Страница:
Внезапно я снова ощутила страх. Казалось, снова приближалась смерть.
— Она переехала в Барселону? — спросила я. Десмонд кивнул:
— Он стал читать о ней в газетах. Она танцевала в Мадриде, Валенсии, Толедо, Гранаде. Жила в отелях, квартирах. Никогда не оставалась подолгу одна…
— Но один мужчина задержался дольше, чем другие… — понизив голос, произнесла я.
— Да. Один с самого начала. Она переехала в его квартиру в Барселоне. Этот человек был богат, имел власть у фалангистов.
— Муж нашел ее там?
Он слабо улыбнулся:
— Как хорошо ты все понимаешь, Лиза. Да. Ему пришлось. Она все еще носила его имя. Дамас! Одно из старейших, почтеннейших имен Испании. Втоптала его имя в грязь своей похотью. — Он внезапно замолчал, тяжело дыша. Два огонька пылали в его глазах. — Он пришел к ней. Он не хотел причинять ей вред — только забрать ее домой. Когда он увидел ее в дверях, ему показалось, что ничего не изменилось. Она по-прежнему была прекрасна. Он ощутил порыв желания. Но ее любовник был дома, и она позвала его на помощь. Он пришел, но испугался, этот Нуньес, и думал только о том, чтобы бежать. Он, конечно, мог бы убить Нуньеса, но она стала бороться с ним и удерживала его до тех пор, пока любовник не сбежал. Думаю, его охватило безумие. Он убил ее.
Я в ужасе сказала:
— И твое имя Дамас? Вовсе не О'Нил. Но Дамас?..
Я видела, как пот выступил на его лбу и верхней губе.
— Семья Дамас — одна из старейших, великих семей Испании, — торжественно сказал он, — значительнее, чём семья Махинас. Более благородная и почитаемая. Лука подтвердил бы вам это, если бы мог. Этот брак оказал честь семье Махинас, а не Дамас, но она разрушила его. Теперь ты понимаешь, почему она была убита?
— Я могу понять. Но разве в Испании crimes passionnels[10] не наказываются менее… сурово, чем в остальном западном мире? — осторожно спросила я.
— В некоторых латиноамериканских странах. Здесь, в Испании, мы отошли от старых законов, позволявших мужу убить жену и ее любовника. Говорят, мы стали цивилизованными, — цинично бросил он.
— Но с твоим именем к тебе должны отнестись с сочувствием кортесы. Что, если тебе апеллировать к генералу Франко?
Он направился к двери, Лука открыл ее и стоял, глядя на нас. Десмонд оглянулся и посмотрел на меня.
— Если бы она была такой же, как ты… — Он не закончил фразу. Дверь за ним закрылась, и мы услыхали звук удаляющихся шагов. Рядом со мной стояла, вся дрожа, Анджела.
— Десмонд и есть барселонский убийца, — прошептала она. — Он убил ту танцовщицу, как и того мужчину сегодня. Когда мы познакомились, он уже был убийцей! О, Лиза!
Но я смотрела на закрытую дверь, и мой страх уменьшался, сама не знаю почему.
За окном стемнело, и долина заполнилась пурпурными тенями. Анджела лежала на постели и либо тихо плакала, либо обвиняла меня в своих несчастьях, потом погрузилась в беспокойный сон, от которого с криком, пробудилась, когда Лука втолкнул в дверь наши чемоданы.
Он улыбнулся мне и снова запер дверь. Я зажгла лампы и закурила сигарету. Мой мозг продолжал взвешивать одну возможность за другой, но не находил иного пути бежать из этой комнаты, кроме как расправиться с одним из наших тюремщиков. А если мы попытаемся сделать это, то утратим подобие взаимопонимания, которое установилось у нас с Десмондом.
Но я не могла сидеть без дела и лелеять свой страх, как это делала Анджела. Пошла приняла душ. Вода была почти холодной. Поспешно растираясь полотенцем, я подумала, что Лука, по-видимому, решил, что нам больше не нужна такая роскошь, как горячая вода. Эта мысль заставила меня содрогнуться. Я достала платье из чемодана и тщательно наложила косметику. Анджела скептически наблюдала за мной из своей постели.
— Что ты делаешь? — с некоторой долей раздражения спросила она.
— Освежаюсь, — ответила я. — Надеялась, что это улучшит мое моральное состояние, и действительно помогло. Я чувствую себя лучше. Пожалуй, меньше боюсь. Почему бы и тебе не сделать то же самое?
— Если бы этот… убийца или его глухонемой приятель пришли, когда я была в ванной, я тотчас же умерла бы!
— Я дам тебе знать, если услышу их шаги.
Анджела вздрогнула:
— Не понимаю, как ты можешь оставаться такой хладнокровной. Они могут явиться в любой момент и… — Ее голос пресекся, и она замолчала, снова в глубоком отчаянии погрузив лицо в подушку.
Я закрыла пудреницу, подошла к ней и села рядом.
— Думаю, что теперь Десмонд не причинит нам вреда, — сказала я. — Сначала он, возможно, и хотел нас убить, но не сейчас.
Анджела быстро вскинула голову и посмотрела на меня. Волосы ее были спутаны, никогда еще я не видела ее столь непривлекательной. При свете лампы я увидела, что ее подушка мокра от слез и перепачкана помадой. На ней все еще было разорванное платье.
— Почему? — воскликнула она. — Ты же не думаешь, что, раз ты вела с ним беседы и наврала, будто сочувствуешь ему, он отпустит нас отсюда, чтобы мы навели на него полицию? Или, может, ты надеешься, строя ему глазки, что он возьмет тебя с собой, раз он сказал, будто сожалеет, что не ты была его женой вместо Изабеллы? Ты же знаешь, что он сделал со своей бывшей женой.
Я вспыхнула и в гневе вскочила.
— Я не врала ему. И не строила глазки! Если надеешься разжалобить его своим видом, оставайся как есть. Но мы вместе попали в эту историю и только вместе сможем из нее выбраться. Ссоры друг с другом не помогут нам!
— Я не ссорюсь с тобой, Лиза. — Анджела снова уткнулась лицом в подушку. — Я с ума схожу от страха. Я не такая, как ты. — Голос ее был приглушен подушкой. — Я не могу одеваться, не могу наложить на лицо косметику. Я стану снова плакать, и она потечет. В конце концов, какое имеет значение, как мы выглядим. Они все равно убьют нас, как бы привлекательно мы ни выглядели.
— Никто не собирается причинять нам вред, — решительно заявила я, хотя сама не слишком была убеждена в этом. — Я уверена. Если бы они собирались что-то с нами сделать, то давно уже сделали бы. Десмонд не желает нам зла. Я уверена в этом.
— Хотелось бы и мне думать так же, — бесцветным тоном проронила Анджела. — Но не могу. Я просто в ужасе.
