Фокс Натали. Любовь взаймы

   — Закрываешь свою компанию? — удивленно спросила Зоя. — Или ты сказал: открываешь? — Она не могла поверить его словам:
   Фрэнк был слишком молод, чтобы уходить в отставку. Сколько же ему лет? Около тридцати четырех или, может, тридцать пять? Три года назад они лежали в одной постели, а она даже не знает его возраста.
   Их взгляды встретились. Фрэнк медленно произнес:
   — Ничто не бывает вечным. Зоя удивилась подтексту этой фразы. Фрэнк продолжал разрывать упаковки коробок.
   — Ну а теперь ты веришь мне? — спросил он, глядя ей в глаза.
   — Это все, что я могу знать о тебе? — упорствовала она.
   — Ты хочешь знать что-то еще?
   — Ты не появлялся три года. Каким образом ты оказался на вечеринке у Тео?
   — В качестве старого друга и партнера по бизнесу я был включен в список приглашенных на день рождения. Вот и все. Как видишь, ничего таинственного…
   — Мне не казалось все это таинственным, но теперь я вижу, что ошибалась, события происходят более чем таинственные…
   Фрэнк усмехнулся.
   — А ты, со своим достаточно сильным характером, не готова изменить свою жизнь? Почему ты живешь так скучно?
   — Я не считаю свою жизнь скучной и не хочу превращать ее в полную тайн и загадок. И ты несправедлив: этим утром меня вытащили из дома, не дав возможности даже упаковать вещи…
   — Зоя, пожалуйста! — прервал ее Фрэнк. — Я не хочу вновь выслушивать все это…
   Она посмотрела на него, готовая возмутиться, но передумала: Фрэнк выглядел очень уставшим. Вместо этого Зоя прошлась по комнате и остановилась у коробки, которую он только что выпотрошил. Фрэнк посмотрел на нее и улыбнулся.
   — Просто события развивались так стремительно, — сказала она извиняющимся тоном, — что я до сих пор не могу опомниться.
   — Да, иногда это случается, — равнодушно заметил Фрэнк.
   Зоя взглянула на него, пытаясь прочесть по глазам, что он имеет в виду. Ей хотелось верить, что Фрэнк любит ее, но, видимо, это было не так.
   — Тео знал о моих планах, — продолжал Фрэнк, — знал, что я хочу на время уехать и заняться делом. Этот остров — идеальное для меня место. Тебя Тео рекомендовал как хорошего секретаря. Еще он сказал, что последнее время ты много работала и тебе нужен отдых. Я принял его предложение. Потом был день его рождения, ну, а остальное ты знаешь.
   Зоя не знала ничего. Тео посоветовал доверять Фрэнку — и вот они на острове. Вдвоем. Что дальше? Зоя пребывала в полной растерянности.
   — Никто даже не поинтересовался, хочу ли этого я, — сказала она, вздохнув.
   — Как ты отреагировала на предложение Тео?
   Зоя не могла понять, говорит Фрэнк серьезно или просто проверяет ее. Действительно ли это была забота о ней? Может ли она полностью доверять Фрэнку? Она поехала бы за ним на край света и даже дальше, доверилась бы ему во всем, если бы знала: он испытывает к ней те же чувства, что и она к нему.
   — Тео всечасно опекает меня. Я подчиняюсь ему полностью. У меня не было выбора.
   — Когда-нибудь твоя жизнь изменится. Однажды ты выйдешь замуж и будешь свободна.
   — Ха! Вряд ли кто-нибудь осмелится перейти дорогу Теодосису Кориакису.
   Она подошла к двери и остановилась, задумчиво глядя вниз, на пляж, кромку которого нежно ласкали волны. Только один мужчина осмелился встать на пути Тео — это был Фрэнк Блейкмор, но он не думал о женитьбе, он хотел только «взять» ее на время. Зоя тяжело вздохнула.
   — Где тенты? В тех сумках, что остались на пляже? — спросила она.
   — У нас нет тентов.
   — Так, значит, мы будем жить здесь, в доме? — протянула она саркастически. Фрэнк нежно подтолкнул ее к двери.
