Фицжеральд Френсис. Великий Гэтсби

Кажется, он только сейчас поверил в ее существование. - Я еще не завтракала, а уже в платьице, - сказала малышка, сразу же повернувшись к Дэзи. - Это потому, что мама хотела показать тебя во всей красе. - Она прижалась лицом к единственной складочке, перерезавшей круглую шейку. - Ты же мое чудо! Самое настоящее маленькое чудо! - Да, - невозмутимо согласилась малышка. - А у тети Джордан тоже белое платьице. - Тебе нравятся мамины друзья? - Дэзи повернула девочку лицом к Гэтсби. - Посмотри, они красивые? - А папа где? - Она совершенно не похожа на отца, - сказала нам Дэзи. - Она вся в меня. Мои волосы, мой овал лица. Она откинулась на валик тахты. Нянька подошла в протянула руку. - Пойдем, Пэмми. - До свидания, моя радость. С сожалением оглянувшись назад, хорошо вымуштрованное дитя взялось за протянутую руку и было уведено в ту самую минуту, когда в гостиной опять появился Том, а за ним - четыре высоких бокала, в которых позвякивал лед. Гэтсби взял бокал. - Выглядит освежающе, - с натугой выговорил он. Мы стали пить долгими жадными глотками. - Я где-то читал, что солнце с каждым годом становится горячее, сообщил Том весело. - И вроде бы Земля скоро, упадет на Солнце - или нет, погодите, - как раз наоборот! - Солнце с каждым годом остывает. - Давайте выйдем, - минуту спустя предложил он Гэтсби. - Я хочу показать вам сад и все угодья. Я вышел на веранду вместе с ними. Зеленая вода пролива от жары казалась стоячей; одинокий маленький парус полз по ней к прохладе открытого моря. Гэтсби с минуту следил за ним глазами, потом махнул рукой, указывая на другую сторону бухты: - Мой дом там, как раз напротив. - Да, верно. Мы смотрели вдаль, поверх розовых кустов, разогретого газона и выжженной зноем травы на берегу. Белое крыло парусника медленно двигалось к небу, отчеркнутому синей прохладной чертой. Где-то там, в иззубренном берегами океане, было множество благодатных островов. - Вот это спорт, - тряхнув головой, сказал Том. - Я бы не отказался сегодня поплавать на этой штуке час-другой. Завтракали в столовой, тоже затененной от солнца, запивая холодным пивом искусственное веселье. - А куда нам девать себя вечером? - воскликнула Дэзи. - И завтра, и послезавтра, и в ближайшие тридцать лет? - Пожалуйста, не впадай в меланхолию, - сказала Джордан. - С первым осенним холодком жизнь начнется сначала. - Да, но сейчас так жарко, - настаивала Дэзи чуть не со слезами. - И все как в тумане. Знаете что, давайте пойдем в город! Ее голос боролся с жарой, сопротивляясь ей, пытаясь обуздать ее нелепость. - Случается, что в конюшне устраивают гараж, - говорил Том, обращаясь к Гэтсби. - Но я первый устроил в гараже конюшню. - Кто хочет ехать в город? - не унималась Дэзи. Гэтсби потянулся к ней взглядом. - Ах! - воскликнула она. - Вам словно бы совсем прохладно. Их взгляды встретились и остановились, не отпуская друг друга. Они были одни во вселенной. Потом Дэзи заставила себя отвести глаза. - Вам всегда прохладно, - сказала она. Она говорила ему о своей любви, и Том вдруг понял. Он замер, ошеломленный. Рот его приоткрылся, он посмотрел на Гэтсби, потом снова на Дэзи, как будто только сейчас узнал в ней какую-то очень давнюю знакомую. - Вы похожи на джентльмена с рекламной картинки, - продолжала Дэзи невинным тоном. - Знаете, бывают такие рекламные картинки... - Ладно, - срыву перебил ее Том. - В город так в город, не возражаю. Собирайтесь все - мы едем в город. Он встал, еще бросая грозные взгляды то на жену, то на Гэтсби. Никто не пошевелился. - Ну что же вы? - Он еле сдерживался. - В чем дело? Ехать так ехать. Рукой, дрожавшей от усилий, которые он над собой делал, он опрокинул в рот остатки пива из стакана. Голос Дэзи поднял