Войска не могли сражаться в следующем бою. Транспортная система распалась. Половина из четырех тысяч верблюдов при доставке в поезде пали. Ломакину ничего не оставалось, как отступить.
Военный министр генерал Д.А. Милютин прокомментировал в своем дневнике: «Судьба предоставила Ломакину возможность второй раз показать свою слабость и неспособность перед полудикими туркменами. Вместо исправления ошибок, допущенных в прошлом году, он повторил в этом году позорное отступление перед теми же мерзавцами, запятнал воинскую честь и уменьшил влияние русского оружия в Центральной Азии».
Как раз за неделю до поражения Ломакина сэр Луи Каваньяри, глава британской миссии, основанной в Кабуле, был убит вместе со своими двумя секретарями, доктором и большинством из сопровождавших его восемидесяти двух людей. 12 октября 1879 г. генерал сэр Фредерик Робертс занял Кабул. Якуб-хан, своенравный сын Шер-Али и его преемник, отрекся от престола и был выслан в Индию. В Афганистане царил хаос. В этих обстоятельствах английское правительство должно было выработать, по возможности быстро, политику по отношению к Герату, последней остановке на дороге от Каспийского моря ко вратам Индии. Расстроенные неустанным продвижением русских, хватаясь за соломинку, англичане приняли идею изменения отношения к Персии, сделав ее «вместо Афганистана главным оплотом при защите Индии» и хранителем Герата.
Лорд Солсбери поинтересовался мнением Рональда Томсона. 28 октября Томсон написал, что передача Герата Персии могла бы быть целесообразна, но имелись также преимущества для сохранения его как «независимого» княжества под «зависимым» правителем. Такому правителю, писал Томсон, «мы могли бы диктовать наши собственные условия». Ему также нравилась перспектива завоевать доброе расположение Персии, хотя и с оговорками.
«Уступить Герат… Персии, навсегда и безоговорочно, по моему мнению, было бы опасно. Персия, получив все, что мы могли бы дать ей, не будет испытывать никакой благодарности, и мы потеряем на нее влияние. В таком случае она окажется открытой для русских. Россия, согласно договору [заключенному в Туркманчае], имела бы право размещать представителей в Герате, если он навсегда будет передан Персии, которая сама по себе сделала бы его очагом для интриг русских дипломатов.
Чтобы предотвратить возникновение подобной ситуации, Томсон советовал передать Герат Персии при условии, что она будет выполнять определенные обязательства. Они были перечислены Томсоном для персидского министра иностранных дел:
1. Герат будет временно передан Персии, и его оккупация будет продолжаться, «пока она сохраняет доверие Правительства Ее Величества».
2. Англия сохраняет право военной оккупации Герата, «если там возникнет опасность попадания его не в те руки».
3. Англия должна определять размер гарнизона, который нужно там содержать.
4. Ее офицеры должны обучить гарнизон и контролировать оборону.
5. «Персии не следует разрешать иностранным представителям или путешественникам, за исключением английских, обитать в Герате или посещать его».
6. Персия при помощи и моральной поддержке Британии должна предпринять шаги, предотвращающие оккупацию Мерва Россией.
7. Персии следует «проследить за продвижением России в Туркмении», следует «категорически возражать против продвижения русских войск по территории, ей принадлежащей или на которую она претендует», Персия не должна оказывать «никакой помощи любой военной экспедиции, продвигающейся в восточном направлении от Каспийского моря».
8. Персия должна заключить торговый договор, благоприятный для Англии.
В дополнение Томсон сказал мирзе Хосейн-хану, что Персия должна предоставить Англии «первостепенное влияние и руководствоваться нашим [британским] мнением в важных политических вопросах». Она должна также разрешить строительство железной дороги от Бушера до Тегерана и Исфахана к Шустеру и открыть реку Карун для свободного движения пароходов. В случае невыполнения вышеуказанных условий, или, если «оккупация Герата будет угрожать безопасностью нашей индийской границе, или станет необходима, из-за возможной оккупации Мерва Россией, этот договор потеряет силу, Персия должна будет вернуться к соглашению с Англией согласно договору 1857 г.».
Условия, предложенные Англией, проясняют, почему шах колебался принять предложение.
Вернуть Герат, центр говорящей на фарси провинции, имевшей многочисленные связи с остальной частью Ирана, было мечтой каждого персидского правителя с тех пор, как наступили годы анархии, последовавшей за смертью Надира в 1747 г. Ага Магомет-хан, первый каджар на персидском троне, был слишком занят в других местах, чтобы проявить внимание к Герату. При его преемнике, Фатх Али-шахе, Аббас-Мирза организовал поход против Садозая, правителя города, но умер, не достигнув успеха. Магомет-шах осадил город, но, когда Англия стала угрожать войной, отказался от него.
Его сын, Насреддин, захватил Герат в 1856 г. В ответ Англия нанесла удар по заливу. Персия была вскоре разгромлена и дала обещание никогда вновь не сталкиваться с Афганистаном. Но мечта была жива. Будет ли Герат возвращен Персии державой, которая сохранила его вне ее досягаемости? Искушение принять британские условия было весьма велико. Молчание России придало шаху Насреддину храбрости продолжить переговоры. В конце ноября министр иностранных дел согласился на одно из восьми условий, предложенных Томсоном, когда он проинформировал последнего, что шах «рассматривает Мерв как свою территорию и, если Россия двинется к нему,
Персия будет возражать и сделает все, чтобы предотвратить это»[2].
Правительство ее величества позволило Персии занять Герат с условием, что он будет выступать в роли барьера, защищающего территорию Индии.
Следующая стадия переговоров о Герате должна была неизбежно привлечь Россию. Никакие значимые изменения в Центральной Азии без нее не были возможны. В январе 1880 г. мирза Хосейн-хан рассказал Зиновьеву о предложениях Томсона. Русский посланник телеграфировал о них Гирсу, который, в свою очередь, информировал Милютина. Последний отметил, что британские условия могут превратить Персию в вассала Англии и заставить ее занять антироссийскую позицию.
