Фэйзер Джейн. Любимая

   Граф собрал свой выводок и повел его через шумную толпу горожан, торговцев и уличных мальчишек. Цирк Астлея был заведением, привлекавшим внимание всякого, кто мог заплатить пенни за вход.
   Выбравшись на улицу и очутившись среди столь же шумной и крикливой толпы, они глотнули свежего осеннего воздуха. Торговцы фруктами и цветами старались перекричать продавцов пирожков, шарманщик играл, обезьянка танцевала.
   — Ой, я хочу взглянуть на обезьянку! — Рози не раздумывая нырнула в толпу.
   — Рози!
   Тео рванулась за ней, но Сильвестр опередил ее. Он ухватил девочку за пелеринку и подтащил обратно.
   — Здесь не Лалуорт, — сказал он строго. — Здесь нельзя бегать где вздумается. Ты поняла, Рози?
   — Я только хотела посмотреть на обезьянку, — с оскорбленным видом заявила Рози. — Вы же знаете, Стоунридж, что есть много разных видов обезьян. У меня есть книжка про них, и я хотела установить, к какому виду она относится.
   — Это мартышка, — пояснил Эдвард. — А теперь идем, Эмили начинает мерзнуть.
   Он взял Рози за руку и пошел вперед. Эмили и Кларисса рука об руку последовали за ними к ожидавшему их экипажу и двуколке Сильвестра.
   Сзади шли Тео и Сильвестр. Толпа вокруг них, казалось, стала плотнее. Но внезапно Тео поняла, что это не так — с обеих сторон их сжимали три человека в кожаных рабочих фартуках. Это были дюжие парни. Она взглянула на Сильвестра и поняла, что эта троица разъединила их, когда они пробивались сквозь толпу.
   Тео увидела, что Сильвестр тоже почуял опасность.
   — Тео, иди к экипажу! — приказал граф, делая шаг в сторону.
   В это мгновение тяжелый сапог ударил Сильвестра по голени, и он выругался сквозь зубы.
   Сильвестр был окружен и к тому же безоружен. Человек, отправляющийся в цирк в компании женщин и ребенка, не берет с собой оружия. Его хлыст остался в двуколке. Один из парней занес руку, в которой была тяжелая дубинка, и Сильвестр чуть не вскрикнул при воспоминании о штыке, обрушившемся на его голову. Защищаясь, он выставил вперед руку, но в этот момент Тео нанесла нападавшему удар ногой по почкам.
   Тот взвыл и повернулся к ней, освобождая Сильвестру пространство. Тео снова нанесла удар ногой, и сделала это настолько точно, что парень с визгом согнулся пополам.
   Теперь Сильвестр был против двоих. Блеснуло лезвие ножа. Граф ударил одного из нападавших кулаком в челюсть, но у этого здоровяка только дернулась голова, и он вновь приготовился к нападению. Тео снова была тут как тут, направив два пальца ему в глаза. Ослепленный, нападавший упал со страшным криком.
   — Подонки! — воскликнула она, отряхивая пыль. — Но это почище цирка, правда, дорогой?
   Сильвестр столь же успешно расправился с третьим нападавшим, который лежал на земле скрючившись. Нож его валялся неподалеку. Граф моментально обернулся к жене. Тео тяжело дышала, щеки ее пылали, волосы растрепались, но она была готова сразиться еще с дюжиной разбойников.
   Шляпа ее лежала на земле, граф поднял ее, вытерев о колено, и вручил жене. Тео нахлобучила ее на голову и улыбнулась Сильвестру.
   — Они получили хороший урок.
   — Да, — согласился Сильвестр. — Я в этом уверен. Но где, черт возьми, ты научилась так драться?
   — Эдвард меня научил. Ты ведь знаешь.
   — Я знаю, что ты владеешь приемами борьбы, — медленно проговорил он. — Но не знал, что ты умеешь драться, как матрос в порту.
   — Извини, если тебе это неприятно, — не без горечи проговорила Тео. — Но сдается мне, ты должен быть благодарен. Этих негодяев, на мой взгляд, не интересовали ни твой кошелек, ни твои часы.
