Федорова Екатерина. Трое за Ларцом

   — Согласен! — судорожно завопил хозяин. И замахал битой, как гаишник жезлом — подъезжай, дескать, дорогой, поближе, отсюда и будем беседовать с другими будущими пострадавшими…
   — Тогда прямо с этого места и начнем вышибать… — порадовал своим сообщением обернувшуюся к нему толпу Вигала.
   И первым врубился в кучу монстров. Тимофей слегка зазевался — потому что, как пацан, на несколько мгновений буквально застыл на месте, уставясь на стремительную и ужасающую атаку эльфа. Вигала, идущий в атаку…
   Дернуть за волосы назад, сбивая с равновесия, косой, рубящий ребром ладони по открывшейся шее… Следующему — подножка, затем тычок в то место, где у людей обычно находится солнечное сплетение… Видимо, физиология у всех монстров во Вселенной действительно схожа, включая и человека, потому что монстры реагировали правильно, воплями и падениями с последующими корчами на заплеванном трактирном полу…
   Вигала рядом зверствовал, закатывая смачные хуки в челюсти и морды. И делал это направо и налево. Что-то хрустело, летела мелким дождичком кровь — не только красная, но и белая, голубая, серая, зеленоватая… Сплевывались на пол зубы — или клыки, это уж кому как нравится.
   Леха прикрывал тылы. Героически прикрывал — с ревом и смачными ударами, сопровождая все это ежесекундными поминаниями какой-то уродской матери. Видимо, сто пукелей подействовали-таки ему на воображение. И возбудили на подвиги. Вот оно, классическое, — люди гибнут за металл. Или же старательно губят других — в частности монстров, в частности, вот как здесь и сейчас, в этой таверне.
   Впрочем, за что боролись, на то и напоролись. Ребята тоже сюда пришли не цветочки нюхать. Занятие экспроприацией — дело крайне опасное. Для экспроприирующих же — особенно…
   Они шли по толпе как гребень, но при этом вычесывали все попадавшееся напрочь. Примерно метра через три такого их совместного развлечения толпа начала слаженно разбегаться. Упырь-оратор, видя такое брожение в собственных рядах, подал голос:
   — Стойте! Встаньте за Божественное Вино, да не продадут его за мерзкие деньги!
   — Почему мерзкие… — пропыхтел Леха, работая руками во все стороны. — Деньги есть деньги, не пахнут, в лицо тебе не плюют, как некоторые. Это я на сенсея намекаю…
   Поле боя стремительно пустело. В конце концов и оратор покинул его, подобрав для пущего удобства поды длиннющей ярко-бордовой мантии.
   — Так, я не понял, — немного брезгливо сказал Леха, вытирая руки, запачканные в серо-буро-малиновой жиже (кровь монстров или уж и вовсе — их мозги?) о ближайшую скатерть. — А чего это они тут такие все податливые? Кому ни дашь в морду, тот сразу брык — и на пол. Послушно так, чуть ли не с готовностью ложится… И ни один — ни один! — даже не попробовал дать мне сдачи. Противно, фу…
   — И верно, — рассеянным тоном поддержал его Тимофей, озирая чересчур быстро опустевшее поле брани. — Мягкотелые они какие-то. А еще с такими зубами, с такими мордами… Если честно, мне сейчас даже стыдно. Вроде как детишек побил.
   — Детишки вообще-то пришли громить трактир, — пожал плечами эльф. — А что до их… гм.. некоторой инфантильности в драке — так это же город магов. Здесь все занимаются исключительно умственной деятельностью, кулаки мало кто ценит. Все больше мозги тренируют… Нам еще повезло, что среди этих… винопоклонников не было ни одного мага-оружейника. Против их заклятий не устоять даже нам, могучим и красивым. Это я вам для справки сообщаю — когда маг-оружейник читает заклятие разбитой челюсти или перебитых ног, эффект, чтоб вы знали, бывает просто поразительный. Запомните на всякий случай. И бегите со всех ног, едва увидите, как кто-то принимает стойку Лооса — поскольку именно из нее маг-оружейник читает свои заклятия, это у них нечто вроде обязательного ритуала.
