Как только она уселась слева от него, он наклонился к ней и прошептал:
- Это фильм "Спорт в Чикаго" - продукция популярной телепрограммы, которую пустили в эфир прошлой ночью, когда мы летели домой. Боюсь, вам надо ознакомиться с этим.
Она перевела взгляд на экран телевизора и увидела приятного на вид темноволосого диктора, сидящего в глубоком кресле перед графиком, демонстрирующим истинное положение вещей на чикагском футбольном небосклоне. Он смотрел в камеру с одержимостью Питера Дженнигса, ведущего репортаж с очередного горячего пятачка планеты, расхаживая по минному полю, но в отличие от пресловутого Питера чем-то напоминал хорька.
"Благодаря искусным коммерческим сделкам при правильно проведенном отборе кадров Берту Сомервилю и Карлу Погью удалось создать одну из наиболее талантливых команд в лиге. Но для того, чтобы одерживать победы, таланта мало, необходимы сплоченность и боевой дух, то есть то, чего в настоящее время "Звезды" лишены напрочь".
На экране замелькали клипы из воскресной игры - целые серии неудачных передач и каскад захлебнувшихся атак.
"Главный менеджер "Звезд" - Рональд Мак-Дермит - человек, лишенный фантазии в отношении футбола. Он никогда не участвовал лично ни в одной игре, и у него просто не хватает мужества противостоять идущему против течения тренеру вроде Дэна Кэйлбоу, тренеру, которому следовало бы концентрировать свое внимание на молодых игроках, а не на сумасбродных идеях. "Звезды" - это организация, стоящая сейчас на грани хаоса, создаваемого некомпетентным менеджментом, ошибками в тренерской работе, шатким финансовым положением и владелицей, которая просто позорит НФЛ".
Фэб похолодела. Камера стала демонстрировать серию ее изображений, снятых во время последних игр.
"Поведение Фэб Сомервиль находится в центре внимания общественности. Она не имеет понятия о спорте и, как кажется, не имеет опыта в руководстве чем-либо более сложным, чем ее гардероб. Впрочем, и в этом несложном деле она допускает просчеты. Ее эпатирующая манера одеваться и ее пренебрежительное отношение к прессе, выражающееся в постоянных отказах давать интервью, ясно показывают, как мало уважения она испытывает к этой талантливой команде и к спорту, который большинство американцев любит и ценит".
Камера перешла к интервью с Ридом. "Я уверен, что Фэб делает все, что в ее силах, - искренне говорил он. - Она более привыкла вращаться в гуманитарных кругах, нежели среди людей, связанных со спортом, и ей, конечно же, трудно. Как только она выполнит условия завещания, я уверен, что быстро верну "Звезды" на проторенную дорогу".
Она сжала зубы. Рид продолжал говорить, улыбаясь в камеру, с видом респектабельного, уверенного в себе джентльмена, рассуждающего о случайно встреченной на вечеринке девице с дикими глазами.
Благообразный хорек выпрыгнул на экран снова. "Несмотря на то что Рид Чэндлер рыцарски защищает свою кузину, январь наступит еще не скоро. Собирается ли мисс Сомервиль на этом отрезке времени следовать указаниям своего главного менеджера? Сможет ли она обуздать своего норовистого главного тренера? Наверное, у нее это плохо получится, ибо по федерации уже ползут неприятные слухи. Обычно мы не даем подобной информации, но, поскольку она имеет прямое отношение к тому, что происходит со "Звездами", мы считаем необходимым открыть, что заслуживающий доверия источник видел, как она выходила из номера Кэйлбоу в отеле Портленда рано утром две недели назад".
Дэн разразился негромким длинным ругательством. Фэб сцепила руки на вскинутом колене.
Диктор смотрел в камеру с видом неподкупного судьи. "Их встреча могла быть, конечно, вполне невинной, но если она таковой не была, этот альянс вряд ли пойдет на пользу "Звездам". Мы также должны отметить, что экстравагантность мисс Сомервиль подтверждается не только сплетнями о ее неразборчивых связях".
Экран заполнил титульный лист "Бомонда", толстого иллюстрированного журнала, который имел такой же примерно тираж, как и "Вэнити Фейр". Фэб внутренне застонала. В последние дни у нее в голове было намешано столько всякой всячины, что она совершенно забыла о "Бомонде". "Нашему новому комиссионеру НФЛ Бойду Рэндольфу надо бы посоветовать взглянуть на очередное издание этого популярного журнала, которое будет с завтрашнего дня выставлено для продажи на пресс-стендах региона и продемонстрирует всему свету нашу мисс Сомервиль в обнаженном виде. Возможно, эти фотографии, которые правилами ФКК мне запрещено выносить на экран, подвигнут столь уважаемое лицо провести с мисс Сомервиль серьезное собеседование о ее ответственности по отношению к НФЛ".
