— Пожалуй. — Левой рукой он расстегнул пиджак, той же рукой достал носовой платок и вытер им лицо. — Около шести всегда становится так жарко, как раз перед тем, как задует этот тихий, печальный ветерок.
— Печальный ветерок уже задул, господин хороший. И пахнет он мертвечиной. Хотите понюхать.
Джеймс Бонд медленно повернул голову. В комнату уже прокрались сумерки. Бонд мог различить только неясный высокий силуэт. В руках мужчины был чемоданчик. Он поставил его на пол и шагнул вперед. Должно быть, туфли у него на резиновой подошве, так как звука шагов слышно не было. Тиффи, заметно нервничая, прошла за стойку, щелкнула выключателем. Загорелись штук шесть неярких ламп в заржавевших держателях, расположенных по стенам.
— Вы меня до смерти напугали, — произнес Бонд беспечно.
Скараманга подошел и облокотился о стойку. Внешность его в картотеке описали точно, но там ничего не было сказано о кошачьих повадках этого крупного мужчины, о его широченных плечах и узкой талии, о его холодных неподвижных глазах. Все это теперь изучал Бонд с выражением полного равнодушия. На Скараманге был хорошо сшитый однобортный костюм коричневого цвета и подходящие по цвету коричневые с белым туфли. Вместо галстука он носил широкий шарф из белого шелка, сколотый на шее золотой булавкой в виде миниатюрного пистолета. Во всем его внешнем виде было что-то наигранное, театральное, но великолепная фигура сглаживала это впечатление.
— Иногда я делаю так, чтобы клиенты немного поплясали. А уж потом отстреливаю им напрочь и сами ноги, — сказал он. В его американском английском не было и намека на акцент.
— Сказано очень сильно, — произнес Бонд. — А за что вы их так?
— В последний раз — за пять тысяч долларов. Вы, кажется, не знаете, кто я такой. Разве эта холодная кошка не успела рассказать?
Бонд бросил взгляд на Тиффи. Она стояла не шелохнувшись, уронив руки. Костяшки пальцев побелели.
— А что она должна рассказать? И почему это может меня интересовать? — спросил Бонд как ни в чем не бывало.
В воздухе сверкнуло золото. Маленькое черное отверстие было направлено прямо в живот Бонда.
— А вот почему. Что вы здесь делаете? Кто такой? С какой это стати городской щеголь вдруг оказался в «Три с половиной»? Как вообще вы очутились в Саванна-Ла-Мар? Не из полиции ли, случаем? Или помогаете им как любитель?
— Сдаюсь, сдаюсь! — Бонд поднял руки в шутливом жесте, обозначающем, что он сдается. Он опустил руки и повернулся к Тиффи.
— Кто этот человек? Он что, держит в страхе всю Ямайку, правит островом? Или просто сбежал из цирка? Спроси его, что он хочет выпить. Кто бы он ни был, сыграл великолепно. — Джеймс Бонд знал, что курок уже почти спущен. Он оскорбил профессионала, унизил его.
… Мгновенно перед мысленным взором Бонда промелькнула немая сцена: он корчится на полу, не в силах дотянуться правой рукой до собственного оружия. Миленькое личико Тиффи потеряло свою привлекательность. Это была неподвижная маска. Она уставилась на Джеймса Бонда. Она открыла рот, но ни единого звука не сорвалось с ее раскрытых губ. Он ей понравился, но она знала, что он уже мертв. Птицы клинг-клинг, Джо и Мей, тоже почувствовали, что в воздухе витает опасность. С громким металлическим клекотом они полетели к открытому окну, пытаясь скрыться в темноте, как самые обыкновенные воришки.
Оглушительно рявкнул «Кольт» 45-го калибра. Тела двух птиц разлетелись клочьями на фоне фиолетовых сумерек, комки перьев и розового мяса, как шрапнель, брызнули в разные стороны из освещенного желтым светом окна кафе и сгинули в пространстве безлюдной улицы.
На минуту воцарилась звенящая тишина. Джеймс Бонд не двигался. Он сидел на том же месте, ожидая, когда напряжение, вызванное происшедшим, спадет. Напряжение не спадало. Нечленораздельно выкрикнув нечто похожее на оборванное на полуслове грязное ругательство, Тиффи схватила бутылку «Ред страйпа», которую до этого поставила перед Бондом, и неловко запустила ее в Скарамангу. Из глубины комнаты раздался звук разбивающегося стекла. Потом, совершив этот акт отчаяния, Тиффи опустилась на колени за стойкой и истерически разрыдалась.
Джеймс Бонд допил свое пиво и медленно поднялся. Он пошел в сторону Скараманги и почти миновал его, когда тот словно нехотя схватил его левой рукой за бицепсы. Он приставил дуло пистолета к носу Бонда, тяжело дыша, раздувая ноздри.
— Эй, господинчик, — сказал он, — смерть пахнет по-особенному. Хочешь попробовать? — Он протянул сверкающий пистолет, как будто предлагал Бонду розу.
Бонд стоял совершенно неподвижно.
— Не забывайтесь. И уберите руки.
Скараманга поднял брови. Он тупо уставился своими свинцовыми глазами на Бонда. Будто видел его впервые.
Он опустил руку.
Джеймс Бонд зашел за стойку. Когда он оказался напротив Скараманги, то увидел, что теперь тот смотрел на него с едва заметным любопытством, в котором сквозило презрение. Бонд остановился. Рыдания девушки были похожи на скулеж собаки. Где-то на улице раздались громкие звуки музыки, кто-то включил проигрыватель с усилителем на полную мощь — гремел популярный танец калипсо.
Бонд взглянул на Скарамангу.
— Благодарю покорно, — сказал он. — Как пахнет смерть, я уже знаю. Рекомендую попробовать берлинское вино урожая 1945 года. — Он улыбнулся дружеской, немного иронической улыбкой. — Однако, полагаю, вы тогда были еще слишком молоды, вино распробовали без вас.
— Печальный ветерок уже задул, господин хороший. И пахнет он мертвечиной. Хотите понюхать.
Джеймс Бонд медленно повернул голову. В комнату уже прокрались сумерки. Бонд мог различить только неясный высокий силуэт. В руках мужчины был чемоданчик. Он поставил его на пол и шагнул вперед. Должно быть, туфли у него на резиновой подошве, так как звука шагов слышно не было. Тиффи, заметно нервничая, прошла за стойку, щелкнула выключателем. Загорелись штук шесть неярких ламп в заржавевших держателях, расположенных по стенам.
— Вы меня до смерти напугали, — произнес Бонд беспечно.
