Жизнью скучной и нелепой
Надо медленно мне жить,
Не роптать на рок свирепый
И о тайном ворожить.
12 августа 1901
«Есть тропа неизбежная...»
12 августа 1901
Есть тропа неизбежная
На крутом берегу, —
Там волшебница нежная
Запыхалась в бегу.
Улыбается сладкая
И бежит далеко.
Юность сладкая, краткая,
Только с нею легко.
Пробежит – зарумянится,
Улыбаясь, лицо,
И кому-то достанется
Золотое кольцо...
Рокового, заклятого
Не хотеть бы кольца,
Отойти б от крылатого
Огневого гонца.
«Грустное слово – конец...»
12 августа 1901
Грустное слово – конец!
Милое слово – предел!
Молотом скован венец,
Золотом он заблестел.
Ужас царил на пути.
Злобно смеялась нужда.
Злобе не льсти и не мсти, —
Вечная блещет звезда.
«Окрест – дорог извилистая сеть...»
14 августа 1901
Окрест – дорог извилистая сеть.
Молчание – ответ взываюшим.
О, долго ль будешь в небе ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?
Была пора, – с небес грозил дракон,
Он видел вдаль, и стрелы были живы.
Когда же он покинет небосклон,
Всходили вестники, земле не лживы,
Обвеяны познанием кудес,
Являлись людям звери мудрые.
За зельями врачуюшими в лес
Ходили ведьмы среброкудрые.
Но все обман, – дракона в небе нет,
И ведьмы так же, как и мы, бессильны.
Земных судеб чужды пути планет,
Пути земные медленны и пыльны.
Страшна дорог извилистая сеть,
Молчание – ответ взывающим.
О, долго ль с неба будешь ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?
Ведьме
l4 августа l901
Поклонюсь тебе я платой многою, —
Я хочу забвенья да веселия, —
Ты поди некошною дорогою,
Ты нарви мне ересного зелия.
Белый саван брошен над болотами,
Мертвый месяц поднят над дубравою, —
Ты пройди заклятыми воротами,
Ты приди ко мне с шальной пошавою.
Страшен навий след, но в нем забвение,
Горек омег твой, но в нем веселие,
Мертвых уст отрадно дуновение, —
Принеси ж мне, ведьма, злое зелие.
«Жизнь проходит в легких грезах...»
15 августа 1901
Жизнь проходит в легких грезах,
Вся природа – тихий бред,
И не слышно об угрозах,
И не видно в мире бед.
Успокоенное море
Тихо плещет о песок.
Позабылось в мире горе,
Страсть погибла, и порок.
Век людской и тих, и долог
В безмятежной тишине,
Но – зачем откинуть полог,
Если въявь как и во сне?
«Он песни пел, пленял он дев...»
15 августа 1901
Он песни пел, пленял он дев,
Владел и шпагой и гитарой.
Пройдет – и затихает гнев
У ведьмы даже самой ярой.
И жен лукавая хвала,
И дев мерцающие взоры!
Но бойтесь – у богини зла
Неотвратимы приговоры.
Она предстала перед ним
В обличьи лживом девы нежной,
Одежда зыблилась, как дым,
Над дивной грудью белоснежной.
Он был желаньем уязвлен,
Она коварно убегала,
За ней бежал все дальше он,
Держась за кончик покрывала, —
И увлекла в долину бед,
И скрылась на заклятом бреге,
И на проклятый навий след
Он наступил в безумном беге.
И цвет очей его увял,
И радость жизни улетела,
И тяжкий холод оковал
Его стремительное тело.
И тает жизнь его, как дым.
В тоске бездейственно-унылой
Живет он, бледный нелюдим,
И только ждет он смерти милой.
«Прохладная забава...»
15 августа 1901
Прохладная забава, —
Скамейка челнока,
Зеленая дубрава,
Веселая река.
В простой наряд одета,
Сидишь ты у руля,
Ликующее лето
Улыбкою хваля.
Я тихо подымаю
Два легкие весла.
Твои мечты я знаю, —
Душа твоя светла.
Ты слышишь в лепетаньи
Прозрачных, тихих струй
Ьезгрешное мечтанье,
Невинный поцелуй.
«Прозрачный сок смолистый...»
15 августа 1901
Прозрачный сок смолистый,
Застывший на коре.
Пронизан воздух мглистый
Мечтаньем о заре.
Скамейка у забора,
Далекий плеск реки.
Расстаться надо скоро...
Пожатие руки...
Ты скрылась в тень густую
В замолкнувшем саду.
Гляжу во мглу ночную,
Один в полях иду.
Застенчивой весною,
Стыдяся белых ног,
Не ходишь ты со мною
Просторами дорог.
Но только ноги тронет
Едва-едва загар,
Твой легкий стыд утонет
В дыханьи вешних чар.