   — Пойдем, я покажу тебе место, где мы будем жить и любить друг друга.
   Они вышли на мощенную камнем тропинку, которая была проложена в апельсиновой роще.
   — Ты, наверное, хотел сказать: работать и воевать?
   — В твоей власти, Зоя, сделать пребывание здесь приятным и незабываемым для нас обоих, — тихо произнес Фрэнк.
   — Нет, это зависит только от тебя, — твердо ответила Зоя, отстраняя его руки.
   — И я знаю, как у тебя это получается, — продолжал Фрэнк, не обращая внимания на ее слова.
   — А вот я не могу вспомнить тебя в моей жизни, — грустно прошептала Зоя.
   — Я помогу тебе вспомнить все этой ночью, как только зайдет солнце.
   — Когда зайдет солнце, я уже буду крепко спать.
   — Я подожду, когда ты проснешься, и, уверяю тебя, ты не пожалеешь ни о чем, — широко улыбаясь, сказал Фрэнк.
   Зоя вдруг покраснела, торопливо убрала с лица волосы и молча пошла за Фрэнком по тропинке, ведущей в глубь апельсиновой рощи. Далеко впереди виднелась белоснежная вилла, простая, с черепицей цвета охры. Ветерок доносил к ним плеск волн, разбивающихся о рифы. Местность вокруг вся была холмистой. Рыже-коричневые камни тут и там обрамляли зеленые рощицы, земля большей частью была невозделанной.
   — Это что, один из островов Тео, о существовании которого мне ничего не было известно? — удивленно спросила Зоя. Если бы она знала, сколько времени они были в полете, она смогла бы вычислить, где они сейчас находятся. То, что они на краю цивилизации, — тут не возникало никаких сомнений, но все же ей хотелось верить, что привычный для нее мир остался не слишком далеко.
   — Я думаю, это остров его друга. Фрэнк и Зоя взошли на залитую солнцем террасу, пол которой был вымощен терракотовой плиткой. В тени, отбрасываемой оливковым деревом, стояли плетеные стулья и стол. Зоя помедлила, не решаясь войти внутрь жилища, которое выглядело непритязательно: небольшие окна, входная дверь, выцветшая от солнца. Во время путешествий по островам Зое приходилось встречать такие виллы, но она не могла и представить, что ей доведется жить в одной из них.
   — Конечно, это не похоже на Парфенон, — будто извиняясь, проговорил Фрэнк, — но здесь прохладно и уютно. — Носком ботинка он открыл дверь.
   Когда Зоя шагнула внутрь, то сразу очутилась в кухне. Это была просторная, хорошо проветриваемая комната, с довольно приятной обстановкой. Плита и холодильник работали от газовых баллонов, в углу была установлена фарфоровая мойка. Из мебели стояло: массивный сосновый стол и несколько стульев. Пол, так же как и на террасе, был вымощен терракотовой плиткой. Из кухни можно было попасть, спустившись на три ступеньки вниз, в длинную, узкую комнату, служившую гостиной. Там в одной из стен был устроен камин. В гостиной стояли роскошный турецкий диван с мягкими подушками, письменный стол с удобным креслом и висели книжные полки.
   — Эта комната — проходная, дальше находятся спальни, — пояснил Фрэнк. — Располагайся, а я пока схожу за вещами, оставшимися на пляже.
   — Я помогу тебе, — быстро откликнулась Зоя: ей совершенно не хотелось одной обживать эти спальни. — А потом все посмотрю, — вкрадчиво добавила она.
   — Поступай как знаешь. — Он улыбнулся всепонимаюшей улыбкой, от которой ей стало даже как-то нехорошо.
   Чувство опасности, страх снова пробудились в душе у Зои. Эта поездка — что она несет с собой? Все совершилось так поспешно!.. И тот , ужасный прыжок с парашютом, и это жилище, затерянное неизвестно где… Только любовь к Фрэнку частично вселяла в нее надежду, что все обойдется.
