Филлипс Сьюзен Элизабет. Мое непослушное сердце

   — Все потому, что я запретил ей писать на его ногах.
   — Она опять за свое?
   — Да, бедный парень превратился в ходячую записную книжку. Стало лучше с тех пор, как я стал засовывать листки бумаги во все ее карманы.
   Привычка славившейся рассеянностью Джейн повсюду выводить сложные уравнения была широко известна, и Рози Боннер пожаловалась:
   — Как-то она записала уравнение на моей пятке. Правда, ма? А в другой раз…
   Доктор Джейн поспешно заткнула рот дочери куриной ножкой.
   Кевин улыбнулся и тут же был грубо возвращен к действительности красивой француженкой, ухитрившейся перекричать громкую музыку:
   — Tu es fatigue, cheri^[12] ?
   Кевин, знавший несколько языков, ухитрялся скрывать это от посторонних.
   — Спасибо, но я не голоден. Эй, позволь познакомить тебя со Стабсом Брейди. Думаю, у вас много общего. И Хизер… ведь ты Хизер? Мой приятель Лион весь вечер пожирает тебя глазами.
   — Жара? При чем тут жара?
   Определенно, пора избавляться от парочки-тройки назойливых поклонниц.
   Он так и не признался Джейн, насколько та была права. Но в отличие от некоторых товарищей по команде, любивших подчеркивать свою преданность игре, Кевин на самом деле все отдавал любимой работе. Не только тело, ум, но и сердце. А это невозможно, если в твою жизнь входит требовательная и капризная особа. Красивая и непритязательная — вот какая ему требуется, а иностранки лучше всего подходят для легкого флирта.
   Игра за «Старз» — вот что главное. Только игра. Ничего больше. Игра для него — все на свете, и он никому не позволит встать у него на пути. Ему нравилось носить форму цвета морской воды с золотом, выходить на стадион «Мидуэст спорте доум», но больше всего — работать на Фэб и Дэна Кэйлбоу.
   Может, это продолжение его детских грез, фантазий сына священника, но быть одним из игроков «Чикаго старз» казалось ему огромной честью.
   Когда играешь за Кэйлбоу, уважение… нет, благоговение к игре куда важнее той суммы, которую ты получаешь. В «Старз» нет места ни чересчур вознесшимся звездам, ни любящим помахать кулаками грубиянам. За свою карьеру Кевин не раз видел, как владельцы расставались с блестящими игроками лишь потому, что они не соответствовали стандартам Фэб и Дэна, ценивших в людях прежде всего благородство и человечность.
   Кевин представить не мог себя в другой команде и собирался после ухода из спорта заняться тренерской работой.
   В «Чикаго старз».
   Но в этом сезоне произошли два события, грозившие поставить его мечту под удар. В одном он был виноват сам.
   Проклятое безрассудство, одолевшее его сразу после сборов.
   Он всегда любил рискнуть, но обычно сдерживал свои порывы до окончания сезона. Другим оказался ночной визит Дафны Сомервиль в его спальню. Это хуже любых затяжных прыжков и гонок по пересеченной местности.
   Обычно он всегда крепко спал, и ему уже приходилось просыпаться в самый разгар любовных игр, но до сих пор всегда сам выбирал себе партнершу. Он, вполне возможно, когда-нибудь выбрал бы и Дафну, если бы… если бы не ее родство с Кэйлбоу. Может, все дело в том, что запретный плод сладок? Но ему было удивительно хорошо с ней. Она не давала ему расслабиться, подкалывала, подшучивала, бесила, смешила, и он то и дело ловил себя на том, что украдкой наблюдает за ней. Каждое ее движение было исполнено уверенной чувственной грации, присущей очень богатым людям. И хотя фигуру Дафны нельзя назвать роскошной, она очень привлекательна, ничего не скажешь.
   Но он держался на расстоянии. Что ни говори, а она сестра босса; он же никогда не сближался с женщинами, имевшими отношение к команде. Никаких тренерских дочерей, секретарш из офиса и даже кузин игроков. И несмотря на нерушимые правила и благие намерения, он попал в жуткий переплет!
