день заняли свои места, а поднимавшееся солнце катило перед собой жаркие
волны желтого тумана, высвечивая яркую дорожку. Листья смеялись на солнце,
от их смеха тряслись деревья, и каждая зеленая ветка походила на школу для
девочек в сказочной стране. Бог отказался принять взятку.
Еще минуту Джон взирал на торжество дня. Затем, обернувшись, он заметил
какое-то мелькание у озера, затем еще мелькание и еще, будто танец
золотистых ангелов, спустившихся с облаков. Аэропланы сели на землю.
Джон соскользнул с валуна и бросился вниз по склону к группе деревьев,
где ждали его проснувшиеся девочки. Кисмин вскочила, камешки у нее в
кармане звякнули, с полураскрытых губ готов был вот-вот сорваться вопрос,
но Джон чувствовал, что разговаривать уже некогда. Необходимо покинуть
гору, не теряя ни минуты. Он взял девочек за руки, и они стали молча
пробираться между стволами, омытыми светом и подымающимся туманом. Позади
них, из долины, раздавались жалобные крики павлинов и негромкие утренние
голоса просыпающейся природы.
Пройдя с полмили, они обошли стороной парк и ступили на узкую тропу,
которая вела на следующий перевал. На вершине холма они остановились и
оглянулись. Глаза их обратились на склон, который они только что покинули:
их томило мрачное предчувствие надвигающейся катастрофы.
Четко вырисовываясь на фоне неба, сломленный седовласый человек
медленно спускался с крутой горы, а за ним два гиганта, два бесстрастных
негра несли ношу, которая по-прежнему сверкала и вспыхивала на солнце. На
полдороге к ним присоединились еще двое - миссис Вашингтон, опиравшаяся на
руку сына. Авиаторы уже вылезли из кабин на луг перед замком и теперь с
винтовками в руках поднимались цепью по алмазной горе.
Неожиданно пятеро наверху, к которым было приковано внимание всех
наблюдателей, остановились на уступе скалы, негры наклонились и отворили
какую-то дверцу - видимо, потайной ход в склоне горы. Туда они спустились
все - седовласый человек первым, за ним жена и сын, последними два негра,
в чьих прическах еще успели сверкнуть на солнце драгоценные камни, перед
тем как дверь закрылась и гора поглотила их всех.
Кисмин стиснула Джону руку.
- Что это? - отчаянно закричала она. - Куда они идут? Что они хотят
сделать?
- Наверное, там есть подземный ход...
Джон не окончил фразы, как обе девочки вскрикнули.
- Как ты не понимаешь? - Кисмин истерически всхлипнула. - Гора
заминирована!
Она не успела проговорить это, как в ту же секунду Джон поднял руки,
защищая глаза. Вся поверхность горы полыхнула слепящим желтым огнем,
который пронизал дерн, точно свет лампы - подставленную ладонь. Этот
невыносимый блеск длился с минуту, а потом вдруг исчез, точно в лампе
перегорел волосок, и на месте горы теперь лежала черная пустыня, от
которой медленно поднимался синий дым, унося с собой то, что осталось от
растений и человеческой плоти. От авиаторов не сохранилось ничего - они
были истреблены дотла, как и пятеро, скрывшиеся в горе.
Тут же последовало невероятное сотрясение, замок буквально взлетел на
воздух, пылающие обломки обрушились вниз, и дымящаяся груда наполовину
сползла в озеро. Пламени не было, дым унесло вдаль, и он смешался с
солнечным сиянием; еще несколько минут мраморная пыль подымалась от
огромной бесформенной массы, которая прежде была волшебным дворцом, затем
наступила полная тишина.
В долине остались трое...
11
На закате Джон со своими спутницами добрались до высокого утеса,
обозначавшего границу владений Вашингтонов, и оглянулись назад: в сумерках
долина лежала мирная и прелестная. Они уселись, чтобы съесть ужин, который
захватила с собой в корзинке Жасмин.
