Страница:
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Руслен, Мюрель с толпой избирателей, Эртело, Бомениль, Вуэнше, Омбург, Ледрю, затем Грюше.
Мюрель. Дорогой согражданин, от имени присутствующих здесь избирателей прошу вас выставить свою кандидатуру от партии либералов нашего округа.
Руслен. Господа… Но…
Мюрель. За вас, безусловно, будет голосовать Фавервильская коммуна, Арольская, Лагуссейская, Санневасская, Бонневальская, Ототская и Сен-Матьесская.
Руслен. Ах! Ах!
Мюрель. Ракру, Манервиль, Кудретт. Словом, мы рассчитываем на большинство в полторы тысячи голосов. Ваше избрание обеспечено.
Руслен. Ах, граждане! (Тихо Мюрелю.) Не знаю, что сказать.
Мюрель. Разрешите представить вам ваших политических друзей. Прежде всего самого пламенного, истого патриота г-на Эртело… фабриканта…
Эртело. Скажите попросту сапожника, я не обижусь.
Мюрель. Г-н Омбург, содержатель гостиницы «Золотого льва» и хозяин гужевого транспорта, г-н Вуэнше, владелец плодового питомника, г-н Бомениль, он человек… без профессии, храбрый отставной капитан Ледрю.
Руслен (в восторге). Ах! Представитель нашей славной армии!
Мюрель. Мы все убеждены, что вы выполните вашу благородную миссию и будете на высоте призвания. (Тихо Руслену.) Да говорите же.
Руслен. Господа… Нет, граждане! Мои принципы – это ваши принципы. И… несомненно… я – дитя своей родины, как и вы. Никто никогда не слышал, чтобы я плохо отзывался о свободе. Напротив! Вы найдете во мне… преданного вашим интересам представителя… защитника… оплот против наступления власти.
Мюрель (берет его за руку). Очень хорошо, мой друг, прекрасно! Не сомневайтесь в результатах вашей кандидатуры. Прежде всего ее поддержат… «Беспристрастный наблюдатель».
Руслен. «Беспристрастный наблюдатель» за меня!
Грюше (выходя из толпы). Всецело. Я прямо из редакции. Жюльен проявляет истинный пыл. (Тихо Мюрелю, удивленному его приходом.) Он сказал мне причину, я вам после объясню. (Руслену.) Вы позволите? Ну теперь-то хоть можно его привести?
Руслен. Кого? Извините. У меня голова идет кругом…
Грюше. Можно привести Жюльена? Он хочет прийти.
Руслен. А это… действительно нужно?
Грюше. О, необходимо!
Руслен. В таком случае хорошо… как вам будет угодно. (Грюше уходит.)
Эртело. Это все пустое, гражданин. В первую очередь, когда будете там, вы должны похлопотать, чтобы отменили налог на спиртное.
Руслен. Спиртные напитки… Разумеется!
Эртело. Другие только обещают и с плеч долой. А вы, сдается мне, молодец; вашу руку. (Подает ему руку.)
Руслен (нерешительно). Охотно, гражданин, охотно.
Эртело. В час добрый! Надо с этим покончить, слишком уж долго мы терпели.
Омбург. Черт возьми! Никто не похлопочет за извозный промысел. Овес вздорожал чрезвычайно.
Руслен. Верно. Агрикультура…
Омбург. Я не об агрикультуре говорю, а об извозном промысле.
Мюрель. В том-то и сила. Но благодаря ему правительство…
Ледрю. А, правительство! Оно награждает орденами всяких пустомелей.
Вуэнше. А намеченный ими план железнодорожного пути через Сен-Матьё – там как раз находится мой питомник, – это же глупость…
Бомениль. Невозможно стало воспитывать детей.
Руслен. Обещаю вам…
Омбург. Прежде всего – почтовый сбор…
Руслен. О, конечно.
Ледрю. Хотя бы в интересах дисциплины!
Руслен. Еще бы!
Вуэнше. Между тем, если бы провели дорогу через Бонневаль…
Руслен. Несомненно.
Бомениль. У моего сына склонность…
Руслен. Верю.
Омбург. Чтобы нанять кабриолет…
Ледрю. Я ничего не прошу, однако…
Вуэнше. Мое имение находится…
Бомениль. Ибо, если существуют коллежи…
Мюрель (возвышает голос). Виноват, граждане, разрешите одно только слово! Граждане, я счастлив выступать посредником между вами и нашим дорогим соотечественником, который при подобных обстоятельствах, с простотой речи, осмелюсь сказать, поистине классической, столь укрепил наши надежды… и чтобы отпраздновать это событие, из коего возникнут для нашего кантона, а может быть, и для всей Франции новые судьбы, разрешите пригласить вас в будущий понедельник на стакан пунша ко мне на фабрику.
Избиратели. В понедельник? Ладно, пусть будет в понедельник.
Мюрель. Я думаю, мы можем уйти.
Все (уходя). Прощайте, господин Руслен. До скорого свидания, дело пойдет на лад, вот увидите!
Руслен (пожимая всем руки). Друзья мои, верьте, я тронут! Прощайте! Весь к вашим услугам. (Избиратели уходят.)
Мюрель (Руслену). Поухаживайте за Эртело, ведь это он всех их собрал. (Догоняет избирателей.)
Руслен (зовет). Эртело.
Эртело. Чего?
Руслен. Не можете ли вы сделать мне пятнадцать пар ботинок?
Эртело. Пятнадцать пар?
Руслен. Да, и столько же пар туфель. Я, правда, не собираюсь путешествовать, но люблю, чтобы у меня был большой запас обуви.
Эртело. Тотчас же примусь, засажу всех подмастерьев, сударь. К вашим услугам. (Догоняет избирателей.)
Омбург. Господин Руслен, я раздобыл случайно на днях такую парочку гнедых, – просто прелесть как подойдут к вашей коляске. Не хотите ли взглянуть?
Руслен. Обязательно, в ближайшие дни.
Вуэнше. Я подам вам докладную записку относительно нового железнодорожного пути, а то они хотят провести линию как раз по середине моего владения…
Руслен. Очень хорошо!
Бомениль. Я приведу к вам моего сына, и вы согласитесь со мною, что просто грех оставить такого ребенка без образования.
Руслен. К началу школьных занятий будьте уверены…
Эртело. Вот это человек! Да здравствует Руслен!
Все. Да здравствует Руслен! (Избиратели уходят.)
Мюрель. Дорогой согражданин, от имени присутствующих здесь избирателей прошу вас выставить свою кандидатуру от партии либералов нашего округа.
Руслен. Господа… Но…
Мюрель. За вас, безусловно, будет голосовать Фавервильская коммуна, Арольская, Лагуссейская, Санневасская, Бонневальская, Ототская и Сен-Матьесская.