   Зоя не пошла с ним за вещами, как хотела, а стала осматривать дом. Она открыла самую дальнюю в гостиной дверь — за ней располагался просторный холл, из которого вело несколько дверей. Первая — в ванную комнату, отделанную кафелем. Здесь было все, что могло понадобиться при длительном проживании на вилле. Две следующие двери вели в спальни, которые были прохладны и погружены во мрак. Две спальни — слава Богу! В одной из них стоял старый деревянный гардероб с одеждой. Зоя примерила некоторые вещи. По размеру они ей подошли. Здесь были шорты, маленькие топы, пара бикини — все то, что необходимо для пребывания на этом острове. Итак, быт здесь организован; видимо, Тео и Фрэнк уже давно привезли все это сюда. Она вздохнула. Фрэнк Блейкмор определенно работал над чем-то необычным.
   Из холла просматривалась и четвертая дверь, которая не открывалась. Зоя вышла на улицу, чтобы заглянуть в комнату через окно. Напрасно. Ставни были закрыты наглухо.
   — Одна из спален здесь закрыта, — сказала она Фрэнку, как только он взгромоздил очередной чемодан на кухонный стол.
   — Сколько же тебе надо спален на одну ночь?
   Она пожала плечами и продолжила укладывать консервы: банки с молоком, овощами и фруктами.
   — Я только подумала, что это немного странно.
   — Ничего странного. Не нужно драматизировать. Возможно, нас переполняет чувство тревоги. Но давай представим, что это всего лишь каникулы.
   — Каникулы? И странные занятия парашютным спортом…
   — Здесь есть лодка…
   — Ты же сказал, что тут нет причалов.
   — Ты когда-нибудь забываешь то, что я говорю?
   — У меня прекрасная память.
   — Тогда ты должна помнить, что я просил тебя полностью довериться мне и не создавать лишних проблем. Я думаю, тебе нужно успокоиться.
   — Попробуй успокойся, если меня всю колотит, — огрызнулась она. — Ты разве не в курсе, что у меня нервное истощение? Посмотрел бы в моей медицинской карте.
   — Твои личностные противоречия меня не волнуют, и твоя медицинская карта тоже, но Тео предупреждал меня о твоих истерических припадках, вот почему я дал тебе успокоительное перед прыжком. Почему бы тебе не прекратить подкалывания?
   — Дашь мне еще глоточек, чтобы я окончательно успокоилась?
   Фрэнк прекратил перестановку жестянок на полках и повернулся к ней.
   — Я могу подумать о более действенном способе заткнуть тебе рот. Поэтому, может, ты сделаешь это без моей помощи? — В его взгляде читалась угроза, и она сразу поняла, что он настроен агрессивно.
   — Воспринимай меня такой, какая я есть, — сказала она игриво.
   — Приходится, — пробормотал он со вздохом.
   Два изнурительных часа ушло у них на то, чтобы перенести все тюки из домика на берегу на виллу. Фрэнк предлагал ей остаться и распаковывать вещи здесь. Однако Зоя настаивала, что она должна делать свою часть работы, что чувствует она себя уже лучше, головокружение у нее совсем прошло.
   — Эта одежда в гардеробе — для меня? — спросила Зоя. Она заварила чай, пока Фрэнк ходил за оставшейся поклажей, и по возвращении налила ему кружку.
   — Ну не для меня же, — усмехнулся он.
   — Странная какая-то, — негодующе выдохнула Зоя.
   — Ничего страшного, здесь сойдет и такая. Фрэнк сел за стол и откинул со лба мокрые волосы, потом разделся до пояса. От пота его тело лоснилось, и Зоя не могла отвести глаз от курчавых волосков на широкой груди Фрэнка. Она любила и обожала это тело, которое однажды познала так близко и которое все же оставалось для нее загадкой… Взглянув мельком на лицо Фрэнка, она заметила, что он старается избежать ее взгляда и вообще делает вид, что ему безразлично то, с каким интересом она его рассматривает. Но Зоя чувствовала, что на самом деле это не так; стоило ему поднять глаза — и она поняла, что была права. Он улыбнулся ей и хотел что-то сказать. Зоя сжалась от страха услышать насмешку или колкость.
