Страница:
Четыре года службы в СКР не прошли впустую: под прямым руководством и надзором Кита с десяток беглых жуликов с крадеными миллионами оказались изловлены и переданы правосудию. А в 2006 году Кит Карсон подал рапорт о возвращении в свой Корпус морской пехоты и уже в чине подполковника был назначен в Кемп-Лиджен, штат Северная Каролина. Как раз в те дни, при переезде к Киту через Вирджинию, его жена Сьюзан погибла по вине пьяного лихача, влетевшего на всем ходу в ее «Акуру».
День нынешний
День нынешний
Третье за месяц убийство было совершено в Орландо, штат Флорида. Ярким весенним утром из своего дома вышел старший офицер полиции, собираясь ехать на работу. В тот момент когда он, чуть согнувшись, открывал дверцу машины, его со спины ударили ножом. Удар пришелся в сердце, однако полицейский уже из лежачего положения сумел вытащить табельное оружие и произвести два выстрела, убив нападавшего на месте.
Убийцей оказался молодой сомалиец, тоже с располагающим к жалости статусом политического беженца; здесь он работал в городской службе по уборке улиц.
Его коллеги-мусорщики рассказали, что за два последних месяца он как-то изменился: ушел в себя, поугрюмел, стал что-то брюзжать насчет того, что Америка, дескать, живет «не так». Кончилось тем, что этот его неприступно-заносчивый вид стал раздражать остальную бригаду мусоровоза, и они его просто пнули, а общую смену настроения истолковали как тоску по исторической родине.
Но это было не так. Как показал обыск в обиталище сомалийца, угрюмость и заносчивость были у него следствием перехода в радикальный ислам, который, по словам хозяйки, буквально «тек у него из-под двери» – настолько громко он слушал те пылкие проповеди по ноутбуку. Полный отчет об этом ушел в местный отдел ФБР, а оттуда – в Вашингтон, непосредственно в Гувер-Билдинг.
Только теперь эта информация здесь уже не казалась ни диковинкой, ни новинкой. Разная по виду, но одна по сути история о переходе в «истинную веру» после интернет-проповедей какого-то ближневосточного проповедника, говорящего на чистом английском, и непредсказуемые, ничем не спровоцированные убийства местных жителей (причем значимых, статусных) в Соединенных Штатах за последнее время совершались уже четырежды, и, по данным Бюро, дважды в Великобритании.
Надлежащие проверки были уже сделаны ЦРУ, Центром антитеррора и Министерством национальной безопасности. Соответствующие досье с грифом особой важности разосланы по всем внутренним агентствам, имеющим дело – прямое или косвенное – с исламским терроризмом, но сколь-либо полезных разведданных до сих пор не поступало ни из одного источника. Кто этот человек? Откуда? Где записывает свои обращения? В наличии была только кличка – «Проповедник», а также почетно высокая строчка в рейтинге ОСМ (особо ценных мишеней).
В США проживает под два миллиона выходцев с Ближнего Востока и Средней Азии – мусульманская диаспора в первом и втором поколении; море разливанное потенциальных неофитов Проповедника, насаждающего своими речами идею пламенного джихада с призывом одним решительным броском покончить с шайтаном, вслед за чем истинно правоверных ждет вечное блаженство с Аллахом.
И вот дело дошло до того, что на вторничной коллегии в Овальном кабинете Проповедник оказался внесен в «Список убийств».
Люди справляются с горем по-разному. Для одних выходом чувств служат лишь вопли истерии. Другие превращаются в лужу из слез, причем желательно на людях (смотрите, знайте, как я скорблю). Но есть и такие, кто со своей болью уединяется, прячет ее в укромное место, как зверь свою рану.
Они горюют одни, если только нет еще одного родственника или испытанного товарища, который разделит твое горе втайне, вместе со стенами. Кит Карсон навестил в пансионате отца, но долго он там оставаться не мог: служба есть служба.
Один в своем опустелом доме на базе, он с головой ушел в работу, намеренно изматывая свое тело одинокими забегами по пересеченной местности и длительными занятиями в спортзале, с тем чтобы физическая утомленность хоть как-то притупляла боль внутреннюю – до тех пор, пока даже главврач базы не велел ему сбавить нагрузки.
А ведь он, надо сказать, был родоначальником программы «Боевой охотник», по которой морпехи проходили спецкурс выслеживания и отлова людей в пустынной и сельской местности, а также в городской среде. Через спецкурс лейтмотивом проходила мысль: никогда не становись объектом охоты, всегда оставайся охотником.