нас всех из-за стола и вывел на пышущую жаром аллею. - А почему так сразу? - запротестовала она. - Что за спешка? Почему нельзя спокойно выкурить сигарету? - Все курили за завтраком. - Не порть людям удовольствие, - упрашивала она. - В такую жару немыслимо торопиться. Он не ответил. - Ну, как хочешь, - сказала она. - Идем, Джордан. Дамы пошли наверх, привести себя в порядок, а мы все трое стояли, переминаясь с ноги на ногу на горячей гальке. Гэтсби кашлянул, собираясь что-то сказать, потом передумал, но Том уже успел повернуться и выжидательно смотрел ему в лицо. - Ваша конюшня близко? - с деланной непринужденностью спросил Гэтсби. - С четверть мили отсюда по шоссе. - А-а! Пауза. - Дурацкая, в общем, затея, ехать в город, - взорвался Том. - Только женщине может прийти в голову такое... - Прихватим с собой чего-нибудь выпить? - крикнула Дэзи сверху, из окна. - Я возьму виски, - ответил Том и пошел в комнаты. Гэтсби сумрачно повернулся ко мне: - Не могу я разговаривать в этом доме, старина. - У Дэзи нескромный голос, - заметил я. - В нем звенит... - Я запнулся. - В нем звенят деньги, - неожиданно сказал он. Ну конечно же. Как я не понял раньше. Деньги звенели в этом голосе - вот что так пленяло в его бесконечных переливах, звон металла, победная песнь кимвал... Во дворце высоком, беломраморном, королевна, дева золотая... Том вышел из дома, на ходу завертывая в полотенце большую бутылку. За ним шли Дэзи и Джордан в маленьких парчовых шапочках, с легкими накидками на руке. - Мы можем ехать все в моей машине, - предложил Гэтсби. Он пощупал горячую кожу сиденья. - Надо было мне отвести ее в тень. - У вас переключение скоростей обычное? - спросил Том. - Да. - Тогда знаете что, берите вы мой "фордик", а я поведу вашу машину. Гэтсби это предложение не понравилось. - Боюсь, бензину у меня маловато. - Хватит, чего там, - развязно воскликнул Том. - Он взглянул на бензомер. - А не хватит, можно по дороге заехать в аптеку. Теперь в аптеках чего только не достанешь. За этим словно бы безобидным замечанием последовала пауза. Дэзи посмотрела на Тома, сдвинув брови, а у Гэтсби прошла по лицу неуловимая тень, на миг придав ему непривычное и в то же время чем-то странно знакомое выражение - знакомое словно бы понаслышке. - Садись, Дэзи, - сказал Том, подталкивая жену к машине Гэтсби. Прокачу тебя в этом цирковом фургоне. Он отворил дверцу, но Дэзи вывернулась из-под его руки. - Ты бери Ника и Джордан. А мы поедем следом на "фордике". Она подошла к Гэтсби и положила руку на его локоть. Джордан, Том и я уселись на переднем сиденье машины Гэтсби, Том тронул один рычаг, другой и мы понеслись, разрезая горячий воздух, оставив их далеко позади. - Видали? - спросил Том. - Что именно? Он пристально посмотрел на меня, - должно быть, сообразил, что мы с Джордан давно уже знаем. - Вы, наверно, меня круглым дураком считаете, - сказал он. - Пусть так, а все-таки у меня иногда появляется - ну второе зрение, что ли, и оно мне подсказывает как поступить. Может, вы и не верите в такие вещи, но наука... Он запнулся. Непосредственная действительность напомнила о себе, не дав ему свалиться в бездну отвлеченных умствований. - Я навел кое-какие справки об этом субъекте, - заговорил он снова. Можно было копнуть и глубже, если б знать... - Уж не ходил ли ты к гадалке? - ехидно спросила Джордан. - Что? - Он вытаращил глаза, озадаченный нашим дружным смехом - К гадалке? - Да, насчет Гэтсби. - Насчет Гэтсби? Нет, зачем. Я же сказал: я навел кое-какие справки о его прошлом. - И выяснилось, что он учился в Оксфорде, - услужливо подсказала Джордан. - В Оксфорде! Черта с два! - Он передернул плечами. - Человек, который ходит в розовом костюме!.. - И тем не менее. - Оксфорд, который в штате