   — Запомним, — с готовностью произнес Леха. — Не знаю как сенсей, а я обязательно запомню… Ты мне только стойку покажи!
   Вигала фыркнул и показал.
   Все вместе напоминало смесь карате и кама-сутры. Одна нога прямо, другая финтом вокруг нее, левая рука за спину… И бедный эльф явно делал попытки завести ее под мышку другой руки. Сама правая была выставлена вперед. И украшена туго сжатым кулаком.
   — Вот, — с готовностью сказал эльф, пыхтя и балансируя на одной ноге. — Надо только пальцами левой достать до локтя правой из-за спины… И ногу, которая в закрутке, довести до полутора оборотов. Сейчас я попробую дожать, а то у меня не до полной кондиции и рука, и нога. Что значит нет практики!
   Как раз в этот момент эльф, продолжавший добросовестно демонстрировать им обоим все изыски местной военной мысли, потерял равновесие и попытался бухнуться на пол. Тимофей едва успел спасти его от фатального соприкосновения с заплеванным и покрытым кровью полом.
   — Спасибо, — с достоинством поблагодарил эльф. — Теперь я знаю, кого приглашать с собой, если захочу напиться, как это у вас говорят, до белых веников. Пять секунд, Тимофей, — я только распутаю свои руки и ноги. И верну их на законные места…
   Трактирщик ходил по слегка замызганной посередке таверне и горько сокрушался на тему потерянного рабочего дня. И потерянной прибыли — от клиентов, которые его самого едва не прибили.
   — Хозяин, гони монету, — вежливенько так сказал Леха, пристраиваясь ему в затылок. — Сто пукелей, как с куста, — все, как и договаривались…
   И тут от дверей трактира опять донесся какой-то шум. Больше всего похожий на солдатскую мар-ширку по гулкой уличной брусчатке.
   Они все трое — даже четверо, если считать и трактирщика, — дружно обернулись к выходу.
   Субъекты в средневековых одежках и со средневековыми же алебардами, толпой стоявшие сейчас в дверях, явно не принадлежали к поклонникам Обожествленного Вина. Скорее это пахло регулярной стражей. Городской регулярной стражей или даже гвардией. Наблюдалась у них этакая согласованная натренированность в позах и движениях…
   А посередке красовался напомаженный типчик в шелках с разрезами и блестящими парчовыми вставками. Знакомо так увитый по рукам и ногам золотыми цепочками.
   — Кстати, вот еще один признак мага-оружейника, — громко сообщил на все помещение Вига-ла. — Тело истинного мага-оружейника всегда украшают золотые цепи притяжения чар. Но смотреть на них как на обычное золото никому не советую, а уж тем более пытаться ограбить мага-оружейника. Ибо все они крайне не любят расставаться со своими золотыми… гм… цацками.
   — Знаток, — холодно заметил субъект в цепочках. — Наставник и учитель… Давненько у нас тут эльфов не бывало. Особенно таких остроумных.
   — Мы были сильно заняты, — почти так же невозмутимо ответил эльф. — Но не поверю, что эльфы других миров перестали здесь бывать. Город магов славен своими борделями. Гм… Проститутки, говорю, у вас отменные! Это я не о присутствующих.
   — Тут случилось кое-что, — неопределенно начал маг уводя взгляд в сторону. — После чего ваши, так сказать, на время перестали сюда заглядывать. Но мы рады снова видеть здесь представителя твоей расы. Правда, люди в качестве гостей нас гораздо меньше радуют…
   — Они здесь проездом. В поисках убежища.
   — Знаю. Потому и… смягчу.
