Страница:
– В точности как я, – заявила Сьюзи. – Придет день, и эта степень будет моей.
Джаскелина нахмурилась:
– Гм, Сьюзи, не думаю, что степень задницы – такая уж вдохновляющая цель.
Старшая женщина закатила глаза.
– Я говорю о степени бакалавра, а не о каких-то там задницах. Когда я наконец закончу этот чертов литературный курс, а это займет еще пару месяцев, все пойдет гораздо лучше. Оставшиеся два курса промчатся незаметно. Так что это последний кошмар, который мне нужно преодолеть. И как только я расправлюсь с дурацкой «Илиадой», напишу курсовую, я сразу почувствую себя прекрасно!
– Понимаю тебя, – пробормотала Кэт, смакуя тающую на языке конфету. – А напиши в курсовой, что невероятно глупо во всем на свете винить женщин, даже в том, что кто-то развязал Троянскую войну. Хотя, конечно, я читала все это миллион лет назад… Погоди-ка, а я ведь на самом деле вообще «Илиаду» не читала, обошлась комментариями, но я точно помню, что причиной войны все считали Елену.
– Я тоже это помню! – воскликнула Джаскелина. – И вроде там было еще что-то про трех богинь, которые заварили эту кашу?
– Да… Гера, Афина и Афродита, – кивнула Сьюзи. – Богиня раздора обозлилась из-за того, что ее не пригласили на какую-то свадьбу, и подсунула богиням золотое яблоко с надписью: «Прекраснейшей». Но богини оказались не настолько глупы, чтобы ввязаться в спор на такую тему, так что вопрос предложили решить одному парню по имени Парис, он был сыном Приама, царя Трои. Только он не стал разбираться, которая из богинь действительно краше других. Он просто купился на взятку. Афродита предложила ему самую прекрасную смертную женщину в мире. И он согласился. Елена как раз и оказалась самой прекрасной из смертных женщин, вот только она уже была замужем за греческим царем Менелаем. Парис увел ее от Менелая с благословения Афродиты, и именно из-за этого началась Троянская война.
– Ха! – фыркнула Хэзер. – По мне, так просто дерьмо собачье. Я хочу сказать, в чем, собственно, проблема? С чего вдруг богиням интересоваться, что думает о них какой-то там смертный парень?
– А и правда, Джаки, – вмешалась Кэт. – Ты не богиня, но тебя вряд ли заинтересует мнение мужчин, хоть смертных, хоть каких-то там еще.
Безупречно очерченные брови Джаскелины взлетели чуть ли не до самой линии кучерявых волос, подстриженных так же, как у актрисы Хэлли Берри.
– Я – не богиня? Неужели ты только что заявила, что я – не богиня? А, Кэт?
Кэт шутливо вскинула руки, как бы сдаваясь.
– Должно быть, в тебе заговорила бутылка шампанского!
– И что ты скажешь тогда насчет мнения мужчин? – поинтересовалась Кристи.
Джаки пожала плечами.
– Ну, как бы то ни было… Ладно, мне нравятся мужчины. Теоретически.
– Видите, почему мы с Джаки так идеально подходим друг другу? – сказала Кэт. – Я – вечный оптимист, а она – мисс Пессимист. Она меня притормаживает, когда я слишком уж заношусь, а я ей напоминаю, что надо иногда давать шанс близким, они ведь не так уж плохи.
– Близкие, конечно, не так уж плохи, а вот мужчины – это совсем другое дело, – проворчала Джаки.
– Угомонись, убийца! – хихикнула Кэт.
Джаскелина уставилась шоколадными глазами на лучшую подругу.
– Я абсолютно уверена, что ни за что не дам тебе вторую бутылку шампанского.
Кэт усмехнулась.
– Нет, ты этого не сделаешь! Припомни-ка наш уговор – я плачу за такси и за это получаю столько шампанского, сколько мне захочется!
– Ох, леди, прежде чем рассуждать о вызове такси и прочем, не будете ли вы так любезны немножко обсудить работу, которую я должна написать для своего идиота-профессора?
Сьюзи извлекла откуда-то толстую тетрадь и два остро заточенных карандаша.
– Твой идиот-профессор, похоже, не порадуется работе женщины, – сказала Кэт.
– Эй, я сказала, что хочу получить диплом бакалавра. Я ведь не говорила, что желаю сразу стать доктором наук. – Сьюзи хитро усмехнулась, глядя на подруг. – Или, немножко искажая знаменитую фразу нашей любимой певицы Бонни Рэйтт, дадим ему тему для разговора!
Венера громко рассмеялась.
– Дорогие мои! Так вот почему мой оракул нашел именно вас! – воскликнула она и хлопнула в ладоши, хотя компания современных смертных женщин не могла слышать богиню; они вообще не подозревали, что Венера наблюдает за ними с помощью сияющего оракула, который действовал как бесконечно мощный телескоп, дающий возможность прямо с Олимпа заглядывать в Талсу.
Венера сосредоточилась на одной из пятерых женщин, с заразительным смехом, сияющими голубыми глазами и восхитительным именем Кэт.
– Ох, пылающая задница Гермеса, она безупречна! – Богиня принялась загибать ухоженные пальчики, перечисляя достоинства смертной женщины. – Она консультирует мужчин, а значит, сумеет справиться и с Ахиллесом, и с этим его глупейшим берсеркерским гневом. Она оптимистична, и ей нравятся мужчины.
Богиня сладострастно улыбнулась.
– Ей нравятся мужчины, а это всегда большой плюс, когда нужно кого-то соблазнить. И она достаточно проницательна, чтобы интуитивно понять: все эти глупые выдумки о Троянской войне повторяются…
Венера немного помолчала, состроив раздраженную гримаску.
– Да, повторяются гораздо дольше, чем я могла предположить.
Богиня любви снова сосредоточилась на маленькой компании подруг и с удовольствием смеялась вместе с ними, когда они сочиняли очень забавное, очень точное и очень феминистическое эссе для некоего профессора, которого они называли мистером Задницей.
Венере нравились все пять женщин, но Кэт – самая подходящая кандидатура для выполнения задания богини. А подруги Кэт как бы отражали ее, и богине любви очень нравились эти отражения. В особенности Венеру очаровала Джаскелина, самая близкая подруга Кэт. Джаки, как называли ее остальные, была дерзкой и сочной и неотразимой в своем стремительном остроумии, да еще эта ее экзотическая внешность, чудесная кожа цвета жженого сахара… Венера даже задумалась на мгновение, не предпочесть ли именно эту женщину, – но решила, что нет. Джаскелина была прекрасна, однако Кэт в большей степени обладала тем искусством, которое было необходимо для завоевания Ахиллеса. Кроме того, грекам трудно было бы объяснить, почему кожа Джаскелины такого цвета.