- Вот! - Она расстелила на камнях скатерть и сложила сандвичи
аккуратной стопкой. - Правда, они замечательно выглядят? Я всегда считала,
что на воздухе пища делается гораздо вкуснее.
- Этим высказыванием, - заметила Кисмин, - Жасмин приобщается к
буржуазии.
- А теперь, - с нетерпением сказал Джон, - выверни карман, и давайте
посмотрим, какие драгоценности ты взяла с собой. Если ты отобрала
правильно, мы все трое проживем до конца наших дней безбедно.
Кисмин послушно сунула руку в карман и выбросила на скатерть две
пригоршни сверкающих камешков.
- Недурно! - восторженно воскликнул Джон. - Они не очень велики, но...
Стой! - Лицо его вытянулось, едва он поднес один из камней к глазам и
посмотрел сквозь него на заходящее солнце. - Да это же не алмазы! Что
произошло?
- Вот тебе раз! - с удивленным видом воскликнула Кисмин. - Какая я
глупая!
- Да ведь это стекляшки, стразы! - продолжал Джон.
- Ну да! - Она расхохоталась. - Я выдвинула не тот ящик. Они украшали
платье одной девочки, которая приезжала к Жасмин. Я уговорила ее отдать их
мне в обмен на настоящие алмазы. Я до сих пор никогда не видела ничего,
кроме драгоценных камней.
- И только их ты и захватила?
- Боюсь, что да. - Она задумчиво потрогала стразы. - Пожалуй, они мне
нравятся больше. Мне уже как-то надоели алмазы.
- Отлично, - мрачно сказал Джон. - Придется поселиться в Гадесе. И ты
до старости станешь рассказывать женщинам, которые не будут тебе верить,
что ты ошиблась ящиком.
- А что плохого в Гадесе?
- Если я, в моем возрасте, явлюсь домой с женой, отец скорее всего
оставит меня без единого цента - оставит с носом, как у нас там
выражаются.
Жасмин подала голос.
- Я люблю стирать, - спокойно сказала она. - Я всегда сама стирала себе
носовые платки. Я буду брать стирать белье и содержать вас обоих.
- А в Гадесе есть прачки? - наивно спросила Кисмин.
- Еще бы, - ответил Джон. - Как и повсюду.
- Я подумала... может быть, в Гадесе так жарко, что там ходят
неодетыми...
Джон засмеялся.
- Попробуй пройдись в таком виде! - предложил он. - Не успеешь
показаться, как тебя выгонят из города.
- А папа тоже будет там? - спросила она.
Джон с удивлением на нее посмотрел.
- Твой отец мертв, - ответил он хмуро. - Что ему делать в Гадесе? Ты
спутала его с другим местом, которое давным-давно не существует.
После ужина они сложили скатерть и расстелили одеяла, готовясь спать.
- Все как сон, - вздохнула Кисмин, глядя вверх на звезды. - Как странно
находиться здесь в одном-единственном платье! Прямо под звездами, -
продолжала она. - Я раньше не замечала звезд. Я считала их большущими
алмазами, которые кому-то принадлежат. А теперь они меня пугают. Мне
сейчас кажется, будто все прежнее было сном - вся моя юность.
- Это и был сон, - спокойно сказал Джон. - Юность всегда сон, особая
форма безумия.
- В таком случае, быть безумной очень приятно!
- Говорят, - мрачно ответил Джон. - Но теперь я в этом не уверен. Во
всяком случае, давай попробуем любить друг друга, хотя бы недолго, год или
два. Любовь - это форма божественного опьянения, она доступна всем. В мире
реальны только алмазы... алмазы да еще, быть может, ничтожный дар
разочарования. Что ж, этим даром я владею и, как водится, им не
воспользуюсь. - Он вздрогнул. - Подними воротник, девочка, ночь сыра, ты
простудишься. Великий грех совершил тот, кто изобрел сознание. Давайте же
потеряем его на несколько часов.
И, закутавшись в одеяло, он заснул.
волны желтого тумана, высвечивая яркую дорожку. Листья смеялись на солнце,
от их смеха тряслись деревья, и каждая зеленая ветка походила на школу для
девочек в сказочной стране. Бог отказался принять взятку.
Еще минуту Джон взирал на торжество дня. Затем, обернувшись, он заметил
какое-то мелькание у озера, затем еще мелькание и еще, будто танец
золотистых ангелов, спустившихся с облаков. Аэропланы сели на землю.
Джон соскользнул с валуна и бросился вниз по склону к группе деревьев,
где ждали его проснувшиеся девочки. Кисмин вскочила, камешки у нее в
кармане звякнули, с полураскрытых губ готов был вот-вот сорваться вопрос,
но Джон чувствовал, что разговаривать уже некогда. Необходимо покинуть
гору, не теряя ни минуты. Он взял девочек за руки, и они стали молча
пробираться между стволами, омытыми светом и подымающимся туманом. Позади
них, из долины, раздавались жалобные крики павлинов и негромкие утренние
голоса просыпающейся природы.
Пройдя с полмили, они обошли стороной парк и ступили на узкую тропу,
которая вела на следующий перевал. На вершине холма они остановились и
оглянулись. Глаза их обратились на склон, который они только что покинули:
их томило мрачное предчувствие надвигающейся катастрофы.
Четко вырисовываясь на фоне неба, сломленный седовласый человек
медленно спускался с крутой горы, а за ним два гиганта, два бесстрастных
негра несли ношу, которая по-прежнему сверкала и вспыхивала на солнце. На
полдороге к ним присоединились еще двое - миссис Вашингтон, опиравшаяся на
руку сына. Авиаторы уже вылезли из кабин на луг перед замком и теперь с
винтовками в руках поднимались цепью по алмазной горе.
Неожиданно пятеро наверху, к которым было приковано внимание всех
наблюдателей, остановились на уступе скалы, негры наклонились и отворили
какую-то дверцу - видимо, потайной ход в склоне горы. Туда они спустились
все - седовласый человек первым, за ним жена и сын, последними два негра,
в чьих прическах еще успели сверкнуть на солнце драгоценные камни, перед
тем как дверь закрылась и гора поглотила их всех.
Кисмин стиснула Джону руку.
- Что это? - отчаянно закричала она. - Куда они идут? Что они хотят
сделать?
- Наверное, там есть подземный ход...
Джон не окончил фразы, как обе девочки вскрикнули.
- Как ты не понимаешь? - Кисмин истерически всхлипнула. - Гора
заминирована!
Она не успела проговорить это, как в ту же секунду Джон поднял руки,
защищая глаза. Вся поверхность горы полыхнула слепящим желтым огнем,
который пронизал дерн, точно свет лампы - подставленную ладонь. Этот
невыносимый блеск длился с минуту, а потом вдруг исчез, точно в лампе
перегорел волосок, и на месте горы теперь лежала черная пустыня, от
которой медленно поднимался синий дым, унося с собой то, что осталось от
растений и человеческой плоти. От авиаторов не сохранилось ничего - они
были истреблены дотла, как и пятеро, скрывшиеся в горе.
Тут же последовало невероятное сотрясение, замок буквально взлетел на
воздух, пылающие обломки обрушились вниз, и дымящаяся груда наполовину
сползла в озеро. Пламени не было, дым унесло вдаль, и он смешался с
солнечным сиянием; еще несколько минут мраморная пыль подымалась от
огромной бесформенной массы, которая прежде была волшебным дворцом, затем
наступила полная тишина.
В долине остались трое...
11
На закате Джон со своими спутницами добрались до высокого утеса,
обозначавшего границу владений Вашингтонов, и оглянулись назад: в сумерках
долина лежала мирная и прелестная. Они уселись, чтобы съесть ужин, который
захватила с собой в корзинке Жасмин.
