерно пятидесяти лет.
Звездолетчики не стали утруждать себя, заставляя ее говорить добровольно. Ей сделали инъекцию и через несколько минут узнали, что Альба со своей охотничьей свитой покинула Пьюкипси прошлой ночью и напала на след Героя-Солнце.
Затем ее отнесли назад в дом и уложили в кровать.
– Когда рассветет, – сказал Черчилль, – мы прочешем окрестности. Инфракрасные приборы вряд ли сейчас помогут, так как с их помощью трудно обнаружить тех, кто находится под прикрытием листвы.
На заре корабль покинул укромную долину, в которой скрывался, и поспешил на восток на высоте тридцати метров. Как только показалась река Хаусатоник, Черчилль повернул корабль назад, на запад. По его расчетам, Стэгг не мог еще достигнуть этой реки и должен был находиться где-то на ничейной территории.
Вернувшись, они несколько раз задерживались, чтобы разобраться, что за люди замечены в лесу. Раз они увидели мужчину и женщину, которые исчезли в пещере, и звездолетчики высадились, чтобы допросить их. Оказалось не так-то просто выудить их из извилистых туннелей – остатков заброшенной шахты. Пока было выяснено, что этим двоим ничего неизвестно о местонахождении Стэгга, они потеряли несколько часов.
Опять достигнув Гудзона, корабль повернул на несколько миль к северу, а затем возобновил поиски в восточном направлении.
– Если Стэгг увидит «Терру», он выйдет из укрытия, – предположил Кальторп.
– Мы сейчас поднимемся повыше и включим полное увеличение, – ответил Черчилль. – Мы обязаны разыскать его!
Корабль плыл километрах в пяти от реки Хаусатоник, когда увидели беспорядочно скачущих по тропе всадников на оленях. Спустившись пониже и увидев одинокую фигуру, шагавшую рядом с оленем в километре позади всадников, они решили допросить отставшего.
Это была Виргиния, бывшая главная жрица-девственница Вашингтона. Обремененная плодом, она утомилась от езды и спешилась. Попытка укрыться в зарослях не удалась: с корабля пустили облако газа и она повалилась на землю. Когда ее привели в чувство, сделав укол противоядия, жрица не стала молчать.
– Да, я знаю, где находится так называемый Герой-Солнце, – сказала она злобно. – Он лежит на тропе в двух с половиною километрах отсюда. Но вам уже не нужно спешить. Он подождет. Он мертв.
– Мертв?! – Черчилль задохнулся от боли. На полчаса раньше, и мы бы могли спасти его – промелькнуло в его голове.
– Да, мертв! – произнесла Виргиния и плюнула. – Я убила его. Я срезала оставшийся рог, и он умер от потери крови. И я рада этому! Он не был настоящим Героем-Солнце. Он был предателем и святотатцем, и погубил Альбу.
Она умоляюще посмотрела на Черчилля и жалобно попросила:
– Дайте мне нож, чтобы я могла себя убить. Когда-то я очень гордилась тем, что ношу под сердцем ребенка Рогатого Короля. Но мне не нужно отродье ложного бога! И я не хочу умереть от стыда, вынашивая его.
– Вы хотите сказать, что если мы вас отпустим, вы убьете и себя, и неродившееся дитя?
– Клянусь священным именем Колумбии, что именно так я и сделаю!
Черчилль кивнул Кальторпу, и тот ввел иглу шприца ей в руку. Нажав на кнопку, он впрыснул в кровь крупную дозу анестезирующего вещества, жрица обмякла, и двое мужчин отнесли ее в камеру глубокого холода.
– Мы ни в коем случае не должны позволять ей убить ребенка Питера, – сказал Кальторп. – Если он мертв, пусть хоть живет его сын.
– На вашем месте я бы не беспокоился о том, будут ли у него потомки,
– сказал Черчилль. Он не стал развивать свою мысль, но подумал о Робин, замороженной в резервуаре с жидким азотом. Примерно через пятьдесят лет она родит ребенка от Стэгга.
Бессильный изменить что-либо, он просто перестал об этом думать. Сейчас следовало думать о своем капитане и решать его судьбу.
Черчилль поднял корабль и направил его на восток. Внизу узкой коричневой лентой, окаймленной зеленью, вилась проселочная дорога. Она огибала небольшую гору, холм, затем еще один холм… И вот уже показалась картина разыгравшейся здесь битвы.
Мертвые тела собак, оленей и кабанов. Несколько человеческих трупов. А где же остальные, которых, судя по словам Виргинии, должно быть немало?
Корабль коснулся земли, сев точно на тропу и повалив множество деревьев. Из главного выхода вышли звездолетчики, вооруженные автоматами, и стали осматривать поле боя. Стейнберг остался в кресле пилота.
Мне кажется, – сказал Черчилль, – мертвых кэйсилендеров убрали с проселка в лес. Возможно, их похоронили. Обратите внимание на то, что все трупы в одежде Ди-Си.
– Может быть, похоронили и Питера? – спросил Кальторп.
– Надеюсь, нет, – печально ответил Черчилль.
Ему стало вдруг очень жаль погибшего капитана, который успешно провел «Терру» через столько опасностей. Однако он понимал, что есть одна причина, по которой он не смог бы заставить себя оплакивать Стэгга слишком долго. Будь тот жив, какие только трудности не возникнут по достижении Веги? Вряд ли он поддержал бы только умеренный интерес к ребенку Робин. Всякий раз, когда Черчилль поощрял бы или наказывал ребенка, у его настоящего отца могло возникать желание вмешаться в его действия. А он, Черчилль, все хотел бы знать, считает ли еще Робин Стэгга более, чем простым человеком.