– Ну, их можно только пожалеть, – пробормотала Венера себе под нос.
Богиня любви начала более пристально изучать Кэт и вскоре облегченно улыбнулась. Нет, Кэт не была влюблена в какого-нибудь смертного мужчину. Если бы это было так, Венера, воплощенная Любовь, ощутила бы это. Вообще-то теперь, когда Венера об этом задумалась, она поняла, что из всех подруг только у беременной Хэзер есть мужчина.
– Ну… – Венера побарабанила кончиками пальцев по мраморному оракулу. – Возможно, когда я разберусь с этой войнушкой, я снова немножко займусь сватовством.
От этой мысли богиня любви сразу повеселела. Конечно, первым делом она подыщет отличного возлюбленного для удивительной Джаскелины.
– Нет, – спохватилась Венера, усмиряя свой энтузиазм. – Сначала – Ахиллес. А потом уж я поиграю в сватовство в мире современных смертных.
Она усмехнулась.
– Снова, да.
Но в первую очередь – насущные дела. Венере нужно перенести Кэт из современного мира на Олимп, что не должно составить особого труда. Богиня любви вскинула руки и начала призывать свою божественную силу. Воздух между ее ладонями задрожал, наполнившись искрами энергии, сверкавшими, словно крошечные бриллианты. Как только Кэт останется одна, Венера с помощью оракула перенесется к невидимому порталу, соединяющему современный мир и город Талсу с Олимпом. А потом она просто очутится в Талсе и быстренько переговорит с Кэт. Богиня любви задумалась. Наверное, ей придется продемонстрировать свои магические способности, чтобы доказать этой смертной: она действительно Венера, богиня любви. Но это не займет много времени. Они разберутся с этим, а потом Венера вернется на Олимп вместе со смертной и позовет сюда, в свой храм, Геру и Афину, чтобы они помогли во всех подробностях объяснить молодой женщине, что именно от нее требуется.
Как сказала бы ее смертная подруга Пия Чамберлейн, легче легкого!
Венера снова заглянула в оракул и увидела, как хихикающие Кэт и Джаскелина весьма неуверенным шагом спускаются по ступеням крыльца чудесного дома Сьюзи к ожидающему их автомобилю. Венера рассмеялась.
– Хорошо, что они сами не садятся за руль! Похоже, ни одна не трезва настолько, чтобы управлять этой железякой!
И ни одна – в особенности Кэт – не трезва настолько, чтобы прямо этой ночью перенестись на Олимп. Ну, возможно, это и к лучшему. Венере необходимо сначала еще раз поговорить с Герой и Афиной и решить, как лучше всего доставить Кэт в военный лагерь Ахиллеса. Кэт ведь понадобится нечто вроде королевского статуса… или, может быть, богиня явится Ахиллесу и предскажет появление жрицы, нуждающейся в его защите…
Венера вздохнула. Похоже, все несколько сложнее, чем предполагалось поначалу. Но это неважно. Она воспользуется оракулом, чтобы проследить за Кэт до ее дома… узнать, где живет эта смертная, а потом, уже утром, нанести ей короткий божественный визит.
Венера с улыбкой снова заглянула в оракул – и увидела, как огромный внедорожник проскочил на красный сигнал светофора и врезался в маленькую желтую машину, в которой ехали Кэт и Джаскелина.
– Нет! Стой! – закричала Венера, мгновенно выбрасывая через оракул всю силу, которую она собрала, чтобы защитить, прикрыть маленькую машину, и ненадолго остановила время, так что все происходящее стало выглядеть как отвратительное живописное полотно.
Но, отдавая приказ, Венера знала, что уже слишком поздно. Богиня любви глубоко вздохнула и взмахнула рукой над оракулом.
– Покажи мне Катрину и Джаскелину, – серьезным тоном произнесла она.
На картинке возник салон автомобиля. Венера судорожно вздохнула, всхлипнув от сострадания. Должно быть, женщины успели заметить мчавшуюся на них угрозу. Они обхватили друг друга руками и теперь были похожи на сломанных кукол, цепляющихся одна за другую. У Кэт была ужасная рана на голове, а шея повернута под неестественным углом. Джаскелина оказалась ближе к точке столкновения. И ее грудь была полностью раздавлена.
Обе женщины были мертвы.
Венеру охватило тяжелое чувство утраты, несоизмеримое с тем временем, какое она знала погибших смертных.
– Я должна была уделить им больше внимания, – прошептала богиня любви усталым, надломленным голосом. – Я должна была предотвратить все это. Они были такими молодыми… такими энергичными… Их жизни оборвались чересчур рано.
Два светящихся золотых шарика поднялись над изувеченными телами смертных женщин.
– А может быть, кое-что я все-таки могу сделать…
Собрав все силы, Венера заговорила, глядя в оракул:
– Эти духи одарены жизнью и любовью… они свободны, чтобы начать все сначала, чтобы отправиться в дальний путь. И вот сама воплощенная Любовь приказывает вам: духи, придите ко мне, чтобы выполнить задачу, которую я вам дам!
Венера бросила в оракул еще больше силы бессмертной, и души Катрины и Джаскелины, как трепещущие огоньки, подхваченные ветром, взмыли вверх и влились в поток энергии, созданный богиней… а потом вылетели из мраморной чаши оракула и повисли в воздухе перед богиней любви.
Когда же богиня снова заглянула в оракул, она увидела, что желтый автомобиль охватило яростное пламя.
Венера вздохнула.
– Ну, милые, и что мы теперь будем делать?
Глава вторая
Джаскелина нахмурилась:
– Гм, Сьюзи, не думаю, что степень задницы – такая уж вдохновляющая цель.
Старшая женщина закатила глаза.
– Я говорю о степени бакалавра, а не о каких-то там задницах. Когда я наконец закончу этот чертов литературный курс, а это займет еще пару месяцев, все пойдет гораздо лучше. Оставшиеся два курса промчатся незаметно. Так что это последний кошмар, который мне нужно преодолеть. И как только я расправлюсь с дурацкой «Илиадой», напишу курсовую, я сразу почувствую себя прекрасно!
– Понимаю тебя, – пробормотала Кэт, смакуя тающую на языке конфету. – А напиши в курсовой, что невероятно глупо во всем на свете винить женщин, даже в том, что кто-то развязал Троянскую войну. Хотя, конечно, я читала все это миллион лет назад… Погоди-ка, а я ведь на самом деле вообще «Илиаду» не читала, обошлась комментариями, но я точно помню, что причиной войны все считали Елену.
– Я тоже это помню! – воскликнула Джаскелина. – И вроде там было еще что-то про трех богинь, которые заварили эту кашу?