Скараманга подошел и облокотился о стойку. Внешность его в картотеке описали точно, но там ничего не было сказано о кошачьих повадках этого крупного мужчины, о его широченных плечах и узкой талии, о его холодных неподвижных глазах. Все это теперь изучал Бонд с выражением полного равнодушия. На Скараманге был хорошо сшитый однобортный костюм коричневого цвета и подходящие по цвету коричневые с белым туфли. Вместо галстука он носил широкий шарф из белого шелка, сколотый на шее золотой булавкой в виде миниатюрного пистолета. Во всем его внешнем виде было что-то наигранное, театральное, но великолепная фигура сглаживала это впечатление.
— Иногда я делаю так, чтобы клиенты немного поплясали. А уж потом отстреливаю им напрочь и сами ноги, — сказал он. В его американском английском не было и намека на акцент.
— Сказано очень сильно, — произнес Бонд. — А за что вы их так?
— В последний раз — за пять тысяч долларов. Вы, кажется, не знаете, кто я такой. Разве эта холодная кошка не успела рассказать?
Бонд бросил взгляд на Тиффи. Она стояла не шелохнувшись, уронив руки. Костяшки пальцев побелели.
— А что она должна рассказать? И почему это может меня интересовать? — спросил Бонд как ни в чем не бывало.
В воздухе сверкнуло золото. Маленькое черное отверстие было направлено прямо в живот Бонда.
— А вот почему. Что вы здесь делаете? Кто такой? С какой это стати городской щеголь вдруг оказался в «Три с половиной»? Как вообще вы очутились в Саванна-Ла-Мар? Не из полиции ли, случаем? Или помогаете им как любитель?
— Сдаюсь, сдаюсь! — Бонд поднял руки в шутливом жесте, обозначающем, что он сдается. Он опустил руки и повернулся к Тиффи.
— Кто этот человек? Он что, держит в страхе всю Ямайку, правит островом? Или просто сбежал из цирка? Спроси его, что он хочет выпить. Кто бы он ни был, сыграл великолепно. — Джеймс Бонд знал, что курок уже почти спущен. Он оскорбил профессионала, унизил его.
… Мгновенно перед мысленным взором Бонда промелькнула немая сцена: он корчится на полу, не в силах дотянуться правой рукой до собственного оружия. Миленькое личико Тиффи потеряло свою привлекательность. Это была неподвижная маска. Она уставилась на Джеймса Бонда. Она открыла рот, но ни единого звука не сорвалось с ее раскрытых губ. Он ей понравился, но она знала, что он уже мертв. Птицы клинг-клинг, Джо и Мей, тоже почувствовали, что в воздухе витает опасность. С громким металлическим клекотом они полетели к открытому окну, пытаясь скрыться в темноте, как самые обыкновенные воришки.
Оглушительно рявкнул «Кольт» 45-го калибра. Тела двух птиц разлетелись клочьями на фоне фиолетовых сумерек, комки перьев и розового мяса, как шрапнель, брызнули в разные стороны из освещенного желтым светом окна кафе и сгинули в пространстве безлюдной улицы.
На минуту воцарилась звенящая тишина. Джеймс Бонд не двигался. Он сидел на том же месте, ожидая, когда напряжение, вызванное происшедшим, спадет. Напряжение не спадало. Нечленораздельно выкрикнув нечто похожее на оборванное на полуслове грязное ругательство, Тиффи схватила бутылку «Ред страйпа», которую до этого поставила перед Бондом, и неловко запустила ее в Скарамангу. Из глубины комнаты раздался звук разбивающегося стекла. Потом, совершив этот акт отчаяния, Тиффи опустилась на колени за стойкой и истерически разрыдалась.
Джеймс Бонд допил свое пиво и медленно поднялся. Он пошел в сторону Скараманги и почти миновал его, когда тот словно нехотя схватил его левой рукой за бицепсы. Он приставил дуло пистолета к носу Бонда, тяжело дыша, раздувая ноздри.
— Эй, господинчик, — сказал он, — смерть пахнет по-особенному. Хочешь попробовать? — Он протянул сверкающий пистолет, как будто предлагал Бонду розу.
Бонд стоял совершенно неподвижно.
— Не забывайтесь. И уберите руки.
Скараманга поднял брови. Он тупо уставился своими свинцовыми глазами на Бонда. Будто видел его впервые.
Он опустил руку.
Джеймс Бонд зашел за стойку. Когда он оказался напротив Скараманги, то увидел, что теперь тот смотрел на него с едва заметным любопытством, в котором сквозило презрение. Бонд остановился. Рыдания девушки были похожи на скулеж собаки. Где-то на улице раздались громкие звуки музыки, кто-то включил проигрыватель с усилителем на полную мощь — гремел популярный танец калипсо.
Бонд взглянул на Скарамангу.
— Благодарю покорно, — сказал он. — Как пахнет смерть, я уже знаю. Рекомендую попробовать берлинское вино урожая 1945 года. — Он улыбнулся дружеской, немного иронической улыбкой. — Однако, полагаю, вы тогда были еще слишком молоды, вино распробовали без вас.
6. Тысяча — на пустом месте
Бонд склонился к Тиффи и два раза резко ударил ее сначала по правой щеке, потом по левой. В полных слез глазах зажглись искорки сознания. Она коснулась руками щек и с удивлением посмотрела на Бонда. Бонд поднялся. Он взял салфетку, намочил ее под краном, затем наклонился, обнял ее одной рукой и осторожно провел мокрой салфеткой по лицу. Потом поставил девушку на ноги, подал ей сумочку, которая лежала на полке за стойкой.
— Успокойся, Тиффи, — сказал он. — Приведи в порядок свое милое личико. Скоро опять будет много работы. А главное — дама всегда должна хорошо выглядеть.
Тиффи взяла сумочку и открыла ее. Она посмотрела мимо Бонда и впервые после стрельбы увидела Скарамангу. Красивые губы опять искривились.
— Ну я покажу ему, я до него доберусь, — горячо зашептала она так, что только Бонд мог слышать, — тут живет в горах Орэндж-хилл мать Эдна. Она самая настоящая колдунья. Завтра же отправлюсь к ней. Пройдет несколько дней, и он даже понять не успеет, что с ним случилось.
Она достала зеркальце и стала приводить себя в порядок. Бонд вытащил из заднего кармана брюк деньги, отсчитал пять однофунтовых бумажек и сунул их ей в открытую сумочку.
— Ты и думать об этом забудь. А на эти деньги купи себе канарейку в клетке, все веселее. А может быть, если прикормить, появится здесь и другая пара клингов. — Он похлопал ее по плечу и пошел. — В цирке из этого получился бы хороший номер, — произнес он, поравнявшись со Скарамангой, он опять нарочно употребил слово «цирк», — но поступать так с девушкой, это, пожалуй, чересчур. Дайте же ей немного денег.