Ну а пока Кит Карсон пребывал в Портсмуте и Кемп-Лиджене, происходили примечательные события.
Одиннадцатое сентября резко, тектонически изменило отношение армии и госструктур США к любой, даже, казалось бы, отдаленной угрозе национальной безопасности. Бдительность госорганов и рядовых граждан граничила, можно сказать, с паранойей. Результатом стало бурное разрастание так называемых «разведслужб». Первоначальные шестнадцать агентств США по сбору разведданных выросли до тысячи с лишним.
К 2012 году точное число американцев с удостоверениями сотрудников разведки было уже сложно и сосчитать в силу самой их засекреченности; называлась примерная цифра 850 000. В проектах под грифом различных степеней секретности действовало свыше тысячи двухсот государственных и две тысячи частных фирм и служб, будь то антитеррор или внутренняя безопасность; по стране они разрослись архипелагом из более чем десяти тысяч островков.
В 2001 году во главу угла ставилось, чтобы разведслужбы больше никогда – боже упаси – не делились меж собой информацией, не давая таким образом девятнадцати помешанным на массовых убийствах фанатикам просеяться сквозь сито национальной безопасности. Но вот прошло десятилетие; денег оказалось вбухано столько, что не выдержал хребет экономики, а положение в сравнении с 2001-м нисколько не улучшилось. Сама громоздкость и запутанность машины самообороны породила колоссальный ком из полусотни тысяч секретных докладов ежегодно – бездна материала, непомерная даже для простого ознакомления, не говоря уже о вдумчивом анализе или сопоставлении. Эти нескончаемые листы оставалось лишь подшивать к общей кипе.
Самый же фундаментальный рост произошел в структуре Объединенного командования спецопераций, или ОКСО. Она существовала и до Одиннадцатого сентября, но неброско, где-то в тени, и для сугубо оборонительных целей. В самую крупную и грозную частную армию в мире ее преобразовали усилия фактически двоих человек.
Слово «частный» здесь вполне уместно. Эта силища – персональный инструмент президента, и никого иного. Она уполномочена вести тайную войну без всякой санкции со стороны Конгресса; ее многомиллиардный бюджет компилируется без малейшего уведомления Комитета по ассигнованиям, и она может вас уничтожить так, что Генеральный прокурор не повысит ни на йоту своего мягчайшего тона голоса: все произойдет в полной тайне.
Первым преобразователем ОКСО стал министр обороны Дональд Рамсфельд. Этот безжалостный, жадный до власти вашингтонский инсайдер воззавидовал могуществу и прерогативам ЦРУ. По своему уставу разведывательное управление было подотчетно лишь президенту, а никак не Конгрессу. По одному лишь мановению директорской длани оно могло силами своих спецподразделений осуществлять тайные операции в любой точке земного шара. Это была власть – реальная власть, – и министр обороны Рамсфельд задумал ее укротить, а еще лучше ею обладать. Однако Пентагон, увы, во всем подчинен Конгрессу и связан его бесконечной возможностью вмешиваться в дела министерства.
Чтобы составить достойную конкуренцию директору ЦРУ Джорджу Тенету, Рамсфельду нужно было оружие за пределами зоркого ока Конгресса. И этим оружием стало полностью реформированное ОКСО.
С согласия президента Буша ОКСО пошло на расширение и начало безудержно разбухать – в размерах, бюджете и своих полномочиях. Постепенно оно поглотило в государстве все силы особого назначения. Сюда вошли и Шестая команда «морских котиков» (которая позднее уничтожит Усаму бен Ладена), и уведенный из «зеленых беретов» отряд «Дельта», и Семьдесят пятый полк рейнджеров, и Сто шестой авиадесантный полк специальных операций (знаменитые «Ночные сталкеры»), и много чего еще. В том числе и СОТП.
Летом 2003-го, когда Ирак все еще полыхал из края в край и мало кто за эти края заглядывал, произошли две вещи, окончательно поменявшие формат ОКСО. Во-первых, ему был назначен новый командующий в лице генерала Стэнли Маккристала. Теперь те, кто считал, что ОКСО по-прежнему будет играть роль преимущественно внутреннего защитника, могли с этой надеждой распрощаться. А затем в сентябре 2003-го министр обороны Рамсфельд позаботился о том, чтобы президент одобрил и подписал директиву, подлежащую неукоснительному исполнению. Собственно, это был восьмидесятистраничный документ, в котором как бы между строк, в завуалированной форме, излагалась «великая находка» президента: высочайшее волеизъявление в Америке, хотя и без четкой формулировки. Суть которого, по сути, сводилась к следующему: «Творите что хотите».
