Страница:
Именно так называлось то забытое Богом местечко, где проживал Аурелиано Гарсиа со своими многочисленными домочадцами и куда однажды ночью свалился с неба странный объект со свастикой.
Сеньор Аурелиано
Чешское клеймо и палец, мумии
Глава 2. На Америку
Секретная речь фюрера
Гробы Вефера
Сеньор Аурелиано
Аурелиано Гарсиа оказался маленьким смуглым человеком лет пятидесяти, с черной как смоль и уже начавшей редеть шевелюрой. Мне он показался достаточно добродушным и открытым, однако к незваному гостю отнесся настороженно. Впрочем, это неудивительно — думаю, не я первый сунулся к нему с расспросами» Газету–то, как ни крути, читали многие.
Однако упоминание моего имени — а представился я совершенно открыто — в момент растопило лед недоверия. Оказалось, что сделанные мной скромные исследования неплохо известны в окрестностях Санта–Росы. Более того, меня пригласили в дом, где на свет Божий немедленно был явлен экземпляр моей же «Свастики во льдах», на которой я оставлял когда–то свой автограф. Черт возьми, иногда популярность — неплохая штука.
После первых минут скованности сеньор Гарсиа оказался весьма разговорчивым человеком. И пока мы с ним шагали по направлению к полю, которое и стало эпицентром драматических событий, он успел довольно многое мне рассказать.
Выяснилось, что журналисты вопреки своему обыкновению приврали не очень сильно. Действительно, неделю назад сеньор Аурелиано был разбужен среди ночи жутким грохотом. Сперва он подумал, что рушится дом, потом — что настал конец света, потому что окна были ярко освещены снаружи. Преодолев испуг, он все же выбежал на улицу и увидел зарево над полем. Какой–то черный объект горел ярким пламенем, озаряя окрестности. Аурелиано с опаской приблизился к нему; теперь он смог разглядеть, что это точно не самолет и не вертолет. На метеорит тоже было не особенно похоже. Пламя тем временем начало пожирать траву рядом со странным предметом. Аурелиано кинулся в дом за подмогой, и в этот момент раздались взрывы.
В этом месте рассказ моего собеседника сделался еще более эмоциональным. Видимо, немало страху пережил он в тот момент, когда горящие обломки начали падать со всех сторон, прочерчивая мрак ночи огненными линиями. Сеньор Гарсиа припустил еще быстрее, загнал высунувшихся было на улицу домочадцев обратно под спасительную крышу и стал из окошка наблюдать за происходящим.
Минут через двадцать взрывы прекратились, но пожар разгорался все сильнее. Именно тогда семья Гарсиа выскочила с лопатами на поле и начала копать колею вокруг горящего «пришельца», чтобы не дать огню распространиться дальше. Покончив с этой работой, люди стали с интересом рассматривать незваного гостя, держась от него, правда, на довольно почтительном расстоянии,
Больше всего упавший на поле Аурелиано предмет был похож на огромное сгоревшее насекомое, Цилиндрической формы, с торчащими в разные стороны стержнями и обугленными проводами, с выступами безупречно правильной формы, он явно был создан разумными существами. После недолгого семейного совета члены семьи пришли к выводу, что перед ними — рухнувший спутник. Надо сказать, что это было наиболее здравое и аргументированное решение, возразить против которого фактически было нечего. Спутник тем временем догорел, но Аурелиано — тоже весьма разумно — не стал обшаривать в темноте раскаленный металл, а решил дождаться утра, сообразив, что у объекта ноги не отрастут и с поля он никуда не денется.
На мой вопрос, почему он сразу не оповестил власти, Аурелиано ответил так просто и незамысловато, что я устыдился собственной недогадливости. Ситуация оказалась вполне банальной и рядовой: неподалеку от дома Гарсиа стоят дома их соседей, и Аурелиано был абсолютно уверен, что, пока он сам с домочадцами суетился вокруг горящих обломков, кто–то из них уже успел сделать нужный звонок. Соседи же, в свою очередь, были уверены, что властям все сообщил Аурелиано. То, что обе стороны, мягко говоря, ошибались, выяснилось только утром.
Итак, вскоре после восхода солнца все жители поселка собрались на поле Гарсиа, Странный предмет догорел и теперь лишь слегка дымился. По всему полю были рассыпаны обломки, которые люди стали немедленно собирать как сувениры. Этот процесс был прерван только появлением полиции и военных, которые вежливо попросили всех разойтись, а «сувениры» сдать по–хорошему.
Однако еще до того, как это произошло, Аурелиано смог довольно подробно осмотреть « подарочек» , свалившийся ночью на его поле, и даже осторожно его ощупать. Теперь сомнений не оставалось: перед ним явно был металл. В корпусе «пришельца» зияло несколько довольно крупных дыр через которые Гарсиа попытался заглянуть внутрь, однако ничего не увидел — там была одна чернота. Он подумал о том, что можно, конечно, попытаться пролезть в них, но, помня, что он отец семейства, поступать таким образом не рискнул.