Руслен. Ах! Ах!
Мюрель. Ракру, Манервиль, Кудретт. Словом, мы рассчитываем на большинство в полторы тысячи голосов. Ваше избрание обеспечено.
Руслен. Ах, граждане! (Тихо Мюрелю.) Не знаю, что сказать.
Мюрель. Разрешите представить вам ваших политических друзей. Прежде всего самого пламенного, истого патриота г-на Эртело… фабриканта…
Эртело. Скажите попросту сапожника, я не обижусь.
Мюрель. Г-н Омбург, содержатель гостиницы «Золотого льва» и хозяин гужевого транспорта, г-н Вуэнше, владелец плодового питомника, г-н Бомениль, он человек… без профессии, храбрый отставной капитан Ледрю.
Руслен (в восторге). Ах! Представитель нашей славной армии!
Мюрель. Мы все убеждены, что вы выполните вашу благородную миссию и будете на высоте призвания. (Тихо Руслену.) Да говорите же.
Руслен. Господа… Нет, граждане! Мои принципы – это ваши принципы. И… несомненно… я – дитя своей родины, как и вы. Никто никогда не слышал, чтобы я плохо отзывался о свободе. Напротив! Вы найдете во мне… преданного вашим интересам представителя… защитника… оплот против наступления власти.
Мюрель (берет его за руку). Очень хорошо, мой друг, прекрасно! Не сомневайтесь в результатах вашей кандидатуры. Прежде всего ее поддержат… «Беспристрастный наблюдатель».
Руслен. «Беспристрастный наблюдатель» за меня!
Грюше (выходя из толпы). Всецело. Я прямо из редакции. Жюльен проявляет истинный пыл. (Тихо Мюрелю, удивленному его приходом.) Он сказал мне причину, я вам после объясню. (Руслену.) Вы позволите? Ну теперь-то хоть можно его привести?
Руслен. Кого? Извините. У меня голова идет кругом…
Грюше. Можно привести Жюльена? Он хочет прийти.
Руслен. А это… действительно нужно?
Грюше. О, необходимо!
Руслен. В таком случае хорошо… как вам будет угодно. (Грюше уходит.)
Эртело. Это все пустое, гражданин. В первую очередь, когда будете там, вы должны похлопотать, чтобы отменили налог на спиртное.
Руслен. Спиртные напитки… Разумеется!
Эртело. Другие только обещают и с плеч долой. А вы, сдается мне, молодец; вашу руку. (Подает ему руку.)
Руслен (нерешительно). Охотно, гражданин, охотно.
Эртело. В час добрый! Надо с этим покончить, слишком уж долго мы терпели.
Омбург. Черт возьми! Никто не похлопочет за извозный промысел. Овес вздорожал чрезвычайно.
Руслен. Верно. Агрикультура…
Омбург. Я не об агрикультуре говорю, а об извозном промысле.
Мюрель. В том-то и сила. Но благодаря ему правительство…
Ледрю. А, правительство! Оно награждает орденами всяких пустомелей.
Вуэнше. А намеченный ими план железнодорожного пути через Сен-Матьё – там как раз находится мой питомник, – это же глупость…
Бомениль. Невозможно стало воспитывать детей.
Руслен. Обещаю вам…
Омбург. Прежде всего – почтовый сбор…
Руслен. О, конечно.
Ледрю. Хотя бы в интересах дисциплины!
Руслен. Еще бы!
Вуэнше. Между тем, если бы провели дорогу через Бонневаль…
Руслен. Несомненно.
Бомениль. У моего сына склонность…
Руслен. Верю.
Омбург. Чтобы нанять кабриолет…
Ледрю. Я ничего не прошу, однако…
Вуэнше. Мое имение находится…
Бомениль. Ибо, если существуют коллежи…
Мюрель (возвышает голос). Виноват, граждане, разрешите одно только слово! Граждане, я счастлив выступать посредником между вами и нашим дорогим соотечественником, который при подобных обстоятельствах, с простотой речи, осмелюсь сказать, поистине классической, столь укрепил наши надежды… и чтобы отпраздновать это событие, из коего возникнут для нашего кантона, а может быть, и для всей Франции новые судьбы, разрешите пригласить вас в будущий понедельник на стакан пунша ко мне на фабрику.
Избиратели. В понедельник? Ладно, пусть будет в понедельник.
Мюрель. Я думаю, мы можем уйти.
Все (уходя). Прощайте, господин Руслен. До скорого свидания, дело пойдет на лад, вот увидите!
Руслен (пожимая всем руки). Друзья мои, верьте, я тронут! Прощайте! Весь к вашим услугам. (Избиратели уходят.)
Мюрель (Руслену). Поухаживайте за Эртело, ведь это он всех их собрал. (Догоняет избирателей.)
Руслен (зовет). Эртело.
Эртело. Чего?
Руслен. Не можете ли вы сделать мне пятнадцать пар ботинок?
Эртело. Пятнадцать пар?
Руслен. Да, и столько же пар туфель. Я, правда, не собираюсь путешествовать, но люблю, чтобы у меня был большой запас обуви.
Эртело. Тотчас же примусь, засажу всех подмастерьев, сударь. К вашим услугам. (Догоняет избирателей.)
Омбург. Господин Руслен, я раздобыл случайно на днях такую парочку гнедых, – просто прелесть как подойдут к вашей коляске. Не хотите ли взглянуть?
Руслен. Обязательно, в ближайшие дни.
Вуэнше. Я подам вам докладную записку относительно нового железнодорожного пути, а то они хотят провести линию как раз по середине моего владения…
Руслен. Очень хорошо!
Бомениль. Я приведу к вам моего сына, и вы согласитесь со мною, что просто грех оставить такого ребенка без образования.
Руслен. К началу школьных занятий будьте уверены…
Эртело. Вот это человек! Да здравствует Руслен!
Все. Да здравствует Руслен! (Избиратели уходят.)
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Руслен, Мюрель.
Руслен (бросается к Мюрелю и обнимает его). А, мой друг! Мой друг! Мой друг!
Мюрель. Ну, как вы находите, здорово дело слажено?
Руслен. То есть и выразить не могу…
Мюрель. Сознайтесь, ведь вам очень хочется?
Руслен. До смерти! Через год после того, как я поселился здесь, в провинции, меня стала снедать тоска. Я стал тяжел на подъем, засыпал вечером после обеда, и доктор сказал моей жене: «Ваш муж должен чем-нибудь заняться». Тогда я стал придумывать, что бы я мог делать.
Мюрель. И придумали стать депутатом.