Его бровки сошлись вместе в благородной ярости репортера, ратующего за нравственную чистоту нации. "Профессиональный футбол настойчиво работает над тем, чтобы очистить свой имидж после скандалов, связанных с употреблением наркотиков и азартными играми, которые имели место в недавнем прошлом. Но сегодня некая молодая женщина, не имеющая интереса к этой игре, вознамерилась вновь вывалять эту игру в грязи. Давайте будем надеяться, что в руководстве НФЛ найдутся люди, которые не позволят этому произойти".
Дэн ткнул пальцем в диктора:
- А этот хорек, кажется, один из дружков Рида.
- Похоже, что так. - Рон нажал кнопку дистанционного управления и выключил телевизор.
- Чэндлер выглядит настоящим принцем, - презрительно обронил Дэн. Он взял со стола картонный объемистый пакет и надорвал его край резким движением. Ярость Фэб уступила место охватившему ее ужасу.
- Мне только что принесли это, - сказал Рон. - У меня еще не было возможности взглянуть на него.
Дэн вытащил из конверта сияющий глянцем журнал. Фэб хотела выхватить скандальный номер "Бомонда" из его рук, но поняла, что это лишь оттянет неизбежное. Одна из страниц издания порвалась, когда он принялся раздраженно листать его в поисках оскорбительных фотографий.
- К чему беспокоиться? - вздохнула она. - Вы и так уже видели все, что у меня есть. Рон вздрогнул:
- Так это правда? Вы действительно были вместе в ту ночь?
Дэн повернулся к ней:
- Почему бы вам не нанять дирижабль, чтобы объявить об этом всему миру?
Ее пальцы вздрагивали, когда она сжимала холодную чашку кофе.
- Этого больше не повторится, Рон, но вы должны знать правду.
Он посмотрел на нее как обеспокоенный папаша, стоящий лицом к лицу с любимым, но испорченным дитятей:
- Я виню только себя. Мне следовало поговорить с вами о неуместности.., гм.., плотных контактов с Дэном. Мне следовало бы сообразить, что это может случиться. Итак, в соединении с этими фотографиями нас ожидает грандиозный публичный бэмс. Неужели вы не отдавали отчета, что позирование.., гм.., в таком виде для журнала, даже такого респектабельного, как "Бомонд", может наложить пятно на всю команду?
- Я позировала для этих фотографий в июне, за месяц до того, как унаследовала "Звезды". Мне на голову обрушилось столько заморочек, что я совсем забыла об этом.
Дэн все еще не мог добраться до фотографий. Он сжал зубы.
- Говорю тебе, Рональд, ты лучше привяжи ее к стулу и вставь ей кляп в рот, иначе она нагишом вскинется на дыбы и зависнет в воздухе, прежде чем ты об этом узнаешь.
Внезапно он перестал листать страницы и вперился в них взглядом, продолжая сыпать ругательствами, негромкими, но достаточно сочными.
Фэб была ненавистна необходимость защищать себя.
- Эти фотографии сделала Эйш Белчер - великолепный художник. Ее работы известны во всем мире. Она также старинный мой друг...
Дэн хлопнул по странице ладонью.
- Вас уже некогда писали красками. Рон потянулся к журналу:
- Позвольте мне взглянуть.
Дэн шлепнул журналом о стол, словно куском требухи. "Бомонд" открылся на развороте, где Фэб полулежала перед своим сюрреалистическим портретом "Обнаженная 28".
Флорес написал его незадолго до своей смерти. Обнаженное тело Фэб было точным воспроизведением той части картины, которую закрывала ее полулежащая фигура. Эффект был великолепным, сверхъестественным и эротическим.
Рон перевернул страницу, и взорам присутствующих открылась увеличенная фотография правой груди Фэб со сморщенным соском. Ее кожа служила импровизированным холстом для миниатюрных голубых силуэтов других женских бюстов, выполненных в характерной для Флореса манере.
На последней фотографии Фэб была снята во весь рост сзади. Она поднимала свои волосы, одно колено ее было согнуто, противоположное ему бедро слегка отставлено в сторону. Ее тело было усыпано разноцветными отпечатками растопыренных пальцев и ладоней.
Дэн ткнул в иллюстрацию указательным пальцем:
- Какой-то мужик чудно провел время, нашлепывая это на вас.
Фэб не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что раздражение его чересчур интенсивно для человека, которому она безразлична.
- Их было несколько, дорогой. Каждый для своего цвета.
