Когда мы добрались наконец до длинного отрезка ничем не заваленной улицы, Мисрикс замедлил шаг и дождался меня. Догнав его, я остановился перевести дыхание.
– Похоже, Клэй, мы сможем туда добраться, – сообщил демон.
– Я очень рад, – сказал я, отдуваясь.
– Осталось четверть мили по этой улице.
– Так это один из старых оружейных заводов? – догадался я.
– Там, где раньше делали патроны? – уточнил демон.
Я кивнул.
– Отлично, Клэй, – сказал он и одобрительно хлопнул меня хвостом по плечу.
Теперь Мисрикс шагал не так быстро, и я без труда поспевал за ним. Судя по оцепеневшему взгляду, в омут красоты он погрузился крепко.
– Не уходи, – попросил я.
– Я думал, – отозвался он.
– Знаю.
– Я думал о том, что мой отец говорил о тебе. Что ты великий Физиономист. Нет, не великий… «Лучший Физиономист» – вот его слова. Он говорил, никто так не умеет читать лица, как ты. Эта физиогномика… По-моему, в ней что-то есть.
– Это одна из тех вещей, которые кажутся очень значительными, но при этом не имеют ни малейшего смысла, – заверил его я.
– Прочитай меня, – попросил Мисрикс, останавливаясь.
– Прямо здесь?
Знаю, у тебя нет инструментов, но прочитай меня хотя бы приблизительно, – настаивал он, склоняя передо мной огромную рогатую голову. – Что ты видишь?
– Недюжинный ум, – сказал я и быстро зашагал дальше.
– Ум… – эхом отозвался демон и двинулся за мной. – Наверное, это просто из-за очков.
– Из-за крыльев, – буркнул я.
– А как насчет рогов? – беспокойно поинтересовался демон.
– Тебе идет, – заверил его я.
– А что ты скажешь по поводу формы лба, скул и клыков? Они ведь должны тебе что-то говорить?
Весь оставшийся до лаборатории путь Мисрикс напрашивался на комплименты. Нелегкое это было занятие – придумывать, чтобы не вызывать подозрений, лестные и в то же время похожие на правду отзывы.
Вряд ли стоит описывать то, что физиогномика сказала мне о нем в действительности. Если бы я верил этим признакам, то давно бы уже сбежал.
7
8
– Похоже, Клэй, мы сможем туда добраться, – сообщил демон.
– Я очень рад, – сказал я, отдуваясь.
– Осталось четверть мили по этой улице.
– Так это один из старых оружейных заводов? – догадался я.
– Там, где раньше делали патроны? – уточнил демон.
Я кивнул.
– Отлично, Клэй, – сказал он и одобрительно хлопнул меня хвостом по плечу.
Теперь Мисрикс шагал не так быстро, и я без труда поспевал за ним. Судя по оцепеневшему взгляду, в омут красоты он погрузился крепко.
– Не уходи, – попросил я.
– Я думал, – отозвался он.
– Знаю.
– Я думал о том, что мой отец говорил о тебе. Что ты великий Физиономист. Нет, не великий… «Лучший Физиономист» – вот его слова. Он говорил, никто так не умеет читать лица, как ты. Эта физиогномика… По-моему, в ней что-то есть.
– Это одна из тех вещей, которые кажутся очень значительными, но при этом не имеют ни малейшего смысла, – заверил его я.
– Прочитай меня, – попросил Мисрикс, останавливаясь.
– Прямо здесь?
Знаю, у тебя нет инструментов, но прочитай меня хотя бы приблизительно, – настаивал он, склоняя передо мной огромную рогатую голову. – Что ты видишь?
– Недюжинный ум, – сказал я и быстро зашагал дальше.
– Ум… – эхом отозвался демон и двинулся за мной. – Наверное, это просто из-за очков.
– Из-за крыльев, – буркнул я.
– А как насчет рогов? – беспокойно поинтересовался демон.
– Тебе идет, – заверил его я.
– А что ты скажешь по поводу формы лба, скул и клыков? Они ведь должны тебе что-то говорить?
Весь оставшийся до лаборатории путь Мисрикс напрашивался на комплименты. Нелегкое это было занятие – придумывать, чтобы не вызывать подозрений, лестные и в то же время похожие на правду отзывы.
Вряд ли стоит описывать то, что физиогномика сказала мне о нем в действительности. Если бы я верил этим признакам, то давно бы уже сбежал.
7
– Они прознали, что отец спит, – с горечью сказал Мисрикс, оглядывая разоренную лабораторию.
Не осталось ни единой целой колбы или пробирки. Разноцветные реактивы вылились на пол, раскрасив его сказочными узорами. Крепко воняло химикатами и волчьими экскрементами.
– Откуда они могли узнать?
– Оборотни знают то, чего не знаем мы. Они давно этого ждали. Однажды, когда я спрятался у них над головой, в темной каменной нише, я слышал, как они шептались о бунте. Я рассказал об этом отцу. На следующий день он приготовил огромные блюда с тухлым зеленым мясом и созвал оборотней со всех концов степи и развалин. Они жадно набросились на угощение, а когда, объевшись, развалились на земле и уснули, отец приставил к головам двоих по пистолету и вышиб из них мозги. Остальные поджали хвосты. Он пнул одного из них в бок и выпустил несколько пуль в землю рядом с Гретой, она у них главная. А потом их вой из степей Харакуна разбудил меня ночью.
«Старик Белоу все тот же», – подумал я. А вслух заметил:
– Да, здесь они потрудились на славу. – Я переступил через кучку зеленого дерьма. – Но, может, нам все-таки повезет что-нибудь здесь найти.
– Они пометили это место как свою территорию, – забеспокоился Мисрикс – Мне кажется, они знали, что мы придем.
– Бери все, что покажется хоть мало-мальски интересным, – наказал я ему. – Посмотри, не осталось ли каких-нибудь уцелевших склянок или записей.
Я двинулся в глубь лаборатории сквозь сети проводов и хруст битого стекла под ногами. От смрада слезились глаза. Осторожно продвигаясь вдоль деревянных столов, составленных в ряд у дальней стены, я принялся копаться в осколках пробирок в поисках какого-нибудь обрывка гениальных мыслей Создателя. Но вместо этого обнаружил дюжину крошечных существ, соединявших в себе признаки человека и рыбы. На непомерно больших головах у них имелись жабры, а кроме ног с развитыми ступнями были еще и хвосты. Пожалуй, я разглядывал их дольше, чем следовало. Им, во всяком случае, это надоело, и они юркнули в расколотую водопроводную раковину.
