Страница:
Джимми не мог избавиться от чувства, будто в горячке приготовлений мало кто помнил о недавней опасности, угрожавшей принцу. Ужасы "Ивы" были скрыты под ворохами свадебных букетов и праздничными декорациями.
В дверях появился носильщик. Джимми посторонился, пропуская его. Из коробки в руках носильщика выпал букетик цветов, и Джимми поднял его. Возвращая букетик в коробку, он вдруг подумал, что цветы - белые хризантемы - имеют едва заметный янтарный оттенок.
Джимми бросил взгляд вверх. Там, на высоте никак не ниже четвертого этажа, сводчатый потолок прорезали большие витражные окна и солнце светило прямо в них. Джимми разглядывал витражи, снова ощущая то самое беспокойство, которое уже не раз подсказывало ему - что-то не так. Оконные рамы располагались в толще купола, глубина ниши составляла футов пять, а то и шесть: вполне достаточно, чтобы мог укрыться человек. Но как туда попасть? Взобраться по лестнице? Но в последние дни здесь постоянно кто-нибудь суетился.
Джимми поспешно покинул зал и вышел в садик, тянувшийся вдоль наружной стены тронного зала. Мимо проходили двое гвардейцев, охранявших территорию между дальней стеной и главным зданием дворца, и Джимми остановил их:
- Передайте всем: я собираюсь прогуляться по стене Большого зала.
Стражники обменялись взглядами, но капитан Гардан приказал не мешать этому странному сквайру, если вдруг его заметят на дворцовых крышах.
- Хорошо, сквайр. Мы скажем лучникам, чтобы не стреляли в вас.
И Джимми пошел вдоль стены тронного зала. "Если бы я был убийцей, как бы я туда попал?" - подумал он и огляделся. К стене зала, соседнего с тронным, была пристроена решетка для вьющихся цветов. Оттуда недалеко до крыши, а там...
Джимми решил додумать потом. Скидывая ненавистные сапоги, юный сквайр разглядывал каменную кладку. Он взобрался по решетке и пробежал вдоль края крыши. Оттуда он легко перепрыгнул на невысокий карниз, выложенный по стене тронного зала. С удивительной ловкостью, прижавшись к стене, он двинулся к дальнему концу зала. На полпути он поднял голову и посмотрел вверх. Этажом выше, дразняще близко, нависали подоконники витражей. Но Джимми знал, что здесь ему не взобраться, и продолжал движение по карнизу, пока не прошел две трети стены.
Приблизительно отсюда в зале начинался помост, на котором стоял трон принца, и помещение расширялось. От стены, к которой прижимался Джимми, отходил выступ шириной два фута. Тут вполне можно было подняться. Джимми нащупал в стене трещину между каменными блоками. Он продвигался вверх очень медленно - казалось, вопреки законам притяжения, - упираясь в сходящиеся под углом стены. Это дело требовало всех сил, всего внимания, но прошло время (ему показалось, что целая вечность), и его пальцы коснулись выступа под окнами. Этот карниз, шириной всего в фут, мог вполне оказаться непреодолимым барьером - стоило пальцам соскользнуть, и Джимми полетел бы навстречу смерти, которая караулила его четырьмя этажами ниже. Джимми крепко схватился за карниз, на миг повис на одной руке и сразу ухватился второй; единым плавным движением он поднял на выступ ногу - и уже стоял на узком карнизе. Повернув за угол, Джимми оказался над задней частью помоста; он подобрался к окну, заглянул сквозь цветные стекла и зажмурился от солнечного света, бьющего прямо в глаза через противоположное окно.
Заслонившись от солнца, он ждал, когда глаза привыкнут к полумраку зала. Вдруг стекло под пальцами подалось. Сильные руки сдавили его шею и закрыли рот. Тяжелый удар по голове оглушил его, и перед глазами все поплыло.
Когда наконец в голове прояснилось, Джимми увидел перед собой перекошенное лицо Веселого Джека. Предатель пересмешник был не только жив, но и готов убивать: при нем был тяжелый арбалет.
- Опять ты, ублюдок, - прошептал он, затыкая рот Джимми тряпкой. - И опять влез туда, где тебя не ждали. Я бы выпустил тебе кишки прямо сейчас, да не хочу рисковать - вдруг кто-нибудь заметить, что сверху капает кровь. Но как только я сделаю свое дело, с тобой будет покончено, щенок. - И он указал вниз.
Запястья и лодыжки Джимми были болезненно туго стянуты веревкой. Мальчишка попытался издать хоть какой-то звук, но он потонул в общем гуле голосов внизу. Джек ударил Джимми по голове еще раз, и у юного сквайра опять потемнело в глазах.
Прежде, чем тьма застлала взор, Джимми заметил, что Джек не отрываясь смотрит в зал.
Джимми не знал, сколько времени он пролежал оглушенным; очнувшись, он услышал, как поют жрецы, входящие в зал. Джимми знал: как только отец Тулли и остальные священники займут свои места, в зал войдут король, Арута и придворные.
Джимми испугался. Его освободили от обязанностей, и никто в суете не заметит, что его нет. Он попытался освободиться от веревок, но пересмешник Джек умел связывать пленников. Конечно, будь у парня время, он выбрался бы из пут, но сейчас время было самым ценным товаром. Ерзая на месте, Джимми добился только того, что, слегка развернувшись, мог теперь видеть окно. Он заметил, что рама заменена и открывается, как дверь. Кто-то поработал здесь несколько дней назад.
Звучавшая в зале мелодия сменилась другой, и Джимми догадался, что Арута и придворные заняли свои места и сейчас Анита идет по длинному проходу. Мальчишка пришел в отчаяние: ему надо было как-то избавиться от веревок или же поднять достаточно заметный шум. Но хор пел так громко, что и крик не был бы слышен. Джимми понял - если даже он выбьет стекло, никто не услышит звона, а Джек стукнет его по голове еще раз. Песня подошла к концу, и Джек вложил стрелу в арбалет.
Пение прекратилось. Отец Тулли уже читал наставления жениху и невесте. Джек прицелился. Джимми сидел, согнувшись в узком оконном проеме. Встав на колено, Джек прижал парнишку к стеклу и бросил на него быстрый взгляд, а Джимми не мог даже пнуть убийцу. Тот помедлил, словно раздумывая, выстрелить или сначала разделаться с Джимми. Несмотря на всю пышность, сама по себе церемония была короткой, и Джек решил, что мальчишка в ближайшие несколько мгновений не сможет ему помешать.
Джимми был молод, здоров, годы лазания по крышам Крондора сделали из него хорошего акробата. Он действовал, не особенно раздумывая - склонившись вперед, так что голова и ноги уперлись в свод окна, он не то дернулся, не то перекатился и сел, упираясь спиной в стекло. Джек повернулся, глянул на него и беззвучно выругался. Ему нельзя промахнуться - у него был один-единственный выстрел. Бросив взгляд вниз, он убедился, что движение в оконной нише не привлекло внимания, снова поднял арбалет и прицелился.