Руслен. Конечно. Впрочем, и по возрасту мне пора. Итак, я купил себе книжный шкаф и подписался на несколько газет и журналов.
Мюрель. Словом, взялись за работу.
Руслен. Прежде всего добился принятия в археологическое общество и стал получать по почте брошюры, затем сделался членом городского и окружного советов и, наконец, членом государственного совета, и всякий раз, как поднимался серьезный вопрос, улыбался… чтобы не опростоволоситься! Да! Улыбка иногда – такая сила.
Мюрель. Но широкая публика не была твердо осведомлена о ваших принципах, вы, быть может, не знаете, что необходимость требовала…
Руслен. Знаю! Только вы… вы один.
Мюрель. Нет, вы не знаете.
Руслен. Да знаю же! Ну какой же вы дипломат!
Мюрель (в сторону). Клюет. (Громко.) Рабочие моей фабрики отнеслись вначале недоброжелательно. Люди опасные, друг мой. А теперь – все в наших руках.
Руслен. Вас надо ценить на вес золота.
Мюрель (в сторону). Я и не прошу так много.
Руслен (глядит на него). Вы мне… больше чем брат… Вы мне дороже сына, так-то.
Мюрель (с расстановкой). Но… я бы мог… быть им…
Руслен. Несомненно. Будь я постарше.
Мюрель (с натянутым смехом). Или же… сделайся я вашим зятем… Вы бы не согласились!
Руслен (с таким же смехом). Шутник… Вы сами не захотите.
Мюрель. Ей-богу, хочу.
Руслен. Бросьте! С вашими парижскими привычками…
Мюрель. Я живу в провинции.
Руслен. Э! В ваши годы не женятся.
Мюрель. Тридцать четыре года, самое время.
Руслен. Когда человека ждет такая карьера…
Мюрель. Ну, моя карьера, без сомнения, сложится прекрасно.
Руслен. Подождите, вы просто-напросто директор прядильной фабрики Бюньо, представитель фламандской компании. Жалованья двадцать тысяч.
Мюрель. Плюс – значительная доля участия в прибылях.
Руслен. Ну, а когда их нет? К тому же вас могут и выставить.
Мюрель. Я найду другое…
Руслен. Но у вас долги! Векселя! Вас теребят со всех сторон!
Мюрель. А мое собственное состояние? Не считая, что в будущем…
Руслен. Уж не толкуете ли вы о наследстве после тетки? Вы и сами на него не рассчитываете. Она живет в двухстах милях отсюда, и вы с ней к тому же в ссоре.
Мюрель (в сторону). Все знает, скотина.
Руслен. Короче говоря, милейший, хоть я и не сомневаюсь ни в вашем уме, ни в вашей предприимчивости, я предпочитаю выдать свою дочь… за человека…
Мюрель. У которого ничего нет и к тому же дурака.
Руслен. Нет. За того, кто имеет хоть маленькое состояние, зато верное.
Мюрель. Ах, вот как?
Руслен. Да, за скромного рантье, небогатого помещика.
Мюрель. Вот как вы относитесь к труду?
Руслен. Послушайте! Промышленность – дело сомнительное, а хороший отец должен глядеть в оба.
Мюрель. Короче говоря, вы отказываетесь отдать за меня свою дочь?
Руслен. Поневоле. И по чести говоря, в этом не виноват. Ну, не будем ссориться, не так ли? (Зовет.) Пьер, бювар и чернильницу. Садитесь-ка вот сюда и подготовьте мне декларацию для избирателей. (Пьер приносит требуемое и ставит на столик направо.)
Мюрель. Да я-то тут при чем?
Руслен. Мы ее после вместе пересмотрим. Составьте пока начало. Полагаюсь на ваше вдохновение. Да, вы только что здорово поддержали меня. Я в долгу перед вами. Ну-с, а теперь я вас покину. Пойду по своим делишкам. Что-нибудь возвышенное, а? С огоньком. (Выходит.)
Руслен (бросается к Мюрелю и обнимает его). А, мой друг! Мой друг! Мой друг!
Мюрель. Ну, как вы находите, здорово дело слажено?
Руслен. То есть и выразить не могу…
Мюрель. Сознайтесь, ведь вам очень хочется?
Руслен. До смерти! Через год после того, как я поселился здесь, в провинции, меня стала снедать тоска. Я стал тяжел на подъем, засыпал вечером после обеда, и доктор сказал моей жене: «Ваш муж должен чем-нибудь заняться». Тогда я стал придумывать, что бы я мог делать.
Мюрель. И придумали стать депутатом.
Руслен. Конечно. Впрочем, и по возрасту мне пора. Итак, я купил себе книжный шкаф и подписался на несколько газет и журналов.
Мюрель. Словом, взялись за работу.
Руслен. Прежде всего добился принятия в археологическое общество и стал получать по почте брошюры, затем сделался членом городского и окружного советов и, наконец, членом государственного совета, и всякий раз, как поднимался серьезный вопрос, улыбался… чтобы не опростоволоситься! Да! Улыбка иногда – такая сила.
Мюрель. Но широкая публика не была твердо осведомлена о ваших принципах, вы, быть может, не знаете, что необходимость требовала…
Руслен. Знаю! Только вы… вы один.
Мюрель. Нет, вы не знаете.
Руслен. Да знаю же! Ну какой же вы дипломат!
Мюрель (в сторону). Клюет. (Громко.) Рабочие моей фабрики отнеслись вначале недоброжелательно. Люди опасные, друг мой. А теперь – все в наших руках.
Руслен. Вас надо ценить на вес золота.
Мюрель (в сторону). Я и не прошу так много.
Руслен (глядит на него). Вы мне… больше чем брат… Вы мне дороже сына, так-то.
Мюрель (с расстановкой). Но… я бы мог… быть им…
Руслен. Несомненно. Будь я постарше.
Мюрель (с натянутым смехом). Или же… сделайся я вашим зятем… Вы бы не согласились!
Руслен (с таким же смехом). Шутник… Вы сами не захотите.
Мюрель. Ей-богу, хочу.
Руслен. Бросьте! С вашими парижскими привычками…
Мюрель. Я живу в провинции.
Руслен. Э! В ваши годы не женятся.
Мюрель. Тридцать четыре года, самое время.
Руслен. Когда человека ждет такая карьера…
Мюрель. Ну, моя карьера, без сомнения, сложится прекрасно.
Руслен. Подождите, вы просто-напросто директор прядильной фабрики Бюньо, представитель фламандской компании. Жалованья двадцать тысяч.
Мюрель. Плюс – значительная доля участия в прибылях.
Руслен. Ну, а когда их нет? К тому же вас могут и выставить.
Мюрель. Я найду другое…
Руслен. Но у вас долги! Векселя! Вас теребят со всех сторон!
