- Непонятно! - даже рассердился профессор. - В конце концов "Гидра" исследовательское судно. Почему же тогда...
- Потому, что нам нужно экономить сжатый воздух, - прервал его капитан. - При всплытии лодки воду из балластных цистерн вытесняют сжатым воздухом. Ежедневно водолазы должны несколько раз проходить через шлюзовую камеру. Из камеры вода также удаляется сжатым воздухом. А ведь это непредвиденный расход и пополнить запасы неоткуда. Под водой это вообще невозможно. Теперь вы понимаете, почему я вынужден отклонить вашу просьбу?
Профессор вскочил с кресла. У него мелькнула страшная мысль. Он вплотную подошел к капитану.
- Вы хотите сказать, что запасы сжатого воздуха подходят к концу?
- Конечно нет, профессор, - улыбнулся капитан с деланным спокойствием. - Но мы должны быть готовы ко всяким случайностям.
- Понимаю, - ответил ученый. И в задумчивости снова уселся за свой рабочий стол.
Ночной отдых на "Гидре" кончился. Дежурный инженер включил лампы дневного света, осветившие все судно, как лучи восходящего солнца.
Врач подошел к койке водолаза.
- Ну-с, Хандке, хорошо выспались? Как вы себя чувствуете?
- Хорошо, доктор, очень хорошо.
Он встал и уселся на краю койки.
- Сегодня наконец за работу. Давно пора!
- Не торопитесь, дорогой Хандке. Сначала я должен вас осмотреть.
Хандке вздохнул и снял пижаму.
- Все в порядке. Вы здоровы.
- Спасибо, доктор.
Хандке оделся и вышел из лазарета. Несколько минут спустя он уже завтракал в кают-компании рядом со своим коллегой поляком Янским.
- Ты слышал, что нас вызывают к капитану?
Хандке перестал жевать.
- Нет, что-нибудь еще случилось?
- Понятия не имею. Мне сказал инженер.
Кают-компания медленно опустела, магнитофон выключили, музыка замолкла. Водолазы встали из-за стола и направились в каюту капитана.
Свенсон пожал им руки, указал на кресла.
- Садитесь, пожалуйста.
Сам он остался стоять и грустно сказал:
- Я позвал вас, чтобы обсудить наше трудное положение...
Прошло почти два часа, прежде чем водолазы вышли от капитана. В молчании дошли они до своей каюты, закрыли дверь и уселись на койку.
Первым заговорил Хандке:
- Ну, что скажешь?
- Ну что я могу сказать? Течь должна быть заделана. Даже если нам придется работать десять часов подряд. Об этом и говорить нечего. Мы должны сделать - и сделаем. А не сделаем, так нам все равно крышка. Странное чувство, когда держишь в своих руках жизнь стольких людей...
Вскоре оба водолаза в скафандрах уже стояли в маленькой шлюзовой камере "Гидры". Манипуляторами они держали зажимы электродов, рядом лежали мотки толстого кабеля, подводившего ток для сварки. Дверь, ведущая внутрь судна, была задраена. Прежде чем затопить камеру водой, инженер еще раз проверил телефонную связь.
- Алло, Хандке, Янский, как слышимость? Хорошо! Громкость достаточная. Все готово. Внимание, пускаем воду.
На центральном посту нажали рычаг. Выходной люк приоткрылся на несколько миллиметров. В щель хлынула вода. Она поднималась все выше и выше, пока не заполнила всю камеру. Теперь водолазы могли передвигаться в своих тяжелых скафандрах. Они ступили на скалистое дно. Прожекторы, прикрепленные к иллюминаторам шлема, ярко освещали все вокруг. К водолазам подплыло несколько любопытных рыбок. Хандке тянул за собой толстый кабель в такой легкостью, словно это была простая веревка. Водолазы добрались до пробоины; почти одновременно вспыхнули синевато-белые дуги. Работа началась.
Инженер на своем посту ловил каждый звук, раздававшийся в наушниках. Микрофон висел у него на груди. Он посматривал то на щиток аварийной сигнализации, то на большие контрольные часы, которые регистрировали время пребывания водолазов вне лодки.
- Алло, Хандке, Янский! - то и дело кричал инженер в микрофон. - Все в порядке?
- В порядке! - раздавалось в ответ.
Два встречных потока автомобилей катились по главной улице. Солнце стояло в зените над морем крыш, горячий воздух пахнул бензиновым перегаром.
Доктор Бракк бродил с женой по городу. Она то и дело замедляла шаг, подходила к витринам магазинов. Он шел за ней, хмуро смотрел на ткани, платья и шляпки, кивал головой, если она что-нибудь спрашивала, или произносил нечто нечленораздельное. С облегчением вздыхал, когда она отправлялась дальше. Жара была невыносима. Он уже давно снял полотняную куртку, сунул в карман галстук-бабочку, расстегнул воротник рубашки, но никакого облегчения не испытал. Совершенно непонятно, как может Вера выносить такое пекло.
Он сам предложил эту бесцельную прогулку по городу и теперь злился на себя. "Но откуда я мог знать, что будет так жарко", - подумал он, вытирая платком пот со лба. Конечно, жене доставляет удовольствие бродить с ним по улицам. Это бывает так редко. А сегодня у Бракка выдалось свободное время, и он решил порадовать ее. И вот он покорно плелся за ней, торчал у витрин, но мысли его были далеко. "Допустят ли меня к циклотрону? - думал он. - А если допустят, то с какой серии опытов начинать?"
Они свернули в тихую боковую улочку, усаженную вдоль тротуара молодыми тополями. По обеим сторонам улицы тянулись ряды недавно выстроенных домов с ухоженными садиками. Крупноблочные стены из стекловолокна отливали серебром. Зеленоватые плоские крыши из синтетического материала будто подернуты патиной. Шум большого города едва доносился сюда. Вот и дом номер двенадцать. Они переехали сюда несколько дней назад. Их квартира находилась на первом этаже. Над ними жил одинокий чудаковатый человек, посвятивший всю жизнь озеленению городов. Теперь он был уже на пенсии, выращивал розы редкостных сортов и построил маленькую оранжерею для экзотических растений. Его сад сиял тысячью красок и наполнял воздух благоуханием.
В квартире было прохладно. Пока жена распаковывала покупки, Бракк сидел в кресле с закрытыми глазами, вытянув ноги. Он было задремал, но вдруг спохватился и испуганно посмотрел на часы.
- Два часа, скоро в институт, - громко сказал он.
- Но ведь до института всего несколько минут ходьбы, - крикнула из соседней комнаты Вера. - Хочешь, я сварю кофе? Или лучше чай?
- Да, пожалуй чай.
Бракк пытался вспомнить, как выглядит Хегер, которого мельком видел на конференциях. Но это ему не удавалось. В конце концов он бросил думать о Хегере.
