Фильчаков Владимир. Зеркало взрыва

   - Слушай... - сказал он.
   - Меня Мариной зовут, - охотно представилась девушка.
   - Слушай, Марина, а где вы тут мясо берете?
   - Что значит "где берете"? В холодильнике.
   - Ну, а когда кончается, его кто-то привозит? Кто и откуда?
   - Откуда я знаю, кто и откуда? - девушка пожала плечами. - Кто-то привозит, наверное. Меня это не интересует.
   - А что тебя интересует? Сидеть по ночам у костра?
   - Ну, это же интересно! - Марина оживилась. - Сидишь, вокруг ночь, темень, только луна светит, и то не всегда, жуть!
   - Иногда люди всякие встречаются, наверное?
   - Ну, бывает, - согласилась Марина. - Редко. В основном такие же, как мы, полуночники.
   - Слушай, а мы с тобой раньше не встречались? - Стас даже поразился собственной хитрости, с которой он вел этот разговор. - Что-то лицо мне твое знакомо.
   - Все мальчишки так говорят, - хохотнула Марина, - когда хотят познакомиться. Тебе-то зачем, мы уже знакомы. Телефон мой хочешь попросить? Так чего ходить вокруг да около, так прямо и скажи.
   - Ну да, - смутился Стас. - Не осмелился прямо.
   - Смешной ты. - Марина достала из кармана блокнотик, авторучку, написала что-то, вырвала листок и протянула Стасу. - На, держи. Звони, коли соскучишься.
   Стас посмотрел на бумажку, на которой были всего три цифры - 745.
   - Что, три цифры всего?
   - А что, у вас в городе больше?
   - Больше. - Стас вздохнул. - Боюсь, не смогу я тебе позвонить.
   - Знаю, - Марина тоже вздохнула. - А у вас в городе интересно?
   - Ну, наверное. У нас телевизор есть. Школа, опять же. Ну, в школе не очень интересно, там все воспитывают, шикают: "Не кричи", "Не бегай", "Сядь на место", и так далее. По вечерам на улице с пацанами... И девчонками.
   - У тебя, наверное, подружка есть?
   - Ну да, есть. Иркой зовут. Мы вместе сюда...
   Стас осекся. Что-то во взгляде Марины показалось ему странным. Он доел второе, залпом выпил компот.
   Марина встала, подошла к двери, приоткрыла и позвала:
   - Петр Федосеевич.
   Тут же в комнату влился недавний Стасов посетитель.
   - Петр Федосеевич, нельзя его выписывать, он про свою Ирину продолжает твердить. И про город.
   "Вот сволочь!" - подумал Стас.
   - Да я все слышал, - Петр Федосеевич удовлетворенно кивнул. - Мда, придется вас еще немного подержать здесь, молодой человек.
   - А что я про город твержу? - рассердился Стас.- Разве неправду? Вы же в городе не бывали, откуда знаете?
   - Молодой человек, - сказал Петр Федосеевич. - Подойдите-ка сюда.
   Он подозвал Стаса к окну.
   - Смотрите. Где вы видите город?
   Стас вгляделся. Всюду были руины. Никакой стены, опоясывающей Эпицентр, Стас не увидел. Холмы, на которых располагался город, поросли травой и лесом. На юге мальчик заметил даже небольшую, словно игрушечную деревеньку с красными черепичными крышами. Он сглотнул комок и повернулся к Петру Федосеевичу.
   - Ну-с? - сказал тот. - Поймите, город находится в вашем воображении. Взрыв был очень сильным, город разрушился полностью. Его нет, давно уж нет. А нас слишком мало, чтобы его восстановить. Вот так-то, молодой человек, вот так-то.
   Он сделал знак Марине, и они вышли, оставив Стаса одного.
   Стас долго стоял перед окном, тупо глядя на развалины. Вот ведь в первый раз он смотрел в окно, стена была? Или не было? Он не помнил. Как же так? Он что - действительно сумасшедший? Но это неправда, неправда! Он не сумасшедший! Это они все тут ненормальные.
