— Вы говорите, что эти встречи происходят регулярно?
   — Не совсем, — ответила девушка. — Когда-то так и было, но с тех пор, как у мадам Грассе ухудшилось здоровье, они собираются не столь часто, как прежде. Естественно, это такое напряжение для нее. Она единственная из этой группы... с восприятием. Остальные не умеют, хоть и пытались неоднократно.
   Я хмуро посмотрела на девушку поверх чашки:
   — Вы говорите загадками, Дениза. Пытались делать что?
   Внезапно девушка забеспокоилась:
   — Вы хотите сказать... что не знаете, почему они приедут сюда сегодня?
   — Тетя сказала, что ожидает нескольких друзей моей мамы на ужин. Это все.
   Дениза закусила губу. По выражению лица девушки было заметно, что она не стала бы ничего говорить, если бы знала о моем неведении. Затем она пожала плечами.
   — Я слишком много болтаю, — с сожалением заметила она. — Но я была уверена, что мисс Лиззи сказала вам. Мы все об этом знаем, так что секрета здесь нет. Они приедут, чтобы устроить спиритический сеанс. Мадам Грассе — медиум. Около двух лет назад, во время одного из таких сеансов, она получила удар и с тех пор частично парализована.
   Я открыла рот от изумления:
   — Вы думаете, что они на самом деле общаются с... мертвыми?
   Дениза избегала смотреть мне в глаза.
   — Не знаю, — пробормотала она, чувствуя себя явно неловко. — Но они думают, что ваша мать свяжется с вами.
   Вспомнив прошедшую ночь, я ощутила слабость.
   — Моя... мать?
   — По сравнению с вашей мамой мадам Грассе — ничто, — заявила Дениза. — Мадам Ларре говорит, что никогда еще не было такого медиума, как ваша мать. Когда она была жива, здесь происходили просто невероятные, сверхъестественные вещи. Дом оживал: тяжелая мебель двигалась, летали ящики...
   — Летали... ящики? — Я уставилась на Денизу.
   — Однажды, как мне сказала мадам Ларре, ящик со столовыми приборами пронесся через кухню, рассыпая по всему полу ножи и вилки. Мебель ходила ходуном, книги слетали с полок в библиотеке, присутствовавшие гости слышали голоса и видели тех, кого здесь не было. Происходило такое, что не мог объяснить никто. Помню, когда я была маленькой девочкой, в Суссекс-Воулде болтали, что дом Феррари посещают настоящие привидения. Даже торговцы перестали сюда заглядывать, и Максвеллу приходится теперь доставлять все, что нам нужно, из города.
   Я покончила с кофе и первым рогаликом, а Дениза налила мне еще одну чашку.
   — Вы меня совсем запугали, — сказала я, неловко усмехнувшись. — Еще немножко, и придется мне спасаться бегством из этого ужасного места.
   Горничная улыбнулась.
   — О, ведь все это происходило давным-давно! — весело воскликнула она. — Когда еще была жива ваша мама. Теперь ничего подобного не случается.
   Через некоторое время я спустилась к завтраку и заметила, что в доме стало более оживленно, чем обычно. Френсис полировала перила лестницы, а девушка, которую я прежде не встречала, направлялась в библиотеку с какими-то вещами. В окно я увидела, как Максвелл наводит блеск на и без того сверкающий «даймлер», а на лужайке под дубами и кленами седовласый мужчина лихо управляется с газонокосилкой. Вероятно, это и был отец шофера, садовник, который когда-то так ревностно выращивал для меня желтые розы.
   Тетя ждала меня в столовой.
   — Надеюсь, ты хорошо спала, Меган? — спросила она, разворачивая свою салфетку. — Присаживайся, завтрак давно готов. Сегодня у нас будут гости. Я уже говорила тебе о друзьях твоей мамы. Думаю, они тебе понравятся.
   — Сожалею, если заставила вас ждать, — пробормотала я, поспешно садясь за стол.
   Лиззи пригубила томатный сок.