Джимми не видел ничего, кроме пальца на курке арбалета: вот палец начал сгибаться, и мальчишка изо всех сил пихнул Джека связанными ногами. Удар пришелся вскользь, и арбалет выстрелил.
Джек обернулся, и Джимми пихнул его еще раз. На мгновение ему показалось, что Джек мирно сидит на краю оконной ниши. Однако он покачнулся, едва успев упереться в стены, его ладони соскользнули с камня, и ему удалось лишь чуть замедлить падение. Джимми подумал: что-то не так - и понял, что пение, которым сопровождалась церемония, смолкло. Джек начал медленно съезжать вниз, а в зале раздались крики.
В этот момент Джимми почувствовал сильный рывок и стукнулся головой о камень. Ноги пронзила боль, словно их выдернули из суставов, и мальчишка догадался, что Джек, пытаясь удержаться, схватил его за лодыжки. Джимми сопротивлялся, прижимаясь спиной к камню, чтобы хоть немного замедлить скольжение, но избавиться от Джека не мог! Медленно-медленно ноги, бедра, спина съезжали вниз. Вдруг он выпрямился, балансируя на самом краю подоконника, - и Джек потянул его за собой.
Оба полетели вниз. Джек разжал руки, но Джимми даже не заметил этого. Каменный пол устремился к нему. Джимми решил, что перед смертью сошел с ума, - каменные плиты почему-то приближались очень медленно. Он плавно опустился на пол тронного зала, слегка оглушенный, но живой. Его окружили гвардейцы и жрецы, подняли, а он все не мог прийти в себя от изумления. Паг поднял руки, произнес заклинание, и странная замедленность исчезла. Солдаты перерезали веревки, и Джимми зашатался от боли - кровь, словно раскаленное железо, хлынула по сосудам - он чуть не потерял сознание. Два солдата подхватили его. Когда взгляд Джимми прояснился, он увидел, что пятеро стражников держат Джека, а двое обыскивают его в поисках кольца с ядом и прочих средств самоубийства.
Джимми огляделся, приходя в себя. Народ в зале застыл в ужасе. Отец Тулли стоял рядом с Арутой, солдаты-цурани окружили короля, все остальные смотрели на Аниту, которая лежала в объятиях Аруты, опустившегося на колено. Яркий солнечный свет падал на белое платье. На спине Аниты быстро расплывалось алое пятно.
Арута был в шоке. Он сидел, наклонившись вперед, упершись локтями в колени, не замечая тех, кто был с ним в комнате.
Перед глазами его раз за разом проходила последняя сцена церемонии в тронном зале.
Анита только что принесла клятву, и Арута слушал заключительное благословение Тулли. Вдруг на лице Аниты появилось незнакомое выражение, и она покачнулась, словно ее толкнули в спину. Он придержал ее, удивляясь, почему она падает, - она всегда была так грациозна! Он попытался придумать, как бы обратить все в шутку - ей ведь будет неловко за то, что она споткнулась. А она выглядела такой серьезной - глаза распахнуты, рот полуоткрыт, словно хотела спросить о чем-то важном. Услыхав первый вскрик, Арута поднял голову и увидел, что высоко над помостом, под самым куполом какой-то человек висит, цепляясь за окно. Люди закричали, указывая туда, и Паг бросился вперед, на ходу творя заклинания. А Анита уже совсем не могла стоять, как ни поддерживал ее Арута. Тогда он и увидел кровь.
Арута закрыл лицо руками и зарыдал. Никогда раньше чувствам не удавалось взять над ним верх. Каролина обняла его, крепко прижалась и тоже заплакала. Она оставалась с ним, пока Лиам и три гвардейца оттащили его от Аниты, предоставив жрецам и лекарям заняться ее раной. Принцессу Алисию унесли в ее покои, полумертвую от горя. Гардан, Мартин, Касами и Вандрос руководили гвардейцами, которые обыскивали дворец и парк вокруг него в поисках других незваных гостей. По приказу Лиама через несколько минут после покушения выходы из дворца были перекрыты. Сейчас король ходил взад и вперед, а Волней сидел в углу и тихо разговаривал с Лори, Брукалом и Фэнноном. Они все ждали известий о состоянии Аниты.
Открылась дверь в приемную, и стражник-цурани впустил Джимми. Он шагал неуклюже, потому что ноги его до сих пор болели. Парнишка подошел к Аруте и попытался что-то сказать, но не смог выговорить ни слова. Как и Арута, он снова и снова переживал каждую минуту церемонии, пока один из учеников Натана занимался его ногами. В голове его все перемешалось: вот Арута рассказывает Джимми, что значит для него дружба, и тут же - принц, склонившийся над Анитой, и на лице его ужас непонимания; одновременно перед Джимми появляется и Анита перед дверью портнихи - она пришла примерять свадебное платье; этот образ тает, и Джимми снова видит, как Арута медленно опускает невесту на пол, а жрецы уже спешат к ним.
Арута поднял на него взгляд, и Джимми еще раз попробовал заговорить.
- Джимми... я тебя... не видел... - сказал принц.
В темно-карих глазах Джимми увидел боль и горе, и ощутил, как что-то сломалось в его душе. Парнишка заговорил, чувствуя, как к глазам подступают непрошеные слезы:
- Я... Я хотел... -Он проглотил комок в горле, но что-то мешало ему дышать. Джимми шевелил губами, и ничего не мог сказать. Наконец он прошептал:
- Прости меня, - и, упав перед Арутой на колени, повторил:
- Прости.
Арута непонимающе посмотрел на него и покачал головой.
- Ты ни в чем не виноват, - сказал он, положив руку на плечо Джимми.
Джимми плакал, уткнувшись в колени Аруты, громко всхлипывая, а тот неумело пытался его утешить. Лори опустился на колени рядом с парнишкой.
- Ты не мог сделать больше того, что сделал.
Джимми поднял голову и взглянул на Аруту:
- Но я должен был.
Каролина, склонившись, вытерла слезы со щек Джимми.
- Ты догадался проверить окно, что никому и в голову не пришло. Кто знает, что могло случиться, если бы не ты. - Она не стала говорить, что если бы Джимми не пнул Веселого Джека, Арута, наверное, уже лежал бы мертвый.
Но Джимми не хотел утешаться:
- Я сделал не все, что мог.
Лиам тоже встал на колено рядом с парнишкой.
- Сынок, я видел, как воины, побеждавшие гоблинов, бледнели от одной только мысли о высоте, на которую ты забрался. У каждого из нас свои страхи, - тихо сказал он. - Но когда случается что-то ужасное, каждый из нас думает: я мог бы сделать больше. - Он накрыл своей рукой ладонь Аруты, лежавшую на плече Джимми. - Мне только что пришлось приказать цурани обыскать весь дворец, иначе они наложили бы на себя руки.