Нью-Мексико, - пренебрежительно фыркнул Том. - Или еще где-то. - Слушай, Том, если ты такой сноб, зачем было приглашать его в гости? - сердито спросила Джордан. - Дэзи его пригласила, она с ним была знакома еще до замужества, - бог весть, где это ее угораздило! От выветривавшихся пивных паров всем хотелось злиться, и некоторое время мы ехали молча. Но вот впереди показались выцветшие глаза доктора Т. Дж. Эклберга, и я вспомнил предупреждение Гэтсби насчет бензина. - Ерунда, до города дотянем, - сказал Том. - Зачем же, когда вот рядом гараж, - возразила Джордан. - Совсем невесело застрять где-нибудь на дороге в такое пекло. Том с досадой затормозил, мы въехали на пыльный пятачок перед вывеской Джордана Уилсона и круто остановились. Минуту спустя сам хозяин показался в дверях своего заведения и уставился пустым взглядом на нашу машину. - Нельзя ли поживей? - грубо крикнул Том - Мы приехали заправиться, а не любоваться пейзажем. - Я болен, - сказал Уилсон, не трогаясь с места. - Я сегодня с самого утра болен. - А что с вами? - Слабость какая-то во всем теле. - Что же, мне самому браться за шланг? - спросил Том - По телефону голос у вас был вполне здоровый. Уилсон переступил порог - видно было, что ему трудно расстаться с тенью и с опорой, - и, тяжело дыша, стал отвинчивать крышку бензобака. На солнце лицо у него было совсем зеленое. - Я не думал, что помешаю вам завтракать, - сказал он. - Мне сейчас очень нужны деньги, и я хотел знать, что вы решили насчет той машины. - А моя новая машина вам нравится? - спросил Том. - Я ее купил на прошлой неделе. - Эта желтая? Хороша, - сказал Уилсон, налегая на рукоять. - Хотите, продам? - Вы все шутите. - Уилсон криво усмехнулся. - Нет уж, вы мне лучше продайте старую, я и на ней сумею заработать. - А на что это вам так спешно понадобились деньги? - Хочу уехать. Слишком я зажился в этих местах. Мы с женой хотим перебраться на Запад. - Ваша жена хочет уехать? - в изумлении воскликнул Том. - Десять лет она только о том и говорила. - Он на миг прислонился к колонке, ладонью прикрыв глаза от солнца. - А теперь, хочет не хочет, все равно уедет. Я ее отсюда увезу. Мимо в облаке пыли промчался "фордик", чья-то рука помахала на ходу. - Сколько с меня? - отрывисто спросил Том. - Дошло тут до моих ушей кое-что неладное, - продолжал Уилсон. Потому-то я и решил уехать. Потому и насчет машины вам докучал. - Сколько с меня? - Доллар двадцать центов. От несокрушимого напора жары у меня мутилось в голове, и прошло несколько неприятных секунд, прежде чем я сообразил, что подозрения Уилсона пока еще никак не связаны с Томом. Просто он обнаружил, что у Миртл есть другая, отдельная жизнь в чужом и далеком ему мире, и от этого ему стало физически нехорошо. Я посмотрел на него, затем на Тома - ведь часу не прошло, как Том сделал совершенно такое же открытие, - и мне пришло в голову, что никакие расовые или духовные различия между людьми не могут сравниться с той разницей, которая существует между больным человеком и здоровым. Уилсон был болен, и от этого у него был такой непоправимо виноватый вид, как будто он только что обесчестил беззащитную девушку. - Хорошо, машину я вам продам, - сказал Том. - Завтра днем она будет у вас. Всегда для меня в этой местности было что-то безотчетно зловещее, даже при ярком солнечном свете. Вот и сейчас я невольно оглянулся, словно чуя какую-то опасность за спиной. Гигантские глаза доктора Т. Дж. Эклберга бдительно несли свою вахту над горами шлака, но я скоро заметил, что за нами напряженно следят другие глаза, и гораздо ближе. В одном из окон над гаражом занавеска была чуть сдвинута в сторону, и оттуда на нашу машину глядела Миртл Уилсон. Она вся ушла в этот взгляд, не замечая, что за ней