   — Меган, ты знаешь человека по фамилии Фултон? Дэнис Фултон из Бостона? Он говорит, что знаком с тобой.
   — Дэнис Фултон? — удивилась я. — Нет... нет, не припоминаю.
   — Он звонил сегодня утром и сказал, что ему срочно нужно поговорить с тобой. Он остановился у родственников в Галифаксе. Еще он сказал, что открывает там офис для Джона Кэрзона. Его-то ты знаешь?
   — Да, конечно, — кивнула я. — Это поверенный моего отца.
   — Ясно. — Лиззи внимательно посмотрела на меня. — Я сказала молодому человеку, что он может приехать повидаться с тобой сегодня, по каким бы делам его ни прислали сюда. Но я посчитала необходимым предупредить его, что ты, возможно, не сможешь увидеться с ним сразу же, как только он приедет.
   — Почему... не смогу увидеться?
   — Я сказала ему, что у нас будут гости, — немного раздраженно пояснила она. — Это будет потрясающий вечер!
   Мне пришлось немного отодвинуться от стола, когда мадам Ларре ставила передо мной тарелку с кашей.
   — Вы возбудили мое любопытство, тетя, — заметила я. — Кто же наши гости?
   — Две леди: мадам Грассе и ее близкая подруга, мисс Кавендиш. И еще доктор Шиллер. Все они живут в Суссекс-Воулде. Кстати, именно мадам Грассе отвечала на мои вопросы о твоей жизни в Бостоне, хотя сама там ни разу не бывала. Так же как и мисс Кавендиш.
   — Мадам Грассе — медиум?
   Тетя Лиззи кивнула:
   — Она лишь в самой незначительной степени обладает даром твоей матери. У нее нет ни силы Бернадетты, ни ее отваги. Остальное ты сама узнаешь о ней на сеансе этим вечером.
   — На сеансе? — Я с сомнением посмотрела на тетю. — Я не уверена, что...
   — Пожалуйста, никаких сомнений! — отрезала она. — Сеанс был организован специально ради тебя. Ты даже не представляешь, чего мне стоило уговорить мадам Грассе приехать сюда сегодня! Кроме того, тот молодой человек, Фултон, он тоже будет на сеансе. Я случайно упомянула о наших планах на вечер в разговоре с ним, и он сразу же заинтересовался. Он сказал, что в Гарварде принимал участие в исследованиях телепатических способностей. И вполне естественно, что я пригласила его поприсутствовать. Он останется на ужин.
   — Да, это хорошо, — поспешно согласилась я. — Но мне не очень нравится сама идея...
   — Тебе не хочется пообщаться со своей матерью? — Тетя слегка нахмурилась. — Или с отцом? Ты сможешь это сделать через мадам Грассе.
   — Видите ли, это не совсем то...
   — Что тебя удерживает, Меган? Может, что-то произошло прошлой ночью, что тебя напугало? Если так — ты должна мне об этом рассказать сейчас же! Мне нужно это знать. Это может означать, что, как и следовало ожидать, к тебе приходит сила. А она должна прийти, потому что ты — единственный ребенок Бернадетты.
   Мне не хотелось рассказывать тете о том, что произошло ночью, но странные темные глаза пристально и подозрительно смотрели на меня. Наконец она покачала головой и вернулась к теме предстоящего сеанса.
   — Бояться нечего. На сеансе ничего страшного не произойдет, — сказала она. — Я в этом уверена.
   Несколько минут мы ели в молчании, затем тетя Лиззи вновь взглянула на меня и спросила:
   — Как ты думаешь, почему этот молодой человек хочет тебя видеть?
   — Полагаю, это как-то связано с завещанием моего отца, — осторожно предположила я.
   — А там было что завещать? — В голосе тети прозвучало неподдельное удивление.
   — Да, конечно. Несколько тысяч, я полагаю, — неопределенно ответила я, и тетя кивнула.