   — Куда вы пропали? — раздался встревоженный голос Эдварда.
   — Да так, небольшая стычка, — ответил Сильвестр.
   — Бандиты, — пояснила Тео, с улыбкой глядя на растерянное лицо Эдварда. — Видел бы ты меня минуту назад! Я вспомнила все удары ногой, которым ты меня учил, и этот трюк с пальцами. — Она жестом проиллюстрировала свои слова.
   — Боже мой! — пробормотал Эдвард, с беспокойством взглянув на графа. — Я только показал ей несколько приемов, сэр.
   — Вы можете быть довольны своей ученицей, — ответил Сильвестр. — Неизвестно, чем все могло кончиться, если бы не Тео. Я бы, вероятно, уже лежал с перерезанным горлом, что помешало бы мне поблагодарить вас обоих.
   — Не за что, сэр, — сказала Тео. — А что с ними делать?
   — Оставим здесь, — проговорил Сильвестр, отворачиваясь. — С нашими дамами все в порядке, Ферфакс?
   — Да, они в экипаже, — тихо произнес Эдвард. — Пока я провожал их, не заметил, что случилось. Хотя это бы мало что изменило. Калека ни на что не годен, кроме как присматривать за юными леди.
   — Не будьте дураком, — прервал его Сильвестр, но при этом тронул его за плечо успокаивающим жестом. — Пойдемте к экипажам.
   Граф несколько поотстал, повернувшись к нападавшим. Один из них пытался подняться на колени. Сильвестр поставил ногу ему на грудь и заставил снова лечь на землю.
   — Передай тому, кто вас нанял, что, когда я узнаю, кто он, пусть не ждет пощады. — Граф занес ногу над поверженным парнем.
   — Хорошо, сэр, хорошо. Мы только делали то, что нам велели.
   — Кто велел?
   — Он был весь закутан. Лицо было скрыто шарфом, честное слово, — промямлил парень, прикрывая голову руками. — Он нашел нас в «Отдыхе рыбака» на Док-стрит. Он сказал, что нужно выполнить небольшую работенку. Голос у него хриплый, скрежещущий такой. Он привел нас сюда, указал на вашу светлость и сказал, что с вами надо покончить. Дал по гинее на брата. Мы только делали, что нам было сказано.
   — Я тебе верю.
   Кто бы ни был этот человек, он не настолько глуп, чтобы открыть лицо перед наемными убийцами. Но «Отдых рыбака» уже был зацепкой.
   — Мы вовсе не ожидали, что рядом с вами будет эта дьяволица, — жалобно захныкал другой. Он все еще стонал от боли в боку.
   — О, это замечательный сюрприз для всех нас, — кивнул Сильвестр. — Ну, господа, не забудьте передать мои слова вашему хозяину.
   Он повернулся и зашагал к экипажам, где застал Эдварда и Тео в самом разгаре спора.
   — Тебе не стоит ехать в открытом экипаже в таком виде.
   — Не глупи. Кто это увидит?
   — Тео, иди к нам и позволь Эдварду ехать с лордом Стоунриджем, — прокричала Эмили, высовываясь из окна.
   — Что у вас тут стряслось? — несколько устало спросил Сильвестр.
   — Эдвард говорит, будто я не могу править двуколкой, потому что у меня немного порвано платье.
   — Ничего себе немного! — воскликнул Эдвард. — Оно разодрано до самой талии!
   — А как ты думаешь, могла я нанести удар ногой, не разорвав его? Что же, я должна была задрать его до пояса и продемонстрировать окружающим свое исподнее?
   — Тео! — возмутилась Эмили.
   — Нет, разумеется, у меня красивые панталоны, — продолжала Тео, не обращая внимания на слуг. — У них кружевная оторочка и розовые ленты, и я думаю…
   — Довольно! — прервал Сильвестр это вдохновенное описание, пока оно не собрало толпу. Затем он схватил Тео в охапку и запихал в кабриолет. — Ты удовлетворишь любопытство сестер по дороге на Керзон-стрит, где переоденешься.