Столкновение было не за горами. Но не осуществилось благодаря британской внутренней политике. 26 ноября 1879 г. Уильям Гладстон открыл свою кампанию речью в мюзик-холле г. Эдинбурга. В течение следующих нескольких месяцев он и его партия нападали почти на все внешние и внутренние политические курсы правительства Биконсфильда. 31 марта начались всеобщие выборы, и к 3 апреля либералы имели большинство в новом парламенте. «Политический горизонт проясняется», – написал ликующий Милютин в своем дневнике.
Лорд Солсбери, который вместе с лордом Литтоном был главным сторонником передачи Герата Персии, ушел. Вице-король слишком тесно отождествлялся с консервативной партией, чтобы продолжать исполнять служебные обязанности при либеральном кабинете, оставив пост. Либералы не собирались придерживаться наступательной политики в Афганистане. Они жаждали возврата к прежней «совершенной бездеятельности» Джона Лоуренса. Одним из первых действий лорда Гренвилля, еще раз ставшего статс-секретарем по иностранным делам, стал разрыв переговоров с Персией относительно Герата.
В то время как Британия под руководством Гладстона меняла направление от империализма и экспансии или, по крайней мере, пыталась это сделать, имперская политика России оставалась неизменной. Не успели переварить известие о поражении Ломакина, как в Санкт-Петербурге, Тифлисе и Ташкенте начали вынашивать новые планы. Полковник Пожаров, начальник штаба 21-й пехотной дивизии Кавказской армии, доказывал в меморандуме, что занятие Ахала Россией имело первостепенное значение в ее борьбе с Англией, которая определялась политическими устремлениями последней. Ахал и Мерв позволили бы России нанести удар по наиболее уязвимому для Британии месту. Если России удастся достичь индийской границы, двести миллионов уроженцев Индии неизбежно проявят стремление к независимости и присоединятся к борьбе против Англии.
Меморандум, защищающий покорение Ахала и Мерва, был составлен несколькими офицерами, среди которых были генерал Тер-Гукасов и полковник Малама из Генерального штаба.
Не все военные и правительственные чиновники России благословляли новое наступление в Центральной Азии. Руководитель Генерального штаба граф Федор Логгинович Гейден полагал, что деньги должны быть скорее вложены «в строительство железной дороги от Оренбурга к Туркестанскому военному округу, чем потрачены на экспедиции в безводных пустынях».
Министр финансов генерал-адъютант Самуил Алексеевич Грейг утверждал, что в период борьбы с внутренним террористическим подпольем России необходимы «тишина и спокойствие». Завоевание Туркмении не принесло бы никаких положительных результатов и привело бы к новым политическим, военным и финансовым трудностям.
На специальном заседании, проведенном 9 марта под руководством царя в присутствии: наследника престола, великого князя Александра Александровича, кавказского наместника великого князя Михаила Николаевича, Милютина, Гирса, Жомини, Грейга и генералов Гейдена, Скобелева, Обручева, – подробно обсуждался закаспийский вопрос.
Обручев и Скобелев доказывали превосходство активной политики. Скобелев особо подчеркнул, что наступление необходимо из-за «активной политики англичан». Гейден выступал против. Когда Грейг, другой противник «политики наступления», предположил, что Россия провоцировала Англию, царь довольно резко оборвал его.
«Мы расстались неудовлетворенные друг другом», – написал Милютин в своем дневнике в тот же день.
Мнение Милютина, как обычно, оказалось решающим. Чтобы связать Кавказ с Туркестаном, туркменские земли необходимо было оккупировать без промедления, поскольку англичане уже начали строить козни. «Оккупация англичанами Кветты и Кандагара, ускоренное строительство железной дороги к этому пункту от Инда и их попытки быстро обосноваться в Герате ясно указывают, что вскоре должно произойти либо столкновение, либо примирение».
В меморандуме царю Милютин требовал завоевания туркменских земель в качестве предупредительной меры.
«Англия все еще далека от мирных заявлений. Напротив, она осуществляет политику наступления, с каждым годом получающую все большее распространение. Поработив азиатскую Турцию, разрушив Афганистан, установив близкие связи с туркменами и пытаясь завоевать Персию, она преднамеренно угрожает Каспийской области».
Милютин знал, что Англия не поработила азиатскую Турцию и ее предположительно тесные связи с туркменами основывались на многочисленных визитах британских посланников. Страстность и ошибочность его аргументации можно объяснить не только неприязнью к Англии, но и оппозицией начальника Генерального штаба и министра финансов. Царь разделял взгляды Милютина. 18 марта начальник штаба Кавказского военного округа был извещен телеграммой о том, что царь разрешил возобновление военных действий. В течение 1880-го и 1881 гг. на эту цель было выделено 10 миллионов рублей. Генерал М.Д. Скобелев, герой недавней войны с Турцией и бывалый туркестанец, возглавил экспедицию.
Политическое руководство экспедиции Скобелева было поручено И.А. Зиновьеву, русскому посланнику в Тегеране и, возможно, самому способному представителю, которого Россия когда-либо имела в Иране. Выпускник московского Лазаревского института, Зиновьев владел персидским, турецким и арабским языками и хорошо знал страну, где сделал дипломатическую карьеру. Его преданность идеалам русского империализма была столь же велика, как недоверие и неприязнь к Великобритании. Зиновьев старательно готовил почву для кампании Скобелева. Он не только преуспел в сохранении спокойствия персидского правительства, но и получил поддержку в жизненно важном вопросе снабжения и транспортировки.