– Да… Гера, Афина и Афродита, – кивнула Сьюзи. – Богиня раздора обозлилась из-за того, что ее не пригласили на какую-то свадьбу, и подсунула богиням золотое яблоко с надписью: «Прекраснейшей». Но богини оказались не настолько глупы, чтобы ввязаться в спор на такую тему, так что вопрос предложили решить одному парню по имени Парис, он был сыном Приама, царя Трои. Только он не стал разбираться, которая из богинь действительно краше других. Он просто купился на взятку. Афродита предложила ему самую прекрасную смертную женщину в мире. И он согласился. Елена как раз и оказалась самой прекрасной из смертных женщин, вот только она уже была замужем за греческим царем Менелаем. Парис увел ее от Менелая с благословения Афродиты, и именно из-за этого началась Троянская война.
– Ха! – фыркнула Хэзер. – По мне, так просто дерьмо собачье. Я хочу сказать, в чем, собственно, проблема? С чего вдруг богиням интересоваться, что думает о них какой-то там смертный парень?
– А и правда, Джаки, – вмешалась Кэт. – Ты не богиня, но тебя вряд ли заинтересует мнение мужчин, хоть смертных, хоть каких-то там еще.
Безупречно очерченные брови Джаскелины взлетели чуть ли не до самой линии кучерявых волос, подстриженных так же, как у актрисы Хэлли Берри.
– Я – не богиня? Неужели ты только что заявила, что я – не богиня? А, Кэт?
Кэт шутливо вскинула руки, как бы сдаваясь.
– Должно быть, в тебе заговорила бутылка шампанского!
– И что ты скажешь тогда насчет мнения мужчин? – поинтересовалась Кристи.
Джаки пожала плечами.
– Ну, как бы то ни было… Ладно, мне нравятся мужчины. Теоретически.
– Видите, почему мы с Джаки так идеально подходим друг другу? – сказала Кэт. – Я – вечный оптимист, а она – мисс Пессимист. Она меня притормаживает, когда я слишком уж заношусь, а я ей напоминаю, что надо иногда давать шанс близким, они ведь не так уж плохи.
– Близкие, конечно, не так уж плохи, а вот мужчины – это совсем другое дело, – проворчала Джаки.
– Угомонись, убийца! – хихикнула Кэт.
Джаскелина уставилась шоколадными глазами на лучшую подругу.
– Я абсолютно уверена, что ни за что не дам тебе вторую бутылку шампанского.
Кэт усмехнулась.
– Нет, ты этого не сделаешь! Припомни-ка наш уговор – я плачу за такси и за это получаю столько шампанского, сколько мне захочется!
– Ох, леди, прежде чем рассуждать о вызове такси и прочем, не будете ли вы так любезны немножко обсудить работу, которую я должна написать для своего идиота-профессора?
Сьюзи извлекла откуда-то толстую тетрадь и два остро заточенных карандаша.
– Твой идиот-профессор, похоже, не порадуется работе женщины, – сказала Кэт.
– Эй, я сказала, что хочу получить диплом бакалавра. Я ведь не говорила, что желаю сразу стать доктором наук. – Сьюзи хитро усмехнулась, глядя на подруг. – Или, немножко искажая знаменитую фразу нашей любимой певицы Бонни Рэйтт, дадим ему тему для разговора!
Венера громко рассмеялась.
– Дорогие мои! Так вот почему мой оракул нашел именно вас! – воскликнула она и хлопнула в ладоши, хотя компания современных смертных женщин не могла слышать богиню; они вообще не подозревали, что Венера наблюдает за ними с помощью сияющего оракула, который действовал как бесконечно мощный телескоп, дающий возможность прямо с Олимпа заглядывать в Талсу.
Венера сосредоточилась на одной из пятерых женщин, с заразительным смехом, сияющими голубыми глазами и восхитительным именем Кэт.
– Ох, пылающая задница Гермеса, она безупречна! – Богиня принялась загибать ухоженные пальчики, перечисляя достоинства смертной женщины. – Она консультирует мужчин, а значит, сумеет справиться и с Ахиллесом, и с этим его глупейшим берсеркерским гневом. Она оптимистична, и ей нравятся мужчины.
Богиня сладострастно улыбнулась.
– Ей нравятся мужчины, а это всегда большой плюс, когда нужно кого-то соблазнить. И она достаточно проницательна, чтобы интуитивно понять: все эти глупые выдумки о Троянской войне повторяются…
Венера немного помолчала, состроив раздраженную гримаску.
– Да, повторяются гораздо дольше, чем я могла предположить.
Богиня любви снова сосредоточилась на маленькой компании подруг и с удовольствием смеялась вместе с ними, когда они сочиняли очень забавное, очень точное и очень феминистическое эссе для некоего профессора, которого они называли мистером Задницей.
Венере нравились все пять женщин, но Кэт – самая подходящая кандидатура для выполнения задания богини. А подруги Кэт как бы отражали ее, и богине любви очень нравились эти отражения. В особенности Венеру очаровала Джаскелина, самая близкая подруга Кэт. Джаки, как называли ее остальные, была дерзкой и сочной и неотразимой в своем стремительном остроумии, да еще эта ее экзотическая внешность, чудесная кожа цвета жженого сахара… Венера даже задумалась на мгновение, не предпочесть ли именно эту женщину, – но решила, что нет. Джаскелина была прекрасна, однако Кэт в большей степени обладала тем искусством, которое было необходимо для завоевания Ахиллеса. Кроме того, грекам трудно было бы объяснить, почему кожа Джаскелины такого цвета.
– Ну, их можно только пожалеть, – пробормотала Венера себе под нос.
Богиня любви начала более пристально изучать Кэт и вскоре облегченно улыбнулась. Нет, Кэт не была влюблена в какого-нибудь смертного мужчину. Если бы это было так, Венера, воплощенная Любовь, ощутила бы это. Вообще-то теперь, когда Венера об этом задумалась, она поняла, что из всех подруг только у беременной Хэзер есть мужчина.
– Ну… – Венера побарабанила кончиками пальцев по мраморному оракулу. – Возможно, когда я разберусь с этой войнушкой, я снова немножко займусь сватовством.
От этой мысли богиня любви сразу повеселела. Конечно, первым делом она подыщет отличного возлюбленного для удивительной Джаскелины.
– Нет, – спохватилась Венера, усмиряя свой энтузиазм. – Сначала – Ахиллес. А потом уж я поиграю в сватовство в мире современных смертных.
Она усмехнулась.
– Снова, да.
Но в первую очередь – насущные дела. Венере нужно перенести Кэт из современного мира на Олимп, что не должно составить особого труда. Богиня любви вскинула руки и начала призывать свою божественную силу. Воздух между ее ладонями задрожал, наполнившись искрами энергии, сверкавшими, словно крошечные бриллианты. Как только Кэт останется одна, Венера с помощью оракула перенесется к невидимому порталу, соединяющему современный мир и город Талсу с Олимпом. А потом она просто очутится в Талсе и быстренько переговорит с Кэт. Богиня любви задумалась. Наверное, ей придется продемонстрировать свои магические способности, чтобы доказать этой смертной: она действительно Венера, богиня любви. Но это не займет много времени. Они разберутся с этим, а потом Венера вернется на Олимп вместе со смертной и позовет сюда, в свой храм, Геру и Афину, чтобы они помогли во всех подробностях объяснить молодой женщине, что именно от нее требуется.