— Еще чего, — ответил Скараманга, почти не разжимая губ. — И что это за шуточки насчет цирка? — спросил он подозрительно, повернувшись лицом к Бонду. — Стойте там, где стояли, господинчик, вам придется ответить мне на несколько вопросов. Я уже спрашивал, вы часом не из полиции? Запашок точно как у легавых. А если нет, то что привело вас в эти места?
— Обычно мне не приказывают, — сказал Бонд, — приказываю я. — Он прошел на середину комнаты и сел за стол. — Идите сюда и садитесь, — продолжал он, — и перестаньте давить на меня. На меня где сядешь, там и слезешь.
Скараманга пожал плечами. Двумя большими шагами он приблизился к столу, взял один из металлических стульев, повернул его вокруг оси и броском поставил между ног, сел верхом, положил левую руку на спинку стула. Правую держал на бедре, в нескольких дюймах от рукоятки пистолета, который торчал из-за пояса брюк. Бонд знал, что это самая удобная рабочая поза для стрелка, а металлическая спинка стула защищала почти все тело. Он, конечно, очень осторожен, профессионал в своем деле.
Бонд открыто положил обе руки поверх стола.
— Нет. Я не из полиции, — бодро сказал он. — Меня зовут Марк Хэзард. Я работаю в компании, которая называется «Трансуолд консорциум». У меня здесь дела во Фроуме, там, где фирма «УИСКО» производит сахар. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Конечно. А кем вы там работаете?
— Не так быстро, приятель. Прежде всего, кто вы сами и чем занимаетесь?
— Скараманга. Франсиско Скараманга. Вопросы трудоустройства. Слышали когда-нибудь обо мне?
Бонд нахмурился.
— Не могу сказать, что слышал. А что, следовало бы?
— Некоторые, которые тоже не слышали, давно мертвы.
— Многие, кто не слышал обо мне, тоже умерли. — Бонд откинулся назад. Он положил ногу на ногу выше колена и взялся за лодыжку, застыв в позе светского человека. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы перестали так высокопарно выражаться. Приведу один пример, 700 миллионов китайцев наверняка ничего о нас с вами не слышали. Всяк кулик на своем болоте.
Скараманга не отреагировал на колкость.
— Да-а, — произнес он задумчиво, — пожалуй, Карибское море действительно можно назвать совсем маленьким болотом. Но там можно взять хороший улов. Я — «человек с золотым пистолетом». Так меня зовут в этих местах.
— Это очень нужный инструмент для решения трудовых вопросов. Там, во Фроуме, можно было бы воспользоваться вашими услугами.
— У вас там неприятности? — спросил Скараманга со скучающим видом.
— Слишком много тростниковых пожаров.
— Так вот чем вы занимаетесь.
— В некотором роде. Среди прочего моя компания занимается проверкой страховых претензий.
— Понятно, подстраховка на всякий случай. Ребят вроде вас встречать приходилось. Вот почему принял сначала за полицейского. — Скараманга был доволен, что его догадка оказалась почти правильной. — Что-нибудь уже вынюхали?
— Задержали несколько «растафари». Очень бы хотелось избавиться от многих из них. Но они пожаловались в свой профсоюз, их, видите ли, дискриминируют, относятся к ним предвзято по религиозным соображениям, — пришлось временно приостановить кампанию. Так что пожары скоро начнутся снова. Вот почему я говорю, что ничего не имел бы против хорошего подкрепления в лице такого профессионала. — Бонд вежливо улыбнулся. — Я так понимаю, что имею дело с настоящим профессионалом.
И опять Скараманга не услышал легкую издевку в его голосе.
— У тебя есть при себе оружие? — спросил он.
— Конечно. Нельзя же гоняться за «растафари» с пустыми руками.
— Что за оружие?
— "Вальтер ППК". 7,65 мм.
— Неплохая пушка. — Скараманга повернулся к стойке. — Эй, холодная кошка. Два пива, если у тебя открыто. — Он опять повернулся к Бонду, холодные глаза его прощупывали собеседника. — Что собираешься делать дальше?
— Не знаю. Надо связаться с Лондоном и выяснить, нет ли у них еще каких-то проблем в этом районе. Но я не спешу. Работаю в основном как «свободный художник», наемник в некотором роде. А что? Есть предложения?
Скараманга сидел молча, из-за стойки вышла Тиффи. Подойдя к столу, она поставила перед Бондом жестяной поднос с бутылками и стаканами. На Скарамангу даже не взглянула. Скараманга засмеялся, смех его был похож на резкий лай. Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил бумажник из крокодиловой кожи. Вынул стодолларовую банкноту и бросил ее на стол.
— Не злись, холодная кошка. И с тобой было бы все в порядке, если бы не всегда держала ноги вместе. Вот, купи себе птиц на это. Люблю, когда люди вокруг меня улыбаются.
Тиффи взяла банкноту.
— Спасибо, господин, — сказала она. — Как бы вы удивились, узнав, на что я собираюсь потратить ваши деньги. — Она посмотрела на него долгим тяжелым взглядом и, повернувшись на каблуках, удалилась.
Скараманга пожал плечами. Он протянул руку и взял бутылку и стакан, оба мужчины налили себе пива и выпили. Скараманга вытащил дорогой портсигар, выбрал тонкую манильскую сигару и прикурил от спички. Выпустил дым изо рта и втянул тонкую струйку дыма носом. Проделал это несколько раз, набирал полный рот дыма, выдыхал, ждал, пока дым рассеется. И все это время он не спускал глаз с Бонда, сидящего напротив за столом, казалось, он мысленно что-то взвешивал.
— Хочешь заработать тысчонку, тысячу долларов?
— Может, и хочу, — ответил Бонд. — Наверное хочу, — помолчав добавил он. А про себя подумал: «Еще бы! Ведь это значит, что я буду рядом с тобой, мой друг».
Некоторое время Скараманга курил молча. На улице остановилась какая-то машина, и двое мужчин, смеясь, быстро поднялись по ступенькам. Когда эти двое, ямайские рабочие, миновали занавеску из бусин — смеяться перестали, тихо подошли к стойке и пошептались с Тиффи. Потом оба они бросили по фунтовой бумажке настойку и, далеко обходя белых людей, исчезли за занавеской в конце комнаты. Там опять засмеялись. Бонд услышал их шаги на лестнице.
Скараманга все еще в упор разглядывал Бонда.