Мюрель. А мое собственное состояние? Не считая, что в будущем…
Руслен. Уж не толкуете ли вы о наследстве после тетки? Вы и сами на него не рассчитываете. Она живет в двухстах милях отсюда, и вы с ней к тому же в ссоре.
Мюрель (в сторону). Все знает, скотина.
Руслен. Короче говоря, милейший, хоть я и не сомневаюсь ни в вашем уме, ни в вашей предприимчивости, я предпочитаю выдать свою дочь… за человека…
Мюрель. У которого ничего нет и к тому же дурака.
Руслен. Нет. За того, кто имеет хоть маленькое состояние, зато верное.
Мюрель. Ах, вот как?
Руслен. Да, за скромного рантье, небогатого помещика.
Мюрель. Вот как вы относитесь к труду?
Руслен. Послушайте! Промышленность – дело сомнительное, а хороший отец должен глядеть в оба.
Мюрель. Короче говоря, вы отказываетесь отдать за меня свою дочь?
Руслен. Поневоле. И по чести говоря, в этом не виноват. Ну, не будем ссориться, не так ли? (Зовет.) Пьер, бювар и чернильницу. Садитесь-ка вот сюда и подготовьте мне декларацию для избирателей. (Пьер приносит требуемое и ставит на столик направо.)
Мюрель. Да я-то тут при чем?
Руслен. Мы ее после вместе пересмотрим. Составьте пока начало. Полагаюсь на ваше вдохновение. Да, вы только что здорово поддержали меня. Я в долгу перед вами. Ну-с, а теперь я вас покину. Пойду по своим делишкам. Что-нибудь возвышенное, а? С огоньком. (Выходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Мюрель один.
Мюрель. Болван! Многого добился. (В сторону кулис.) Эх ты, старая бестия, ни в жизнь тебе не найти человека, который любил бы ее так, как люблю я. Но как ему отомстить? Или, быть может, лучше припугнуть? Этот человек всем пожертвует ради того, чтобы стать депутатом. Значит, надо найти конкурента. Но кого? (Входит Грюше.) Ага!
Мюрель. Болван! Многого добился. (В сторону кулис.) Эх ты, старая бестия, ни в жизнь тебе не найти человека, который любил бы ее так, как люблю я. Но как ему отомстить? Или, быть может, лучше припугнуть? Этот человек всем пожертвует ради того, чтобы стать депутатом. Значит, надо найти конкурента. Но кого? (Входит Грюше.) Ага!
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Мюрель, Грюше.
Грюше. Что с вами?
Мюрель. Меня мучат угрызения совести. Я сделал глупость, и вы также.
Грюше. Какую?
Мюрель. Вы были только что здесь вместе с теми, кто выставляет кандидатуру Руслена… Вы видели, что он собой представляет?
Грюше. Я даже сходил за Жюльеном, он сейчас придет.
Мюрель. Дело не в нем, а в Руслене. Этот Руслен – осел. Не умеет связать двух слов. У нас будет самый жалкий депутат.
Грюше. Да ведь это не моя инициатива.
Мюрель. Он всегда был ничтожеством!
Грюше. Несомненно!
Мюрель. Это не мешает ему пользоваться всеобщим уважением. Между тем, как вы…
Грюше (со злобой). Ну что я?
Мюрель. Не в обиду будь вам сказано, вы не сумели создать себе в наших краях такого ореола, какой окружает дом Руслена.
Грюше. Ну, если бы я захотел… (Молчание.)
Мюрель (глядя на него в упор). Грюше, способны вы пойти на крупный расход?
Грюше. Это не совсем в моем характере, но…
Мюрель. Если бы вам сказали: «За несколько тысяч франков ты займешь его место и станешь депутатом».
Грюше. Я, де…
Мюрель. Подумайте, там, в Париже, вы окажетесь в гуще дел. Познакомитесь с кучей людей. Будете посещать министров! Всякого рода поставки, премии вновь возникающих обществ, постройки, биржа – все в ваших руках! Какое влияние, друг мой, сколько благоприятных обстоятельств!
Грюше. Как же этого добиться? Руслен почти что избран.
Мюрель. Нет еще. Он был неискренен, излагая свои принципы, поэтому нетрудно его сковырнуть. Некоторые избиратели недовольны. Эртело ворчал.
Грюше. Сапожник? Я послезавтра должен как раз описывать его имущество.
Мюрель. Не делайте этого; он пользуется влиянием. Ну, а насчет других, увидим. Я устрою, чтобы сперва за дело взялись рабочие моей фабрики… Затем, если надо будет выступить в вашу пользу, я выступлю сам и заявлю, что у г-на Руслена нет должного патриотизма; я вынужден буду это признать, да я уже и признаю это, он просто тупица.
Грюше (мечтательно). Да, вот так штука.
Мюрель. Что вас останавливает? Вы – левый. Ну, вот вас и протолкнут в Палату с этой самой стороны; а даже если вы и не попадете, ваша кандидатура разобьет голоса и помешает Руслену войти в Палату.
Грюше. Вот будет ему досадно!
Мюрель. Попытка не пытка; разве только придется потратить сотню-другую франков в кабаках.
Грюше (с живостью). Не больше? Как вы думаете?
Мюрель. Я подниму весь округ, и вас изберут, а Руслена прокатят на вороных. И многие из тех, кто делает вид, будто вас не знает, будут низко кланяться вам, говоря: «Честь имею засвидетельствовать вам свое почтение, г-н депутат».
Грюше. Что с вами?
Мюрель. Меня мучат угрызения совести. Я сделал глупость, и вы также.
Грюше. Какую?
Мюрель. Вы были только что здесь вместе с теми, кто выставляет кандидатуру Руслена… Вы видели, что он собой представляет?
Грюше. Я даже сходил за Жюльеном, он сейчас придет.
Мюрель. Дело не в нем, а в Руслене. Этот Руслен – осел. Не умеет связать двух слов. У нас будет самый жалкий депутат.
Грюше. Да ведь это не моя инициатива.
Мюрель. Он всегда был ничтожеством!
Грюше. Несомненно!
Мюрель. Это не мешает ему пользоваться всеобщим уважением. Между тем, как вы…
Грюше (со злобой). Ну что я?
Мюрель. Не в обиду будь вам сказано, вы не сумели создать себе в наших краях такого ореола, какой окружает дом Руслена.
Грюше. Ну, если бы я захотел… (Молчание.)
Мюрель (глядя на него в упор). Грюше, способны вы пойти на крупный расход?
Грюше. Это не совсем в моем характере, но…
Мюрель. Если бы вам сказали: «За несколько тысяч франков ты займешь его место и станешь депутатом».