Как сказала бы ее смертная подруга Пия Чамберлейн, легче легкого!
Венера снова заглянула в оракул и увидела, как хихикающие Кэт и Джаскелина весьма неуверенным шагом спускаются по ступеням крыльца чудесного дома Сьюзи к ожидающему их автомобилю. Венера рассмеялась.
– Хорошо, что они сами не садятся за руль! Похоже, ни одна не трезва настолько, чтобы управлять этой железякой!
И ни одна – в особенности Кэт – не трезва настолько, чтобы прямо этой ночью перенестись на Олимп. Ну, возможно, это и к лучшему. Венере необходимо сначала еще раз поговорить с Герой и Афиной и решить, как лучше всего доставить Кэт в военный лагерь Ахиллеса. Кэт ведь понадобится нечто вроде королевского статуса… или, может быть, богиня явится Ахиллесу и предскажет появление жрицы, нуждающейся в его защите…
Венера вздохнула. Похоже, все несколько сложнее, чем предполагалось поначалу. Но это неважно. Она воспользуется оракулом, чтобы проследить за Кэт до ее дома… узнать, где живет эта смертная, а потом, уже утром, нанести ей короткий божественный визит.
Венера с улыбкой снова заглянула в оракул – и увидела, как огромный внедорожник проскочил на красный сигнал светофора и врезался в маленькую желтую машину, в которой ехали Кэт и Джаскелина.
– Нет! Стой! – закричала Венера, мгновенно выбрасывая через оракул всю силу, которую она собрала, чтобы защитить, прикрыть маленькую машину, и ненадолго остановила время, так что все происходящее стало выглядеть как отвратительное живописное полотно.
Но, отдавая приказ, Венера знала, что уже слишком поздно. Богиня любви глубоко вздохнула и взмахнула рукой над оракулом.
– Покажи мне Катрину и Джаскелину, – серьезным тоном произнесла она.
На картинке возник салон автомобиля. Венера судорожно вздохнула, всхлипнув от сострадания. Должно быть, женщины успели заметить мчавшуюся на них угрозу. Они обхватили друг друга руками и теперь были похожи на сломанных кукол, цепляющихся одна за другую. У Кэт была ужасная рана на голове, а шея повернута под неестественным углом. Джаскелина оказалась ближе к точке столкновения. И ее грудь была полностью раздавлена.
Обе женщины были мертвы.
Венеру охватило тяжелое чувство утраты, несоизмеримое с тем временем, какое она знала погибших смертных.
– Я должна была уделить им больше внимания, – прошептала богиня любви усталым, надломленным голосом. – Я должна была предотвратить все это. Они были такими молодыми… такими энергичными… Их жизни оборвались чересчур рано.
Два светящихся золотых шарика поднялись над изувеченными телами смертных женщин.
– А может быть, кое-что я все-таки могу сделать…
Собрав все силы, Венера заговорила, глядя в оракул:
– Эти духи одарены жизнью и любовью… они свободны, чтобы начать все сначала, чтобы отправиться в дальний путь. И вот сама воплощенная Любовь приказывает вам: духи, придите ко мне, чтобы выполнить задачу, которую я вам дам!
Венера бросила в оракул еще больше силы бессмертной, и души Катрины и Джаскелины, как трепещущие огоньки, подхваченные ветром, взмыли вверх и влились в поток энергии, созданный богиней… а потом вылетели из мраморной чаши оракула и повисли в воздухе перед богиней любви.
Когда же богиня снова заглянула в оракул, она увидела, что желтый автомобиль охватило яростное пламя.
Венера вздохнула.
– Ну, милые, и что мы теперь будем делать?
Глава вторая
– Ты сделала… что?! – выпалила Афина (весьма непривлекательно скривив губы, как не преминула отметить Венера), во все глаза таращась на светящиеся шарики, скрывавшие в себе души смертных женщин.
– Не могла же я позволить им просто взять и умереть! – с вызовом ответила Венера, поглаживая шарик. – Это было слишком ужасно и слишком быстро. Они обе такие молодые!
– Смертные умирают. Точка. Ты не должна была вмешиваться в то, что предназначили им богини судьбы, – возразила Афина.
– Ох, умоляю! Они же современные смертные. Они вообще не верят в судьбу.
В комнату ворвалась Гера.
– Что происходит? Я пришла, как только смогла. Сатир доставил мне срочное послание, и… – Богиня умолкла, заметив висящие в воздухи шарики света. – Это что, души смертных?
– Именно, – кивнула Афина.
– И что они тут делают? Они заблудились?
– Нет. Не заблудились. Это души смертных женщин, а сюда их притащила Венера.
Венера, нахмурившись, уставилась на Афину.
– Послушай, Афина, у тебя регулярно бывает оргазм? Если нет, то это вполне объясняет твою вечную раздражительность и осуждение всех и всего.
– Венера! – Голос Геры прозвучал резко, напоминая богине любви, что она рядом с королевой Олимпа. – Почему души смертных находятся в этом помещении?
– Одна из них… – Венера помолчала, присматриваясь к светящимся шарикам, и наконец показала на тот, что висел в воздухе ближе к ней. – Вот эта, я думаю, душа смертной, которую я выбрала, чтобы она помогла нам с Ахиллесом. Вторая – ее лучшая подруга.
– Но это не объясняет, почему они сейчас здесь, на Олимпе, вместо того чтобы пребывать в своих телах современных смертных, где им и место.
– Они не могут пребывать в собственных телах, потому что их тела мертвы, – пояснила Афина. – Они сгорели дотла.
– Сгорели? Мертвы? Но как ты могла выбрать сгоревшую мертвую смертную для Ахиллеса?
Гера потерла висок; другой рукой она грациозно взмахнула перед собой, и прямо из воздуха появился бокал амброзии. Гера схватила его и сделала большой глоток.
– Ну, это как раз очень легко объяснить, – сказала Венера, мрачно глянув на Афину.
– Так объясни, будь любезна!
– Я выбрала эту смертную женщину для Ахиллеса тогда, когда она еще была жива. А потом произошел несчастный случай, когда они с подругой уезжали с вечеринки, и… ну, они погибли. Я не смогла этого вынести. Они были такими молодыми и счастливыми! И, – подчеркнуто добавила богиня любви, – Кэт идеально подходила для Ахиллеса.