Бракк сел за стол, глотнул чаю, взял из вазочки печенье и стал жевать так медленно, словно отсчитывал каждое движение своих челюстей.
- Давай пойдем куда-нибудь сегодня, - сказал он Вере. - В кафе или в кино. Мы давно нигде не были. Можно заглянуть и в ночное кабаре. Завтра утром мне не надо в институт, - добавил он.
- Хорошо, пойдем, - обрадованно ответила она.
Бракк попросил еще чаю. Вера поспешно налила ему второй стакан и сразу же вышла в соседнюю комнату. А Бракк опять погрузился в свои мысли.
Через несколько минут Вера появилась в элегантном вечернем туалете и принялась ходить взад и вперед, как манекенщица на демонстрации мод, очаровательно улыбаясь Бракку.
- Как тебе нравится твоя жена?
Бракк встал.
- Ты просто восхитительна! - сказал он и поцеловал жену. - Но теперь я должен оставить тебя, мне пора.
Доктор Бракк поднялся по гранитным ступеням главного здания. Двухстворчатая дверь была распахнута, за ней шел длинный коридор. Бракк мимоходом читал таблички на дверях. Вот и дирекция института. На табличке фамилия человека, который был ему нужен. Бракк замедлил шаг, постучал в дверь и вошел в приемную.
- Что вам угодно? - сухо спросила секретарша.
- Моя фамилия Бракк. Передайте, пожалуйста...
- А, доктор Бракк, - прервала она его, вежливо улыбнувшись. - Доктор Хегер уже ждет вас.
Она нажала кнопку переговорного устройства и доложила:
- Доктор Бракк.
- Прошу, - раздалось в ответ.
Открылась обитая звуконепроницаемым материалом дверь. Бракк вошел в кабинет. Хегер сидел за полукруглым письменным столом. Увидев Бракка он поднялся и размеренным шагом пошел ему навстречу; слегка поклонившись, протянул руку.
- Очень рад, что имею возможность приветствовать вас здесь, - сказал он приятным низким голосом. - Пожалуйста, садитесь.
Бракк поставил портфель на пол и сел в кресло, стоявшее в оконной нише. Он оглядел комнату. Она не походила на рабочий кабинет. Стены до половины были обиты синтетическим материалом, напоминавшим кожу. У окна - какое-то вьющееся растение.
Хегер открыл портсигар и протянул Бракку.
- Спасибо, - сказал Бракк, - но, если вы разрешите, я закурю свою сигару.
- Разумеется.
Хегер снял очки в роговой оправе и принялся вертеть их. Положив ногу на ногу, облокотившись на ручку кресла, он посмотрел на собеседника.
- Кажется, мы уже где-то встречались, - начал он. - Вы были на конгрессе в Лейпциге, на котором я выступал?
- Совершенно верно, - ответил Бракк.
Хегер выпрямился и провел рукой по тонким усикам. На его левой руке сверкнул массивный перстень.
- Значит, я не ошибся, - сказал он. - Как вам известно, профессор Экардт еще находится в отпуске по болезни. В начале следующей недели он, вероятно, вернется к руководству институтом, которое на время его болезни было возложено на меня. Я лично приветствую ваше решение перейти к нам. Мы намерены назначить вас во второй отдел, которым вы в дальнейшем будете заведовать. Поле вашей будущей деятельности я уже обрисовал в письме к вам. Создание новых фотокатодов для преобразования изображений. Интересная и чрезвычайно многосторонняя проблема. Вы будете с удовольствием работать над ней, коллега. Последним нашим крупным достижением был преобразователь рентгеновских изображений РБ-107, который можно назвать почти идеальным. Четкость изображения прямо-таки фантастическая. РБ-107 работает при такой малой интенсивности рентгеновского излучения, что можно сколько угодно просвечивать человека, не причиняя ему, ни малейшего вреда. Вряд ли стоит говорить, какое значение это имеет для медицины. РБ-107 с двухслойным катодом...
Бракк слушал вполуха. Он достаточно читал об этих преобразователях. Хегер искусно подчеркнул свое участие в создании новой конструкции. Бракк одобрительно кивнул и вспомнил слова профессора Хеммера. Хегер, видимо, способный человек, формулирует свои мысли точно, выразительно. В общем он симпатичен. Даже усики ничего, хотя Бракк таких усов терпеть не мог. Хегеру они определенно шли. Одет он был с иголочки, это даже бросалось в глаза. Бракк незаметно оглядел свой уже порядком поношенный костюм.
Между тем Хегер продолжал, дымя сигаретой:
- А теперь мы собираемся усовершенствовать фотоэлемент ССЦ-2. На бумаге это дело кажется сравнительно несложным. Однако практические результаты пока неудовлетворительны. Трудностей столько, что просто диву даешься. В прошлом году мы поставили сотни опытов, чтобы получить новые и более дешевые полупроводниковые материалы для фотоэлементов. Часто нам казалось, что мы стоим на правильном пути. Однако ожидания не оправдались. Вскоре выяснилось, что новые материалы быстро распадаются. Их стабильность может быть гарантирована только исключительной чистотой исходных химических компонентов. Но тут мы, естественно, ничего не можем сделать. Ни одна попытка...
Его прервал телефонный звонок. Хегер взял трубку.
- Инженер Хегер, - ответил он. - Что, что? Ну, конечно, я сам выступлю с докладом в восемь часов в большом зале.
Резким движением он положил трубку на рычаг.
- Это так, отхожий промысел, - улыбнулся Хегер. - Доклад за докладом.
Затем он заговорил о плане исследовательских работ своего отдела. Когда Хегер замолчал, закуривая новую сигарету, Бракк сказал:
- Года два тому назад я прочел несколько ваших статей о новых фотоэлементах для получения энергии с помощью бета-лучей. Они меня очень заинтересовали. Вы продолжаете эту работу?
Вопрос явно не понравился Хегеру. Лицо его приняло жесткое недовольное выражение.
- Нет, я прекратил опыты, - ответил он и наклонив голову, потушил в пепельнице только что закуренную сигарету.
- Могу ли я узнать, почему? Это не из любопытства, коллега. Я... Бракк запнулся, а затем закончил скороговоркой: - Меня уже давно занимает та же задача.
- Вас? - удивленно протянул Хегер.
Но Бракк этого не заметил, захваченный своими мыслями.
- Я произвел некоторые расчеты, - продолжал он, - и пришел к убеждению, что можно получить хорошие полупроводники из соединений металлов путем бомбардировки их дейтронами или альфа-частицами...
Хегер улыбнулся так странно и заносчиво, что Бракк умолк.