   При одной мысли об этом Кевин снова разозлился. У Кэйлбоу на первом месте семья. Никакой, даже ведущий, игрок не перевесит родственных связей, и если Фэб пронюхает о случившемся, непременно потребует у него объяснений.
   Голос совести требовал от него позвонить Дафне. Всего разок. Убедиться, что эта история прошла без последствий.
   Кевин убеждал себя, что никаких последствий нет и быть не может, не стоит волноваться из-за пустяков, особенно сейчас, когда ничто не должно отвлекать его. В воскресенье у них матч чемпионата АФК^[13] , и его игра должна быть безупречной. И тогда его заветная мечта сбудется. «Старз» выиграют Суперкубок. Он приведет команду к победе.
   Но всего шесть дней спустя его мечты развеялись в прах.
   И винить в этом было некого, кроме себя самого.
 
   Молли, с головой погрузившись в работу, закончила книжку «Дафна летит кувырком» в рекордно короткий срок и отправила в издательство как раз на той неделе, когда «Старз» позорно проиграли матч. Когда до конца игры оставалось пятнадцать секунд, Кевина Такера словно черт подстегнул и он очертя голову врезался в двойное прикрытие.
   Пас перехватили, началась свалка, и судья засчитал «Старз» полевой гол.
   Молли налила себе чая, чтобы отогнать холод январского вечера, и отнесла чашку к рабочему столу. Ей давно следовало приступить к статье для «Чик», но вместо того она подхватила с дивана блокнот, чтобы набросать кое-какие идеи для новой книги — «Дафна находит крошку-крольчишку».
   Не успела она присесть, как раздался звонок.
   — Алло!
   — Дафна? Это Кевин Такер.
   Чай выплеснулся на блюдце, и Молли забыла о необходимости дышать.
   Когда-то она была без ума от этого человека. Теперь же звук его голоса пугал ее до смерти.
   Молли едва не задохнулась от волнения. Поскольку он по-прежнему зовет ее Дафной, значит, никому не проговорился.
   Уже неплохо. Хоть бы он вообще забыл о ее существовании!
   — Откуда вы узнали мой номер?
   — По-моему, я вынудил вас его назвать.
   Господи, у нее все вылетело из головы!
   — Чем могу быть вам полезна?
   — Видите ли, сезон окончен, и я уезжаю отдохнуть. Вот и хотел убедиться, что… Короче: надеюсь, все обошлось? Никаких неприятных последствий?
   — Нет! Никаких! Конечно, никаких.
   — Вот и хорошо, — холодно отозвался Кевин, но в его голосе прозвучало нескрываемое облегчение.
   Молли, сгоравшая от стыда, все же нашла способ выйти из положения.
   — Иду, дорогой! — крикнула она воображаемому собеседнику.
   — О, так вы не одна!
   — Не одна, — сухо бросила Молли и объявила уже громче:
   — Я у телефона, Бенни! Сейчас приду, милый! — И тут же осеклась. Неужели не могла придумать имя получше?
   Из кухни прибежал Ру — полюбопытствовать, чем занята хозяйка. Молли сильнее стиснула трубку.
   — Спасибо, что позвонили, Кевин, но напрасно вы волновались.
   — Ну, раз все в…
   — Все чудесно, великолепно, просто идеально, но мне пора. Сожалею насчет игры. И спасибо за звонок.
   Молли дрожащей рукой положила трубку и тяжело оперлась на столик.
   Нелегко ей дался разговор с отцом будущего ребенка.
   Ладонь легла на еще плоский живот. Она пока не до конца осмыслила произошедшее. Когда месячные не пришли в срок, она убедила себя, что всему причиной стресс. Но уже через неделю к груди стало невозможно притронуться, потом начались приступы тошноты, а два дня назад Молли наконец купила тест на беременность. Результат так потряс ее, что она ринулась в аптеку и повторила тест.