Я услышала какой-то звук и воскликнула:
— Слушай!
— Что это? — Анджела села и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
— Кто-то заводит «Долорес».
— Нет! — закричала она. — Это значит, что они собираются уехать без нас.
Мотор неохотно заработал. Звук усилился, затем стал удаляться. Я с облегчением вздохнула, но Анджела не обратила на это внимания.
— Кто-то уехал на «Долорес», — бессмысленно сказала я.
— Они оставили нас здесь! — в ужасе закричала Анджела. — Вот что они сделали. Никто сюда не приходит, кроме Луки. Ты слышала, как он это говорил. Они оставили нас умирать с голода…
— Может, Десмонд просто съездит в деревню, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие.
На какое-то мгновение та же пугающая мысль пришла и мне в голову. Я представила, как они готовятся к отъезду, как Десмонд решает не оставлять свидетелей в живых. Я вообразила, что мотор работает вхолостую, а двое мужчин крадучись пробираются по коридору к нашей двери. Нож или веревка, открытое окно, долина внизу…
Я содрогнулась. Все еще пытаясь обрести самообладание, я напряженно прислушивалась. Где-то неподалеку кто-то двигался, зазвенели блюдца. Я снова обрела способность дышать.
— Лука еще здесь. Я слышу его. Успокойся и прислушайся. В конце концов, они не оставили нас на голодную смерть. Не следует воображать нечто худшее, чем наше положение на самом деле.
— А разве может быть что-либо более ужасное? — безнадежно спросила она.
Я подошла к окну и выглянула, Анджела погрузилась в мрачные раздумья. С наступлением ночи долина приобрела какую-то призрачную красоту. Она удерживала меня против воли, и я наблюдала, как меняются цвета, приобретая более темные оттенки.
Тут я вздрогнула — до меня донеслись звуки музыки, очень тихой, но явно различимой.
Глядя на пустую долину, я почувствовала, как волосы у меня встают дыбом. Из пустынной долины, где, как я считала, лежал только мертвец, в мое окно проникала музыка, чуть слышная, но не вызывающая никаких сомнений. Меланхолическое бренчание гитары, такое же, как мы слышали в кафе, где исполнялось фламенко в Барселоне. Давно. Столетия назад, когда мы еще не представляли, что такое ужас.
— Что это, Лиза? — Анджела села, выпрямившись на краю кровати. В звуке было что-то сверхъестественное и жуткое.
— Не знаю точно, — ответила я.
— Это не может быть Лука. Я слышу, что он на кухне. А Десмонд уехал на машине…
Мы замерли. Мужской голос запел под музыку, произнося невыразимо печальные слова, которые я не могла понять:
Para mayor scntimiento Pasa cl Ebro por tu pucrta Y no me das de bebcr Tenicndo el agua tan cerca…[ Пробуждая огромное чувство,
Течет Эбро через твою дверь.
Но ты не даешь мне напиться,
Хотя вода от тебя так близко… (исп.)]
Голос и тихое бренчание инструмента замерли, и наступила тишина.
— Что он пел? — нахмурившись, спросила Анджела. — И кто он? Лиза, голос немного похож на голос Десмонда…
— Десмонд еще не вернулся. И это не может быть Лука. Анджела, ты представляешь, что это значит? Здесь есть кто-то еще. Третий человек. Тот, кто может помочь нам бежать.
Анджела пристально вгляделась мимо меня в темную пустоту за окнами и передернулась.
— Кто-то там?
— Нет, мне уже не кажется, что — там, Анджела, — в одной из комнат. Может, из комнаты Десмонда в конце коридора…
— Позови его, Лиза. Попроси его помочь нам. Кто бы он ни был, он лучше, чем Десмонд.
Она встала с кровати и подошла к окну, где стояла я. В комнате тоже стемнело.
— Может, он не поймет меня, но ты права, Анджела, — сказала я. — Кто бы ни был этот певец, он менее опасен для нас, чем Десмонд.
Я открыла окно и, высунувшись как можно дальше, повернула голову в сторону услышанных нами звуков. Человек все еще был там. До меня доносилось почти неразличимое бренчание. Звуки столь полные грусти, что они пугали меня.
— Atender![11] — крикнула я и прислушалась. И затем: — Ayuder mi![12] Помогите мне!
Раздалась резкая нота, словно ответ на мой призыв, и все звуки замерли. Мы с Анджелой прислушались, сердца наши бешено бились. Никакого ответа. Я снова попыталась окликнуть. И еще, и еще. Потом перешла на английский.
— Бесполезно, — в конце концов сказала Анджела. — Он слишком боится, чтобы ответить нам. Или не слышит тебя!
— Нет. Он должен нас слышать. Мы же слышали его. — Я закричала еще громче: — Помогите нам, кто бы вы ни были! Пожалуйста. Мы здесь, в конце коридора. Мы заперты. Вы должны выпустить нас! Вы должны!
Мой голос отдался вдали тихим эхом, затем замер.
— Он не поможет нам, — сказала Анджела.
— Вполне вероятно, он и не в состоянии помочь, — в отчаянии сказала я. — Может, он тоже пленник. Какой-нибудь сторож или слуга семейства Махинас.
Анджела снова присела на край своей кровати.
— Лиза, мы действительно слышали чей-то голос? Живой голос? Я хочу сказать, в таком старинном замке, как этот, где в прежние времена происходило столько сражений, где людей убивали и мучили самым диким образом… не может ли быть?.. Ведь может?..
Я подавила дрожь. Мне начинало казаться, будто в этом ужасном месте все возможно, но, тем не менее, я решительно заявила:
— Глупости. Мы обе отчетливо слышали: кто-то пел и играл на гитаре. В мире не существует никаких призраков. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
— Да, — согласилась она. — Да, конечно. Я веду себя глупо. Извини, Лиза. И все же Десмонд уехал в деревню и не вернулся. Голос напомнил мне его, так как Десмонд пел в том месте, куда он водил меня в Мадриде, где исполняли фламенко. Но это не Десмонд, просто не может быть он. Так кто же это? Здесь только Лука, и никого больше.
— Здесь есть кто-то еще, — заявила я. — Мы обе слышали его. И я позову его еще раз. Он… — Я оборвала себя на полуслове.
Кто-то шел по коридору к нашей двери. Он передвигался очень тихо, крадучись…
Я подошла и встала рядом с Анджелой. Я тоже испугалась этих крадущихся шагов, как и она. Наша комната погрузилась в полную тьму; ни Десмонд, ни Лука не сочли нужным дать нам лампу, а мой фонарик остался в машине. Многое я отдала бы в тот момент за луч света.
Звук шагов замер у нашей двери. Анджела вцепилась в меня, но я боялась Десмонда больше, чем кого бы то ни было, и, стряхнув ее руки, ощупью направилась к двери.