Грюше. Я, де…
Мюрель. Подумайте, там, в Париже, вы окажетесь в гуще дел. Познакомитесь с кучей людей. Будете посещать министров! Всякого рода поставки, премии вновь возникающих обществ, постройки, биржа – все в ваших руках! Какое влияние, друг мой, сколько благоприятных обстоятельств!
Грюше. Как же этого добиться? Руслен почти что избран.
Мюрель. Нет еще. Он был неискренен, излагая свои принципы, поэтому нетрудно его сковырнуть. Некоторые избиратели недовольны. Эртело ворчал.
Грюше. Сапожник? Я послезавтра должен как раз описывать его имущество.
Мюрель. Не делайте этого; он пользуется влиянием. Ну, а насчет других, увидим. Я устрою, чтобы сперва за дело взялись рабочие моей фабрики… Затем, если надо будет выступить в вашу пользу, я выступлю сам и заявлю, что у г-на Руслена нет должного патриотизма; я вынужден буду это признать, да я уже и признаю это, он просто тупица.
Грюше (мечтательно). Да, вот так штука.
Мюрель. Что вас останавливает? Вы – левый. Ну, вот вас и протолкнут в Палату с этой самой стороны; а даже если вы и не попадете, ваша кандидатура разобьет голоса и помешает Руслену войти в Палату.
Грюше. Вот будет ему досадно!
Мюрель. Попытка не пытка; разве только придется потратить сотню-другую франков в кабаках.
Грюше (с живостью). Не больше? Как вы думаете?
Мюрель. Я подниму весь округ, и вас изберут, а Руслена прокатят на вороных. И многие из тех, кто делает вид, будто вас не знает, будут низко кланяться вам, говоря: «Честь имею засвидетельствовать вам свое почтение, г-н депутат».
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Те же, Жюльен.
Мюрель. Милейший Дюпра, вам не придется увидеть г-на Руслена.
Жюльен. Не придется увидеть…
Мюрель. Нет, мы поссорились с ним… разошлись во взглядах.
Жюльен. Не понимаю! Недавно вы пришли ко мне и стали доказывать, что надо поддержать г-на Руслена, вы приводили тысячу доводов, которые я и сообщил г-ну Грюше. Он тотчас же с ними согласился, тем более, что желает…
Грюше. Это между нами, дорогой мой, это вопрос иной, и вовсе не касается Руслена.
Жюльен. Почему же его больше не хотят?
Мюрель. Повторяю, он человек не нашей партии.
Грюше (самодовольно). Найдется другой.
Мюрель. Вы узнаете, кто. Пойдем отсюда. Нельзя заниматься заговорами в доме врага.
Жюльен. Враг? Руслен?
Мюрель. Несомненно; и вы будьте любезны жестоко напасть на него в вашей газете.
Жюльен. Это зачем? Я не знаю, что можно сказать о нем плохого.
Грюше. Найдете при помощи воображения.
Жюльен. Я на такие дела не способен!
Грюше. Послушайте! Вы ведь первый пришли ко мне и предложили свои услуги; зная, что я знаком с Русленом, вы попросили меня, – да, именно попросили, – ввести вас к нему в дом.
Жюльен. Не успел я войти, как вы меня тащите вон отсюда.
Грюше. Не моя вина, что дела неожиданно приняли другой оборот.
Жюльен. Уж не моя ли?
Грюше. Между нами было условлено, что вы поднимете в печати кампанию против торговой фирмы Турбьер де Грюменильдезарбуа под председательством графа де Бувиньи и докажете полную финансовую несостоятельность вышеупомянутого господина, – великолепное дело, из которого меня просто выпер этот негодяй Додар.
Мюрель (в сторону). Ах, вот причина их союза!
Грюше. Однако, до сих пор вы ничего не сделали; поэтому придется вам на этот раз принести себя в жертву. Впрочем, то, что требуется от вас, не столь уж затруднительно…
Жюльен. Все равно. Я отказываюсь.
Мюрель. Жюльен, вы забываете, что в наши условия входило…
Жюльен. Знаю. Вы пригласили меня, чтобы я делал вырезки из газет, описывая всякие происшествия: о сбежавших собаках, утопленниках, пожарах, несчастных случаях, и сокращал бы в доступном для местных умов виде статьи наших парижских собратьев, излагая их пошлым стилем; это большое требование, ибо каждая метафора может стоить вам подписчика. Я должен собирать информацию, выслушивать протесты, принимать всех посетителей, исполнять каторжную работу, жить, как идиот, и ни в чем не проявлять инициативу. Ну так вот, на сей раз я прошу избавить меня…
Мюрель. Тем хуже для вас.
Грюше. Зачем же было поступать на такую должность?
Жюльен. Если бы я мог получить другую!
Грюше. Когда не на что жить, тогда и это совсем неплохо.
Жюльен (уходя). Да, нищета, нищета!
Мюрель. Пусть его дуется. Давайте сядем, я напишу ваше политическое кредо.
Грюше. Охотно. (Садятся.)
Жюльен (показывается в глубине). Я убежал бы отсюда без оглядки, если б не ты, моя любовь. (Осматривает дом Руслена.) О, я не хочу, чтобы твоего дома коснулось из-за меня малейшее горе. Да будут благословенны стены, укрывающие тебя. Но… мне кажется, под акациями мелькнуло платье. Исчезло! Ничего! Прощай. (Уходит.)
Грюше (зовет его). Погодите, нам надо кое-что вам показать.
Жюльен. Ах, хватит с меня ваших грязных дел. (Выходит.)
Мюрель (протягивая Грюше бумагу). Как вы находите?
Грюше. Очень хорошо, спасибо… Но…
Мюрель. Что с вами?
Грюше. Меня беспокоит Руслен…
Мюрель. Какое он имеет значение?
Грюше. Эх, вы не знаете, на что он способен. К тому же этот молокосос Дюпра не очень-то податлив.
Мюрель. Несомненно, что какая-нибудь причина заставляет его с таким упорством щадить Руслена.
Грюше. Э, да он влюблен в Луизу.
Мюрель. Кто вам сказал?
Грюше. Сам Руслен.
Мюрель (в сторону). Еще один соперник! Ерунда! Я разделался и с более солидными! Послушайте: я пойду, уговорю его, а вы тем временем дайте отпечатать ваше кредо; повидайтесь со всеми друзьями и будьте здесь через два часа.
Грюше. Ладно. Договорились. (Уходит.)
Мюрель. А теперь, господин Руслен, вы сами предложите мне руку вашей дочери. (Выходит.)
Мюрель. Милейший Дюпра, вам не придется увидеть г-на Руслена.