Поиски продвигались медленно, а находки были одна удивительнее другой, но все одинаково мерзкие. На глаза мне попались выточенные из кости машинные детали и суставы, отлитые из металла. Все это в беспорядке валялось на островке свежей травы, прораставшей, словно из клумбы, из деревянной столешницы. Рядом обнаружилась целая коллекция женских голов с лицами цвета недозрелого лимона. Головы мокли в луже вязкого прозрачного раствора, засыпанные осколками огромных банок, в которых, очевидно, когда-то плавали. Среди битого стекла валялось множество инструментов неведомого мне назначения и в изобилии попадались всевозможные пружинки и шестеренки.
Через каждые две-три минуты стоявшая в центре комнаты машина (на вид что-то вроде уменьшенной копии маяка) вдруг оживала и наполняла лабораторию трехмерными изображениями ярких длиннохвостых птиц, порхающих в воздухе и оглашающих комнату разноголосыми истошными криками. Затем устройство так же внезапно гасло и звук пропадал вместе с изображением. Во время одного из таких включений я нашел на полу клочок бумаги. На мятом обрывке чернилами были выведены два предмета: песочные часы и глаз, со знаком равенства между ними.
– Иди-ка сюда, Клэй, – позвал Мисрикс. Положив обрывок в карман, я опасливо обошел длинный операционный стол, заваленный проводами и трубками. Тем временем демон вытащил из-под другого стола громоздкий ящик.
– Что общего между песочными часами и глазом? – спросил я, пока он водружал находку на стол.
– Сквозь то и другое течет время? – предположил демон. Он расстегнул защелки по бокам ящика и откинул крышку, обнажив синее бархатное нутро и пять пузырьков с прозрачной жидкостью, уложенных в форме звезды, так что пробки почти соприкасались в центре.
– Что это? – спросил я.
– Не то. – Мисрикс разочарованно покачал головой. – Отец называл эту штуку Священным ядом. Не помню точно, какое у нее действие, но явно не из приятных.
– А других ящиков тебе не попадалось? – с надеждой спросил я.
– Целых и с нетронутым содержимым – нет.
– Ну что ж, поищем еще, – вздохнул я, но тут Мисрикс предостерегающе поднял руку, и я замолчал на полуслове. Демон снова запрокинул голову и принюхался. Кончики мохнатых ушей подрагивали, словно он силился различить далекий звук.
– Они приближаются, Клэй.
– А мы еще ничего не нашли! – расстроился я.
– Здесь нечего искать, – успокоил меня демон. – Все препараты уничтожены, а привычки записывать мысли у отца не было. Пора уходить.
Я в последний раз торопливо огляделся вокруг – убедиться, что не упустил чего-нибудь важного. При виде царившего здесь разгрома мне стало чуточку грустно: все-таки любопытно было бы взглянуть на творения непостижимого разума Создателя. Однако мысль о приближающихся оборотнях заставила меня очнуться.
– Может, и хорошо, что ничего не осталось, – пробормотал я.
К двери мы подкрались как можно тише и осторожнее. Мисрикс нагнулся к моему уху и прошептал:
– Когда выйдем – беги и не вздумай останавливаться.
Демон невыносимо долго, как мне показалось, выжидал удобный момент и только после этого распахнул дверь и помчался по улице. Я старался не отставать. Впрочем, если поблизости и имелись оборотни, я ни одного еще не заметил и мало-помалу начал подозревать Мисрикса в паникерстве. Домчавшись до той части города, где горы обломков ненадежными склонами громоздились у стены Министерства Провинций, я перешел на шаг.
– Поторопись, Клэй! – крикнул демон. – Они уже близко.
– Но я никого не вижу! – возразил я, взбираясь на первый валун.
– Когда увидишь, будет поздно.
– И где же они? – язвительно воскликнул я, оглянулся и тут же увидел, как стайка серебристых теней метнулась от дверей лаборатории вверх по улице, в нашу сторону. Я мгновенно вскарабкался на следующий валун и с этой минуты стал взбираться на гору с ловкостью и проворством, каких и не ожидал от себя. Впереди с камня на камень перепрыгивал Мисрикс, а сзади все отчетливее раздавался волчий рык.
Увидев, как демон нырнул под булыжную стену, я упал на брюхо и пополз вслед за ним сквозь узкий лаз. Путь закончился падением в темноту и довольно жестким приземлением в подземном лабиринте. Падая, я слышал, как наверху, клацая когтями по кораллу, далекой волной пронеслись волки.
Мисрикс помог мне подняться на ноги.
– Когда-то давно красота показала мне этот путь, – сообщил он и знаком приказал следовать за ним. Мы двинулись вперед по петляющему туннелю.
– Хочу показать тебе одну вещь, – сказал демон, по-дружески обвивая хвостом мои плечи. Он явно приободрился.
Как только туннель закончился, я сразу понял, где мы очутились. В центре просторного подземного зала валялся разбитый хрустальный шар – тот самый, что когда-то был фальшивым раем.
– Это часть истории, – сказал демон. Я молча кивнул.
– Я назвал это место Раем, – сказал он. Вглядевшись в осколки хрустальной скорлупы, я увидел под голыми ветвями деревьев скелеты экзотических зверей и птиц. Речка с прозрачной водой, что когда-то бежала в этой искусственной стране, пересохла.
– И почему же? – спросил я.
– О, это странная история, – ответил Мисрикс – Когда я нашел это место, здесь, на земле, валялась голова одного из отцовских гладиаторов. Мне и раньше попадались такие на развалинах, но эта голова представляла для меня интерес особый – ведь она принадлежала человеку, с которым я дрался. Тому самому, что обломал мне рог.
Я подобрал эту голову и собирался взять домой, для коллекции. Но едва я поднял ее, как внутри у нее что-то задрожало. Приглядевшись, я заметил, что она шевелит губами. Потом в черепе заскрипели проржавевшие механизмы и голова разомкнула веки. Губы тем временем продолжали двигаться: они шептали слово «рай». Я зашвырнул эту чертову голову подальше, но с тех пор зову это место Раем, – сказал демон, указывая туда, где вместо яркого солнца в воздухе плыл холодный пепел.
Я ничего не ответил.
Миновав очередной туннель, мы внезапно оказались на поверхности земли, прямо напротив входа в купальню. Я поднял глаза на темную расщелину, в которую нам предстояло протиснуться, но посередине холма увидел шестерку наших преследователей – они ерзали на камнях, напряженно глядя вниз.
– Нехорошо, – заметил Мисрикс. Вервольфы с рычанием обернулись в нашу сторону и стали медленно сползать по склону.