Мой собеседник успел довольно подробно рассказать все это, когда мы наконец приблизились к месту падения. Это была довольно крупная воронка, вся трава в радиусе десятка метров вокруг которой выгорела. Безобразное черное пятно на поле — вот и все, что напоминало о свалившемся с неба госте,
Но все ли? По словам Аурелиано, военные и полиция пробыли здесь не очень долго — они погрузили на специальный транспорт сам объект, отобрали сувениры у местных (кто отдал, разумеется) и прочесали поле, причем не очень тщательно… Да здесь в траве наверняка сидит огромное количество обломков, которые наши представители власти по своему всегдашнему ротозейству просто не нашли! Может быть, потом они вернутся, чтобы завершить начатое? Но до этого момента я еще много успею сделать,
Работа на поле заняла практически весь день до захода солнца. Мне было совершенно наплевать на то, что я не спал вторые сутки, — это был азарт археолога, первооткрывателя, тем более что находки следовали одна за другой, Разумеется, это были в основном мелкие детали — куски проводов, какие–то оплавленные железные изделия… Но я, как ребенок, радовался каждой найденной вещи»
Вечером, сердечно распрощавшись с сеньором Гарсиа и его семейством, я отправился домой.
Однако упоминание моего имени — а представился я совершенно открыто — в момент растопило лед недоверия. Оказалось, что сделанные мной скромные исследования неплохо известны в окрестностях Санта–Росы. Более того, меня пригласили в дом, где на свет Божий немедленно был явлен экземпляр моей же «Свастики во льдах», на которой я оставлял когда–то свой автограф. Черт возьми, иногда популярность — неплохая штука.
После первых минут скованности сеньор Гарсиа оказался весьма разговорчивым человеком. И пока мы с ним шагали по направлению к полю, которое и стало эпицентром драматических событий, он успел довольно многое мне рассказать.
Выяснилось, что журналисты вопреки своему обыкновению приврали не очень сильно. Действительно, неделю назад сеньор Аурелиано был разбужен среди ночи жутким грохотом. Сперва он подумал, что рушится дом, потом — что настал конец света, потому что окна были ярко освещены снаружи. Преодолев испуг, он все же выбежал на улицу и увидел зарево над полем. Какой–то черный объект горел ярким пламенем, озаряя окрестности. Аурелиано с опаской приблизился к нему; теперь он смог разглядеть, что это точно не самолет и не вертолет. На метеорит тоже было не особенно похоже. Пламя тем временем начало пожирать траву рядом со странным предметом. Аурелиано кинулся в дом за подмогой, и в этот момент раздались взрывы.
В этом месте рассказ моего собеседника сделался еще более эмоциональным. Видимо, немало страху пережил он в тот момент, когда горящие обломки начали падать со всех сторон, прочерчивая мрак ночи огненными линиями. Сеньор Гарсиа припустил еще быстрее, загнал высунувшихся было на улицу домочадцев обратно под спасительную крышу и стал из окошка наблюдать за происходящим.
Минут через двадцать взрывы прекратились, но пожар разгорался все сильнее. Именно тогда семья Гарсиа выскочила с лопатами на поле и начала копать колею вокруг горящего «пришельца», чтобы не дать огню распространиться дальше. Покончив с этой работой, люди стали с интересом рассматривать незваного гостя, держась от него, правда, на довольно почтительном расстоянии,
Больше всего упавший на поле Аурелиано предмет был похож на огромное сгоревшее насекомое, Цилиндрической формы, с торчащими в разные стороны стержнями и обугленными проводами, с выступами безупречно правильной формы, он явно был создан разумными существами. После недолгого семейного совета члены семьи пришли к выводу, что перед ними — рухнувший спутник. Надо сказать, что это было наиболее здравое и аргументированное решение, возразить против которого фактически было нечего. Спутник тем временем догорел, но Аурелиано — тоже весьма разумно — не стал обшаривать в темноте раскаленный металл, а решил дождаться утра, сообразив, что у объекта ноги не отрастут и с поля он никуда не денется.
На мой вопрос, почему он сразу не оповестил власти, Аурелиано ответил так просто и незамысловато, что я устыдился собственной недогадливости. Ситуация оказалась вполне банальной и рядовой: неподалеку от дома Гарсиа стоят дома их соседей, и Аурелиано был абсолютно уверен, что, пока он сам с домочадцами суетился вокруг горящих обломков, кто–то из них уже успел сделать нужный звонок. Соседи же, в свою очередь, были уверены, что властям все сообщил Аурелиано. То, что обе стороны, мягко говоря, ошибались, выяснилось только утром.
Итак, вскоре после восхода солнца все жители поселка собрались на поле Гарсиа, Странный предмет догорел и теперь лишь слегка дымился. По всему полю были рассыпаны обломки, которые люди стали немедленно собирать как сувениры. Этот процесс был прерван только появлением полиции и военных, которые вежливо попросили всех разойтись, а «сувениры» сдать по–хорошему.
Однако еще до того, как это произошло, Аурелиано смог довольно подробно осмотреть « подарочек» , свалившийся ночью на его поле, и даже осторожно его ощупать. Теперь сомнений не оставалось: перед ним явно был металл. В корпусе «пришельца» зияло несколько довольно крупных дыр через которые Гарсиа попытался заглянуть внутрь, однако ничего не увидел — там была одна чернота. Он подумал о том, что можно, конечно, попытаться пролезть в них, но, помня, что он отец семейства, поступать таким образом не рискнул.