Это была ложь. Художником по телу была толстая средних лет женщина, но он не должен знать об этом.
Рон поднял свой карандаш и постучал им по столу:
- Фэб, я наметил пресс-конференцию для нас обоих на час дня. Уолли Гэмптон из РФ будет задавать вам вопросы. Дэн, я хочу, чтобы вы исчезли из пределов видимости до завтра. Когда пресса вас поймает, ничего не комментируйте, кроме игры. Вы знаете, как с этим управиться. И если вы не хотите, чтобы все закончилось историей на первых страницах газет, держите свои кулаки в карманах, когда какой-нибудь репортер посмеет затронуть инцидент в номере отеля, задав вам вопрос об этом прямо в лоб.
Она поднялась со своего стула.
- Никаких пресс-конференций, Рон. Я говорила вам с самого начала, что я не буду давать интервью.
Губы Дэна скривились:
- Если вы вначале позволите ей раздеться, то, ставлю сто против одного, она будет давать интервью.
- Достаточно, Дэн. - Рон повернулся к Фэб:
- Я приношу вам свои извинения за огорчение, которое вам причинил этот просмотр.
Дэн издал презрительное фырканье:
- Что толку с ней разговаривать, Рональд. Ты прекрасно знаешь, на чем можно расколоть этого старого выжлятника.
Рон, казалось, не слышал его замечания.
- К несчастью, Фэб, вы больше не можете продолжать игнорировать прессу без того, чтобы это не выглядело так, словно вам есть что скрывать.
- Не думаю, что осталось хоть что-то, чего каждый уже не видел, усмехнулся Дэн.
Фэб затаила дыхание. Рон медленно встал из-за стола и повернулся лицом к тренеру:
- В ваших комментариях здесь не нуждаются. Вы должны извиниться перед Фэб.
Лицо Дэна застыло, искаженное гримасой гнева.
- Она не получит ни единого моего извинения.
- Вас едва ли можно считать невинным в этом деле. Очевидно, что в номере пресловутого отеля присутствовали два человека. Проиграв столько матчей, не следует атаковать коллег. Вместо того чтобы оскорблять Фэб, вам, возможно, стоит поразмыслить о новых вариантах атаки на поле.
Дэн, казалось, с трудом верил своим ушам.
- Ты подвергаешь сомнению мой метод тренировки? Кадык Рона дернулся, он тяжело сглотнул, прежде чем заговорить снова:
- Мне кажется, я достаточно ясно выразился. Вы вели себя грубо, агрессивно и оскорбительно по отношению к Фэб. Она не только владелица команды и ваш наниматель, она также и человек, заслуживающий всяческого уважения.
У Фэб не было времени, чтобы выразить Рону благодарность за его галантную защиту. Она была слишком обеспокоена злыми черточками, образовавшимися в уголках рта Дэна. Слишком поздно она вспомнила, что перед ними человек, который был склонен встречать все нападки на него яростной контрагрессией.
- А теперь послушай сюда, ты, маленький чирикающий пискун. Как я обращаюсь с Фэб - это не твоего ума дело, и ты знаешь, куда тебе нужно засунуть твои долбаные уроки хорошего тона!
- Прекратите, прямо сейчас, - предупредил Рон. Но Дэн, живущий на адреналине и эмоциях, не знал иных путей самореализации, кроме гнева.
- Я остановлюсь, когда решу остановиться! Если ты не хочешь сыграть своей головой в нужник, полный дерьма, то запомни, что я - единственный, кто отвечает за тренерскую работу в этой команде. Мне кажется, ты возомнил о себе больше, чем можешь из себя выдавить, и только потому берешь под свою защиту женщину сомнительной репутации.
Тяжелая тишина повисла в комнате.
Вся кровь отхлынула от головы Фэб. Она вновь почувствовала себя беззащитной и одинокой.
Дэн опустил глаза. Его рука произвела какой-то незначительный, почти беспомощный жест.
- Я отстраняю вас на неделю, - спокойно сказал Рон. Голова Дэна вскинулась, а его губы сложились в жестокую усмешку:
- Ты не можешь меня отстранить. Я тренер, а не один из игроков.
- Тем не менее я вас отстраняю.
Обеспокоенная, Фэб сделала шаг вперед:
- Рон...
Он поднял руку и мягко произнес:
- Пожалуйста, не касайтесь этого, Фэб. Я делаю свою работу, и делаю ее по-своему.
Дэн сократил расстояние между ними, нависнув над главным менеджером с таким видом, что Фэб съежилась. Он заговорил низким, тягучим голосом:
- Я надеру тебе задницу.