– Назад, под землю! – крикнул я.
– Нет, – спокойно отозвался демон. – Беги к холму и что есть духу лезь наверх, прямо на них.
– И что дальше? – в отчаянии спросил я.
– Не знаю. Беги, – приказал он и со всей силы толкнул меня в спину.
Что мне оставалось? Я рванул вперед и с разбегу начал карабкаться на груду обломков. Оборотни зарычали, я тоже зарычал в ответ. Мисрикс взбирался позади, прикрикивая на меня, чтобы я не вздумал останавливаться. До волков оставалось каких-то десять ярдов, когда за спиной поднялся ветер. Я услышал шорох крыльев, и лапы Мисрикса подхватили меня под мышки.
Мы взмыли высоко в небо, подальше от надвигавшейся опасности. На мгновение демон повис в вышине, взбивая крыльями воздух, а затем поинтересовался:
– Где птицы?
– Там, – коротко ответил я, махнув рукой на восток.
– Это для них, – загадочно произнес он и перестал махать крыльями. Мы рухнули вниз, а потом изящно спланировали по дуге, которая сначала пронесла нас над головами беснующихся тварей, а потом подняла на вершину холма. Мисрикс поставил меня на землю возле самого входа в купальню. Оценив ситуацию, оборотни тем временем сменили направление и теперь карабкались по склону вверх.
– Идем, – позвал я, но демон медлил, пока не убедился, что стальные птицы нацелились на нас. Когда они вошли в штопор, Мисрикс бросил через плечо:
– Пора.
Я поспешно проскользнул через лаз, демон нырнул туда же, но его крылья застряли в узкой щели. Осторожно потянув за темные кожистые складки, я сумел-таки освободить его. Когда он вскочил на ноги, я пригнулся и заглянул в щель. Птицы были уже ярдах в пятидесяти, а снизу все явственнее слышался волчий вой. Демон снова сгреб меня под мышки и снес к подножию внутреннего склона.
Скользнув над развалинами, мы нырнули в один из резервуаров. Вода была ледяная, и я едва успел задержать дыхание. Барахтаясь и отплевываясь, я попытался вырваться, но у демона была железная хватка.
Его лапа легла мне на голову – и мысли вдруг свились в смерч, закручивающий сознание. Я превратился в торнадо и помчался куда-то вверх, через мерцающий оранжевый туннель. В глубине моих зрачков захлопал крыльями демон, и вот я в глуши Запределья, гляжу вниз с высокого дерева. Потом, оттолкнувшись, я сорвался с ветки – сам такой же демон, парящий над простором внутреннего океана. Вдоволь налетавшись, я повернул назад к берегу, а вдали показались очертания фантастического города с земляными курганами, испещренными сетью ходов. Я догадался, что это Палишиз – заброшенный город, который Арла описала в воспоминаниях о путешествии ее деда в Запределье.
Глухо ухнул взрыв, и я ушел на дно. По воде забарабанили осколки камней и черепицы и стали медленно опускаться вокруг нас. Когда Мисрикс отпустил меня, я всплыл на поверхность.
Следующее, что я помню, – как демон вытаскивает меня из бассейна и ставит на ноги.
– Скольких уничтожили птицы – неизвестно, так что надо поторопиться, – сказал он.
Мы поспешили к двери, не медля ни секунды. Но не успел Мисрикс повернуть ключ в замке, как одна из серебристо-серых тварей перемахнула через бассейн и скачками бросилась прямо на нас. Наконец дверь открылась, Мисрикс втолкнул меня внутрь и снова захлопнул дверь.
– Мы сделали это, – выдохнул я, без сил сползая по стенке.
– Да, – согласился демон, переведя дыхание, – но теперь они знают, где мы.
Я насухо вытерся и переоделся в старый костюм Белоу. Сидел он на мне подозрительно идеально. В комнате, служившей отцу и сыну кухней, Мисрикс приготовил мне салат. Я уселся за стол с тарелкой и куском хлеба, а демон устроился напротив с чашкой настоящего озноба. На мою просьбу приготовить и мне чашечку он молча пододвинул мне свою. После озноба, как всегда, захотелось курить, и демон снова исполнил мое желание. Мы задымили вместе. От забытого вкуса озноба на глаза навернулись слезы. Я потянулся к карману и вытащил клочок бумаги, найденный в лаборатории. Разгладив его на столе, я взглянул на символы и протянул обрывок демону.
Тот выпустил тонкую струйку дыма и поднес бумажку к вооруженным очками глазам.
– Это я и искал, – заявил он. – Это оторванный уголок рукописной книги – единственной, с которой отец никогда не расставался. Ее написал отцовский наставник, Скарфинати, и в ней описаны секреты мнемонической системы. Теперь книга у вервольфов, и, кстати, Грета вполне сносно читает.
– Давным-давно Белоу что-то говорил мне об этой системе, но я уже почти не помню, в чем ее смысл.
– Отец любил рассказывать мне об этом. Смысл заключается в следующем. – Демон выдержал театральную паузу и неторопливо затянулся сигаретой. Он явно наслаждался ролью лектора. – Владеющий этой техникой создает в своем воображении дворец. Причем представляет его в полном сознании и с предельной концентрацией воли. Когда дворец пускает корни в памяти, приходит время обставлять его предметами – скажем, здесь поставить вазу желтых роз, там повесить зеркало, сюда положить белый плод… Каждый из этих предметов означает нечто, что необходимо запомнить. Ваза с цветами, например, может соответствовать философскому изречению или математической формуле. Чтобы вспомнить формулу, нужно просто отыскать эту вазу во дворце своей памяти.
– Дворец символов… – задумчиво произнес я. Демон кивнул.
– Отличный Город отец создавал по тому же принципу. А когда город выстроили в реальном мире, из коралла и хрусталя, каждый камушек для него был физическим воплощением значимой идеи, гениальной теории или памятного опыта. Так что вон те развалины, – демон кивнул в сторону города, – не что иное, как руины его памяти. Отец частенько, блуждая по городу, натыкался на какую-нибудь потрескавшуюся химеру или поваленную колонну – и заново обретал утраченную частичку себя самого. Однажды он нашел кусочек фрески с пеликаном и разрыдался, как ребенок…
– Значит, белый плод взорвал дворец в его сознании, а заодно разрушил и его воплощение в реальном мире, – резюмировал я.
– Мне так нравится думать о белом плоде… – с улыбкой произнес демон.
Я яростно затушил сигарету и так впился зубами в лист салата, словно это был кусок мяса.
– Он построил новый, – обронил Мисрикс.