Мой собеседник успел довольно подробно рассказать все это, когда мы наконец приблизились к месту падения. Это была довольно крупная воронка, вся трава в радиусе десятка метров вокруг которой выгорела. Безобразное черное пятно на поле — вот и все, что напоминало о свалившемся с неба госте,
Но все ли? По словам Аурелиано, военные и полиция пробыли здесь не очень долго — они погрузили на специальный транспорт сам объект, отобрали сувениры у местных (кто отдал, разумеется) и прочесали поле, причем не очень тщательно… Да здесь в траве наверняка сидит огромное количество обломков, которые наши представители власти по своему всегдашнему ротозейству просто не нашли! Может быть, потом они вернутся, чтобы завершить начатое? Но до этого момента я еще много успею сделать,
Работа на поле заняла практически весь день до захода солнца. Мне было совершенно наплевать на то, что я не спал вторые сутки, — это был азарт археолога, первооткрывателя, тем более что находки следовали одна за другой, Разумеется, это были в основном мелкие детали — куски проводов, какие–то оплавленные железные изделия… Но я, как ребенок, радовался каждой найденной вещи»
Вечером, сердечно распрощавшись с сеньором Гарсиа и его семейством, я отправился домой.
Чешское клеймо и палец, мумии
Дома я, как заправский археолог, расстелил на полу чистую ткань и начал разбирать свои находки. Собственно, ничего особенного они мне не говорили — да, передо мной был металл, да, некоторое время он подвергался воздействию очень высоких температур, но это я знал и так. Нужно было обратиться к специалистам. К счастью, у меня был хороший друг в Национальном историческом институте, а среди прочих неоспоримых достоинств этой конторы было то, что там имелась прекрасная лаборатория, оснащенная по последнему слову техники. В ней можно было сделать химический, спектральный, радиоуглеродный анализ чего угодно. Так что на следующий день я отнес другу ящичек со всеми найденными предметами и стал ждать результата.
Его звонок раздался через несколько часов.
— Ганс, ты что, проверяешь наше оборудование? — послышался в трубке раздраженный голос.
— А в чем дело?
— Обломки, которые ты мне притащил — явно куски какого–то разбившегося немецкого самолета. Металл, из которого они сделаны, был выплавлен на заводе Круппа в первой половине 40–х годов. Об этом говорит его структура. Видимо, самолет был сделан в Чехии, потому что на одном из фрагментов ясно видно клеймо чешских оружейных заводов. Его ни с чем не спутаешь, а после 1945 года оно было заменено на другое. Кроме того, бьюсь об заклад, что самолет долгое время лежал в африканской пустыне.
— Почему?
— Ну, палец летчика, он мумифицировался…
— Палец летчика?! — честно говоря, никакого пальца среди своих находок я не замечал.
— Ну да, палец. Ты что, не видел его? Тоже мне, археолог–любитель. Он, конечно, совсем обгоревший и напоминает кусок толстого провода, но в том, что это палец, нет никаких сомнений. Единственное, что мне кажется странным, — это то, что сгорел он уже после того, как мумифицировался. Ты что, жег все эти обломки, что ли? Следы горения совсем недавние, Ладно, еще что накопаю — позвоню.
Я знал, что мне повезло, но не представлял, что настолько. В моем распоряжении оказались фрагменты тела того, кто управлял этим аппаратом! Был ли он человеком? Думаю, да, иначе мой дотошный друг немедленно указал бы мне на какие–нибудь странности в строении этого важного органа человеческого тела. Правда, может быть, у него пока просто не дошли до этого руки…
Но на данный момент антарктическая гипотеза, казалось, начинала приобретать все более и более реальные основания. Действительно, откуда еще мог прилететь объект, сделанный из германской стали середины 40–х годов? Где еще могли сохраниться эти технологии, кроме как в тайном убежище нацистов на ледовом континенте? Ведь на завершающем этапе войны туда было эвакуировано большое количество всевозможных стратегически важных производств, которые должны были позволить базе выжить самостоятельно. Подлодки и тяжелые транспортные самолеты «Юнкерс–390» вывозили в Антарктиду весьма ценный персонал.
Не секрет, что после поражения в войне Германия недосчиталась многих известных ученых. В основном это были те, кто крепко связал себя с нацистским режимом и не ждал ничего хорошего от победителей. Среди эмигрировавших были биологи, специалисты по ракетной технике, ядерной физике, самолетостроению.
В числе этих людей было немало фанатичных нацистов. С ними ехали квалифицированные рабочие, которым предстояло расширять производство в Новой Швабии. Среди них наверняка были и металлурги (учитывая, что собственное металлургическое производство на родине пингвинов появилось еще в начале 40–х годов). Кроме того, из Германии в Антарктику переправлялись целые высокотехнологичные заводы, которых победители потом не досчитались и весьма недоумевали по этому поводу.
Чем же мог быть разбившийся объект? Летательным аппаратом нового, неизвестного всему остальному человечеству типа? Вполне возможно. Запущенный из Антарктиды, он потерпел крушение в Патагонии — практически рядом. Да, мне действительно повезло — теперь в моей коллекции есть предметы, созданные на тайной базе нацистов. Было чем гордиться.