- Уважаемый коллега, честь и хвала вашим расчетам, но на практике все обстоит несколько по-другому. Я провел бесчисленные опыты. По моим расчетам тоже выходило, что я должен получить хорошие полупроводники. И все же я ничего не добился. Я потратил на эти исследования три года каторжного труда, - сказал он глуховатым голосом. - Сначала мне казалось, что я достиг некоторых успехов... Успехов... - горько усмехнулся он. Получились фотоэлементы даже с более низким коэффициентом полезного действия, чем обычные селеновые. Тем дело и кончилось!
Он скрестил руки на груди, откинулся в кресле, пристально глядя перед собой.
- Да, иной раз по расчетам правильно, а начнешь делать - все летит к чертям. Нужно обуздывать свою фантазию. Нам, ученым, следует знать, к чему прикладывать свои силы. Знать, что осуществимо, а что нет.
Бракк кивнул, но это не относилось к словам Хегера. Он снова ушел в свои мысли. Даже теперь, узнав об отрицательных результатах исследований Хегера, он не переставал размышлять о практическом осуществлении своей идеи. Какой, собственно, путь избрал Хегер в своих исследованиях? Бракк откашлялся.
- Ваши расчеты, конечно, сохранились. Если вы разрешите... Я очень интересуюсь этим вопросом.
Бракку показалось, что на губах Хегера мелькнула ироническая улыбка. Или он ошибся, и всему виною тонкие черные усики?
- Ну, разумеется, - ответил Хегер. - Если вы на что-то еще надеетесь, я велю разыскать для вас эти вычисления.
Он встал, поправил воротничок рубашки, застегнул на одну пуговицу пиджак.
- Полагаю, что пора познакомить вас с институтом. Начнем со второго отдела, где вам предстоит работать.
Подводное экспедиционное судно "Гидра" все еще лежало без движения на скалистом дне Ледовитого океана. Обитатели морских глубин давно уже привыкли к чудовищу с ярко светящимися глазами. Стаи рыб бесстрашно проплывали мимо стеклянной наблюдательной камеры, в которой дежурили двое исследователей. Ученые сидели в удобных поворачивающихся креслах, фотографировали или зарисовывали странных животных, поражавших своей причудливостью. Худенький Графф возбужденно поглаживал рукой свою лысину, наблюдая за небольшой рыбкой, непрерывно атаковавшей прожектор. Прозрачное сплюснутое тело, крупная голова. Пасть с кинжаловидными зубами широко раскрыта. Хвост и спина отливают серо-синим. Дугообразный вырост на голове ярко светится, как фонарик. Рыбка снова ринулась на прожектор, с силой ударилась о толстое стекло и, оглушенная, исчезла во мраке.
Пока ученые высматривали новые трофеи, водолазы Хандке и Янский из последних сил вели сварку. Еще немного - и пробоина будет заделана. В течение вот уже двух часов они сжимали манипуляторами электроды. Хандке еле держался на ногах. Стискивая зубы, он говорил себе: "Я должен!" Поправил электроды - ярко вспыхнула дуга. Шов наращивался сантиметр за сантиметром.
Капитан уже дважды приказывал им кончать. И оба раза они настояли на продолжении работы.
Машинально вертя между пальцами карандаш, капитан ходил по центральному посту. Через каждые несколько минут инженер кричал в микрофон:
- Алло, Хандке, Янский! Все в порядке?
- В порядке! - слышался ответ.
Капитан остановился у контрольных часов.
- Через пятнадцать минут будет три часа, как они там, - в голосе его звучала тревога и вместе с тем гордость. - На сегодня довольно. Я не могу взять на себя такую ответственность. Что за люди! - добавил он едва слышно.
- Передать приказ возвращаться, капитан? - спросил инженер.
Капитан Свенсон ответил не сразу.
- Да, передайте, я... Нет, подождем еще несколько минут, - решил он, пусть будет ровно три часа.
У Хандке потемнело в глазах, кровь прилила к голове. Все тело била дрожь. Он старался разглядеть сварочный шов. Скоро конец, осталось лишь несколько сантиметров. Янский, приваривавший нижний край стального листа, думал о том же. Скоро конец, еще несколько минут! Ему казалось, что он сходит с ума. Гудение в ушах перешло в гром. Он судорожно вытянул вперед руку с электродом, чтобы не прервалась дуга. Оглядел шов. Как толстая гусеница, полз он между корпусом судна и стальным листом. Обе светящиеся дуги сближались. Внезапно одна из них погасла - рука Хандке опустилась. В тот же миг на центральном посту завыла сирена, вспыхнул красный сигнал тревоги.
Какую-то долю секунды капитан Свенсон стоял неподвижно. Потом одним прыжком очутился подле инженера. Взгляд его заметался по контрольным приборам.
Инженер закричал в микрофон:
- Янский! Хандке!
- Говорит Янский! - послышалось в ответ. - Втащите Хандке в лодку. Ток не выключать. Через несколько секунд я закончу.
Тяжелый скафандр Хандке уперся в корпус судна. Затем наклонился в сторону, стальной трос, прикрепленный к шлему, натянулся, и скафандр начал медленно отдаляться от корпуса в горизонтальном положении.
Янский закончил последний сантиметр шва. Инженер на борту услышал: "Готово! Тащите! Не могу больше".
Час спустя Хандке очнулся снова в лазарете. Еще не совсем понимая, что с ним, посмотрел вокруг.
- Лежать спокойно, - тихо сказал врач, увидев, что Хандке пытается приподняться.
В этот момент Янский, лежавший на соседней койке, тоже пришел в себя. Он потерял сознание, когда его высвобождали из скафандра.
Капитан подошел к его койке, присел на краешек.
- Готово, капитан. Можем всплывать. Шов безупречный.
Свенсон, переводя взгляд с одного водолаза на другого, сказал торжественно:
- Благодарю вас от имени всех. - И вдруг переменил тон. - Наказать бы вас следовало! - загремел он. - Наказать за легкомыслие. Три часа на такой глубине это... это безобразие! Приказываю на три дня освободить машинистов Хандке и Янского от всяких работ.
- Наказание принимается, капитан! - разом воскликнули оба. Свенсон ухмыльнулся.
- Без взыскания не обойтись, - проворчал он. - Значит мы можем всплывать. Давно пора. Нас, верно, уже исключили из списков флота.
Он поднялся.
- Я дам необходимые указания. А сейчас пришлю сюда бутылку хорошего вина для подкрепления сил. Доктор, им уже можно пить?
- В порядке исключения. Таким медведям алкоголь только на пользу.
Капитан вышел из лазарета. С легким сердцем шел он по проходу, напевая старую матросскую песенку. Рывком отворил дверь каюты, включил переговорное устройство.
- Говорит капитан Свенсон! - крикнул он в микрофон по-русски - русский язык понимали все на этой лодке. - Прошу команду и ученых немедленно собраться в салоне.