Хорошо хоть у тебя не столь остро развито чувство чести.
- Если бы можно было, я бы поменялся с принцессой местами, мрачно сказал Джимми.
И Лиам серьезно ответил:
- Да, сынок, я знаю, ты бы поменялся.
- Джимми... знаешь... ты был просто молодцом, - произнес Арута, словно медленно возвращаясь откуда-то издалека, и попытался улыбнуться.
Джимми, по щекам которого все еще текли слезы, крепко прижался к коленям Аруты, а потом, отодвинувшись и вытерев слезы, улыбнулся в ответ.
- Я не ревел с той самой ночи, когда видел, как убили маму.
Каролина побледнела.
Дверь в приемную открылась, вошел Натан. На нем была только рубаха длиной до колен, ритуальное облачение он уже снял, чтобы оно не мешало ухаживать за принцессой. Усталый, он вытирал руки полотенцем. Арута, которого держал за руку Лиам, медленно поднялся. Натан мрачно посмотрел на него и сказал:
- Она жива. Хотя рана и тяжелая, стрела только задела ее, не пробив спину. Если бы удар был направлен точнее, смерть произошла бы прямо на месте. Анита молода и здорова, но...
- Что? - спросил Лиам.
- Стрела была отравлена, ваше величество. Отравлена ядом, изготовленным при помощи злых чар, черных заклинаний. Мы не можем справиться с ними. Ни алхимия, ни магия не помогают.
Арута заморгал. Казалось, осознав слова Натана, он был потрясен.
Натан взглянул на Аруту с печалью во взоре:
- Мне очень жаль, ваше высочество. Она умирает.
Темница располагалась ниже уровня моря, сырая и мрачная, затхлый воздух отдавал плесенью и водорослями. Лиам и Арута подошли ко входу; один из стражников отступил в сторону, а второй, поднатужившись, открыл тяжелую дверь. В углу пыточной камеры их дожидался Мартин, который сейчас тихо разговаривал с Вандросом и Касами. Эта комната не использовалась с давней поры предшественника принца Эрланда, и только во время недолгого правления де Бас-Тайры здесь допрашивала пленников секретная полиция Джоко Рэдберна.
В комнате не было пыточных инструментов, только жаровня с пылающими углями стояла на своем месте, а в ней калились железные прутья. Один из солдат Гардана присматривал за жаровней. Веселый Джек стоял, прикованный к каменному столбу.
Вокруг него несли стражу шесть воиновцурани - они находились так близко от стонущего пленника, что он задевал их, когда шевелился. Все они стояли лицом наружу, сохраняя крайне настороженное выражение лиц, - ни одному из гвардейцев Аруты было за ними в этом не угнаться.
С другой стороны камеры, покинув группу жрецов - все они присутствовали на свадебной церемонии, - к ним подошел отец Тулли.
- Мы использовали самые могущественные заклинания, пригодные для этого случая. - Он указал на Джека. - Но, похоже, какая-то сила все больше овладевает им. Как чувствует себя Анита?
Лиам медленно покачал головой:
- Стрела была отравлена заговоренным ядом. Натан сказал, что Анита быстро теряет силы.
- Тогда мы должны скорее допросить пленника, - сказал старый священник. - Мы ведь даже не знаем, с чем сражаемся.
Джек громко застонал. Арута вдруг почувствовал удушающий приступ гнева. Лиам бросился вперед, махнул рукой стражнику, чтобы тот отошел, и заглянул в глаза убийце. Веселый Джек посмотрел на него круглыми от ужаса глазами. Его тело блестело от испарины, пот капал с крючковатого носа. Он стонал, как только начинал шевелиться. Цурани явно не нежничали, когда обыскивали его. Джек попытался заговорить, облизав языком сухие губы.
- Пожалуйста... - хрипло произнес он. - Не отдавайте меня ему.
Лиам, встал рядом с ним и сжал его лицо рукой, как тисками.
Встряхнув голову Джека, он спросил:
- Что это за яд?
Джек чуть не плакал:
- Я не знаю. Клянусь, не знаю!
- Мы выбьем из тебя правду, если надо будет. Лучше отвечай прямо сейчас, а не то тебе придется туго! - Лиам указал на раскаленные прутья.
Джек пытался засмеяться, но издал лишь какой-то булькающий звук.
- Туго? Думаешь, я испугаюсь железа? Слушай же ты, король этого проклятого Королевства, я с радостью дам тебе выжечь мою печень, если ты пообещаешь, что не позволишь ему забрать меня - Нотки истерики слышались в его голосе.
Лиам огляделся:
- Кому не позволю забрать тебя?
- Он уже целый час кричит, чтобы мы не отдавали его "ему", - пояснил Тулли и задумался. - Он вступил в сговор с темными силами, а теперь боится расплаты! - произнес он, догадавшись, в чем дело.
Джек закивал головой. Не то всхлипывая, не то смеясь, он сказал:
- А ты, жрец, что бы ты стал делать на моем месте, если бы тьма добралась и до тебя?
Лиам схватил Джека за спутанные волосы, повернул его лицо к себе:
- О чем ты говоришь?
Глаза Джека стали круглыми от страха.
- Мурмандрамас, - прошептал он.
Вдруг по комнате пробежал холодок, и угли в жаровне, как и факелы на стенах, казалось, замигали и стали гаснуть.
- Он здесь! - закричал Джек, теряя голову от страха. Один из жрецов начал читать заклинание, и свет снова стал ярче.
Тулли посмотрел на Лиама:
- Это ужасно... -Его лицо осунулось. -У него страшная сила.
Нам надо торопиться, ваше величество, но ни в коем случае не называть его по имени, иначе мы привлечем его сюда, к его приспешнику.
- Что это был за яд? - спросил Лиам.
Джек всхлипнул:
- Я не знаю. Правда. Это мне гоблин дал, темный брат.
Клянусь!
Открылась дверь, и вошел Паг, за ним показался еще один чародей - тучный мужчина с пышной седой бородой. Взгляд Пага был таким же мрачным и серьезным, как и его голос:
- Мы с Кулганом заговорили эту часть дворца, но что-то все равно пытается прорваться.
Кулган, у которого был такой вид, словно он только что закончил изнурительный труд, кивнув, прибавил:
- Какая бы это сила ни была, она очень настойчива. Думается мне, будь у нас побольше времени, мы могли бы хоть немного узнать, что это за сила, но...
- Она сможет прорваться раньше, чем мы узнаем хоть что-нибудь, - закончил Тулли вместо него. - Так что времени у нас нет. - Он повернулся к Лиаму:
- Торопись.
Лиам спросил пленника:
- Тот, кому ты служишь - человек это или нет, - почему он хочет смерти моего брата?