   — Почему бы тебе не принять душ? Ты выглядишь измученной.
   — Ты тоже, — полушепотом ответила она. — А разве в ванной есть вода? Он кивнул.
   — Я пока не укрепил насос над бьющим здесь ключом, но резервуар для душа на крыше полон дождевой воды. Солнце подогреет ее, но если ты хочешь душ погорячее, то нужно подождать, пока я не установлю солнечные панели. Я смогу сделать это только завтра утром.
   — Надо еще что-нибудь принести с берега?
   — Остались лишь контейнеры, которые мы сбросили с самолета. Так что ты принимай душ, а я их сам принесу.
   — Нет, я помогу.
   — Я сам справлюсь. — Фрэнк произнес это тоном, не терпящим возражений, и Зоя была вынуждена отступить — она слишком устала, чтобы продолжать спорить.
   — Может быть, тогда я приготовлю что-нибудь поесть? Ведь скоро стемнеет.
   — Прими душ. О еде мы подумаем позже. — Он встал и вышел из комнаты.
   И откуда у Фрэнка столько сил? Несколько часов назад он сказал, что устал и голоден, а сейчас опять полон сил, в то время как она валится с ног от усталости. Все же ей достало терпения открыть несколько консервных банок, перед тем как пойти в душ. Не могла же она переложить на него все мелочи. Опрокинув банку с гуляшом и картошкой в железную миску, Зоя включила газовую конфорку, поставила ее на малый нагрев и отправилась в душ.
   Душ был встроенный; шампунь и прочие принадлежности стояли на полках. Зоя сняла свою перепачканную одежду, встала под теплые, нежные струи. Она с трудом старалась держать глаза открытыми. Вода обволакивала ее тело, усыпляя, соблазняя, расслабляя… Ее мозг будто расплавился, но некоторые вопросы продолжали жить в нем. Почему одежда для нее была уже здесь? Даже купальный халат. Почему они спускались на парашюте? Ведь легче было бы приплыть сюда на лодке с сопровождением. Почему Фрэнк выбрал именно это место, чтобы укрыться от всех суетных дел компании? Как странно все…
   Зоя вытерлась и поняла, что вряд ли сможет присоединиться к Фрэнку за ужином. Она очень хотела спать и быстро забралась под простыню на кровати — чистую, свежую, душистую простыню, которую кто-то заботливо приготовил для нее. Хватит вопросов! Она вздохнула и закрыла глаза. Во сне услышала какой-то голос, увидела в темноте свет и ощутила чей-то поцелуй на виске. Ей нравились такие сны.
   Когда Зоя проснулась, дверь ее спальни была настежь открыта; должно быть, в ее комнату заходил Фрэнк, так как она помнила, что перед сном дверь плотно закрыла. Он заходил в ее комнату, ожидая, что… Она быстро встряхнулась и встала с постели, но резкая боль во всех мышцах заставила ее снова опуститься на кровать. Состояние было ужасное. Видимо, это от парашютного прыжка? Она, вероятно, растянула мышцы.
   — А теперь, дорогая, представь, как бы ты себя чувствовала, если бы не приняла перед прыжком транквилизатор. — В ее комнату вошел Фрэнк и поставил на стол рядом с кроватью стакан свежеприготовленного апельсинового сока. Он выглядел великолепно, пусть и был одет в поношенные брюки и в такую же поношенную футболку. У Зои была лишь секунда, чтобы скрыть простыней свою наготу.
   — Один раунд позади, — сказала она, потирая под простыней онемелые мышцы на икрах ног. — Но перед тем, как лечь, я, сколько ни перебирала одежду в гардеробе, не могла найти ночную рубашку. Это намеренное или явное упущение?
   — Ну разумеется, я сделал это намеренно, ибо считаю, что ночные рубашки совершенно не нужны.
   — Ты действительно так считаешь? Да, конечно, я и забыла: ты ведь особенный, но я как-то не ожидала, что ты равнодушен к ночному белью.