— Есть одна проблема, — сказал он наконец, понизив голос. — Некоторые из моих партнеров вложили немалые средства в тот проект, что осуществляется в Негриле. Это довольно далеко. Местечко называется Блади-бей, хороший кусок земли. Слышал?
— Видел на карте. Это недалеко от пирса на Грин-Айленде.
— Правильно. Так вот, у меня кое-какие акции в этом деле. Мы начали строить гостиницу «Сандерберд», уже закончили первые два этажа и основные жилые помещения, и ресторан, и прочее. А потом туристский бум пошел на спад. Американцы напуганы близостью к Кубе и прочей ерундой. С банком стало трудно иметь дело, денег стало не хватать. Понимаешь, о чем я?
— Оказались на мели?
— Правильно. Поэтому я хочу открыть гостиницу на несколько дней, мне надо принять в ней с полдюжины партнеров, других основных держателей акций, они прилетят сюда, чтобы все обсудить на месте. Чтобы все увидеть своими глазами. Потом решим, что делать дальше. Так вот, я хочу, чтобы эти парни хорошо провели время, приглашаю из Кингстона хороший джазовый оркестр, исполнителей калипсо, танцоров, много девочек — в общем, дело понятное. Потом — купание и одна из достопримечательностей этого места — узкоколейная железная дорога, по ней когда-то перевозили сахарный тростник. Дорога доходит до пирса на Грин-Айленде, где у меня стоит большой моторный катер. Подводная рыбная ловля. Еще один пикник. Ну, словом, пусть веселятся вовсю.
— Понятно. Надо, чтобы они были в восторге от этого места, чтобы приобрели акции компании.
Скараманга сердито нахмурился.
— Я плачу тебе тысячу долларов не за то, чтобы ты умничал. Сообразительных и шустрых мне не надо.
— За что же тогда платите?
Минуту-другую Скараманга молча покуривал, струйки дыма исчезали, втянутые его ноздрями. Казалось, это действовало на него успокаивающе. Хмурится он перестал.
— Некоторые из этих парней, — сказал он, — скажем так, не очень воспитаны, крутые ребята. Мы, конечно, все держатели акций одной компании, но это не означает, что мы закадычные друзья. Ясно? Мне надо будет провести Две-три встречи, конфиденциально, с некоторыми из них, ну, чтобы определить круг взаимных интересов. Словом, кому-то из тех, кто не будет приглашен на такую встречу, может прийти в голову попытаться подслушать, о чем, собственно, идет речь, или еще как-то разузнать, что там происходит. Вот я и подумал, что человек, знакомый с мерами по обеспечению безопасности и тому подобное, мог бы помочь с организацией охраны на этих встречах, проверить, нет ли микрофонов в помещении, постоять за дверью, понаблюдать кое за кем, проследить за тем, чтобы мне никто не мешал, когда надо. Ясна картина?
Бонду пришлось рассмеяться.
— Значит, меня нанимают в качестве личного телохранителя, — спросил он. — Так?
Скараманга опять нахмурился.
— Ну и что в этом смешного, господинчик? Деньги-то неплохие, или нет? Три-четыре дня провести в таком роскошном месте, как «Сандерберд». Да еще штука в придачу. Что же странного в этом предложении, а?
Скараманга раздавил окурок о край стола. Посыпались искры. Он не обратил на это внимания.
Бонд почесал затылок, как бы раздумывая. Он и на самом деле размышлял, хотя не мог себе этого позволить. Он понимал, что Скараманга кое-что не договаривает. Он также понимал, что ситуация по меньшей мере странная — зачем это вдруг нанимать на работу совершенно незнакомого человека. В самой работе, конечно, ничего странного не было. Логично, что Скараманга не хочет нанимать кого-нибудь из местных, например бывшего полицейского, которого, кстати, надо еще найти. Ведь такой человек мог иметь друзей в гостиничном бизнесе, а те, в свою очередь, могли быть вовлечены в спекулятивные махинации вокруг проекта в Негриле. Ему, безусловно, повезло — приняв это предложение, он вдруг окажется одним из помощников Скараманги, он окажется в его охране — об этом и мечтать было нельзя. Но так ли все легко и просто! А если это ловушка? Но даже если ему так не повезло и он засветился, хоть убей, не мог понять, что за смысл в ловушке. Пожалуй, нужно рискнуть. Такой шанс — один из миллиона — упускать было нельзя.
Бонд закурил.
— Я засмеялся, — сказал он, — потому что смешной показалась сама мысль о том, что человек ваших способностей нуждается в защите. Но вообще предложение интересное. Я согласен. Когда мы отправляемся? Машину я оставил в конце улицы.
Скараманга отбросил руку тыльной стороной и взглянул на тонкие золотые часы на двухцветном золотом браслете.
— 6:32, — сказал он. — Моя машина на улице. — Он встал. — Пошли. Но запомни одну вещь, господинчик, как тебя там? Меня легко рассердить. Понятно?
— Помню, помню, как осерчали вы на тех бедных пташек, — произнес Бонд поспешно. Он поднялся. — Не вижу причины, из-за которой нам нужно ссориться.
— Тогда все, — бросил Скараманга небрежно. Он прошел в конец комнаты, подхватил свой чемоданчик, новый на вид, но дешевый, направился к выходу и, раздвинув занавеску, спустился по ступенькам.
Бонд быстро подошел к стойке.
— До свидания, Тиффи. Надеюсь, мы еще увидимся. Если меня будут спрашивать, скажи, что я в гостинице «Сандерберд» в Блади-бей.
Тиффи протянула руку и застенчиво коснулась рукава Бонда.
— Поосторожней там, господин Марк. Там все куплено гангстерами. Будьте начеку. — Она кивнула головой в сторону выхода. — Хуже этого человека, опаснее я не встречала.
Тиффи наклонилась к Бонду.
— В чемодане у него марихуана — на тысячи фунтов, — прошептала она, — какой-то «растафари» оставил ее для него сегодня утром. Я и понюхала, чем это пахнет чемоданчик. — Она отпрянула назад.
— Спасибо, Тиффи, — сказал Бонд. — Проследи, чтоб мать Эдна хорошенько его заколдовала. Когда-нибудь я тебе скажу зачем. Надеюсь, что скажу. Ну пока! — Он быстро вышел и заспешил по улице к тому месту, где стояла красная машина с открывающимся верхом, двигатель работал ровно и мощно, как дорогой подвесной мотор на катере. Шофер был местным, хорошо одет, в форменной фуражке. На красном вымпеле, прикрепленном к радиоантенне, было золотом оттиснуто "Отель «Сандерберд». Скараманга сидел рядом с шофером.