   Сильвестр говорил так, словно отчитывал ее, но глаза его смеялись и были озарены чем-то сродни восхищению. Он приказал кучеру вернуться на Керзон-стрит и уселся в двуколке рядом с Эдвардом.
   — Это были грабители, сэр? — напрямик спросил Эдвард, когда они тронулись в путь, а лакей в ливрее устроился на запятках.
   — Совершенно верно. Я уверен, что они ограбили бы меня до последнего су.
   — А вы не думаете, что нападавшие преследовали другую цель?
   Граф кивнул.
   — Еще один «несчастный случай», которые, похоже, начинают становиться системой.
   — Кто?
   — А черт его знает! Я поначалу думал, что это какой-нибудь обиженный арендатор. Но теперь ясно, что все не так просто. Но ничего не говорите Тео. Недоставало только, чтобы еще и она принялась за расследование.
   Эдвард улыбнулся:
   — Ей нужно занятие. Сильвестр в ответ простонал:
   — Но почему нельзя заняться обычными для молодых женщин делами? Эмили и Кларисса ездят по магазинам, на выставки, на балы и приемы…
   — Тео не похожа на них.
   — Да, — мрачно согласился Сильвестр. — Она не похожа ни на одну из женщин, которых я встречал. Если бы я не присматривал за ней каждую минуту, она бы гоняла сломя голову по Гайд-парку или занялась военной подготовкой. Не понимаю, о чем думали мать и дед, видя, что на их глазах растет чертенок. Эдвард ощетинился.
   — Я думаю, оба понимали, что Тео перестанет быть собой, если они попытаются сформировать ее по какому-нибудь общепринятому образцу, — с усилием проговорил он.
   Сильвестр искоса взглянул на застывшее лицо молодого человека, улыбнулся и миролюбиво сказал:
   — Да, вы правы.
   Эдвард облегченно вздохнул:
   — Вы собираетесь узнать, кто стоит за этими покушениями, сэр?
   — Если я хочу остаться в живых, думаю, мне необходимо это сделать. — Сильвестр едва не задел чей-то экипаж.
   — А если я могу быть полезен… — неуверенно предложил Эдвард. — Я знаю, что однорукий…
   — Ради Бога, не говорите глупостей! Однорукий мужчина может ездить на лошади, стрелять, управлять экипажем, фехтовать, ловить рыбу и заниматься любовью, как и тот, у кого обе руки, — заявил Сильвестр. — Когда мне понадобится помощь, я вас позову.
   Этот строгий тон успокоил Эдварда больше, чем сочувствие или вежливый отказ.
   — Я понял, сэр.
   Они приехали на Керзон-стрит раньше своих дам и в добром согласии уже попивали кларет, когда появились сестры.
   — Это 96-го года? — спросила Тео, вдыхая букет. — Некоторые бутылки в этой партии отдают пробкой.
   — Эта бутылка отличная. Иди и переоденься. Мы все умираем с голоду.
   — Но я тоже хочу выпить, — подмигнув, ответила Тео и наполнила рюмку. — После всех этих упражнений мне необходимо подкрепиться, как вы понимаете.
   Тео так и светилась озорством и энергией. Сильвестр редко видел ее в таком настроении и вдруг понял, что она счастлива.
   И счастлива Тео была потому, что эта стычка раззадорила ее, позволила продемонстрировать то, в чем она была мастером, что льстило ее самолюбию, наполняя чувством собственной нужности.
   Она никогда не удовлетворится жизнью матроны из общества. Может быть, будущее материнство поглотит ее избыточную энергию. Вспомнив об их наполненных страстью ночах, Сильвестр мог надеяться, что это не замедлит произойти.
   — Возьми вино с собой, — проговорил граф. — Даю тебе десять минут на переодевание.
   — Вы не уедете без меня?
   — Не могу за это поручиться.
   — Что? И это после того, как я спасла тебе жизнь?
   — Не преувеличивай. Девять минут.
   В глазах у него плясали смешинки, губы подергивались, и Тео почувствовала исходящее от него тепло. После прибытия в Лондон эти мгновения взаимопонимания стали очень редкими, и Тео их недоставало.