– Так значит, ты перенесла их бестелесные души сюда? – Гера немного помолчала и вздохнула. – Венера, я понимаю, что к смертным легко привязаться, но ты вовсе не оказала услуги этим женщинам. Им надо отправиться в жизнь после смерти, ожидающую их. И мы ничего не…
Внезапно голос Геры дрогнул. Ее прелестное лицо исказилось, бокал с амброзией выскользнул из пальцев и, упав на мраморный пол, со звоном разлетелся вдребезги.
– Гера! Что случилось?! – закричала Венера, вместе с Афиной бросившись к королеве Олимпа.
Лицо богини ужасающе побледнело.
– Мои жрицы! Они взывают ко мне!
– Гера, сядь! Дыши глубже и расскажи, что происходит?
Венера проводила Геру к мягкой кушетке, а Афина тем временем добыла из воздуха новый бокал амброзии, который и поспешила поднести к губам Геры; но богиня оттолкнула бокал.
– Это все греки. Они сейчас грабят мой храм, у западной стены Трои, снаружи. – Гера провела по глазам дрожащей рукой, как будто желая прогнать ужасающую картину. – Я этого не понимаю. Они не должны грабить мои храмы. Я – богиня дома и очага, богиня брака и семьи, королева Олимпа! Зачем осквернять мои святилища?
Гера пошатнулась, словно готова была вот-вот потерять сознание.
– Мне нужно посидеть.
– Ты уже сидишь, – напомнила ей Афина.
– Что же делать? – На совершенно белом лице богини выступил пот. – Мои жрицы молят о помощи!
– Я не знаю! – Венера тяжело опустилась на кушетку рядом с Герой, взяла у Афины бокал с амброзией и осушила его одним глотком. – Я богиня любви. В моих храмах люди отдаются любви, и я не считаю это оскорблением или осквернением святилища. Иногда какой-нибудь брошенный любовник – ну, слегка сумасшедший, безусловно, – пронзает себя мечом, но тут уж ничего не поделаешь.
– Я знаю, что делать!
Богини уставились на Афину, надевавшую на голову возникший из воздуха боевой шлем.
– Надо ли напоминать, что я – богиня войны?
Венера и королева Олимпа одновременно помотали головами.
– Тогда вперед! Никто не может осквернять наши храмы безнаказанно. Впрочем, вам лучше остаться здесь. Зевс, пожалуй, разгневается, что я вмешалась в это дело.
Гера медленно поднялась. Видно было, что ноги все еще плохо держат ее, однако голос королевы Олимпа прозвучал резко и твердо:
– Да будь проклят Зевс и его приказ держаться в стороне от этой войны! Любой, кто посмеет напасть на моих жриц, будет наказан!
Венера с Герой переглянулись.
– Мы идем с тобой, – заявила богиня любви. – Если Зевс намерен гневаться, пусть уж гневается на всех нас.
– Да будет так, – ответила Афина. – Держитесь поближе ко мне.
Прежде чем богини растворились в воздухе, Венера махнула рукой в сторону оракула, и вокруг него возник сияющий ореол, охвативший два светлых шарика душ надежной защитой.
Богини материализовались в самом центре разрушений.
– Ох, нет! – всхлипнула Гера.
Но сразу величественно выпрямилась и решительно сжала губы.
– Это мои женщины! – мрачно произнесла богиня, подойдя к бесчувственным телам. – Я не могу их предать!
– Останься с ней. А я разберусь с теми мясниками, которые пока еще здесь, – сказала Афина Венере и быстро вышла из комнаты.
Отдаленные крики и приглушенный плач разносились по всему храму.
Венера, сдерживая тошноту, подошла к Гере, склонившейся над изувеченным женским телом. Как и все женщины в этом помещении храма, погибшая смертная была одета в небесно-голубые льняные одежды, какие носили служительницы королевы Олимпа. Венера подумала, что яркий алый цвет пролитой крови выглядит нелепо и крайне оскорбительно в храме Геры, который обычно наполняли мягкие, успокоительные тона, нежная музыка, ласковые ароматы сладких благовоний и мелодичные, веселые женские голоса.
– Это едва ли не самая старая моя жрица… – В голосе Геры слышались слезы. – Она присматривала за этим храмом больше сорока лет.
Богиня коснулась головы мертвой женщины.
– Пусть твой путь в поля Элизиума будет легким и мирным, – пробормотала она, и воздух задрожал от силы Геры.
Королева Олимпа посмотрела на Венеру.
– Мы должны благословить всех их.
– Разумеется.
Венера на мгновение сжала руку королевы и подруги, и богини пошли от тела к телу, даруя павшим жрицам вечное благословение на покой и счастье.
А во внутреннем святилище, у подножия статуи Геры они нашли их – двух молодых женщин, умерших, сжимая друг друга в объятиях, пытаясь защитить одна другую. У темноволосой женщины была ужасающая рана на голове. У блондинки, разделившей с ней смерть, грудь была рассечена греческим мечом.
– Кощунство! – прошипела Гера. – Святотатство!
Ее безмерная грусть и ужас сменились наконец праведным гневом.
– Эти женщины даже не были моими жрицами! Они, судя по всему, просто пришли сюда, чтобы попросить моего благословения!
Рядом с телами молодых женщин обнаружились опрокинутый кубок вина и разбитый кувшин с медом.
– Вот эта мне кажется знакомой. – Венера показала на темноволосую женщину. – Чудесный пурпур и стола с золотой каймой… вроде бы такое носят лишь те, кто принадлежит к царскому дому Трои?
– Гера!
Громкий голос Афины перебил Венеру. Сероглазая богиня бурей ворвалась в святилище. Она была забрызгана кровью, а на руках держала молодую женщину в небесно-голубом одеянии. Женщина застонала, и Гера со сдавленным криком бросилась к ней, чтобы помочь Афине осторожно опустить бедняжку на мраморный пол. Королева Олимпа положила голову несчастной женщины себе на колени.
Венера присмотрелась и поняла, что перед ней почти девочка, едва вышедшая из подросткового возраста. На предплечье зияла чудовищная рана, нанесенная мечом, и кровь из этой раны заливала и жрицу, и Геру яркими алыми потоками. Глаза девушки были закрыты, но она еще жила.
– Кто сделал это? – Голос Геры был ледяным и жестким.
– Там были люди Агамемнона. Эта девушка сказала мне, что они захватили жриц и вернулись в греческий лагерь. Я позаботилась о том, чтобы те, кто задержался, уже сегодня вечером очутились в самых мрачных областях Подземного мира.
– Мы должны исцелить ее.
– Исцелить ее? – нахмурилась Афина.
– Да, мы втроем. Мы должны ее исцелить! – повторила королева Олимпа, умоляюще глядя на подруг.
– Ты хочешь, чтобы мы превратили ее в грациозное деревце или, может быть, в вечно бьющий фонтан, символизирующий твои слезы? – спросила Афина.