   — Я рада, Меган, что он смог оставить тебе хотя бы это, — спокойно сказала она, изучая мое лицо. — Но завтра мы поговорим о твоем будущем более серьезно. Я хочу, чтобы ты жила здесь, со мной, и позволила мне заботиться о тебе. Я богатая женщина, а ты — моя наследница. Мы решим вопросы с карманными деньгами и машиной для тебя. Может, ты захочешь вернуться в университет. Думаю, так и будет. Тогда мы сможем устроить и это. Может быть, в Квебеке, где учились я и твоя мама. Мы с тобой съездим в Монреаль, на неделю или больше, и подберем тебе одежду. Я так давно там не была! А ты вообще не видела этот город, так же как и Квебек. Думаю, тебе там понравится.
   Она искусно изменила направление нашей беседы, переведя ее в более безопасное русло. И я была ей благодарна за передышку, поскольку не желала больше слышать ни о чем потустороннем.

Глава 6

   Когда я вошла в библиотеку, мадам Ларре наблюдала за Френсис, расставлявшей тяжелые стулья вокруг большого стола. На маленьком столике под портретом моей матери стояли в вазе цветы. Среди свежих красных роз я заметила одну желтую, видимо сорванную специально для меня, и, подойдя к вазе, осторожно вытащила желтый бутон из букета.
   — У вас в комнате есть ваза, мадемуазель? — спросила меня через плечо мадам Ларре.
   — Помню, что когда-то у меня была маленькая вазочка для одного цветка. Кажется, голубая. Ее подарила мне тетя.
   — Такая ваза стоит в гостиной, — вмешалась Френсис. — Я могу вам ее принести.
   — Нет-нет, все в порядке, — заверила я ее. — Я сама найду. А почему цветы стоят под портретом моей матери, а не на столе? — спросила я экономку. — Они бы там выглядели более эффектно.
   — Большой стол должен быть свободным, — ответила она. — Кроме того, розы имеют важное значение. Особенно сегодня.
   — Почему — сегодня?
   — Сегодня годовщина смерти вашей матери, — напомнила мадам Ларре. — Красные розы всегда были ее любимыми цветами, вот почему они имеют важное значение, мадемуазель. Тем более, что вы здесь. Мадам Грассе попытается установить связь с вашей мамой, если это возможно. А сегодня и в вашем присутствии, как они считают, это не может не состояться.
   — Если это возможно? — повторила я. — Вы верите, что мадам Грассе способна устанавливать контакт с мертвыми?
   Экономка искоса взглянула на меня блекло-карими, ничего не выражавшими глазами:
   — Я в это верю. Я видела однажды, как она это делала, года два назад. В подобное трудно поверить, вы же понимаете. Но я и раньше была свидетельницей того, как мадам Грассе пыталась связаться с умершими. Тогда происходили странные вещи, к которым ваша тетя отнеслась благосклонно, а я — нет. Однако два года назад в этой самой комнате мадам Грассе вдруг заговорила с нами голосом вашей матери и взглянула на нас ее глазами. Она рассказала нам все о вас в Бостоне, чего мы не знали.
   Я в ужасе уставилась на нее:
   — Что она сказала... обо мне?
   — Что ваш отец этим летом умрет. Она знала, что должно было случиться. Она сказала, что вы так похожи на мать, что, когда смотритесь в зеркало, она глядит оттуда на вас. И еще мадам Грассе сказала, что мадемуазель Лиззи должна привезти вас в этот дом этим летом, потому что ваше место здесь. Вы — ее правая рука, заявила она.
   Мадам Ларре говорила это так просто и искренне, что я во все глаза смотрела на нее.
   — Вы шутите, — наконец прошептала я.
   — Нет, мадемуазель, это правда. Устами мадам Грассе действительно говорила ваша мать. Клянусь вам. Как будто мадам Бернадетта на эти несколько минут полностью овладела ею. Потом мадам Грассе начала бороться с этим. Она боролась отчаянно. Было так ужасно наблюдать за нею и очень странно, потому что иногда мы слышали голос мужчины, очень тихий и непристойный. Затем мадам Грассе пронзительно вскрикнула и упала со стула как мертвая. Доктор Шиллер привел ее в чувство, но все случившееся в этот день сделало ее такой, какой вы увидите ее сегодня вечером. Она больше не может ходить.