   Ошибки не было — она носит ребенка Кевина Такера.
   Однако первая мысль была не о Кевине, а о Фэб и Дэне.
   Семья была смыслом их существования, и оба помыслить не могли о том, чтобы воспитывать детей в одиночку. Известие о беременности Молли их убьет.
   А Кевин? Что ж, она сделает все, чтобы он никогда ни о чем не узнал. Что ни говори, а он — невинная жертва. Молли волей-неволей придется тащить груз своего греха всю оставшуюся жизнь.
   К счастью, не так трудно держать его в неведении. Сезон окончился, вряд ли они теперь встретятся, а летом, когда возобновятся тренировки, она будет держаться подальше от офиса команды. И вообще, она редко видит игроков, разве что на вечеринках у Фэб и Дэна. Рано или поздно Кевин услышит о ребенке, но после сегодняшнего звонка вряд ли что-то заподозрит: Молли постаралась убедить его, что в ее жизни появился другой.
   Она уставилась в окно. Всего шесть часов вечера, а темно, как ночью.
   Отвернувшись, Молли растянулась на диване.
   Еще два дня назад она и не помышляла о том, чтобы стать матерью-одиночкой. И не думала о материнстве вообще. Теперь же эти мысли не оставляли ее. Тоска и внутренняя неустроенность, бывшие неотъемлемым фоном ее существования, куда-то исчезли, вытесненные неведомым до сих пор ощущением, что все стало на свои места и все идет именно так, как и должно. Наконец у нее будет своя семья.
   Ру лизнул ее руку. Молли закрыла глаза и предалась мечтам. Мальчик? Девочка? Ах, какая разница! Она так любила детей сестры, что станет хорошей матерью и своему малышу.
   Матерью и отцом. Она сделает все, чтобы он рос здоровым и счастливым.
   Ее дитя. Ее семья.
   Наконец-то!
   Молли с удовольствием потянулась, ощущая невыразимый покой в душе. Вот чего ей так не хватало все эти годы — собственной семьи. Она не помнила, когда еще была так счастлива. Даже волосы немного отросли и приобрели свой естественный темно-каштановый цвет. То, что надо.
   Ру уткнулся мокрым носом ей в ладонь.
   — Проголодался, приятель?
   Молли поднялась и направилась было в кухню покормить верного пуделя, но телефон снова звякнул. Кровь бросилась ей в лицо. Но это оказалась Фэб.
   — Мы с Дэном ездили на совещание в Лейк-Форест, и он жалуется, что умирает от голода. Не хочешь поужинать с нами в «Йошиз»?
   — Еще как хочу!
   — Заметано. Увидимся через полчаса.
   Положив трубку, Молли нахмурилась. Только сейчас она в полной мере осознала, какой удар готовится нанести родным. Они искренне хотели для нее того же, что и для себя: глубокой, безграничной, всепоглощающей любви, такой, какая стала основой их жизни. Но ведь далеко не всем так везет, как Фэб и Дэну!
   Поежившись, Молли натянула свой поношенный свитер и узкую черную юбку до щиколоток, купленную со скидкой в «Филдс». Звонок Кевина вывел ее из себя, и, чтобы успокоиться, она включила телевизор. Последнее время у Молли вошло в привычку смотреть повтор любимого сериала. Он будил в ней ностальгические чувства. Воспоминания о немногих счастливых моментах ее детства.
   Она все еще думала об отношениях Кевина и Лили Шерман. Фэб наверняка что-то знает, но Молли боялась упоминать его имя.
   «Лейс» решит ваши проблемы, да, да, да… «Лейс» поможет непременно, да, да, да…
   Заставку сменила реклама. Потом на экране появилась Лили Шерман в роли Джинджер Хилл. Белые тесные шорты, груди выпирают из лифа ярко-зеленого бикини. Рыжеватые волосы рассыпались по плечам. В ушах раскачиваются золотые кольца, манящая улыбка обещает несказанные чувственные восторги.