Его голос услышали во всех помещениях, каютах, лабораториях. Радист задумчиво поскреб в затылке: "Немедленно! Что за дьявольщина, видно, случилось что-то особенное".
Салон был переполнен. Все взгляды - озабоченные и встревоженные - были обращены на капитана. Беспорядочный шум голосов утих, когда Свенсон поднялся и без всякого вступления сказал:
- Водолазам Хандке и Янскому удалось заделать течь в бортовой стенке.
В салоне воцарилась тишина. Мгновение спустя раздались радостные возгласы.
Капитан поднял руку.
- Через час мы всплываем. Ученых прошу закончить исследования. Команде приготовиться к всплытию.
Для каждого на лодке этот час прошел по-разному. Незанятым он показался вечностью. Для ученых пролетел как одна минута. Профессор-чех, почти не покидавший стеклянную наблюдательную камеру, только собрался сделать очередной снимок, как работу его прервал шум и грохот. Загудели компрессоры, в чудовищной силой вытесняя воду из балластных цистерн. Судно немного накренилось, а затем медленно приподнялось со дна. Подле ультразвукового локатора стоял инженер, пристально следивший за светлой кривой, которая вычерчивалась на экране. Судно поднималось, но кривая оставалась неизменной. Ультразвуковые волны возвращались с довольно близкого расстояния, встречая какое-то препятствие. Можно было подумать, что судно всплывает у берега. Глубиномер показывал еще только восемьдесят метров. Лодка медленно продолжала подъем, пока стальная рубка не уперлась в лед. Тут вступил в действие измеритель толщины льда: он показывал четыре метра.
- Все готово? - крикнул инженер. - Включить!
Верхняя часть рубки начала вращаться. Нагреваемая электрическим током, она врезалась в ледяную толщу.
Тихонько насвистывая, доктор Бракк вышел из дому с портфелем в руке и быстро зашагал через сад по широкой дорожке, выложенной каменными плитками. У ворот он остановился и помахал жене, стоявшей, как обычно, у окна. Люди спешили на работу, и на улочке, всегда тихой в дневное время, в этот час царило оживление. Солнце только что показалось из-за крыш, и тени домов сливались. Легкий ветерок подметал улицу.
У главных ворот остановился электробус. Бракк успел проскочить через узкую дверь проходной, прежде чем пассажиры ринулись, во двор. Вахтер любезно поздоровался с ним. Брак быстро пересек двор.
Доктор Курт Хегер сидел в своем кабинете. Размашисто подписав несколько бумаг, он закрыл папку, сдул со стола пылинки, аккуратно поставил на место стаканчик с карандашами. Поправил очки, критически оглядел изрядно потертую папку и, недовольно вздохнув, нажал на кнопку переговорного устройства.
- Можете взять бумаги, - сказал он в микрофон.
Не дожидаясь ответа, Хегер выдвинул ящик письменного стола, взял листок, покрытый цифрами и формулами, и углубился в расчеты. Кто-то постучал в дверь и тут же отворил ее.
- Пора завести новую папку, - сказал Хегер, не поднимая головы.
- Доброе утро! - услышал он.
Хегер оторвался от расчетов.
- Ах, это вы? Здравствуйте, коллега. Хорошо, что вы сразу заглянули ко мне. Вчера я как раз получил один документ.
Хегер открыл шкаф, вынул палку и протянул ее Бракку.
- Ознакомьтесь. Здесь данные о серии экспериментов номер семнадцать. Профессор Порров из Международного института сообщает много интересного.
Бракк вышел от Хегера. В задумчивости прошел по коридору, рывком открыл дверь своего кабинета. Не успел он сесть за стол и раскрыть папку, как в дверь постучали. Вошла его ассистентка Ханна Вальмер.
- Доброе утро, господин доктор! - поздоровалась она низким грубоватым голосом, который никак не шел к ее внешности.
- Я кое-что приготовила.
Бракк потер лоб.
- Да, да, спасибо.
Он поднялся, отложил в сторону папку. Вместе с ассистенткой прошел через институтский двор, скорее похожий на парк. Клумбы, газоны и фонтаны придавали ему сходство с парком. Зеленые полосы тянулись вдоль выстроившихся цепочкой помещений институтских лабораторий. Повсюду стояли белые скамьи. На них в перерывах между работой любили отдыхать сотрудники. Бракк и Вальнер вошли в четвертую лабораторию - небольшое помещение с темными матовыми стенами, словно обитыми бархатом. Бракк опустил жалюзи, выключил лампочки, чтобы не мешал свет. Затем вместе с ассистенткой начал проверку новых фотоэлементов. Направляя на них световые лучи с различной длиной волны - от инфракрасных до ультрафиолетовых, - они тщательно фиксировали результаты.
Бракк придирчиво просмотрел записи в блокноте и остался недоволен.
- Выключить! - Его голос звучал глухо и тускло.
Кварцевая лампа за светофильтром погасла. Бракк поднялся с табурета, взял со стола фотоэлемент величиной с монетку, подключил его к измерительным приборам и направил на элемент пучок ультрафиолетовых лучей. Стрелки на шкалах приборов метнулись. Бракк затаил дыхание. На протяжении нескольких минут вольтметр регистрировал наличие тока высокого напряжения, затем стрелка на его шкале медленно поползла назад. Бракк прикусил губу.
Они продолжали опыты около двух часов, но успеха не добились.
Доктор Хегер с утра уехал на электростанцию и вернулся в институт в начале пятого. Пройдя в кабинет, вызвал Бракка, но никто ему не ответил. Куда запропастился Бракк? Может, уже ушел домой? Хегер снял телефонную трубку и спросил вахтера, не проходил ли господин Бракк. Узнав, что не проходил, он спустился в подвальный этаж и вошел в контрольное помещение. Одну из стен занимал щит с контрольными и сигнальными устройствами. Здесь автоматически регистрировалось появление в лабораториях дыма, газа или огня. В середине щита находился телевизионный экран.
Хегер обратился к дежурному инженеру по технике безопасности:
- Включите-ка пятую лабораторию, второй отдел. Я ищу коллегу Бракка.
Экран замерцал голубоватым светом. На нем можно было видеть любую из лабораторий института, Ночью проверка всех лабораторий производилась каждый час. Весь институт можно было осмотреть за несколько минут. На экране возникла пятая лаборатория. Но она была пуста, из громкоговорителя слышалось только тиканье часов.
- Не пошел ли он в зал счетно-решающих устройств?
Дежурный переключил телевизор.
- Вот он, - сказал Хегер.
Бракк сидел перед пультом управления электронно-вычислительной машины. Мурлыча какой-то мотив, Хегер снова поднялся в первый этаж. Открыв дверь, он услышал шум машины.