Впрочем, самолюбованием я занимался недолго. Из этого состояния меня вывел очередной звонок из Национального исторического института. На сей раз мой друг был в еще более расстроенных чувствах. Разговор он начал на повышенных тонах:
— Что ты меня дуришь?! Думаешь, мне заняться совсем нечем, шутник? Где ты взял эту ерунду? Коллеги мне говорят, что она изготовлена совсем недавно, а я считаю, что минимум полвека назад! Как ты это объяснишь, а, иллюзионист несчастный?
— Что именно? — спросил я, мысленно поздравляя себя с победой. Все, как я сказал, мои находки были изготовлены совсем недавно по старым немецким технологиям. Это я торжествующим тоном и заявил своему другу.
— Как бы не так, чертов мистификатор! — взорвался он. — Все было бы слишком легко! Не буду вдаваться в подробности, долго объяснять, но сейчас так сделать бы не получилось. Специфический способ изготовления, специфическое оборудование, вполне узнаваемая лотарингская руда…
— А не могло быть так, что эта штука сделана из старого переплавленного металла?
— Нет, — не допускающим возражений тоном отрезал мой друг. — Это совершенно
нереально. Тем не менее нет никаких следов коррозии или усталости металла. Такое впечатление, что он последние шестьдесят лет находился в безвоздушном пространстве…
На этом наша беседа завершилась. Друг обещал позвонить, если обнаружит еще что–нибудь интересное, а я погрузился в глубокие раздумья.
Честно говоря, я люблю придумывать гипотезы и не люблю их разрушать. Но приходится быть честным с самим собой — выстроенная мною логическая конструкция рассыпалась со скоростью, достойной самого ненадежного карточного домика. Ведь если этот металл был действительно выплавлен в Германии в первой половине 40–х, то весьма сомнительно, что его использовали только сейчас, а до этого он неподвижно лежал на каком–нибудь складе. В самом начале своего существования антарктическая колония была не настолько богата, чтобы позволить себе такую роскошь, и каждый ввезенный кусок металла ценился на вес золота. К тому же, насколько я знал, в Антарктиду отправлялись только готовые изделия.
Параллельно с этим всплывали еще две странности. Первая — с чешским клеймом, Вряд ли современные обитатели Антарктиды стали бы ставить его на творение своих рук. Разумеется, его появление может быть связано и с личной вещью пилота — каким–нибудь охотничьим ножом, доставшимся ему по наследству от дедушки… И все же такой ход событий представляется не очень вероятным.
Второе — это палец. Ну не мог он за несколько часов полета, которые отделяют Патагонию от Антарктиды, просто взять и мумифицироваться! Это практически нереально» Значит, тело пилота довольно долго пролежало в аппарате. А это могло быть только в том случае, если речь все–таки идет о космическом корабле, долгое время пребывавшем на орбите.
Так что же, этот корабль был запущен много лет назад из Германии? Или все–таки руку к его старту приложила антарктическая база? Эту загадку мне и предстояло решить.
Его звонок раздался через несколько часов.
— Ганс, ты что, проверяешь наше оборудование? — послышался в трубке раздраженный голос.
— А в чем дело?
— Обломки, которые ты мне притащил — явно куски какого–то разбившегося немецкого самолета. Металл, из которого они сделаны, был выплавлен на заводе Круппа в первой половине 40–х годов. Об этом говорит его структура. Видимо, самолет был сделан в Чехии, потому что на одном из фрагментов ясно видно клеймо чешских оружейных заводов. Его ни с чем не спутаешь, а после 1945 года оно было заменено на другое. Кроме того, бьюсь об заклад, что самолет долгое время лежал в африканской пустыне.
— Почему?
— Ну, палец летчика, он мумифицировался…
— Палец летчика?! — честно говоря, никакого пальца среди своих находок я не замечал.
— Ну да, палец. Ты что, не видел его? Тоже мне, археолог–любитель. Он, конечно, совсем обгоревший и напоминает кусок толстого провода, но в том, что это палец, нет никаких сомнений. Единственное, что мне кажется странным, — это то, что сгорел он уже после того, как мумифицировался. Ты что, жег все эти обломки, что ли? Следы горения совсем недавние, Ладно, еще что накопаю — позвоню.
Я знал, что мне повезло, но не представлял, что настолько. В моем распоряжении оказались фрагменты тела того, кто управлял этим аппаратом! Был ли он человеком? Думаю, да, иначе мой дотошный друг немедленно указал бы мне на какие–нибудь странности в строении этого важного органа человеческого тела. Правда, может быть, у него пока просто не дошли до этого руки…
Но на данный момент антарктическая гипотеза, казалось, начинала приобретать все более и более реальные основания. Действительно, откуда еще мог прилететь объект, сделанный из германской стали середины 40–х годов? Где еще могли сохраниться эти технологии, кроме как в тайном убежище нацистов на ледовом континенте? Ведь на завершающем этапе войны туда было эвакуировано большое количество всевозможных стратегически важных производств, которые должны были позволить базе выжить самостоятельно. Подлодки и тяжелые транспортные самолеты «Юнкерс–390» вывозили в Антарктиду весьма ценный персонал.
Не секрет, что после поражения в войне Германия недосчиталась многих известных ученых. В основном это были те, кто крепко связал себя с нацистским режимом и не ждал ничего хорошего от победителей. Среди эмигрировавших были биологи, специалисты по ракетной технике, ядерной физике, самолетостроению.