   В кадре возникли оба детектива на залитом солнцем берегу. По контрасту со скудными одежками Джинджер Сейбл нарядилась в закрытый купальник. Молли вспомнила, что актрисы дружили и в жизни. По крайней мере газеты в свое время об этом писали.
   В прихожей зажужжал домофон. Молли выключила телевизор и побежала открывать дверь.
   — Что-то ты бледная, — заметила Фэб, целуя ее в щеку.
   — На дворе январь, не забыла? Зимой в Чикаго все бледные, — пробормотала Молли, неохотно разжимая руки. Курица Силия, добродушная, всеобщая матушка, долгожительница Соловьиного Леса, вечно кудахтавшая над Дафной, была списана с сестры.
   — Привет, миз Молли. Мы по вас соскучились, — пробасил Дэн, едва не раздавив ее в медвежьих объятиях.
   Обнимая зятя, Молли мысленно благодарила судьбу, пославшую ей эту парочку.
   — Ты уже две недели у нас не показываешься. Фэб на стенку лезет, — продолжал Дэн, швыряя куртку на диван.
   Взяв пальто сестры, Молли улыбнулась. Дэн все еще считает свое жилище настоящим домом Молли. Он и понятия не имеет, какие нежные чувства питает она к своей квартирке.
   — Дэн, помнишь нашу первую встречу? Я старалась убедить тебя, будто Фэб меня бьет.
   — Разве такое забудешь? Ты еще сказала, что она не настолько подлая, просто немного взбалмошная.
   — Добрые старые времена, — засмеялась Фэб.
   Глаза Молли лучились неподдельной любовью.
   — Ах, какой же я была маленькой мерзавкой! Просто чудо, что ты в самом деле не задала мне трепку!
   — Девочкам Сомервиль приходилось изобретать собственные способы выживания.
   «Одной из нас и сейчас приходится», — подумала Молли.
   Ру, обожавший Фэб, вскочил ей на колени.
   — Я так рада, что удалось взглянуть на иллюстрации к «Дафне», прежде чем ты их отослала! А выражение мордочки Бенни, когда велосипед занесло и он очутился в луже! До чего уморительно! Есть новые идеи?
   Молли немного поколебалась.
   — Разве что в самой начальной стадии.
   — Ханна была вне себя от восторга, когда Дафна перебинтовала лапу Бенни. Она считала, что Дафна ни за что его не простит.
   — Дафна — очень добрая крольчишка. Она даже не пожалела своей розовой кружевной ленточки на перевязку.
   Фэб рассмеялась:
   — Бенни еще плохо знает женщин. Чудесная книжка, сестричка. Ты каким-то образом ухитряешься дать детям очередной важный жизненный урок, не теряя при этом юмора. Ты настоящий писатель.
   — Знаешь, раньше я просто не понимала, что создана именно для этого.
   — Кстати, насчет… Дэн, ты не помнишь… — начала Фэб, но тут же осеклась, сообразив, что муж куда-то исчез. — Он, должно быть, пошел в ванную.
   — Там не убрано, — встревожилась Молли. — Надеюсь, он не слишком…
   Громко охнув, она повернулась к двери.
   Поздно.
   В комнату ворвался Дэн с двумя коробками из-под тестов на беременность. В его огромных кулаках они казались боевыми гранатами.
   Молли закусила губы. А она-то пока не хотела им говорить! И без того у них немало неприятностей из-за проигрыша на чемпионате АФК, а тут еще и это!
   Фэб, не поняв сразу, в чем дело, с недоумением приподняла брови. Муж бросил коробочки ей на колени. Она прочла надпись и схватилась за голову.
   — Молли!
   — Понимаю, что тебе уже двадцать семь, — начал Дэн, — и мы не можем вмешиваться в твою личную жизнь, но я все же должен спросить.
   У него был такой сокрушенный вид, что Молли съежилась. Невыносимо! Дэн — прекрасный отец, и ему труднее, чем Фэб, смириться со случившимся.
   Молли взяла у сестры коробочки и отставила в сторону.