   — Ну и язва ты сегодня, — протянул Фрэнк саркастически. — Запиши на мой просчет в первом раунде.
   При этих словах у Зои все сжалось внутри. Она вдруг вспомнила раннее утро в Швейцарии, когда тайком прокралась из его комнаты.
   — Что ты делал в моей спальне ночью? — спросила она с неуверенностью, не зная точно, заходил ли он туда. Однако она совершенно определенно помнила, что плотно закрыла на ночь дверь.
   — Проверил, все ли с тобой в порядке.
   — А заодно — не жду ли я тебя? Он улыбнулся.
   — Такая мысль меня посещала, но после того, что нам удалось пережить вчера, я не был бы тебе пригоден ни в каком виде.
   Как ловко он выставил ее распутной, нахальной девкой! И как глупо она загнала себя в западню! Но как же честен он относительно своих способностей! Зоя была удивлена искренностью Фрэнка.
   — Ладно, — она явно купилась, — только если будешь проверять меня в будущем, то, пожалуйста, закрывай за собой дверь. Я хочу уединения.
   Взяв сок, Зоя с жадностью выпила его.
   — Зачем? Или я не должен спрашивать?
   — Мне нравится уединение, я требую уединения.
   Он наклонился над ней и отдернул край простыни, которую она все еще прижимала к груди одной рукой.
   — Здесь не может быть уединения, Зоя, и требовать его — бессмысленно. Закрытые двери опасны, так что оставляй свою дверь открытой, как это делаю я.
   — Мне не трудно догадаться, почему!
   — Я знаю, но здесь другое: старые привычки тяжело отмирают. В моей практике закрытая дверь — это всегда непредвиденность, открытая — путь к быстрому спасению.
   — Например, спасению бегством из чьей-нибудь спальни?
   — Ух, какие безнравственные мысли иногда посещают твою головку. — Фрэнк улыбнулся, приподнимая простыню.
   — Но я не настолько безнравственна, чтобы прокрадываться в чужую спальню и подглядывать.
   Он удивленно вскинул брови.
   — О, ты изменилась: когда-то ты была именно такой!..
   — Тогда я совершила ошибку! — хрипло проговорила Зоя, пытаясь справиться со смущением. — Оставь меня одну.
   — Если я не закрою дверь, то тебе самой придется это сделать. А я буду напротив, и моя дверь будет открыта. — Он пересек комнату и задержался в дверном проеме. — Я никогда не видел тебя обнаженной. Странно. Не правда ли?
   Она была благодарна ему за то, что он не предложил это исправить. Однако при мысли, что Фрэнк мог бы предложить такое, ее сердце учащенно забилось. Она подождала, пока его шаги не раздались в гостиной, и кое-как подняла свое изможденное тело с постели. Потом натянула на себя красные шорты и в тон им майку. Неужели все это купил Фрэнк? Даже учел ее любимую расцветку. Утро она провела, изучая остров, хотя он и был маленьким. Фрэнк возился с солнечными панелями, он предупредил ее, чтобы она не уходила слишком далеко.
   — Что ты понимаешь под «слишком далеко»? — передернула она плечами и направилась к маленькой рощице пиний позади виллы. Что только он о себе возомнил, если так предупреждает! И может ли она убежать отсюда! При мысли о возможной опасности по спине пробежал холодок. Она почувствовала себя заключенной. Да она и была заключенной. По его настоянию держала все двери открытыми, чтобы Фрэнк мог следить за ней, а теперь он предупреждал, чтобы не уходила слишком далеко…
   Зоя оказалась права насчет кораллового рифа. Он находился в нескольких ярдах от берега, море образовало вокруг него огромный водоворот. На пляже до самого горизонта тянулась узенькая полоска песка. Эта сторона острова была неухоженной, видимо, когда-то здесь бушевал шторм, так как вокруг было полно упавших деревьев. Сюда не подберешься на лодке. Подумав об этом, Зоя вздрогнула. А вдруг что-то случится с Фрэнком — ранение или укус змеи? Каким образом она вызовет для него помощь?