— Мы заперты здесь, — сказала я. — Выпустите нас, пожалуйста. Nosotros son prisioneros. Librar nosotros![13]
— Quien es?[14]
Голос был глубоким, как у Десмонда, но отличался от его. В нем отражалась холодность, которой я не замечала у Десмонда даже в худшие моменты.
— Ради бога, выпустите нас отсюда! — закричала я. — Нас заперли здесь, и нам страшно. Единственное, чего мы хотим, — покинуть это место. Пожалуйста, выпустите нас. Мы больше ни о чем вас не просим!
— Ты англичанка. И ты не одна? — Голос его прозвучал скорее удивленно, чем угрожающе. Его акцент был более ярко выраженным, чем у Десмонда.
— Две женщины. Мы американки! — воскликнула я. — Если вы нас не выпустите, сюда явится полиция, разыскивая нас. Это точно. Американское консульство уже наводит о нас справки. К этому времени оно, вероятно, уже связалось с полицией и гражданской гвардией.
— Откройте дверь! — пронзительным голосом закричала подбежавшая к двери Анджела. — Вы должны выпустить нас! Должны. Десмонд Дамас запер нас здесь. Он сумасшедший. Он убийца. Он хочет убить нас. Вы должны помочь нам бежать. Отвезите нас в полицию. Они знают, что мы здесь. Они арестуют вас вместе с остальными, если вы этого не сделаете…
Я оттащила ее, задыхающуюся, от двери.
— Успокойся, Анджела, — прошептала я. — Ты угрожаешь ему. Он может испугаться.
Мужчина не отвечал.
— Вы еще здесь? — взволнованно спросила я. — У моей подруги началась истерика от страха. Не обращайте на нее внимания. Она сама не знает, что говорит. Мы не собираемся идти в полицию. Все, что мы хотим, — это покинуть это место и отправиться своей дорогой. Во Францию. Куда угодно, только подальше от Испании и от Махинас. Единственное, чего мы хотим, чтобы нам позволили уйти отсюда, не причинив никакого вреда.
Он так долго молчал, что я решила, что он ушел. Но наконец он заговорил:
— Десмонд ничего мне об этом не говорил. — Его голос прозвучал очень тихо. — Кто вы? Ты, которая сейчас говорила, ты его novia?[15] Его женщина?
— Нет, — ответила я. — Мы просто две американские туристки. Он вел нашу машину. Он воспользовался нами, чтобы бежать из Барселоны. Его разыскивает полиция. Его искали там. В Барселоне…
— Итак, полиция преследует Десмонда? Это правда? Тогда они могут последовать за ним сюда.
— Они приезжали в деревню в тот день, когда мы приехали. — Казалось, как давно это было. — Гражданская гвардия…
— Я должен обдумать все это, — тихо произнес он. — Это нехорошо.
— Нет! — воскликнула я. — Вы должны отпустить нас как можно скорее. Это очень важно. Сейчас же! Прежде чем вернется Десмонд или придет Лука.
— У вас есть план побега? — Голос его прозвучал громче, почти взволнованно.
Я заколебалась, ощутив возможность освобождения и желая в этом удостовериться.
— Мы заперты здесь. Прежде всего нам надо выбраться из этой комнаты.
— Возможно, я смогу вам помочь, — произнес он. — Они оставили ключ в замке. Да. Но вы должны пообещать поступать точно так, как я скажу.
— Все, что угодно! — с готовностью согласилась я. — Только выпустите нас отсюда.
Он стал поворачивать ключ. Я ощутила учащенное дыхание Анджелы и положила ладонь ей на руку, сдерживая ее на случай, если она попытается броситься мимо него, как только откроется дверь, и привлечет к нам внимание Луки, а у Луки есть винтовки.
Дверь стала медленно, дюйм за дюймом открываться. Я с трудом подавила импульс самой броситься мимо него на свободу.
— Что это? — Я содрогнулась. Я не видела его, словно мы разговаривали с бесплотным духом во тьме.
— Во-первых, вы должны внимательно выслушать меня, — тихо сказал он. — Похоже, вы глупые, иначе не попали бы сюда. Но вы должны выслушать и попытаться понять то, что я скажу.
Прежде всего вам следует понять одну вещь — я тоже стал пленником Десмонда, хотя и обладаю большей свободой, чем вы.
— Но почему? Он боится, что вы тоже можете пойти в полицию? Вы что-то знаете… о нем?
— Я сказал, что вы должны слушать, а не задавать вопросы. Кажется, я слышу шум приближающейся машины, и Лука вскоре должен принести мне еду. Вы не сможете бежать одни. Когда они обнаружат, что вас нет в комнате, сразу начнут поиски. Куда вы побежите? В лес? Но там волки. В деревню? Но деревенские жители встанут на сторону Десмонда и Луки, а не таких, как вы, иностранок. Даже если вы спрячетесь в лесу, он найдет вас при дневном свете. Он может привлечь к вашим поискам человек двадцать крестьян, и он сделает это, когда обнаружит, что вы исчезли. Он уже приносил вам поесть?
— Да. Лука принес нам еще до того, как Десмонд уехал в деревню.
— Тогда есть шанс, что он не зайдет к вам больше сегодня вечером. Разве что захочет удостовериться, что вы на месте, когда понесет еду мне. Я прав?
— Да.
— Тогда у нас мало времени. Но достаточно для того, чтобы спрятать вас там, где он не сможет найти, так как он подумает, что вы побежите в деревню, и будет искать вас там. Пойдемте. Следуйте за мной не отставая. Мы должны торопиться. Слышите машину?
Теперь все мы отчетливо слышали «Долорес», когда она взбиралась на крутой склон по узкой извивающейся дороге, ведущей от деревни.
Мужчина широко распахнул дверь и шагнул назад.
— Пойдемте со мной, — сказал он.
Я видела его только тенью во тьме; высокий, стройный мужчина поспешно вел нас по направлению к комнате Десмонда. Прошагав мимо нее, он остановился у другой двери, которой я не замечала раньше. Она была не заперта и заскрипела, когда он открывал ее.
— Здесь множество каменных ступеней. Они влажные и скользкие, так что идите за мной осторожно, иначе упадете. Нам нельзя зажигать фонарь — в стене щели, и он может увидеть свет.
Казалось, ступеням не будет конца, и запах сырости и плесени по мере того, как мы спускались, все усиливался. Мы подошли к другому коридору и двинулись по нему, вскоре я увидела ступени впереди и почувствовала у себя на лице прохладный ветерок.
Затем наступила полная тьма, от которой меня бросило в дрожь, но его рука больно сжала мою.
— Мы должны успеть пересечь открытое пространство, до того как оно осветится светом фар, когда он поднимется на холм. — Так что нам следует поторопиться! Давайте!
И он, держа каждую из нас за руку, потащил нас вперед по короткой жесткой траве мимо крошащихся старых стен замка.