Русские офицеры в штатском пришли в Хорасан, чтобы купить большое количество пшеницы и много верблюдов. Там, где персидские чиновники демонстрировали враждебность, подарки со стороны русских неизменно приводили к улучшению отношений. В разговоре с руководителем закупочной миссии, полковником Н.И. Гродековым, правитель Хорасана, Рокн од-Дойлы, брат шаха, намекнул, что он охотно примет в дар ландо. Когда вручение было отсрочено, принц-правитель с радостью согласился получить наличными стоимость экипажа – две тысячи рублей, сумма, полученная из фонда русского военного командования.
Тесное сотрудничество между Зиновьевым и Скобелевым было одним из важных факторов, гарантировавших успех экспедиции. В отличие от Ломакина Скобелев подготовил свою кампанию с особой тщательностью. На персидской территории были основаны базы снабжения с продовольствием для войска более чем десять тысяч человек. Хотя под его командованием были войска, в несколько раз превосходившие отряд Ломакина, Скобелев никогда не был так самонадеян. Он искал помощи и сотрудничества везде, где только было можно. Он даже предлагал Зиновьеву завербовать на службу хорасанских курдов, которые бы опустошили землю между Геок-Теппе и Ашхабадом. «Жизненно важно сжигать склады текке, их собственность и захватывать принадлежащий им скот», – писал он.
По совету Зиновьева эта идея была оставлена, так как могла породить политические трудности в Тегеране. После успешного завершения кампании Скобелев великодушно признал роль Зиновьева: «Успехом экспедиции мы в значительной степени обязаны его совету и сотрудничеству».
Кампания Скобелева началась в ноябре и сосредоточилась на Геок-Теппе, который защищали более двадцати тысяч туркмен, и только восемь тысяч из них имели огнестрельное оружие. Во время осады, продолжавшейся несколько недель, тысячи людей умирали в результате обстрела тяжелой артиллерией. 24 января русские штурмовали крепость. Бомба, взорванная под стенами, открыла ход, которым полковник А.Н. Куропаткин повел свою колонну.
Сопротивление было сломлено. Тысячи туркмен, мужчин, женщин и детей, бежали в пустыню, преследуемые казачьей кавалерией. В дополнение к шестидесяти пяти сотням тел, найденных в крепости, восемь тысяч беглецов «обоего пола» были зарублены до смерти разъяренными казаками. Только 59 русских были убиты.
Таким образом туркмены познакомились с цивилизацией. Их прежний номинальный повелитель шах Насреддин получил известие о русской победе от специального посланца, отправленного И.А. Зиновьевым. По мнению шаха, эта победа увеличивала безопасность границ Хорасана.
Краткие дебаты о будущем Ахала вспыхнули среди русских властей.
Полковник Гродеков рекомендовал поголовное истребление.
В случае принятия подобной политики в аннексии Ахала не было бы необходимости.
Министерство иностранных дел запросило мнение Зиновьева относительно вопроса: необходимо ли присоединять Ахал или возможно подчинить текке и установить мирные отношения без постоянной оккупации. Зиновьев ответил, что не могло быть «никакого вопроса о мирном сосуществовании текке», если бы это не опиралось на русскую «военную мощь в оазисе», которая будет постоянно служить напоминанием туркменам, что Россия имеет возможность строго наказать любую попытку сопротивления. Текке не образовали государства, и независимость каждого индивидуума препятствовала возможности стабильного соглашения. Кроме того, продолжал Зиновьев, нельзя терять из виду другой независимый центр населения текке, оазис Мерв, чье население настроено враждебно по отношению к России.
Вывод войск из Ахала, доказывал Зиновьев, должен логически привести к выводу войск из Красноводска, так как последний «мог служить военной основой для экспедиций внутрь степей, но потеряет значение, как только мы откажемся от распространения господства к востоку от Каспия». Не следует забывать, что одна из причин, побудивших Россию двигаться в восточном направлении от Каспия, заключалась в необходимости удержать Англию от антироссийских проектов в Центральной Азии. Сумятица в Афганистане могла бы привести к аннексии страны Британией.
Если кабинет Гладстона восстанет против такого поворота событий, английские консерваторы, в случае возвращения к власти, вероятно, выявили бы весомые предлоги оккупации Афганистана, чтобы распространить влияние Англии в Центральной Азии до возможных пределов в ущерб России.
«Наш наступательный пункт, – писал Зиновьев, – на северо-западном конце Хорасана, связанный с базой в Каспийском море надежными транспортными средствами, несомненно заставил бы англичан быть более сдержанными в честолюбивых проектах, так как все пути на восток и юго-восток будут открыты для нас»[3].
Депеша Зиновьева вместе с предложениями Скобелева легли в основу решения правительства. 18 мая 1881 г. в Гатчине, одной из императорских резиденций под Санкт-Петербургом, царь издал указ, объявляющий присоединение земель туркмен текке и образование Закаспийской области Российской империи. Расширение русской державы до Ахала вызвало необходимость расчерчивания русско-персидской границы в этом крае. Закулисные переговоры проводились в Тегеране Зиновьевым и мирзой Саид-ханом Мо'тамен ол-Молком, пророссийски настроенным политическим деятелем, который заменил мирзу Хосейн-хана на посту министра иностранных дел. Англичане продолжали получать полную информацию из источников в персидском чиновничестве и знали, что Персия должна отказаться от прежних претензий на различные туркменские земли. Продвижение России к Афганистану обеспокоило правительство Индии. И 1 августа 1881 г. статс-секретарь по делам Индии, лорд Хартингтон, сделал заявление относительно персидской проблемы. Позже кабинет Индии о взглядах Хартингтона сообщил Министерству иностранных дел.
Хартингтон знал, что официального англо-русского соглашения, гарантирующего целостность Персии, никогда не существовало, «все же понимание, достигнутое по этому вопросу в 1834–1838 гг., до настоящего времени рассматривалось обеими сторонами как существующее в полной мере». Было очевидно, отмечал кабинет Индии, что предстояло изменение персидской границы, в результате которого владения шаха могут быть серьезно уменьшены.