- Потому, что нам нужно экономить сжатый воздух, - прервал его капитан. - При всплытии лодки воду из балластных цистерн вытесняют сжатым воздухом. Ежедневно водолазы должны несколько раз проходить через шлюзовую камеру. Из камеры вода также удаляется сжатым воздухом. А ведь это непредвиденный расход и пополнить запасы неоткуда. Под водой это вообще невозможно. Теперь вы понимаете, почему я вынужден отклонить вашу просьбу?
Профессор вскочил с кресла. У него мелькнула страшная мысль. Он вплотную подошел к капитану.
- Вы хотите сказать, что запасы сжатого воздуха подходят к концу?
- Конечно нет, профессор, - улыбнулся капитан с деланным спокойствием. - Но мы должны быть готовы ко всяким случайностям.
- Понимаю, - ответил ученый. И в задумчивости снова уселся за свой рабочий стол.
Ночной отдых на "Гидре" кончился. Дежурный инженер включил лампы дневного света, осветившие все судно, как лучи восходящего солнца.
Врач подошел к койке водолаза.
- Ну-с, Хандке, хорошо выспались? Как вы себя чувствуете?
- Хорошо, доктор, очень хорошо.
Он встал и уселся на краю койки.
- Сегодня наконец за работу. Давно пора!
- Не торопитесь, дорогой Хандке. Сначала я должен вас осмотреть.
Хандке вздохнул и снял пижаму.
- Все в порядке. Вы здоровы.
- Спасибо, доктор.
Хандке оделся и вышел из лазарета. Несколько минут спустя он уже завтракал в кают-компании рядом со своим коллегой поляком Янским.
- Ты слышал, что нас вызывают к капитану?
Хандке перестал жевать.
- Нет, что-нибудь еще случилось?
- Понятия не имею. Мне сказал инженер.
Кают-компания медленно опустела, магнитофон выключили, музыка замолкла. Водолазы встали из-за стола и направились в каюту капитана.
Свенсон пожал им руки, указал на кресла.
- Садитесь, пожалуйста.
Сам он остался стоять и грустно сказал:
- Я позвал вас, чтобы обсудить наше трудное положение...
Прошло почти два часа, прежде чем водолазы вышли от капитана. В молчании дошли они до своей каюты, закрыли дверь и уселись на койку.
Первым заговорил Хандке:
- Ну, что скажешь?
- Ну что я могу сказать? Течь должна быть заделана. Даже если нам придется работать десять часов подряд. Об этом и говорить нечего. Мы должны сделать - и сделаем. А не сделаем, так нам все равно крышка. Странное чувство, когда держишь в своих руках жизнь стольких людей...
Вскоре оба водолаза в скафандрах уже стояли в маленькой шлюзовой камере "Гидры". Манипуляторами они держали зажимы электродов, рядом лежали мотки толстого кабеля, подводившего ток для сварки. Дверь, ведущая внутрь судна, была задраена. Прежде чем затопить камеру водой, инженер еще раз проверил телефонную связь.
- Алло, Хандке, Янский, как слышимость? Хорошо! Громкость достаточная. Все готово. Внимание, пускаем воду.
На центральном посту нажали рычаг. Выходной люк приоткрылся на несколько миллиметров. В щель хлынула вода. Она поднималась все выше и выше, пока не заполнила всю камеру. Теперь водолазы могли передвигаться в своих тяжелых скафандрах. Они ступили на скалистое дно. Прожекторы, прикрепленные к иллюминаторам шлема, ярко освещали все вокруг. К водолазам подплыло несколько любопытных рыбок. Хандке тянул за собой толстый кабель в такой легкостью, словно это была простая веревка. Водолазы добрались до пробоины; почти одновременно вспыхнули синевато-белые дуги. Работа началась.
Инженер на своем посту ловил каждый звук, раздававшийся в наушниках. Микрофон висел у него на груди. Он посматривал то на щиток аварийной сигнализации, то на большие контрольные часы, которые регистрировали время пребывания водолазов вне лодки.
- Алло, Хандке, Янский! - то и дело кричал инженер в микрофон. - Все в порядке?
- В порядке! - раздавалось в ответ.
Два встречных потока автомобилей катились по главной улице. Солнце стояло в зените над морем крыш, горячий воздух пахнул бензиновым перегаром.
Доктор Бракк бродил с женой по городу. Она то и дело замедляла шаг, подходила к витринам магазинов. Он шел за ней, хмуро смотрел на ткани, платья и шляпки, кивал головой, если она что-нибудь спрашивала, или произносил нечто нечленораздельное. С облегчением вздыхал, когда она отправлялась дальше. Жара была невыносима. Он уже давно снял полотняную куртку, сунул в карман галстук-бабочку, расстегнул воротник рубашки, но никакого облегчения не испытал. Совершенно непонятно, как может Вера выносить такое пекло.
Он сам предложил эту бесцельную прогулку по городу и теперь злился на себя. "Но откуда я мог знать, что будет так жарко", - подумал он, вытирая платком пот со лба. Конечно, жене доставляет удовольствие бродить с ним по улицам. Это бывает так редко. А сегодня у Бракка выдалось свободное время, и он решил порадовать ее. И вот он покорно плелся за ней, торчал у витрин, но мысли его были далеко. "Допустят ли меня к циклотрону? - думал он. - А если допустят, то с какой серии опытов начинать?"
Они свернули в тихую боковую улочку, усаженную вдоль тротуара молодыми тополями. По обеим сторонам улицы тянулись ряды недавно выстроенных домов с ухоженными садиками. Крупноблочные стены из стекловолокна отливали серебром. Зеленоватые плоские крыши из синтетического материала будто подернуты патиной. Шум большого города едва доносился сюда. Вот и дом номер двенадцать. Они переехали сюда несколько дней назад. Их квартира находилась на первом этаже. Над ними жил одинокий чудаковатый человек, посвятивший всю жизнь озеленению городов. Теперь он был уже на пенсии, выращивал розы редкостных сортов и построил маленькую оранжерею для экзотических растений. Его сад сиял тысячью красок и наполнял воздух благоуханием.
В квартире было прохладно. Пока жена распаковывала покупки, Бракк сидел в кресле с закрытыми глазами, вытянув ноги. Он было задремал, но вдруг спохватился и испуганно посмотрел на часы.
- Два часа, скоро в институт, - громко сказал он.
- Но ведь до института всего несколько минут ходьбы, - крикнула из соседней комнаты Вера. - Хочешь, я сварю кофе? Или лучше чай?
- Да, пожалуй чай.
Бракк пытался вспомнить, как выглядит Хегер, которого мельком видел на конференциях. Но это ему не удавалось. В конце концов он бросил думать о Хегере.