   Стас подбежал к двери, дернул за ручку, думая, что дверь заперта, но она неожиданно распахнулась, и он отлетел к стене. Потом он долго глядел в полную темноту, не решаясь переступить порог. И, словно в омут головой, шагнул вперед, как был, в больничной пижаме. Постоял немного, чувствуя, как страх заползает в душу, поглощает ее, и пошел вперед, вытянув руки. Никаких препятствий не встречалось, мальчик шел и шел, стеная от страха. Постепенно страх притупился, уступив место безразличию. Пускай, думал Стас, пускай он будет плутать в этой темноте бесконечно, но только не сидеть в палате для умалишенных и врать про то, что Ирка - плод его воображения. Никакой она не плод, вот вам! Что взяли? Она существует! Не могло же ему присниться все - и город, и школа, и телевизор! Он найдет Ирку, и они вместе выберутся отсюда, чтобы никогда больше не приходить. Это было безумием - прийти сюда, да еще ночью, когда все силы зла вырываются на свободу... Стас осекся, и даже остановился. Какие, к черту, силы зла? Откуда это? Насмотрелся киношек... Никаких сил здесь нет, а есть только его собственные страхи, которые нужно преодолеть, и все встанет на место. Подумав так, мальчик приободрился, поднял голову, и даже принялся насвистывать что-то веселое. Он шел, как ему казалось вперед, но знал, что шаг правой ногой у него длиннее, чем шаг левой, поэтому в темноте он может идти по кругу, и старался забирать вправо. Потом вспомнил, что когда его вели сюда, то сворачивали все время направо, и стал сворачивать налево, в надежде, что раскрутит некую спираль в другую сторону, и выберется отсюда. Так продолжалось очень долго, Стасу даже показалось, что несколько часов. И вдруг он увидел прямо перед собой свет. Слабо светился прямоугольник огромной двери. Стас побежал и скоро очутился на "крыльце". Он постоял немного, глядя на громаду здания, возвышавшуюся на фоне рассветного неба, но вспомнил, что однажды его уже поглотила эта проклятая дверь, и быстро сбежал по ступенькам вниз.
   - Стаська! - услышал он радостный вопль.
   - Ирка!
   Да это была Ирка, она бежала к нему, перепрыгивая кучи щебня и камней. Они обнялись, потом долго хлопали друг друга по плечам, будто не виделись несколько лет.
   - Ты где была? - спросил Стасик, не сводя глаз с такого родного лица.
   Лицо Ирины потемнело, она сжала кулаки и даже погрозила кому-то.
   - В больнице, - сказала наконец. - Типа психушки что-то. Прикинь, они меня убеждали, что никакого города не существует. Дурдом какой-то. И тебя, говорили, не существует. Зачем, не пойму. Но я им твердо сказала: можете держать меня здесь хоть тысячу лет, но город есть, я в нем живу, и Стаська есть, я с ним сюда пришла.
   Стасик помрачнел. Вот Ирка же его не предала, не отреклась. А он? Чего добился он своим отречением? Абсолютно ничего. Зачем было врать, изворачиваться? Ирка такая молодчина, а он... Ни в коем случае не говорить ей, что он отказался от нее, признал, что она существует в его воображении. Вон как она о Петре отозвалась, а уж о нем так отзовется, что мало не покажется...
   - Ты чего сделался такой мрачный?
   - Да так. Меня тоже в психушке держали. То же самое. Города нет, тебя нет. Показывали в окно - и впрямь нет города. Я уж и не знал, что думать. Думаю, может, и правда я с ума сошел?
   - Дурачок, ну разве можно верить своим глазам! Козьму Пруткова не помнишь? Мало ли что видно? А как же вся наша жизнь? Она что, приснилась нам, что ли?
   - Ну да, ну да. Главное, что все закончилось, и мы можем вернуться домой. Пошли скорее!
   Они взялись за руки и зашагали назад, туда, где на фоне светлеющего неба виднелась стена, под которую они делали подкоп. Они торопились, потому что рассвет уже наваливался на Руины, вот-вот должно было встать солнце, а это значило, что было уже около пяти часов утра. Вот и подкоп. Дети остановились, оглянулись.
   - Я больше сюда не вернусь, - сказал Стасик, со страхом глядя на развалины, и на торчащее как перст чудовища здание. Потом он покосился на себя, увидел больничную пижаму, и совсем расстроился. Мало того, что мать будет ругать за гуляние по ночам, так еще и за одежду влетит...
   - Да, я тоже, - согласилась Ирина.
   - Ну, пошли.