   — Почему бы тебе не сесть, Дэн?
   Он медленно опустился на диван рядом с женой. Фэб инстинктивно вложила руку в его ладонь. Двое против целого мира. В такие моменты Молли особенно остро ощущала собственное одиночество.
   Сама она устроилась напротив.
   — Мне нелегко говорить вам это, но я беременна.
   Дэн побледнел, и Фэб поспешно прильнула к нему.
   — Знаю, для вас это потрясение, и потому прошу прощения. Но о ребенке не жалею.
   — Лучше скажи, когда свадьба, — выговорил Дэн, едва шевеля губами, и Молли снова вспомнила, каким неумолимым может быть зять. Если она не устоит, сдастся, он не даст ей ни жизни, ни покоя.
   — Никакой свадьбы. И папочки у моего ребенка не будет. Так что тебе лучше заранее смириться с тем, что твоя родственница скоро станет матерью-одиночкой.
   Фэб, казалось, потеряла дар речи.
   — Я… я не знала, что ты с кем-то встречаешься, — выдавила она наконец. — Обычно ты мне все рассказываешь.
   Нельзя, чтобы она догадалась!
   — Я делюсь с тобой многим, Фэб, но далеко не всем.
   Щека Дэна дернулась. Плохой признак.
   — Кто он?
   — Не скажу, — спокойно ответила Молли. — Это моя вина, не его. Мне он не нужен. Я не потерплю его в своей жизни.
   — Зато терпела достаточно долго, чтобы залететь! — прогремел Дэн. — Тогда он тебе был нужен!
   — Дэн, не надо!
   Вспыльчивость мужа никогда не производила особого впечатления на Фэб. Вот и сейчас она больше тревожилась за Молли.
   — Не принимай поспешных решений, Молл. Какой у тебя срок?
   — Всего шесть недель. Но я не передумаю. Теперь нас будет двое — я и малыш. Ну и вы, надеюсь, не бросите меня.
   Дэн сорвался с места и принялся метаться по комнате.
   — Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься!
   Она могла бы напомнить ему, что тысячи одиноких женщин рожают детей, не надеясь на помощь отцов, сказать, что его взгляды чересчур старомодны, но слишком хорошо знала Дэна, чтобы тратить время и силы на уговоры. Лучше сосредоточиться на практических деталях.
   — Конечно, я не могу уговорить вас не волноваться, но вспомните, что я подготовлена к рождению ребенка значительно лучше большинства одиноких женщин. Мне уже почти тридцать, я люблю детей и эмоционально устойчива.
   Впервые в жизни она чувствовала, что последнее может оказаться правдой.
   — И большую часть года ты сидишь без денег, — прошипел Дэн.
   — Продажа «Дафны» идет не так быстро, как хотелось бы.
   — Вернее, очень-очень медленно, — подчеркнул Дэн.
   — Что ж, буду чаще писать статьи. Мне даже не придется платить няне, потому что я все время дома.
   — Детям нужен отец, — упрямо буркнул Дэн.
   Молли поднялась и подошла к зятю.
   — Им необходим хороший человек, и я надеюсь, что ты всегда будешь рядом, потому что лучше тебя никого на свете нет.
   Дэн, растроганно улыбнувшись, прижал ее к себе.
   — Мы только хотим, чтобы ты была счастлива.
   — Знаю. Поэтому так люблю вас обоих.
 
   — Я только хочу, чтобы она была счастлива, — повторил Дэн, когда они с Фэб ехали домой после невеселого ужина.
   — И я тоже. Но Молли независима по натуре и приняла решение, от которого не отступит, — вздохнула Фэб, озабоченно хмурясь. — Думаю, нам ничего не остается, как поддержать ее.
   — Это случилось примерно в начале декабря, — прикинул Дэн, хищно сузив глаза. — Клянусь, Фэб, я найду сукина сына, сотворившего это с ней, и пусть пеняет на себя! Голову откручу!