— Садись назад, — нетерпеливо сказал он, — мы подвезем до машины. Потом следуй за нами. Через некоторое время выедем на хорошую дорогу.
Джеймс Бонд сел в машину позади Скараманги и подумал, не застрелить ли его сейчас выстрелом в затылок — излюбленная метода гестапо и КГБ. Но целый ряд соображений не дал ему этого сделать — любопытство, предубеждение к хладнокровному убийству, чувство, что решающий момент еще не настал, мысль о том, что тогда придется прикончить и шофера, — в общем; вся эта ерунда, да еще тихий теплый ветер и музыка, доносящаяся откуда-то издалека, — одна из самых любимых его мелодий — «После того, как ты ушла». Цикады стрекотали на гваяковых деревьях — все говорило: не убивай. Но в тот момент, когда машина плавно неслась по Лав-лейн к переливающемуся ртутью морю, Джеймс Бонд прекрасно осознавал, что он не только не выполнил приказ, или, по крайней мере, уклонился от его выполнения, но просто вел себя как последний дурак.
— Успокойся, Тиффи, — сказал он. — Приведи в порядок свое милое личико. Скоро опять будет много работы. А главное — дама всегда должна хорошо выглядеть.
Тиффи взяла сумочку и открыла ее. Она посмотрела мимо Бонда и впервые после стрельбы увидела Скарамангу. Красивые губы опять искривились.
— Ну я покажу ему, я до него доберусь, — горячо зашептала она так, что только Бонд мог слышать, — тут живет в горах Орэндж-хилл мать Эдна. Она самая настоящая колдунья. Завтра же отправлюсь к ней. Пройдет несколько дней, и он даже понять не успеет, что с ним случилось.
Она достала зеркальце и стала приводить себя в порядок. Бонд вытащил из заднего кармана брюк деньги, отсчитал пять однофунтовых бумажек и сунул их ей в открытую сумочку.
— Ты и думать об этом забудь. А на эти деньги купи себе канарейку в клетке, все веселее. А может быть, если прикормить, появится здесь и другая пара клингов. — Он похлопал ее по плечу и пошел. — В цирке из этого получился бы хороший номер, — произнес он, поравнявшись со Скарамангой, он опять нарочно употребил слово «цирк», — но поступать так с девушкой, это, пожалуй, чересчур. Дайте же ей немного денег.
— Еще чего, — ответил Скараманга, почти не разжимая губ. — И что это за шуточки насчет цирка? — спросил он подозрительно, повернувшись лицом к Бонду. — Стойте там, где стояли, господинчик, вам придется ответить мне на несколько вопросов. Я уже спрашивал, вы часом не из полиции? Запашок точно как у легавых. А если нет, то что привело вас в эти места?
— Обычно мне не приказывают, — сказал Бонд, — приказываю я. — Он прошел на середину комнаты и сел за стол. — Идите сюда и садитесь, — продолжал он, — и перестаньте давить на меня. На меня где сядешь, там и слезешь.
Скараманга пожал плечами. Двумя большими шагами он приблизился к столу, взял один из металлических стульев, повернул его вокруг оси и броском поставил между ног, сел верхом, положил левую руку на спинку стула. Правую держал на бедре, в нескольких дюймах от рукоятки пистолета, который торчал из-за пояса брюк. Бонд знал, что это самая удобная рабочая поза для стрелка, а металлическая спинка стула защищала почти все тело. Он, конечно, очень осторожен, профессионал в своем деле.
Бонд открыто положил обе руки поверх стола.
— Нет. Я не из полиции, — бодро сказал он. — Меня зовут Марк Хэзард. Я работаю в компании, которая называется «Трансуолд консорциум». У меня здесь дела во Фроуме, там, где фирма «УИСКО» производит сахар. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Конечно. А кем вы там работаете?
— Не так быстро, приятель. Прежде всего, кто вы сами и чем занимаетесь?
— Скараманга. Франсиско Скараманга. Вопросы трудоустройства. Слышали когда-нибудь обо мне?
Бонд нахмурился.
— Не могу сказать, что слышал. А что, следовало бы?
— Некоторые, которые тоже не слышали, давно мертвы.
— Многие, кто не слышал обо мне, тоже умерли. — Бонд откинулся назад. Он положил ногу на ногу выше колена и взялся за лодыжку, застыв в позе светского человека. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы перестали так высокопарно выражаться. Приведу один пример, 700 миллионов китайцев наверняка ничего о нас с вами не слышали. Всяк кулик на своем болоте.
Скараманга не отреагировал на колкость.
— Да-а, — произнес он задумчиво, — пожалуй, Карибское море действительно можно назвать совсем маленьким болотом. Но там можно взять хороший улов. Я — «человек с золотым пистолетом». Так меня зовут в этих местах.
— Это очень нужный инструмент для решения трудовых вопросов. Там, во Фроуме, можно было бы воспользоваться вашими услугами.
— У вас там неприятности? — спросил Скараманга со скучающим видом.
— Слишком много тростниковых пожаров.
— Так вот чем вы занимаетесь.
— В некотором роде. Среди прочего моя компания занимается проверкой страховых претензий.
— Понятно, подстраховка на всякий случай. Ребят вроде вас встречать приходилось. Вот почему принял сначала за полицейского. — Скараманга был доволен, что его догадка оказалась почти правильной. — Что-нибудь уже вынюхали?
— Задержали несколько «растафари». Очень бы хотелось избавиться от многих из них. Но они пожаловались в свой профсоюз, их, видите ли, дискриминируют, относятся к ним предвзято по религиозным соображениям, — пришлось временно приостановить кампанию. Так что пожары скоро начнутся снова. Вот почему я говорю, что ничего не имел бы против хорошего подкрепления в лице такого профессионала. — Бонд вежливо улыбнулся. — Я так понимаю, что имею дело с настоящим профессионалом.
И опять Скараманга не услышал легкую издевку в его голосе.
— У тебя есть при себе оружие? — спросил он.
— Конечно. Нельзя же гоняться за «растафари» с пустыми руками.
— Что за оружие?
— "Вальтер ППК". 7,65 мм.
— Неплохая пушка. — Скараманга повернулся к стойке. — Эй, холодная кошка. Два пива, если у тебя открыто. — Он опять повернулся к Бонду, холодные глаза его прощупывали собеседника. — Что собираешься делать дальше?
— Не знаю. Надо связаться с Лондоном и выяснить, нет ли у них еще каких-то проблем в этом районе. Но я не спешу. Работаю в основном как «свободный художник», наемник в некотором роде. А что? Есть предложения?