Рональд Томсон чувствовал, что шах не будет возражать против включения британского офицера в комиссию, но малейший намек на недовольство со стороны русских вынудит его величество препятствовать этому. 4 сентября 1881 г. Томсон написал, что существовала одна опасность, которую англичане должны предотвратить: «тайная договоренность между русским Посланником здесь и Шахом, не зависящая от персидских министров». В таком случае английскую миссию поставят в известность, когда будет уже слишком поздно, так же как это произошло с соглашением по границе Атрека в 1869 г. С целью предупредить любые секретные соглашения между Зиновьевым и шахом 24 октября Томсон заявил, что Англия отнесется к ним с неодобрением.
Русское правительство возражало против британского участия в переговорах по проблеме русско-персидской границы. Хотя и не в условиях полной секретности, переговоры проводились без участия англичан, Томсон мог лишь убедить мирзу Хосейн-хана настаивать на притязаниях Персии на Ахал и Мерв. Иранцы не обратили на это никакого внимания.
Мирза Хосейн-хан, назначенный правителем Хорасана после провала переговоров по Герату, адресовал послание старейшинам Мерва, призывая их подчиниться Персии ради мира и спокойствия. Послание содержало обычные угрозы тем, кто не повиновался приказам шаха.
Однако туркмены Мерва нисколько не боялись Персии. Если бы они подчинились, то только ради того, чтобы избежать русского господства. Шах Насреддин, чьи войска за двадцать лет до того понесли ужасное и позорное поражение от туркмен Мерва, не мог заставить их подчиниться.
Прежний правитель Хорасана Рокн од-Дойлы, подкупленный Гродековым, сказал Томсону, что единственный довод, которым Персия могла обосновать свои требования к туркменам, – сила оружия, «а к этому персидское Правительство не прибегнет». Шах издал распоряжение о невмешательстве в дела Мерва.
21 декабря 1881 г. Иван Алексеевич Зиновьев, русский посланник в Тегеране, и мирза Саид-хан, персидский министр иностранных дел, подписали соглашение, очерчивающее границу между двумя странами от Каспийского моря (залив Гасан-Кули) до расположенной поблизости деревни Баба-Дормез. Далее на восток в районе Серакса примерно сто миль границы остались неопределенными.
Спустя девять месяцев персидское правительство тайно пообещало России не вмешиваться в дела туркмен Теджена.
Краткое расстояние между Баба-Дормез и местом, где граничат Иран с Афганистаном, придавало уверенности в том, что вскоре последний окажется соседом России. «Новое время» уже сообщило о том, что П.М. Лессар, инженер, причастный к политике, производил землемерную съемку местности между Ашхабадом и Гератом.
Хорошо осведомленный английский обозреватель прокомментировал, что «это могло иметь всего лишь одно значение, что Россия предполагала возможность дальнейшего наступления, которого, конечно, следовало ожидать».
Британское правительство чувствовало, что в то время было более, чем когда-либо, необходимо торопить и Россию и шаха с четким урегулированием проблемы всей границы. Томсон получил инструкции еще раз поднять данный вопрос в Тегеране. Он так и поступил, сообщив Гренвиллю, что мирза Саид-хан хотел бы демаркировать всю линию границы, но Персия не может спешить в этом вопросе, чтобы не нанести обиду России. Мирза Саид-хан желал, чтобы Англия достигла соглашения с Россией, не вовлекая Персию в трудные и опасные дискуссии. Томсон пришел к выводу, что Персия убеждена в русском наступлении на Мерв и не хочет выступать против него. Персидские министры, писал он, не будут рисковать вызвать неудовольствие России, «не будучи уверенными в чем-то большем, нежели моральная поддержка из Англии».
Правительство Индии торопило Лондон с урегулированием проблемы русско-персидской границы. Оно также чувствовало, что необходимо заключить соглашение, позволяющее обезопасить Афганистан от вмешательства России, прежде чем Россия поглотит последние остающиеся территории рядом с Афганистаном. Если Мерв и Серакс падут перед царем, то не останется никаких оснований для заключения сделки; ничего, что можно предложить России в обмен на ее обязательство держаться в стороне от Афганистана.
Лорд Гренвилль беседовал с русским послом в Лондоне (князем Алексеем Борисовичем Лобановым-Ростов-ским, ставшим преемником графа Шувалова) о немаркированном отрезке русско-персидской границы между Баба-Дормез и Герируд. Он вручил Лобанову недатированный, неподписанный меморандум с предложением установить границы, «чтобы способствовать стабильности и целостности персидской Империи». Это предлагалось, чтобы избежать территориального столкновения между этими двумя державами в Центральной Азии. В меморандуме далее говорилось, что Англия не станет расширять свою территорию, если Россия, со своей стороны, согласится следовать таким же политическим курсом. Гренвилль предложил, чтобы две державы согласились «помочь Шаху в эффективном установлении его власти над Сераксом и землями вдоль Атрека и Теджента».
Лобанов занял следующую позицию: очерчивание северной границы Персии является делом исключительно Персии и России. Лорд Хартингтон, статс-секретарь по делам Индии, отверг такую точку зрения и подчеркнул опасность, которая возникнет в случае, если Россия достигнет афганских границ. Хартингтон хотел, чтобы русские заключили официальное соглашение с Персией и Англией, признавая владычество шаха над Мервом и таким образом «вводя сравнительно цивилизованное Государство между территориями Царя и наших собственных нецивилизованных союзников и вассалов на северо-западной границе Индии».
Министерство по делам Индии было так вовлечено в решение вопроса о персидской границе, что лорд Хартингтон даже присутствовал на переговорах между Гренвиллем и Лобановым в марте 1882 г. Хартингтон предложил Лобанову, чтобы Англия и Россия признали «бесспорное право» шаха на территорию между Баба-Дормез и Сераксом и поддержали Персию в установлении ее власти над племенами текке в той области. Лобанов ответил, что Персия была не способна управлять текке на более обширных землях и она также не сможет управлять ими в Мерве.