   — Невероятно! — будто со стороны услышала я свое восклицание.
   — Мадемуазель! — За моей спиной раздался голос Денизы, и я повернулась:
   — Да, Дениза?
   — Пришел месье Фултон, хочет вас видеть. Он в гостиной с мадемуазель Лиззи.
   Я последовала за ней в гостиную. Незнакомец разговаривал с моей тетей у окна в дальнем конце комнаты. Он был высокий, стройный, белокурый и поразительно красивый. Я никогда прежде его не видела. Когда я вошла, он говорил глубоким голосом:
   — Конечно, мы с вами оба знаем, что подобные стигматы, имеющие сходство с ранами от гвоздей при распятии на кресте, не имеют ничего общего с экстрасенсорным восприятием или ясновидением. — У него был интересный голос. Его французский — безупречен. — Помню один случай, о котором я читал в Бостоне... — Он увидел меня и осекся.
   — А, Меган! — сказала тетя и направилась в мою сторону. — Это мистер Фултон.
   Я улыбнулась ему, когда он взял протянутую мной руку и слегка поклонился. Он тоже ответил мне теплой улыбкой.
   — Мы прежде не встречались, — заметил он, отпуская мою руку, — но мой дядя довольно часто о вас говорил.
   — Ваш дядя?
   — Да. Джон Кэрзон.
   — О, я не знала этого.
   — Возможно, вы с мистером Фултоном предпочтете уединиться в кабинете, чтобы обсудить дела, — предложила Лиззи. — Там вам никто не помешает.
   — Это не займет много времени, — заверил меня Дэнис Фултон. — У меня с собой один важный документ, который требует вашей подписи.
   — Скоро начнут собираться гости, — напомнила Лиззи. — Мы подождем вас, а потом начнем сеанс.
   Кабинет находился рядом с библиотекой, никогда еще там не бывала. Он оказался меньше, чем другие комнаты. На столе стояла пишущая машинка, у одной стены — современный железный шкаф для хранения документов. Я села и указала на стул своему спутнику.
   — Не думала, что придется подписывать еще какие-то документы, мистер Фултон.
   Мне казалось, что я все уже подписала до отъезда из Бостона.
   — Да, — кивнул он, — практически все. Этот я привез с собой из банка. Он нуждается в вашей подписи. Но если честно, его легко можно было бы послать и по почте.
   — Не понимаю, мистер Фултон...
   — Мой дядя о вас очень беспокоится, — тихо сказал он.
   — Почему он должен обо мне беспокоиться?
   Молодой человек улыбнулся. У него была обаятельная мальчишеская улыбка.
   — Сначала дело. Прочитайте и подпишите. Затем мы поговорим. О'кей?
   Это был простой банковский документ, в соответствии с которым деньги, оставленные мне отцом, переводились на более доходный счет. Я подписала его и отдала Фултону. Он сложил листок и убрал обратно в конверт.
   — Ну так что же вас сюда привело? — спросила я.
   — Мой дядя подумывает в скором времени открыть офис в Галифаксе, Меган, — принялся объяснять Дэнис Фултон. — С каждым годом все больше и больше англичан приезжают в Новую Шотландию в отпуска и на каникулы, и многие из них покупают в этих местах собственность. Здесь для этого все условия: отличная рыбалка — лосось и форель, рай для спортсменов. Вы это знаете, Меган?
   — Нет, не знала, — улыбнулась я ему. — Но вы что-то говорили о том, что ваш дядя беспокоится обо мне.
   — Он только хотел, чтобы вы знали: если вам вдруг понадобится помощь друга — я совсем рядом. Только позвоните.
   — Но почему мне должна понадобиться помощь? — удивилась я.
   Фултон пожал плечами.