   «Пантеон» на Оксфорд-стрит был огромным и шумным. Бальный зал, концертный холл и обеденный зал были заполнены не представителями знати и высшего общества, а людьми средних слоев — зажиточными горожанами и их дамами. Сильвестр решил, что Рози будет свободнее себя чувствовать в этом заведении, чем в модной «Пьяцце», где неприветливые матроны и высокомерные денди будут смотреть на такое семейное сборище с нескрываемым презрением.
   Графиня Стоунридж, казалось, тоже чувствовала себя в «Пантеоне» как дома. Она то и дело заставляла сестер давиться от смеха своими шаловливыми и точными комментариями.
   Первой рассеянность Клариссы заметила Тео.
   — На кого ты уставилась, Кларри?
   — Не смотри туда, Тео! — покраснев, воскликнула Кларисса.
   — Но кто?.. О! — поняв, проговорила Тео. — Вижу.
   — Отвернись, Тео! — взмолилась Кларисса.
   — Он очень красив, — заметила Тео. — Посмотри, Эмили. Вот он, прекрасный рыцарь.
   Эмили обернулась и тоже без труда обнаружила предмет внимания сестры.
   — О! — только и смогла произнести Эмили.
   — Кто? Что? — заинтересовалась Рози, вставая и обводя обеденный зал близорукими глазами. — Я не вижу рыцаря. Он в латах?
   — Сядь, гусыня! Это просто такое выражение. Тео дернула ее за юбку и усадила на место.
   — Но как мы узнаем, кто он?
   — О чем вы толкуете? — спросил Сильвестр, как только Эдвард в свою очередь закончил осмотр и, засмеявшись, повернулся к сестрам.
   — Кларисса нашла своего рыцаря, — пояснила Тео. — Не красней, дорогая. — Она похлопала сестру по руке. — Может, мне подойти и представиться?
   — Нет! — разом воскликнули Эмили и Кларисса.
   — Тогда представится Стоунридж и пригласит его выпить с нами, — твердо заявила Тео. — Ты его видишь, Стоунридж? Вон тот красивый молодой человек с длинными волосами, сидящий с пожилой женщиной у окна. Пожилая женщина — добрый знак, Кларри. Она не может быть его возлюбленной, это скорее всего мать.
   — Тео!
   Но та игнорировала протест сестры.
   — Пойди и представься, Стоунридж, и пригласи его вместе с матерью присоединиться к нам. Притворись, что ты его знаешь, что где-то встречался с ними. А потом рассмейся и скажи, что ошибся, но в любом случае пригласи.
   — И не подумаю этого делать. Ты предлагаешь мне роль сводника.
   — Тогда пойду я! На свете ничего бы не происходило, если бы не было подготовлено как следует.
   И прежде чем кто-либо успел ее остановить, она уже с приветственной улыбкой на лице прокладывала путь между столиками.
   — Как она может? — пробормотала Кларисса, приводя себя в чувство глотком холодной воды.
   Эдвард и Эмили зашлись в припадке смеха, словно вспомнили старый анекдот. А Сильвестр чувствовал себя так, будто сидит в компании эскимосов, не понимая, что они делают и говорят. И это уже начинало входить в привычку. Он спидол, ожидая, когда его введут в курс дела.
   Рози выскребла остатку и гвоздичного мороженого.
   — Тео никогда не боялась заговаривать с незнакомцами, — сообщила она Сильвестру, словно это могло объяснить ему причину общего веселья. Даже Кларисса, несмотря на смущение, улыбалась. — Она у нас совсем незастенчивая.
   Да, это определение никогда не приходило ему в голову. Он смотрел на жену. Тео разговаривала с парой у окна, доверительно наклонив к ним голову. Затем она повернулась и послала им взгляд, полный веселья. Она подняла руку в знак того, что все в порядке] и пошла назад к своему столику.
   — Так и есть! Это его мать, а зовут его Джонатан Лейси. Они навестят нас на Керзоон-стрит, — объявила она, усаживаясь на свое место. — Они кажутся весьма респектабельными. И у него колдовские глаза, Кларри. Огромные, цвета портвейна. Очень красив. А посмотрела бы ты на его руки! Они такие белые и холеные!
   Сильвестр поймал себя на том, что украдкой смотрит на свои руки. Нельзя сказать, что они грубые или недостаточно белые, но он точно знал, что глаза у него не колдовские.
   — Уверена, что он связан с искусством, — продолжала Тео, потягивая вино. — Во всяком случае, его матери понравилась идея навестить графа и графиню Стоунридж, так что я уверена, мы их очень скоро увидим.
   — Что ты им сказала, Тео? — спросил Эдвард, вытирая глаза салфеткой.
   — О, я сказала, что, как мне кажется, мы встречались раньше. Затем я вдруг поняла свою ошибку, извинилась и представилась. Остальное было легко.
   — Может быть, кто-нибудь объяснит мне, черт возьми, что здесь происходит? — поинтересовался Сильвестр. — Я понимаю, что исключительно туп, но…
   — Это оттого, что ты не Белмонт, — жизнерадостно проговорила Тео.
   После секундной неловкой паузы Эдвард сказал:
   — И я тоже, но у меня перед вами, сэр, то преимущество, что я знаю эту компанию чуть ли не с пеленок.
   — Значит, у вас действительно есть все преимущества, — ровным голосом проговорил граф и отодвинул свой стул. — Рози, пора домой.
   — Но это же правда! — сказала Тео, не желая прерывать вечер на такой ноте. — Ты действительно не Белмонт и поэтому не знаешь наших шуток. Но это не значит, что…
   — Это значит, что теперь вы Джилбрайт, госпожа жена.
   — Да, это так, — промямлила Тео. Но желание взять реванш взяло верх, и она добавила с обычной для нее резкостью: — Если у твоей матери и сестры начисто отсутствует чувство юмора, то я даже не пытаюсь понять их шутки.
   — Ну, это уж слишком, Тео! — не удержался Эдвард.
   — Вовсе нет, — возразила Тео, не сводя глаз с мужа. — Ведь это тоже правда. Не так ли, Стоунридж?
   — К сожалению, — тихо ответил граф. — Но мы продолжим эту дискуссию, когда будем одни.
   Только Тео и Сильвестр понимали, что произошло. Остальные были озадачены и расстроены и только вяло переговаривались, пока не добрались до дома леди Илинор в сопровождении Эдварда.
   Сильвестр посадил Тео в двуколку и уселся рядом. Она закуталась в плащ, жалея о случившемся. Все шло так хорошо! Она опять произнесла неуклюжую фразу, и все потому, что Сильвестр сам спровоцировал ее. И вновь ее наполнило чувство, что ее заманили в ловушку и что все доводы в пользу Сильвестра, которые она внушала себе последние недели, безосновательны.
   — Тебе не следовало говорить мне… — начала Тео.
 
   — Что ты графиня Джилбрайт? Но это же правда!
   — Как и то, что всем, чем ты теперь владеешь, ты обязан Белмонтам!
   Ой, почему она не может прикусить язык? Сильвестр ничего не сказал, а только откинулся на потрескавшуюся кожаную спинку сиденья.
   — Не могу ничего с собой поделать, — помолчав немного, сказала Тео, то ли извиняясь, то ли пытаясь объяснить. — Я и хотела бы все забыть, Стоунридж. Но потом вдруг все возвращается, и я опять начинаю злиться. И хочу сделать тебе больно, как и ты мне.
   — А я действительно сделал тебе больно, Тео? — мягко спросил граф.
   Двуколка замедлила бег на перекрестке дорог, и керосиновый фонарь осветил его напряженное лицо.
   — Будь честной и скажи, чем я обидел тебя.
   Прищурившись, граф разглядывал игру света и тени на ее мальчишеских чертах. Тео лишь смущенно покачала головой и уставилась в окно.
   Когда двуколка свернула к Белмонт-Хаус, Тео все еще молчала. Сильвестр подал ей руку и проводил в дом.
   — Надеюсь, вы хорошо провели вечер, милорд… леди Тео. — Фостер с поклоном принял перчатки его светлости.
   — Очень хорошо, благодарю вас, — ответил Сильвестр.
   — И леди Рози тоже повеселилась?
   — Надеюсь, что да.
   — Она съела столько гвоздичного мороженого, что его хватило бы на целую армию, — с улыбкой проговорила Тео. Скрыть истинные чувства от прислуги всегда трудно, как ни старайся. — Спокойной ночи, Фостер! — И она взбежала по лестнице.
   — Принесите коньяк в библиотеку, Фостер. Сильвестр отвернулся, а дворецкий покачал головой. По-видимому, еще один фейерверк.
   Когда он принес коньяк, Сильвестр стоял у камина.
   — Благодарю, — рассеянно проговорил граф. — Поставьте на стол, я налью сам.
   Он налил рюмку и выпил. Кто-то пытался сегодня его убить, а он не в силах сосредоточиться, вспоминая лицо Тео.
   С внезапной решимостью он открыл ящик своего стола и вынул пистолет. Проверив, как он заряжен, граф положил его в карман. Затем он спустился в холл.
   — Фостер, мои шляпу и трость… Благодарю вас.
   Он провел по трости рукой, нащупал кнопочку на ручке и нажал ее. Лезвие шпаги вынималось легко.
   Дворецкий старался не смотреть на выскочивший из трости клинок, но не мог не заметить красноречиво оттопырившийся карман плаща графа. Правда, ночные улицы были небезопасны, но такие предосторожности казались все же чрезмерными для вечерней прогулки в Сент-Джеймс или какое-нибудь иное место, приличествующее джентльмену.
   Надев перчатки, граф вышел из дома и направился к «Отдыху рыбака».
   В это время Тео стояла у окна своей спальни, ожидая, что Сильвестр поднимется к ней и избавит от невеселых дум. Но вместо этого он ушел из дома. Может быть, он уже устал от ее скандалов?
   Эта мысль испугала Тео. Она представила себе жизнь без Сильвестра, и такая жизнь показалась ей пустыней.
   Но как он мог ее обидеть?
   Вдруг она встрепенулась:
   — Мой плащ, Дора! Я ухожу.
   Ее горничная удивленно заморгала. Она ведь только что повесила его в шкаф.
   — Но уже одиннадцать часов, миледи.
   — Ничего, — нетерпеливо проговорила Тео, натягивая перчатки. — Быстрее, пожалуйста.
   Если она не поторопится, Стоунридж может уйти далеко.
   Тео запахнула полы плаща, набросила на голову капюшон и сбежала вниз по лестнице.
   — Его светлость не сказал, куда идет, Фостер?
   — Нет, миледи. — Дворецкий уже закрывал на засов входную дверь.
   — Я должна его найти. Побыстрее откройте дверь. Он не мог уйти далеко.
   Фостер колебался не больше секунды. Но граф только что вышел, и леди Тео ничто не грозит на Керзон-стрит. Он снова снял засов, Тео пронеслась мимо него вниз по ступенькам и свернула направо, как и Сильвестр.

Глава 19

   Тео достигла перекрестка Керзон-стрит и Одли-стрит в ту минуту, когда Сильвестр останавливал кеб. Почти сразу же за ним подкатил другой. Тео, не раздумывая, остановила его.
   — Следуйте за тем экипажем, — приказала она.
   — Как вам будет угодно, леди. — Возница взмахнул кнутом, надеясь, что сможет неплохо заработать.
   Лишь когда ее экипаж завернул за угол и запрыгал по щебенке, Тео вспомнила, что не захватила с собой денег. Не важно! Сильвестр заплатит, а если она потеряет его из виду, то вернется на Керзон-стрит и расплатится с кучером.
   Куда он направлялся? Тео откинула кожаную занавеску и выглянула на темную улицу. Местность, по которой они проезжали, казалась незнакомой, но Тео изучила всего небольшой клочок Лондона, и большая его часть была ей неизвестна. Но Сильвестр ехал не в клуб. Он, несомненно, прошел бы такое короткое расстояние пешком.