Жюльен. Не придется увидеть…
Мюрель. Нет, мы поссорились с ним… разошлись во взглядах.
Жюльен. Не понимаю! Недавно вы пришли ко мне и стали доказывать, что надо поддержать г-на Руслена, вы приводили тысячу доводов, которые я и сообщил г-ну Грюше. Он тотчас же с ними согласился, тем более, что желает…
Грюше. Это между нами, дорогой мой, это вопрос иной, и вовсе не касается Руслена.
Жюльен. Почему же его больше не хотят?
Мюрель. Повторяю, он человек не нашей партии.
Грюше (самодовольно). Найдется другой.
Мюрель. Вы узнаете, кто. Пойдем отсюда. Нельзя заниматься заговорами в доме врага.
Жюльен. Враг? Руслен?
Мюрель. Несомненно; и вы будьте любезны жестоко напасть на него в вашей газете.
Жюльен. Это зачем? Я не знаю, что можно сказать о нем плохого.
Грюше. Найдете при помощи воображения.
Жюльен. Я на такие дела не способен!
Грюше. Послушайте! Вы ведь первый пришли ко мне и предложили свои услуги; зная, что я знаком с Русленом, вы попросили меня, – да, именно попросили, – ввести вас к нему в дом.
Жюльен. Не успел я войти, как вы меня тащите вон отсюда.
Грюше. Не моя вина, что дела неожиданно приняли другой оборот.
Жюльен. Уж не моя ли?
Грюше. Между нами было условлено, что вы поднимете в печати кампанию против торговой фирмы Турбьер де Грюменильдезарбуа под председательством графа де Бувиньи и докажете полную финансовую несостоятельность вышеупомянутого господина, – великолепное дело, из которого меня просто выпер этот негодяй Додар.
Мюрель (в сторону). Ах, вот причина их союза!
Грюше. Однако, до сих пор вы ничего не сделали; поэтому придется вам на этот раз принести себя в жертву. Впрочем, то, что требуется от вас, не столь уж затруднительно…
Жюльен. Все равно. Я отказываюсь.
Мюрель. Жюльен, вы забываете, что в наши условия входило…
Жюльен. Знаю. Вы пригласили меня, чтобы я делал вырезки из газет, описывая всякие происшествия: о сбежавших собаках, утопленниках, пожарах, несчастных случаях, и сокращал бы в доступном для местных умов виде статьи наших парижских собратьев, излагая их пошлым стилем; это большое требование, ибо каждая метафора может стоить вам подписчика. Я должен собирать информацию, выслушивать протесты, принимать всех посетителей, исполнять каторжную работу, жить, как идиот, и ни в чем не проявлять инициативу. Ну так вот, на сей раз я прошу избавить меня…
Мюрель. Тем хуже для вас.
Грюше. Зачем же было поступать на такую должность?
Жюльен. Если бы я мог получить другую!
Грюше. Когда не на что жить, тогда и это совсем неплохо.
Жюльен (уходя). Да, нищета, нищета!
Мюрель. Пусть его дуется. Давайте сядем, я напишу ваше политическое кредо.
Грюше. Охотно. (Садятся.)
Жюльен (показывается в глубине). Я убежал бы отсюда без оглядки, если б не ты, моя любовь. (Осматривает дом Руслена.) О, я не хочу, чтобы твоего дома коснулось из-за меня малейшее горе. Да будут благословенны стены, укрывающие тебя. Но… мне кажется, под акациями мелькнуло платье. Исчезло! Ничего! Прощай. (Уходит.)
Грюше (зовет его). Погодите, нам надо кое-что вам показать.
Жюльен. Ах, хватит с меня ваших грязных дел. (Выходит.)
Мюрель (протягивая Грюше бумагу). Как вы находите?
Грюше. Очень хорошо, спасибо… Но…
Мюрель. Что с вами?
Грюше. Меня беспокоит Руслен…
Мюрель. Какое он имеет значение?
Грюше. Эх, вы не знаете, на что он способен. К тому же этот молокосос Дюпра не очень-то податлив.
Мюрель. Несомненно, что какая-нибудь причина заставляет его с таким упорством щадить Руслена.
Грюше. Э, да он влюблен в Луизу.
Мюрель. Кто вам сказал?
Грюше. Сам Руслен.
Мюрель (в сторону). Еще один соперник! Ерунда! Я разделался и с более солидными! Послушайте: я пойду, уговорю его, а вы тем временем дайте отпечатать ваше кредо; повидайтесь со всеми друзьями и будьте здесь через два часа.
Грюше. Ладно. Договорились. (Уходит.)
Мюрель. А теперь, господин Руслен, вы сами предложите мне руку вашей дочери. (Выходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена представляет собою обсаженную деревьями аллею для прогулки. Налево, в глубине, – «Французское кафе»; направо – забор русленовского дома. При поднятии занавеса расклейщик афиш собирается наклеить на стенах дома Руслена три предвыборных объявления.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Эртело, Марше, сельский стражник, народ.
Сельский стражник (обращаясь к толпе). Проходите! Проходите! Дайте наклеить афиши.
Толпа. Правильно, клейте.
Эртело. А! Политические взгляды Бувиньи.
Марше. Черт возьми, а вдруг он будет избран!
Эртело. Избран будет Грюше. Почитайте-ка его афишу.
Марше. Как, мне читать…
Эртело. Ну, понятно.
Марше. Читайте сами, а мы послушаем. (В сторону.) Он ведь неграмотный. (Громко.) Ну!
Эртело. А вы?
Марше. Я…
Эртело (в сторону). Он и по слогам-то читать не умеет. (Громко.) Ну…
Сельский стражник. А еще голосуют. Давайте я прочитаю за вас. Сперва прочтем афишу графа де Бувиньи: «Друзья мои, уступая вашим упорным настояниям, я счел своим долгом выставить свою кандидатуру…»
Эртело. Знаем! Дальше! Перейдем к Грюше.
Сельский стражник. «Граждане, повинуясь воле нескольких друзей, я выставил…»
Марше. Ерунда какая! Хватит.
Сельский стражник. Тогда я перейду к Руслену: «Дорогие соотечественники, если бы некоторые из вас не просили меня с такой настойчивостью, я не осмелился бы…»
Эртело. Ну его, надоел! Порвать его афишу и кончено.
Марше. Конечно, ведь это сплошное вранье.
Сельский стражник (становится между ними). Вы не имеете права.
Марше. Смотрите-ка, тоже поддерживает порядок…
Эртело. Ну, а где же свобода?
Сельский стражник. Не трогайте афиши, а не то я вас обоих посажу в кутузку.
Эртело. Подумаешь, начальство! Только и знает, что озлоблять нас.
Марше. Ничего не поделаешь.