– Нет, я хочу, чтобы вы помогли мне вылечить ее. Она останется собой.
– Весьма необычно, – заявила Афина. – Как правило, мы спасаем смертных, превращая их во что-нибудь другое.
Венера широко раскрыла глаза.
– Тебе определенно нужно слегка расслабиться. – Она решительно схватила Геру за руку, потом протянула другую руку Афине. – Да, исцеление этого ребенка – это именно то, что мы сделаем.
Богиня войны нахмурилась и пробормотала:
– Вообще-то обычно такого не делают.
Тем не менее она приняла руку Венеры и замкнула божественный круг, взяв за руку и Геру тоже.
Венера начала составлять в уме чудесный исцеляющий ритм, но вдруг раздался гневный голос Геры:
– Слушайте меня, богини судьбы! Силой вот этого божественного круга я уничтожаю рану смертной девочки и повелеваю, чтобы она выжила!
Мгновенный импульс божественной силы пронзил ладони богинь и ударил юную жрицу, все так же лежавшую на коленях Геры с закрытыми глазами. Спина девушки выгнулась, все тело засияло, а потом, так же внезапно, как и возникли, свет и энергия исчезли, а девушка, тихонько вскрикнув, села. Ее ладонь легла на ужасающую рану на плече… но она нащупала только здоровую, едва успевшую зажить кожу.
– Моя богиня! – вскрикнула жрица нежным голосом. – Это ты! Я так и думала, что перед смертью буду вознаграждена прекрасным сном!
Гера улыбнулась и легонько погладила девушку по щеке.
– Сегодня ты не умрешь, дитя. Как тебя зовут?
– Элейтия, – ответила жрица, склонившись так, что ее лоб коснулся пола перед Герой. – Прости, что не сумела защитить твой храм, великая богиня!
– Нежная дочь Элейтия, в этом осквернении нет твоей вины. Я и не ожидала, что мои жрицы станут сражаться с воинами! Встань, дитя, и не бойся вызвать мое неудовольствие. Жаль, что я узнала о нападении так поздно и не успела спасти других жриц.
Девушка медленно подняла голову и полными обожаниями глазами посмотрела на Геру.
– Мы ничего такого не ожидали. Все эти годы греки не трогали храмы за городской стеной. И мы никак не могли подумать, что на нас так внезапно нападут.
Элейтия закусила губы, стараясь удержать рыдания.
– Элейтия, ты говорила, люди Агамемнона похитили жриц? – спросила Афина.
Девушка почтительно склонила голову перед Афиной и лишь потом заговорила:
– Так я слышала, Афина. Сначала, когда они к нам явились, они сделали вид, что пришли с мирными намерениями. Их старший, Татлибиос, сказал, что Агамемнон в ярости. Его жену «военного времени», Хрисеиду, вернули отцу, а Ахиллес отказался поделиться с ним своей Брисеидой, так что они стали искать красивую юную девственницу, чтобы заменить Хрисеиду и успокоить царя.
Афина задумчиво кивнула.
– Я слышала, как Артемида говорила об этом. Хрисеида – дочь любимого жреца Аполлона. Артемида так разгневалась из-за всего этого, что напустила мор на греческий лагерь, и они вернули девушку.
– Да, Артемида и Аполлон очень сильно огорчаются, когда кому-то из них наносят оскорбление, – сказала Венера. – Ну, они ведь близнецы, это естественно.
– Да-да, мы все знаем, что они весьма ранимы, – нетерпеливо произнесла Гера. – Но вы заметили, что события снова возвращают нас к Ахиллесу?
Богини согласно кивнули своей королеве.
– Продолжай, Элейтия, – подбодрила девушку Гера. – Ты говоришь, греки явились в храм после того, как Хрисеиду вернули ее отцу. И?..
Элейтия провела по лбу дрожащей рукой.
– Да, они были такими милыми и красивыми… и поначалу мы думали, они просто шутят, когда говорят, что хотят увести нас с собой, и даже посмеялись вместе с ними. Конечно же, мы объяснили, что те, кто дал клятву служить великой богине, не могут стать военными женами. Они как будто бы поняли. Но потом они увидели Леис…
Девушка немного помолчала, глубоко вздохнула и продолжила:
– Леис невероятно красива, и она только недавно принесла тебе клятвы, богиня.
Гера кивнула.
– Да, я помню, как прекрасная Леис клялась служить мне… – Тень пробежала по чудесному лицу великой богини. – Но я не помню, чтобы видела ее тело среди погибших. Она там?
Элейтия покачала головой, и по щекам жрицы потекли слезы.
– Нет. Греки забрали ее. Мы пытались их остановить, а мужчины, похоже, обозлились из-за того, что мы им противоречим. И убили всех, кто хотел им помешать.
Плечи девушки содрогнулись, но она заставила себя говорить сквозь подступавшие к горлу рыдания:
– Они осквернили даже твое тайное святилище, великая богиня. Они нашли там царевну и убили ее прямо у подножия твоей статуи!
– Так вот почему она показалась мне знакомой… Они убили младшую дочь царя Приама, Поликсену! – воскликнула Венера.
Элейтия кивнула.
– Да. Служанка царевны, Мелия, очень часто приходила в храм, чтобы просить тебя о помощи и об окончании войны и чтобы брак ее госпожи с царем Сард мог наконец состояться. А сегодня вместе с Мелией пришла и сама Поликсена, она желала сделать возлияния на алтарь и возжечь благовония. Греки убили царевну без малейшего сожаления, они бы даже своих лошадей не так бездушно прирезали…
– Не могла же я позволить им просто взять и умереть! – с вызовом ответила Венера, поглаживая шарик. – Это было слишком ужасно и слишком быстро. Они обе такие молодые!
– Смертные умирают. Точка. Ты не должна была вмешиваться в то, что предназначили им богини судьбы, – возразила Афина.
– Ох, умоляю! Они же современные смертные. Они вообще не верят в судьбу.
В комнату ворвалась Гера.
– Что происходит? Я пришла, как только смогла. Сатир доставил мне срочное послание, и… – Богиня умолкла, заметив висящие в воздухи шарики света. – Это что, души смертных?
– Именно, – кивнула Афина.
– И что они тут делают? Они заблудились?
– Нет. Не заблудились. Это души смертных женщин, а сюда их притащила Венера.
Венера, нахмурившись, уставилась на Афину.
– Послушай, Афина, у тебя регулярно бывает оргазм? Если нет, то это вполне объясняет твою вечную раздражительность и осуждение всех и всего.
– Венера! – Голос Геры прозвучал резко, напоминая богине любви, что она рядом с королевой Олимпа. – Почему души смертных находятся в этом помещении?