– Новый что? – не понял я.
– Новый дворец памяти. Замечательный дворец! – Демон цокнул языком. – Кроме символических предметов, там есть даже люди, означающие определенные идеи.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил я.
– Я там был.
Не осталось ни единой целой колбы или пробирки. Разноцветные реактивы вылились на пол, раскрасив его сказочными узорами. Крепко воняло химикатами и волчьими экскрементами.
– Откуда они могли узнать?
– Оборотни знают то, чего не знаем мы. Они давно этого ждали. Однажды, когда я спрятался у них над головой, в темной каменной нише, я слышал, как они шептались о бунте. Я рассказал об этом отцу. На следующий день он приготовил огромные блюда с тухлым зеленым мясом и созвал оборотней со всех концов степи и развалин. Они жадно набросились на угощение, а когда, объевшись, развалились на земле и уснули, отец приставил к головам двоих по пистолету и вышиб из них мозги. Остальные поджали хвосты. Он пнул одного из них в бок и выпустил несколько пуль в землю рядом с Гретой, она у них главная. А потом их вой из степей Харакуна разбудил меня ночью.
«Старик Белоу все тот же», – подумал я. А вслух заметил:
– Да, здесь они потрудились на славу. – Я переступил через кучку зеленого дерьма. – Но, может, нам все-таки повезет что-нибудь здесь найти.
– Они пометили это место как свою территорию, – забеспокоился Мисрикс – Мне кажется, они знали, что мы придем.
– Бери все, что покажется хоть мало-мальски интересным, – наказал я ему. – Посмотри, не осталось ли каких-нибудь уцелевших склянок или записей.
Я двинулся в глубь лаборатории сквозь сети проводов и хруст битого стекла под ногами. От смрада слезились глаза. Осторожно продвигаясь вдоль деревянных столов, составленных в ряд у дальней стены, я принялся копаться в осколках пробирок в поисках какого-нибудь обрывка гениальных мыслей Создателя. Но вместо этого обнаружил дюжину крошечных существ, соединявших в себе признаки человека и рыбы. На непомерно больших головах у них имелись жабры, а кроме ног с развитыми ступнями были еще и хвосты. Пожалуй, я разглядывал их дольше, чем следовало. Им, во всяком случае, это надоело, и они юркнули в расколотую водопроводную раковину.
Поиски продвигались медленно, а находки были одна удивительнее другой, но все одинаково мерзкие. На глаза мне попались выточенные из кости машинные детали и суставы, отлитые из металла. Все это в беспорядке валялось на островке свежей травы, прораставшей, словно из клумбы, из деревянной столешницы. Рядом обнаружилась целая коллекция женских голов с лицами цвета недозрелого лимона. Головы мокли в луже вязкого прозрачного раствора, засыпанные осколками огромных банок, в которых, очевидно, когда-то плавали. Среди битого стекла валялось множество инструментов неведомого мне назначения и в изобилии попадались всевозможные пружинки и шестеренки.
Через каждые две-три минуты стоявшая в центре комнаты машина (на вид что-то вроде уменьшенной копии маяка) вдруг оживала и наполняла лабораторию трехмерными изображениями ярких длиннохвостых птиц, порхающих в воздухе и оглашающих комнату разноголосыми истошными криками. Затем устройство так же внезапно гасло и звук пропадал вместе с изображением. Во время одного из таких включений я нашел на полу клочок бумаги. На мятом обрывке чернилами были выведены два предмета: песочные часы и глаз, со знаком равенства между ними.
– Иди-ка сюда, Клэй, – позвал Мисрикс. Положив обрывок в карман, я опасливо обошел длинный операционный стол, заваленный проводами и трубками. Тем временем демон вытащил из-под другого стола громоздкий ящик.
– Что общего между песочными часами и глазом? – спросил я, пока он водружал находку на стол.
– Сквозь то и другое течет время? – предположил демон. Он расстегнул защелки по бокам ящика и откинул крышку, обнажив синее бархатное нутро и пять пузырьков с прозрачной жидкостью, уложенных в форме звезды, так что пробки почти соприкасались в центре.
– Что это? – спросил я.
– Не то. – Мисрикс разочарованно покачал головой. – Отец называл эту штуку Священным ядом. Не помню точно, какое у нее действие, но явно не из приятных.
– А других ящиков тебе не попадалось? – с надеждой спросил я.
– Целых и с нетронутым содержимым – нет.
– Ну что ж, поищем еще, – вздохнул я, но тут Мисрикс предостерегающе поднял руку, и я замолчал на полуслове. Демон снова запрокинул голову и принюхался. Кончики мохнатых ушей подрагивали, словно он силился различить далекий звук.
– Они приближаются, Клэй.
– А мы еще ничего не нашли! – расстроился я.
– Здесь нечего искать, – успокоил меня демон. – Все препараты уничтожены, а привычки записывать мысли у отца не было. Пора уходить.
Я в последний раз торопливо огляделся вокруг – убедиться, что не упустил чего-нибудь важного. При виде царившего здесь разгрома мне стало чуточку грустно: все-таки любопытно было бы взглянуть на творения непостижимого разума Создателя. Однако мысль о приближающихся оборотнях заставила меня очнуться.
– Может, и хорошо, что ничего не осталось, – пробормотал я.
К двери мы подкрались как можно тише и осторожнее. Мисрикс нагнулся к моему уху и прошептал:
– Когда выйдем – беги и не вздумай останавливаться.
Демон невыносимо долго, как мне показалось, выжидал удобный момент и только после этого распахнул дверь и помчался по улице. Я старался не отставать. Впрочем, если поблизости и имелись оборотни, я ни одного еще не заметил и мало-помалу начал подозревать Мисрикса в паникерстве. Домчавшись до той части города, где горы обломков ненадежными склонами громоздились у стены Министерства Провинций, я перешел на шаг.
– Поторопись, Клэй! – крикнул демон. – Они уже близко.
– Но я никого не вижу! – возразил я, взбираясь на первый валун.
– Когда увидишь, будет поздно.
– И где же они? – язвительно воскликнул я, оглянулся и тут же увидел, как стайка серебристых теней метнулась от дверей лаборатории вверх по улице, в нашу сторону. Я мгновенно вскарабкался на следующий валун и с этой минуты стал взбираться на гору с ловкостью и проворством, каких и не ожидал от себя. Впереди с камня на камень перепрыгивал Мисрикс, а сзади все отчетливее раздавался волчий рык.