Военный министр генерал Д.А. Милютин прокомментировал в своем дневнике: «Судьба предоставила Ломакину возможность второй раз показать свою слабость и неспособность перед полудикими туркменами. Вместо исправления ошибок, допущенных в прошлом году, он повторил в этом году позорное отступление перед теми же мерзавцами, запятнал воинскую честь и уменьшил влияние русского оружия в Центральной Азии».
Как раз за неделю до поражения Ломакина сэр Луи Каваньяри, глава британской миссии, основанной в Кабуле, был убит вместе со своими двумя секретарями, доктором и большинством из сопровождавших его восемидесяти двух людей. 12 октября 1879 г. генерал сэр Фредерик Робертс занял Кабул. Якуб-хан, своенравный сын Шер-Али и его преемник, отрекся от престола и был выслан в Индию. В Афганистане царил хаос. В этих обстоятельствах английское правительство должно было выработать, по возможности быстро, политику по отношению к Герату, последней остановке на дороге от Каспийского моря ко вратам Индии. Расстроенные неустанным продвижением русских, хватаясь за соломинку, англичане приняли идею изменения отношения к Персии, сделав ее «вместо Афганистана главным оплотом при защите Индии» и хранителем Герата.
Лорд Солсбери поинтересовался мнением Рональда Томсона. 28 октября Томсон написал, что передача Герата Персии могла бы быть целесообразна, но имелись также преимущества для сохранения его как «независимого» княжества под «зависимым» правителем. Такому правителю, писал Томсон, «мы могли бы диктовать наши собственные условия». Ему также нравилась перспектива завоевать доброе расположение Персии, хотя и с оговорками.
«Уступить Герат… Персии, навсегда и безоговорочно, по моему мнению, было бы опасно. Персия, получив все, что мы могли бы дать ей, не будет испытывать никакой благодарности, и мы потеряем на нее влияние. В таком случае она окажется открытой для русских. Россия, согласно договору [заключенному в Туркманчае], имела бы право размещать представителей в Герате, если он навсегда будет передан Персии, которая сама по себе сделала бы его очагом для интриг русских дипломатов.
Чтобы предотвратить возникновение подобной ситуации, Томсон советовал передать Герат Персии при условии, что она будет выполнять определенные обязательства. Они были перечислены Томсоном для персидского министра иностранных дел:
1. Герат будет временно передан Персии, и его оккупация будет продолжаться, «пока она сохраняет доверие Правительства Ее Величества».
2. Англия сохраняет право военной оккупации Герата, «если там возникнет опасность попадания его не в те руки».
3. Англия должна определять размер гарнизона, который нужно там содержать.
4. Ее офицеры должны обучить гарнизон и контролировать оборону.
5. «Персии не следует разрешать иностранным представителям или путешественникам, за исключением английских, обитать в Герате или посещать его».
6. Персия при помощи и моральной поддержке Британии должна предпринять шаги, предотвращающие оккупацию Мерва Россией.
7. Персии следует «проследить за продвижением России в Туркмении», следует «категорически возражать против продвижения русских войск по территории, ей принадлежащей или на которую она претендует», Персия не должна оказывать «никакой помощи любой военной экспедиции, продвигающейся в восточном направлении от Каспийского моря».
8. Персия должна заключить торговый договор, благоприятный для Англии.
В дополнение Томсон сказал мирзе Хосейн-хану, что Персия должна предоставить Англии «первостепенное влияние и руководствоваться нашим [британским] мнением в важных политических вопросах». Она должна также разрешить строительство железной дороги от Бушера до Тегерана и Исфахана к Шустеру и открыть реку Карун для свободного движения пароходов. В случае невыполнения вышеуказанных условий, или, если «оккупация Герата будет угрожать безопасностью нашей индийской границе, или станет необходима, из-за возможной оккупации Мерва Россией, этот договор потеряет силу, Персия должна будет вернуться к соглашению с Англией согласно договору 1857 г.».
Условия, предложенные Англией, проясняют, почему шах колебался принять предложение.
Вернуть Герат, центр говорящей на фарси провинции, имевшей многочисленные связи с остальной частью Ирана, было мечтой каждого персидского правителя с тех пор, как наступили годы анархии, последовавшей за смертью Надира в 1747 г. Ага Магомет-хан, первый каджар на персидском троне, был слишком занят в других местах, чтобы проявить внимание к Герату. При его преемнике, Фатх Али-шахе, Аббас-Мирза организовал поход против Садозая, правителя города, но умер, не достигнув успеха. Магомет-шах осадил город, но, когда Англия стала угрожать войной, отказался от него.
Его сын, Насреддин, захватил Герат в 1856 г. В ответ Англия нанесла удар по заливу. Персия была вскоре разгромлена и дала обещание никогда вновь не сталкиваться с Афганистаном. Но мечта была жива. Будет ли Герат возвращен Персии державой, которая сохранила его вне ее досягаемости? Искушение принять британские условия было весьма велико. Молчание России придало шаху Насреддину храбрости продолжить переговоры. В конце ноября министр иностранных дел согласился на одно из восьми условий, предложенных Томсоном, когда он проинформировал последнего, что шах «рассматривает Мерв как свою территорию и, если Россия двинется к нему,
Персия будет возражать и сделает все, чтобы предотвратить это»[2].
Правительство ее величества позволило Персии занять Герат с условием, что он будет выступать в роли барьера, защищающего территорию Индии.
Следующая стадия переговоров о Герате должна была неизбежно привлечь Россию. Никакие значимые изменения в Центральной Азии без нее не были возможны. В январе 1880 г. мирза Хосейн-хан рассказал Зиновьеву о предложениях Томсона. Русский посланник телеграфировал о них Гирсу, который, в свою очередь, информировал Милютина. Последний отметил, что британские условия могут превратить Персию в вассала Англии и заставить ее занять антироссийскую позицию.