   Но сказать легче, чем сделать. Одна неделя сменялась другой, а Дэн и близко не подобрался к разгадке, хотя изобретал множество предлогов, чтобы обзвонить друзей Молли и выведать у них информацию. Но никто не мог вспомнить, чтобы сестра Фэб с кем-то встречалась. Он не постеснялся допросить собственных детей, но результат остался тем же. Устав от бесплодных попыток докопаться до правды, он в отчаянии нанял детектива, благоразумно забыв сообщить об этом жене, которая наверняка посоветовала бы ему не лезть в чужие дела. И что же он получил? Огромный счет, но ни одного факта. Таинственный любовник как сквозь землю провалился!
   В середине января Фэб и Дэн повезли ребятишек на уикэнд в Дор-Каунти, покататься на снегоходах. Они звали и Молли, но та сказала, что должна срочно сдать статью для «Чик». Дэн понимал, что она просто избегает его, не желая выслушивать очередную лекцию.
   В субботу он только привел Эндрю со двора, как Фэб прибежала в раздевалку, где они снимали сапоги.
   — Ну что, здорово было, хрюшка-ватрушка?
   — Очень!
   Дэн с широкой улыбкой наблюдал, как Эндрю в одних носках летит по мокрому полу прямо в расставленные руки матери, как всегда, когда разлучался с кем-то из родителей больше чем на час.
   — Я рада, — прошептала Фэб, зарывшись носом в его волосики. — А теперь беги на кухню, поешь. Сидр горячий, так что попроси Тесс налить тебе. Сам кувшин не трогай.
   Эндрю умчался. Дэн решил, что Фэб выглядит на редкость соблазнительной в золотистых джинсах и мягком коричневом свитере. Он потянулся было к жене, но та показала желтую квитанцию — из тех, что выдают при оплате кредитной карточкой.
   — Я нашла это наверху.
   На бланке стояло имя Молли.
   — Это чек из маленькой аптеки в соседнем городке, — пояснила Фэб. — Обрати внимание на число.
   Дэн с недоумением пожал плечами, не понимая, что насторожило жену.
   — И в чем дело? Число как число.
   Фэб бессильно прислонилась к стиральной машине.
   — Дэн, как раз в это время здесь жил Кевин.
 
   Кевин покинул уличное кафе и побрел по Кэрнс-Эспленейд к своему отелю. Теплый февральский ветерок весело теребил листья пальм и раскачивал яхты в гавани. После пяти недель плавания с аквалангом в Коралловом море в обществе акул, предпочитавших держаться поближе к северной оконечности Большого Барьерного рифа, приятно вновь приобщиться к цивилизации.
   Город Кэрнс на северо-восточном побережье Квинсленда был избран штаб-квартирой экспедиции ныряльщиков, и, поскольку в нем имелись неплохие рестораны и несколько пятизвездочных отелей, Кевин решил пожить здесь еще немного. К тому же Чикаго далеко и почти нет риска налететь на очередного оголтелого болельщика «Старз», жаждущего узнать, почему он очертя голову врезался в двойное прикрытие в самом конце четвертого периода матча чемпионата АФК, тем самым лишив команду возможности победить в финале Суперкубка. Никто ведь не поверит, что даже приключения в обществе премилой компании акул не заставили его забыть случившееся.
   Местная шлюшка в топике, больше напоминавшем широкий лифчик, и предельно узких белых шортах окинула его призывным взглядом, сопровождаемым столь же манящей улыбкой:
   — Эй, янки, гид не требуется?
   — Спасибо, не сегодня.
   Она разочарованно поджала губы. Ему, наверное, стоило бы подхватить ее под руку, но отчего-то тоска брала при одном виде размалеванной мордочки. Правда, он точно так же уклонялся и от не слишком тонких намеков и недвусмысленных авансов белокурой аспирантки, исполнявшей обязанности кока на их яхте, но тут по крайней мере все было понятно — он всегда старался держаться подальше от чересчур образованных заносчивых особ.