   Ужасная картина тут же предстала ее глазам: длинная серо-зеленая змея, словно бы прочитав мысли девушки, вылезла из-под обломков кораблей, разбросанных по берегу, и медленно поползла по направлению к Зое, которая была вынуждена подавить в себе первое инстинктивное желание закричать. Она не могла и пошевелиться: любое резкое движение — и змея бросится на нее. Но можно ли при таких обстоятельствах застыть как статуя и — тем более — сдержать истерику?..
   — Стой и не шевелись, — шепотом сказал Фрэнк сзади. Его руки обхватили ее за талию, и в этот прекрасный миг она подумала, что сейчас он спасет ее от ужасной змеи, но тут новый страх прокрался в ее сердце: почему Фрэнк здесь?
   Он нежно прикоснулся губами к ее шее. Глаза Зои широко раскрылись, она не отрывала взгляда от змеи, которая к тому моменту подняла голову, будто заинтересовавшись чем-то.
   — Что?..
   — Шшш, — прошептал Фрэнк.
   Она чувствовала каждый его напряженный мускул, его руки ласкали ее тело, продвигаясь все ниже и ниже. Змея полностью потеряла к ней всякий интерес и отползла прочь, но появилась новая опасность — в лице Фрэнка Блейкмора.
   Он держал ее так крепко, что у нее не было никакой возможности вырваться из его рук, но вдруг она осознала, что воспринимает его ласки с радостью, и на какой-то момент расслабилась. Как бы получив ее согласие, Фрэнк страстно прильнул к Зое. От неожиданности она даже приоткрыла рот. Его губы нетерпеливо впились в ее. Голым бедром он заскользил по ней, напряжение возросло до предела. Она убеждала себя, что не хочет этого опасного сладостного контакта, но сердце противилось всем доводам. Хочет, говорило оно, причем больше, чем когда-либо, и будет хотеть всегда.
   Фрэнк притянул ее к себе, его руки судорожно блуждали по всему ее телу, лаская, пробуждая, восхищая. Он легонько касался губами ее подбородка, разгоряченной кожи шеи.
   Потом Фрэнк сорвал с нее лифчик и припал к ее благоухающим возбужденным грудям. Можно сойти с ума!
   — Пожалуйста, не надо, Фрэнк… я не могу… Поцелуем вероломных губ он отмел ее протест, как не заслуживающий внимания. Его напористость не знала границ. Фрэнк Блейкмор, поняла она, может взять ее безо всякой опаски. Они здесь одни, без свидетелей, бежать некуда, спастись невозможно…
   Она увернулась от поцелуя и, сжав пальцы в кулаки, стала колотить его в грудь.
   — Почему это ты не можешь? — прохрипел Фрэнк, крепко держа ее за плечи.
   — Надо было сказать «не хочу» вместо «не могу»! — вырвалось у нее. — Я не позволю тебе куражиться надо мной, я не подстилка какая-нибудь.
   — Но по твоему тону можно заключить совсем другое. Когда мы предавались любви три года назад, мы были заодно.
   Она горько потупила взор.
   — Прекрати! Сколько можно напоминать о самой ужасной ошибке в моей жизни?! Я хочу все забыть…
   — Что ж, забудь, и давай начнем сначала. Но разве воспоминания так уж тягостны? Мне кажется, сейчас мы хотим друг друга даже больше, чем прежде. Ты борешься сама с собой, ищешь любую возможность, чтобы только прикоснуться ко мне.
   Она запальчиво указала туда, где исчезла змея.
   — Да, змея собиралась напасть, но ты, как я могу судить, воспользовался случаем и… и… Не смей меня дурачить!
   — Я не собираюсь никого дурачить! — Его руки все так же крепко держали Зоины плечи. Решительным жестом он развернул ее (будто какую игрушку) и легонько подтолкнул по направлению виллы, видневшейся за редкими деревцами. — Да, вот такая ситуация… Тебе ведь невдомек, что змея совершенно безвредна…
   — Змея походила на ядовитую.