   — Никогда нельзя предугадать, — загадочно ответил он. — Мало ли что может случиться, но... всегда приятно знать, что есть на кого положиться, если возникнет такая необходимость, не так ли? — Он наклонился вперед и облокотился на стол. Серые глаза пристально смотрели на меня. Нахмурившись, он отвел взгляд и спросил: — Меган, вы уверены, что счастливы здесь?
   — А вы в этом сомневаетесь? — холодно поинтересовалась я. — В конце концов, это мой дом. Я родилась здесь.
   — Но вам здесь нравится? — упорно продолжал он допрос.
   — Во многих отношениях — да.
   — Но не во всех?
   Я пожала плечами:
   — В мире нет совершенства, вы не согласны?
   — Иначе говоря, дела идут не так уж гладко?
   — Кто вам это сказал?
   — Это все из-за экстрасенсорной чепухи, да? — не отступался молодой человек. — Ваша мать была медиумом. Так моему дяде сказал ваш отец. Дядя знал о содержании бумаг в конверте, который вам передали в аэропорту. Он рассказал мне, о чем в них говорится. — Дэнис изучающе смотрел на меня. — С вами уже что-то произошло в этом доме, чему, казалось бы, нет естественного объяснения?
   — Почему вы сказали «в этом доме»?
   — Потому что в научных исследованиях экстрасенсорных возможностей мы обычно находили примеры необъяснимых событий, почти всегда повторявшихся в одном и том же месте, в том же доме и с близкими медиумам людьми. Если что-то, даже отдаленно похожее на переживания вашей матери, случилось с вами, вы должны мне об этом рассказать. Для вашей же собственной безопасности и благополучия вы должны мне довериться. Вот почему я здесь. Чтобы помочь вам, как друг... если позволите. Вы позволите мне помочь вам, Меган?
   Я медлила с ответом, размышляя, стоит ли довериться ему или нет. Затем внезапно решилась и рассказала все, что случилось со мной прошлой ночью. И пока я говорила, сидя в залитой солнцем комнате, мне самой эта история стала казаться нелепой, даже смехотворной.
   Однако Дэнис слушал внимательно, не перебивая. Потом, когда я закончила, покачал головой и задумчиво спросил:
   — Ящик не мог просто застрять?
   — Нет.
   — И мыши там не было?
   — Нет. Я уверена в этом.
   — Значит, звук, который вы слышали, исходил от планшетты.
   — Почему вы так думаете?
   — А как же еще можно объяснить написанное почерком вашей матери предупреждение, адресованное именно вам?
   — А как вообще можно объяснить подобные вещи, Дэнис? Вы можете что-то предложить?
   — Я хотел бы взглянуть на это послание.
   — Я покажу вам его до того, как вы уедите.
   В дверь тихо постучали.
   — Да? — отозвалась я.
   — Мадемуазель Феррари, — послышался голос Денизы, — просила вам передать, что гости уже собрались. Кофе сервирован в гостиной.
   — Мы будем через несколько минут, — ответил Дэнис.
   — Я ей передам, месье.
   Он взглянул на меня:
   — Вы что-нибудь знаете о полтергейсте, Меган? Или о психокинезе?
   — Боюсь, почти ничего...
   — Полтергейст, как считают некоторые, — это беспокойный дух. Он разбрасывает вещи, стучит, скребется за стенами, грохочет дверьми и время от времени переносит предметы с одного места на другое.
   — Как прошлой ночью? — Вдруг я еще кое-что вспомнила. — Дениза сказала мне, что кто-то постоянно переносит доску Уйда в мою спальню всякий раз после того, как ее водворяют на место.
   — Куда?
   — В комнату моей матери.
   Дэнис кивнул и продолжил:
   — Психокинез же означает движение физических объектов без помощи физической силы. Только силой мысли. Замечаете сходство? Придумано еще одно слово для изучении телепатии — телекинез. Этот термин подразумевает способности некоторых медиумов делать подобные вещи силой мысли — на расстоянии.
   Я кивнула, лишь частично понимая смысл его слов:
   — И что все это означает?