   Он совсем забыл, что сейчас в Квинсленде разгар сезона дождей, и удивился, когда первая капля ударила его по носу.
   Придется немного позаниматься в тренажерном зале отеля, переждать ливень, а потом зайти в казино.
   Кевин поднялся к себе в номер, переоделся в спортивный костюм и, услышав оглушительный грохот, удивленно приподнял брови. Что, черт побери, могло стрястись?
   Он не спеша подошел к двери, повернул ручку и…
   — Дэн?! Что ты здесь…
   Фраза осталась неоконченной. Кевин успел увидеть внушительный кулак, летящий прямо ему в челюсть, прежде чем все померкло.
   Он пошатнулся, отлетел назад и, наткнувшись на угол дивана, рухнул как подкошенный, но довольно быстро опомнился и вскочил.
   Волна адреналина захлестнула его, жаркая и неукротимая.
   Он уже размахнулся, готовый ответить Дэну достойным ударом, но все же помедлил. Не потому, что боялся ударить босса. Просто при одном взгляде на искаженное яростью лицо Кэйлбоу Кевин понял: случилось что-то ужасное. Немыслимое.
   Поскольку Дэн ни словом не упрекнул его за ту злосчастную игру, проявив куда больше понимания, чем заслуживал Кевин, было ясно, что дурацкий опрометчивый пас тут ни при чем.
   Не в его характере было покорно сносить оплеухи, но он заставил себя опустить кулаки.
   — Не мешало бы тебе объяснить, что к чему. И не дай Бог, доводы окажутся недостаточно вескими.
   — Ублюдок! Неужели воображал, что тебе это сойдет с рук? — с презрением прошипел Дэн.
   Кевину стало не по себе.
   — С рук? Ты это о чем?
   — Значит, тебе все до лампочки?! — взорвался Дэн.
   Кевин молчал, ожидая разъяснений. Дэн шагнул вперед, брезгливо скривив губы.
   — Почему не сказал мне, что жил в моем доме не один? Тогда, в декабре?!
   На лбу Кевина выступил холодный пот.
   — Не думал, что должен об этом сообщать, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Посчитал, что Дафна сама решит, говорить вам или нет.
   — Дафна?!
   Ну нет, с него довольно! Сейчас он ему покажет!
   — Я не виноват, если твоей спятившей свояченице вздумалось объявиться там в самое неподходящее время!
   — Ты даже не знаешь ее имени!
   Дэн принял боевую стойку, словно готовясь снова атаковать, и Кевин, вне себя от злости, почти надеялся, что так и будет.
   — Какого черта! Она назвалась Дафной!
   — Ну да, как же! — уничтожающе фыркнул Дэн. — Так вот, ее зовут Молли, сукин ты сын, и она беременна от тебя!
   Кевин дернулся, словно пропустив очередной удар в челюсть.
   — О чем ты?!
   — О том, что по горло сыт гениями от спорта, воображающими, будто сам Господь дал им право разбрасываться незаконными детьми, как мусором!
   К горлу Кевина подкатила тошнота. Когда он позвонил, она уверяла, что никаких последствий быть не может. И все время переговаривалась со своим дружком!
   — Мог бы по крайней мере иметь совесть и натянуть гребаную резинку!
   Кевин снова обрел дар речи. Ну уж нет, он не позволит взвалить на себя всю вину!
   — Я говорил с Даф… твоей свояченицей перед отлетом из Чикаго, и она клялась, что все в порядке. Может, тебе лучше обратиться к ее приятелю?
   — В этот момент она слишком занята, чтобы обращать внимание на мужчин.
   — Поверь, она не сказала тебе всей правды, — настаивал Кевин. — Ты зря проделал весь этот путь. Она встречается с каким-то Бенни.
   — Бенни?!
   — Не знаю, давно ли они вместе, но думаю, именно он ответственен за ее нынешнее состояние.
   — Бенни не ее любовник, спесивый ты кретин! Он чертов барсук!
   Кевин открыл рот, пытаясь что-то сказать, мотнул толовой и направился к бару.