В числе этих людей было немало фанатичных нацистов. С ними ехали квалифицированные рабочие, которым предстояло расширять производство в Новой Швабии. Среди них наверняка были и металлурги (учитывая, что собственное металлургическое производство на родине пингвинов появилось еще в начале 40–х годов). Кроме того, из Германии в Антарктику переправлялись целые высокотехнологичные заводы, которых победители потом не досчитались и весьма недоумевали по этому поводу.
Чем же мог быть разбившийся объект? Летательным аппаратом нового, неизвестного всему остальному человечеству типа? Вполне возможно. Запущенный из Антарктиды, он потерпел крушение в Патагонии — практически рядом. Да, мне действительно повезло — теперь в моей коллекции есть предметы, созданные на тайной базе нацистов. Было чем гордиться.
Впрочем, самолюбованием я занимался недолго. Из этого состояния меня вывел очередной звонок из Национального исторического института. На сей раз мой друг был в еще более расстроенных чувствах. Разговор он начал на повышенных тонах:
— Что ты меня дуришь?! Думаешь, мне заняться совсем нечем, шутник? Где ты взял эту ерунду? Коллеги мне говорят, что она изготовлена совсем недавно, а я считаю, что минимум полвека назад! Как ты это объяснишь, а, иллюзионист несчастный?
— Что именно? — спросил я, мысленно поздравляя себя с победой. Все, как я сказал, мои находки были изготовлены совсем недавно по старым немецким технологиям. Это я торжествующим тоном и заявил своему другу.
— Как бы не так, чертов мистификатор! — взорвался он. — Все было бы слишком легко! Не буду вдаваться в подробности, долго объяснять, но сейчас так сделать бы не получилось. Специфический способ изготовления, специфическое оборудование, вполне узнаваемая лотарингская руда…
— А не могло быть так, что эта штука сделана из старого переплавленного металла?
— Нет, — не допускающим возражений тоном отрезал мой друг. — Это совершенно
нереально. Тем не менее нет никаких следов коррозии или усталости металла. Такое впечатление, что он последние шестьдесят лет находился в безвоздушном пространстве…
На этом наша беседа завершилась. Друг обещал позвонить, если обнаружит еще что–нибудь интересное, а я погрузился в глубокие раздумья.
Честно говоря, я люблю придумывать гипотезы и не люблю их разрушать. Но приходится быть честным с самим собой — выстроенная мною логическая конструкция рассыпалась со скоростью, достойной самого ненадежного карточного домика. Ведь если этот металл был действительно выплавлен в Германии в первой половине 40–х, то весьма сомнительно, что его использовали только сейчас, а до этого он неподвижно лежал на каком–нибудь складе. В самом начале своего существования антарктическая колония была не настолько богата, чтобы позволить себе такую роскошь, и каждый ввезенный кусок металла ценился на вес золота. К тому же, насколько я знал, в Антарктиду отправлялись только готовые изделия.
Параллельно с этим всплывали еще две странности. Первая — с чешским клеймом, Вряд ли современные обитатели Антарктиды стали бы ставить его на творение своих рук. Разумеется, его появление может быть связано и с личной вещью пилота — каким–нибудь охотничьим ножом, доставшимся ему по наследству от дедушки… И все же такой ход событий представляется не очень вероятным.
Второе — это палец. Ну не мог он за несколько часов полета, которые отделяют Патагонию от Антарктиды, просто взять и мумифицироваться! Это практически нереально» Значит, тело пилота довольно долго пролежало в аппарате. А это могло быть только в том случае, если речь все–таки идет о космическом корабле, долгое время пребывавшем на орбите.
Так что же, этот корабль был запущен много лет назад из Германии? Или все–таки руку к его старту приложила антарктическая база? Эту загадку мне и предстояло решить.
Глава 2. На Америку
Секретная речь фюрера
Сегодня часто приходится слышать, что Гитлер–де стремился лишь немного расширить границы Германии, а в мировую войну втянулся чуть ли не случайно и долго плакал, когда это произошло. Разумеется, подобные гипотезы не более чем выдумки, которые не имеют под собой ровно никакой почвы. Тем не менее такие домыслы приходится в последнее время слышать все чаще и чаще, а это очень печально,
На самом деле фюрер германского народа изначально планировал поставить под свое владычество все континенты Земли, чтобы истребить «недочеловеков» и утвердить господство арийской расы. Были у него свои планы и по поводу Америки. О них известно мало, но как–то раз, копаясь в личном архиве одного гауляйтера, я обнаружил там интересную запись — текст речи, которую Гитлер произнес в довольно узком круту 13 марта 1939 рода. Вторая мировая еще не началась, а Адольф уже грезил о броске через Атлантический океан. Вот что он, в частности, говорил.
На самом деле фюрер германского народа изначально планировал поставить под свое владычество все континенты Земли, чтобы истребить «недочеловеков» и утвердить господство арийской расы. Были у него свои планы и по поводу Америки. О них известно мало, но как–то раз, копаясь в личном архиве одного гауляйтера, я обнаружил там интересную запись — текст речи, которую Гитлер произнес в довольно узком круту 13 марта 1939 рода. Вторая мировая еще не началась, а Адольф уже грезил о броске через Атлантический океан. Вот что он, в частности, говорил.