Примерно к этой поре у охромевшего полковника-рейнджера Дейла Кертиса подходил к концу годичный курс поствоенной реабилитации, а заодно и оплачиваемого отпуска. Протез на левой ступне он носил так сноровисто, что хромота была фактически незаметна. Однако 75-й рейнджерский был не для протезников: на карьере можно было действительно ставить крест.
Но, как и у «котиков», у рейнджеров не заведено бросать товарищей на произвол судьбы. А генерал Маккристал тоже был рейнджером, и тоже из Семьдесят пятого, так что о полковнике Кертисе знал не понаслышке. Сам генерал только что вступил в командование ОКСО, куда теперь входила и СОТП, командир которой готовился уйти в отставку. Командная должность здесь была не обязательно полевой; руководить службой можно было и из-за кабинетного стола. Встреча с Кертисом длилась недолго: полковник в возможность послужить вцепился буквально зубами.
В мире тайных агентов есть старая, проверенная временем поговорка: «Хотите удержать что-то в секрете – не пытайтесь ничего скрыть». Все равно какая-нибудь гнида из числа репортеров докопается и выболтает. Лучше дайте своему секрету безобидное имечко и по возможности скучное рабочее описание. Аббревиатура СОТП, в частности, означает: «Служба оперативно-технической поддержки». Не «агентство» или там «администрация», а именно «служба». Что-то размеренное и занудное. А уж «служба поддержки» – и подавно. Поддержки кого, чего? Монтера при замене лампочки, лампочки при замене монтером? Или, скажем, замены неугодного политика в какой-нибудь стране третьего мира? Все может быть: служба такая. В нашем конкретном случае скорее третье, чем первое или второе.
Вообще СОТП в разных видах существовала еще задолго до Одиннадцатого сентября. К примеру, именно она приложила руку к поимке колумбийского наркобарона Пабло Эскобара. Да, такая вот служба. Охотничья рука – или нож, если хотите, – там и тогда, когда все хватаются за голову и не знают, что делать. Со штатом всего в двести пятьдесят человек и общим лагерем в Северной Вирджинии, замаскированным под предприятие по переработке высокотоксичных отходов. Чтобы не лезли.
Для вящей секретности служба время от времени меняла название. Начав с лаконичного «ИП» (информационная поддержка), она затем стала известна как «Тень Жертвенника», а еще – в разное время – «Инфоцентр», «Торн Виктор», «Могильный ветер» и «Серый Лис». Последнее, видимо, так приглянулось, что стало к тому же позывными командира службы. Так что после той судьбоносной встречи полковник Дейл Кертис как физлицо исчезает и всплывает уже как Грэй Фокс[6].. Потом была еще попытка переименовать службу в СПР («Служба поддержки разведки»), но слово «разведка» несколько мозолило глаза, и тогда название приняло свой нынешний вид: СОТП.
Грэй Фокс занимал свой пост уже шесть лет, когда в 2009-м вышел в отставку его главный охотник – и с головой, полной самой секретной информации, окунулся в рыбалку: поселился в хижинке среди гор Монтаны, а ружье охотника сменил на спиннинг рыболова. Сам Кертис мог охотиться разве что из-за письменного стола, но мощный компьютер и коды доступа ко всем узлам оборонной машины США давали ему преимущества, какими могут похвастать немногие.
Дней через пять на экране перед ним возникло лицо, при виде которого Кертис буквально подскочил. Подполковник Кристофер «Кит» Карсон – человек, который вынес его на себе из боя в долине Шахи-Кот.
Грэй Фокс прошелся по его послужному списку: боевой офицер, филолог-арабист, охотник. Рука уже тянулась к телефону.
Расставаться со своим Корпусом вторично Карсон не хотел, но аргументы телефонного собеседника опять перевесили. Спустя неделю Кит уже входил в кабинет Серого Лиса, расположенный в приземистом огороженном здании посреди леса в Северной Вирджинии. Навстречу ему, приветственно протягивая руки, с легким прихрамыванием вышел офицер с петлицами Семьдесят пятого рейнджерского полка.
– Помнишь меня? – спросил он с порога.
В углу кабинета стояла трость. В памяти у Карсона ожили шальные льдистые ветры, коварные валуны под башмаками, непомерный вес на спине и тупая усталость, от которой хочется упасть и испустить дух – здесь и сейчас, лишь бы оставили в покое.