наблюдают; разнообразные оттенки чувств постепенно проступали на ее лице, как предметы на проявляемой фотографии. Мне и раньше приходилось подмечать на женских лицах подобное выражение, но на этот раз что-то в нем было несообрэзное, непонятное для меня, - пока я не догадался, что расширенные ревнивым ужасом глаза Миртл устремлены не на Тома, а на Джордан Бейкер, которую она приняла за его жену. Нет смятения более опустошительного, чем смятение неглубокой души. Том вел машину, словно подхлестываемый обжигающим бичом паники. Еще час назад его жена и его любовница принадлежали ему прочно и нерушимо, а теперь они обе быстрее быстрого ускользали из его рук. И он все сильней нажимал на акселератор, инстинктивно стремясь к двойной цели: догнать Дэзи и уйти от Уилсона. Мы мчались к Астории со скоростью пятьдесят миль в час, пока впереди, в стальной паутине ферм надземки, не замаячил неторопливо катящий синий "фордик". - В районе Пятидесятой улицы есть большое кино, где довольно прохладно, - сказала Джордан. - Люблю Нью-Йорк летом, во второй половине дня, когда он совсем пустой. В нем тогда есть что-то чувственное, перезрелое, как будто стоит подставить руки - и в них начнут валиться диковинные плоды. Слово "чувственный" разбередило тревогу Тома, но прежде чем он успел придумать возражение, "фордик" остановился, и Дэзи замахала рукой, подзывая нас. - Теперь куда? - спросила она. - В кино, может быть? - Ох, в такую жару, - жалобно протянула она. - Вы ступайте, если хотите, а мы покатаемся и приедем за вами к концу сеанса. - Она сделала слабую попытку пошутить: - Назначим свидание на перекрестке. Я буду мужчина с двумя сигаретами во рту. - Здесь не место спорить, - раздраженно сказал Том, услышав негодующее рявканье грузовика, которому мы загородили путь. - Поезжайте за мной к южному въезду в Центральный парк, тому, что напротив отеля "Плаза". По дороге он то и дело оглядывался, чтобы посмотреть, едут ли они следом, и, если им случалось застрять среди потока машин, он сбавлял скорость и ждал, когда "фордик" покажется снова. Казалось, он боится, что они вдруг нырнут в боковую улицу и навсегда скроются из виду - и из его жизни. Но этого не случилось. И мы все сообща приняли труднообъяснимое решение - снять на вечер гостиную номера-люкс в "Плаза". Подробности долгого и шумного спора, в результате которого мы были загнаны в эту гостиную, стерлись у меня из памяти; хотя я отчетливо помню неприятное ощущение, которое я испытывал во время этого спора оттого, что мои трусы обвивались вокруг ног, точно влажные змеи, а по спине то и дело скатывались холодные бусинки пота. Началось с предложения Дэзи снять в отеле пять ванных и принять освежающий душ; затем разговор пошел уже о "местечке, где можно выпить мятный коктейль со льдом". При этом раз двадцать было сказано: "Идиотская затея!" - но в конце концов, говоря все разом и перебивая друг друга, мы кое-как сговорились с обалделым портье. Нам казалось - или мы себе внушали, - что все это необыкновенно весело. Комната была большая и душная, и хотя шел уже пятый час, в окна, когда их распахнули, повеяло только сухостью накалившейся зелени парка. Дэзи подошла к зеркалу и, стоя ко всем спиной, стала поправлять прическу. - Роскошный апартамент, - благоговейным шепотом произнесла Джордан. Все расхохотались. - Отворите еще окно, - не оглядываясь, распорядилась Дэзи. - А больше нет. - Ну, тогда придется позвонить, чтобы принесли топор... - Прежде всего - довольно разговоров о жаре, - сердито сказал Том. - А то долбишь все время: жара, ара - от этого только в сто раз хуже. Он развернул полотенце и поставил на стол свою бутылку виски. - Что вы к ней придираетесь, старина? - сказал Гэтсби. - Вы ведь сами захотели ехать в