   И заявил, обращаясь уже к трактирщику:
   — Городской страже поступило сообщение… о том, что в твоем трактире безбожно и злодейски нападают на мирных посетителей, нанося им при этом страшные увечья, список которых уже подан. А ты, сообщают, был этому зачинщиком…
   — Да как же это… — начал задыхаться бедолага-хозяин. — Да они же сами… Они сами начали у меня вино бесплатно требовать! А с ними эти, из Ордена Обожествленного Вина…
   Тимофей с Лехой растерянно переглянулись. Витала, сдвинув брови, медленно произнес:
   — Странно. А я так считаю, что жалобу скорее должен подавать трактирщик, а не эти погромщики. Загляни ко мне в сознание, маг, если сомневаешься…
   — Да знаю я, — недовольно сморщившись, бросил в ответ ему маг. — Но начальство, знаешь ли…
   Вигала, не стесняясь стражи, громко бросил:
   — И ты про начальство — при своих клевретах? Да, неладно что-то в вашем магическом королевстве…
   — А ты им потом память сотрешь, — холодно заявил маг. — Что это ты так на меня уставился? Да, знаю, что ты умеешь это делать… потому и буду откровенен. В жалобе, между прочим, и про тебя было заявлено. И про твоих спутников тоже. А теперь скажу вот что — в последнее время Орден Обожествленного Вина набирает все больше силы. И меня, честно говоря, это тревожит. Равно как и благоволение к нему начальства. Будь осторожен. Ты встал у них на пути…
   — Мы! — трубно перебил мага-оружейника Леха. И радостно так дополнил: — Мы встали у них на пути! Втроем, все вместе… Всем троим и отвечать!
   Его мажество глянул на Леху брезгливо-заинтересованно, примерно так, как петух на таракана — дескать, и съел бы, да усы глотку будут щекотать.
   — Свойство низших рас — лезть и перебивать. Этот — не исключение. Позволь тебе сообщить, низший, вас никто не берет в расчет. Во всяком случае, как самостоятельно мыслящую личность…
   — Позвольте вам сообщить, высший, — не слишком уважительным тоном перебил его мажество Вигала, — мы, эльфы, считаем, что когда-нибудь наши младшие даже нас удивят. Хотя удивить эльфа — это нелегко.
   — Ваше дело, — равнодушным тоном сказал маг. — То-то, я смотрю, ты с ними нянчишься. Учишь, сопли утираешь, ноги расплетаешь, которые на каждом шагу заплетаются…
   — Лучше давай твое начальство охарактеризуем, — предложил Вигала. — Чего именно мне опасаться? Может ли Орден Вина подбить твое начальство на что-то серьезное?
   — Ну, до Высших Мер не дойдет, я думаю, — безразличным тоном произнес маг. — Но особого внимания вам не избежать. А посему — осторожность и еще раз осторожность. И в передряги вроде этой больше не суйся — еще отдавят какой-нибудь жизненно важный орган.
   — Отдавят — эльфу?! — с холодноватым изумлением спросил Вигала.
   — Не надейся на свои хваленые способности. Один тут уже понадеялся… Ну, все. Больше ничего сказать не могу — да и пора мне. Доложу, что со всеми разобрался, от трактирщика принял встречную жалобу — на разгромление трактира и нанесение ему морально-денежного урона… Стирай память моим, как ты выразился, клевретам. Да и своему трактирщику заодно — чтобы не донес…
   Эльф немного помолчал, затем просто сказал:
   — Сделано. Благодарю тебя за справедливый разбор наших жалоб, уважаемый маг-оружейник.
   Солдаты стояли как ни в чем не бывало.
   — Справедливо разбирать ваши жалобы — моя обязанность, — официальным тоном возвестил на весь трактир его мажество. — Солдаты, кругом, шагом марш…
   Леха наконец выклянчил у охающего и жалующегося на свою крайнюю бедность и нищету трактирщика сто пукелей. И они вышли на душноватую, перегретую солнцем улицу.