— Когда мы задумываемся о врагах, которые нас окружают, мы должны не в последнюю очередь упомянуть Америку, Это такое же плутократическое государство, как Британия, Собственно говоря/ американцы и есть потомки британцев, которые пересекли океан в поисках наживы. Затем они, не желая делиться награбленным, подняли восстание против своей метрополии и победили потому, что привлекли на свою сторону все европейские страны. С такого вот предательства началась американская история.Как видим, цель была поставлена вполне четкая и конкретная. Почему же она никогда не была реализована? Загадка, мимо которой историки обычно проходят, гордо отвернувшись. А между тем ее решение может дать ответ на многие вопросы.
Американцы и дальше не утратили своей жажды наживы. Когда им больше нечего стало захватывать у себя дома, они обратили свой взор на Европу. Там, где германский народ отдавал свои жизни на полях Вердена и Марны ради великой цели, где гибли сотни тысяч людей, американцы только наживались.
Но германцы начали побеждать, и янки, опасаясь, что их протеже — Англия, Франция и Россия — проиграют войну, вступили в бой. Конечно, до этого они успели до нитки обобрать своих союзников и загнать их в невероятные долги, которые теперь нужно было гарантировать. Только для этого — для того, чтобы гарантировать возвращение долгов и свои барыши — американцы и сунулись в европейское пекло.
Они действовали не так, как другие, о нет, они действовали хитро и коварно. На американские деньги в нашей стране взрастили красную угрозу, всех этих господ социалистов, которые нанесли удар в спину непобежденной и сражающейся армии. Немецкий солдат пал не потому, что ему пронзили грудь штыком — этого никто не смог сделать за все четыре года войны, а потому, что ему пронзили спину кинжалом. И это был американский кинжал, не забывайте.
Кто–то говорит, что Америка для нас неопасна, потому что находится за океаном. Это не так, это глубочайшая ошибка! Прошлая война показала, что американцы из–за океана дергают аа ниточки своих марионеток в Европе, а в том, что Британия и Франция — их марионетки, сомневаться не приходится в принципе. Они рассчитывают удушить Германию, используя свою экономическую мощь. Америка — государство евреев, и ее цель — задушить нас. Но это не выйдет! Потому что, расправившись с европейскими марионетками, мы обратимся к самим Соединенным Штатам. И обратимся, разумеется, далеко не со словами дружбы.
Нам предстоит выполнить важнейшую миссию — ликвидировать эту мощную еврейскую империю. Из опыта истории мы знаем, что янки предпочитают воевать чужими руками. Так что сперва отрубим эти руки — Англию, Францию и Россию! Американский солдат труслив и неумел, за всю свою жизнь американской армии приходилось сражаться только с плохо организованными и невооруженными индейцами и мексиканцами. Откуда, я спрашиваю, откуда у этой армии возьмутся богатые традиции, подобные нашим? Нет, один пехотинец вермахта стоит взвода вражеских солдат! Американцы, правда, рассчитывают, что мы не сумеем высадиться на их побережье, что океан надежно защитит их. На это же надеялись англичане во времена Вильгельма Завоевателя, и их надежды, как мы знаем, оказались тщетными! Море никогда не было непреодолимой преградой для тех, кто этим морем владеет. Кроме того, мы сможем создать плацдармы в Южной Америке, где все поголовно сочувствуют нам. Но это — дело будущего, которое мы пока не можем воплотить в жизнь. Значит ли это, что мы должны отказаться от ударов по Америке? Нет! Наши подлодки будут топить их корабли, наши самолеты будут бомбить их города! Да–да, превращать их в пепел, разрушать заводы, заставлять людей бежать в деревни, нести хаос и смерть. Да, пока что у нас нет самолетов, способных решить такую задачу. Но это не значит, совсем не значит, что их не будет вообще! Наши авиаконструкторы должны продолжить дело Вефера и построить самолет, способный из Гамбурга или Мюнхена достичь Нью–Йорка, Это должен быть мощный, высотный, хорошо защищенный бомбардировщик, который будет нести множество бомб. Хилая американская авиация, вооруженная древними бипланами, не сможет ничего противопоставить нашим налетам, Итак, ближайшая задача: бомбить Америку!
Гробы Вефера
Распоряжение Гитлера, по сути, так никогда и не было выполнено. Более того, сначала его не пытались выполнять. К слову сказать, немецкое руководство потом часто критиковали за подобную неторопливость. Говорили, что, дескать, именно отсутствие стратегической авиации не дало Германии выиграть войну. Логика в таком случае прозрачна, как бегемот: Америка строила тяжелые бомбардировщики и выиграла войну, Германия не строила и проиграла. Оцените высоту полета мысли! Я уж и не заикаюсь о том, что у Советского Союза, который, собственно говоря, и одержал практически в одиночку победу над Гитлером, тяжелых бомбардировщиков тоже не было. И ничего, справились. Но нет — историки не собираются сдаваться и продолжают гнуть свою линию. «Отсутствие у Третьего рейха дальних бомбардировщиков является важной причиной поражения Люфтваффе и Германии в целом», — кричат они. Приведу для примера лишь несколько цитат.