город. Наступила тишина. Вдруг толстый телефонный справочник сорвался с гвоздя и шлепнулся на пол. Джордан сказала шепотом: "Извините, пожалуйста", - но на этот раз никто не засмеялся. - Я сейчас подниму, - сказал я. - Не надо, я сам. - Гэтсби долго рассматривал лопнувший шнурок, потом с интересом хмыкнул и бросил справочник на стул. - А без этого своего словца вы никак не можете? - резко спросил Том. - Какого словца? - Да вот - "старина". Где только вы его откопали? - Слушай, Том, - сказала Дэзи, отходя от зеркала. - Если ты будешь говорить людям дерзости, я здесь ни минуты не останусь. Позвони лучше, чтобы принесли лед для коктейля. Том снял трубку, но в эту минуту сжатый стенами зной взорвался потоками звуков - из бальной залы внизу донеслись торжественные аккорды мендельсоновского свадебного марша. - Нет, вы подумайте - выходить замуж в такую жару! - трагически воскликнула Джордан. - А что - я сама выходила замуж в середине июня, - вспомнила Дэзи. Луисвилл в июне! Кто-то даже упал в обморок. Кто это был. Том? - Билокси, - коротко ответил Том. - Да, да, его звали Билокси. Блоке Билокси - и он занимался боксом, честное слово, и родом был из Билокси, штат Теннесси. - Его тогда отнесли к нам в дом, - подхватила Джордан, - потому что мы жили в двух шагах от церкви. И он у нас проторчал целых три недели, в конце концов папе попросту пришлось его выставить. А назавтра после этого папа умер. - Помолчав, она добавила: - Одно к другому не имело отношения. - Я знал одного Билокси - Билла Билокси, только тот был из Мемфиса, вставил я. - Это его двоюродный брат. За те три недели я успела изучить всю семейную историю. Он мне подарил алюминиевую клюшку для гольфа, я до сих пор ею пользуюсь. Музыка внизу смолкла - началась брачная церемония. Потом в окна поплыл радостный гул поздравлений, крики: "Ура-а!" - и, наконец, взревел джаз, возвещая открытие свадебного бала. - А мы стареем, - сказала Дэзи. - Были бы молоды, сразу бы пошли танцевать. - Вспомни Билокси, - назидательно произнесла Джордан. - Где ты с ним, между прочим, познакомился, Тем? - С Билокси? - Он сосредоточенно наморщил лоб. - Я с ним вовсе не был знаком. Это приятель Дэзи. - Ничего подобного, - возмутилась Дэзи. - Я его до свадьбы и в глаза не видала. Он вместе со всеми вами приехал из Чикаго. - Да, но он представился как твой знакомый. Сказал, что вырос в Луисвилле. Эса Берд привел его на вокзал перед самым отходом поезда и просил найти для него местечко. Джордан усмехнулась. - Парень просто решил на дармовщинку проехаться в родные места. Мне он рассказывал, что был у вас президентом курса в Йеле. Мы с Томом недоуменно воззрились друг на друга. - Билокси? - Начать с того, что у нас вообще не было никаких президентов курса. Носком туфли Гэтсби отбивал на полу частую, беспокойную дробь. Том вдруг круто повернулся к нему. - Кстати, мистер Гэтсби, вы как будто воспитанник Оксфордского университета? - Не совсем так. - Но вы как будто там учились? - Да, я там учился. Пауза. И затем - голос Тома, издевательский, полный откровенного недоверия. - Очевидно, это было в то самое время, когда Билокси учился в Йеле. Снова пауза. Постучавшись, вошел официант, поставил на стол поднос с толченой мятой и льдом, поблагодарил и вышел, мягко притворив за собою дверь, но все эти звуки не нарушили напряженной тишины. Я ждал: вот сейчас наконец разъяснится одна важная подробность биографии Гэтсби. - Я уже сказал вам: да, я там учился. - Слышал, но мне хотелось бы знать, когда именно. - Это было в девятнадцатом году. Я пробыл там всего пять месяцев. Поэтому я и не могу себя считать настоящим воспитанником Оксфорда. Том оглянулся на нас, желая убедиться, что мы разделяем его недоверие, но мы все смотрели на