И в поле ты, босая, —
В платочке голова, —
Пойдешь, цветкам бросал
Веселые слова.
«Не я воздвиг ограду...»
23 сентября 1901
Не я воздвиг ограду,
Не мне ее разбить.
И что ж! найду отраду
За той оградой быть.
И что мне помешает
Воздвигнуть все миры,
Которых пожелает
Закон моей игры?
Я призрачную, душу
До неба вознесу,
Воздвигну – и разрушу
Мгновенную красу.
Что бьется за стеною —
Не все ли мне равно!
Для смерти лишь открою
Потайное окно.
«Я страшною мечтой томительно встревожен...»
31 января 1895, 25 ноября 1901
Я страшною мечтой томительно встревожен:
Быть может, этот мир, такой понятный мне,
Такой обильный мир, весь призрачен, весь ложен,
Быть может, это сон в могильной тишине.
И над моей томительной могилой
Иная жизнь шумит, и блешет, и цветет,
И ветер веет пыль на крест унылый,
И о покойнике красавица поет.
«Порочный отрок, он жил один...»
9 января 1902
Порочный отрок, он жил один,
В мечтах и сказках его душа цвела.
В тоске туманной больных долин
Его подругой была ночная мгла.
Она вплетала в его мечты
И зной и холод – отраву злых болот.
Очарованье без красоты!
Твои оковы никто не разорвет.
«Безгрешный сон...»
10 января 1902
Безгрешный сон,
Святая ночь молчанья и печали!
Вы, сестры ясные, взошли на небосклон
И о далеком возвещали.
Отрадный свет
И на земле начертанные знаки!
Вам, сестры ясные, земля моя в ответ
Взрастила грезящие маки.
В блестящем дне
Отрада есть – надежда вдохновенья.
О сестры ясные, одна из вас ко мне
Сошла в тумане сновиденья!
«Неустанное в работе...»
12 января 1902
Неустанное в работе
Сердце бедное мое, —
В несмолкающей заботе
Ты житье куешь мое.
Воля к жизни, воля злая,
Направляет пылкий ток, —
Ты куешь, не уставая,
Телу радость и порок.
Дни и ночи ты торопишь,
Будишь, слабого, меня
И мои сомненья топишь
В нескончаемости дня.
Я безлепицей измучен.
Житие кляну мое.
Твой тяжелый стук мне скучен,
Сердце бедное мое.
«Тропинка вьется...»
14 января 1902
Тропинка вьется,
Река близка,
И чья-то песня раздается
Издалека.
Из-за тумана,
Струясь, горя,
Восходит медленно и рано
Моя заря.
И над рекою
Проходишь ты,
Цветут над мутной глубиною
Твои мечты.
И нет печали
И злых тревог, —
Росинки смехом задрожали
У милых ног.
«Вдали от скованных дорог...»
14 января 1902
Вдали от скованных дорог,
В сиянии заката,
Прикосновеньем нежным ног
Трава едва примята.
Прохлада веет от реки
На знойные ланиты,
И обе стройные руки
Бестрепетно открыты.
И разве есть в полях цветы
И на небе сиянье?
Улыбки, шепот, и мечты,
И тихое лобзанье.
«Как часто хоронят меня...»
16 апреля 1902
Как часто хоронят меня!
Как часты по мне панихиды!
Но нет для меня в них обиды,
Я выше и Ночи и Дня.
Усталостью к отдыху клонят,
Болезнями тело томят,
Печалями со света гонят
И ладаном в очи дымят.
Мой путь перед ними не понят,
Венец многоцветный измят, —
Но, как ни поют, ни хоронят,
Мой свет от меня не затмят.
Оставьте ненужное дело,
Направьте обратно ладью,
За грозной чертою предела
Воздвигнул я душу мою.
Великой зарею зарделся
Любовь, к моему бытию.
Вселенское, мощное тело
Всемирной душе создаю.
Ладью мою вечно стремится
К свершению творческих дел —
И если найдете предел,
Отпойте меня, схороните!
«Никто не убивал...»
21 апреля 1902
Никто не убивал,
Он тихо умер сам, —
Он бледен был и мал,
Но рвался к небесам.
А небо далеко,
И даже – неба нет.
Пойми – и жить легко, —
Ведь тут же, с нами, свет.
Огнем горит эфир,
И ярки наши дни, —
Для ночи знает мир
Внезапные огни.
Но он любил мечтать
О пресвятой звезде,
Какой не отыскать
Нигде – увы! – нигде!
Дороги к небесам
Он отыскать не мог,
И тихо умер сам,
Но умер он, как бог.
«В предутренних потьмах я видел злые сны...»
21 апреля 1902
В предутренних потьмах я видел злые сны.
Они меня до срока истомили.
Тоска, томленье, страх в работу вплетены,
В сиянье дня – седые космы пыли.