- Вот! - Она расстелила на камнях скатерть и сложила сандвичи
аккуратной стопкой. - Правда, они замечательно выглядят? Я всегда считала,
что на воздухе пища делается гораздо вкуснее.
- Этим высказыванием, - заметила Кисмин, - Жасмин приобщается к
буржуазии.
- А теперь, - с нетерпением сказал Джон, - выверни карман, и давайте
посмотрим, какие драгоценности ты взяла с собой. Если ты отобрала
правильно, мы все трое проживем до конца наших дней безбедно.
Кисмин послушно сунула руку в карман и выбросила на скатерть две
пригоршни сверкающих камешков.
- Недурно! - восторженно воскликнул Джон. - Они не очень велики, но...
Стой! - Лицо его вытянулось, едва он поднес один из камней к глазам и
посмотрел сквозь него на заходящее солнце. - Да это же не алмазы! Что
произошло?
- Вот тебе раз! - с удивленным видом воскликнула Кисмин. - Какая я
глупая!
- Да ведь это стекляшки, стразы! - продолжал Джон.
- Ну да! - Она расхохоталась. - Я выдвинула не тот ящик. Они украшали
платье одной девочки, которая приезжала к Жасмин. Я уговорила ее отдать их
мне в обмен на настоящие алмазы. Я до сих пор никогда не видела ничего,
кроме драгоценных камней.
- И только их ты и захватила?
- Боюсь, что да. - Она задумчиво потрогала стразы. - Пожалуй, они мне
нравятся больше. Мне уже как-то надоели алмазы.
- Отлично, - мрачно сказал Джон. - Придется поселиться в Гадесе. И ты
до старости станешь рассказывать женщинам, которые не будут тебе верить,
что ты ошиблась ящиком.
- А что плохого в Гадесе?
- Если я, в моем возрасте, явлюсь домой с женой, отец скорее всего
оставит меня без единого цента - оставит с носом, как у нас там
выражаются.
Жасмин подала голос.
- Я люблю стирать, - спокойно сказала она. - Я всегда сама стирала себе
носовые платки. Я буду брать стирать белье и содержать вас обоих.
- А в Гадесе есть прачки? - наивно спросила Кисмин.
- Еще бы, - ответил Джон. - Как и повсюду.
- Я подумала... может быть, в Гадесе так жарко, что там ходят
неодетыми...
Джон засмеялся.
- Попробуй пройдись в таком виде! - предложил он. - Не успеешь
показаться, как тебя выгонят из города.
- А папа тоже будет там? - спросила она.
Джон с удивлением на нее посмотрел.
- Твой отец мертв, - ответил он хмуро. - Что ему делать в Гадесе? Ты
спутала его с другим местом, которое давным-давно не существует.
После ужина они сложили скатерть и расстелили одеяла, готовясь спать.
- Все как сон, - вздохнула Кисмин, глядя вверх на звезды. - Как странно
находиться здесь в одном-единственном платье! Прямо под звездами, -
продолжала она. - Я раньше не замечала звезд. Я считала их большущими
алмазами, которые кому-то принадлежат. А теперь они меня пугают. Мне
сейчас кажется, будто все прежнее было сном - вся моя юность.
- Это и был сон, - спокойно сказал Джон. - Юность всегда сон, особая
форма безумия.
- В таком случае, быть безумной очень приятно!
- Говорят, - мрачно ответил Джон. - Но теперь я в этом не уверен. Во
всяком случае, давай попробуем любить друг друга, хотя бы недолго, год или
два. Любовь - это форма божественного опьянения, она доступна всем. В мире
реальны только алмазы... алмазы да еще, быть может, ничтожный дар
разочарования. Что ж, этим даром я владею и, как водится, им не
воспользуюсь. - Он вздрогнул. - Подними воротник, девочка, ночь сыра, ты
простудишься. Великий грех совершил тот, кто изобрел сознание. Давайте же
потеряем его на несколько часов.
И, закутавшись в одеяло, он заснул.