Финский исследователь Ульф Тоомсваре: «Четырехмоторный стратегический бомбардировщик так и не был запущен в серийное производство. По мнению большинства историков, это оказало решающее влияние на весь ход Второй мировой войны». Американец Майкл Гардинг: «Программа создания тяжелых бомбардировщиков была фактически свернута, что явилось серьезной ошибкой руководства Люфтваффе». В этот же хор затесался и немец, подполковник в отставке Греффрат, которого после войны отвезли в Америку, чтобы он там писал про свой военный опыт. За отсутствием самостоятельного мышления Греффрат излагал как раз то, что было выгодно не шибко умным американским воякам: небольшой радиус действия «стал ахиллесовой пятой ВВС Германии» — Значит, нужно продолжать строительство тяжелых бомбардировщиков, невзирая ни на что. Ура!
Отдельно пару слов о Вефере, о котором говорит Гитлер в своей речи. Его сегодня делают чуть ли не святым, который якобы несвоевременно скончался. Вальтер Вефер был первым начальником Главного штаба ВВС Германии, Наряду со множеством несомненных плюсов у Вефера была одна маниакальная страсть: он очень любил тяжелые бомбардировщики — этакие огромные четырехмоторные махины (что сказал бы по этому поводу старина Фрейд и какие комплексы мучили бедного Вальтера, я даже боюсь предположить). Но доподлинно известно, что под его руководством в начале 30–х были созданы опытные образцы четырехмоторных бомбардировщиков До–19 Дорнье и Ю–89 Юнкерса. Эти машины, согласно техническому заданию, должны были обладать дальностью полета не менее 6000 км, бомбовой нагрузкой от 2 т и скоростью 500 км/ч. Проект был назван «Уральский бомбардировщик» — в представлении авторов, эти машины должны были обладать способностью бомбить промышленные объекты на Урале. Про Америку ничего не говорилось, но она, так сказать, негласно подразумевалась.
Однако продуктивность проекта оказалась крайне незначительной. Оба представленных образца, как и следовало ожидать, не соответствовали заданию практически по всем показателям: так, «Юнкерс–89», имея 4 мотора по 960 л.с., обладал максимальной скоростью в 386 км/ч, бомбовой нагрузкой 1600 кг и дальностью полета 2980 км (для тех, кто не в теме, — это очень и очень посредственно). Обычный средний бомбардировщик, куда более дешевый и всего с двумя моторами, мог без проблем достичь и даже перекрыть эти параметры. Даже если принять во внимание, что в дальнейшем, скорее всего, на самолет устанавливались бы более мощные моторы, мы видим перед собой весьма среднюю машину. А вот как описывал это, с позволения сказать, чудо–оружие очевидец, пилот испытательного центра в Рехлине.
Но допустим, что Веферу удалось бы побороть свои детские комплексы и вместо летающих гробов заставить конструкторов выдать вполне адекватные самолеты. Было ли это возможно? Разумеется. Только вот смогли бы немцы построить большой флот таких машин, в которых они якобы позарез нуждались?
А вот в этом вопросе меня начинает одолевать определенный скепсис. Ведь известно, что Германия готовилась к войне и вела ее в условиях крайней нехватки ресурсов. То есть если приходилось строить что–то — то только за счет отказа от чего–то другого. Можно ли было отказаться от выпуска каких–то гражданских товаров? Разумеется, можно. До 1943 года Гитлер не позволял осуществить тотальную мобилизацию экономики, опасаясь всплеска недовольства со стороны населения. Ведь в своих речах он мог кричать сколько угодно о «предательстве», «ударе в спину», «непобежденной армии», но на самом–то деле простаком не был и прекрасно знал, почему вспыхнуло недовольство в тылу. Дело в том, что в последние два года войны немецкое население попросту голодало, а уж о дефиците обычных товаров и говорить нечего. Рассказывают, что на улицах Берлина можно было видеть аристократов, разыскивавших сигаретные окурки. Естественно, такой тыл не мог стать надежной базой для фронта. Поэтому нет ничего удивительного или странного в том, что Гитлер не спешил с мобилизацией экономики, поддерживая лояльность населения.
Финский исследователь Ульф Тоомсваре: «Четырехмоторный стратегический бомбардировщик так и не был запущен в серийное производство. По мнению большинства историков, это оказало решающее влияние на весь ход Второй мировой войны». Американец Майкл Гардинг: «Программа создания тяжелых бомбардировщиков была фактически свернута, что явилось серьезной ошибкой руководства Люфтваффе». В этот же хор затесался и немец, подполковник в отставке Греффрат, которого после войны отвезли в Америку, чтобы он там писал про свой военный опыт. За отсутствием самостоятельного мышления Греффрат излагал как раз то, что было выгодно не шибко умным американским воякам: небольшой радиус действия «стал ахиллесовой пятой ВВС Германии» — Значит, нужно продолжать строительство тяжелых бомбардировщиков, невзирая ни на что. Ура!