Столкновение было не за горами. Но не осуществилось благодаря британской внутренней политике. 26 ноября 1879 г. Уильям Гладстон открыл свою кампанию речью в мюзик-холле г. Эдинбурга. В течение следующих нескольких месяцев он и его партия нападали почти на все внешние и внутренние политические курсы правительства Биконсфильда. 31 марта начались всеобщие выборы, и к 3 апреля либералы имели большинство в новом парламенте. «Политический горизонт проясняется», – написал ликующий Милютин в своем дневнике.
Лорд Солсбери, который вместе с лордом Литтоном был главным сторонником передачи Герата Персии, ушел. Вице-король слишком тесно отождествлялся с консервативной партией, чтобы продолжать исполнять служебные обязанности при либеральном кабинете, оставив пост. Либералы не собирались придерживаться наступательной политики в Афганистане. Они жаждали возврата к прежней «совершенной бездеятельности» Джона Лоуренса. Одним из первых действий лорда Гренвилля, еще раз ставшего статс-секретарем по иностранным делам, стал разрыв переговоров с Персией относительно Герата.
В то время как Британия под руководством Гладстона меняла направление от империализма и экспансии или, по крайней мере, пыталась это сделать, имперская политика России оставалась неизменной. Не успели переварить известие о поражении Ломакина, как в Санкт-Петербурге, Тифлисе и Ташкенте начали вынашивать новые планы. Полковник Пожаров, начальник штаба 21-й пехотной дивизии Кавказской армии, доказывал в меморандуме, что занятие Ахала Россией имело первостепенное значение в ее борьбе с Англией, которая определялась политическими устремлениями последней. Ахал и Мерв позволили бы России нанести удар по наиболее уязвимому для Британии месту. Если России удастся достичь индийской границы, двести миллионов уроженцев Индии неизбежно проявят стремление к независимости и присоединятся к борьбе против Англии.
Меморандум, защищающий покорение Ахала и Мерва, был составлен несколькими офицерами, среди которых были генерал Тер-Гукасов и полковник Малама из Генерального штаба.
Не все военные и правительственные чиновники России благословляли новое наступление в Центральной Азии. Руководитель Генерального штаба граф Федор Логгинович Гейден полагал, что деньги должны быть скорее вложены «в строительство железной дороги от Оренбурга к Туркестанскому военному округу, чем потрачены на экспедиции в безводных пустынях».
Министр финансов генерал-адъютант Самуил Алексеевич Грейг утверждал, что в период борьбы с внутренним террористическим подпольем России необходимы «тишина и спокойствие». Завоевание Туркмении не принесло бы никаких положительных результатов и привело бы к новым политическим, военным и финансовым трудностям.
На специальном заседании, проведенном 9 марта под руководством царя в присутствии: наследника престола, великого князя Александра Александровича, кавказского наместника великого князя Михаила Николаевича, Милютина, Гирса, Жомини, Грейга и генералов Гейдена, Скобелева, Обручева, – подробно обсуждался закаспийский вопрос.
Обручев и Скобелев доказывали превосходство активной политики. Скобелев особо подчеркнул, что наступление необходимо из-за «активной политики англичан». Гейден выступал против. Когда Грейг, другой противник «политики наступления», предположил, что Россия провоцировала Англию, царь довольно резко оборвал его.
«Мы расстались неудовлетворенные друг другом», – написал Милютин в своем дневнике в тот же день.
Мнение Милютина, как обычно, оказалось решающим. Чтобы связать Кавказ с Туркестаном, туркменские земли необходимо было оккупировать без промедления, поскольку англичане уже начали строить козни. «Оккупация англичанами Кветты и Кандагара, ускоренное строительство железной дороги к этому пункту от Инда и их попытки быстро обосноваться в Герате ясно указывают, что вскоре должно произойти либо столкновение, либо примирение».
В меморандуме царю Милютин требовал завоевания туркменских земель в качестве предупредительной меры.
«Англия все еще далека от мирных заявлений. Напротив, она осуществляет политику наступления, с каждым годом получающую все большее распространение. Поработив азиатскую Турцию, разрушив Афганистан, установив близкие связи с туркменами и пытаясь завоевать Персию, она преднамеренно угрожает Каспийской области».
Милютин знал, что Англия не поработила азиатскую Турцию и ее предположительно тесные связи с туркменами основывались на многочисленных визитах британских посланников. Страстность и ошибочность его аргументации можно объяснить не только неприязнью к Англии, но и оппозицией начальника Генерального штаба и министра финансов. Царь разделял взгляды Милютина. 18 марта начальник штаба Кавказского военного округа был извещен телеграммой о том, что царь разрешил возобновление военных действий. В течение 1880-го и 1881 гг. на эту цель было выделено 10 миллионов рублей. Генерал М.Д. Скобелев, герой недавней войны с Турцией и бывалый туркестанец, возглавил экспедицию.
Политическое руководство экспедиции Скобелева было поручено И.А. Зиновьеву, русскому посланнику в Тегеране и, возможно, самому способному представителю, которого Россия когда-либо имела в Иране. Выпускник московского Лазаревского института, Зиновьев владел персидским, турецким и арабским языками и хорошо знал страну, где сделал дипломатическую карьеру. Его преданность идеалам русского империализма была столь же велика, как недоверие и неприязнь к Великобритании. Зиновьев старательно готовил почву для кампании Скобелева. Он не только преуспел в сохранении спокойствия персидского правительства, но и получил поддержку в жизненно важном вопросе снабжения и транспортировки.
Русские офицеры в штатском пришли в Хорасан, чтобы купить большое количество пшеницы и много верблюдов. Там, где персидские чиновники демонстрировали враждебность, подарки со стороны русских неизменно приводили к улучшению отношений. В разговоре с руководителем закупочной миссии, полковником Н.И. Гродековым, правитель Хорасана, Рокн од-Дойлы, брат шаха, намекнул, что он охотно примет в дар ландо. Когда вручение было отсрочено, принц-правитель с радостью согласился получить наличными стоимость экипажа – две тысячи рублей, сумма, полученная из фонда русского военного командования.