Я с тревогой оглядывалась вокруг, стараясь сориентироваться в новой обстановке, и увидела слабый свет фар «Долорес», подскакивавшей на неровной дороге не более чем в полумиле от нас. Я попыталась рассмотреть лицо мужчины, но он слишком быстро увлек нас в тень обвалившейся стены и…
— Сюда! — хрипло крикнул он. — Быстро. Мы миновали рухнувший фрагмент стены. За пустым дверным проемом начинался еще один темный коридор. Меня втолкнули в проем, а Анджела вскрикнула и чуть не упала, последовав за мной. Оп оттащил нас в сторону и сам откинулся назад, когда огни скользнули по дверному проему. Я все еще не могла рассмотреть лицо мужчины, только видела, что у него очень темные волосы, широкие плечи и стройное тело.
Когда свет исчез, он схватил нас за руки и снова потащил.
— Скорее! Он не найдет вас здесь. Но я должен вернуться в комнату, прежде чем он заметит мое отсутствие. Если он обнаружит, что вы бежали, начнутся поиски, Возможно, мне придется помогать им, но я вернусь, как только они откажутся от поисков ночью. Тогда я выпущу вас.
Я инстинктивно отпрянула, но он сжал мою руку еще крепче, принуждая меня спешить вперед.
— Если мы сможем добраться до машины? — отважилась вмешаться Анджела. — До нашей машины…
— Нет, — заявил он. — Они тотчас же хватятся и пустятся в погоню за вами. — Он остановился и открыл дверь слева от меня. Она скрипнула на ржавых петлях. — Я достану для вас машину в деревне. С вашей он, несомненно, примет меры предосторожности.
— Он уже забирал крышку распределителя зажигания, — сказала я. — Иначе он ни за что не схватил бы нас.
— Значит, он сделает это снова, — заметил незнакомец. — Сюда! Здесь не слишком удобно, но вы будете в безопасности. Я уже пользовался этим местом прежде, но им и в голову не придет, что вы знаете о его существовании. Там у стены стоит скамья и одеяло, которое я оставил. Вы не должны шуметь. Помните это! У Десмонда острый слух. Найдите скамью и одеяло сейчас же, пока я не ушел. Но поторапливайтесь. Если он обнаружит мое отсутствие, мы все пропали.
Я шла во тьме ощупью, направляемая его рукой. Споткнувшись, я чуть не упала и вскрикнула.
— Тише! — прошептал он. — Найди скамейку и одеяло! Быстрее. Я должен идти.
Мне казалось, будто меня бросили в тюрьму, приводила в замешательство его грубость.
Мои протянутые руки коснулись холодного камня, колено больно ударилось об угол скамьи. Я услышала, как сзади тяжело упала на пол Анджела.
Я поспешно обернулась:
— Анджела, ты ушиблась?
Я пошла к ней и чуть не упала снова сама.
— Я обо что-то споткнулась, — задыхаясь, произнесла она.
— Моя подруга ушиблась! Вы должны помочь мне, — рассерженно обратилась я к мужчине. — Вы не можете просто оставить нас здесь в темноте. Нам нужен свет. У вас есть спички или что-нибудь?..
Я замолчала. С того места, где он стоял, не доносилось ни звука. Он не отвечал. Я быстро вскочила.
— Подождите! Нам нужен свет! Вы здесь?
Он не ответил. В коридоре — полнейшая тишина. Я в страхе принялась ощупью отыскивать ступень, нашла и начала взбираться вверх, ударилась суставами пальцев о ржавое железо и от боли не сумела подавить крик. Я повернулась направо, потом — налево. Руки отчаянно шарили в полной тьме, но натыкались только на холодное и жесткое ржавое железо.
— Лиза, не покидай меня! — тяжело дыша, взмолилась Анджела. — Лиза!
— Я тут.
Здесь была дверь. Здесь должна быть дверь, а не этот узор из голых полосок металла, словно на стене камеры в каторжной тюрьме.
Наконец я нашла ее! Две перекладины там, где должна быть одна. Я наклонилась, чтобы приподнять ее, и мои пальцы коснулись большого квадратного замка. Он был недавно смазан маслом, ключа не было.
Мне стало дурно. Мы поменяли свою комнату на тюремную камеру намного хуже — этот человек запер нас в крепостной темнице. Здесь мы точно так же были в заточении, как и наверху.
Мы перестали быть пленницами Десмонда, это правда, мы просто поменяли одного тюремщика на другого, возможно даже более жестокого.
— Лиза! — позвала меня Анджела. — Лиза, где ты?
Я подошла к ней, пытаясь найти слова утешения, хотя сама ни на что не надеялась.
Глава 6
— Она переехала в Барселону? — спросила я. Десмонд кивнул:
— Он стал читать о ней в газетах. Она танцевала в Мадриде, Валенсии, Толедо, Гранаде. Жила в отелях, квартирах. Никогда не оставалась подолгу одна…
— Но один мужчина задержался дольше, чем другие… — понизив голос, произнесла я.
— Да. Один с самого начала. Она переехала в его квартиру в Барселоне. Этот человек был богат, имел власть у фалангистов.
— Муж нашел ее там?
Он слабо улыбнулся:
— Как хорошо ты все понимаешь, Лиза. Да. Ему пришлось. Она все еще носила его имя. Дамас! Одно из старейших, почтеннейших имен Испании. Втоптала его имя в грязь своей похотью. — Он внезапно замолчал, тяжело дыша. Два огонька пылали в его глазах. — Он пришел к ней. Он не хотел причинять ей вред — только забрать ее домой. Когда он увидел ее в дверях, ему показалось, что ничего не изменилось. Она по-прежнему была прекрасна. Он ощутил порыв желания. Но ее любовник был дома, и она позвала его на помощь. Он пришел, но испугался, этот Нуньес, и думал только о том, чтобы бежать. Он, конечно, мог бы убить Нуньеса, но она стала бороться с ним и удерживала его до тех пор, пока любовник не сбежал. Думаю, его охватило безумие. Он убил ее.
Я в ужасе сказала:
— И твое имя Дамас? Вовсе не О'Нил. Но Дамас?..
Я видела, как пот выступил на его лбу и верхней губе.
— Семья Дамас — одна из старейших, великих семей Испании, — торжественно сказал он, — значительнее, чём семья Махинас. Более благородная и почитаемая. Лука подтвердил бы вам это, если бы мог. Этот брак оказал честь семье Махинас, а не Дамас, но она разрушила его. Теперь ты понимаешь, почему она была убита?
— Я могу понять. Но разве в Испании crimes passionnels[10] не наказываются менее… сурово, чем в остальном западном мире? — осторожно спросила я.
— В некоторых латиноамериканских странах. Здесь, в Испании, мы отошли от старых законов, позволявших мужу убить жену и ее любовника. Говорят, мы стали цивилизованными, — цинично бросил он.