   — Кажется, — вздохнул он, — ваша мать была именно таким медиумом. Вы боитесь присутствовать сегодня на сеансе? Если да, то я смогу найти какой-нибудь способ избавить вас от этого.
   — А как же вы?
   — Я, естественно, не хотел бы его пропустить. Но в данных обстоятельствах, что бы вы ни решили...
   Я немного подумала, потом улыбнулась ему:
   — Это не имеет значения. Должна признаться, теперь, когда вы рядом, я чувствую себя значительно лучше. Я не возражаю пойти туда. Идемте? — Я встала.
   — Подождите. — Он бросил быстрый взгляд на дверь. — Я должен спросить вас еще об одном. Вы знаете, что ваш отец часто приезжал сюда?
   — Вы ошибаетесь. — Я покачала головой. — Он никогда не возвращался сюда после смерти мамы. А это случилось тринадцать лет назад.
   — Так вы не знаете, что он приезжал сюда раз в две недели?
   — Не может быть! — с уверенностью воскликнула я. — Он не мог.
   — О'кей, — вздохнул Дэнис. — Попробуем еще раз. Вы знаете, куда уезжал ваш отец каждую вторую субботу? Добросовестно, каждую вторую субботу покидая дом в шесть тридцать утра и возвращаясь только к ужину?
   — Он играл в гольф, — ответила я. — Каждую субботу он играл в гольф. Это было его единственным развлечением.
   Дэнис нахмурился:
   — Вы уверены?
   — Да, конечно уверена.
   — Я только спросил, Меган, — успокоил он меня, — потому что это хотел знать мой дядя. Очевидно, это важно для него. Теперь я просто передам ему то, что услышал от вас: мистер Маршалл не был здесь со дня смерти вашей матери. Правильно?
   — О, я уверена в этом. Папа прекрасно играл в гольф. Я даже видела его но телевизору на каких-то открытых соревнованиях.
   Когда мы вошли в гостиную, Дениза подавала кофе. Лиззи представила нас собравшимся гостям.
   Доктор Шиллер оказался огромным мужчиной с серьезным лицом и проницательными карими глазами, под пристальным взглядом которых я почувствовала смущение. Мне показалось, что он красит волосы: роскошная каштановая шевелюра без единого седого волоска совсем не вязалась с белоснежными баками.
   — Я знал вашу мать, Меган, — сказал он, беря мою руку. — Выдающаяся была женщина! Ее смерть стала тяжелой утратой для каждого из нас.
   — Поразительное сходство! — Это вмешалась мисс Кавендиш, худая женщина лет пятидесяти, с такими же подозрительно каштановыми, как и у доктора Шиллера, волосами. Видимо, она тоже их подкрашивала. — Просто удивительно!
   Мадам Грассе оказалась совсем не такой, как я ожидала. Это была полноватая дама примерно тех же лет, что и мисс Кавендиш, с розовато-бледной кожей и от природы белокурыми волосами, густо припорошенными сединой. Приятная улыбка, проницательные и дружелюбные голубые глаза. Она сидела в инвалидном кресле, накинув на ноги плед. Я протянула ей руку, но она, схватив ее, притянула меня к себе и крепко поцеловала в щеку.
   — Лиззи, если уж здесь есть представительница рода Феррари, так это она! — воскликнула мадам Грассе. — Спасибо тебе, Боже! Бернадетта могла бы гордиться ею.
   Лиззи представила ей Дэниса Фултона.
   — Еще один молодой человек из Бостона! — пробормотала мадам Грассе. — Как могло колесо судьбы так скоро сделать полный оборот?
   Лиззи нахмурилась.
   — Он адвокат, — холодно объяснила она. — Привез какие-то бумаги Меган на подпись. Мистер Фултон тоже интересуется спиритизмом, вот почему я пригласила его остаться и принять участие в сеансе. К нам присоединится и мадам Ларре, так что он будет седьмым.
   — Да, понятно. — Мадам Грассе улыбнулась мне. — Это должно быть интересно, Лиззи, — сказала она. — Я перестала сожалеть, что позволила тебе уговорить меня приехать.