- Меняюсь! - закричал Джек. - Я расскажу вам все, что знаю, а вы не отдадите меня ему.
Лиам отрывисто кивнул:
- Мы его к тебе не подпустим.
- Вы не знаете, - заверещал Джек, и его голос сорвался на всхлип. - Я уже мертв. Вы понимаете? Тот ублюдок вместо Джимми застрелил меня, и я умер. - Он оглядел всех в комнате. - Этого никто из вас не может понять. Я чувствовал, как жизнь покидает меня, когда он явился. Когда я был почти мертв, он забрал меня в это темное, холодное место и... и... это было жутко! Он показал мне... что он может... Он сказал, что я мог бы жить и служить ему, и тогда он может дать мне жизнь, или... или он оставит меня умирать прямо там. Тогда он не мог меня спасти, потому что я не принадлежал ему. Но сейчас я принадлежу. Он... это зло.
Жрец Лимс-Крагмы Джулиан встал за спиной короля.
- Он лгал тебе. Это холодное место было его творением.
Любовь госпожи нашей несет тепло всем, кто приемлет ее в конце жизни. Тебя обманули.
- Он - отец всех лжецов! Но я теперь в его руках, - всхлипывал Джек - Он сказал, что я должен пойти во дворец и убить принца. Он сказал, что я - единственный, кто здесь остался, что остальные далеко и не скоро прибудут. Так что это придется сделать мне. Я сказал, так и быть, и вот - я не сделал, что обещал, и теперь он хочет забрать мою душу! - В его голосе слышалась отчаянная мольба о том благодеянии, которое было королю не по силам.
Лиам повернулся к Джулиану:
- Можем ли мы что-нибудь сделать для него?
- Есть обряд, но... - ответил Джулиан и, взглянув на Джека, сказал ему:
- Ты умрешь, ты знаешь это. Ты уже умер, а здесь ты только потому, что злые чары околдовали тебя. Да свершится то, чему суждено! Через час ты умрешь. Ты понимаешь?
- Да, - прошептал Джек сквозь слезы.
- Ответишь ли ты на наши вопросы и расскажешь ли ты все, что знаешь в обмен на смерть, чтобы освободить свою душу? - Джек закрыл глаза и заплакал, как ребенок, но все же кивнул головой.
- Тогда поведай нам все, что знаешь о ночных ястребах и заговоре против моего брата, - потребовал Лиам.
Джек шмыгнул носом:
- Шесть, нет, семь месяцев назад Золотой Ноготок говорит мне, что он участвует в одном дельце, которое принесет нам прибыль. - Начав говорить Джек, постепенно успокаивался. - Я спросил его, доложил ли он ночному мастеру, а он ответил, что это пересмешников не касается. Не знаю, хорошо ли вести с гильдией двойную игру, но против лишних денежек я ничего не имею, и вот я ему говорю: "Почему бы нет?" и иду с ним. Мы встретились с этим Хавараном, он и раньше имел с нами дело; тогда он задал нам кучу вопросов, но сам не торопился отвечать, и я уже был готов выйти из игры, даже не узнав, какие у них правила, как вдруг он кладет на стол кошель с золотом и говорит, что после мы получим и побольше. - Джек закрыл глаза и опять не то вздохнул, не то всхлипнул. - Пошел я с Золотым и Хавараном по сточным туннелям к "Иве". И чуть не рехнулся, когда увидел в подвале двух гоблинов. У них, однако, было золото, а я и с гоблинами могу примириться - было бы золота побольше. И вот они говорят мне - делай то и это и рассказывай, что велят делать Хозяин, дневной мастер и ночной мастер. Я им отвечаю, что это все равно, что положить голову на плаху, а они выхватывают мечи и говорят, что если я откажусь, то уж точно голова моя покатится. Я решил, что смогу отбиться от них, но они затащили меня в другую комнату там же, в "Иве", где сидел такой... в одежде до пят, в плаще с капюшоном. Его лица я не видел, но говорил он как-то шипуче и воняло от него... Я еще с детства запомнил этот запах.
- Что это было? - спросил Лиам.
- Однажды я почуял такой запах в норе. Пахло змеями.
Лиам обернулся к ахнувшему Тулли.
- Жрец пантатианских змеелюдей! - священники с видом крайнего беспокойства стали тихо переговариваться. Тулли сказал:
- Продолжай! У тебя мало времени.
- Они начали выделывать такое, чего я раньше никогда не видел. Я не мечтательная девица, которая думает, что все в мире чисто и прекрасно, но о таком и помыслить никогда не мог. Они принесли ребенка! Девочку лет восьми-девяти, не старше.
Кажется, уж я-то всего насмотрелся.... Тот, который в плаще, вытащил кинжал и... - Джек глотнул слюну, борясь с приступом рвоты. - Ее кровью они нарисовали знаки и принесли какую-то клятву. Я не часто вспоминаю про богов, но всегда по большим праздникам кидаю монетку для Баната или Рутии. Но тут я принялся молиться Банату так, словно мне надо было при свете дня ограбить городскую казну. Не знаю, поэтому или по какой другой причине, но они не стали заставлять меня приносить клятву... - Его голос сорвался. - Боги, они пили ее кровь! - Он тяжело вздохнул. - Я согласился работать с ними. Все было хорошо, пока они не велели мне устроить засаду на Джимми.
- Кто эти люди и чего они хотят? - напористо спросил Лиам.
- Как-то раз один из гоблинов сказал мне, будто есть пророчество про Владыку Запада. Владыка Запада должен умереть, тогда что-то произойдет.
Лиам бросил взгляд на Аруту:
- Ты говорил, они называли тебя Владыкой Запада...
- Да, дважды, - подтвердил Арута, справившись со своими чувствами.
Лиам снова повернулся к пленнику:
- Что еще?
- Не знаю, - ответил Джек; видно было, что он очень устал.
- Они разговаривали друг с другом. Я им не очень-то подходил. - Комната снова содрогнулась, а угли и факелы опять замигали. - Он здесь! закричал Джек.
Арута встал рядом с Лиамом.
- А яд? - потребовал он ответа - Не знаю, - зарыдал Джек. - Это гоблин мне дал. Один из них назвал его "терн серебристый".
Арута оглянулся, но, кажется, никому из присутствующих это название ничего не говорило.
- Оно вернулось, - вдруг сказал один из жрецов.
Несколько жрецов начали читать заклинания, потом замолчали и кто-то сказал:
- Оно прорвалось через наши заклятия.
Лиам обратился к Тулли:
- Нам что-нибудь угрожает?
- Темные силы могут управлять только теми, кто сам отдался им. Поэтому нам можно ничего не бояться.
В комнате похолодало, пламя в факелах дико заплясало, тени по углам стали гуще.
- Не отдавайте меня ему! - заверещал Джек. - Вы обещали!