Гэтсби. - После перемирия некоторые офицеры получили такую привилегию, продолжал тот. - Нам предоставлялась возможность прослушать курс лекций в любом университете Англии или Франции. Мне захотелось вскочить и дружески хлопнуть его по спине. Я вновь обрел свою поколебленную было веру в него, как это уже не раз бывало раньше. Усмехаясь одними уголками губ, Дэзи встала и подошла к столу. - Открой бутылку. Том, - приказала она, - я тебе приготовлю мятный коктейль. Тогда ты не будешь чувствовать себя таким дураком... Вот, я уже взяла мяту. - Погоди, - огрызнулся Том. - Я хочу задать мистеру Гэтсби еще один вопрос. - Пожалуйста, - вежливо сказал Гэтсби. - По какому, собственно, праву вы пытаетесь устроить скандал в моей семье? Разговор пошел в открытую - Гэтсби мог быть доволен. - Никакого скандала он не устраивал. - Взгляд Дэзи испуганно заметался между ними обоими. - Это ты устраиваешь скандал. Умей владеть собой. - Владеть собой? - вскинулся Том. - Это что, новая мода - молча любоваться, как мистер Невесть Кто, Невесть Откуда амурничает с твоей женой? Если так, то я для этой моды устарел... Хороши пошли порядки! Сегодня наплевать на семью и домашний очаг, а завтра пусть все вообще летит кувырком, и да здравствуют браки между белыми и неграми. Распалясь собственной рацеей, он уже чувствовал себя одиноким бойцом на последней баррикаде цивилизации. - Здесь, кажется, все - белые, - вполголоса заметила Джордан. - Я, конечно, не столь популярная личность. Я не задаю балов на всю округу. Видно, в наше время, чтобы иметь друзей, нужно устроить из собственного дома хлев. Как я ни был зол - все мы были злы, - меня невольно разбирал смех при каждом новом выпаде Тома. Уж очень разительно было его превращение из распутника в моралиста. - Послушайте, что я вам скажу, старина... - начал Гэтсби. Но Дэзи угадала его намерение. - Нет, нет, не надо, - в страхе перебила она. - Знаете что, поедем домой. Давайте поедем все домой. - А в самом деле. - Я встал. - Поехали, Том. Пить никому неохота. - Я желаю узнать, что мне имеет сообщить мистер Гэтсби. - Ваша жена вас не любит, - сказал Гэтсби. - Она вас никогда не любила. Она любит меня. - Вы с ума сошли! - выкрикнул Том. Сам не свой от волнения, Гэтсби вскочил на ноги. - Она вас никогда не любила, слышите? - закричал он - Она вышла за вас только потому, что я был беден и она устала ждать. Это была чудовищная ошибка, но все равно, она никогда никого не любила, кроме меня. Мы с Джордан хотели было уйти, но Том и Гэтсби, один настойчивее другого, требовали, чтобы мы остались, словно подчеркивая, что скрывать им нечего и что для нас редкостная удача - приобщиться к кипящим в них страстям. - Сядь, Дэзи - Том тщетно пытался говорить отеческим тоном. - Что, в конце концов, происходит? Я требую, чтобы мне рассказали все. - Я вам уже сказал, что происходит, - ответил Гэтсби. - И происходит целых пять лет, - а вы не знали. Том резко повернулся к Дэзи: - Ты целых пять лет встречалась с этим типом? - Нет, мы не встречались, - ответил Гэтсби - Встречаться мы не могли. Но мы все это время любили друг друга, старина, а вы не знали. Я иногда думал о том, что вы не знаете, и мне становилось смешно. - Но глаза его не смеялись. - И это - все? - Том пасторским жестом соединил концы своих толстых пальцев и откинулся на спинку кресла. Но тут же его прорвало. - Вы сумасшедший, - крикнул он. - Не знаю, что там у вас было пять лет назад, до моего знакомства с Дэзи, - хоть убей, не пойму, как это вам вообще удалось попасться ей на глаза, разве что вы доставляли в дом покупки из бакалейной лавки. Но насчет всего прочего, так это бессовестная ложь Дэзи и выходила за меня по любви, и сейчас меня любит. - Нет, - сказал Гэтсби, качая