   Прошло довольно много времени, прежде чем они свернули к широкой ленте Темзы и поехали по набережной. Даже воздух здесь был иным, тяжелым и зловонным, из-за гор мусора и наносов ила на булыжной мостовой.
   Тео высунула голову из окна и обратилась к вознице:
   — Вы их видите?
   — Да. Сворачивают на Док-стрит. Это неподходящее место для благородной леди, смею сказать.
   — Да, я это вижу, — ответила Тео, усаживаясь на прежнее место.
   Какое дело может быть у Сильвестра в таких местах? В какую область его частной жизни она вторгается? Тео сделалось не по себе, и она уже была готова сказать вознице, чтобы он возвращался на Керзон-стрит, но вспомнила, что она собиралась сказать Сильвестру. И она скажет ему это сейчас же. Когда он это услышит, то поймет, что она вовсе не собирается совать нос в его личные дела.
   Кеб свернул на темную узкую улочку с сильным запахом сточных вод. Выйдя из кеба, Тео едва могла дышать. На противоположной стороне, вероятно, по приказу Сильвестра, ожидал другой экипаж.
   Над узкой дверью приземистого деревянного строения красовалась покосившаяся ржавая вывеска. Из маленьких незастекленных окон с тусклым светом выплывали облачка дыма, слышались невнятные, сдавленные крики. Что-то тяжело ударилось об пол, раздался гневный голос, за которым последовал взрыв хриплого смеха. Дверь резко отворилась, и из нее вылетел мужчина, приземлившись на грязную мостовую.
   Он с рычанием поднялся и снова направился к двери, набычившись и сжав кулаки.
   Тео едва успела отступить в сторону, когда он вылетел снова, на этот раз в сопровождении рассвирепевшей краснолицей женщины, державшей в руках кочергу.
   — Убирайся из моей таверны, боров проклятый! — проорала женщина, добавив несколько отборных ругательств, которые были в новинку для просвещенного уха Тео. — Убирайся к своей бабе, Том, и не устраивай ссор с моими посетителями!
   Она стояла над поверженным врагом, засучив рукава и показывая мощные бицепсы. Из-под грязного передника виднелись столь же грязные оборки ее панталон. Затем, выкрикнув еще пару ругательств, она повернулась и вошла в свое заведение. Дверь закрылась, и улочка снова погрузилась в темноту.
   Том привстал было на колени, потом, громко стеная, повалился в канаву и опустил голову на кучу гнилой капусты.
   Тео скорчила гримасу и перешагнула через него. Она храбро толкнула закрытую дверь и оказалась на пороге квадратной комнаты, пол которой был выстлан грязными опилками. Из очага тянуло запахом угля самого низкого сорта, а с почерневших стропил свисала лампа, чадившая рыбьим жиром.
   Глаза у Тео сразу же заслезились, и с минуту она ничего не видела. Затем чей-то голос воскликнул:
   — Глянь-ка, Длинная Мег! Смотри, что нам принесла река.
   На нее устремилось множество глаз, налитых кровью, с желтыми белками. Ухмыляющиеся рты зияли черными дырами, от запаха немытых тел и перегара у Тео закружилась голова. Вдруг она увидела Сильвестра у стойки бара с кружкой в руке.
   С минуту он смотрел на нее как на привидение. Алый бархатный капюшон ее плаща был откинут назад, являя разительный контраст с иссиня-черными волосами. На загорелом лице напряженно сверкали глаза, губы были чуть приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать.
   Пока он мучительно пытался осмыслить это видение, Тео, не обращая внимания на тянувшиеся к ней руки, которые хватали ее за плащ, и грубые голоса, сулившие ей несказанные удовольствия, протолкалась к нему.
   — Сильвестр, мне надо кое-что тебе сказать. — Она, улыбаясь, положила руку ему на плечо. — Я на самом деле не считаю, что ты причинил мне боль, мне кажется, я просто была…
   Сильвестр наконец обрел дар речи.
   — Я, наверное, сошел с ума. Что, черт возьми, ты здесь делаешь?