Увидев, как демон нырнул под булыжную стену, я упал на брюхо и пополз вслед за ним сквозь узкий лаз. Путь закончился падением в темноту и довольно жестким приземлением в подземном лабиринте. Падая, я слышал, как наверху, клацая когтями по кораллу, далекой волной пронеслись волки.
Мисрикс помог мне подняться на ноги.
– Когда-то давно красота показала мне этот путь, – сообщил он и знаком приказал следовать за ним. Мы двинулись вперед по петляющему туннелю.
– Хочу показать тебе одну вещь, – сказал демон, по-дружески обвивая хвостом мои плечи. Он явно приободрился.
Как только туннель закончился, я сразу понял, где мы очутились. В центре просторного подземного зала валялся разбитый хрустальный шар – тот самый, что когда-то был фальшивым раем.
– Это часть истории, – сказал демон. Я молча кивнул.
– Я назвал это место Раем, – сказал он. Вглядевшись в осколки хрустальной скорлупы, я увидел под голыми ветвями деревьев скелеты экзотических зверей и птиц. Речка с прозрачной водой, что когда-то бежала в этой искусственной стране, пересохла.
– И почему же? – спросил я.
– О, это странная история, – ответил Мисрикс – Когда я нашел это место, здесь, на земле, валялась голова одного из отцовских гладиаторов. Мне и раньше попадались такие на развалинах, но эта голова представляла для меня интерес особый – ведь она принадлежала человеку, с которым я дрался. Тому самому, что обломал мне рог.
Я подобрал эту голову и собирался взять домой, для коллекции. Но едва я поднял ее, как внутри у нее что-то задрожало. Приглядевшись, я заметил, что она шевелит губами. Потом в черепе заскрипели проржавевшие механизмы и голова разомкнула веки. Губы тем временем продолжали двигаться: они шептали слово «рай». Я зашвырнул эту чертову голову подальше, но с тех пор зову это место Раем, – сказал демон, указывая туда, где вместо яркого солнца в воздухе плыл холодный пепел.
Я ничего не ответил.
Миновав очередной туннель, мы внезапно оказались на поверхности земли, прямо напротив входа в купальню. Я поднял глаза на темную расщелину, в которую нам предстояло протиснуться, но посередине холма увидел шестерку наших преследователей – они ерзали на камнях, напряженно глядя вниз.
– Нехорошо, – заметил Мисрикс. Вервольфы с рычанием обернулись в нашу сторону и стали медленно сползать по склону.
– Назад, под землю! – крикнул я.
– Нет, – спокойно отозвался демон. – Беги к холму и что есть духу лезь наверх, прямо на них.
– И что дальше? – в отчаянии спросил я.
– Не знаю. Беги, – приказал он и со всей силы толкнул меня в спину.
Что мне оставалось? Я рванул вперед и с разбегу начал карабкаться на груду обломков. Оборотни зарычали, я тоже зарычал в ответ. Мисрикс взбирался позади, прикрикивая на меня, чтобы я не вздумал останавливаться. До волков оставалось каких-то десять ярдов, когда за спиной поднялся ветер. Я услышал шорох крыльев, и лапы Мисрикса подхватили меня под мышки.
Мы взмыли высоко в небо, подальше от надвигавшейся опасности. На мгновение демон повис в вышине, взбивая крыльями воздух, а затем поинтересовался:
– Где птицы?
– Там, – коротко ответил я, махнув рукой на восток.
– Это для них, – загадочно произнес он и перестал махать крыльями. Мы рухнули вниз, а потом изящно спланировали по дуге, которая сначала пронесла нас над головами беснующихся тварей, а потом подняла на вершину холма. Мисрикс поставил меня на землю возле самого входа в купальню. Оценив ситуацию, оборотни тем временем сменили направление и теперь карабкались по склону вверх.
– Идем, – позвал я, но демон медлил, пока не убедился, что стальные птицы нацелились на нас. Когда они вошли в штопор, Мисрикс бросил через плечо:
– Пора.
Я поспешно проскользнул через лаз, демон нырнул туда же, но его крылья застряли в узкой щели. Осторожно потянув за темные кожистые складки, я сумел-таки освободить его. Когда он вскочил на ноги, я пригнулся и заглянул в щель. Птицы были уже ярдах в пятидесяти, а снизу все явственнее слышался волчий вой. Демон снова сгреб меня под мышки и снес к подножию внутреннего склона.
Скользнув над развалинами, мы нырнули в один из резервуаров. Вода была ледяная, и я едва успел задержать дыхание. Барахтаясь и отплевываясь, я попытался вырваться, но у демона была железная хватка.
Его лапа легла мне на голову – и мысли вдруг свились в смерч, закручивающий сознание. Я превратился в торнадо и помчался куда-то вверх, через мерцающий оранжевый туннель. В глубине моих зрачков захлопал крыльями демон, и вот я в глуши Запределья, гляжу вниз с высокого дерева. Потом, оттолкнувшись, я сорвался с ветки – сам такой же демон, парящий над простором внутреннего океана. Вдоволь налетавшись, я повернул назад к берегу, а вдали показались очертания фантастического города с земляными курганами, испещренными сетью ходов. Я догадался, что это Палишиз – заброшенный город, который Арла описала в воспоминаниях о путешествии ее деда в Запределье.
Глухо ухнул взрыв, и я ушел на дно. По воде забарабанили осколки камней и черепицы и стали медленно опускаться вокруг нас. Когда Мисрикс отпустил меня, я всплыл на поверхность.
Следующее, что я помню, – как демон вытаскивает меня из бассейна и ставит на ноги.
– Скольких уничтожили птицы – неизвестно, так что надо поторопиться, – сказал он.
Мы поспешили к двери, не медля ни секунды. Но не успел Мисрикс повернуть ключ в замке, как одна из серебристо-серых тварей перемахнула через бассейн и скачками бросилась прямо на нас. Наконец дверь открылась, Мисрикс втолкнул меня внутрь и снова захлопнул дверь.
– Мы сделали это, – выдохнул я, без сил сползая по стенке.
– Да, – согласился демон, переведя дыхание, – но теперь они знают, где мы.
Я насухо вытерся и переоделся в старый костюм Белоу. Сидел он на мне подозрительно идеально. В комнате, служившей отцу и сыну кухней, Мисрикс приготовил мне салат. Я уселся за стол с тарелкой и куском хлеба, а демон устроился напротив с чашкой настоящего озноба. На мою просьбу приготовить и мне чашечку он молча пододвинул мне свою. После озноба, как всегда, захотелось курить, и демон снова исполнил мое желание. Мы задымили вместе. От забытого вкуса озноба на глаза навернулись слезы. Я потянулся к карману и вытащил клочок бумаги, найденный в лаборатории. Разгладив его на столе, я взглянул на символы и протянул обрывок демону.