Бракк сел за стол, глотнул чаю, взял из вазочки печенье и стал жевать так медленно, словно отсчитывал каждое движение своих челюстей.
- Давай пойдем куда-нибудь сегодня, - сказал он Вере. - В кафе или в кино. Мы давно нигде не были. Можно заглянуть и в ночное кабаре. Завтра утром мне не надо в институт, - добавил он.
- Хорошо, пойдем, - обрадованно ответила она.
Бракк попросил еще чаю. Вера поспешно налила ему второй стакан и сразу же вышла в соседнюю комнату. А Бракк опять погрузился в свои мысли.
Через несколько минут Вера появилась в элегантном вечернем туалете и принялась ходить взад и вперед, как манекенщица на демонстрации мод, очаровательно улыбаясь Бракку.
- Как тебе нравится твоя жена?
Бракк встал.
- Ты просто восхитительна! - сказал он и поцеловал жену. - Но теперь я должен оставить тебя, мне пора.
Доктор Бракк поднялся по гранитным ступеням главного здания. Двухстворчатая дверь была распахнута, за ней шел длинный коридор. Бракк мимоходом читал таблички на дверях. Вот и дирекция института. На табличке фамилия человека, который был ему нужен. Бракк замедлил шаг, постучал в дверь и вошел в приемную.
- Что вам угодно? - сухо спросила секретарша.
- Моя фамилия Бракк. Передайте, пожалуйста...
- А, доктор Бракк, - прервала она его, вежливо улыбнувшись. - Доктор Хегер уже ждет вас.
Она нажала кнопку переговорного устройства и доложила:
- Доктор Бракк.
- Прошу, - раздалось в ответ.
Открылась обитая звуконепроницаемым материалом дверь. Бракк вошел в кабинет. Хегер сидел за полукруглым письменным столом. Увидев Бракка он поднялся и размеренным шагом пошел ему навстречу; слегка поклонившись, протянул руку.
- Очень рад, что имею возможность приветствовать вас здесь, - сказал он приятным низким голосом. - Пожалуйста, садитесь.
Бракк поставил портфель на пол и сел в кресло, стоявшее в оконной нише. Он оглядел комнату. Она не походила на рабочий кабинет. Стены до половины были обиты синтетическим материалом, напоминавшим кожу. У окна - какое-то вьющееся растение.
Хегер открыл портсигар и протянул Бракку.
- Спасибо, - сказал Бракк, - но, если вы разрешите, я закурю свою сигару.
- Разумеется.
Хегер снял очки в роговой оправе и принялся вертеть их. Положив ногу на ногу, облокотившись на ручку кресла, он посмотрел на собеседника.
- Кажется, мы уже где-то встречались, - начал он. - Вы были на конгрессе в Лейпциге, на котором я выступал?
- Совершенно верно, - ответил Бракк.
Хегер выпрямился и провел рукой по тонким усикам. На его левой руке сверкнул массивный перстень.
- Значит, я не ошибся, - сказал он. - Как вам известно, профессор Экардт еще находится в отпуске по болезни. В начале следующей недели он, вероятно, вернется к руководству институтом, которое на время его болезни было возложено на меня. Я лично приветствую ваше решение перейти к нам. Мы намерены назначить вас во второй отдел, которым вы в дальнейшем будете заведовать. Поле вашей будущей деятельности я уже обрисовал в письме к вам. Создание новых фотокатодов для преобразования изображений. Интересная и чрезвычайно многосторонняя проблема. Вы будете с удовольствием работать над ней, коллега. Последним нашим крупным достижением был преобразователь рентгеновских изображений РБ-107, который можно назвать почти идеальным. Четкость изображения прямо-таки фантастическая. РБ-107 работает при такой малой интенсивности рентгеновского излучения, что можно сколько угодно просвечивать человека, не причиняя ему, ни малейшего вреда. Вряд ли стоит говорить, какое значение это имеет для медицины. РБ-107 с двухслойным катодом...
Бракк слушал вполуха. Он достаточно читал об этих преобразователях. Хегер искусно подчеркнул свое участие в создании новой конструкции. Бракк одобрительно кивнул и вспомнил слова профессора Хеммера. Хегер, видимо, способный человек, формулирует свои мысли точно, выразительно. В общем он симпатичен. Даже усики ничего, хотя Бракк таких усов терпеть не мог. Хегеру они определенно шли. Одет он был с иголочки, это даже бросалось в глаза. Бракк незаметно оглядел свой уже порядком поношенный костюм.
Между тем Хегер продолжал, дымя сигаретой:
- А теперь мы собираемся усовершенствовать фотоэлемент ССЦ-2. На бумаге это дело кажется сравнительно несложным. Однако практические результаты пока неудовлетворительны. Трудностей столько, что просто диву даешься. В прошлом году мы поставили сотни опытов, чтобы получить новые и более дешевые полупроводниковые материалы для фотоэлементов. Часто нам казалось, что мы стоим на правильном пути. Однако ожидания не оправдались. Вскоре выяснилось, что новые материалы быстро распадаются. Их стабильность может быть гарантирована только исключительной чистотой исходных химических компонентов. Но тут мы, естественно, ничего не можем сделать. Ни одна попытка...
Его прервал телефонный звонок. Хегер взял трубку.
- Инженер Хегер, - ответил он. - Что, что? Ну, конечно, я сам выступлю с докладом в восемь часов в большом зале.
Резким движением он положил трубку на рычаг.
- Это так, отхожий промысел, - улыбнулся Хегер. - Доклад за докладом.
Затем он заговорил о плане исследовательских работ своего отдела. Когда Хегер замолчал, закуривая новую сигарету, Бракк сказал:
- Года два тому назад я прочел несколько ваших статей о новых фотоэлементах для получения энергии с помощью бета-лучей. Они меня очень заинтересовали. Вы продолжаете эту работу?
Вопрос явно не понравился Хегеру. Лицо его приняло жесткое недовольное выражение.
- Нет, я прекратил опыты, - ответил он и наклонив голову, потушил в пепельнице только что закуренную сигарету.
- Могу ли я узнать, почему? Это не из любопытства, коллега. Я... Бракк запнулся, а затем закончил скороговоркой: - Меня уже давно занимает та же задача.
- Вас? - удивленно протянул Хегер.
Но Бракк этого не заметил, захваченный своими мыслями.
- Я произвел некоторые расчеты, - продолжал он, - и пришел к убеждению, что можно получить хорошие полупроводники из соединений металлов путем бомбардировки их дейтронами или альфа-частицами...
Хегер улыбнулся так странно и заносчиво, что Бракк умолк.