Тулли взглянул на Лиама; тот кивнул, показывая, что этим займется отец Джулиан.
В дверях появился носильщик. Джимми посторонился, пропуская его. Из коробки в руках носильщика выпал букетик цветов, и Джимми поднял его. Возвращая букетик в коробку, он вдруг подумал, что цветы - белые хризантемы - имеют едва заметный янтарный оттенок.
Джимми бросил взгляд вверх. Там, на высоте никак не ниже четвертого этажа, сводчатый потолок прорезали большие витражные окна и солнце светило прямо в них. Джимми разглядывал витражи, снова ощущая то самое беспокойство, которое уже не раз подсказывало ему - что-то не так. Оконные рамы располагались в толще купола, глубина ниши составляла футов пять, а то и шесть: вполне достаточно, чтобы мог укрыться человек. Но как туда попасть? Взобраться по лестнице? Но в последние дни здесь постоянно кто-нибудь суетился.
Джимми поспешно покинул зал и вышел в садик, тянувшийся вдоль наружной стены тронного зала. Мимо проходили двое гвардейцев, охранявших территорию между дальней стеной и главным зданием дворца, и Джимми остановил их:
- Передайте всем: я собираюсь прогуляться по стене Большого зала.
Стражники обменялись взглядами, но капитан Гардан приказал не мешать этому странному сквайру, если вдруг его заметят на дворцовых крышах.
- Хорошо, сквайр. Мы скажем лучникам, чтобы не стреляли в вас.
И Джимми пошел вдоль стены тронного зала. "Если бы я был убийцей, как бы я туда попал?" - подумал он и огляделся. К стене зала, соседнего с тронным, была пристроена решетка для вьющихся цветов. Оттуда недалеко до крыши, а там...
Джимми решил додумать потом. Скидывая ненавистные сапоги, юный сквайр разглядывал каменную кладку. Он взобрался по решетке и пробежал вдоль края крыши. Оттуда он легко перепрыгнул на невысокий карниз, выложенный по стене тронного зала. С удивительной ловкостью, прижавшись к стене, он двинулся к дальнему концу зала. На полпути он поднял голову и посмотрел вверх. Этажом выше, дразняще близко, нависали подоконники витражей. Но Джимми знал, что здесь ему не взобраться, и продолжал движение по карнизу, пока не прошел две трети стены.
Приблизительно отсюда в зале начинался помост, на котором стоял трон принца, и помещение расширялось. От стены, к которой прижимался Джимми, отходил выступ шириной два фута. Тут вполне можно было подняться. Джимми нащупал в стене трещину между каменными блоками. Он продвигался вверх очень медленно - казалось, вопреки законам притяжения, - упираясь в сходящиеся под углом стены. Это дело требовало всех сил, всего внимания, но прошло время (ему показалось, что целая вечность), и его пальцы коснулись выступа под окнами. Этот карниз, шириной всего в фут, мог вполне оказаться непреодолимым барьером - стоило пальцам соскользнуть, и Джимми полетел бы навстречу смерти, которая караулила его четырьмя этажами ниже. Джимми крепко схватился за карниз, на миг повис на одной руке и сразу ухватился второй; единым плавным движением он поднял на выступ ногу - и уже стоял на узком карнизе. Повернув за угол, Джимми оказался над задней частью помоста; он подобрался к окну, заглянул сквозь цветные стекла и зажмурился от солнечного света, бьющего прямо в глаза через противоположное окно.
Заслонившись от солнца, он ждал, когда глаза привыкнут к полумраку зала. Вдруг стекло под пальцами подалось. Сильные руки сдавили его шею и закрыли рот. Тяжелый удар по голове оглушил его, и перед глазами все поплыло.
Когда наконец в голове прояснилось, Джимми увидел перед собой перекошенное лицо Веселого Джека. Предатель пересмешник был не только жив, но и готов убивать: при нем был тяжелый арбалет.
- Опять ты, ублюдок, - прошептал он, затыкая рот Джимми тряпкой. - И опять влез туда, где тебя не ждали. Я бы выпустил тебе кишки прямо сейчас, да не хочу рисковать - вдруг кто-нибудь заметить, что сверху капает кровь. Но как только я сделаю свое дело, с тобой будет покончено, щенок. - И он указал вниз.
Запястья и лодыжки Джимми были болезненно туго стянуты веревкой. Мальчишка попытался издать хоть какой-то звук, но он потонул в общем гуле голосов внизу. Джек ударил Джимми по голове еще раз, и у юного сквайра опять потемнело в глазах.
Прежде, чем тьма застлала взор, Джимми заметил, что Джек не отрываясь смотрит в зал.
Джимми не знал, сколько времени он пролежал оглушенным; очнувшись, он услышал, как поют жрецы, входящие в зал. Джимми знал: как только отец Тулли и остальные священники займут свои места, в зал войдут король, Арута и придворные.
Джимми испугался. Его освободили от обязанностей, и никто в суете не заметит, что его нет. Он попытался освободиться от веревок, но пересмешник Джек умел связывать пленников. Конечно, будь у парня время, он выбрался бы из пут, но сейчас время было самым ценным товаром. Ерзая на месте, Джимми добился только того, что, слегка развернувшись, мог теперь видеть окно. Он заметил, что рама заменена и открывается, как дверь. Кто-то поработал здесь несколько дней назад.
Звучавшая в зале мелодия сменилась другой, и Джимми догадался, что Арута и придворные заняли свои места и сейчас Анита идет по длинному проходу. Мальчишка пришел в отчаяние: ему надо было как-то избавиться от веревок или же поднять достаточно заметный шум. Но хор пел так громко, что и крик не был бы слышен. Джимми понял - если даже он выбьет стекло, никто не услышит звона, а Джек стукнет его по голове еще раз. Песня подошла к концу, и Джек вложил стрелу в арбалет.
Пение прекратилось. Отец Тулли уже читал наставления жениху и невесте. Джек прицелился. Джимми сидел, согнувшись в узком оконном проеме. Встав на колено, Джек прижал парнишку к стеклу и бросил на него быстрый взгляд, а Джимми не мог даже пнуть убийцу. Тот помедлил, словно раздумывая, выстрелить или сначала разделаться с Джимми. Несмотря на всю пышность, сама по себе церемония была короткой, и Джек решил, что мальчишка в ближайшие несколько мгновений не сможет ему помешать.
Джимми был молод, здоров, годы лазания по крышам Крондора сделали из него хорошего акробата. Он действовал, не особенно раздумывая - склонившись вперед, так что голова и ноги уперлись в свод окна, он не то дернулся, не то перекатился и сел, упираясь спиной в стекло. Джек повернулся, глянул на него и беззвучно выругался. Ему нельзя промахнуться - у него был один-единственный выстрел. Бросив взгляд вниз, он убедился, что движение в оконной нише не привлекло внимания, снова поднял арбалет и прицелился.