– Одна из них… – Венера помолчала, присматриваясь к светящимся шарикам, и наконец показала на тот, что висел в воздухе ближе к ней. – Вот эта, я думаю, душа смертной, которую я выбрала, чтобы она помогла нам с Ахиллесом. Вторая – ее лучшая подруга.
– Но это не объясняет, почему они сейчас здесь, на Олимпе, вместо того чтобы пребывать в своих телах современных смертных, где им и место.
– Они не могут пребывать в собственных телах, потому что их тела мертвы, – пояснила Афина. – Они сгорели дотла.
– Сгорели? Мертвы? Но как ты могла выбрать сгоревшую мертвую смертную для Ахиллеса?
Гера потерла висок; другой рукой она грациозно взмахнула перед собой, и прямо из воздуха появился бокал амброзии. Гера схватила его и сделала большой глоток.
– Ну, это как раз очень легко объяснить, – сказала Венера, мрачно глянув на Афину.
– Так объясни, будь любезна!
– Я выбрала эту смертную женщину для Ахиллеса тогда, когда она еще была жива. А потом произошел несчастный случай, когда они с подругой уезжали с вечеринки, и… ну, они погибли. Я не смогла этого вынести. Они были такими молодыми и счастливыми! И, – подчеркнуто добавила богиня любви, – Кэт идеально подходила для Ахиллеса.
– Так значит, ты перенесла их бестелесные души сюда? – Гера немного помолчала и вздохнула. – Венера, я понимаю, что к смертным легко привязаться, но ты вовсе не оказала услуги этим женщинам. Им надо отправиться в жизнь после смерти, ожидающую их. И мы ничего не…
Внезапно голос Геры дрогнул. Ее прелестное лицо исказилось, бокал с амброзией выскользнул из пальцев и, упав на мраморный пол, со звоном разлетелся вдребезги.
– Гера! Что случилось?! – закричала Венера, вместе с Афиной бросившись к королеве Олимпа.
Лицо богини ужасающе побледнело.
– Мои жрицы! Они взывают ко мне!
– Гера, сядь! Дыши глубже и расскажи, что происходит?
Венера проводила Геру к мягкой кушетке, а Афина тем временем добыла из воздуха новый бокал амброзии, который и поспешила поднести к губам Геры; но богиня оттолкнула бокал.
– Это все греки. Они сейчас грабят мой храм, у западной стены Трои, снаружи. – Гера провела по глазам дрожащей рукой, как будто желая прогнать ужасающую картину. – Я этого не понимаю. Они не должны грабить мои храмы. Я – богиня дома и очага, богиня брака и семьи, королева Олимпа! Зачем осквернять мои святилища?
Гера пошатнулась, словно готова была вот-вот потерять сознание.
– Мне нужно посидеть.
– Ты уже сидишь, – напомнила ей Афина.
– Что же делать? – На совершенно белом лице богини выступил пот. – Мои жрицы молят о помощи!
– Я не знаю! – Венера тяжело опустилась на кушетку рядом с Герой, взяла у Афины бокал с амброзией и осушила его одним глотком. – Я богиня любви. В моих храмах люди отдаются любви, и я не считаю это оскорблением или осквернением святилища. Иногда какой-нибудь брошенный любовник – ну, слегка сумасшедший, безусловно, – пронзает себя мечом, но тут уж ничего не поделаешь.
– Я знаю, что делать!
Богини уставились на Афину, надевавшую на голову возникший из воздуха боевой шлем.
– Надо ли напоминать, что я – богиня войны?
Венера и королева Олимпа одновременно помотали головами.
– Тогда вперед! Никто не может осквернять наши храмы безнаказанно. Впрочем, вам лучше остаться здесь. Зевс, пожалуй, разгневается, что я вмешалась в это дело.
Гера медленно поднялась. Видно было, что ноги все еще плохо держат ее, однако голос королевы Олимпа прозвучал резко и твердо:
– Да будь проклят Зевс и его приказ держаться в стороне от этой войны! Любой, кто посмеет напасть на моих жриц, будет наказан!
Венера с Герой переглянулись.
– Мы идем с тобой, – заявила богиня любви. – Если Зевс намерен гневаться, пусть уж гневается на всех нас.
– Да будет так, – ответила Афина. – Держитесь поближе ко мне.
Прежде чем богини растворились в воздухе, Венера махнула рукой в сторону оракула, и вокруг него возник сияющий ореол, охвативший два светлых шарика душ надежной защитой.
Богини материализовались в самом центре разрушений.
– Ох, нет! – всхлипнула Гера.
Но сразу величественно выпрямилась и решительно сжала губы.
– Это мои женщины! – мрачно произнесла богиня, подойдя к бесчувственным телам. – Я не могу их предать!
– Останься с ней. А я разберусь с теми мясниками, которые пока еще здесь, – сказала Афина Венере и быстро вышла из комнаты.
Отдаленные крики и приглушенный плач разносились по всему храму.
Венера, сдерживая тошноту, подошла к Гере, склонившейся над изувеченным женским телом. Как и все женщины в этом помещении храма, погибшая смертная была одета в небесно-голубые льняные одежды, какие носили служительницы королевы Олимпа. Венера подумала, что яркий алый цвет пролитой крови выглядит нелепо и крайне оскорбительно в храме Геры, который обычно наполняли мягкие, успокоительные тона, нежная музыка, ласковые ароматы сладких благовоний и мелодичные, веселые женские голоса.
– Это едва ли не самая старая моя жрица… – В голосе Геры слышались слезы. – Она присматривала за этим храмом больше сорока лет.
Богиня коснулась головы мертвой женщины.
– Пусть твой путь в поля Элизиума будет легким и мирным, – пробормотала она, и воздух задрожал от силы Геры.
Королева Олимпа посмотрела на Венеру.
– Мы должны благословить всех их.
– Разумеется.
Венера на мгновение сжала руку королевы и подруги, и богини пошли от тела к телу, даруя павшим жрицам вечное благословение на покой и счастье.
А во внутреннем святилище, у подножия статуи Геры они нашли их – двух молодых женщин, умерших, сжимая друг друга в объятиях, пытаясь защитить одна другую. У темноволосой женщины была ужасающая рана на голове. У блондинки, разделившей с ней смерть, грудь была рассечена греческим мечом.
– Кощунство! – прошипела Гера. – Святотатство!
Ее безмерная грусть и ужас сменились наконец праведным гневом.
– Эти женщины даже не были моими жрицами! Они, судя по всему, просто пришли сюда, чтобы попросить моего благословения!
Рядом с телами молодых женщин обнаружились опрокинутый кубок вина и разбитый кувшин с медом.
– Вот эта мне кажется знакомой. – Венера показала на темноволосую женщину. – Чудесный пурпур и стола с золотой каймой… вроде бы такое носят лишь те, кто принадлежит к царскому дому Трои?
– Гера!