- Уважаемый коллега, честь и хвала вашим расчетам, но на практике все обстоит несколько по-другому. Я провел бесчисленные опыты. По моим расчетам тоже выходило, что я должен получить хорошие полупроводники. И все же я ничего не добился. Я потратил на эти исследования три года каторжного труда, - сказал он глуховатым голосом. - Сначала мне казалось, что я достиг некоторых успехов... Успехов... - горько усмехнулся он. Получились фотоэлементы даже с более низким коэффициентом полезного действия, чем обычные селеновые. Тем дело и кончилось!
Он скрестил руки на груди, откинулся в кресле, пристально глядя перед собой.
- Да, иной раз по расчетам правильно, а начнешь делать - все летит к чертям. Нужно обуздывать свою фантазию. Нам, ученым, следует знать, к чему прикладывать свои силы. Знать, что осуществимо, а что нет.
Бракк кивнул, но это не относилось к словам Хегера. Он снова ушел в свои мысли. Даже теперь, узнав об отрицательных результатах исследований Хегера, он не переставал размышлять о практическом осуществлении своей идеи. Какой, собственно, путь избрал Хегер в своих исследованиях? Бракк откашлялся.
- Ваши расчеты, конечно, сохранились. Если вы разрешите... Я очень интересуюсь этим вопросом.
Бракку показалось, что на губах Хегера мелькнула ироническая улыбка. Или он ошибся, и всему виною тонкие черные усики?
- Ну, разумеется, - ответил Хегер. - Если вы на что-то еще надеетесь, я велю разыскать для вас эти вычисления.
Он встал, поправил воротничок рубашки, застегнул на одну пуговицу пиджак.
- Полагаю, что пора познакомить вас с институтом. Начнем со второго отдела, где вам предстоит работать.
Подводное экспедиционное судно "Гидра" все еще лежало без движения на скалистом дне Ледовитого океана. Обитатели морских глубин давно уже привыкли к чудовищу с ярко светящимися глазами. Стаи рыб бесстрашно проплывали мимо стеклянной наблюдательной камеры, в которой дежурили двое исследователей. Ученые сидели в удобных поворачивающихся креслах, фотографировали или зарисовывали странных животных, поражавших своей причудливостью. Худенький Графф возбужденно поглаживал рукой свою лысину, наблюдая за небольшой рыбкой, непрерывно атаковавшей прожектор. Прозрачное сплюснутое тело, крупная голова. Пасть с кинжаловидными зубами широко раскрыта. Хвост и спина отливают серо-синим. Дугообразный вырост на голове ярко светится, как фонарик. Рыбка снова ринулась на прожектор, с силой ударилась о толстое стекло и, оглушенная, исчезла во мраке.
Пока ученые высматривали новые трофеи, водолазы Хандке и Янский из последних сил вели сварку. Еще немного - и пробоина будет заделана. В течение вот уже двух часов они сжимали манипуляторами электроды. Хандке еле держался на ногах. Стискивая зубы, он говорил себе: "Я должен!" Поправил электроды - ярко вспыхнула дуга. Шов наращивался сантиметр за сантиметром.
Капитан уже дважды приказывал им кончать. И оба раза они настояли на продолжении работы.
Машинально вертя между пальцами карандаш, капитан ходил по центральному посту. Через каждые несколько минут инженер кричал в микрофон:
- Алло, Хандке, Янский! Все в порядке?
- В порядке! - слышался ответ.
Капитан остановился у контрольных часов.
- Через пятнадцать минут будет три часа, как они там, - в голосе его звучала тревога и вместе с тем гордость. - На сегодня довольно. Я не могу взять на себя такую ответственность. Что за люди! - добавил он едва слышно.
- Передать приказ возвращаться, капитан? - спросил инженер.
Капитан Свенсон ответил не сразу.
- Да, передайте, я... Нет, подождем еще несколько минут, - решил он, пусть будет ровно три часа.
У Хандке потемнело в глазах, кровь прилила к голове. Все тело била дрожь. Он старался разглядеть сварочный шов. Скоро конец, осталось лишь несколько сантиметров. Янский, приваривавший нижний край стального листа, думал о том же. Скоро конец, еще несколько минут! Ему казалось, что он сходит с ума. Гудение в ушах перешло в гром. Он судорожно вытянул вперед руку с электродом, чтобы не прервалась дуга. Оглядел шов. Как толстая гусеница, полз он между корпусом судна и стальным листом. Обе светящиеся дуги сближались. Внезапно одна из них погасла - рука Хандке опустилась. В тот же миг на центральном посту завыла сирена, вспыхнул красный сигнал тревоги.
Какую-то долю секунды капитан Свенсон стоял неподвижно. Потом одним прыжком очутился подле инженера. Взгляд его заметался по контрольным приборам.
Инженер закричал в микрофон:
- Янский! Хандке!
- Говорит Янский! - послышалось в ответ. - Втащите Хандке в лодку. Ток не выключать. Через несколько секунд я закончу.
Тяжелый скафандр Хандке уперся в корпус судна. Затем наклонился в сторону, стальной трос, прикрепленный к шлему, натянулся, и скафандр начал медленно отдаляться от корпуса в горизонтальном положении.
Янский закончил последний сантиметр шва. Инженер на борту услышал: "Готово! Тащите! Не могу больше".
Час спустя Хандке очнулся снова в лазарете. Еще не совсем понимая, что с ним, посмотрел вокруг.
- Лежать спокойно, - тихо сказал врач, увидев, что Хандке пытается приподняться.
В этот момент Янский, лежавший на соседней койке, тоже пришел в себя. Он потерял сознание, когда его высвобождали из скафандра.
Капитан подошел к его койке, присел на краешек.
- Готово, капитан. Можем всплывать. Шов безупречный.
Свенсон, переводя взгляд с одного водолаза на другого, сказал торжественно:
- Благодарю вас от имени всех. - И вдруг переменил тон. - Наказать бы вас следовало! - загремел он. - Наказать за легкомыслие. Три часа на такой глубине это... это безобразие! Приказываю на три дня освободить машинистов Хандке и Янского от всяких работ.
- Наказание принимается, капитан! - разом воскликнули оба. Свенсон ухмыльнулся.
- Без взыскания не обойтись, - проворчал он. - Значит мы можем всплывать. Давно пора. Нас, верно, уже исключили из списков флота.
Он поднялся.
- Я дам необходимые указания. А сейчас пришлю сюда бутылку хорошего вина для подкрепления сил. Доктор, им уже можно пить?
- В порядке исключения. Таким медведям алкоголь только на пользу.
Капитан вышел из лазарета. С легким сердцем шел он по проходу, напевая старую матросскую песенку. Рывком отворил дверь каюты, включил переговорное устройство.
- Говорит капитан Свенсон! - крикнул он в микрофон по-русски - русский язык понимали все на этой лодке. - Прошу команду и ученых немедленно собраться в салоне.