   Однако Ирина не двигалась, неподвижно глядя куда-то вниз. Стасик проследил за ее взглядом, и ему сделалось плохо - вдоль дороги, по которой они шли, виднелась цепочка следов, но это были следы одного человека - Ирины. Следов Стаса не было.
   - Мама, - тихо сказал Стас.
   Ноги у него подкосились, и он осел на землю. Ему хотелось кричать, но силы вдруг оставили его. Из глаз неожиданно брызнули слезы, он принялся размазывать их по лицу, стыдясь этих слез перед Ириной, и удивляясь, что еще может думать об этом, в то время как случилось самое страшное, что могло случиться.
   - Ну что ты, что ты, - бормотала Ирина. Она села на корточки и не знала что делать. - Ерунда какая. Вставай, пойдем. Пролезешь в дыру, там все кончится.
   - Правда? - с надеждой спросил Стасик.
   - Правда. Вставай.
   Мальчик встал на нетвердые ноги, взглянул на подкоп и его вдруг охватил дикий, необъяснимый ужас. Ему вдруг показалось, что он не сможет вылезть с другой стороны стены, что если только он сделает это, то исчезнет как призрак под лучами солнца.
   - Нет, - сказал он. - Я не пойду. Ты иди, а я останусь здесь.
   - Ты что говоришь?! Как это - здесь? Глупость какая!
   - Я там исчезну...
   - Вот чепуха! Никуда ты не исчезнешь...
   - Я знаю, - потерянно проговорил Стасик. - Мне теперь туда хода нет. Мамке моей передай, что я ее люблю, и пусть простит меня за все...
   - Ты что городишь? - Ирина вскочила, посмотрела на Стаса строго, как учительница на нашкодившего ученика. - Вставай, я сказала!
   Но Стасик только замотал головой. Его вдруг охватила такая жалость к себе, что он, уже не стесняясь, зарыдал, уткнувшись лицом в ладони. Ирина тянула его за локоть, он вырывался.
   - Они мне говорили, что я сумасшедший! - крикнул мальчик. - А я им подыгрывал. Я сказал, что ты - плод моего воображения. Мне не хотелось сидеть в психушке! Откуда я знал, что оттуда можно так легко уйти? Я думал, меня похоронили в ней навсегда. Я сказал, что города нет, тебя нет. Я тебя предал, да! Отрекся, как Петр от Христа, чтобы выгородить себя. Я перед ними пресмыкался, но меня все равно раскусили. Подослали девчонку одну, из тех, что сидела у костра, она у меня все выведала. Ничего я не добился своим враньем. Только чувствую теперь себя предателем.
   - Дурачок, никакой ты не предатель, чего ты вбил себе в голову. Ну, отрекся и отрекся.
   - Ты говорила про Петра, что он в штаны наложил.
   - А при чем Петр? Там Христа арестовали, чтобы казнить, а здесь совсем другая ситуация. Меня никто не арестовывал.
   - Да-а, - рыдал Стасик, - а мне не все равно. Я от тебя отказался, а ты нет.
   - Дурачок, - повторила Ирина. Если хочешь знать, я тоже самое сказала, теми же словами: "Стас - плод моего воображения". Слова какие-то ученые, мы так не говорим, я бы сказала, что ты мне приснился. Мною будто кто-то руководил. В общем, сказала я так, и стояла на своем. Ну, и меня выписали. Вот ты же в пижаме, ты сбежал, а я в своей одежке, меня выписали. Ну?
   У Стаса мгновенно высохли слезы.
   - Врешь! - выдохнул он.
   - Да не вру, - вяло отмахнулась Ирина. Она посмотрела под ноги Стасу и закричала: - Гляди!
   Стас опустил глаза и увидел у себя перед ногами следы от слез. И эти ямки в пыли от капель показались ему милее всего на свете.
   - Ааа! - заорал он и принялся отплясывать, согнувшись, чтобы видеть отпечатки ног в пыли. - Следы! Следы!
   Он подскочил к Ирине, обнял ее, даже сделал попытку поцеловать в щечку, получилось плохо.
   - Ну, хватит, хватит, - тихо сказала Ирина. - Нам давно пора. Давай, полезай.
   Стасик с радостью полез в дыру. Ирина посмотрела, как он лезет, вздохнула, тихо прошептала:
   - Эх, Стаська, Стаська, какой же ты легковерный...
   И полезла следом.
 
   1 Смирно, не разговаривать! (нем)
   2 Иди отсюда, не приставай. (нем)