   — Если бы она была ядовитой, ты бы давно корчилась в конвульсиях на песке. Змеи не церемонятся.
   — Как и некоторые люди, похожие на них. Ведь ты тоже не против, если я буду корчиться под тобой.
   — Но я не нападаю подобно безобидной змейке, а предоставляю тебе право соблазнять. Разве не так?
   У нее не было слов, чтобы оспорить это заявление. К его чести, он и не пытался юлить, а открыто говорил, что страстно хочет ее.
   — Я не такая легкомысленная, как тебе кажется, чтобы отдаться по первому зову. — Зоя гордо вскинула голову. — И не стремись давить на меня.
   — Но однажды ты сама пришла ко мне, как агнец на заклание. — (Сравнение, кажется, подобрано удачно.) — Та женщина в Швейцарии первой дарила мне любовь, но где она теперь? И вместо любви осталась лишь озлобленность, да? — Это он сказал без тени ерничания.
   Они дошли до виллы. Зоя остановилась и медленно повернулась к Фрэнку. Неуловимая душевная неловкость терзала ее. Пусть он в чем-то не прав, но кто дал ей право тиранить другого человека? Она предалась любви с незнакомцем, страдала, но в чем его-то вина?
   — Той женщины, Фрэнк, что отдалась тебе когда-то, больше не существует. Она плод нашего воображения. Запомни это.
   — Да? Помилуй, я не страдаю избыточным воображением! Я точно знаю, что обнимал тогда живую, настоящую, теплую плоть, видел стыдливость, перетекающую в блаженную сексуальность. Я не смогу этого забыть!
   Да, потом была череда других женщин, но ни одна из них не заслонила пережитого восторга. Стоит ли ненавидеть его за то, что он был волен в своем непостоянстве?
   — Ты думаешь, я вещь, которую ты некогда оставил в укромном месте, чтобы теперь взять? Ошибаешься. — Она уставилась на темнеющий небосклон. — Да еще такие признания… — Эта реплика вырвалась сама собой, в ней смешались отчаяние, боль, надежда, разочарование. Зоя еле сдерживала себя, чтобы не сказать что-либо резкое, обидное. — Хорошо придумано, Фрэнк Блейкмор. Значит, я бросаю вызов, который ты не можешь не принять? Иными словами, я развожу флирт…
   Наступила тягостная пауза; время будто остановилось. Фрэнк молча смотрел на нее в надежде разглядеть хоть проблеск желания.
   Конечно, у него одно на уме, но она найдет способ защитить себя. Может, ей показалось? В его взгляде читалось сожаление, он, вероятно, раскаивался в том, что притащил ее сюда. Наверное, надеялся, что она такая же податливая, уступчивая, как и раньше, а теперь осознал свой просчет. Выходит, он тоже ошибался, слепо доверяя ей?..
   Легонько потерев подбородок, она примирительно произнесла:
   — Полагаю, нам пора подкрепиться, не так ли?
   Фрэнк ничего не сказал на это — повернулся и пошел прочь от виллы через апельсиновую рощу. Зоя следила за ним взглядом, чувствуя себя несколько подавленной и даже пристыженной. Чего теперь ей ждать от него?..

Глава 5

   — Почему я не могу плавать, когда мне хочется? — недоумевала Зоя, потирая при этом лоб. Невыносимо болела голова — видимо, надвигался шторм. — Когда разразится шторм, мы не сможем поплавать: море будет кипеть, напоминая преисподнюю. Мне хочется охладиться.
   — Прими прохладный душ. В море сейчас небезопасно, — убеждал Фрэнк, поглядывая на стопку бумаг на кухонном столе.
   Как же ей надоело это: работа, работа, работа! А когда она настаивала на перерыве и хотела искупаться, он тоже следовал за ней. Неужели и это входило в наставления Тео? Теперь одной и поплавать нельзя? Правда, был еще бассейн, и ей разрешалось закрывать двери в спальню (до этого она просыпалась с широко распахнутой дверью). Сегодня ночью она подопрет дверь шкафчиком. Пусть попробует открыть!