Сельский стражник (обращаясь к толпе). Проходите! Проходите! Дайте наклеить афиши.
Толпа. Правильно, клейте.
Эртело. А! Политические взгляды Бувиньи.
Марше. Черт возьми, а вдруг он будет избран!
Эртело. Избран будет Грюше. Почитайте-ка его афишу.
Марше. Как, мне читать…
Эртело. Ну, понятно.
Марше. Читайте сами, а мы послушаем. (В сторону.) Он ведь неграмотный. (Громко.) Ну!
Эртело. А вы?
Марше. Я…
Эртело (в сторону). Он и по слогам-то читать не умеет. (Громко.) Ну…
Сельский стражник. А еще голосуют. Давайте я прочитаю за вас. Сперва прочтем афишу графа де Бувиньи: «Друзья мои, уступая вашим упорным настояниям, я счел своим долгом выставить свою кандидатуру…»
Эртело. Знаем! Дальше! Перейдем к Грюше.
Сельский стражник. «Граждане, повинуясь воле нескольких друзей, я выставил…»
Марше. Ерунда какая! Хватит.
Сельский стражник. Тогда я перейду к Руслену: «Дорогие соотечественники, если бы некоторые из вас не просили меня с такой настойчивостью, я не осмелился бы…»
Эртело. Ну его, надоел! Порвать его афишу и кончено.
Марше. Конечно, ведь это сплошное вранье.
Сельский стражник (становится между ними). Вы не имеете права.
Марше. Смотрите-ка, тоже поддерживает порядок…
Эртело. Ну, а где же свобода?
Сельский стражник. Не трогайте афиши, а не то я вас обоих посажу в кутузку.
Эртело. Подумаешь, начальство! Только и знает, что озлоблять нас.
Марше. Ничего не поделаешь.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Мюрель и Грюше.
Мюрель (обращаясь к Эртело). Верен и на своем посту. Прекрасно. Берите их всех с собой и угостите вином.
Эртело. О, что до этого, то с удовольствием.
Мюрель (избирателям). Входите сюда! Без церемоний! Я распорядился, Грюше угощает.
Грюше. До известного предела, однако.
Мюрель (обращаясь к Грюше). Будет вам!
Избиратели. Да здравствует Грюше! Вот этот хорош. Сразу видно, что солиден! Патриот! (Входят в кафе.)
Мюрель (обращаясь к Эртело). Верен и на своем посту. Прекрасно. Берите их всех с собой и угостите вином.
Эртело. О, что до этого, то с удовольствием.
Мюрель (избирателям). Входите сюда! Без церемоний! Я распорядился, Грюше угощает.
Грюше. До известного предела, однако.
Мюрель (обращаясь к Грюше). Будет вам!
Избиратели. Да здравствует Грюше! Вот этот хорош. Сразу видно, что солиден! Патриот! (Входят в кафе.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Мюрель, мисс Арабелла.
Мюрель (направляясь к дому Руслена). Необходимо все-таки попытаться увидеть Луизу.
Мисс Арабелла (выходя из калитки). Мне надо с вами поговорить, сударь.
Мюрель. Тем лучше, тем лучше, мисс Арабелла. Скажите мне, а что Луиза дома или…
Мисс Арабелла. Вы ведь с кем-то говорили?
Мюрель. Да.
Мисс Арабелла. Кажется, с господином Жюльеном?
Мюрель. Нет, с Грюше.
Мисс Арабелла. Грюше! Ах, он очень плохой человек. Его кандидатура… Как это гадко!
Мюрель. Почему же, мисс Арабелла?
Мисс Арабелла. Господин Руслен одолжил ему когда-то деньги, а он их не вернул. Я видела расписку.
Мюрель (в сторону). Вот почему Грюше боится Руслена.
Мисс Арабелла. Но господин Руслен из деликатности, как джентльмен, не станет его преследовать. Он очень добрый. Только иногда у него бывают причуды, хотя бы то, что он неизвестно почему сердит на господина Жюльена…
Мюрель. А Луиза, мисс Арабелла?
Мисс Арабелла. О, когда она узнала, что брак с вами невозможен, она горько плакала.
Мюрель (радостно). Правда?
Мисс Арабелла. Да, бедняжка! Госпожа Руслен очень с ней сурова.
Мюрель. А отец?
Мисс Арабелла. Он очень сердился.
Мюрель. Что же он, жалеет?..
Мисс Арабелла. О нет, он вас боится.
Мюрель. Надеюсь!
Мисс Арабелла. Из-за рабочих и «Беспристрастного наблюдателя»; он говорит, что вы владелец этой газеты.
Мюрель (смеется). Ха! Ха!
Мисс Арабелла. Не правда ли, это не так, ведь владелец г-н Жюльен?
Мюрель. Продолжайте, мисс Арабелла.
Мисс Арабелла. О, мне очень грустно, очень! Я хотела бы, чтобы вы помирились.
Мюрель. Мне кажется, это теперь трудно.
Мисс Арабелла. О, нет. Господин Руслен очень хочет помириться, я уверена. Постарайтесь, прошу вас.
Мюрель (в сторону). Смешная она.
Мисс Арабелла. Это в ваших интересах из-за Луизы. Надо, чтобы все были довольны: она, вы, я, г-н Жюльен.
Мюрель (в сторону). Опять Жюльен! Какой же я дурак, все дело в учительнице – муза и поэт! Превосходно! (Громко.) Я сделаю все, что от меня зависит. До свидания, мадмуазель.
Мисс Арабелла. Good afternoon, sir![1] (Замечает старуху, которая знаком подзывает ее.) Ах, Фелиситэ! (Уходит с ней.)
Мюрель (направляясь к дому Руслена). Необходимо все-таки попытаться увидеть Луизу.
Мисс Арабелла (выходя из калитки). Мне надо с вами поговорить, сударь.
Мюрель. Тем лучше, тем лучше, мисс Арабелла. Скажите мне, а что Луиза дома или…
Мисс Арабелла. Вы ведь с кем-то говорили?
Мюрель. Да.
Мисс Арабелла. Кажется, с господином Жюльеном?
Мюрель. Нет, с Грюше.
Мисс Арабелла. Грюше! Ах, он очень плохой человек. Его кандидатура… Как это гадко!
Мюрель. Почему же, мисс Арабелла?
Мисс Арабелла. Господин Руслен одолжил ему когда-то деньги, а он их не вернул. Я видела расписку.
Мюрель (в сторону). Вот почему Грюше боится Руслена.
Мисс Арабелла. Но господин Руслен из деликатности, как джентльмен, не станет его преследовать. Он очень добрый. Только иногда у него бывают причуды, хотя бы то, что он неизвестно почему сердит на господина Жюльена…
Мюрель. А Луиза, мисс Арабелла?