— Но с твоим именем к тебе должны отнестись с сочувствием кортесы. Что, если тебе апеллировать к генералу Франко?
Он направился к двери, Лука открыл ее и стоял, глядя на нас. Десмонд оглянулся и посмотрел на меня.
— Если бы она была такой же, как ты… — Он не закончил фразу. Дверь за ним закрылась, и мы услыхали звук удаляющихся шагов. Рядом со мной стояла, вся дрожа, Анджела.
— Десмонд и есть барселонский убийца, — прошептала она. — Он убил ту танцовщицу, как и того мужчину сегодня. Когда мы познакомились, он уже был убийцей! О, Лиза!
Но я смотрела на закрытую дверь, и мой страх уменьшался, сама не знаю почему.
За окном стемнело, и долина заполнилась пурпурными тенями. Анджела лежала на постели и либо тихо плакала, либо обвиняла меня в своих несчастьях, потом погрузилась в беспокойный сон, от которого с криком, пробудилась, когда Лука втолкнул в дверь наши чемоданы.
Он улыбнулся мне и снова запер дверь. Я зажгла лампы и закурила сигарету. Мой мозг продолжал взвешивать одну возможность за другой, но не находил иного пути бежать из этой комнаты, кроме как расправиться с одним из наших тюремщиков. А если мы попытаемся сделать это, то утратим подобие взаимопонимания, которое установилось у нас с Десмондом.
Но я не могла сидеть без дела и лелеять свой страх, как это делала Анджела. Пошла приняла душ. Вода была почти холодной. Поспешно растираясь полотенцем, я подумала, что Лука, по-видимому, решил, что нам больше не нужна такая роскошь, как горячая вода. Эта мысль заставила меня содрогнуться. Я достала платье из чемодана и тщательно наложила косметику. Анджела скептически наблюдала за мной из своей постели.
— Что ты делаешь? — с некоторой долей раздражения спросила она.
— Освежаюсь, — ответила я. — Надеялась, что это улучшит мое моральное состояние, и действительно помогло. Я чувствую себя лучше. Пожалуй, меньше боюсь. Почему бы и тебе не сделать то же самое?
— Если бы этот… убийца или его глухонемой приятель пришли, когда я была в ванной, я тотчас же умерла бы!
— Я дам тебе знать, если услышу их шаги.
Анджела вздрогнула:
— Не понимаю, как ты можешь оставаться такой хладнокровной. Они могут явиться в любой момент и… — Ее голос пресекся, и она замолчала, снова в глубоком отчаянии погрузив лицо в подушку.
Я закрыла пудреницу, подошла к ней и села рядом.
— Думаю, что теперь Десмонд не причинит нам вреда, — сказала я. — Сначала он, возможно, и хотел нас убить, но не сейчас.
Анджела быстро вскинула голову и посмотрела на меня. Волосы ее были спутаны, никогда еще я не видела ее столь непривлекательной. При свете лампы я увидела, что ее подушка мокра от слез и перепачкана помадой. На ней все еще было разорванное платье.
— Почему? — воскликнула она. — Ты же не думаешь, что, раз ты вела с ним беседы и наврала, будто сочувствуешь ему, он отпустит нас отсюда, чтобы мы навели на него полицию? Или, может, ты надеешься, строя ему глазки, что он возьмет тебя с собой, раз он сказал, будто сожалеет, что не ты была его женой вместо Изабеллы? Ты же знаешь, что он сделал со своей бывшей женой.
Я вспыхнула и в гневе вскочила.
— Я не врала ему. И не строила глазки! Если надеешься разжалобить его своим видом, оставайся как есть. Но мы вместе попали в эту историю и только вместе сможем из нее выбраться. Ссоры друг с другом не помогут нам!
— Я не ссорюсь с тобой, Лиза. — Анджела снова уткнулась лицом в подушку. — Я с ума схожу от страха. Я не такая, как ты. — Голос ее был приглушен подушкой. — Я не могу одеваться, не могу наложить на лицо косметику. Я стану снова плакать, и она потечет. В конце концов, какое имеет значение, как мы выглядим. Они все равно убьют нас, как бы привлекательно мы ни выглядели.
— Никто не собирается причинять нам вред, — решительно заявила я, хотя сама не слишком была убеждена в этом. — Я уверена. Если бы они собирались что-то с нами сделать, то давно уже сделали бы. Десмонд не желает нам зла. Я уверена в этом.
— Хотелось бы и мне думать так же, — бесцветным тоном проронила Анджела. — Но не могу. Я просто в ужасе.
Я услышала какой-то звук и воскликнула:
— Слушай!
— Что это? — Анджела села и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
— Кто-то заводит «Долорес».
— Нет! — закричала она. — Это значит, что они собираются уехать без нас.
Мотор неохотно заработал. Звук усилился, затем стал удаляться. Я с облегчением вздохнула, но Анджела не обратила на это внимания.
— Кто-то уехал на «Долорес», — бессмысленно сказала я.
— Они оставили нас здесь! — в ужасе закричала Анджела. — Вот что они сделали. Никто сюда не приходит, кроме Луки. Ты слышала, как он это говорил. Они оставили нас умирать с голода…
— Может, Десмонд просто съездит в деревню, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие.
На какое-то мгновение та же пугающая мысль пришла и мне в голову. Я представила, как они готовятся к отъезду, как Десмонд решает не оставлять свидетелей в живых. Я вообразила, что мотор работает вхолостую, а двое мужчин крадучись пробираются по коридору к нашей двери. Нож или веревка, открытое окно, долина внизу…
Я содрогнулась. Все еще пытаясь обрести самообладание, я напряженно прислушивалась. Где-то неподалеку кто-то двигался, зазвенели блюдца. Я снова обрела способность дышать.
— Лука еще здесь. Я слышу его. Успокойся и прислушайся. В конце концов, они не оставили нас на голодную смерть. Не следует воображать нечто худшее, чем наше положение на самом деле.
— А разве может быть что-либо более ужасное? — безнадежно спросила она.
Я подошла к окну и выглянула, Анджела погрузилась в мрачные раздумья. С наступлением ночи долина приобрела какую-то призрачную красоту. Она удерживала меня против воли, и я наблюдала, как меняются цвета, приобретая более темные оттенки.
Тут я вздрогнула — до меня донеслись звуки музыки, очень тихой, но явно различимой.
Глядя на пустую долину, я почувствовала, как волосы у меня встают дыбом. Из пустынной долины, где, как я считала, лежал только мертвец, в мое окно проникала музыка, чуть слышная, но не вызывающая никаких сомнений. Меланхолическое бренчание гитары, такое же, как мы слышали в кафе, где исполнялось фламенко в Барселоне. Давно. Столетия назад, когда мы еще не представляли, что такое ужас.
— Что это, Лиза? — Анджела села, выпрямившись на краю кровати. В звуке было что-то сверхъестественное и жуткое.