Тесное сотрудничество между Зиновьевым и Скобелевым было одним из важных факторов, гарантировавших успех экспедиции. В отличие от Ломакина Скобелев подготовил свою кампанию с особой тщательностью. На персидской территории были основаны базы снабжения с продовольствием для войска более чем десять тысяч человек. Хотя под его командованием были войска, в несколько раз превосходившие отряд Ломакина, Скобелев никогда не был так самонадеян. Он искал помощи и сотрудничества везде, где только было можно. Он даже предлагал Зиновьеву завербовать на службу хорасанских курдов, которые бы опустошили землю между Геок-Теппе и Ашхабадом. «Жизненно важно сжигать склады текке, их собственность и захватывать принадлежащий им скот», – писал он.
По совету Зиновьева эта идея была оставлена, так как могла породить политические трудности в Тегеране. После успешного завершения кампании Скобелев великодушно признал роль Зиновьева: «Успехом экспедиции мы в значительной степени обязаны его совету и сотрудничеству».
Кампания Скобелева началась в ноябре и сосредоточилась на Геок-Теппе, который защищали более двадцати тысяч туркмен, и только восемь тысяч из них имели огнестрельное оружие. Во время осады, продолжавшейся несколько недель, тысячи людей умирали в результате обстрела тяжелой артиллерией. 24 января русские штурмовали крепость. Бомба, взорванная под стенами, открыла ход, которым полковник А.Н. Куропаткин повел свою колонну.
Сопротивление было сломлено. Тысячи туркмен, мужчин, женщин и детей, бежали в пустыню, преследуемые казачьей кавалерией. В дополнение к шестидесяти пяти сотням тел, найденных в крепости, восемь тысяч беглецов «обоего пола» были зарублены до смерти разъяренными казаками. Только 59 русских были убиты.
Таким образом туркмены познакомились с цивилизацией. Их прежний номинальный повелитель шах Насреддин получил известие о русской победе от специального посланца, отправленного И.А. Зиновьевым. По мнению шаха, эта победа увеличивала безопасность границ Хорасана.
Краткие дебаты о будущем Ахала вспыхнули среди русских властей.
Полковник Гродеков рекомендовал поголовное истребление.
В случае принятия подобной политики в аннексии Ахала не было бы необходимости.
Министерство иностранных дел запросило мнение Зиновьева относительно вопроса: необходимо ли присоединять Ахал или возможно подчинить текке и установить мирные отношения без постоянной оккупации. Зиновьев ответил, что не могло быть «никакого вопроса о мирном сосуществовании текке», если бы это не опиралось на русскую «военную мощь в оазисе», которая будет постоянно служить напоминанием туркменам, что Россия имеет возможность строго наказать любую попытку сопротивления. Текке не образовали государства, и независимость каждого индивидуума препятствовала возможности стабильного соглашения. Кроме того, продолжал Зиновьев, нельзя терять из виду другой независимый центр населения текке, оазис Мерв, чье население настроено враждебно по отношению к России.
Вывод войск из Ахала, доказывал Зиновьев, должен логически привести к выводу войск из Красноводска, так как последний «мог служить военной основой для экспедиций внутрь степей, но потеряет значение, как только мы откажемся от распространения господства к востоку от Каспия». Не следует забывать, что одна из причин, побудивших Россию двигаться в восточном направлении от Каспия, заключалась в необходимости удержать Англию от антироссийских проектов в Центральной Азии. Сумятица в Афганистане могла бы привести к аннексии страны Британией.
Если кабинет Гладстона восстанет против такого поворота событий, английские консерваторы, в случае возвращения к власти, вероятно, выявили бы весомые предлоги оккупации Афганистана, чтобы распространить влияние Англии в Центральной Азии до возможных пределов в ущерб России.
«Наш наступательный пункт, – писал Зиновьев, – на северо-западном конце Хорасана, связанный с базой в Каспийском море надежными транспортными средствами, несомненно заставил бы англичан быть более сдержанными в честолюбивых проектах, так как все пути на восток и юго-восток будут открыты для нас»[3].
Депеша Зиновьева вместе с предложениями Скобелева легли в основу решения правительства. 18 мая 1881 г. в Гатчине, одной из императорских резиденций под Санкт-Петербургом, царь издал указ, объявляющий присоединение земель туркмен текке и образование Закаспийской области Российской империи. Расширение русской державы до Ахала вызвало необходимость расчерчивания русско-персидской границы в этом крае. Закулисные переговоры проводились в Тегеране Зиновьевым и мирзой Саид-ханом Мо'тамен ол-Молком, пророссийски настроенным политическим деятелем, который заменил мирзу Хосейн-хана на посту министра иностранных дел. Англичане продолжали получать полную информацию из источников в персидском чиновничестве и знали, что Персия должна отказаться от прежних претензий на различные туркменские земли. Продвижение России к Афганистану обеспокоило правительство Индии. И 1 августа 1881 г. статс-секретарь по делам Индии, лорд Хартингтон, сделал заявление относительно персидской проблемы. Позже кабинет Индии о взглядах Хартингтона сообщил Министерству иностранных дел.
Хартингтон знал, что официального англо-русского соглашения, гарантирующего целостность Персии, никогда не существовало, «все же понимание, достигнутое по этому вопросу в 1834–1838 гг., до настоящего времени рассматривалось обеими сторонами как существующее в полной мере». Было очевидно, отмечал кабинет Индии, что предстояло изменение персидской границы, в результате которого владения шаха могут быть серьезно уменьшены.