   — Без тебя, Антуанетта, в этом доме не было бы никаких сеансов, — ответила моя тетя. — До сих пор ты — наша единственная связь с Бернадеттой.
   Мне не понравилось, как она это сказала и как при этом посмотрела на меня.
   Мы расселись за столом, Дэнис — рядом со мной.
   — Цифра семь имеет какой-то особый смысл, мисс Феррари? — спросил он Лиззи своим спокойным глубоким голосом. — Я раньше ничего об этом не слышал.
   — Это всего лишь прихоть Антуанетты, — отозвалась тетя, снисходительно взглянув на мадам Грассе. — В этом нет никакого особого смысла, просто она считает, что сеанс будет более удачным, если в нем принимают участие семь верующих.
   — Вы — религиозная группа? — заинтересовался Дэнис.
   Доктор Шиллер шумно рассмеялся и ответил от лица присутствовавших:
   — Если вы имеете в виду, что мы верим в Бога и потусторонний мир, тогда да. Мы неоднократно получали доказательства того, что этот мир существует. Нам была дарована возможность увидеть людей, которых мы любили и которые ушли в мир иной. Нашей группе было дано также сверхчувственное предвидение. Неужели дар видеть, слышать и понимать необъяснимое мог прийти откуда-то еще, кроме как от Бога, мистер Фултон?
   Дэнис кивнул:
   — Это означает, что вы все — спиритуалисты?
   Шиллер улыбнулся.
   — Мы — искатели правды, мистер Фултон, — сказал он. — Как и вы, должно быть, если вас интересует телепатия: Однако, я думаю, мы зашли дальше, чем вы в своих исследованиях. Гораздо дальше. Уверен, вы скоро сами поймете, что я имею в виду.
   Дэнис снова кивнул:
   — И естественно, на другой чаше весов — безумие одержимости. Это вас не пугает?
   — Если мы тверды в своих убеждениях, если верим, тогда нам нечего бояться, месье, — быстро вмешалась тетя Лиззи. — Никому из нас! — Она бросила взгляд на мадам Грассе.
   — Иными словами, — заметил Дэнис, — если мы сомневаемся, если не верим, тогда нам есть чего опасаться, правильно, мисс Феррари?
   — Для меня это главный вопрос! — со смехом вставил Шиллер.
   Дэнис усмехнулся:
   — Поиски истины, доктор? С вашим образованием вы должны прекрасно понимать, что истина, не подкрепленная обоснованными научными доказательствами, яйца выеденного не стоит.
   — О да, я понимаю это, — твердо заявил Шиллер. — Но я сам был свидетелем сверхъестественных явлений. И я знаю так же хорошо, как и вы, что психиатрия еще не признает экстрасенсорного восприятия в любых его проявлениях.
   — И одержимость демонами тоже считает сказкой?
   Шиллер хихикнул:
   — Ваши слова свидетельствуют, что вы не согласны с церковью, предостерегающей от сатанинских происков?
   — Разве церковь до сих пор занимается изгнанием нечистой силы? Не хотите ли вы сказать, что церковь все еще верит, будто одержимость дьяволом возможна?
   — Не будучи священником, я этого не знаю, — с оттенком возмущения в голосе ответил Шиллер. — Во всяком случае, что такое демон? Древние греки слово daimonion использовали для описания духа, который мог быть как злым, так и добрым. Также и «ангел» означает в общем смысле дух, злой или добрый. В Средние века и позже многие верили, что демоны имеют силу овладевать умами и волей людей. Душевнобольные издревле и до недавнего времени рассматривались как одержимые, бесноватые. Но эта одержимость не всегда была злом. Сократ считал, что его жизнь и поступки контролирует daimonion, который, общаясь с ним внутренним голосом, говорит ему, чего не следует делать. Конечно, сегодня мы знаем гораздо больше о подобных вещах. Благодаря выдающимся психиатрам наши познания о работе человеческого мозга неизмеримо продвинулись вперед.