Кожа Рона приняла зеленоватый оттенок, но голос его звучал ровно:
- Я хочу, чтобы вы покинули это здание немедленно. Вам запрещается вступать в контакт с любыми тренерами или игроками до окончания вашего отстранения, то есть до финального свистка следующей воскресной игры.
- Я покину это здание, когда мне, черт побери, заблагорассудится.
- Из уважения к Фэб, пожалуйста, не усугубляйте этого дела.
Несколько секунд Дэн смотрел на него, сжав от ярости губы.
- Ты еще пожалеешь об этом.
- Я уверен, что вы правы. Но я должен поступить так, как считаю нужным для пользы дела.
Дэн смерил его долгим взглядом и тяжелой походкой прошествовал к выходу.
Фэб прижала руку ко рту. Рон нежно сжал ее локоть.
- Пресс-конференция состоится на тренировочном поле в час дня. Я зайду за вами в ваш кабинет.
- Рон, я действительно не...
- Простите меня, Фэб, но боюсь, что меня сейчас вытошнит.
Отпустив ее руку, он опрометью бросился из конференц-зала, пока она с ужасом смотрела ему вслед.
С грохотом, подобным пулеметной очереди, Дэн скатился по лестнице на первый этаж. Широкими шагами он пересек вестибюль и с силой двинул по металлической планке двери, распахивая ее. Яркий солнечный день не смирил его ярости.
Шагая к машине, он прикидывал, что предпринять в первую очередь. Для начала он собирался свернуть шею этому маленькому красавцу. Вывернуть его задницу наизнанку. Любой вид отстранения главного тренера от работы был прямым нарушением его контракта, и его адвокаты сделают фарш из Фэб и ее подлипалы.
Ему надо прекратить вести себя как ослу. Он положил руку на крышу автомобиля и сделал глубокий, неуверенный вздох. Ему стало стыдно; он был зол теперь не на Фэб, а на себя самого. Никогда в своей жизни он не обращался с женщиной так мерзко, даже с Валери. И Фэб не заслужила этого. Она сводила его с ума, но в этом абсолютно нет ее вины. Она была взбалмошной, сексуальной и очень притягательной - по-своему, конечно, в присущей ей манере.
Он ненавидел себя за эту вспышку, за почти полную утрату контроля над собой, но его охватила ярость, когда этот хорек с экрана вторгся в их интимный мир. Он был достаточно хорошо знаком с нравами прессы, чтобы понять, что под их давлением Фэб может кончить тем, что примет на себя то, в чем виноват он сам. Ему надо было по-дружески поговорить с ней и обсудить положение, вместо того чтобы бить по ней из орудий главного калибра.
Он понимал, что все бы пошло по-другому, если бы не фотографии. Мысль о том, что множество любопытных, нескромных и похотливых глаз станут смаковать каждую линию ее тела, привела его в бешенство. Его реакция была абсолютно лишена логики, принимая во внимание тот факт, что ее тело уже и так выставлено на обозрение в большинстве музеев мира, но он ничего не мог с этим поделать. Кроме того, абстрактные картины имели все-таки пристойный вид и были осенены флером высокого мастерства. Фотографии, которые помещены в "Бомонде", тоже не назовешь порнухой, но мир набит миллионами потеющих задниц, которые не собираются догадываться об этом. Мысль о том, что кто-то будет пускать слюни, глядя на обнаженную Фэб, выводила его из себя.
Проклятый характер. Когда же он наконец повзрослеет и научится сдерживать себя? Не надо иметь диплом психолога, чтобы понять, что этому не бывать. Потому что с тех пор, как он себя помнит, его старик неукоснительно избивал его, когда он имел глупость заплакать при нем или пожаловаться на обиду.
Он все еще слышал пьяную брань своего старика. "Принеси-ка мой ремень, чтобы я всыпал тебе, маленькая девчонка".
Подрастая, Дэн уяснил, что ярость - единственная эмоция, которую он может безопасно выражать в присутствии своего старика, и когда он, будучи пятилетним ребенком, кинулся на отца с топором, тот не взбесился, а рассмеялся. Черт побери . Тридцатилетний мужчина все еще ходит по тропке, протоптанной детскими сандалетами, и кое-кто, безусловно, прав, решив его на какое-то время поставить в угол.
Снова и снова гнев возвращался к нему, но теперь он был достаточно честен, чтобы понять, что это всего лишь реакция на острое чувство стыда. Стыда за то, что не он сам, а какой-то тюфяк Рональд нашел в себе смелость вступиться за Фэб, восстав против него.
Если бы он не был зол на себя, он мог бы порадоваться тому факту, что Рональд Мак-Дермит наконец показал свои зубы. Если бы он не был так зол на себя, он мог бы понять, что у команды действительно появилась некоторая возможность поправить свои дела.