Отдельно пару слов о Вефере, о котором говорит Гитлер в своей речи. Его сегодня делают чуть ли не святым, который якобы несвоевременно скончался. Вальтер Вефер был первым начальником Главного штаба ВВС Германии, Наряду со множеством несомненных плюсов у Вефера была одна маниакальная страсть: он очень любил тяжелые бомбардировщики — этакие огромные четырехмоторные махины (что сказал бы по этому поводу старина Фрейд и какие комплексы мучили бедного Вальтера, я даже боюсь предположить). Но доподлинно известно, что под его руководством в начале 30–х были созданы опытные образцы четырехмоторных бомбардировщиков До–19 Дорнье и Ю–89 Юнкерса. Эти машины, согласно техническому заданию, должны были обладать дальностью полета не менее 6000 км, бомбовой нагрузкой от 2 т и скоростью 500 км/ч. Проект был назван «Уральский бомбардировщик» — в представлении авторов, эти машины должны были обладать способностью бомбить промышленные объекты на Урале. Про Америку ничего не говорилось, но она, так сказать, негласно подразумевалась.
Однако продуктивность проекта оказалась крайне незначительной. Оба представленных образца, как и следовало ожидать, не соответствовали заданию практически по всем показателям: так, «Юнкерс–89», имея 4 мотора по 960 л.с., обладал максимальной скоростью в 386 км/ч, бомбовой нагрузкой 1600 кг и дальностью полета 2980 км (для тех, кто не в теме, — это очень и очень посредственно). Обычный средний бомбардировщик, куда более дешевый и всего с двумя моторами, мог без проблем достичь и даже перекрыть эти параметры. Даже если принять во внимание, что в дальнейшем, скорее всего, на самолет устанавливались бы более мощные моторы, мы видим перед собой весьма среднюю машину. А вот как описывал это, с позволения сказать, чудо–оружие очевидец, пилот испытательного центра в Рехлине.
— «Юнкере–89» вырулил на взлетную полосу. Нечто более громоздкое и неудобное невозможно было себе представить. Фюзеляж напоминал гроб, из которого торчали толстые крылья. Я представил себе встречу этого неуклюжего гуся — вернее, летающего гиппопотама — с вражеским истребителем, и мне стало дурно. Какая прекрасная мишень J Несколько пулеметов, сиротливо торчавших своими тоненькими стволами в разные стороны, только дополняли общее ужасающее впечатление. Они были годны разве что для обороны от стаи перелетных птиц, а не от атаки современных истребителей! А ведь к моменту, когда это чудо могло оказаться в серии, истребители стали бы еще лучше. Думаю, это позволило бы заправлять бомбардировщик топливом в один конец — ведь до Урала он все равно вряд ли долетит, и даже до Москвы, скорее всего, добраться не сможет — русские точно собьют его, если только раньше не умрут со смеху.Поэтому неудивительно, что после гибели Вефера в авиакатастрофе все работы по дальним бомбардировщикам были свернуты и командование Люфтваффе сделало ставку на средние и пикирующие бомбардировщики, В конечном счете в германских ВВС имелись не только настолько недальновидные, но и вполне адекватные люди. Они–то знали цену детищам Вефера и пускать их дальше кунсткамеры остерегались. Зато впоследствии многие историки, ровным счётом ничего не смыслящие в авиаций, приписывали гибели Вефера роковую роль для будущего Германии — так, по мнению Тоомсваре, «со смертью Вальтера Вефера развитие Люфтваффе прекратилось». Ага, именно прекратилось. «Мессершмит–109», «Фокке–Вульф–190», «Юнкерс–88», реактивные самолеты, которым не было равных в мире, — это все так, развитием не считается, Зато если бы летающие Гробы Вефера поднялись в воздух… О, тогда да, это было бы развитие. Результатом которого, очевидно, стало бы полное исчезновение германских военно–воздушных сил как класса.
В воздухе этот самолет оправдывал худшие опасения испытателей. Действительно, он вел себя такг словно имел с каждым из нас личные счеты и хотел угробить всех, пусть даже ценой собственной гибели. Садиться за штурвал этой развалины было попросту опасно.
Но допустим, что Веферу удалось бы побороть свои детские комплексы и вместо летающих гробов заставить конструкторов выдать вполне адекватные самолеты. Было ли это возможно? Разумеется. Только вот смогли бы немцы построить большой флот таких машин, в которых они якобы позарез нуждались?
А вот в этом вопросе меня начинает одолевать определенный скепсис. Ведь известно, что Германия готовилась к войне и вела ее в условиях крайней нехватки ресурсов. То есть если приходилось строить что–то — то только за счет отказа от чего–то другого. Можно ли было отказаться от выпуска каких–то гражданских товаров? Разумеется, можно. До 1943 года Гитлер не позволял осуществить тотальную мобилизацию экономики, опасаясь всплеска недовольства со стороны населения. Ведь в своих речах он мог кричать сколько угодно о «предательстве», «ударе в спину», «непобежденной армии», но на самом–то деле простаком не был и прекрасно знал, почему вспыхнуло недовольство в тылу. Дело в том, что в последние два года войны немецкое население попросту голодало, а уж о дефиците обычных товаров и говорить нечего. Рассказывают, что на улицах Берлина можно было видеть аристократов, разыскивавших сигаретные окурки. Естественно, такой тыл не мог стать надежной базой для фронта. Поэтому нет ничего удивительного или странного в том, что Гитлер не спешил с мобилизацией экономики, поддерживая лояльность населения.