— Не знаю точно, — ответила я.
— Это не может быть Лука. Я слышу, что он на кухне. А Десмонд уехал на машине…
Мы замерли. Мужской голос запел под музыку, произнося невыразимо печальные слова, которые я не могла понять:
Para mayor scntimiento Pasa cl Ebro por tu pucrta Y no me das de bebcr Tenicndo el agua tan cerca…[ Пробуждая огромное чувство,
Течет Эбро через твою дверь.
Но ты не даешь мне напиться,
Хотя вода от тебя так близко… (исп.)]
Голос и тихое бренчание инструмента замерли, и наступила тишина.
— Что он пел? — нахмурившись, спросила Анджела. — И кто он? Лиза, голос немного похож на голос Десмонда…
— Десмонд еще не вернулся. И это не может быть Лука. Анджела, ты представляешь, что это значит? Здесь есть кто-то еще. Третий человек. Тот, кто может помочь нам бежать.
Анджела пристально вгляделась мимо меня в темную пустоту за окнами и передернулась.
— Кто-то там?
— Нет, мне уже не кажется, что — там, Анджела, — в одной из комнат. Может, из комнаты Десмонда в конце коридора…
— Позови его, Лиза. Попроси его помочь нам. Кто бы он ни был, он лучше, чем Десмонд.
Она встала с кровати и подошла к окну, где стояла я. В комнате тоже стемнело.
— Может, он не поймет меня, но ты права, Анджела, — сказала я. — Кто бы ни был этот певец, он менее опасен для нас, чем Десмонд.
Я открыла окно и, высунувшись как можно дальше, повернула голову в сторону услышанных нами звуков. Человек все еще был там. До меня доносилось почти неразличимое бренчание. Звуки столь полные грусти, что они пугали меня.
— Atender![11] — крикнула я и прислушалась. И затем: — Ayuder mi![12] Помогите мне!
Раздалась резкая нота, словно ответ на мой призыв, и все звуки замерли. Мы с Анджелой прислушались, сердца наши бешено бились. Никакого ответа. Я снова попыталась окликнуть. И еще, и еще. Потом перешла на английский.
— Бесполезно, — в конце концов сказала Анджела. — Он слишком боится, чтобы ответить нам. Или не слышит тебя!
— Нет. Он должен нас слышать. Мы же слышали его. — Я закричала еще громче: — Помогите нам, кто бы вы ни были! Пожалуйста. Мы здесь, в конце коридора. Мы заперты. Вы должны выпустить нас! Вы должны!
Мой голос отдался вдали тихим эхом, затем замер.
— Он не поможет нам, — сказала Анджела.
— Вполне вероятно, он и не в состоянии помочь, — в отчаянии сказала я. — Может, он тоже пленник. Какой-нибудь сторож или слуга семейства Махинас.
Анджела снова присела на край своей кровати.
— Лиза, мы действительно слышали чей-то голос? Живой голос? Я хочу сказать, в таком старинном замке, как этот, где в прежние времена происходило столько сражений, где людей убивали и мучили самым диким образом… не может ли быть?.. Ведь может?..
Я подавила дрожь. Мне начинало казаться, будто в этом ужасном месте все возможно, но, тем не менее, я решительно заявила:
— Глупости. Мы обе отчетливо слышали: кто-то пел и играл на гитаре. В мире не существует никаких призраков. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
— Да, — согласилась она. — Да, конечно. Я веду себя глупо. Извини, Лиза. И все же Десмонд уехал в деревню и не вернулся. Голос напомнил мне его, так как Десмонд пел в том месте, куда он водил меня в Мадриде, где исполняли фламенко. Но это не Десмонд, просто не может быть он. Так кто же это? Здесь только Лука, и никого больше.
— Здесь есть кто-то еще, — заявила я. — Мы обе слышали его. И я позову его еще раз. Он… — Я оборвала себя на полуслове.
Кто-то шел по коридору к нашей двери. Он передвигался очень тихо, крадучись…
Я подошла и встала рядом с Анджелой. Я тоже испугалась этих крадущихся шагов, как и она. Наша комната погрузилась в полную тьму; ни Десмонд, ни Лука не сочли нужным дать нам лампу, а мой фонарик остался в машине. Многое я отдала бы в тот момент за луч света.
Звук шагов замер у нашей двери. Анджела вцепилась в меня, но я боялась Десмонда больше, чем кого бы то ни было, и, стряхнув ее руки, ощупью направилась к двери.
— Мы заперты здесь, — сказала я. — Выпустите нас, пожалуйста. Nosotros son prisioneros. Librar nosotros![13]
— Quien es?[14]
Голос был глубоким, как у Десмонда, но отличался от его. В нем отражалась холодность, которой я не замечала у Десмонда даже в худшие моменты.
— Ради бога, выпустите нас отсюда! — закричала я. — Нас заперли здесь, и нам страшно. Единственное, чего мы хотим, — покинуть это место. Пожалуйста, выпустите нас. Мы больше ни о чем вас не просим!
— Ты англичанка. И ты не одна? — Голос его прозвучал скорее удивленно, чем угрожающе. Его акцент был более ярко выраженным, чем у Десмонда.
— Две женщины. Мы американки! — воскликнула я. — Если вы нас не выпустите, сюда явится полиция, разыскивая нас. Это точно. Американское консульство уже наводит о нас справки. К этому времени оно, вероятно, уже связалось с полицией и гражданской гвардией.
— Откройте дверь! — пронзительным голосом закричала подбежавшая к двери Анджела. — Вы должны выпустить нас! Должны. Десмонд Дамас запер нас здесь. Он сумасшедший. Он убийца. Он хочет убить нас. Вы должны помочь нам бежать. Отвезите нас в полицию. Они знают, что мы здесь. Они арестуют вас вместе с остальными, если вы этого не сделаете…
Я оттащила ее, задыхающуюся, от двери.
— Успокойся, Анджела, — прошептала я. — Ты угрожаешь ему. Он может испугаться.
Мужчина не отвечал.
— Вы еще здесь? — взволнованно спросила я. — У моей подруги началась истерика от страха. Не обращайте на нее внимания. Она сама не знает, что говорит. Мы не собираемся идти в полицию. Все, что мы хотим, — это покинуть это место и отправиться своей дорогой. Во Францию. Куда угодно, только подальше от Испании и от Махинас. Единственное, чего мы хотим, чтобы нам позволили уйти отсюда, не причинив никакого вреда.
Он так долго молчал, что я решила, что он ушел. Но наконец он заговорил:
— Десмонд ничего мне об этом не говорил. — Его голос прозвучал очень тихо. — Кто вы? Ты, которая сейчас говорила, ты его novia?[15] Его женщина?
— Нет, — ответила я. — Мы просто две американские туристки. Он вел нашу машину. Он воспользовался нами, чтобы бежать из Барселоны. Его разыскивает полиция. Его искали там. В Барселоне…
— Итак, полиция преследует Десмонда? Это правда? Тогда они могут последовать за ним сюда.
— Они приезжали в деревню в тот день, когда мы приехали. — Казалось, как давно это было. — Гражданская гвардия…
— Я должен обдумать все это, — тихо произнес он. — Это нехорошо.
— Нет! — воскликнула я. — Вы должны отпустить нас как можно скорее. Это очень важно. Сейчас же! Прежде чем вернется Десмонд или придет Лука.
— У вас есть план побега? — Голос его прозвучал громче, почти взволнованно.
Я заколебалась, ощутив возможность освобождения и желая в этом удостовериться.
— Мы заперты здесь. Прежде всего нам надо выбраться из этой комнаты.
— Возможно, я смогу вам помочь, — произнес он. — Они оставили ключ в замке. Да. Но вы должны пообещать поступать точно так, как я скажу.
— Все, что угодно! — с готовностью согласилась я. — Только выпустите нас отсюда.
Он стал поворачивать ключ. Я ощутила учащенное дыхание Анджелы и положила ладонь ей на руку, сдерживая ее на случай, если она попытается броситься мимо него, как только откроется дверь, и привлечет к нам внимание Луки, а у Луки есть винтовки.
Дверь стала медленно, дюйм за дюймом открываться. Я с трудом подавила импульс самой броситься мимо него на свободу.
— Что это? — Я содрогнулась. Я не видела его, словно мы разговаривали с бесплотным духом во тьме.
— Во-первых, вы должны внимательно выслушать меня, — тихо сказал он. — Похоже, вы глупые, иначе не попали бы сюда. Но вы должны выслушать и попытаться понять то, что я скажу.
Прежде всего вам следует понять одну вещь — я тоже стал пленником Десмонда, хотя и обладаю большей свободой, чем вы.
— Но почему? Он боится, что вы тоже можете пойти в полицию? Вы что-то знаете… о нем?
— Я сказал, что вы должны слушать, а не задавать вопросы. Кажется, я слышу шум приближающейся машины, и Лука вскоре должен принести мне еду. Вы не сможете бежать одни. Когда они обнаружат, что вас нет в комнате, сразу начнут поиски. Куда вы побежите? В лес? Но там волки. В деревню? Но деревенские жители встанут на сторону Десмонда и Луки, а не таких, как вы, иностранок. Даже если вы спрячетесь в лесу, он найдет вас при дневном свете. Он может привлечь к вашим поискам человек двадцать крестьян, и он сделает это, когда обнаружит, что вы исчезли. Он уже приносил вам поесть?
— Да. Лука принес нам еще до того, как Десмонд уехал в деревню.
— Тогда есть шанс, что он не зайдет к вам больше сегодня вечером. Разве что захочет удостовериться, что вы на месте, когда понесет еду мне. Я прав?
— Да.
— Тогда у нас мало времени. Но достаточно для того, чтобы спрятать вас там, где он не сможет найти, так как он подумает, что вы побежите в деревню, и будет искать вас там. Пойдемте. Следуйте за мной не отставая. Мы должны торопиться. Слышите машину?
Теперь все мы отчетливо слышали «Долорес», когда она взбиралась на крутой склон по узкой извивающейся дороге, ведущей от деревни.
Мужчина широко распахнул дверь и шагнул назад.
— Пойдемте со мной, — сказал он.
Я видела его только тенью во тьме; высокий, стройный мужчина поспешно вел нас по направлению к комнате Десмонда. Прошагав мимо нее, он остановился у другой двери, которой я не замечала раньше. Она была не заперта и заскрипела, когда он открывал ее.
— Здесь множество каменных ступеней. Они влажные и скользкие, так что идите за мной осторожно, иначе упадете. Нам нельзя зажигать фонарь — в стене щели, и он может увидеть свет.
Казалось, ступеням не будет конца, и запах сырости и плесени по мере того, как мы спускались, все усиливался. Мы подошли к другому коридору и двинулись по нему, вскоре я увидела ступени впереди и почувствовала у себя на лице прохладный ветерок.
Затем наступила полная тьма, от которой меня бросило в дрожь, но его рука больно сжала мою.
— Мы должны успеть пересечь открытое пространство, до того как оно осветится светом фар, когда он поднимется на холм. — Так что нам следует поторопиться! Давайте!
И он, держа каждую из нас за руку, потащил нас вперед по короткой жесткой траве мимо крошащихся старых стен замка.
Я с тревогой оглядывалась вокруг, стараясь сориентироваться в новой обстановке, и увидела слабый свет фар «Долорес», подскакивавшей на неровной дороге не более чем в полумиле от нас. Я попыталась рассмотреть лицо мужчины, но он слишком быстро увлек нас в тень обвалившейся стены и…
— Сюда! — хрипло крикнул он. — Быстро. Мы миновали рухнувший фрагмент стены. За пустым дверным проемом начинался еще один темный коридор. Меня втолкнули в проем, а Анджела вскрикнула и чуть не упала, последовав за мной. Оп оттащил нас в сторону и сам откинулся назад, когда огни скользнули по дверному проему. Я все еще не могла рассмотреть лицо мужчины, только видела, что у него очень темные волосы, широкие плечи и стройное тело.
Когда свет исчез, он схватил нас за руки и снова потащил.
— Скорее! Он не найдет вас здесь. Но я должен вернуться в комнату, прежде чем он заметит мое отсутствие. Если он обнаружит, что вы бежали, начнутся поиски, Возможно, мне придется помогать им, но я вернусь, как только они откажутся от поисков ночью. Тогда я выпущу вас.
Я инстинктивно отпрянула, но он сжал мою руку еще крепче, принуждая меня спешить вперед.
— Если мы сможем добраться до машины? — отважилась вмешаться Анджела. — До нашей машины…
— Нет, — заявил он. — Они тотчас же хватятся и пустятся в погоню за вами. — Он остановился и открыл дверь слева от меня. Она скрипнула на ржавых петлях. — Я достану для вас машину в деревне. С вашей он, несомненно, примет меры предосторожности.
— Он уже забирал крышку распределителя зажигания, — сказала я. — Иначе он ни за что не схватил бы нас.
— Значит, он сделает это снова, — заметил незнакомец. — Сюда! Здесь не слишком удобно, но вы будете в безопасности. Я уже пользовался этим местом прежде, но им и в голову не придет, что вы знаете о его существовании. Там у стены стоит скамья и одеяло, которое я оставил. Вы не должны шуметь. Помните это! У Десмонда острый слух. Найдите скамью и одеяло сейчас же, пока я не ушел. Но поторапливайтесь. Если он обнаружит мое отсутствие, мы все пропали.
Я шла во тьме ощупью, направляемая его рукой. Споткнувшись, я чуть не упала и вскрикнула.