Рональд Томсон чувствовал, что шах не будет возражать против включения британского офицера в комиссию, но малейший намек на недовольство со стороны русских вынудит его величество препятствовать этому. 4 сентября 1881 г. Томсон написал, что существовала одна опасность, которую англичане должны предотвратить: «тайная договоренность между русским Посланником здесь и Шахом, не зависящая от персидских министров». В таком случае английскую миссию поставят в известность, когда будет уже слишком поздно, так же как это произошло с соглашением по границе Атрека в 1869 г. С целью предупредить любые секретные соглашения между Зиновьевым и шахом 24 октября Томсон заявил, что Англия отнесется к ним с неодобрением.
Русское правительство возражало против британского участия в переговорах по проблеме русско-персидской границы. Хотя и не в условиях полной секретности, переговоры проводились без участия англичан, Томсон мог лишь убедить мирзу Хосейн-хана настаивать на притязаниях Персии на Ахал и Мерв. Иранцы не обратили на это никакого внимания.
Мирза Хосейн-хан, назначенный правителем Хорасана после провала переговоров по Герату, адресовал послание старейшинам Мерва, призывая их подчиниться Персии ради мира и спокойствия. Послание содержало обычные угрозы тем, кто не повиновался приказам шаха.
Однако туркмены Мерва нисколько не боялись Персии. Если бы они подчинились, то только ради того, чтобы избежать русского господства. Шах Насреддин, чьи войска за двадцать лет до того понесли ужасное и позорное поражение от туркмен Мерва, не мог заставить их подчиниться.
Прежний правитель Хорасана Рокн од-Дойлы, подкупленный Гродековым, сказал Томсону, что единственный довод, которым Персия могла обосновать свои требования к туркменам, – сила оружия, «а к этому персидское Правительство не прибегнет». Шах издал распоряжение о невмешательстве в дела Мерва.
21 декабря 1881 г. Иван Алексеевич Зиновьев, русский посланник в Тегеране, и мирза Саид-хан, персидский министр иностранных дел, подписали соглашение, очерчивающее границу между двумя странами от Каспийского моря (залив Гасан-Кули) до расположенной поблизости деревни Баба-Дормез. Далее на восток в районе Серакса примерно сто миль границы остались неопределенными.
Спустя девять месяцев персидское правительство тайно пообещало России не вмешиваться в дела туркмен Теджена.
Краткое расстояние между Баба-Дормез и местом, где граничат Иран с Афганистаном, придавало уверенности в том, что вскоре последний окажется соседом России. «Новое время» уже сообщило о том, что П.М. Лессар, инженер, причастный к политике, производил землемерную съемку местности между Ашхабадом и Гератом.
Хорошо осведомленный английский обозреватель прокомментировал, что «это могло иметь всего лишь одно значение, что Россия предполагала возможность дальнейшего наступления, которого, конечно, следовало ожидать».
Британское правительство чувствовало, что в то время было более, чем когда-либо, необходимо торопить и Россию и шаха с четким урегулированием проблемы всей границы. Томсон получил инструкции еще раз поднять данный вопрос в Тегеране. Он так и поступил, сообщив Гренвиллю, что мирза Саид-хан хотел бы демаркировать всю линию границы, но Персия не может спешить в этом вопросе, чтобы не нанести обиду России. Мирза Саид-хан желал, чтобы Англия достигла соглашения с Россией, не вовлекая Персию в трудные и опасные дискуссии. Томсон пришел к выводу, что Персия убеждена в русском наступлении на Мерв и не хочет выступать против него. Персидские министры, писал он, не будут рисковать вызвать неудовольствие России, «не будучи уверенными в чем-то большем, нежели моральная поддержка из Англии».
Правительство Индии торопило Лондон с урегулированием проблемы русско-персидской границы. Оно также чувствовало, что необходимо заключить соглашение, позволяющее обезопасить Афганистан от вмешательства России, прежде чем Россия поглотит последние остающиеся территории рядом с Афганистаном. Если Мерв и Серакс падут перед царем, то не останется никаких оснований для заключения сделки; ничего, что можно предложить России в обмен на ее обязательство держаться в стороне от Афганистана.
Лорд Гренвилль беседовал с русским послом в Лондоне (князем Алексеем Борисовичем Лобановым-Ростов-ским, ставшим преемником графа Шувалова) о немаркированном отрезке русско-персидской границы между Баба-Дормез и Герируд. Он вручил Лобанову недатированный, неподписанный меморандум с предложением установить границы, «чтобы способствовать стабильности и целостности персидской Империи». Это предлагалось, чтобы избежать территориального столкновения между этими двумя державами в Центральной Азии. В меморандуме далее говорилось, что Англия не станет расширять свою территорию, если Россия, со своей стороны, согласится следовать таким же политическим курсом. Гренвилль предложил, чтобы две державы согласились «помочь Шаху в эффективном установлении его власти над Сераксом и землями вдоль Атрека и Теджента».
Лобанов занял следующую позицию: очерчивание северной границы Персии является делом исключительно Персии и России. Лорд Хартингтон, статс-секретарь по делам Индии, отверг такую точку зрения и подчеркнул опасность, которая возникнет в случае, если Россия достигнет афганских границ. Хартингтон хотел, чтобы русские заключили официальное соглашение с Персией и Англией, признавая владычество шаха над Мервом и таким образом «вводя сравнительно цивилизованное Государство между территориями Царя и наших собственных нецивилизованных союзников и вассалов на северо-западной границе Индии».
Министерство по делам Индии было так вовлечено в решение вопроса о персидской границе, что лорд Хартингтон даже присутствовал на переговорах между Гренвиллем и Лобановым в марте 1882 г. Хартингтон предложил Лобанову, чтобы Англия и Россия признали «бесспорное право» шаха на территорию между Баба-Дормез и Сераксом и поддержали Персию в установлении ее власти над племенами текке в той области. Лобанов ответил, что Персия была не способна управлять текке на более обширных землях и она также не сможет управлять ими в Мерве.