Предутренние сны, безумной ночи сны, —
На целый день меня вы отравили.
Есть белый нежный цвет, – далек он и высок,
Святая тень, туманно-голубая.
Но мой больной привет начертан на песок,
И тусклый лень, так медленно ступая,
Метет сухой песок, медлительно жесток.
О жизнь моя, безжалостно-скупая!
Предутреннего сна больная тишина,
Немая грусть в сияньи Змия,
Святые ль наизусть твердишь ты имена,
Ты, мудрая жена седого Вия,
Предутреннего сна больная тишина,
Но где ж твои соперницы нагие?
Иль тусклой пеленой закроется закат,
И кто за ним, то будет Тайной снова,
И мертвой тишиной мучительно объят,
Сойду к Иным без творческого Слова?
Мучительный закат, безжалостный закат,
Последний яд, усмешка Духа Злого.
«Твоя душа – кристалл, дрожащий...»
29 апреля 1902
Твоя душа – кристалл, дрожащий
В очарованьи светлых струй.
Но что ей в жизни предстоящей?
Блесни, исчезни, очаруй!
В очарованиях бессилен
Горящий неизменно здесь.
Наш дольний воздух смрадно-пылен,
Душе мила иная весь.
«Балалайка моя...»
29 апреля 1902
Балалайка моя,
Утешай-ка меня,
Балалаечка!
У меня ли была,
И жила, и цвела
Дочка Раечка.
Пожила, умерла,
И могила взяла
Дочку Раечку, —
Ну и как мне не пить,
Ну и как не любить
Балалаечку!
Что взгляну на мою
Балалаечку,
То и вспомню мою
Дочку Раечку.
«Моя усталость выше гор...»
10 мая 1902
Моя усталость выше гор,
Во рву лежит моя любовь,
И потускневший ищет взор,
Где слезы катятся и кровь.
Моя усталость выше гор,
Не для земли ее труды...
О, темный взор, о, скучный взор,
О, злые, страшные плоды!
«Ветер тучи носит...»
23 мая 1902
Ветер тучи носит,
Носит вихри пыли.
Сердце сказки просит
И не хочет были.
Сидеть за стеною, работником быть, —
О ветер, ты мог бы и стены разбить!
Ходить по дорогам из камней и плит, —
Он только тревожит, он только скользит!
И мертвые видеть повсюду слова, —
Прекрасная сказка навеки мертва.
«Изнемогающая вялость...»
9 июня 1902
Изнемогающая вялость,
За что-то мстящая тоска,
В долинах – бледная усталость,
На небе – злые облака.
Не видно счастья голубого,
Его затмили злые сны.
Лучи светила золотого
Седой тоской поглощены.
«Иду в лесу. Медлительно и странно...»
13 июня 1902
Иду в лесу. Медлительно и странно
Вокруг меня колеблется листва.
Моя мечта, бесцельна и туманна,
Едва слагается в слова.
И знаю я, что ей слова не нужны, —
Она дыхания нежней,
Ее вещания жемчужны,
Улыбки розовы у ней.
Она – краса лесная,
И все поет в лесу,
Хвалою радостной венчая
Ее красу.
«Холодная, жестокая земля...»
15 июня 1902
Холодная, жестокая земля!
Но как же ты взрастила сладострастие?
Твои широкие, угрюмые поля
Изведали ненастье, но и счастие.
Сама ли ты надежды родила,
Сама ли их повила злаками?
Или сошла с небес богиня зла,
Венчанная таинственными знаками,
И низвела для дремлющей земли
Мечты коварные с обманами,
И злые гости облекли
Тебя лазурными туманами?
«Державные боги...»
15 июня 1902
Державные боги,
Властители радостных стран!
Устал я от трудной дороги,
И пылью покрылися ноги,
И кровью из ран.
Так надо, так надо, —
Мне вещий ваш ворон твердит.
В чертогах небесных отрада —
За труд и за муки награда,
За боль и за стыд.
Меня бы спросили,
Хочу ли от вас я венца!
Но вашей покорен я силе,
Вы тайно меня победили,
И к вам я иду до конца.
А есть и короче,
Прямой и нетрудный есть путь, —
Лишь только в безмолвии ночи
Мгновенною молнией в очи
Себе самовольно блеснуть.
Его отвергаю,
Я вам покориться хочу.
Живу и страдаю, и знаю,
Что ваши пути открываю,
Иду и молчу.
«Мы скучной дорогою шли...»
Мы скучной дорогою шли
По чахлой равнине.
Уныло звучали шаги
На высохшей глине,
А рядом печально росли
Березки на кочках.
Природа больная! солги
В колосьях, в цветочках.
Обмана мы жаждем и ждем,
Мы жаждем обмана.
Мы рвемся душой к небесам
Из царства тумана
Мы скучной дорогой идем
Вдоль скудного поля.
Томительно грезится нам
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента