Страница:
– Принеси мне вина и распорядись насчет купания.
– Слушаюсь.
– Ты умеешь причесывать, Мэри?
– А тебе нужно, чтобы я это умела, графиня?
– Еще и как!
– Тогда – да, моя леди, я отлично умею причесывать.
Как ни примитивно было купание, Изабель нежилась и наслаждалась. Воду для ванны привезли в бадьях, поначалу она была слишком горячей, но Мэри добавила туда отваров лаванды и розмарина… Ванна успокаивала и расслабляла. А потом Мэри доказала, что говорила чистую правду, и соорудила на голове Изабель отличную прическу. Сначала она скрутила волосы в жгут, а потом уложила в узел с тщательно завитым хвостом.
Еще Мэри приколола Изабель на талию блестящую медную брошь. Когда явились Том и Дик, чтобы проводить Изабель в обеденную залу, она себя чувствовала почти королевой. Пора встретиться и с королевой настоящей. Отлично.
Этим вечером Изабель познакомилась за ужином и с сэром Ланселотом, и с Гиневрой. Гвен, как звал ее король Артур, оказалась очаровательной и милой. Это было прекрасное юное существо; ключевое слово – «юное». Ее золотисто-каштановые волосы были уложены на затылке в затейливый узел; лоб, лишенный даже слабого намека на морщинки, был украшен обручем с маленькими драгоценными камнями.
Изабель захотелось спросить, каким кремом для лица она пользуется, но тут же она сообразила, что Гвен на самом деле почти ребенок. В таком возрасте Изабель никто не позволил бы ходить на свидания, не говоря уж о замужестве и супружеских изменах. Если бы Гиневра не была так нежна и грациозна, Изабель с удовольствием возненавидела бы ее. От королевы исходил аромат розовых лепестков, это было приятно, особенно если учесть, что в обеденной зале воняло потом и собаками.
Да и могло ли быть иначе, если вокруг толпились пропотевшие мужчины и множество псов? Изабель подумала, что неплохо было бы знать состав освежителя воздуха «Уст», чтобы попытаться найти ингредиенты здесь и изготовить похожее средство.
Гиневра оделась в мерцающее серебристое платье; ее невероятно тонкую талию охватывала искусно выкованная цепочка. Изабель прикинула, что такой поясок не наделся бы и на руку половине здоровенных мужчин, стоявших возле обеденного стола.
– Большая честь – принимать тебя у нас, графиня, – сказала Гиневра. – Мы с великой радостью ожидали твоего прибытия. Мой супруг сообщил, что это будет означать немалую выгоду для всех.
Гиневра говорила серьезно и вежливо. Изабель тоже следовало соблюдать правила приличия. Ох черт, да неужели в этой девочке нет ничего такого, что могло бы не понравиться? Вот разве то, что Гиневра наслаждалась роскошью еженощного сна рядом с единственным мужчиной, который вызвал у Изабель неподдельный интерес?
Она почувствовала удар талисмана в грудь.
«Эй, не пора ли перестать?»
«Соберись, дорогая! Поклонись королеве и оставь свою похоть на потом».
Изабель попыталась присесть в очень глубоком реверансе. Это наверняка кончилось бы плохо, если бы Том и Дик не поддержали ее. Да, ей необходимо потренироваться во всех этих поклонах.
– Для меня большая честь быть приглашенной в Камелот, королева. Твое гостеприимство широко известно.
Гиневра мягко рассмеялась, и ее смех тоже был безупречным…
– Ох, прошу тебя! Мы с Артуром не очень любим все эти церемонии. Разве что тебе самой хочется, чтобы я тоже делала реверанс при каждой нашей встрече.
О ужас из ужасов! Изабель мгновенно вспомнила, как это происходит на Дальнем Востоке – «ты кланяешься, я кланяюсь, ты кланяешься, я кланяюсь, кто сумеет поклониться последним?»
– Мне это подходит, – сказала она и чуть не застонала, увидев ошеломленные лица. – Я хотела сказать, лучше мы дадим нашим коленкам передохнуть.
Гиневра усмехнулась.
– Думаю, это блестящее предложение. Может быть, как раз из-за поклонов у мужчин так часто болят спины?
– Мне кажется, твоя догадка может быть правильной, – ответила Изабель. – И наверное, хороший хиропрак…
Бабах!
Изабель с трудом вытерпела очередной удар в грудь.
– Я имела в виду, что один из моих людей, Дик, отлично умеет лечить спины.
Это было чистой правдой. Дик был костоправом и массажистом в ее прежней жизни и притом настоящим волшебником, особенно если учесть, что ей приходилось вытворять со своим телом ради того, чтобы раздобыть хороший кадр.
– Может, он сумеет сотворить чудеса с твоими страдальцами мужчинами.
Многие мужчины потерли спины и наконец улыбнулись Дику и Изабель щербатыми ртами. Даже кое-кто из служанок, подававших тарелки, с интересом глянул на Дика.
Дик незаметно пнул Изабель в ногу. А потом поклонился и сказал:
– К твоим услугам, королева. И могу ли я добавить, что Том, вот он стоит, отлично умеет лечить зубы? Если в замке есть кто-то, кому нужна такая помощь, он будет более чем рад ее предложить.
Том улыбнулся в ответ на все беззубые улыбки, означавшие внезапный поворот в его судьбе. И за спиной Изабель основательно пнул Дика.
– Всегда рад помочь, королева, – сказал он.
Том был дантистом Изабель целую вечность, и по крайней мере половину этой вечности был ее другом. Он бросил на нее взгляд, как бы спрашивая: «Во что ты меня втянула?», но Изабель лишь пожала плечами. В конце концов, не она же об этом заговорила.
В огромный зал вошел Гарри; его волосы были влажными – он пытался придать себе приличный вид, – а походка говорила о том, что он еще не оправился от удара между ног. Да уж, такие удары весьма болезненны.
– А это Гарри, – сообщила Изабель. – Еще один мой человек. Он изумительно умеет обращаться с животными. Он мой ветерин…
Бабах!
– Ох!..
Все присутствующие уставились на нее.
– Мастер по животным и… и преданный мой друг, уже давно. Как и Том и Дик. В Дюмонте мы все друзья, все работаем вместе.
На некоторое время воцарилось молчание. Гарри попытался изобразить поклон в сторону короля Артура и Гиневры. Это выглядело просто жалко. Все до единого мужчины в обеденной зале поморщились.
Но потом все по примеру своего короля взялись за глиняные кружки.
– Надеюсь, ты взглянешь на Джиперса, мастер Гарри, – сказал король Артур. – У него вечно что-то с ногами.
– Погоди-ка, – вмешалась Изабель. – У тебя есть конь по кличке Джиперс?
Джиперс Криперс, монстр из прославленного фильма ужасов!
Но ответила ей Гиневра.
– Вообще-то это мой конь. И я приношу извинения, сэр, за его… резвость. Мне его подарил сэр Рональд Рейганский на нашу свадьбу. Жеребец прекрасен, но бывает иной раз не очень-то послушен. И все же с ним не так тяжело управляться, как со многими другими.
Гарри снова поклонился, а потом прямиком направился к Изабель.
– Вряд ли он в скорости пригодится на племя, – прошептал Гарри. – Этот мерзавец чуть меня не растоптал.
– Только не говори мне…
– Маленьких Джиперсов на свет в ближайшее время не появится. То есть вообще-то их никогда не будет. А в остальном он прекрасно себя чувствует.
Когда все уселись за стол, король Артур представил Изабель своих приближенных.
Первым оказался некий Джеймс, кем бы он там ни был. Но выглядел он как профессиональный борец, и Изабель подумала, не телохранитель ли он.
Тристан был не намного меньше Джеймса, его Изабель уже видела в лесу. Она кивнула ему, понадеявшись, что он не видел ее голой задницы, когда она останавливалась по малой нужде. Тристан ухмыльнулся, и у Изабель возникло чувство, что он ее все-таки видел.
Одного за другим ей представляли людей, которые что-то значили для короля Артура или для Гиневры. Стол, черт побери, был просто огромным.
Но наконец дошла очередь до Ланселота. Он встал и поклонился заметно ниже, чем другие мужчины.
Конечно, именно этот человек и был целью Изабель… вот только она ровным счетом ничего не почувствовала при взгляде на него.
Ланселот, прелестное существо, выглядел милым и застенчивым. Потрясающий юноша со светло-каштановыми волосами, в которых солнце вызолотило пряди; Изабель подумала, что ее парикмахер, Пело, обязательно попытался бы повторить такой эффект. Когда Ланселот наконец решился посмотреть на Изабель, она обнаружила, что глаза у него ореховые, но сейчас кажутся скорее зелеными, чем коричневыми, из-за темно-зеленой рубахи рыцаря. Он неловко произнес слова приветствия. Вот только в этом не было ничего сексуального, в отличие от того смеха, которым ее приветствовал король Артур. Черт, черт, трижды черт побери, абсолютно ничто в теле Изабель не откликнулось!
Люди короля за ужином были чем-то недовольны, и Изабель догадалась в конце концов, что причиной тому ее просьба усадить за общий стол ее людей.
Изабель попала в затруднительное положение. Ланселот привлекал ее на нулевом уровне, даже меньше. Меньше, чем маринованный угорь, предложенный ей на ужин. Меньше, чем придворный шут Эстер, чьи шутки были уж очень примитивны.
Но даже шут был интересен на свой лад. Лет ему было, наверное, под семьдесят, и синяя с красным шелковая одежда не подходила к его мучнистой коже. Но Эстер так старался развлечь собравшихся, что Изабель решила: он все-таки неплохой парень.
Король подмигнул ей, и то же сделал Эстер, прежде чем раскланяться и уйти.
– Забавно, правда? – сказала Изабель.
Похоже, никто с ней не согласился. Кроме самого короля, который продолжал усмехаться.
На стол водрузили добрую тонну еды. В основном это было мясо. И хотя Изабель не была вегетарианкой, ей это показалось чересчур. Она переела. Кабанье мясо, крольчатина, жареные белки и, черт побери, снова маринованный угорь… Лучшее, что она отыскала среди всего этого, – капуста и свекла. Не самые любимые ею овощи.
Изабель никогда не была склонна к пьянству, но в этот вечер пила как матрос, надеясь, что алкоголь поможет ей справиться с миссией. Ей приходилось одновременно жевать угря, сдерживая тошноту, и пытаться соблазнить этого младенца рыцаря, который казался ей точно таким же несъедобным.
«Ты ведь пошутила, да, Хозяйка Озер? Это же просто невозможно!»
«Ты должна очень постараться, Иззи. Подумай о Мерлине».
Но пока что ничего не получалось. Да, рыцарь был весьма привлекателен – для тех, кто любит зеленых юнцов. И она любила, когда сама была девчонкой. Но как бы он ни был красив, он был молод. Чересчур молод.
Самое печальное, что и Ланселот не проявлял ни малейшего интереса к Изабель. Он смотрел только на Гиневру. И это видели все в обеденной зале, кроме короля Артура. Он обсуждал разные важные дела с рыцарями своего королевства и не обращал внимания на взгляды, которыми обменивались Гиневра и мальчик.
Все до единого наблюдали за ними и хмурились, однако никто не мог остановить безобразников, пока король молчал. То ли рыцарям запрещалось даже думать о такой возможности, поскольку дело касалось самого короля, то ли Артур поставил дело так, что никто не решался заговорить.
Изабель ужасно плохо чувствовала себя из-за всего этого, хотя у нее были и другие причины скорбеть.
Вроде маринованного угря.
Вроде полного отсутствия у нее интереса к Ланселоту.
Вроде полного отсутствия у Ланселота интереса к ней.
Вроде повышенного интереса королевы Гиневры к Ланселоту.
Изабель как будто оказалась в каком-то магическом аду, в заколдованном круге.
Она не могла сосредоточиться на всем сразу, но кое с чем она могла справиться. Изабель вежливо попросила, чтобы с ее тарелки убрали куски кабанятины, кролика и белки, а потом вежливо извинилась и на некоторое время вышла из залы.
Глава шестая
– Слушаюсь.
– Ты умеешь причесывать, Мэри?
– А тебе нужно, чтобы я это умела, графиня?
– Еще и как!
– Тогда – да, моя леди, я отлично умею причесывать.
Как ни примитивно было купание, Изабель нежилась и наслаждалась. Воду для ванны привезли в бадьях, поначалу она была слишком горячей, но Мэри добавила туда отваров лаванды и розмарина… Ванна успокаивала и расслабляла. А потом Мэри доказала, что говорила чистую правду, и соорудила на голове Изабель отличную прическу. Сначала она скрутила волосы в жгут, а потом уложила в узел с тщательно завитым хвостом.
Еще Мэри приколола Изабель на талию блестящую медную брошь. Когда явились Том и Дик, чтобы проводить Изабель в обеденную залу, она себя чувствовала почти королевой. Пора встретиться и с королевой настоящей. Отлично.
Этим вечером Изабель познакомилась за ужином и с сэром Ланселотом, и с Гиневрой. Гвен, как звал ее король Артур, оказалась очаровательной и милой. Это было прекрасное юное существо; ключевое слово – «юное». Ее золотисто-каштановые волосы были уложены на затылке в затейливый узел; лоб, лишенный даже слабого намека на морщинки, был украшен обручем с маленькими драгоценными камнями.
Изабель захотелось спросить, каким кремом для лица она пользуется, но тут же она сообразила, что Гвен на самом деле почти ребенок. В таком возрасте Изабель никто не позволил бы ходить на свидания, не говоря уж о замужестве и супружеских изменах. Если бы Гиневра не была так нежна и грациозна, Изабель с удовольствием возненавидела бы ее. От королевы исходил аромат розовых лепестков, это было приятно, особенно если учесть, что в обеденной зале воняло потом и собаками.
Да и могло ли быть иначе, если вокруг толпились пропотевшие мужчины и множество псов? Изабель подумала, что неплохо было бы знать состав освежителя воздуха «Уст», чтобы попытаться найти ингредиенты здесь и изготовить похожее средство.
Гиневра оделась в мерцающее серебристое платье; ее невероятно тонкую талию охватывала искусно выкованная цепочка. Изабель прикинула, что такой поясок не наделся бы и на руку половине здоровенных мужчин, стоявших возле обеденного стола.
– Большая честь – принимать тебя у нас, графиня, – сказала Гиневра. – Мы с великой радостью ожидали твоего прибытия. Мой супруг сообщил, что это будет означать немалую выгоду для всех.
Гиневра говорила серьезно и вежливо. Изабель тоже следовало соблюдать правила приличия. Ох черт, да неужели в этой девочке нет ничего такого, что могло бы не понравиться? Вот разве то, что Гиневра наслаждалась роскошью еженощного сна рядом с единственным мужчиной, который вызвал у Изабель неподдельный интерес?
Она почувствовала удар талисмана в грудь.
«Эй, не пора ли перестать?»
«Соберись, дорогая! Поклонись королеве и оставь свою похоть на потом».
Изабель попыталась присесть в очень глубоком реверансе. Это наверняка кончилось бы плохо, если бы Том и Дик не поддержали ее. Да, ей необходимо потренироваться во всех этих поклонах.
– Для меня большая честь быть приглашенной в Камелот, королева. Твое гостеприимство широко известно.
Гиневра мягко рассмеялась, и ее смех тоже был безупречным…
– Ох, прошу тебя! Мы с Артуром не очень любим все эти церемонии. Разве что тебе самой хочется, чтобы я тоже делала реверанс при каждой нашей встрече.
О ужас из ужасов! Изабель мгновенно вспомнила, как это происходит на Дальнем Востоке – «ты кланяешься, я кланяюсь, ты кланяешься, я кланяюсь, кто сумеет поклониться последним?»
– Мне это подходит, – сказала она и чуть не застонала, увидев ошеломленные лица. – Я хотела сказать, лучше мы дадим нашим коленкам передохнуть.
Гиневра усмехнулась.
– Думаю, это блестящее предложение. Может быть, как раз из-за поклонов у мужчин так часто болят спины?
– Мне кажется, твоя догадка может быть правильной, – ответила Изабель. – И наверное, хороший хиропрак…
Бабах!
Изабель с трудом вытерпела очередной удар в грудь.
– Я имела в виду, что один из моих людей, Дик, отлично умеет лечить спины.
Это было чистой правдой. Дик был костоправом и массажистом в ее прежней жизни и притом настоящим волшебником, особенно если учесть, что ей приходилось вытворять со своим телом ради того, чтобы раздобыть хороший кадр.
– Может, он сумеет сотворить чудеса с твоими страдальцами мужчинами.
Многие мужчины потерли спины и наконец улыбнулись Дику и Изабель щербатыми ртами. Даже кое-кто из служанок, подававших тарелки, с интересом глянул на Дика.
Дик незаметно пнул Изабель в ногу. А потом поклонился и сказал:
– К твоим услугам, королева. И могу ли я добавить, что Том, вот он стоит, отлично умеет лечить зубы? Если в замке есть кто-то, кому нужна такая помощь, он будет более чем рад ее предложить.
Том улыбнулся в ответ на все беззубые улыбки, означавшие внезапный поворот в его судьбе. И за спиной Изабель основательно пнул Дика.
– Всегда рад помочь, королева, – сказал он.
Том был дантистом Изабель целую вечность, и по крайней мере половину этой вечности был ее другом. Он бросил на нее взгляд, как бы спрашивая: «Во что ты меня втянула?», но Изабель лишь пожала плечами. В конце концов, не она же об этом заговорила.
В огромный зал вошел Гарри; его волосы были влажными – он пытался придать себе приличный вид, – а походка говорила о том, что он еще не оправился от удара между ног. Да уж, такие удары весьма болезненны.
– А это Гарри, – сообщила Изабель. – Еще один мой человек. Он изумительно умеет обращаться с животными. Он мой ветерин…
Бабах!
– Ох!..
Все присутствующие уставились на нее.
– Мастер по животным и… и преданный мой друг, уже давно. Как и Том и Дик. В Дюмонте мы все друзья, все работаем вместе.
На некоторое время воцарилось молчание. Гарри попытался изобразить поклон в сторону короля Артура и Гиневры. Это выглядело просто жалко. Все до единого мужчины в обеденной зале поморщились.
Но потом все по примеру своего короля взялись за глиняные кружки.
– Надеюсь, ты взглянешь на Джиперса, мастер Гарри, – сказал король Артур. – У него вечно что-то с ногами.
– Погоди-ка, – вмешалась Изабель. – У тебя есть конь по кличке Джиперс?
Джиперс Криперс, монстр из прославленного фильма ужасов!
Но ответила ей Гиневра.
– Вообще-то это мой конь. И я приношу извинения, сэр, за его… резвость. Мне его подарил сэр Рональд Рейганский на нашу свадьбу. Жеребец прекрасен, но бывает иной раз не очень-то послушен. И все же с ним не так тяжело управляться, как со многими другими.
Гарри снова поклонился, а потом прямиком направился к Изабель.
– Вряд ли он в скорости пригодится на племя, – прошептал Гарри. – Этот мерзавец чуть меня не растоптал.
– Только не говори мне…
– Маленьких Джиперсов на свет в ближайшее время не появится. То есть вообще-то их никогда не будет. А в остальном он прекрасно себя чувствует.
Когда все уселись за стол, король Артур представил Изабель своих приближенных.
Первым оказался некий Джеймс, кем бы он там ни был. Но выглядел он как профессиональный борец, и Изабель подумала, не телохранитель ли он.
Тристан был не намного меньше Джеймса, его Изабель уже видела в лесу. Она кивнула ему, понадеявшись, что он не видел ее голой задницы, когда она останавливалась по малой нужде. Тристан ухмыльнулся, и у Изабель возникло чувство, что он ее все-таки видел.
Одного за другим ей представляли людей, которые что-то значили для короля Артура или для Гиневры. Стол, черт побери, был просто огромным.
Но наконец дошла очередь до Ланселота. Он встал и поклонился заметно ниже, чем другие мужчины.
Конечно, именно этот человек и был целью Изабель… вот только она ровным счетом ничего не почувствовала при взгляде на него.
Ланселот, прелестное существо, выглядел милым и застенчивым. Потрясающий юноша со светло-каштановыми волосами, в которых солнце вызолотило пряди; Изабель подумала, что ее парикмахер, Пело, обязательно попытался бы повторить такой эффект. Когда Ланселот наконец решился посмотреть на Изабель, она обнаружила, что глаза у него ореховые, но сейчас кажутся скорее зелеными, чем коричневыми, из-за темно-зеленой рубахи рыцаря. Он неловко произнес слова приветствия. Вот только в этом не было ничего сексуального, в отличие от того смеха, которым ее приветствовал король Артур. Черт, черт, трижды черт побери, абсолютно ничто в теле Изабель не откликнулось!
Люди короля за ужином были чем-то недовольны, и Изабель догадалась в конце концов, что причиной тому ее просьба усадить за общий стол ее людей.
Изабель попала в затруднительное положение. Ланселот привлекал ее на нулевом уровне, даже меньше. Меньше, чем маринованный угорь, предложенный ей на ужин. Меньше, чем придворный шут Эстер, чьи шутки были уж очень примитивны.
Но даже шут был интересен на свой лад. Лет ему было, наверное, под семьдесят, и синяя с красным шелковая одежда не подходила к его мучнистой коже. Но Эстер так старался развлечь собравшихся, что Изабель решила: он все-таки неплохой парень.
Король подмигнул ей, и то же сделал Эстер, прежде чем раскланяться и уйти.
– Забавно, правда? – сказала Изабель.
Похоже, никто с ней не согласился. Кроме самого короля, который продолжал усмехаться.
На стол водрузили добрую тонну еды. В основном это было мясо. И хотя Изабель не была вегетарианкой, ей это показалось чересчур. Она переела. Кабанье мясо, крольчатина, жареные белки и, черт побери, снова маринованный угорь… Лучшее, что она отыскала среди всего этого, – капуста и свекла. Не самые любимые ею овощи.
Изабель никогда не была склонна к пьянству, но в этот вечер пила как матрос, надеясь, что алкоголь поможет ей справиться с миссией. Ей приходилось одновременно жевать угря, сдерживая тошноту, и пытаться соблазнить этого младенца рыцаря, который казался ей точно таким же несъедобным.
«Ты ведь пошутила, да, Хозяйка Озер? Это же просто невозможно!»
«Ты должна очень постараться, Иззи. Подумай о Мерлине».
Но пока что ничего не получалось. Да, рыцарь был весьма привлекателен – для тех, кто любит зеленых юнцов. И она любила, когда сама была девчонкой. Но как бы он ни был красив, он был молод. Чересчур молод.
Самое печальное, что и Ланселот не проявлял ни малейшего интереса к Изабель. Он смотрел только на Гиневру. И это видели все в обеденной зале, кроме короля Артура. Он обсуждал разные важные дела с рыцарями своего королевства и не обращал внимания на взгляды, которыми обменивались Гиневра и мальчик.
Все до единого наблюдали за ними и хмурились, однако никто не мог остановить безобразников, пока король молчал. То ли рыцарям запрещалось даже думать о такой возможности, поскольку дело касалось самого короля, то ли Артур поставил дело так, что никто не решался заговорить.
Изабель ужасно плохо чувствовала себя из-за всего этого, хотя у нее были и другие причины скорбеть.
Вроде маринованного угря.
Вроде полного отсутствия у нее интереса к Ланселоту.
Вроде полного отсутствия у Ланселота интереса к ней.
Вроде повышенного интереса королевы Гиневры к Ланселоту.
Изабель как будто оказалась в каком-то магическом аду, в заколдованном круге.
Она не могла сосредоточиться на всем сразу, но кое с чем она могла справиться. Изабель вежливо попросила, чтобы с ее тарелки убрали куски кабанятины, кролика и белки, а потом вежливо извинилась и на некоторое время вышла из залы.
Глава шестая
Она была слегка навеселе. Но не настолько, чтобы не заметить: Гиневра и Ланселот вышли почти одновременно с ней. Они даже и не пытались притворяться. У Изабель сжалось сердце от сочувствия Артуру. Он должен был все знать. Но похоже, не знал. Или ему было наплевать.
Когда кошмарный ужин закончился, король спросил Изабель:
– Не желаешь ли прогуляться по замку, графиня?
Изабель мысленно еще раз поблагодарила Мэри, которая вовремя появилась в ее комнате и принесла чашку с мятным напитком. Иначе, как опасалась Изабель, от ее дыхания могли бы вспыхнуть верхушки деревьев.
– С большим удовольствием, сэр.
Ей бы куда больше хотелось прогуляться по его телу, но пока приходилось довольствоваться замком.
– Посмотрим сад, – предложил он. – Он очень много значит для Гвен. Непонятно почему, но она ухаживает за ним почти каждый день, хотя у нас есть множество садовников для этого.
– У всех есть любимое занятие.
– А чем любишь заниматься ты, графиня?
Конечно, Изабель первым делом подумала о фотографии, но как объяснить, что это такое? Еще в начале ее списка стоял секс, но это пока было в прошлом. Или в будущем. Она бы с удовольствием поэкспериментировала в этом мире, только, к несчастью, ей хотелось проделать это не с Ланселотом, а с королем.
– Я люблю разные физические упражнения. Вроде тренировок, что ли.
Удивление на его лице было таким очаровательным, что Изабель захотелось расцеловать эти вскинутые брови.
– Тренировки? Как обучение лошадей?
– Ну да, но мне нравится и многое другое. Например, я люблю бегать трусцой.
– Бегать трусцой? Что это значит?
– Это значит ровно, неторопливо бежать на очень большие расстояния.
Король рассмеялся.
– И ты занимаешься этим вот в таком платье?
Наконец-то Изабель подвернулась та самая возможность, которой она ждала.
– В Дюмонте женщины, которым нравятся физические упражнения, носят что-то вроде укороченных мужских рейтуз.
– Не понял?
– Понимаешь, мы считаем, что женщины так же имеют право заниматься тем, что им нравится, как и мужчины. А ты можешь представить, чтобы женщины, которым нравится бегать, делали это вот в таких юбках? Нелепость, правда? Поэтому в Дюмонте, когда женщине нужно или хочется размять мышцы, она надевает то, что мы называем спортивной одеждой.
Артур погладил бородку, и Изабель почувствовала, что он изо всех сил старается сдержать смех.
– А что же, скажи на милость, ты… они надевают на свои верхние выпуклости?
Изабель прикинула, что объяснять устройство спортивного лифчика, пожалуй, было бы чересчур.
– Мы носим такие штуки, которые называются футболками. Что-то вроде свободной туники, а для удобства их шьют из очень мягкой ткани.
Король покачал головой.
– Мои люди многое пропустили в своих донесениях из Дюмонта.
– Ну, если оставить в стороне тот факт, что ты посылал людей шпионить за мной, позволь спросить вот о чем: а какие увлечения или развлечения позволены твоим служанкам?
– Увлечения? Развлечения?
– Ты ведь разрешаешь Гиневре развлекаться.
– Разумеется. Она моя королева и супруга.
– Но неужели твоим служанкам нельзя заниматься чем-то таким, что приносит им радость? Ты действительно думаешь, что из-за своего положения они не вправе делать что-то такое, чем бы наслаждались от души?
– Моих людей не назовешь несчастными. С какой стати? Ты что, слышала, как кто-нибудь выражал недовольство?
– Нет, сэр, ничего такого я не слышала. Но разве они стали бы высказываться при мне?
Артур встревожился, и это огорчило Изабель.
– Они тебе показались несчастными?
– Да нет же! На самом деле они выглядят весьма преданными своему королю. Но рассмотри вот такую возможность. Ты разрешаешь им, скажем, тратить небольшую часть дня на собственные увлечения. Насколько счастливее они могли бы стать! Они бы занимались необходимыми делами изо дня в день, зная при этом, что у них есть маленький кусочек времени на то, чтобы просто развлечься. Возможно, ты увидел бы даже, что их увлечения принесли бы неожиданные плоды и для тебя, и для Камелота.
Король погрузился в раздумья.
– Ты дала мне повод для размышлений.
Изабель взяла его за руку.
– Вот и поразмышляй. Счастливые работники принесут счастье и самому Камелоту. Ты сам, Гиневра и ваши приближенные наслаждаетесь за счет их труда. Почему бы не позволить слугам тоже наслаждаться? Почему тебе, Гиневре и мне можно следовать велению наших сердец, а тем, кто работает для нас, этого нельзя?
Король Артур надулся, как рыба-собака.
– Я не запрещаю слугам следовать их желаниям! Разве ты не видела, как много здесь детей?
Изабель чуть не расхохоталась, но успела взять себя в руки.
– Занятия любовью и рождение детей – это такие вещи, которые будут происходить всегда, это ни от чего не зависит. Я говорю о совсем других удовольствиях.
– Какие такие другие удовольствия?
– Ох, умоляю… Конечно, любовь – величайшая из радостей. Но есть и другие. Гиневре нравится заниматься садом. Моей горничной нравится делать красивые прически. Я люблю бегать. И еще я люблю рисовать. Да существует бесконечное множество возможностей! Мы могли бы провести опрос и узнать, что на самом деле радует твоих людей. А потом дать им шанс осуществить их мечты.
– Опрос?..
– Попросить их рассказать о том, что им нравится. И может быть, разрешить им сообщить, что не нравится.
Король почесал бородку. Потер виски. Все это было хорошо знакомо Изабель, она не раз видела подобный процесс в своей жизни, так что не особо и удивилась. Вскоре ему захочется выпить. Изабель готова была поспорить на это.
– Ты очень необычная женщина, Изабель, – сказал он наконец.
Он взял со стола колокольчик и позвонил. Через несколько секунд появился слуга.
– Вина, Тимоти, пожалуйста. Два кубка.
Изабель так же ни к чему было сейчас снова пить вино, как ни к чему было есть маринованного угря.
– Могу тебя заверить, ты не первый это говоришь. Я имею в виду, насчет необычности.
– Но, клянусь, это весьма интригующе!
– Ну да, настолько, что мужчинам в таком случае сразу хочется выпить.
– Мужчинам хочется хорошенько подумать под вечернюю выпивку.
Изабель изо всех сил старалась держаться, ради Вивиан.
– А почему ты не пригласишь королеву присоединиться?
– Гвен по вечерам наслаждается тем… – он неопределенно взмахнул рукой, – тем, что обычно нравится делать женщинам.
«Вот уж не сомневаюсь». Изабель вообще-то предпочитала утро для такого рода удовольствий, но решила не упоминать об этом.
– Она такая милая, – вместо того сказала она, касаясь пальцами ожерелья. – Должно быть, ты ее очень любишь.
Король ощутимо замялся.
– Я обязан ее любить. Она моя жена.
Он сел, но тут же встал и начал расхаживать взад-вперед. Потом внезапно повернулся к Изабель, пытливо глядя на нее.
– А ты любила, графиня?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты никогда не была замужем.
– Не была? То есть я хочу сказать, ну конечно, не была. Однако, Артур, ты очень много обо мне знаешь…
Чертовски много, намного больше, чем сама Изабель знала об этой графине. Например, она и понятия не имела о том, была ли та замужем.
Судя по всему, нет.
«Черт побери, Вивиан, я ведь не какая-нибудь идиотская девственница!»
«Это уж точно, Изабель, но разве ты не находишь, что это только на пользу?»
«Да он-то что думает?!»
«Тогда считай себя женщиной сомнительного поведения и перестань беспокоиться о возрасте».
– Но как получилось, что тебе многое известно обо мне?
Артур восхитительно смутился.
– Ну, видишь ли… это просто сведения, которые собрали мои люди, когда кое-что выясняли в Дюмонте.
– Но с какой стати им было собирать личные сведения обо мне?
Досада тоже была ему к лицу.
– Приношу свои извинения, графиня. Но я мог бы совершить какие-нибудь ошибки, если бы ничего не узнал о тебе до твоего приезда сюда.
Их прервал Тим, явившийся с подносом, на котором стояли два кубка. Он сначала подошел к Изабель, потом – к Артуру, поклонился, когда они поблагодарили его, и молча вышел, причем на его лице не отразилось ни удивления, ни подозрительности при виде столь необычной ситуации. Изабель не была большим знатоком напитков, но поняла, что в кубке то ли бренди, то ли коньяк, а может, какой-то их средневековый эквивалент. Во всяком случае, на вид и запах это было совсем не вино.
Король покачал свой кубок и сделал глоток.
– Почему не нашлось мужчины, который завоевал бы твое сердце?
– Я не говорила, что мое сердце никогда не было завоевано, сэр.
Вообще-то Изабель чувствовала себя в большой степени завоеванной вот прямо сейчас, притом что она знала этого мужчину меньше суток!
– Я просто не встретила никого, кто вызвал бы во мне желание принести клятвы, – сказала она с улыбкой. – Но,– тут же поспешила добавить Изабель, – я почему-то уверена, что еще встречу его, и то неуловимое, что зовут любовью, придет ко мне.
Артур уставился в пол.
– Что ж, для меня это звучит убедительно. Ты ведь… как это говорят? Особенная?
– Можно и так сказать. Но, Артур, почему ты задаешь мне все эти вопросы?
Он посмотрел на ее ожерелье, потом поднял взгляд – и Изабель утонула в его невероятных глазах.
– Потому, что с того самого момента, как я тебя увидел, мне хочется тебя поцеловать. А я знаю, что это неправильно. Губы моей жены должны быть единственными, которых касаются мои губы. И все равно ты манишь меня. – Он резко повернулся спиной к Изабель. – Это недопустимо. Прошу, прости меня и забудь, что я болтал тут всю эту ерунду. Я и сам не понимаю, почему рядом с тобой не в силах удержать собственный язык.
Она отлично понимала почему. Это и была цена, которую она должна была заплатить за силу ожерелья. И Изабель оказалась не единственной, кто был вынужден расплачиваться.
«Ох, черт побери, Хозяйка Озер! Мне хочется того же! И что делать?»
«Ну и влипли! Это совсем не то, что я предполагала».
«Я постараюсь устоять».
Богиня, похоже, размышляла, но, наверное, это продолжалось недолго, потому что король Артур не успел даже сдвинуться с места… а может быть, Хозяйка Озер заморозила его на то время, пока обдумывала ход событий.
«Изабель, на нашем пути появилась развилка, из тех, что вызывают сомнения. В какую сторону пойти? Направо или налево? Притом что для меня имеет значение только счастье Мерлина.
Но…
Погоди-ка, Изабель, это не совсем так, ведь счастье твое и Артура тоже важно. Боюсь, я не подумала об этом. Возможно, тебе не следует делать того, о чем мы договорились; у меня такое чувство, что ты должна сама выбрать направление. Ведь высшее значение для моего мужчины имеет счастье Артура; выбирай дорогу, Изабель, и делай то, что можешь».
Ну, это немного проясняло дело. Нет. Что же получается, богиня предоставила выбор ей самой? А что, если она ошибется и все будет потеряно? Изабель чувствовала себя ужасно. Впрочем, если совершит фатальную ошибку, она вообще перестанет чувствовать, потому что будет лежать мертвая и холодная на дне Большого озера.
Изабель никогда не пыталась уйти от ответственности. Но на этот раз ей достался очень уж тяжкий груз, она не была готова нести его.
Она расправила плечи, подошла к королю и коснулась его руки. Он наконец пошевелился и оглянулся на нее; в его глазах светилось сожаление.
Изабель мягко улыбнулась.
– Не надо просить прощения, Артур. Я бы солгала, если бы сказала, что меня не взволновали твои слова, что они мне не польстили. Дело в том, что я почувствовала то же самое, когда ты вдруг появился передо мной там, в лесу.
– Ты очень добра.
Изабель рассмеялась.
– Вот уж это слово никак ко мне не подходит. Нет, доброта тут ни при чем. Ты был честен со мной, и я обязана ответить по меньшей мере тем же.
– Тогда… можно? – спросил он. – Всего один раз.
– Но ты ведь любишь свою жену, Артур? Разве это не будет предательством по отношению к ней?
Король фыркнул.
– Предательство! Вот уж с этим словом я очень хорошо знаком.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я могу иной раз казаться дураком, Изабель, но я вовсе не дурак. Я не слепой, я вижу, что происходит вокруг меня. Может быть, даже слишком хорошо вижу.
Поскольку Изабель только что прибыла в Камелот, она не могла ничего знать о Гиневре и Ланселоте, разве что слуги бы насплетничали. Но она не хотела, чтобы милую Мэри заподозрили в том, чего та не делала. Поэтому пришлось изобразить неведение.
– Я не знаю, что именно тебя тревожит, Артур, и потому не могу найти слов, чтобы утешить тебя.
Король горько усмехнулся.
– Я уже сказал слишком много женщине, которую, по сути, совершенно не знаю, – больше, чем когда-либо говорил самым доверенным друзьям.
Изабель отошла к скамье, села и похлопала ладонью рядом с собой.
– Прошу, иди сюда. Возможно, я смогу тебе помочь.
Она отхлебнула основательную порцию напитка из кубка – и удивилась приятному ощущению.
– Ну, как бы то ни было, – пробормотал Артур, садясь рядом. – Почему бы не попытаться?
Изабель погладила ожерелье, чтобы привлечь к нему внимание короля и надеясь, что сила слез богини сработает.
– Я уверена, сэр, что иногда гораздо легче рассказать о своих бедах и трудностях кому-то постороннему. Человеку с беспартийным взглядом, так сказать.
– Беспартийным?
– Это тот, кто никак или очень мало вовлечен в происходящие события. Тот, кто не стоит ни на чьей стороне.
Это, конечно, было отчасти неправдой, потому что Изабель нужно выбирать, в чью сторону повернуть на развилке дороги, так что она очень даже была вовлечена в события. Не говоря уж о том, что, как бы ни была мила Гиневра, Изабель уже, можно сказать, решительно присоединилась к партии Артура.
Когда кошмарный ужин закончился, король спросил Изабель:
– Не желаешь ли прогуляться по замку, графиня?
Изабель мысленно еще раз поблагодарила Мэри, которая вовремя появилась в ее комнате и принесла чашку с мятным напитком. Иначе, как опасалась Изабель, от ее дыхания могли бы вспыхнуть верхушки деревьев.
– С большим удовольствием, сэр.
Ей бы куда больше хотелось прогуляться по его телу, но пока приходилось довольствоваться замком.
– Посмотрим сад, – предложил он. – Он очень много значит для Гвен. Непонятно почему, но она ухаживает за ним почти каждый день, хотя у нас есть множество садовников для этого.
– У всех есть любимое занятие.
– А чем любишь заниматься ты, графиня?
Конечно, Изабель первым делом подумала о фотографии, но как объяснить, что это такое? Еще в начале ее списка стоял секс, но это пока было в прошлом. Или в будущем. Она бы с удовольствием поэкспериментировала в этом мире, только, к несчастью, ей хотелось проделать это не с Ланселотом, а с королем.
– Я люблю разные физические упражнения. Вроде тренировок, что ли.
Удивление на его лице было таким очаровательным, что Изабель захотелось расцеловать эти вскинутые брови.
– Тренировки? Как обучение лошадей?
– Ну да, но мне нравится и многое другое. Например, я люблю бегать трусцой.
– Бегать трусцой? Что это значит?
– Это значит ровно, неторопливо бежать на очень большие расстояния.
Король рассмеялся.
– И ты занимаешься этим вот в таком платье?
Наконец-то Изабель подвернулась та самая возможность, которой она ждала.
– В Дюмонте женщины, которым нравятся физические упражнения, носят что-то вроде укороченных мужских рейтуз.
– Не понял?
– Понимаешь, мы считаем, что женщины так же имеют право заниматься тем, что им нравится, как и мужчины. А ты можешь представить, чтобы женщины, которым нравится бегать, делали это вот в таких юбках? Нелепость, правда? Поэтому в Дюмонте, когда женщине нужно или хочется размять мышцы, она надевает то, что мы называем спортивной одеждой.
Артур погладил бородку, и Изабель почувствовала, что он изо всех сил старается сдержать смех.
– А что же, скажи на милость, ты… они надевают на свои верхние выпуклости?
Изабель прикинула, что объяснять устройство спортивного лифчика, пожалуй, было бы чересчур.
– Мы носим такие штуки, которые называются футболками. Что-то вроде свободной туники, а для удобства их шьют из очень мягкой ткани.
Король покачал головой.
– Мои люди многое пропустили в своих донесениях из Дюмонта.
– Ну, если оставить в стороне тот факт, что ты посылал людей шпионить за мной, позволь спросить вот о чем: а какие увлечения или развлечения позволены твоим служанкам?
– Увлечения? Развлечения?
– Ты ведь разрешаешь Гиневре развлекаться.
– Разумеется. Она моя королева и супруга.
– Но неужели твоим служанкам нельзя заниматься чем-то таким, что приносит им радость? Ты действительно думаешь, что из-за своего положения они не вправе делать что-то такое, чем бы наслаждались от души?
– Моих людей не назовешь несчастными. С какой стати? Ты что, слышала, как кто-нибудь выражал недовольство?
– Нет, сэр, ничего такого я не слышала. Но разве они стали бы высказываться при мне?
Артур встревожился, и это огорчило Изабель.
– Они тебе показались несчастными?
– Да нет же! На самом деле они выглядят весьма преданными своему королю. Но рассмотри вот такую возможность. Ты разрешаешь им, скажем, тратить небольшую часть дня на собственные увлечения. Насколько счастливее они могли бы стать! Они бы занимались необходимыми делами изо дня в день, зная при этом, что у них есть маленький кусочек времени на то, чтобы просто развлечься. Возможно, ты увидел бы даже, что их увлечения принесли бы неожиданные плоды и для тебя, и для Камелота.
Король погрузился в раздумья.
– Ты дала мне повод для размышлений.
Изабель взяла его за руку.
– Вот и поразмышляй. Счастливые работники принесут счастье и самому Камелоту. Ты сам, Гиневра и ваши приближенные наслаждаетесь за счет их труда. Почему бы не позволить слугам тоже наслаждаться? Почему тебе, Гиневре и мне можно следовать велению наших сердец, а тем, кто работает для нас, этого нельзя?
Король Артур надулся, как рыба-собака.
– Я не запрещаю слугам следовать их желаниям! Разве ты не видела, как много здесь детей?
Изабель чуть не расхохоталась, но успела взять себя в руки.
– Занятия любовью и рождение детей – это такие вещи, которые будут происходить всегда, это ни от чего не зависит. Я говорю о совсем других удовольствиях.
– Какие такие другие удовольствия?
– Ох, умоляю… Конечно, любовь – величайшая из радостей. Но есть и другие. Гиневре нравится заниматься садом. Моей горничной нравится делать красивые прически. Я люблю бегать. И еще я люблю рисовать. Да существует бесконечное множество возможностей! Мы могли бы провести опрос и узнать, что на самом деле радует твоих людей. А потом дать им шанс осуществить их мечты.
– Опрос?..
– Попросить их рассказать о том, что им нравится. И может быть, разрешить им сообщить, что не нравится.
Король почесал бородку. Потер виски. Все это было хорошо знакомо Изабель, она не раз видела подобный процесс в своей жизни, так что не особо и удивилась. Вскоре ему захочется выпить. Изабель готова была поспорить на это.
– Ты очень необычная женщина, Изабель, – сказал он наконец.
Он взял со стола колокольчик и позвонил. Через несколько секунд появился слуга.
– Вина, Тимоти, пожалуйста. Два кубка.
Изабель так же ни к чему было сейчас снова пить вино, как ни к чему было есть маринованного угря.
– Могу тебя заверить, ты не первый это говоришь. Я имею в виду, насчет необычности.
– Но, клянусь, это весьма интригующе!
– Ну да, настолько, что мужчинам в таком случае сразу хочется выпить.
– Мужчинам хочется хорошенько подумать под вечернюю выпивку.
Изабель изо всех сил старалась держаться, ради Вивиан.
– А почему ты не пригласишь королеву присоединиться?
– Гвен по вечерам наслаждается тем… – он неопределенно взмахнул рукой, – тем, что обычно нравится делать женщинам.
«Вот уж не сомневаюсь». Изабель вообще-то предпочитала утро для такого рода удовольствий, но решила не упоминать об этом.
– Она такая милая, – вместо того сказала она, касаясь пальцами ожерелья. – Должно быть, ты ее очень любишь.
Король ощутимо замялся.
– Я обязан ее любить. Она моя жена.
Он сел, но тут же встал и начал расхаживать взад-вперед. Потом внезапно повернулся к Изабель, пытливо глядя на нее.
– А ты любила, графиня?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты никогда не была замужем.
– Не была? То есть я хочу сказать, ну конечно, не была. Однако, Артур, ты очень много обо мне знаешь…
Чертовски много, намного больше, чем сама Изабель знала об этой графине. Например, она и понятия не имела о том, была ли та замужем.
Судя по всему, нет.
«Черт побери, Вивиан, я ведь не какая-нибудь идиотская девственница!»
«Это уж точно, Изабель, но разве ты не находишь, что это только на пользу?»
«Да он-то что думает?!»
«Тогда считай себя женщиной сомнительного поведения и перестань беспокоиться о возрасте».