   Солнышко светило, пахло чем-то горьковатым и пряным. И везде был только камень и камень — камень стен, камень мостовых…
   — Слышь, Вигала, — беззаботным тоном произнес Леха, подстраиваясь к широкому размашистому шагу эльфа. — А что этот местный мусор так к тебе был расположен? Официальную информацию выдал, на свое начальство наябедничал…
   — Я в свое время помог одному из них, — безразлично пояснил эльф, погруженный в свои мысли. — Правда, на их начальство эта благодарность не распространяется…
   — Начальство вообще неблагодарно! — Выдав этот сногсшибательный перл, Леха содрал с себя кожанку. Действительно, становилось жарковато. Тимофей тоже освободился от куртки, утер ладонью вспотевший лоб, покорно спросил:
   — Куда дальше? К бюрократу на площадь или в гостиницу?
   — Ни то, ни другое. Сходим пока кое-куда, узнаем кое-что.
   Они с час отшагали по извилистым узким улочкам. Мимо то и дело бегом проносились субъекты в знакомых уже магических хламидах — магические гонцы, что ли? Или курьеры… Кое-где прямо на улицах стояли столики, за ними сидели, ели и пили монстры всех национальностей. Видимо, в городе магов наступило обеденное время. Детей, в смысле, монстров маленького размера, здесь почти не было видно. Видимо, и в самом деле город приезжих. Кто прибыл на заработки, кто поучиться…
   На одном из перекрестков Вигала резко свернул к крошечной дверке, глубоко утопленной в массивной стене. Здание было сложено из крупных плит черно-красного камня. Сверху по фасаду тянулись окна, уже знакомо украшенные лепниной и амурами. Но вокруг этой дверки не было никаких украшений. И вывески сверху тоже не имелось, хотя вокруг, над соседними дверями, их было более чем достаточно.
   — Сюда. — Вигала на несколько секунд остановился, поджидая запыхавшегося Тимофея.
   Поспевать за этими двумя, Вигалой и Лехой, было делом нелегким. У них ноги вон какие, а у него, у Тимофея, при его небольшом росте… В общем, там, где эта сладкая парочка ходила обычным строевым шагом, ему приходилось мчаться вприпрыжку. Вот такие анатомические несовпадения.
   — Когда зайдем туда, — тяжелым голосом предупредил Вигала, — вы двое будете молчать. Ни слова, ни даже полслова, говорю только я. Понятно?
   И даже не слушая ответа, эльф толкнул дверь и шагнул за порог.
   Внутри открылся узкий коридорчик с низким потолком. Метров через пять — и после двух поворотов, одного правого и одного левого, — коридорчик перешел в длинную, прямым рукавом спускающуюся вниз лестницу. Вигале и Лехе здесь пришлось согнуться в три погибели. Причем Вигала ссутулился сразу, а Леха пришел к этому только после знакомства собственного темечка с невысоким потолком лестничного пролета. Знакомство сопровождалось градом цветистых и крайне сочных эпитетов, в ответ на которые Вигала немедленно шикнул.
   И только Тимофею было хорошо — поскольку при его росте можно было спускаться прямо, почти не сутулясь. Подумаешь, макушка по кирпичам слегка скребет… зато вот оно, преимущество того факта, что кое-кому в подмышку дышишь!
   Лестница была длиннющей и вся состояла из одного пролета. Практически бесконечного пролета. Минут через сорок такого спуска Тимофей шепотом поинтересовался — не конкретно у Вигалы, а у каждого, кто слышит:
   — Э-э… Мы что, в подземные капища спускаемся? Я такой глубины даже в метро не видел…
   Вигала, шедший впереди, молча поднял руку. Выставил на ней сверху один палец жестом римского зрителя, голосующего за жизнь для гладиатора. И все.
   — Ну и что это означает? — хотел было поинтересоваться Тимофей. С ехидством поинтересоваться, так, чтобы эльфа, последнее время почти постоянно державшегося со спокойным превосходством, наконец проняло. И желательно до самых печенок!