Джимми не видел ничего, кроме пальца на курке арбалета: вот палец начал сгибаться, и мальчишка изо всех сил пихнул Джека связанными ногами. Удар пришелся вскользь, и арбалет выстрелил.
Джек обернулся, и Джимми пихнул его еще раз. На мгновение ему показалось, что Джек мирно сидит на краю оконной ниши. Однако он покачнулся, едва успев упереться в стены, его ладони соскользнули с камня, и ему удалось лишь чуть замедлить падение. Джимми подумал: что-то не так - и понял, что пение, которым сопровождалась церемония, смолкло. Джек начал медленно съезжать вниз, а в зале раздались крики.
В этот момент Джимми почувствовал сильный рывок и стукнулся головой о камень. Ноги пронзила боль, словно их выдернули из суставов, и мальчишка догадался, что Джек, пытаясь удержаться, схватил его за лодыжки. Джимми сопротивлялся, прижимаясь спиной к камню, чтобы хоть немного замедлить скольжение, но избавиться от Джека не мог! Медленно-медленно ноги, бедра, спина съезжали вниз. Вдруг он выпрямился, балансируя на самом краю подоконника, - и Джек потянул его за собой.
Оба полетели вниз. Джек разжал руки, но Джимми даже не заметил этого. Каменный пол устремился к нему. Джимми решил, что перед смертью сошел с ума, - каменные плиты почему-то приближались очень медленно. Он плавно опустился на пол тронного зала, слегка оглушенный, но живой. Его окружили гвардейцы и жрецы, подняли, а он все не мог прийти в себя от изумления. Паг поднял руки, произнес заклинание, и странная замедленность исчезла. Солдаты перерезали веревки, и Джимми зашатался от боли - кровь, словно раскаленное железо, хлынула по сосудам - он чуть не потерял сознание. Два солдата подхватили его. Когда взгляд Джимми прояснился, он увидел, что пятеро стражников держат Джека, а двое обыскивают его в поисках кольца с ядом и прочих средств самоубийства.
Джимми огляделся, приходя в себя. Народ в зале застыл в ужасе. Отец Тулли стоял рядом с Арутой, солдаты-цурани окружили короля, все остальные смотрели на Аниту, которая лежала в объятиях Аруты, опустившегося на колено. Яркий солнечный свет падал на белое платье. На спине Аниты быстро расплывалось алое пятно.
Арута был в шоке. Он сидел, наклонившись вперед, упершись локтями в колени, не замечая тех, кто был с ним в комнате.
Перед глазами его раз за разом проходила последняя сцена церемонии в тронном зале.
Анита только что принесла клятву, и Арута слушал заключительное благословение Тулли. Вдруг на лице Аниты появилось незнакомое выражение, и она покачнулась, словно ее толкнули в спину. Он придержал ее, удивляясь, почему она падает, - она всегда была так грациозна! Он попытался придумать, как бы обратить все в шутку - ей ведь будет неловко за то, что она споткнулась. А она выглядела такой серьезной - глаза распахнуты, рот полуоткрыт, словно хотела спросить о чем-то важном. Услыхав первый вскрик, Арута поднял голову и увидел, что высоко над помостом, под самым куполом какой-то человек висит, цепляясь за окно. Люди закричали, указывая туда, и Паг бросился вперед, на ходу творя заклинания. А Анита уже совсем не могла стоять, как ни поддерживал ее Арута. Тогда он и увидел кровь.
Арута закрыл лицо руками и зарыдал. Никогда раньше чувствам не удавалось взять над ним верх. Каролина обняла его, крепко прижалась и тоже заплакала. Она оставалась с ним, пока Лиам и три гвардейца оттащили его от Аниты, предоставив жрецам и лекарям заняться ее раной. Принцессу Алисию унесли в ее покои, полумертвую от горя. Гардан, Мартин, Касами и Вандрос руководили гвардейцами, которые обыскивали дворец и парк вокруг него в поисках других незваных гостей. По приказу Лиама через несколько минут после покушения выходы из дворца были перекрыты. Сейчас король ходил взад и вперед, а Волней сидел в углу и тихо разговаривал с Лори, Брукалом и Фэнноном. Они все ждали известий о состоянии Аниты.
Открылась дверь в приемную, и стражник-цурани впустил Джимми. Он шагал неуклюже, потому что ноги его до сих пор болели. Парнишка подошел к Аруте и попытался что-то сказать, но не смог выговорить ни слова. Как и Арута, он снова и снова переживал каждую минуту церемонии, пока один из учеников Натана занимался его ногами. В голове его все перемешалось: вот Арута рассказывает Джимми, что значит для него дружба, и тут же - принц, склонившийся над Анитой, и на лице его ужас непонимания; одновременно перед Джимми появляется и Анита перед дверью портнихи - она пришла примерять свадебное платье; этот образ тает, и Джимми снова видит, как Арута медленно опускает невесту на пол, а жрецы уже спешат к ним.
Арута поднял на него взгляд, и Джимми еще раз попробовал заговорить.
- Джимми... я тебя... не видел... - сказал принц.
В темно-карих глазах Джимми увидел боль и горе, и ощутил, как что-то сломалось в его душе. Парнишка заговорил, чувствуя, как к глазам подступают непрошеные слезы:
- Я... Я хотел... -Он проглотил комок в горле, но что-то мешало ему дышать. Джимми шевелил губами, и ничего не мог сказать. Наконец он прошептал:
- Прости меня, - и, упав перед Арутой на колени, повторил:
- Прости.
Арута непонимающе посмотрел на него и покачал головой.
- Ты ни в чем не виноват, - сказал он, положив руку на плечо Джимми.
Джимми плакал, уткнувшись в колени Аруты, громко всхлипывая, а тот неумело пытался его утешить. Лори опустился на колени рядом с парнишкой.
- Ты не мог сделать больше того, что сделал.
Джимми поднял голову и взглянул на Аруту:
- Но я должен был.
Каролина, склонившись, вытерла слезы со щек Джимми.
- Ты догадался проверить окно, что никому и в голову не пришло. Кто знает, что могло случиться, если бы не ты. - Она не стала говорить, что если бы Джимми не пнул Веселого Джека, Арута, наверное, уже лежал бы мертвый.
Но Джимми не хотел утешаться:
- Я сделал не все, что мог.
Лиам тоже встал на колено рядом с парнишкой.
- Сынок, я видел, как воины, побеждавшие гоблинов, бледнели от одной только мысли о высоте, на которую ты забрался. У каждого из нас свои страхи, - тихо сказал он. - Но когда случается что-то ужасное, каждый из нас думает: я мог бы сделать больше. - Он накрыл своей рукой ладонь Аруты, лежавшую на плече Джимми. - Мне только что пришлось приказать цурани обыскать весь дворец, иначе они наложили бы на себя руки.
Хорошо хоть у тебя не столь остро развито чувство чести.
- Если бы можно было, я бы поменялся с принцессой местами, мрачно сказал Джимми.
И Лиам серьезно ответил:
- Да, сынок, я знаю, ты бы поменялся.
- Джимми... знаешь... ты был просто молодцом, - произнес Арута, словно медленно возвращаясь откуда-то издалека, и попытался улыбнуться.
Джимми, по щекам которого все еще текли слезы, крепко прижался к коленям Аруты, а потом, отодвинувшись и вытерев слезы, улыбнулся в ответ.
- Я не ревел с той самой ночи, когда видел, как убили маму.
Каролина побледнела.
Дверь в приемную открылась, вошел Натан. На нем была только рубаха длиной до колен, ритуальное облачение он уже снял, чтобы оно не мешало ухаживать за принцессой. Усталый, он вытирал руки полотенцем. Арута, которого держал за руку Лиам, медленно поднялся. Натан мрачно посмотрел на него и сказал:
- Она жива. Хотя рана и тяжелая, стрела только задела ее, не пробив спину. Если бы удар был направлен точнее, смерть произошла бы прямо на месте. Анита молода и здорова, но...
- Что? - спросил Лиам.
- Стрела была отравлена, ваше величество. Отравлена ядом, изготовленным при помощи злых чар, черных заклинаний. Мы не можем справиться с ними. Ни алхимия, ни магия не помогают.
Арута заморгал. Казалось, осознав слова Натана, он был потрясен.
Натан взглянул на Аруту с печалью во взоре:
- Мне очень жаль, ваше высочество. Она умирает.
Темница располагалась ниже уровня моря, сырая и мрачная, затхлый воздух отдавал плесенью и водорослями. Лиам и Арута подошли ко входу; один из стражников отступил в сторону, а второй, поднатужившись, открыл тяжелую дверь. В углу пыточной камеры их дожидался Мартин, который сейчас тихо разговаривал с Вандросом и Касами. Эта комната не использовалась с давней поры предшественника принца Эрланда, и только во время недолгого правления де Бас-Тайры здесь допрашивала пленников секретная полиция Джоко Рэдберна.
В комнате не было пыточных инструментов, только жаровня с пылающими углями стояла на своем месте, а в ней калились железные прутья. Один из солдат Гардана присматривал за жаровней. Веселый Джек стоял, прикованный к каменному столбу.
Вокруг него несли стражу шесть воиновцурани - они находились так близко от стонущего пленника, что он задевал их, когда шевелился. Все они стояли лицом наружу, сохраняя крайне настороженное выражение лиц, - ни одному из гвардейцев Аруты было за ними в этом не угнаться.
С другой стороны камеры, покинув группу жрецов - все они присутствовали на свадебной церемонии, - к ним подошел отец Тулли.
- Мы использовали самые могущественные заклинания, пригодные для этого случая. - Он указал на Джека. - Но, похоже, какая-то сила все больше овладевает им. Как чувствует себя Анита?
Лиам медленно покачал головой:
- Стрела была отравлена заговоренным ядом. Натан сказал, что Анита быстро теряет силы.
- Тогда мы должны скорее допросить пленника, - сказал старый священник. - Мы ведь даже не знаем, с чем сражаемся.
Джек громко застонал. Арута вдруг почувствовал удушающий приступ гнева. Лиам бросился вперед, махнул рукой стражнику, чтобы тот отошел, и заглянул в глаза убийце. Веселый Джек посмотрел на него круглыми от ужаса глазами. Его тело блестело от испарины, пот капал с крючковатого носа. Он стонал, как только начинал шевелиться. Цурани явно не нежничали, когда обыскивали его. Джек попытался заговорить, облизав языком сухие губы.
- Пожалуйста... - хрипло произнес он. - Не отдавайте меня ему.
Лиам, встал рядом с ним и сжал его лицо рукой, как тисками.
Встряхнув голову Джека, он спросил:
- Что это за яд?
Джек чуть не плакал:
- Я не знаю. Клянусь, не знаю!
- Мы выбьем из тебя правду, если надо будет. Лучше отвечай прямо сейчас, а не то тебе придется туго! - Лиам указал на раскаленные прутья.
Джек пытался засмеяться, но издал лишь какой-то булькающий звук.
- Туго? Думаешь, я испугаюсь железа? Слушай же ты, король этого проклятого Королевства, я с радостью дам тебе выжечь мою печень, если ты пообещаешь, что не позволишь ему забрать меня - Нотки истерики слышались в его голосе.
Лиам огляделся:
- Кому не позволю забрать тебя?
- Он уже целый час кричит, чтобы мы не отдавали его "ему", - пояснил Тулли и задумался. - Он вступил в сговор с темными силами, а теперь боится расплаты! - произнес он, догадавшись, в чем дело.
Джек закивал головой. Не то всхлипывая, не то смеясь, он сказал:
- А ты, жрец, что бы ты стал делать на моем месте, если бы тьма добралась и до тебя?
Лиам схватил Джека за спутанные волосы, повернул его лицо к себе:
- О чем ты говоришь?
Глаза Джека стали круглыми от страха.
- Мурмандрамас, - прошептал он.
Вдруг по комнате пробежал холодок, и угли в жаровне, как и факелы на стенах, казалось, замигали и стали гаснуть.
- Он здесь! - закричал Джек, теряя голову от страха. Один из жрецов начал читать заклинание, и свет снова стал ярче.
Тулли посмотрел на Лиама:
- Это ужасно... -Его лицо осунулось. -У него страшная сила.
Нам надо торопиться, ваше величество, но ни в коем случае не называть его по имени, иначе мы привлечем его сюда, к его приспешнику.
- Что это был за яд? - спросил Лиам.
Джек всхлипнул:
- Я не знаю. Правда. Это мне гоблин дал, темный брат.
Клянусь!
Открылась дверь, и вошел Паг, за ним показался еще один чародей - тучный мужчина с пышной седой бородой. Взгляд Пага был таким же мрачным и серьезным, как и его голос:
- Мы с Кулганом заговорили эту часть дворца, но что-то все равно пытается прорваться.
Кулган, у которого был такой вид, словно он только что закончил изнурительный труд, кивнув, прибавил:
- Какая бы это сила ни была, она очень настойчива. Думается мне, будь у нас побольше времени, мы могли бы хоть немного узнать, что это за сила, но...
- Она сможет прорваться раньше, чем мы узнаем хоть что-нибудь, - закончил Тулли вместо него. - Так что времени у нас нет. - Он повернулся к Лиаму:
- Торопись.
Лиам спросил пленника:
- Тот, кому ты служишь - человек это или нет, - почему он хочет смерти моего брата?
- Меняюсь! - закричал Джек. - Я расскажу вам все, что знаю, а вы не отдадите меня ему.
Лиам отрывисто кивнул:
- Мы его к тебе не подпустим.
- Вы не знаете, - заверещал Джек, и его голос сорвался на всхлип. - Я уже мертв. Вы понимаете? Тот ублюдок вместо Джимми застрелил меня, и я умер. - Он оглядел всех в комнате. - Этого никто из вас не может понять. Я чувствовал, как жизнь покидает меня, когда он явился. Когда я был почти мертв, он забрал меня в это темное, холодное место и... и... это было жутко! Он показал мне... что он может... Он сказал, что я мог бы жить и служить ему, и тогда он может дать мне жизнь, или... или он оставит меня умирать прямо там. Тогда он не мог меня спасти, потому что я не принадлежал ему. Но сейчас я принадлежу. Он... это зло.
Жрец Лимс-Крагмы Джулиан встал за спиной короля.
- Он лгал тебе. Это холодное место было его творением.
Любовь госпожи нашей несет тепло всем, кто приемлет ее в конце жизни. Тебя обманули.
- Он - отец всех лжецов! Но я теперь в его руках, - всхлипывал Джек - Он сказал, что я должен пойти во дворец и убить принца. Он сказал, что я - единственный, кто здесь остался, что остальные далеко и не скоро прибудут. Так что это придется сделать мне. Я сказал, так и быть, и вот - я не сделал, что обещал, и теперь он хочет забрать мою душу! - В его голосе слышалась отчаянная мольба о том благодеянии, которое было королю не по силам.
Лиам повернулся к Джулиану:
- Можем ли мы что-нибудь сделать для него?
- Есть обряд, но... - ответил Джулиан и, взглянув на Джека, сказал ему:
- Ты умрешь, ты знаешь это. Ты уже умер, а здесь ты только потому, что злые чары околдовали тебя. Да свершится то, чему суждено! Через час ты умрешь. Ты понимаешь?
- Да, - прошептал Джек сквозь слезы.
- Ответишь ли ты на наши вопросы и расскажешь ли ты все, что знаешь в обмен на смерть, чтобы освободить свою душу? - Джек закрыл глаза и заплакал, как ребенок, но все же кивнул головой.
- Тогда поведай нам все, что знаешь о ночных ястребах и заговоре против моего брата, - потребовал Лиам.
Джек шмыгнул носом:
- Шесть, нет, семь месяцев назад Золотой Ноготок говорит мне, что он участвует в одном дельце, которое принесет нам прибыль. - Начав говорить Джек, постепенно успокаивался. - Я спросил его, доложил ли он ночному мастеру, а он ответил, что это пересмешников не касается. Не знаю, хорошо ли вести с гильдией двойную игру, но против лишних денежек я ничего не имею, и вот я ему говорю: "Почему бы нет?" и иду с ним. Мы встретились с этим Хавараном, он и раньше имел с нами дело; тогда он задал нам кучу вопросов, но сам не торопился отвечать, и я уже был готов выйти из игры, даже не узнав, какие у них правила, как вдруг он кладет на стол кошель с золотом и говорит, что после мы получим и побольше. - Джек закрыл глаза и опять не то вздохнул, не то всхлипнул. - Пошел я с Золотым и Хавараном по сточным туннелям к "Иве". И чуть не рехнулся, когда увидел в подвале двух гоблинов. У них, однако, было золото, а я и с гоблинами могу примириться - было бы золота побольше. И вот они говорят мне - делай то и это и рассказывай, что велят делать Хозяин, дневной мастер и ночной мастер. Я им отвечаю, что это все равно, что положить голову на плаху, а они выхватывают мечи и говорят, что если я откажусь, то уж точно голова моя покатится. Я решил, что смогу отбиться от них, но они затащили меня в другую комнату там же, в "Иве", где сидел такой... в одежде до пят, в плаще с капюшоном. Его лица я не видел, но говорил он как-то шипуче и воняло от него... Я еще с детства запомнил этот запах.
- Что это было? - спросил Лиам.
- Однажды я почуял такой запах в норе. Пахло змеями.
Лиам обернулся к ахнувшему Тулли.
- Жрец пантатианских змеелюдей! - священники с видом крайнего беспокойства стали тихо переговариваться. Тулли сказал:
- Продолжай! У тебя мало времени.
- Они начали выделывать такое, чего я раньше никогда не видел. Я не мечтательная девица, которая думает, что все в мире чисто и прекрасно, но о таком и помыслить никогда не мог. Они принесли ребенка! Девочку лет восьми-девяти, не старше.
Кажется, уж я-то всего насмотрелся.... Тот, который в плаще, вытащил кинжал и... - Джек глотнул слюну, борясь с приступом рвоты. - Ее кровью они нарисовали знаки и принесли какую-то клятву. Я не часто вспоминаю про богов, но всегда по большим праздникам кидаю монетку для Баната или Рутии. Но тут я принялся молиться Банату так, словно мне надо было при свете дня ограбить городскую казну. Не знаю, поэтому или по какой другой причине, но они не стали заставлять меня приносить клятву... - Его голос сорвался. - Боги, они пили ее кровь! - Он тяжело вздохнул. - Я согласился работать с ними. Все было хорошо, пока они не велели мне устроить засаду на Джимми.
- Кто эти люди и чего они хотят? - напористо спросил Лиам.
- Как-то раз один из гоблинов сказал мне, будто есть пророчество про Владыку Запада. Владыка Запада должен умереть, тогда что-то произойдет.
Лиам бросил взгляд на Аруту:
- Ты говорил, они называли тебя Владыкой Запада...
- Да, дважды, - подтвердил Арута, справившись со своими чувствами.
Лиам снова повернулся к пленнику:
- Что еще?
- Не знаю, - ответил Джек; видно было, что он очень устал.
- Они разговаривали друг с другом. Я им не очень-то подходил. - Комната снова содрогнулась, а угли и факелы опять замигали. - Он здесь! закричал Джек.
Арута встал рядом с Лиамом.
- А яд? - потребовал он ответа - Не знаю, - зарыдал Джек. - Это гоблин мне дал. Один из них назвал его "терн серебристый".
Арута оглянулся, но, кажется, никому из присутствующих это название ничего не говорило.
- Оно вернулось, - вдруг сказал один из жрецов.
Несколько жрецов начали читать заклинания, потом замолчали и кто-то сказал:
- Оно прорвалось через наши заклятия.
Лиам обратился к Тулли:
- Нам что-нибудь угрожает?
- Темные силы могут управлять только теми, кто сам отдался им. Поэтому нам можно ничего не бояться.
В комнате похолодало, пламя в факелах дико заплясало, тени по углам стали гуще.
- Не отдавайте меня ему! - заверещал Джек. - Вы обещали!
Тулли взглянул на Лиама; тот кивнул, показывая, что этим займется отец Джулиан.