Тот выпустил тонкую струйку дыма и поднес бумажку к вооруженным очками глазам.
– Это я и искал, – заявил он. – Это оторванный уголок рукописной книги – единственной, с которой отец никогда не расставался. Ее написал отцовский наставник, Скарфинати, и в ней описаны секреты мнемонической системы. Теперь книга у вервольфов, и, кстати, Грета вполне сносно читает.
– Давным-давно Белоу что-то говорил мне об этой системе, но я уже почти не помню, в чем ее смысл.
– Отец любил рассказывать мне об этом. Смысл заключается в следующем. – Демон выдержал театральную паузу и неторопливо затянулся сигаретой. Он явно наслаждался ролью лектора. – Владеющий этой техникой создает в своем воображении дворец. Причем представляет его в полном сознании и с предельной концентрацией воли. Когда дворец пускает корни в памяти, приходит время обставлять его предметами – скажем, здесь поставить вазу желтых роз, там повесить зеркало, сюда положить белый плод… Каждый из этих предметов означает нечто, что необходимо запомнить. Ваза с цветами, например, может соответствовать философскому изречению или математической формуле. Чтобы вспомнить формулу, нужно просто отыскать эту вазу во дворце своей памяти.
– Дворец символов… – задумчиво произнес я. Демон кивнул.
– Отличный Город отец создавал по тому же принципу. А когда город выстроили в реальном мире, из коралла и хрусталя, каждый камушек для него был физическим воплощением значимой идеи, гениальной теории или памятного опыта. Так что вон те развалины, – демон кивнул в сторону города, – не что иное, как руины его памяти. Отец частенько, блуждая по городу, натыкался на какую-нибудь потрескавшуюся химеру или поваленную колонну – и заново обретал утраченную частичку себя самого. Однажды он нашел кусочек фрески с пеликаном и разрыдался, как ребенок…
– Значит, белый плод взорвал дворец в его сознании, а заодно разрушил и его воплощение в реальном мире, – резюмировал я.
– Мне так нравится думать о белом плоде… – с улыбкой произнес демон.
Я яростно затушил сигарету и так впился зубами в лист салата, словно это был кусок мяса.
– Он построил новый, – обронил Мисрикс.
– Новый что? – не понял я.
– Новый дворец памяти. Замечательный дворец! – Демон цокнул языком. – Кроме символических предметов, там есть даже люди, означающие определенные идеи.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил я.
– Я там был.
8
Мы стояли у кровати Белоу и разглядывали спящего. Пляшущий огонек свечи озарял его лицо, и от его неверного света казалось, что Создатель вот-вот проснется.
– Все там, – сказал Мисрикс, указывая глазами на отца.
– В его памяти? Демон кивнул.
– Я могу отвести тебя туда.
– И каким же это образом?
– Однажды ты уже прошел через это – в бассейне, когда мы прятались от взрыва.
– Это было как ветер наваждения, – сказал я.
– Я могу положить одну ладонь на голову тебе, а другую – на голову отца, и тогда ты сможешь пройти в него через меня. В новом дворце его памяти ты появишься таким же, как сейчас. Все будет не менее реально, чем в обычном мире.
– Как в обычном мире? – повторил я и нервно засмеялся.
– Вакцина от сонной болезни там, – напомнил демон.
– Мне почти удалось о ней забыть, – ворчливо отозвался я.
– Она там, во дворце его памяти, но в виде символа.
– Может, я смогу ее отыскать?
– Но как ты поймешь, что нашел то, что нужно? Ведь символические значения предметов тебе не известны. Как ты разгадаешь тайный язык этого мира? – спросил Мисрикс.
– А как насчет тебя? Почему бы тебе самому не войти в его память? – предложил я. – По-моему, это было бы логичнее.
– Я был там однажды, – ответил демон, – но, поскольку я появился во дворце в обличье демона, тамошние обитатели испугались меня и попытались убить. Почти сразу мне пришлось бежать. Знаешь, я подозреваю, что если там с тобой случится несчастье, то же произойдет и здесь, в реальном мире.
– Ничего себе реклама, – проворчал я.
– Да, но ты-то выглядишь так же, как обитатели того мира, – возразил Мисрикс. – И можешь использовать свои физиономические познания для расшифровки системы символов, – добавил он, ободряюще положив лапу мне на плечо.
– Но на это может уйти целая вечность!
– Во дворце памяти время течет иначе. Секунда здесь равна минуте там, – объяснил демон.
– И что ты там видел? – спросил я.
– Маленький остров, парящий в облаках над серебристым, словно жидкая ртуть, морем.
– Неплохо твой папаша устроился, – вставил я. Демон пожал плечами:
– В том мире нет никаких границ, кроме собственного воображения. Остров называется Меморанда, а на нем есть башня, именуемая Паноптикум. Она находится в самом центре суши, и из ее дверей вылетает голова со струящимися локонами и горящими, вечно ищущими, глазами. Она летает над городком у подножия башни и наблюдает за тем, как живут его обитатели. Когда я там появился, эта тварь погналась за мной и покусала мне спину и шею.
– Очень мило, – заметил я.
– Думаю, вакцина, которую ты ищешь, должна быть внутри башни, но где она спрятана и как выглядит – я не знаю.
– А вдруг она окажется муравьем, на которого я нечаянно наступлю? – спросил я.
– Возможно, – согласился демон. – Но не забывай, это должно быть нечто простое и понятное, иначе вся эта пресловутая мнемоническая система не стоит и выеденного яйца. Ну как, согласен отправиться в путь?
– Вообще-то я уже нагулялся, – буркнул я. Демон серьезно взглянул на меня:
– Ты не хочешь пойти дальше?
Я только что чудом спасся от свирепых волков-оборотней, а теперь снова вынужден был делать нелегкий выбор: либо с пустыми руками вернуться в уснувший Вено, либо вступить в мир, который был не чем иным, как самим Белоу… Я сказал Мисриксу, что должен немного подумать.
– Хочу прогуляться и освежить мозги, – пояснил я. Он кивнул в ответ, сказав, что покамест приготовит стулья.
Выйдя из комнаты Белоу, я зашагал по коридору. Мысли путались, в голове почему-то крутился образ демона, стоящего у осколков фальшивого рая. Увеличить шансы на успех можно было только одним способом. Съесть белый плод. Очутившись перед комнатой Мисрикса, я открыл дверь и вошел.
Пока я шагал вдоль бесконечных рядов Музея развалин, в мозгу искрами фейерверка вспыхивали воспоминания. Мисрикс считал, что экспонаты его музея должны сложиться в историю любви, но, по-моему, демон перепутал знак. Вместо любви в будущем мне виделись только страхи и странности – без начала и конца.
На моей ладони лежал почти идеальный шар, гладкий и мягкий на ощупь. В воздухе закружились ароматы Рая, и рот тут же наполнился слюной. Вонзая зубы в спелую мякоть, я старался думать о чем-нибудь возвышенном, памятуя о способности плода вознаграждать добродетель и наказывать порок. На вкус белый плод оказался сладкой сочащейся энергией, которая проникала прямо в кровь. Я ел и не мог остановиться. Салат, приготовленный для меня демоном, не насытил меня, а только раздразнил аппетит, зато теперь мне казалось, что я никогда уже не захочу есть. Проглотив последний кусочек, я успел мысленным взором окинуть моих друзей из Вено, прежде чем этот образ схлопнулся и завернулся в зеленую вуаль. Тяжелая лапа демона легла на мое плечо.
– Мисрикс, как же ты меня напугал! – выдохнул я, оборачиваясь.
В глазах демона стояла невыразимая тоска.
– Что ты наделал, Клэй?
– Как видишь, история продолжается, – сказал я, протягивая ему огрызок.
Демон печально покачал головой, и мне показалось, что он слегка не в себе.
– Я принес стулья, – сказал он. Потом поднес к носу остатки белого плода и вздохнул.
– Вот это Рай, – заметил я.
Вернувшись в комнату Белоу, мы расселись по местам. Мисрикс оказался так любезен, что даже принес мне скамеечку для ног, чтобы удобнее было сидеть. Демон устроился рядом с Белоу, у изголовья кровати. Я сел последним в этом ряду, спрятавшись в тень и силясь ощутить действие райского плода. Пока что ничего, кроме страха, не чувствовалось.
– Сядь поудобнее, Клэй, и закрой глаза, – велел демон.
Я взглянул на него напоследок, и он улыбнулся в ответ, но это не слишком рассеяло мои сомнения. И все-таки я закрыл глаза и откинулся на стуле, поставив ноги на скамеечку.
– Сейчас ты почувствуешь на голове мою ладонь, – сказал Мисрикс, – а затем ощутишь тот вихрь наваждения, о котором ты говорил. Если все пойдет хорошо, ты отправишься туда, куда нужно.
Я представил, как демон кладет свою огромную лапищу на лысый череп Белоу. И тут же почувствовал, как другая такая же лапа осторожно обхватывает мою голову.
– Не бойся, Клэй. Просто представь, что для расшифровки символов нужно прочитать физиогномику памяти отца, – посоветовал он, а потом добавил: – И держись крепче. Пока ты лакомился плодом, я побаловал себя красотой.
Его смех превратился в ветер, а потом в ураган видений, взмывающий вверх и поднимающий меня за собой.
Очнулся я в лапах демона, летящего сквозь звездное небо. Воздух был морозно холоден и абсолютно прозрачен.
– Взгляни, Клэй, – сказал Мисрикс, – под нами Запределье.
– Я сейчас в твоей памяти? – догадался я и посмотрел вниз. Мы летели низко над бескрайней чащей. Из-под крон деревьев донесся чей-то одинокий крик, еле различимый за ритмичным шумом демоновых крыльев.
– Да, – отвечал Мисрикс.
Мы долго мчались сквозь ночь, и я уже немного освоился с этим странным ощущением, когда демон вдруг застонал. Дыхание его стало хриплым и прерывистым.
– Клэй… – простонал он.
Я с тревогой ощущал, как слабеют его лапы.
– Что случилось?
– Что-то мне нехорошо от красоты.
После этого обнадеживающего заявления демона начало колотить как в лихорадке, а могучая лапа, выпустив меня, ухватилась за мохнатую грудь. Я подтянулся на руках и что есть сил вцепился в правый рог демона.
– Отпусти! – завопил он. – Я ничего не вижу!
– А ты меня удержишь? – недоверчиво спросил я.
Демон твердо верил в себя. Его лапы и впрямь обрели былую твердость, но мы явно теряли высоту. Вскоре он объявил:
– Надо приземлиться.
– Здесь, в лесу? – испугался я.
– Попробую дотянуть до Палишиза.
Когда на горизонте показались размытые курганы древнего города, когти демона уже цеплялись за макушки деревьев. Я еще успел заметить отблеск океана под народившейся луной, прежде чем Мисрикс нырнул в просвет меж деревьев и приземлился у ворот города, где я бывал лишь во сне.
Лихорадочно стуча клыками, демон зябко закутался в крылья.
– Все там, – сказал Мисрикс, указывая глазами на отца.
– В его памяти? Демон кивнул.
– Я могу отвести тебя туда.
– И каким же это образом?
– Однажды ты уже прошел через это – в бассейне, когда мы прятались от взрыва.
– Это было как ветер наваждения, – сказал я.
– Я могу положить одну ладонь на голову тебе, а другую – на голову отца, и тогда ты сможешь пройти в него через меня. В новом дворце его памяти ты появишься таким же, как сейчас. Все будет не менее реально, чем в обычном мире.
– Как в обычном мире? – повторил я и нервно засмеялся.
– Вакцина от сонной болезни там, – напомнил демон.
– Мне почти удалось о ней забыть, – ворчливо отозвался я.
– Она там, во дворце его памяти, но в виде символа.
– Может, я смогу ее отыскать?
– Но как ты поймешь, что нашел то, что нужно? Ведь символические значения предметов тебе не известны. Как ты разгадаешь тайный язык этого мира? – спросил Мисрикс.
– А как насчет тебя? Почему бы тебе самому не войти в его память? – предложил я. – По-моему, это было бы логичнее.
– Я был там однажды, – ответил демон, – но, поскольку я появился во дворце в обличье демона, тамошние обитатели испугались меня и попытались убить. Почти сразу мне пришлось бежать. Знаешь, я подозреваю, что если там с тобой случится несчастье, то же произойдет и здесь, в реальном мире.
– Ничего себе реклама, – проворчал я.
– Да, но ты-то выглядишь так же, как обитатели того мира, – возразил Мисрикс. – И можешь использовать свои физиономические познания для расшифровки системы символов, – добавил он, ободряюще положив лапу мне на плечо.
– Но на это может уйти целая вечность!
– Во дворце памяти время течет иначе. Секунда здесь равна минуте там, – объяснил демон.
– И что ты там видел? – спросил я.
– Маленький остров, парящий в облаках над серебристым, словно жидкая ртуть, морем.