– Но как получилось, что тебе многое известно обо мне?
Артур восхитительно смутился.
– Ну, видишь ли… это просто сведения, которые собрали мои люди, когда кое-что выясняли в Дюмонте.
– Но с какой стати им было собирать личные сведения обо мне?
Досада тоже была ему к лицу.
– Приношу свои извинения, графиня. Но я мог бы совершить какие-нибудь ошибки, если бы ничего не узнал о тебе до твоего приезда сюда.
Их прервал Тим, явившийся с подносом, на котором стояли два кубка. Он сначала подошел к Изабель, потом – к Артуру, поклонился, когда они поблагодарили его, и молча вышел, причем на его лице не отразилось ни удивления, ни подозрительности при виде столь необычной ситуации. Изабель не была большим знатоком напитков, но поняла, что в кубке то ли бренди, то ли коньяк, а может, какой-то их средневековый эквивалент. Во всяком случае, на вид и запах это было совсем не вино.
Король покачал свой кубок и сделал глоток.
– Почему не нашлось мужчины, который завоевал бы твое сердце?
– Я не говорила, что мое сердце никогда не было завоевано, сэр.
Вообще-то Изабель чувствовала себя в большой степени завоеванной вот прямо сейчас, притом что она знала этого мужчину меньше суток!
– Я просто не встретила никого, кто вызвал бы во мне желание принести клятвы, – сказала она с улыбкой. – Но,– тут же поспешила добавить Изабель, – я почему-то уверена, что еще встречу его, и то неуловимое, что зовут любовью, придет ко мне.
Артур уставился в пол.
– Что ж, для меня это звучит убедительно. Ты ведь… как это говорят? Особенная?
– Можно и так сказать. Но, Артур, почему ты задаешь мне все эти вопросы?
Он посмотрел на ее ожерелье, потом поднял взгляд – и Изабель утонула в его невероятных глазах.
– Потому, что с того самого момента, как я тебя увидел, мне хочется тебя поцеловать. А я знаю, что это неправильно. Губы моей жены должны быть единственными, которых касаются мои губы. И все равно ты манишь меня. – Он резко повернулся спиной к Изабель. – Это недопустимо. Прошу, прости меня и забудь, что я болтал тут всю эту ерунду. Я и сам не понимаю, почему рядом с тобой не в силах удержать собственный язык.
Она отлично понимала почему. Это и была цена, которую она должна была заплатить за силу ожерелья. И Изабель оказалась не единственной, кто был вынужден расплачиваться.
«Ох, черт побери, Хозяйка Озер! Мне хочется того же! И что делать?»
«Ну и влипли! Это совсем не то, что я предполагала».
«Я постараюсь устоять».
Богиня, похоже, размышляла, но, наверное, это продолжалось недолго, потому что король Артур не успел даже сдвинуться с места… а может быть, Хозяйка Озер заморозила его на то время, пока обдумывала ход событий.
«Изабель, на нашем пути появилась развилка, из тех, что вызывают сомнения. В какую сторону пойти? Направо или налево? Притом что для меня имеет значение только счастье Мерлина.
Но…
Погоди-ка, Изабель, это не совсем так, ведь счастье твое и Артура тоже важно. Боюсь, я не подумала об этом. Возможно, тебе не следует делать того, о чем мы договорились; у меня такое чувство, что ты должна сама выбрать направление. Ведь высшее значение для моего мужчины имеет счастье Артура; выбирай дорогу, Изабель, и делай то, что можешь».
Ну, это немного проясняло дело. Нет. Что же получается, богиня предоставила выбор ей самой? А что, если она ошибется и все будет потеряно? Изабель чувствовала себя ужасно. Впрочем, если совершит фатальную ошибку, она вообще перестанет чувствовать, потому что будет лежать мертвая и холодная на дне Большого озера.
Изабель никогда не пыталась уйти от ответственности. Но на этот раз ей достался очень уж тяжкий груз, она не была готова нести его.
Она расправила плечи, подошла к королю и коснулась его руки. Он наконец пошевелился и оглянулся на нее; в его глазах светилось сожаление.
Изабель мягко улыбнулась.
– Не надо просить прощения, Артур. Я бы солгала, если бы сказала, что меня не взволновали твои слова, что они мне не польстили. Дело в том, что я почувствовала то же самое, когда ты вдруг появился передо мной там, в лесу.
– Ты очень добра.
Изабель рассмеялась.
– Вот уж это слово никак ко мне не подходит. Нет, доброта тут ни при чем. Ты был честен со мной, и я обязана ответить по меньшей мере тем же.
– Тогда… можно? – спросил он. – Всего один раз.
– Но ты ведь любишь свою жену, Артур? Разве это не будет предательством по отношению к ней?
Король фыркнул.
– Предательство! Вот уж с этим словом я очень хорошо знаком.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я могу иной раз казаться дураком, Изабель, но я вовсе не дурак. Я не слепой, я вижу, что происходит вокруг меня. Может быть, даже слишком хорошо вижу.
Поскольку Изабель только что прибыла в Камелот, она не могла ничего знать о Гиневре и Ланселоте, разве что слуги бы насплетничали. Но она не хотела, чтобы милую Мэри заподозрили в том, чего та не делала. Поэтому пришлось изобразить неведение.
– Я не знаю, что именно тебя тревожит, Артур, и потому не могу найти слов, чтобы утешить тебя.
Король горько усмехнулся.
– Я уже сказал слишком много женщине, которую, по сути, совершенно не знаю, – больше, чем когда-либо говорил самым доверенным друзьям.
Изабель отошла к скамье, села и похлопала ладонью рядом с собой.
– Прошу, иди сюда. Возможно, я смогу тебе помочь.
Она отхлебнула основательную порцию напитка из кубка – и удивилась приятному ощущению.
– Ну, как бы то ни было, – пробормотал Артур, садясь рядом. – Почему бы не попытаться?
Изабель погладила ожерелье, чтобы привлечь к нему внимание короля и надеясь, что сила слез богини сработает.
– Я уверена, сэр, что иногда гораздо легче рассказать о своих бедах и трудностях кому-то постороннему. Человеку с беспартийным взглядом, так сказать.
– Беспартийным?
– Это тот, кто никак или очень мало вовлечен в происходящие события. Тот, кто не стоит ни на чьей стороне.
Это, конечно, было отчасти неправдой, потому что Изабель нужно выбирать, в чью сторону повернуть на развилке дороги, так что она очень даже была вовлечена в события. Не говоря уж о том, что, как бы ни была мила Гиневра, Изабель уже, можно сказать, решительно присоединилась к партии Артура.