Его голос услышали во всех помещениях, каютах, лабораториях. Радист задумчиво поскреб в затылке: "Немедленно! Что за дьявольщина, видно, случилось что-то особенное".
Салон был переполнен. Все взгляды - озабоченные и встревоженные - были обращены на капитана. Беспорядочный шум голосов утих, когда Свенсон поднялся и без всякого вступления сказал:
- Водолазам Хандке и Янскому удалось заделать течь в бортовой стенке.
В салоне воцарилась тишина. Мгновение спустя раздались радостные возгласы.
Капитан поднял руку.
- Через час мы всплываем. Ученых прошу закончить исследования. Команде приготовиться к всплытию.
Для каждого на лодке этот час прошел по-разному. Незанятым он показался вечностью. Для ученых пролетел как одна минута. Профессор-чех, почти не покидавший стеклянную наблюдательную камеру, только собрался сделать очередной снимок, как работу его прервал шум и грохот. Загудели компрессоры, в чудовищной силой вытесняя воду из балластных цистерн. Судно немного накренилось, а затем медленно приподнялось со дна. Подле ультразвукового локатора стоял инженер, пристально следивший за светлой кривой, которая вычерчивалась на экране. Судно поднималось, но кривая оставалась неизменной. Ультразвуковые волны возвращались с довольно близкого расстояния, встречая какое-то препятствие. Можно было подумать, что судно всплывает у берега. Глубиномер показывал еще только восемьдесят метров. Лодка медленно продолжала подъем, пока стальная рубка не уперлась в лед. Тут вступил в действие измеритель толщины льда: он показывал четыре метра.
- Все готово? - крикнул инженер. - Включить!
Верхняя часть рубки начала вращаться. Нагреваемая электрическим током, она врезалась в ледяную толщу.
Тихонько насвистывая, доктор Бракк вышел из дому с портфелем в руке и быстро зашагал через сад по широкой дорожке, выложенной каменными плитками. У ворот он остановился и помахал жене, стоявшей, как обычно, у окна. Люди спешили на работу, и на улочке, всегда тихой в дневное время, в этот час царило оживление. Солнце только что показалось из-за крыш, и тени домов сливались. Легкий ветерок подметал улицу.
У главных ворот остановился электробус. Бракк успел проскочить через узкую дверь проходной, прежде чем пассажиры ринулись, во двор. Вахтер любезно поздоровался с ним. Брак быстро пересек двор.
Доктор Курт Хегер сидел в своем кабинете. Размашисто подписав несколько бумаг, он закрыл папку, сдул со стола пылинки, аккуратно поставил на место стаканчик с карандашами. Поправил очки, критически оглядел изрядно потертую папку и, недовольно вздохнув, нажал на кнопку переговорного устройства.
- Можете взять бумаги, - сказал он в микрофон.
Не дожидаясь ответа, Хегер выдвинул ящик письменного стола, взял листок, покрытый цифрами и формулами, и углубился в расчеты. Кто-то постучал в дверь и тут же отворил ее.
- Пора завести новую папку, - сказал Хегер, не поднимая головы.
- Доброе утро! - услышал он.
Хегер оторвался от расчетов.
- Ах, это вы? Здравствуйте, коллега. Хорошо, что вы сразу заглянули ко мне. Вчера я как раз получил один документ.
Хегер открыл шкаф, вынул палку и протянул ее Бракку.
- Ознакомьтесь. Здесь данные о серии экспериментов номер семнадцать. Профессор Порров из Международного института сообщает много интересного.
Бракк вышел от Хегера. В задумчивости прошел по коридору, рывком открыл дверь своего кабинета. Не успел он сесть за стол и раскрыть папку, как в дверь постучали. Вошла его ассистентка Ханна Вальмер.
- Доброе утро, господин доктор! - поздоровалась она низким грубоватым голосом, который никак не шел к ее внешности.
- Я кое-что приготовила.
Бракк потер лоб.
- Да, да, спасибо.
Он поднялся, отложил в сторону папку. Вместе с ассистенткой прошел через институтский двор, скорее похожий на парк. Клумбы, газоны и фонтаны придавали ему сходство с парком. Зеленые полосы тянулись вдоль выстроившихся цепочкой помещений институтских лабораторий. Повсюду стояли белые скамьи. На них в перерывах между работой любили отдыхать сотрудники. Бракк и Вальнер вошли в четвертую лабораторию - небольшое помещение с темными матовыми стенами, словно обитыми бархатом. Бракк опустил жалюзи, выключил лампочки, чтобы не мешал свет. Затем вместе с ассистенткой начал проверку новых фотоэлементов. Направляя на них световые лучи с различной длиной волны - от инфракрасных до ультрафиолетовых, - они тщательно фиксировали результаты.
Бракк придирчиво просмотрел записи в блокноте и остался недоволен.
- Выключить! - Его голос звучал глухо и тускло.
Кварцевая лампа за светофильтром погасла. Бракк поднялся с табурета, взял со стола фотоэлемент величиной с монетку, подключил его к измерительным приборам и направил на элемент пучок ультрафиолетовых лучей. Стрелки на шкалах приборов метнулись. Бракк затаил дыхание. На протяжении нескольких минут вольтметр регистрировал наличие тока высокого напряжения, затем стрелка на его шкале медленно поползла назад. Бракк прикусил губу.
Они продолжали опыты около двух часов, но успеха не добились.
Доктор Хегер с утра уехал на электростанцию и вернулся в институт в начале пятого. Пройдя в кабинет, вызвал Бракка, но никто ему не ответил. Куда запропастился Бракк? Может, уже ушел домой? Хегер снял телефонную трубку и спросил вахтера, не проходил ли господин Бракк. Узнав, что не проходил, он спустился в подвальный этаж и вошел в контрольное помещение. Одну из стен занимал щит с контрольными и сигнальными устройствами. Здесь автоматически регистрировалось появление в лабораториях дыма, газа или огня. В середине щита находился телевизионный экран.
Хегер обратился к дежурному инженеру по технике безопасности:
- Включите-ка пятую лабораторию, второй отдел. Я ищу коллегу Бракка.
Экран замерцал голубоватым светом. На нем можно было видеть любую из лабораторий института, Ночью проверка всех лабораторий производилась каждый час. Весь институт можно было осмотреть за несколько минут. На экране возникла пятая лаборатория. Но она была пуста, из громкоговорителя слышалось только тиканье часов.
- Не пошел ли он в зал счетно-решающих устройств?
Дежурный переключил телевизор.
- Вот он, - сказал Хегер.
Бракк сидел перед пультом управления электронно-вычислительной машины. Мурлыча какой-то мотив, Хегер снова поднялся в первый этаж. Открыв дверь, он услышал шум машины.