– Неплохо твой папаша устроился, – вставил я. Демон пожал плечами:
– В том мире нет никаких границ, кроме собственного воображения. Остров называется Меморанда, а на нем есть башня, именуемая Паноптикум. Она находится в самом центре суши, и из ее дверей вылетает голова со струящимися локонами и горящими, вечно ищущими, глазами. Она летает над городком у подножия башни и наблюдает за тем, как живут его обитатели. Когда я там появился, эта тварь погналась за мной и покусала мне спину и шею.
– Очень мило, – заметил я.
– Думаю, вакцина, которую ты ищешь, должна быть внутри башни, но где она спрятана и как выглядит – я не знаю.
– А вдруг она окажется муравьем, на которого я нечаянно наступлю? – спросил я.
– Возможно, – согласился демон. – Но не забывай, это должно быть нечто простое и понятное, иначе вся эта пресловутая мнемоническая система не стоит и выеденного яйца. Ну как, согласен отправиться в путь?
– Вообще-то я уже нагулялся, – буркнул я. Демон серьезно взглянул на меня:
– Ты не хочешь пойти дальше?
Я только что чудом спасся от свирепых волков-оборотней, а теперь снова вынужден был делать нелегкий выбор: либо с пустыми руками вернуться в уснувший Вено, либо вступить в мир, который был не чем иным, как самим Белоу… Я сказал Мисриксу, что должен немного подумать.
– Хочу прогуляться и освежить мозги, – пояснил я. Он кивнул в ответ, сказав, что покамест приготовит стулья.
Выйдя из комнаты Белоу, я зашагал по коридору. Мысли путались, в голове почему-то крутился образ демона, стоящего у осколков фальшивого рая. Увеличить шансы на успех можно было только одним способом. Съесть белый плод. Очутившись перед комнатой Мисрикса, я открыл дверь и вошел.
Пока я шагал вдоль бесконечных рядов Музея развалин, в мозгу искрами фейерверка вспыхивали воспоминания. Мисрикс считал, что экспонаты его музея должны сложиться в историю любви, но, по-моему, демон перепутал знак. Вместо любви в будущем мне виделись только страхи и странности – без начала и конца.
На моей ладони лежал почти идеальный шар, гладкий и мягкий на ощупь. В воздухе закружились ароматы Рая, и рот тут же наполнился слюной. Вонзая зубы в спелую мякоть, я старался думать о чем-нибудь возвышенном, памятуя о способности плода вознаграждать добродетель и наказывать порок. На вкус белый плод оказался сладкой сочащейся энергией, которая проникала прямо в кровь. Я ел и не мог остановиться. Салат, приготовленный для меня демоном, не насытил меня, а только раздразнил аппетит, зато теперь мне казалось, что я никогда уже не захочу есть. Проглотив последний кусочек, я успел мысленным взором окинуть моих друзей из Вено, прежде чем этот образ схлопнулся и завернулся в зеленую вуаль. Тяжелая лапа демона легла на мое плечо.
– Мисрикс, как же ты меня напугал! – выдохнул я, оборачиваясь.
В глазах демона стояла невыразимая тоска.
– Что ты наделал, Клэй?
– Как видишь, история продолжается, – сказал я, протягивая ему огрызок.
Демон печально покачал головой, и мне показалось, что он слегка не в себе.
– Я принес стулья, – сказал он. Потом поднес к носу остатки белого плода и вздохнул.
– Вот это Рай, – заметил я.
Вернувшись в комнату Белоу, мы расселись по местам. Мисрикс оказался так любезен, что даже принес мне скамеечку для ног, чтобы удобнее было сидеть. Демон устроился рядом с Белоу, у изголовья кровати. Я сел последним в этом ряду, спрятавшись в тень и силясь ощутить действие райского плода. Пока что ничего, кроме страха, не чувствовалось.
– Сядь поудобнее, Клэй, и закрой глаза, – велел демон.
Я взглянул на него напоследок, и он улыбнулся в ответ, но это не слишком рассеяло мои сомнения. И все-таки я закрыл глаза и откинулся на стуле, поставив ноги на скамеечку.
– Сейчас ты почувствуешь на голове мою ладонь, – сказал Мисрикс, – а затем ощутишь тот вихрь наваждения, о котором ты говорил. Если все пойдет хорошо, ты отправишься туда, куда нужно.
Я представил, как демон кладет свою огромную лапищу на лысый череп Белоу. И тут же почувствовал, как другая такая же лапа осторожно обхватывает мою голову.
– Не бойся, Клэй. Просто представь, что для расшифровки символов нужно прочитать физиогномику памяти отца, – посоветовал он, а потом добавил: – И держись крепче. Пока ты лакомился плодом, я побаловал себя красотой.
Его смех превратился в ветер, а потом в ураган видений, взмывающий вверх и поднимающий меня за собой.
Очнулся я в лапах демона, летящего сквозь звездное небо. Воздух был морозно холоден и абсолютно прозрачен.
– Взгляни, Клэй, – сказал Мисрикс, – под нами Запределье.
– Я сейчас в твоей памяти? – догадался я и посмотрел вниз. Мы летели низко над бескрайней чащей. Из-под крон деревьев донесся чей-то одинокий крик, еле различимый за ритмичным шумом демоновых крыльев.
– Да, – отвечал Мисрикс.
Мы долго мчались сквозь ночь, и я уже немного освоился с этим странным ощущением, когда демон вдруг застонал. Дыхание его стало хриплым и прерывистым.
– Клэй… – простонал он.
Я с тревогой ощущал, как слабеют его лапы.
– Что случилось?
– Что-то мне нехорошо от красоты.
После этого обнадеживающего заявления демона начало колотить как в лихорадке, а могучая лапа, выпустив меня, ухватилась за мохнатую грудь. Я подтянулся на руках и что есть сил вцепился в правый рог демона.
– Отпусти! – завопил он. – Я ничего не вижу!
– А ты меня удержишь? – недоверчиво спросил я.
Демон твердо верил в себя. Его лапы и впрямь обрели былую твердость, но мы явно теряли высоту. Вскоре он объявил:
– Надо приземлиться.
– Здесь, в лесу? – испугался я.
– Попробую дотянуть до Палишиза.
Когда на горизонте показались размытые курганы древнего города, когти демона уже цеплялись за макушки деревьев. Я еще успел заметить отблеск океана под народившейся луной, прежде чем Мисрикс нырнул в просвет меж деревьев и приземлился у ворот города, где я бывал лишь во сне.
Лихорадочно стуча клыками, демон зябко закутался в крылья.