- Это фильм "Спорт в Чикаго" - продукция популярной телепрограммы, которую пустили в эфир прошлой ночью, когда мы летели домой. Боюсь, вам надо ознакомиться с этим.
Она перевела взгляд на экран телевизора и увидела приятного на вид темноволосого диктора, сидящего в глубоком кресле перед графиком, демонстрирующим истинное положение вещей на чикагском футбольном небосклоне. Он смотрел в камеру с одержимостью Питера Дженнигса, ведущего репортаж с очередного горячего пятачка планеты, расхаживая по минному полю, но в отличие от пресловутого Питера чем-то напоминал хорька.
"Благодаря искусным коммерческим сделкам при правильно проведенном отборе кадров Берту Сомервилю и Карлу Погью удалось создать одну из наиболее талантливых команд в лиге. Но для того, чтобы одерживать победы, таланта мало, необходимы сплоченность и боевой дух, то есть то, чего в настоящее время "Звезды" лишены напрочь".
На экране замелькали клипы из воскресной игры - целые серии неудачных передач и каскад захлебнувшихся атак.
"Главный менеджер "Звезд" - Рональд Мак-Дермит - человек, лишенный фантазии в отношении футбола. Он никогда не участвовал лично ни в одной игре, и у него просто не хватает мужества противостоять идущему против течения тренеру вроде Дэна Кэйлбоу, тренеру, которому следовало бы концентрировать свое внимание на молодых игроках, а не на сумасбродных идеях. "Звезды" - это организация, стоящая сейчас на грани хаоса, создаваемого некомпетентным менеджментом, ошибками в тренерской работе, шатким финансовым положением и владелицей, которая просто позорит НФЛ".
Фэб похолодела. Камера стала демонстрировать серию ее изображений, снятых во время последних игр.
"Поведение Фэб Сомервиль находится в центре внимания общественности. Она не имеет понятия о спорте и, как кажется, не имеет опыта в руководстве чем-либо более сложным, чем ее гардероб. Впрочем, и в этом несложном деле она допускает просчеты. Ее эпатирующая манера одеваться и ее пренебрежительное отношение к прессе, выражающееся в постоянных отказах давать интервью, ясно показывают, как мало уважения она испытывает к этой талантливой команде и к спорту, который большинство американцев любит и ценит".
Камера перешла к интервью с Ридом. "Я уверен, что Фэб делает все, что в ее силах, - искренне говорил он. - Она более привыкла вращаться в гуманитарных кругах, нежели среди людей, связанных со спортом, и ей, конечно же, трудно. Как только она выполнит условия завещания, я уверен, что быстро верну "Звезды" на проторенную дорогу".
Она сжала зубы. Рид продолжал говорить, улыбаясь в камеру, с видом респектабельного, уверенного в себе джентльмена, рассуждающего о случайно встреченной на вечеринке девице с дикими глазами.
Благообразный хорек выпрыгнул на экран снова. "Несмотря на то что Рид Чэндлер рыцарски защищает свою кузину, январь наступит еще не скоро. Собирается ли мисс Сомервиль на этом отрезке времени следовать указаниям своего главного менеджера? Сможет ли она обуздать своего норовистого главного тренера? Наверное, у нее это плохо получится, ибо по федерации уже ползут неприятные слухи. Обычно мы не даем подобной информации, но, поскольку она имеет прямое отношение к тому, что происходит со "Звездами", мы считаем необходимым открыть, что заслуживающий доверия источник видел, как она выходила из номера Кэйлбоу в отеле Портленда рано утром две недели назад".
Дэн разразился негромким длинным ругательством. Фэб сцепила руки на вскинутом колене.
Диктор смотрел в камеру с видом неподкупного судьи. "Их встреча могла быть, конечно, вполне невинной, но если она таковой не была, этот альянс вряд ли пойдет на пользу "Звездам". Мы также должны отметить, что экстравагантность мисс Сомервиль подтверждается не только сплетнями о ее неразборчивых связях".
Экран заполнил титульный лист "Бомонда", толстого иллюстрированного журнала, который имел такой же примерно тираж, как и "Вэнити Фейр". Фэб внутренне застонала. В последние дни у нее в голове было намешано столько всякой всячины, что она совершенно забыла о "Бомонде". "Нашему новому комиссионеру НФЛ Бойду Рэндольфу надо бы посоветовать взглянуть на очередное издание этого популярного журнала, которое будет с завтрашнего дня выставлено для продажи на пресс-стендах региона и продемонстрирует всему свету нашу мисс Сомервиль в обнаженном виде. Возможно, эти фотографии, которые правилами ФКК мне запрещено выносить на экран, подвигнут столь уважаемое лицо провести с мисс Сомервиль серьезное собеседование о ее ответственности по отношению к НФЛ".