головой. - Конечно, любит. Просто она иной раз навообразит себе всякий вздор и готова наделать глупостей с досады - Он кивнул с глубокомысленным видом. А главное, и я ее люблю. Даже если мне и случается позволять себе маленькие шалости, в конце концов я всегда возвращаюсь к Дэзи и, в сущности, люблю только ее одну. - Гнусный ты человек, - сказала Дэзи. Она повернулась ко мне, голос ее стал низким и грудным, и дрожавшее в нем презрение, казалось, заполнило комнату - Ты знаешь. Ник, почему нам пришлось уехать из Чикаго? Странно, как это он не попытался развлечь тебя рассказами об этой маленькой шалости. Гэтсби подошел и стал рядом с нею. - Забудь все это, Дэзи, - сказал он решительно. - Это уже позади и не имеет значения. Ты только скажи ему правду - скажи, что ты никогда его не любила, - и все будет кончено, раз и навсегда. Она подняла на него слепой, невидящий взгляд. - Любить - как я могла его любить, если... - Ты никогда его не любила. Она медлила. Она оглянулась на меня, на Джордан с каким-то жалобным выражением в глазах, словно бы только сейчас поняла, что делает, - и словно бы все это время вовсе и не думала ничего делать. Но она сделала. Отступать было поздно. - Я никогда его не любила, - сказала она, явно через силу. - Даже в Капиолани? - неожиданно спросил Том. - Да. Снизу, из бальной залы, на волнах горячего воздуха поднимались приглушенные, задыхающиеся аккорды. - Даже в тот день, когда я нес тебя на руках из Панчбоул, чтобы ты не замочила туфли? - В его голосе зазвучала хрипловатая нежность. - Дэзи? - Замолчи - Тон был холодный, но уже без прежней враждебности. Она посмотрела на Гэтсби - Ну вот, Джей, - сказала она и стала закуривать сигарету, но рука у нее дрожала. Вдруг она швырнула сигарету вместе с зажженной спичкой на ковер - Ох, ты слишком многого хочешь! - вырвалось у нее - Я люблю тебя теперь - разве этого не довольно? Прошлого я не могу изменить. - Она заплакала - Было время, когда я любила его, - но тебя я тоже любила. Гэтсби широко раскрыл глаза - потом закрыл совсем. - Меня ты {тоже} любила, - повторил он. - И это - ложь! - остервенело крикнул Том - Она о вас и думать не думала. Поймите вы, у нас с Дэзи есть свое, то, чего вам никогда не узнать. Только мы вдвоем знаем это и никогда не забудем - такое не забывается. Казалось, каждое из этих слов режет Гэтсби, как ножом. - Дайте мне поговорить с Дэзи наедине, - сказал он - Вы видите, она не в себе. - Ты от меня и наедине не услышишь, что я совсем, совсем не любила Тома, - жалким голосом откликнулась Дэзи - Потому что это неправда. - Конечно, неправда, - подхватил Том. Дэзи оглянулась на мужа. - А тебе будто не все равно, - сказала она. - Конечно, не все равно. И впредь я буду больше беспокоиться о тебе. - Вы не понимаете, - встревоженно сказал Гэтсби. - Вам уже не придется о ней беспокоиться. - Вот как? - Том сделал большие глаза и засмеялся. Он вполне овладел собой - теперь он мог себе это позволить. - Это почему же? - Дэзи уходит от вас. - Чушь! - Нет, это верно, - заметно пересиливая себя, подтвердила Дэзи. - Никуда она не уйдет! - Слова Тома вдруг сделались тяжелыми, как удары. - К кому? К обыкновенному жулику, который даже кольцо ей на палец наденет ворованное? - Я этого не желаю слышать! - крикнула Дэзи. - Уедем, ради бога, уедем отсюда! - Кто вы вообще такой? - грозно спросил Том. - Что вы из банды Мейера Вулфшима, мне известно - я навел кое-какие справки о вас и ваших делах. Но я постараюсь разузнать больше. - Старайтесь сколько угодно, старина, - твердо произнес Гэтсби. - Я уже знаю, что представляли собой ваши "аптеки". - Он повернулся к нам и продолжал скороговоркой: - Они с Вулфшимом прибрали к рукам сотни мелких аптек в переулках Нью-Йорка и Чикаго и торговали