Скараманга сидел молча, из-за стойки вышла Тиффи. Подойдя к столу, она поставила перед Бондом жестяной поднос с бутылками и стаканами. На Скарамангу даже не взглянула. Скараманга засмеялся, смех его был похож на резкий лай. Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил бумажник из крокодиловой кожи. Вынул стодолларовую банкноту и бросил ее на стол.
— Не злись, холодная кошка. И с тобой было бы все в порядке, если бы не всегда держала ноги вместе. Вот, купи себе птиц на это. Люблю, когда люди вокруг меня улыбаются.
Тиффи взяла банкноту.
— Спасибо, господин, — сказала она. — Как бы вы удивились, узнав, на что я собираюсь потратить ваши деньги. — Она посмотрела на него долгим тяжелым взглядом и, повернувшись на каблуках, удалилась.
Скараманга пожал плечами. Он протянул руку и взял бутылку и стакан, оба мужчины налили себе пива и выпили. Скараманга вытащил дорогой портсигар, выбрал тонкую манильскую сигару и прикурил от спички. Выпустил дым изо рта и втянул тонкую струйку дыма носом. Проделал это несколько раз, набирал полный рот дыма, выдыхал, ждал, пока дым рассеется. И все это время он не спускал глаз с Бонда, сидящего напротив за столом, казалось, он мысленно что-то взвешивал.
— Хочешь заработать тысчонку, тысячу долларов?
— Может, и хочу, — ответил Бонд. — Наверное хочу, — помолчав добавил он. А про себя подумал: «Еще бы! Ведь это значит, что я буду рядом с тобой, мой друг».
Некоторое время Скараманга курил молча. На улице остановилась какая-то машина, и двое мужчин, смеясь, быстро поднялись по ступенькам. Когда эти двое, ямайские рабочие, миновали занавеску из бусин — смеяться перестали, тихо подошли к стойке и пошептались с Тиффи. Потом оба они бросили по фунтовой бумажке настойку и, далеко обходя белых людей, исчезли за занавеской в конце комнаты. Там опять засмеялись. Бонд услышал их шаги на лестнице.
Скараманга все еще в упор разглядывал Бонда.
— Есть одна проблема, — сказал он наконец, понизив голос. — Некоторые из моих партнеров вложили немалые средства в тот проект, что осуществляется в Негриле. Это довольно далеко. Местечко называется Блади-бей, хороший кусок земли. Слышал?
— Видел на карте. Это недалеко от пирса на Грин-Айленде.
— Правильно. Так вот, у меня кое-какие акции в этом деле. Мы начали строить гостиницу «Сандерберд», уже закончили первые два этажа и основные жилые помещения, и ресторан, и прочее. А потом туристский бум пошел на спад. Американцы напуганы близостью к Кубе и прочей ерундой. С банком стало трудно иметь дело, денег стало не хватать. Понимаешь, о чем я?
— Оказались на мели?
— Правильно. Поэтому я хочу открыть гостиницу на несколько дней, мне надо принять в ней с полдюжины партнеров, других основных держателей акций, они прилетят сюда, чтобы все обсудить на месте. Чтобы все увидеть своими глазами. Потом решим, что делать дальше. Так вот, я хочу, чтобы эти парни хорошо провели время, приглашаю из Кингстона хороший джазовый оркестр, исполнителей калипсо, танцоров, много девочек — в общем, дело понятное. Потом — купание и одна из достопримечательностей этого места — узкоколейная железная дорога, по ней когда-то перевозили сахарный тростник. Дорога доходит до пирса на Грин-Айленде, где у меня стоит большой моторный катер. Подводная рыбная ловля. Еще один пикник. Ну, словом, пусть веселятся вовсю.
— Понятно. Надо, чтобы они были в восторге от этого места, чтобы приобрели акции компании.
Скараманга сердито нахмурился.
— Я плачу тебе тысячу долларов не за то, чтобы ты умничал. Сообразительных и шустрых мне не надо.
— За что же тогда платите?
Минуту-другую Скараманга молча покуривал, струйки дыма исчезали, втянутые его ноздрями. Казалось, это действовало на него успокаивающе. Хмурится он перестал.
— Некоторые из этих парней, — сказал он, — скажем так, не очень воспитаны, крутые ребята. Мы, конечно, все держатели акций одной компании, но это не означает, что мы закадычные друзья. Ясно? Мне надо будет провести Две-три встречи, конфиденциально, с некоторыми из них, ну, чтобы определить круг взаимных интересов. Словом, кому-то из тех, кто не будет приглашен на такую встречу, может прийти в голову попытаться подслушать, о чем, собственно, идет речь, или еще как-то разузнать, что там происходит. Вот я и подумал, что человек, знакомый с мерами по обеспечению безопасности и тому подобное, мог бы помочь с организацией охраны на этих встречах, проверить, нет ли микрофонов в помещении, постоять за дверью, понаблюдать кое за кем, проследить за тем, чтобы мне никто не мешал, когда надо. Ясна картина?
Бонду пришлось рассмеяться.
— Значит, меня нанимают в качестве личного телохранителя, — спросил он. — Так?
Скараманга опять нахмурился.
— Ну и что в этом смешного, господинчик? Деньги-то неплохие, или нет? Три-четыре дня провести в таком роскошном месте, как «Сандерберд». Да еще штука в придачу. Что же странного в этом предложении, а?
Скараманга раздавил окурок о край стола. Посыпались искры. Он не обратил на это внимания.
Бонд почесал затылок, как бы раздумывая. Он и на самом деле размышлял, хотя не мог себе этого позволить. Он понимал, что Скараманга кое-что не договаривает. Он также понимал, что ситуация по меньшей мере странная — зачем это вдруг нанимать на работу совершенно незнакомого человека. В самой работе, конечно, ничего странного не было. Логично, что Скараманга не хочет нанимать кого-нибудь из местных, например бывшего полицейского, которого, кстати, надо еще найти. Ведь такой человек мог иметь друзей в гостиничном бизнесе, а те, в свою очередь, могли быть вовлечены в спекулятивные махинации вокруг проекта в Негриле. Ему, безусловно, повезло — приняв это предложение, он вдруг окажется одним из помощников Скараманги, он окажется в его охране — об этом и мечтать было нельзя. Но так ли все легко и просто! А если это ловушка? Но даже если ему так не повезло и он засветился, хоть убей, не мог понять, что за смысл в ловушке. Пожалуй, нужно рискнуть. Такой шанс — один из миллиона — упускать было нельзя.
Бонд закурил.
— Я засмеялся, — сказал он, — потому что смешной показалась сама мысль о том, что человек ваших способностей нуждается в защите. Но вообще предложение интересное. Я согласен. Когда мы отправляемся? Машину я оставил в конце улицы.
Скараманга отбросил руку тыльной стороной и взглянул на тонкие золотые часы на двухцветном золотом браслете.
— 6:32, — сказал он. — Моя машина на улице. — Он встал. — Пошли. Но запомни одну вещь, господинчик, как тебя там? Меня легко рассердить. Понятно?
— Помню, помню, как осерчали вы на тех бедных пташек, — произнес Бонд поспешно. Он поднялся. — Не вижу причины, из-за которой нам нужно ссориться.
— Тогда все, — бросил Скараманга небрежно. Он прошел в конец комнаты, подхватил свой чемоданчик, новый на вид, но дешевый, направился к выходу и, раздвинув занавеску, спустился по ступенькам.
Бонд быстро подошел к стойке.
— До свидания, Тиффи. Надеюсь, мы еще увидимся. Если меня будут спрашивать, скажи, что я в гостинице «Сандерберд» в Блади-бей.
Тиффи протянула руку и застенчиво коснулась рукава Бонда.
— Поосторожней там, господин Марк. Там все куплено гангстерами. Будьте начеку. — Она кивнула головой в сторону выхода. — Хуже этого человека, опаснее я не встречала.
Тиффи наклонилась к Бонду.
— В чемодане у него марихуана — на тысячи фунтов, — прошептала она, — какой-то «растафари» оставил ее для него сегодня утром. Я и понюхала, чем это пахнет чемоданчик. — Она отпрянула назад.
— Спасибо, Тиффи, — сказал Бонд. — Проследи, чтоб мать Эдна хорошенько его заколдовала. Когда-нибудь я тебе скажу зачем. Надеюсь, что скажу. Ну пока! — Он быстро вышел и заспешил по улице к тому месту, где стояла красная машина с открывающимся верхом, двигатель работал ровно и мощно, как дорогой подвесной мотор на катере. Шофер был местным, хорошо одет, в форменной фуражке. На красном вымпеле, прикрепленном к радиоантенне, было золотом оттиснуто "Отель «Сандерберд». Скараманга сидел рядом с шофером.
— Садись назад, — нетерпеливо сказал он, — мы подвезем до машины. Потом следуй за нами. Через некоторое время выедем на хорошую дорогу.
Джеймс Бонд сел в машину позади Скараманги и подумал, не застрелить ли его сейчас выстрелом в затылок — излюбленная метода гестапо и КГБ. Но целый ряд соображений не дал ему этого сделать — любопытство, предубеждение к хладнокровному убийству, чувство, что решающий момент еще не настал, мысль о том, что тогда придется прикончить и шофера, — в общем; вся эта ерунда, да еще тихий теплый ветер и музыка, доносящаяся откуда-то издалека, — одна из самых любимых его мелодий — «После того, как ты ушла». Цикады стрекотали на гваяковых деревьях — все говорило: не убивай. Но в тот момент, когда машина плавно неслась по Лав-лейн к переливающемуся ртутью морю, Джеймс Бонд прекрасно осознавал, что он не только не выполнил приказ, или, по крайней мере, уклонился от его выполнения, но просто вел себя как последний дурак.
7. Движимое недвижимое
Когда человек приезжает куда-нибудь глухой темной ночью, особенно если дело происходит в незнакомой местности, где он раньше никогда не бывал, если он оказывается вдруг в чужом доме или в неизвестной ему гостинице, — даже самый бодрый, самый беззаботный испытывает смешанные чувства самого несчастного туриста.
Джеймс Бонд более или менее изучил карту Ямайки. Он знал, что море было неподалеку, слева от него, и, когда, следуя за двумя красными огнями идущей впереди машины, въехал в массивные железные ворота и проследовал дальше вдоль аллеи молодых королевских пальм, услышал, как волны набегали на пляж. Плантации сахарного тростника, как он догадывался, совсем близко подходили к новой высокой стене, огораживающей территорию гостиницы «Сандерберд»; в воздухе чувствовался слабый запах мангровых зарослей, доносящийся со стороны высоких гор, очертания которых он случайно заметил при свете стремительно скользившей по небу справа от него луны. Но точного своего местонахождения определить он не мог — где он, куда приехал? Ощущение в целом было не из приятных.
Первейшая обязанность тайного агента — определиться на местности, узнать все подходы и выходы, обеспечить связь с внешним миром. Джеймсу Бонду было неприятно сознавать, что в течение последнего часа он ехал неизвестно куда и что его последний контакт был с девушкой из борделя, находившегося в тридцати милях отсюда. Ситуация не внушала оптимизма.
Впереди, на расстоянии полумили, кто-то, должно, быть, заметил приближающиеся огни первой машины и включил рубильник, так как вдруг между деревьями появился яркий желтый свет и за последним поворотом открылся вид на гостиницу. Подсвеченное, как в театре, на фоне окружающей темноты, которая скрывала вид приостановленных строительных работ, здание выглядело очень красочно. Большая галерея с бледными розовато-белыми колоннами придавала фасаду гостиницы аристократический вид, и, когда Бонд вслед за машиной Скараманги подъехал к парадному входу, сквозь высокие английского ампира окна он увидел анфиладу помещений с полами из черно-белого мрамора под ярко горящими люстрами. Привратник и его команда из местного населения, одетые в красные куртки и черные брюки, поспешили вниз по лестнице и — после того как с большим почтением поприветствовали Скарамангу — подхватили его чемоданы, а заодно и багаж Бонда. Затем вся кавалькада двинулась к вестибюлю. Там в книге регистрации Бонд написал свое имя — Марк Хэзард и адрес — «Трансуолд консорциум» в Кингстоне.
Скараманга разговаривал с человеком, который, как оказалось, был администратор, молодой американец с правильными чертами лица и в аккуратном костюме.
— Ты в номере 24 в западном крыле, — сказал он Бонду. — А я совсем рядом, в номере 20. Заказывай в номер все, что хочешь. Встретимся часов в 10 утра. Парни подъедут из Кингстона около полудня. О'кей?