Его бровки сошлись вместе в благородной ярости репортера, ратующего за нравственную чистоту нации. "Профессиональный футбол настойчиво работает над тем, чтобы очистить свой имидж после скандалов, связанных с употреблением наркотиков и азартными играми, которые имели место в недавнем прошлом. Но сегодня некая молодая женщина, не имеющая интереса к этой игре, вознамерилась вновь вывалять эту игру в грязи. Давайте будем надеяться, что в руководстве НФЛ найдутся люди, которые не позволят этому произойти".
Дэн ткнул пальцем в диктора:
- А этот хорек, кажется, один из дружков Рида.
- Похоже, что так. - Рон нажал кнопку дистанционного управления и выключил телевизор.
- Чэндлер выглядит настоящим принцем, - презрительно обронил Дэн. Он взял со стола картонный объемистый пакет и надорвал его край резким движением. Ярость Фэб уступила место охватившему ее ужасу.
- Мне только что принесли это, - сказал Рон. - У меня еще не было возможности взглянуть на него.
Дэн вытащил из конверта сияющий глянцем журнал. Фэб хотела выхватить скандальный номер "Бомонда" из его рук, но поняла, что это лишь оттянет неизбежное. Одна из страниц издания порвалась, когда он принялся раздраженно листать его в поисках оскорбительных фотографий.
- К чему беспокоиться? - вздохнула она. - Вы и так уже видели все, что у меня есть. Рон вздрогнул:
- Так это правда? Вы действительно были вместе в ту ночь?
Дэн повернулся к ней:
- Почему бы вам не нанять дирижабль, чтобы объявить об этом всему миру?
Ее пальцы вздрагивали, когда она сжимала холодную чашку кофе.
- Этого больше не повторится, Рон, но вы должны знать правду.
Он посмотрел на нее как обеспокоенный папаша, стоящий лицом к лицу с любимым, но испорченным дитятей:
- Я виню только себя. Мне следовало поговорить с вами о неуместности.., гм.., плотных контактов с Дэном. Мне следовало бы сообразить, что это может случиться. Итак, в соединении с этими фотографиями нас ожидает грандиозный публичный бэмс. Неужели вы не отдавали отчета, что позирование.., гм.., в таком виде для журнала, даже такого респектабельного, как "Бомонд", может наложить пятно на всю команду?
- Я позировала для этих фотографий в июне, за месяц до того, как унаследовала "Звезды". Мне на голову обрушилось столько заморочек, что я совсем забыла об этом.
Дэн все еще не мог добраться до фотографий. Он сжал зубы.
- Говорю тебе, Рональд, ты лучше привяжи ее к стулу и вставь ей кляп в рот, иначе она нагишом вскинется на дыбы и зависнет в воздухе, прежде чем ты об этом узнаешь.
Внезапно он перестал листать страницы и вперился в них взглядом, продолжая сыпать ругательствами, негромкими, но достаточно сочными.
Фэб была ненавистна необходимость защищать себя.
- Эти фотографии сделала Эйш Белчер - великолепный художник. Ее работы известны во всем мире. Она также старинный мой друг...
Дэн хлопнул по странице ладонью.
- Вас уже некогда писали красками. Рон потянулся к журналу:
- Позвольте мне взглянуть.
Дэн шлепнул журналом о стол, словно куском требухи. "Бомонд" открылся на развороте, где Фэб полулежала перед своим сюрреалистическим портретом "Обнаженная 28".
Флорес написал его незадолго до своей смерти. Обнаженное тело Фэб было точным воспроизведением той части картины, которую закрывала ее полулежащая фигура. Эффект был великолепным, сверхъестественным и эротическим.
Рон перевернул страницу, и взорам присутствующих открылась увеличенная фотография правой груди Фэб со сморщенным соском. Ее кожа служила импровизированным холстом для миниатюрных голубых силуэтов других женских бюстов, выполненных в характерной для Флореса манере.
На последней фотографии Фэб была снята во весь рост сзади. Она поднимала свои волосы, одно колено ее было согнуто, противоположное ему бедро слегка отставлено в сторону. Ее тело было усыпано разноцветными отпечатками растопыренных пальцев и ладоней.
Дэн ткнул в иллюстрацию указательным пальцем:
- Какой-то мужик чудно провел время, нашлепывая это на вас.
Фэб не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что раздражение его чересчур интенсивно для человека, которому она безразлична.
- Их было несколько, дорогой. Каждый для своего цвета.
Это была ложь. Художником по телу была толстая средних лет женщина, но он не должен знать об этом.