   Но не смог.
   Язык не слушался. Рот вообще будто онемел. Было полное ощущение того, что он только что побывал у стоматолога и там ему обкололи весь рот самым мощным обезболивающим. Тем самым, после которого губы, щеки и десны обычно становятся словно замороженными, а язык превращается в субпродукт, стечением обстоятельств засунутый тебе в рот. Но после стоматолога человек сохраняет способность хотя бы членораздельно мычать — а он сейчас вообще не мог разжать челюстей. Полный паралич болтательных конечностей…
   Неужто эльф?! Точно, эльф. Больше просто некому. Он же предупреждал — ни звука. Но сначала Леха не удержался, а потом и он, Тимофей. Ну, эльф, ну, зеленый человечек из-под куста… Памяти стирает, рот запечатывает… А вот интересно, как это ему удается? Подумать только, а ведь он его при первом знакомстве посчитал чуть ли не мальчишкой!
   Леха спереди споткнулся, а потом панически оглянулся на него. Так, похоже, что и до Лехи дошло…
   Лестница наконец кончилась. Они шли по каким-то темным переходам — с довольно неровным полом, покрытым жесткими каменными выступами и ямками. Эльф впереди двигался мягко, как кошка. Тимофей, несмотря на всю свою выучку, раза два все же ощутимо больно споткнулся. Всякий раз испытывая непреодолимый позыв выматериться — и ощущая, насколько все-таки крепко запечатан его рот…
   Наконец они попали в комнату, крохотную, как бочка Диогена. Стены округло уходили вверх и смыкались над головой в низко нависающий свод. Каменная кладка, из которой состояли стены, обильно сочилась влагой. Кое-где ее живописно покрывали серебрящиеся клочки то ли мха, то ли паутины. Декорации просто сказочные! В довершение ко всему по стенкам были густо напиханы факелы, горевшие на удивление бездымно — и безо всякого запаха. Точнее, запах в комнатушке присутствовал, но какой — густо пахло розами, жасмином, ландышами и садом после дождя. Что совершенно не вязалось с видом всего этого мрачного подземелья…
   А посередке в кресле с высокой спинкой сидела симпатичного вида женщина. На вид — практически вылитая землянка лет сорока, достигшая того самого дивного возраста, в котором женщин на Земле уже принято дипломатично именовать ягодками. Этакое ненавязчивое напоминание о том, что пора цветения для них уже, вообще-то, миновала… Сходство с обычной, нормальной женщиной было бы полным, если бы не правая рука, окончание которой было прикрыто небольшой клеткой, покоившейся на маленьком столике возле подлокотника. Рука женщины проходила через небольшое окошечко — и внутри клетки на уровне запястья человеческая конечность превращалась в крысу… Или врастала в крысу? Такую беленькую симпатичную крыску в серых пятнах, с длинным розовато-чешуйчатым хвостом…
   — Привет! — Симбиоз женщины с крысой улыбнулся.
   Причем крыса еще и хвостиком приветливо помахала в воздухе, отстучав им по прутьям клетки замысловатую дробь. Потом крысиная особь повернула в сторону гостей острую мордочку с черными глазками навыкате и нахально подмигнула им одним глазом. К полному ужасу Тимофея.
   — Здравствуй, Кларисса, — с неожиданной теплотой сказал эльф, — Как твоя Манька поживает? Кстати, с ее глазом сейчас кто шалил — ты или она?
   Крыса еще раз вильнула хвостиком.
   — Да ну ее! — кокетливо отмахнулась ладошкой женщина. — Представляешь, Вигала, приходит ко мне в прошлый раз мой личный ветеринар… — В этом месте она с какой-то готовностью даже уловила потрясенные взгляды Тимофея с Лехой. — Специально для твоих спутников поясняю — поскольку я дама особенно изысканного телосложения, так сказать просто мозаичного, в смысле — составного…
   Вигала в этом месте отвесил шутовской полупоклон даме с крысой. Та хихикнула.