алкоголем за аптечными стойками. Вот вам одна из его махинаций. Я с первого взгляда заподозрил в нем бутлегера и, как видите, почти не ошибся. - А если даже и так? - вежливо сказал Гэтсби. - Ваш друг Уолтер Чейз, например, не погнушался вступить с нами в компанию. - А вы этим воспользовались, чтобы сделать из него козла отпущения. Сами в кусты, а ему пришлось месяц отсидеть в тюрьме в Нью-Джерси. Черт побери! Послушали бы вы, что он говорит о вас обоих! - Он к нам пришел без гроша за душой. Ему не терпелось поправить свои дела, старина. - Не смейте называть меня "старина"! - крикнул Том. Гэтсби промолчал. - Уолтеру ничего бы не стоило подвести вас и под статью о противозаконном букмекерстве, да только Вулфшим угрозами заткнул ему рот. Опять на лице у Гэтсби появилось то непривычное и все же чем-то знакомое выражение. - Впрочем, история с аптеками - это так, детские игрушки, - уже без прежней торопливости продолжал Том. - Я знаю, сейчас вы заняты аферой покрупнее, но какой именно, Уолтер побоялся мне рассказать. Я оглянулся. Дэзи, сжавшись от страха, смотрела в пространство между мужем и Гэтсби, а Джордан уже принялась сосредоточенно балансировать невидимым предметом, стоявшим у нее на подбородке. Я снова перевел глаза на Гэтсби, и меня поразил его вид. Можно было подумать, - говорю это с полным презрением к злоязычной болтовне, слышанной в его саду, - можно было подумать, что он "убил человека". При всей фантастичности этого определения, в тот момент лучшего было не подобрать. Это длилось ровно минуту. Потом Гэтсби взволнованно заговорил, обращаясь к Дэзи, все отрицал, отстаивал свое доброе имя, защищался от обвинений, которые даже не были высказаны. Но она с каждым его словом все глубже уходила в себя, и в конце концов он умолк; только рухнувшая мечта еще билась, оттягивая время, цепляясь за то, чего уже нельзя было удержать, отчаянно, безнадежно ловя знакомый голос, так жалобно звучавший в другом конце комнаты. А голос все взывал: - Том, ради бога, уедем! Я не могу больше! Испуганные глаза Дэзи ясно говорили, что от всей ее решимости, от всего мужества, которое она собрала в себе, не осталось и следа. - Ты поезжай с мистером Гэтсби, Дэзи, - сказал Том. - В его машине. Она вскинула на него тревожный взгляд, но он настаивал с великодушием презрения: - Поезжай. Он тебе не будет докучать. Я полагаю, он понял, что его претенциозный маленький роман окончен. И они ушли вдвоем, без единого слова, исчезли, как призраки, одинокие и отторгнутые от всего, даже от нашей жалости. Том взял полотенце и стал снова завертывать нераскупоренную бутылку виски. - Может, кто-нибудь все-таки выпьет? Джордан?.. Ник? Я молчал. Он окликнул еще раз: - Ник? - Что? - Может, выпьешь? - Нет... Я сейчас только вспомнил, что сегодня день моего рождения. Мне исполнилось тридцать. Впереди, неприветливая и зловещая, пролегла дорога нового десятилетия. Было уже семь часов, когда мы втроем уселись в синий "фордик" и тронулись в обратный путь. Том говорил без умолку, шутил, смеялся, но его голос скользил, не задевая наших мыслей, как уличный гомон, как грохот надземки вверху. Сочувствие ближнему имеет пределы, и мы охотно оставляли этот чужой трагический спор позади вместе с отсветами городских огней. Тридцать - это значило еще десять лет одиночества, все меньше друзей-холостяков, все меньше нерастраченных сил, все меньше волос на голове. Но рядом была Джордан, в отличие от Дэзи не склонная наивно таскать за собою из года в год давно забытые мечты. Когда замелькали мимо темные переплеты моста, ее бледное личико лениво склонилось к моему плечу и ободряющее пожатие ее руки умерило обрушившуюся на меня тяжесть тридцатилетия. Так мы мчались навстречу смерти в сумраке остывающего дня.