Холодные глаза на мрачном лице выражали полное безразличие к реакции Бонда. Бонд, однако, подтвердил, что все о'кей. Он последовал за одним из коридорных, несшим его чемодан по скользкому мраморному полу; они оказались в длинном белом коридоре, покрытом от стены до стены ярко-синим шерстяным уилтонским ковром. Пахло свежей краской и ямайским кедром. Двери с номерами на них, освещение — все свидетельствовало о хорошем вкусе. Номер Бонда был почти в конце коридора, с левой стороны. Номер 20 — напротив. Коридорный открыл ключом дверь под номером 24 и придержал ее, пропуская Бонда. В лицо ударил кондиционированный воздух. Комната была приятная, современная, рассчитана на двоих; ванная комната выдержана в серо-белых тонах. Оставшись один. Бонд подошел к кондиционеру и выключил его. Потом отдернул шторы и открыл два широких окна; впустил в помещение воздух с улицы. За окном что-то тихо нашептывало море, набегая на песок невидимого пляжа; пальмы под лунным светом отбрасывали на ухоженные газоны черные тени. Слева, оттуда, где желтый фонарь у входа освещал угол покрытого гравием поворота, до Бонда донесся шум двигателя его машины, которую отгоняли в сторону, может, на стоянку, находившуюся, как он догадывался, где-то в глубине двора; там машина не будет портить впечатления, производимого фасадом. Он отошел от окна и тщательно осмотрел номер. Единственными подозрительными предметами были большая картина, висевшая на стене над двумя кроватями, и телефон. На картине местный художник изобразил сценку на ямайском рынке. Бонд приподнял картину, но стена за ней выглядела совершенно безобидно. Затем он вытащил перочинный нож, аккуратно, так, чтобы не сдвинулась трубка, перевернул телефон, положил его на кровать и очень осторожно, не спеша отвернул нижнюю крышку. Удовлетворенно улыбнулся. Под крышкой был маленький микрофон, прикрепленный внутри коробки к основному проводу. Он привинтил крышку на место, действуя так же осторожно, и поставил телефон на ночной столик, туда, где он стоял до этого. Он был знаком с подслушивающими устройствами этого типа — на транзисторах: дает возможность слышать каждое слово, произнесенное в номере обычным голосом. Ему пришло в голову, что надо помолиться вслух перед тем, как ложиться спать. Это будет подходящий пролог, на центральном пульте оценят хорошую шутку!
Джеймс Бонд более или менее изучил карту Ямайки. Он знал, что море было неподалеку, слева от него, и, когда, следуя за двумя красными огнями идущей впереди машины, въехал в массивные железные ворота и проследовал дальше вдоль аллеи молодых королевских пальм, услышал, как волны набегали на пляж. Плантации сахарного тростника, как он догадывался, совсем близко подходили к новой высокой стене, огораживающей территорию гостиницы «Сандерберд»; в воздухе чувствовался слабый запах мангровых зарослей, доносящийся со стороны высоких гор, очертания которых он случайно заметил при свете стремительно скользившей по небу справа от него луны. Но точного своего местонахождения определить он не мог — где он, куда приехал? Ощущение в целом было не из приятных.
Первейшая обязанность тайного агента — определиться на местности, узнать все подходы и выходы, обеспечить связь с внешним миром. Джеймсу Бонду было неприятно сознавать, что в течение последнего часа он ехал неизвестно куда и что его последний контакт был с девушкой из борделя, находившегося в тридцати милях отсюда. Ситуация не внушала оптимизма.
Впереди, на расстоянии полумили, кто-то, должно, быть, заметил приближающиеся огни первой машины и включил рубильник, так как вдруг между деревьями появился яркий желтый свет и за последним поворотом открылся вид на гостиницу. Подсвеченное, как в театре, на фоне окружающей темноты, которая скрывала вид приостановленных строительных работ, здание выглядело очень красочно. Большая галерея с бледными розовато-белыми колоннами придавала фасаду гостиницы аристократический вид, и, когда Бонд вслед за машиной Скараманги подъехал к парадному входу, сквозь высокие английского ампира окна он увидел анфиладу помещений с полами из черно-белого мрамора под ярко горящими люстрами. Привратник и его команда из местного населения, одетые в красные куртки и черные брюки, поспешили вниз по лестнице и — после того как с большим почтением поприветствовали Скарамангу — подхватили его чемоданы, а заодно и багаж Бонда. Затем вся кавалькада двинулась к вестибюлю. Там в книге регистрации Бонд написал свое имя — Марк Хэзард и адрес — «Трансуолд консорциум» в Кингстоне.
Скараманга разговаривал с человеком, который, как оказалось, был администратор, молодой американец с правильными чертами лица и в аккуратном костюме.
— Ты в номере 24 в западном крыле, — сказал он Бонду. — А я совсем рядом, в номере 20. Заказывай в номер все, что хочешь. Встретимся часов в 10 утра. Парни подъедут из Кингстона около полудня. О'кей?
Холодные глаза на мрачном лице выражали полное безразличие к реакции Бонда. Бонд, однако, подтвердил, что все о'кей. Он последовал за одним из коридорных, несшим его чемодан по скользкому мраморному полу; они оказались в длинном белом коридоре, покрытом от стены до стены ярко-синим шерстяным уилтонским ковром. Пахло свежей краской и ямайским кедром. Двери с номерами на них, освещение — все свидетельствовало о хорошем вкусе. Номер Бонда был почти в конце коридора, с левой стороны. Номер 20 — напротив. Коридорный открыл ключом дверь под номером 24 и придержал ее, пропуская Бонда. В лицо ударил кондиционированный воздух. Комната была приятная, современная, рассчитана на двоих; ванная комната выдержана в серо-белых тонах. Оставшись один. Бонд подошел к кондиционеру и выключил его. Потом отдернул шторы и открыл два широких окна; впустил в помещение воздух с улицы. За окном что-то тихо нашептывало море, набегая на песок невидимого пляжа; пальмы под лунным светом отбрасывали на ухоженные газоны черные тени. Слева, оттуда, где желтый фонарь у входа освещал угол покрытого гравием поворота, до Бонда донесся шум двигателя его машины, которую отгоняли в сторону, может, на стоянку, находившуюся, как он догадывался, где-то в глубине двора; там машина не будет портить впечатления, производимого фасадом. Он отошел от окна и тщательно осмотрел номер. Единственными подозрительными предметами были большая картина, висевшая на стене над двумя кроватями, и телефон. На картине местный художник изобразил сценку на ямайском рынке. Бонд приподнял картину, но стена за ней выглядела совершенно безобидно. Затем он вытащил перочинный нож, аккуратно, так, чтобы не сдвинулась трубка, перевернул телефон, положил его на кровать и очень осторожно, не спеша отвернул нижнюю крышку. Удовлетворенно улыбнулся. Под крышкой был маленький микрофон, прикрепленный внутри коробки к основному проводу. Он привинтил крышку на место, действуя так же осторожно, и поставил телефон на ночной столик, туда, где он стоял до этого. Он был знаком с подслушивающими устройствами этого типа — на транзисторах: дает возможность слышать каждое слово, произнесенное в номере обычным голосом. Ему пришло в голову, что надо помолиться вслух перед тем, как ложиться спать. Это будет подходящий пролог, на центральном пульте оценят хорошую шутку!