Рон поднял свой карандаш и постучал им по столу:
- Фэб, я наметил пресс-конференцию для нас обоих на час дня. Уолли Гэмптон из РФ будет задавать вам вопросы. Дэн, я хочу, чтобы вы исчезли из пределов видимости до завтра. Когда пресса вас поймает, ничего не комментируйте, кроме игры. Вы знаете, как с этим управиться. И если вы не хотите, чтобы все закончилось историей на первых страницах газет, держите свои кулаки в карманах, когда какой-нибудь репортер посмеет затронуть инцидент в номере отеля, задав вам вопрос об этом прямо в лоб.
Она поднялась со своего стула.
- Никаких пресс-конференций, Рон. Я говорила вам с самого начала, что я не буду давать интервью.
Губы Дэна скривились:
- Если вы вначале позволите ей раздеться, то, ставлю сто против одного, она будет давать интервью.
- Достаточно, Дэн. - Рон повернулся к Фэб:
- Я приношу вам свои извинения за огорчение, которое вам причинил этот просмотр.
Дэн издал презрительное фырканье:
- Что толку с ней разговаривать, Рональд. Ты прекрасно знаешь, на чем можно расколоть этого старого выжлятника.
Рон, казалось, не слышал его замечания.
- К несчастью, Фэб, вы больше не можете продолжать игнорировать прессу без того, чтобы это не выглядело так, словно вам есть что скрывать.
- Не думаю, что осталось хоть что-то, чего каждый уже не видел, усмехнулся Дэн.
Фэб затаила дыхание. Рон медленно встал из-за стола и повернулся лицом к тренеру:
- В ваших комментариях здесь не нуждаются. Вы должны извиниться перед Фэб.
Лицо Дэна застыло, искаженное гримасой гнева.
- Она не получит ни единого моего извинения.
- Вас едва ли можно считать невинным в этом деле. Очевидно, что в номере пресловутого отеля присутствовали два человека. Проиграв столько матчей, не следует атаковать коллег. Вместо того чтобы оскорблять Фэб, вам, возможно, стоит поразмыслить о новых вариантах атаки на поле.
Дэн, казалось, с трудом верил своим ушам.
- Ты подвергаешь сомнению мой метод тренировки? Кадык Рона дернулся, он тяжело сглотнул, прежде чем заговорить снова:
- Мне кажется, я достаточно ясно выразился. Вы вели себя грубо, агрессивно и оскорбительно по отношению к Фэб. Она не только владелица команды и ваш наниматель, она также и человек, заслуживающий всяческого уважения.
У Фэб не было времени, чтобы выразить Рону благодарность за его галантную защиту. Она была слишком обеспокоена злыми черточками, образовавшимися в уголках рта Дэна. Слишком поздно она вспомнила, что перед ними человек, который был склонен встречать все нападки на него яростной контрагрессией.
- А теперь послушай сюда, ты, маленький чирикающий пискун. Как я обращаюсь с Фэб - это не твоего ума дело, и ты знаешь, куда тебе нужно засунуть твои долбаные уроки хорошего тона!
- Прекратите, прямо сейчас, - предупредил Рон. Но Дэн, живущий на адреналине и эмоциях, не знал иных путей самореализации, кроме гнева.
- Я остановлюсь, когда решу остановиться! Если ты не хочешь сыграть своей головой в нужник, полный дерьма, то запомни, что я - единственный, кто отвечает за тренерскую работу в этой команде. Мне кажется, ты возомнил о себе больше, чем можешь из себя выдавить, и только потому берешь под свою защиту женщину сомнительной репутации.
Тяжелая тишина повисла в комнате.
Вся кровь отхлынула от головы Фэб. Она вновь почувствовала себя беззащитной и одинокой.
Дэн опустил глаза. Его рука произвела какой-то незначительный, почти беспомощный жест.
- Я отстраняю вас на неделю, - спокойно сказал Рон. Голова Дэна вскинулась, а его губы сложились в жестокую усмешку:
- Ты не можешь меня отстранить. Я тренер, а не один из игроков.
- Тем не менее я вас отстраняю.
Обеспокоенная, Фэб сделала шаг вперед:
- Рон...
Он поднял руку и мягко произнес:
- Пожалуйста, не касайтесь этого, Фэб. Я делаю свою работу, и делаю ее по-своему.
Дэн сократил расстояние между ними, нависнув над главным менеджером с таким видом, что Фэб съежилась. Он заговорил низким, тягучим голосом:
- Я надеру тебе задницу.