   — Посему и личных врачей у меня два. Человеческий и ветеринар. Телепаты-инжекторы… я ведь телепат-инжектор, он сказал вам об этом? Вижу по вашим слегка изменившимся лицам, что нет. Любишь ты несчастных ставить перед фактом, Вигала! Ну что ж, я поясню — все телепаты-инжекторы, как и я, состоят из двух… скажем так, партнеров. Мой партнер — крыса. А вы знаете, крысы такие великолепные телепаты!
   — Мы знаем, Кларисса, — по-прежнему тепло отозвался эльф.
   Им Вигала болтать запретил. Даже рты запечатал! А вот дамочкину трепотню слушал чуть ли не с обожанием.
   — Да, а у некоторых партнеры — кошки, у других — собаки… Есть даже одна, у которой партнером стал пчелиный рой! Представляете — нервы выведены из запястья и подсоединены по одному к каждой пчеле, просто ужас какой-то…
   Крыса в клетке вздрогнула и нахохлилась.
   — Да уж, пчелы — это просто кошмар какой-то, — прочувствованно согласился эльф. — Они к тому же еще и кусачие… Не то что у тебя. Твоя Маня просто красавица…
   — Ты тоже так думаешь, Вигала? — оживленно спросила женщина. — Ах какой ты душка!
   И тут Вигала шагнул вперед и склонился. Зеленый плащ складками лег на пол, серебряная грива длинных волос с шорохом переместилась на подлокотник кресла. Вигала, слегка развернувшись в профиль к Тимофею и Лехе, выпутал из своих волос левую руку Клариссы. — поцеловал ее.
   Причем приложился губами так бережно, словно прикасался к чему-то очень для себя дорогому. Улыбнулся крысе поверх Клариссиной головы:
   — Хотел бы я оставить своих спутников хоть на время, дорогие дамы, но — увы… Сожалею, но следует беречь их слабые жизни…
   — О Вигала… — игриво улыбнулась дама. — А если бы ты мог оставить своих спутников — что тогда?
   — Непременно навестил бы вас. Держа одной рукой кусочек сыра, другой — бутылочку вина…
   — А ты еще навестишь нас, Вигала, — неожиданно произнесла дама теплым грудным голосом.
   Крыса в клетке притихла. Вигала внимательно посмотрел на Клариссу, чуть приподняв лицо и сведя брови углом на переносице. Колеблющийся свет факелов осветил глубокие впадины под массивными скулами и полузакрытые глубоко запавшие глаза эльфа. Похоже, он все еще не оправился от того случая в лесу, когда пришлось пережить близкое соседство с лозой смерти — в свете факелов сейчас отчетливо различались синеватые круги под глазами и глубокий прокус на нижней губе. Наверху, в ярком свете солнца всего этого почти не было видно… Волосы эльфа опять отсвечивали серебряными искрами.
   — Я вижу, что навестишь… — еще более глубоким голосом заявила дама-телепат. — А твои спутники в этот момент будут надежно спрятаны — это я тоже предвижу…
   С минуту в комнате стояла полная тишина. Вигала стоял, молча и пристально глядя на Клариссу. И продолжал поглаживать ее левую ладонь, которую так и не выпустил из своих рук после поцелуя.
   — Но я же не рассказала вам до конца! — прежним игриво-кокетливым тоном вдруг воскликнула дама Кларисса. — Так вот, приходит ко мне мой ветеринар, осматривает Маню и говорит — так она у тебя еще девственница. Ну да, говорю я, а что?
   Дама-телепат сделала паузу и лукаво стрельнула глазками в сторону стоявшего у ее подлокотника Вигалы.
   — Оказывается, это сказывается на сроке жизни крысы. Девственницы, увы, живут меньше. А для меня это крайне важно, потому что у нас с нею одна жизнь на двоих… Этот коновал и говорит мне: давай это исправим. Забеременеть твоя Манька все равно не забеременеет, организм у нее измененный… А вот повеселеть — повеселеет. Ну я, как наивная дурочка, согласилась…
   — И что же было дальше?