Громкий голос Афины перебил Венеру. Сероглазая богиня бурей ворвалась в святилище. Она была забрызгана кровью, а на руках держала молодую женщину в небесно-голубом одеянии. Женщина застонала, и Гера со сдавленным криком бросилась к ней, чтобы помочь Афине осторожно опустить бедняжку на мраморный пол. Королева Олимпа положила голову несчастной женщины себе на колени.
Венера присмотрелась и поняла, что перед ней почти девочка, едва вышедшая из подросткового возраста. На предплечье зияла чудовищная рана, нанесенная мечом, и кровь из этой раны заливала и жрицу, и Геру яркими алыми потоками. Глаза девушки были закрыты, но она еще жила.
– Кто сделал это? – Голос Геры был ледяным и жестким.
– Там были люди Агамемнона. Эта девушка сказала мне, что они захватили жриц и вернулись в греческий лагерь. Я позаботилась о том, чтобы те, кто задержался, уже сегодня вечером очутились в самых мрачных областях Подземного мира.
– Мы должны исцелить ее.
– Исцелить ее? – нахмурилась Афина.
– Да, мы втроем. Мы должны ее исцелить! – повторила королева Олимпа, умоляюще глядя на подруг.
– Ты хочешь, чтобы мы превратили ее в грациозное деревце или, может быть, в вечно бьющий фонтан, символизирующий твои слезы? – спросила Афина.
– Нет, я хочу, чтобы вы помогли мне вылечить ее. Она останется собой.
– Весьма необычно, – заявила Афина. – Как правило, мы спасаем смертных, превращая их во что-нибудь другое.
Венера широко раскрыла глаза.
– Тебе определенно нужно слегка расслабиться. – Она решительно схватила Геру за руку, потом протянула другую руку Афине. – Да, исцеление этого ребенка – это именно то, что мы сделаем.
Богиня войны нахмурилась и пробормотала:
– Вообще-то обычно такого не делают.
Тем не менее она приняла руку Венеры и замкнула божественный круг, взяв за руку и Геру тоже.
Венера начала составлять в уме чудесный исцеляющий ритм, но вдруг раздался гневный голос Геры:
– Слушайте меня, богини судьбы! Силой вот этого божественного круга я уничтожаю рану смертной девочки и повелеваю, чтобы она выжила!
Мгновенный импульс божественной силы пронзил ладони богинь и ударил юную жрицу, все так же лежавшую на коленях Геры с закрытыми глазами. Спина девушки выгнулась, все тело засияло, а потом, так же внезапно, как и возникли, свет и энергия исчезли, а девушка, тихонько вскрикнув, села. Ее ладонь легла на ужасающую рану на плече… но она нащупала только здоровую, едва успевшую зажить кожу.
– Моя богиня! – вскрикнула жрица нежным голосом. – Это ты! Я так и думала, что перед смертью буду вознаграждена прекрасным сном!
Гера улыбнулась и легонько погладила девушку по щеке.
– Сегодня ты не умрешь, дитя. Как тебя зовут?
– Элейтия, – ответила жрица, склонившись так, что ее лоб коснулся пола перед Герой. – Прости, что не сумела защитить твой храм, великая богиня!
– Нежная дочь Элейтия, в этом осквернении нет твоей вины. Я и не ожидала, что мои жрицы станут сражаться с воинами! Встань, дитя, и не бойся вызвать мое неудовольствие. Жаль, что я узнала о нападении так поздно и не успела спасти других жриц.
Девушка медленно подняла голову и полными обожаниями глазами посмотрела на Геру.
– Мы ничего такого не ожидали. Все эти годы греки не трогали храмы за городской стеной. И мы никак не могли подумать, что на нас так внезапно нападут.
Элейтия закусила губы, стараясь удержать рыдания.
– Элейтия, ты говорила, люди Агамемнона похитили жриц? – спросила Афина.
Девушка почтительно склонила голову перед Афиной и лишь потом заговорила:
– Так я слышала, Афина. Сначала, когда они к нам явились, они сделали вид, что пришли с мирными намерениями. Их старший, Татлибиос, сказал, что Агамемнон в ярости. Его жену «военного времени», Хрисеиду, вернули отцу, а Ахиллес отказался поделиться с ним своей Брисеидой, так что они стали искать красивую юную девственницу, чтобы заменить Хрисеиду и успокоить царя.
Афина задумчиво кивнула.
– Я слышала, как Артемида говорила об этом. Хрисеида – дочь любимого жреца Аполлона. Артемида так разгневалась из-за всего этого, что напустила мор на греческий лагерь, и они вернули девушку.
– Да, Артемида и Аполлон очень сильно огорчаются, когда кому-то из них наносят оскорбление, – сказала Венера. – Ну, они ведь близнецы, это естественно.
– Да-да, мы все знаем, что они весьма ранимы, – нетерпеливо произнесла Гера. – Но вы заметили, что события снова возвращают нас к Ахиллесу?
Богини согласно кивнули своей королеве.
– Продолжай, Элейтия, – подбодрила девушку Гера. – Ты говоришь, греки явились в храм после того, как Хрисеиду вернули ее отцу. И?..
Элейтия провела по лбу дрожащей рукой.
– Да, они были такими милыми и красивыми… и поначалу мы думали, они просто шутят, когда говорят, что хотят увести нас с собой, и даже посмеялись вместе с ними. Конечно же, мы объяснили, что те, кто дал клятву служить великой богине, не могут стать военными женами. Они как будто бы поняли. Но потом они увидели Леис…
Девушка немного помолчала, глубоко вздохнула и продолжила:
– Леис невероятно красива, и она только недавно принесла тебе клятвы, богиня.
Гера кивнула.
– Да, я помню, как прекрасная Леис клялась служить мне… – Тень пробежала по чудесному лицу великой богини. – Но я не помню, чтобы видела ее тело среди погибших. Она там?
Элейтия покачала головой, и по щекам жрицы потекли слезы.
– Нет. Греки забрали ее. Мы пытались их остановить, а мужчины, похоже, обозлились из-за того, что мы им противоречим. И убили всех, кто хотел им помешать.
Плечи девушки содрогнулись, но она заставила себя говорить сквозь подступавшие к горлу рыдания:
– Они осквернили даже твое тайное святилище, великая богиня. Они нашли там царевну и убили ее прямо у подножия твоей статуи!
– Так вот почему она показалась мне знакомой… Они убили младшую дочь царя Приама, Поликсену! – воскликнула Венера.
Элейтия кивнула.
– Да. Служанка царевны, Мелия, очень часто приходила в храм, чтобы просить тебя о помощи и об окончании войны и чтобы брак ее госпожи с царем Сард мог наконец состояться. А сегодня вместе с Мелией пришла и сама Поликсена, она желала сделать возлияния на алтарь и возжечь благовония. Греки убили царевну без малейшего сожаления, они бы даже своих лошадей не так бездушно прирезали…