Кожа Рона приняла зеленоватый оттенок, но голос его звучал ровно:
- Я хочу, чтобы вы покинули это здание немедленно. Вам запрещается вступать в контакт с любыми тренерами или игроками до окончания вашего отстранения, то есть до финального свистка следующей воскресной игры.
- Я покину это здание, когда мне, черт побери, заблагорассудится.
- Из уважения к Фэб, пожалуйста, не усугубляйте этого дела.
Несколько секунд Дэн смотрел на него, сжав от ярости губы.
- Ты еще пожалеешь об этом.
- Я уверен, что вы правы. Но я должен поступить так, как считаю нужным для пользы дела.
Дэн смерил его долгим взглядом и тяжелой походкой прошествовал к выходу.
Фэб прижала руку ко рту. Рон нежно сжал ее локоть.
- Пресс-конференция состоится на тренировочном поле в час дня. Я зайду за вами в ваш кабинет.
- Рон, я действительно не...
- Простите меня, Фэб, но боюсь, что меня сейчас вытошнит.
Отпустив ее руку, он опрометью бросился из конференц-зала, пока она с ужасом смотрела ему вслед.
С грохотом, подобным пулеметной очереди, Дэн скатился по лестнице на первый этаж. Широкими шагами он пересек вестибюль и с силой двинул по металлической планке двери, распахивая ее. Яркий солнечный день не смирил его ярости.
Шагая к машине, он прикидывал, что предпринять в первую очередь. Для начала он собирался свернуть шею этому маленькому красавцу. Вывернуть его задницу наизнанку. Любой вид отстранения главного тренера от работы был прямым нарушением его контракта, и его адвокаты сделают фарш из Фэб и ее подлипалы.
Ему надо прекратить вести себя как ослу. Он положил руку на крышу автомобиля и сделал глубокий, неуверенный вздох. Ему стало стыдно; он был зол теперь не на Фэб, а на себя самого. Никогда в своей жизни он не обращался с женщиной так мерзко, даже с Валери. И Фэб не заслужила этого. Она сводила его с ума, но в этом абсолютно нет ее вины. Она была взбалмошной, сексуальной и очень притягательной - по-своему, конечно, в присущей ей манере.
Он ненавидел себя за эту вспышку, за почти полную утрату контроля над собой, но его охватила ярость, когда этот хорек с экрана вторгся в их интимный мир. Он был достаточно хорошо знаком с нравами прессы, чтобы понять, что под их давлением Фэб может кончить тем, что примет на себя то, в чем виноват он сам. Ему надо было по-дружески поговорить с ней и обсудить положение, вместо того чтобы бить по ней из орудий главного калибра.
Он понимал, что все бы пошло по-другому, если бы не фотографии. Мысль о том, что множество любопытных, нескромных и похотливых глаз станут смаковать каждую линию ее тела, привела его в бешенство. Его реакция была абсолютно лишена логики, принимая во внимание тот факт, что ее тело уже и так выставлено на обозрение в большинстве музеев мира, но он ничего не мог с этим поделать. Кроме того, абстрактные картины имели все-таки пристойный вид и были осенены флером высокого мастерства. Фотографии, которые помещены в "Бомонде", тоже не назовешь порнухой, но мир набит миллионами потеющих задниц, которые не собираются догадываться об этом. Мысль о том, что кто-то будет пускать слюни, глядя на обнаженную Фэб, выводила его из себя.
Проклятый характер. Когда же он наконец повзрослеет и научится сдерживать себя? Не надо иметь диплом психолога, чтобы понять, что этому не бывать. Потому что с тех пор, как он себя помнит, его старик неукоснительно избивал его, когда он имел глупость заплакать при нем или пожаловаться на обиду.
Он все еще слышал пьяную брань своего старика. "Принеси-ка мой ремень, чтобы я всыпал тебе, маленькая девчонка".
Подрастая, Дэн уяснил, что ярость - единственная эмоция, которую он может безопасно выражать в присутствии своего старика, и когда он, будучи пятилетним ребенком, кинулся на отца с топором, тот не взбесился, а рассмеялся. Черт побери . Тридцатилетний мужчина все еще ходит по тропке, протоптанной детскими сандалетами, и кое-кто, безусловно, прав, решив его на какое-то время поставить в угол.
Снова и снова гнев возвращался к нему, но теперь он был достаточно честен, чтобы понять, что это всего лишь реакция на острое чувство стыда. Стыда за то, что не он сам, а какой-то тюфяк Рональд нашел в себе смелость вступиться за Фэб, восстав против него.
Если бы он не был зол на себя, он мог бы порадоваться тому факту, что Рональд Мак-Дермит наконец показал свои зубы. Если бы он не был так зол на себя, он мог бы понять, что у команды действительно появилась некоторая возможность поправить свои дела.