   — О Единый Боже, Вигала, — фыркнула женщина. — Не строй из себя девственницу! Тебе это не идет. Да и кто тебе поверит? Ты же не моя Манька, в подземелье со мной не сидишь!
   — Кларисса. — Эльф шутливо приложил ладонь к сердцу. — Да я наивен, как невинный ребенок! Правда, глубоко в душе, но все же…,
   — О да! Очень глубоко в душе! Сделай мне одолжение, Вигала, выкапывай оттуда свою наивность хотя бы изредка! И проветривай, а то в таких глубинах она плесневеет! О Единый Боже, я опять отвлеклась от своего рассказа. Ну так вот, этот коновал походил где-то там наверху — и приносит мне крысу. Мальчика-крысу.
   Уголки губ у эльфа дрогнули и поползли вверх.
   Тимофей, стоя с запечатанным ртом, легко представил дальнейшее. И ощутил непреодолимый позыв расхохотаться. Но замороженные губы никак не желали расходиться. И он стоял столбом, трясясь от внутреннего смеха.
   У торчавшего сбоку Лехи плечи тоже ходили ходуном.
   — Представляете, что было дальше? Это просто ужас какой-то! У нас ведь общая нервная система, соединенная нервными клеммами. Так что ее конечности я ощущаю как свои пальцы. Вот вас когда-нибудь имели между вашими средним и безымянным пальцами? И не надо так смеяться, я вас умоляю!
   Вигала отхохотался и сказал все еще подрагивающим голосом:
   — Надеюсь, он хотя бы был на высоте?
   И снова заржал.
   — Ах Вигала, — неожиданно печально произнесла дама. — Как давно рядом со мной никто так искренне не смеялся…
   — Кларисса… Начинай всем рассказывать о том, как твоя Манька потеряла свою невинность, — и ручаюсь, тут стены задрожат от хохота!
   — Может быть. Я попробую. Ну, я поболтала, развеялась… А теперь к делу. У тебя что-то случилось, Вигала?
   — Не у меня, — серьезно сказал Вигала, продолжая поглаживать ладошку Клариссы. — У другого эльфа. Проблема в том, что я об этом ничего не знаю. Ничего… А хочу узнать все — что, когда, с кем, почему, за что…
   — А про то, что любопытство губит обезьяну, ничего не хочешь узнать?
   Эльф застыл. Потом одна из его бровей дернулась и поехала вверх.
   — Все так серьезно, Кларисса?
   Дама-телепат откинулась на спинку кресла.
   Крыса, которой оканчивалась ее рука, встала на задние лапки и принялась деятельно расчесывать усы на мордочке передними конечностями. При этом крыса Манька почти так же задумчиво глядела вдаль, как и связанная с нею Кларисса. Два таких спокойных взгляда, устремленных в неведомое пространство, расположенное аккурат на уровне Тимофеевой груди…
   Да, явно неладно было что-то в магическом королевстве.
   — Я здесь живу, Вигала. — Теперь дама говорила тихо, но решительно, и все кокетливые интонации из ее голоса исчезли напрочь. — Да, инжекторов-телепатов берегут как зеницу ока, да, за самое малейшее преступление против нас положены такие кары, что никто не дерзает даже помыслить о подобном. Но при всей своей ценности для миров и для магов — я в этом подземелье всего лишь затворница. Без права выхода на поверхность. Существуют тысячи способов отравить мое и без того нерадостное существование, не сокращая при этом продолжительности моей драгоценной, но, увы, столь недолгой жизни. При этом ни капельки не вредя моему здоровью. Я живая, мне нужно многое — но кое-чего меня можно лишить совершенно невозбранно, да еще и заявить при этом — мол, это вредно для ее здоровья… Ты понимаешь меня, Вигала?