Мисс Арабелла. О, когда она узнала, что брак с вами невозможен, она горько плакала.
Мюрель (радостно). Правда?
Мисс Арабелла. Да, бедняжка! Госпожа Руслен очень с ней сурова.
Мюрель. А отец?
Мисс Арабелла. Он очень сердился.
Мюрель. Что же он, жалеет?..
Мисс Арабелла. О нет, он вас боится.
Мюрель. Надеюсь!
Мисс Арабелла. Из-за рабочих и «Беспристрастного наблюдателя»; он говорит, что вы владелец этой газеты.
Мюрель (смеется). Ха! Ха!
Мисс Арабелла. Не правда ли, это не так, ведь владелец г-н Жюльен?
Мюрель. Продолжайте, мисс Арабелла.
Мисс Арабелла. О, мне очень грустно, очень! Я хотела бы, чтобы вы помирились.
Мюрель. Мне кажется, это теперь трудно.
Мисс Арабелла. О, нет. Господин Руслен очень хочет помириться, я уверена. Постарайтесь, прошу вас.
Мюрель (в сторону). Смешная она.
Мисс Арабелла. Это в ваших интересах из-за Луизы. Надо, чтобы все были довольны: она, вы, я, г-н Жюльен.
Мюрель (в сторону). Опять Жюльен! Какой же я дурак, все дело в учительнице – муза и поэт! Превосходно! (Громко.) Я сделаю все, что от меня зависит. До свидания, мадмуазель.
Мисс Арабелла. Good afternoon, sir![1] (Замечает старуху, которая знаком подзывает ее.) Ах, Фелиситэ! (Уходит с ней.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Мюрель, Руслен.
Руслен (входя). Невероятно, честное слово.
Мюрель (в сторону). Руслен!
Руслен. Грюше, какой-то Грюше становится мне поперек дороги. Ничтожество! Я облагодетельствовал его, кормил, и он хвастает, что вы его поддерживаете.
Мюрель. Но…
Руслен. И какого черта ему пришла в голову мысль выставить свою кандидатуру?
Мюрель. Ничего не знаю. Он влетел ко мне как сумасшедший, стал меня укорять за то, что я отрекаюсь от своих принципов.
Руслен. Это потому, что я умеренный. Я одинаково протестую как против бурь демагогии, которых жаждет повеса Грюше, так и против ига абсолютизма, гнусным столпом которого является Бувиньи, этот символ средневековья. Словом, верный традициям старого французского духа, я требую прежде всего, чтобы царил закон, чтобы страной управляло народное правительство, уважающее частную собственность. О, что касается этого…
Мюрель. Вот именно. Считают, что вы недостаточно выражаете республиканские взгляды.
Руслен. Повторяю, я больше республиканец, чем Грюше. Ибо я высказываюсь, – если хотите готов даже это опубликовать, – за упразднение таможенных и городских пошлин.
Мюрель. Браво!
Руслен. Я требую освобождения муниципальной власти, улучшения состава суда, свободы печати, отмены всяких привилегий и дворянских титулов…
Мюрель. Отлично!
Руслен. И строгого применения всеобщего избирательного права. Вы удивлены? Уж такой я человек. Я написал нашему новому префекту, стороннику реакции, три письма с предупреждением. Да, сударь. Я готов оскорбить его, сказать ему в глаза, что мне на него наплевать. Можете передать это рабочим.
Мюрель (в сторону). Неужели он говорит всерьез?
Руслен. Как видите, предпочитая мне Грюше… ибо, повторяю, он хвастает, что вы его поддерживаете, он трубит об этом на весь город.
Мюрель. Откуда вы можете знать, что я буду голосовать за него?
Руслен. Что?
Мюрель. В политике самое главное для меня – идея, а его идеи кажутся мне менее прогрессивными, чем ваши. Минутку. Не все еще кончено.
Руслен. Нет! Не все еще кончено. Никто не знает, как далеко я способен зайти, чтобы угодить избирателям. Поэтому-то меня и удивляет, как вы, такой умный человек, могли во мне ошибиться.
Мюрель. Вы льстите мне сверх меры.
Руслен. Я не сомневаюсь в вашей будущности.
Руслен (входя). Невероятно, честное слово.
Мюрель (в сторону). Руслен!
Руслен. Грюше, какой-то Грюше становится мне поперек дороги. Ничтожество! Я облагодетельствовал его, кормил, и он хвастает, что вы его поддерживаете.
Мюрель. Но…
Руслен. И какого черта ему пришла в голову мысль выставить свою кандидатуру?
Мюрель. Ничего не знаю. Он влетел ко мне как сумасшедший, стал меня укорять за то, что я отрекаюсь от своих принципов.
Руслен. Это потому, что я умеренный. Я одинаково протестую как против бурь демагогии, которых жаждет повеса Грюше, так и против ига абсолютизма, гнусным столпом которого является Бувиньи, этот символ средневековья. Словом, верный традициям старого французского духа, я требую прежде всего, чтобы царил закон, чтобы страной управляло народное правительство, уважающее частную собственность. О, что касается этого…
Мюрель. Вот именно. Считают, что вы недостаточно выражаете республиканские взгляды.
Руслен. Повторяю, я больше республиканец, чем Грюше. Ибо я высказываюсь, – если хотите готов даже это опубликовать, – за упразднение таможенных и городских пошлин.
Мюрель. Браво!
Руслен. Я требую освобождения муниципальной власти, улучшения состава суда, свободы печати, отмены всяких привилегий и дворянских титулов…
Мюрель. Отлично!
Руслен. И строгого применения всеобщего избирательного права. Вы удивлены? Уж такой я человек. Я написал нашему новому префекту, стороннику реакции, три письма с предупреждением. Да, сударь. Я готов оскорбить его, сказать ему в глаза, что мне на него наплевать. Можете передать это рабочим.
Мюрель (в сторону). Неужели он говорит всерьез?
Руслен. Как видите, предпочитая мне Грюше… ибо, повторяю, он хвастает, что вы его поддерживаете, он трубит об этом на весь город.
Мюрель. Откуда вы можете знать, что я буду голосовать за него?
Руслен. Что?
Мюрель. В политике самое главное для меня – идея, а его идеи кажутся мне менее прогрессивными, чем ваши. Минутку. Не все еще кончено.
Руслен. Нет! Не все еще кончено. Никто не знает, как далеко я способен зайти, чтобы угодить избирателям. Поэтому-то меня и удивляет, как вы, такой умный человек, могли во мне ошибиться.
Мюрель. Вы льстите мне сверх меры.
Руслен. Я не сомневаюсь в вашей будущности.