— Тише! — прошептал он. — Найди скамейку и одеяло! Быстрее. Я должен идти.
Мне казалось, будто меня бросили в тюрьму, приводила в замешательство его грубость.
Мои протянутые руки коснулись холодного камня, колено больно ударилось об угол скамьи. Я услышала, как сзади тяжело упала на пол Анджела.
Я поспешно обернулась:
— Анджела, ты ушиблась?
Я пошла к ней и чуть не упала снова сама.
— Я обо что-то споткнулась, — задыхаясь, произнесла она.
— Моя подруга ушиблась! Вы должны помочь мне, — рассерженно обратилась я к мужчине. — Вы не можете просто оставить нас здесь в темноте. Нам нужен свет. У вас есть спички или что-нибудь?..
Я замолчала. С того места, где он стоял, не доносилось ни звука. Он не отвечал. Я быстро вскочила.
— Подождите! Нам нужен свет! Вы здесь?
Он не ответил. В коридоре — полнейшая тишина. Я в страхе принялась ощупью отыскивать ступень, нашла и начала взбираться вверх, ударилась суставами пальцев о ржавое железо и от боли не сумела подавить крик. Я повернулась направо, потом — налево. Руки отчаянно шарили в полной тьме, но натыкались только на холодное и жесткое ржавое железо.
— Лиза, не покидай меня! — тяжело дыша, взмолилась Анджела. — Лиза!
— Я тут.
Здесь была дверь. Здесь должна быть дверь, а не этот узор из голых полосок металла, словно на стене камеры в каторжной тюрьме.
Наконец я нашла ее! Две перекладины там, где должна быть одна. Я наклонилась, чтобы приподнять ее, и мои пальцы коснулись большого квадратного замка. Он был недавно смазан маслом, ключа не было.
Мне стало дурно. Мы поменяли свою комнату на тюремную камеру намного хуже — этот человек запер нас в крепостной темнице. Здесь мы точно так же были в заточении, как и наверху.
Мы перестали быть пленницами Десмонда, это правда, мы просто поменяли одного тюремщика на другого, возможно даже более жестокого.
— Лиза! — позвала меня Анджела. — Лиза, где ты?
Я подошла к ней, пытаясь найти слова утешения, хотя сама ни на что не надеялась.
Глава 6
Мы с Анджелой сидели, прижавшись друг к другу на жесткой каменной скамье, дрожа от холодного горного воздуха. Толстая каменная стена высоко над нашей скамьей была прорезана узкой щелью окна, через которое я видела только одинокую звезду.
Встав на скамью, я могла дотянуться до окна, но не было ни малейшей возможности бежать, так как каждая из нас смогла бы протиснуть сквозь узкую щель только плечо, не более.
Я сидела на скамье, поставив локти на колени, положив подбородок на руки, и пыталась думать. Паниковать бесполезно. Главное — сохранять спокойствие. Это было легче сказать, чем сделать.
Глаза постепенно стали привыкать к темноте. Сидя там, я вдруг вспомнила, что Анджела, как только мы зашли, обо что-то споткнулась. Я опустилась на пол и принялась тщательно обследовать его. Наконец я нашла то, что искала, — ржавые ножные кандалы, прикрепленные к тяжелой цепи и так глубоко вделанные в камень, что мы с Анджелой не смогли сдвинуть их с места. Когда мы наконец отказались от своих попыток, то испробовали решетку — она оказалась слишком крепкой.
Это была маленькая камера. Высокий человек не смог бы здесь лечь и вытянуться во весь рост. Я осторожно нашла дорогу назад к скамейке и села, Анджела сделала то же самое.
— Что ж, мы полностью во власти этого человека, кто бы он ни был, — удрученно сказала я, натягивая нам на плечи одеяло. — Но мы ничего не можем с этим поделать.
— Если бы только он не запер нас. Я все думаю, почему он это сделал?
— Не знаю, — безнадежно ответила я. — Как ты думаешь, почему он сказал нам, что тоже пленник Десмонда?
— Может, в переносном смысле, — предположила Анджела. — Возможно, он оказался вовлеченным в какое-то дело, из которого не может вырваться, во всяком случае не подвергая себя риску.
Я кивнула в темноте. Вполне вероятно, Анджела права. Вслух я сказала:
— Конечно, Анджела. Что, если он помогает Десмонду бежать? Если он пришел в замок, чтобы помочь Десмонду из неверно истолкованного чувства долга, ему будет опасно помогать нам. Ему приходится принимать подобные меры предосторожности, чтобы Десмонд ни о чем не узнал. Десмонд может убить и его тоже, если заподозрит, что он предает его. А если он поможет нам бежать, Десмонд, безусловно, подумает, что этот человек предал его.
Встав на скамью, я могла дотянуться до окна, но не было ни малейшей возможности бежать, так как каждая из нас смогла бы протиснуть сквозь узкую щель только плечо, не более.
Я сидела на скамье, поставив локти на колени, положив подбородок на руки, и пыталась думать. Паниковать бесполезно. Главное — сохранять спокойствие. Это было легче сказать, чем сделать.
Глаза постепенно стали привыкать к темноте. Сидя там, я вдруг вспомнила, что Анджела, как только мы зашли, обо что-то споткнулась. Я опустилась на пол и принялась тщательно обследовать его. Наконец я нашла то, что искала, — ржавые ножные кандалы, прикрепленные к тяжелой цепи и так глубоко вделанные в камень, что мы с Анджелой не смогли сдвинуть их с места. Когда мы наконец отказались от своих попыток, то испробовали решетку — она оказалась слишком крепкой.
Это была маленькая камера. Высокий человек не смог бы здесь лечь и вытянуться во весь рост. Я осторожно нашла дорогу назад к скамейке и села, Анджела сделала то же самое.
— Что ж, мы полностью во власти этого человека, кто бы он ни был, — удрученно сказала я, натягивая нам на плечи одеяло. — Но мы ничего не можем с этим поделать.
— Если бы только он не запер нас. Я все думаю, почему он это сделал?
— Не знаю, — безнадежно ответила я. — Как ты думаешь, почему он сказал нам, что тоже пленник Десмонда?
— Может, в переносном смысле, — предположила Анджела. — Возможно, он оказался вовлеченным в какое-то дело, из которого не может вырваться, во всяком случае не подвергая себя риску.
Я кивнула в темноте. Вполне вероятно, Анджела права. Вслух я сказала:
— Конечно, Анджела. Что, если он помогает Десмонду бежать? Если он пришел в замок, чтобы помочь Десмонду из неверно истолкованного чувства долга, ему будет опасно помогать нам. Ему приходится принимать подобные меры предосторожности, чтобы Десмонд ни о чем не узнал. Десмонд может убить и его тоже, если заподозрит, что он предает его. А если он поможет нам бежать, Десмонд, безусловно, подумает, что этот человек предал его.