– Давненько было дело, – уклончиво ответил он.
– Я знаю, тебе не хочется бросать Корпус, – с ходу взял быка за рога Серый Лис. – Но ты мне нужен. Здесь и сейчас. И кстати, в этом здании у нас в ходу только имена и коды. Так что для всех остальных подполковник Кит Карсон перестает существовать. Для внешнего мира ты теперь, скажем… Ловец. Да, просто Ловец.
За годы Ловец прямо или косвенно поучаствовал в поимке и устранении полудюжины злейших врагов своей страны. В 2009-м был уничтожен лидер пакистанских талибов Байтулла Мехсуд; гнев Аллаха пал на него в виде ракеты, пущенной с беспилотника в сельский дом на территории Южного Вазиристана. Такая же участь постигла в 2010 году пакистанца Абу аль-Язида, основателя «Аль-Каиды» и финансиста Одиннадцатого сентября. Именно Ловец установил в Аль-Куваити личного эмиссара бен Ладена. Шпионские дроны отследили его последний дальний путь через Пакистан, где он, на удивление, повернул не к горам, а совсем в другую сторону, к огороженному участку в Абботтабаде.
В списке обезвреженных значился и американский йеменец Анвар аль-Авлаки, проповедовавший на английском в сети. Найти его помогло то, что он пригласил своего соратника, американского редактора джихадистского журнала «Вдохновление» Самира Хана, к себе в Северный Йемен. Следы его, а также аль-Кусо, вывели к дому в южном Йемене, куда в окно спальни ночью, когда он спал, и влетела пущенная ракета «хеллфайер».
На деревьях набухали почки, когда в 2014-м Грэй Фокс зашел с президентской директивой, присланной утром с курьером из Овального кабинета.
– Еще один сетевой вещатель, Ловец. Но странный: ни лица, ни имени. Сплошные увертки. Он твой. Проси всего, чего захочешь. Директива покрывает все.
И Серый Лис, прихрамывая, вышел из кабинета.
Досье оказалось действительно тонким. Впервые в эфир со своими проповедями этот человек начал выходить два года назад, после того как первого киберпроповедника и пятерых его товарищей настигла смерть, – 2 сентября 2011 года, на обочине тропы в Северном Йемене. В отличие от Авлаки, который родился и вырос в Нью-Мексико и говорил с выраженным американским акцентом, у проповедника выговор был скорее британский.
Выявить точку его происхождения взялись две языковые лаборатории – одна из них в Форт-Миде, штат Мэриленд, где расположен большущий штаб Агентства национальной безопасности. Здесь сидят слухачи, способные ухватить любой отрывок разговора, по сотовому или стационарному телефону, имэйлу или рации в любом уголке планеты. Сюда же относятся перехваты любых факсимильных сообщений. Здесь же осуществляются переводы с тысяч и на тысячи языков и диалектов, а также шифровка и дешифровка.
Вторая лаборатория принадлежит армии и находится в Форт-Хаучука, штат Аризона. Обе сообщили примерно одно и то же. Основной версией было, что это пакистанец, родившийся в культурной и образованной семье. Слегка усеченные окончания слов намекали на колониальный британский английский. Однако имелась и проблема.
В отличие от того же Авлаки, говорившего с открытым лицом, уставленным в камеру, этот новый оратор лица не открывал. Он кутался в традиционный арабский шемаг, свободную полу которого неизменно затыкал за противоположный конец. Виднелись лишь горящие глаза. В присланной информации оговаривалось, что ткань может искажать голос, отчего распознать истинный акцент становится еще затруднительней. Компьютерная программа под кодовым названием «Эшелон» – распознаватель акцентов по всему миру – однозначно идентифицировать источник голоса отказалась.
Ловец, как водится, разослал уведомления по всем станциям и службам с призывом незамедлительно сообщать о любой возможной информации, пусть даже по крупицам. Этот призыв разошелся и по двум десяткам иностранных разведок, завязанных в борьбе с радикальным исламом. Прежде всего – точнее, особенно – британской. Британцы когда-то рулили Пакистаном и до сих пор поддерживали там неплохие контакты. Их разведслужба плотно контактировала в Исламабаде, в том числе и с машиной ЦРУ, представленной там еще плотней. В общем, информация была разослана.
Вторым шагом было скомпилировать полную фонотеку интернет-обращений Проповедника на джихажистском веб-сайте. Что означало часы и часы отслушивания проповедей, которыми этот деятель щедро потчевал киберпространство на протяжении фактически двух лет.
Суть обращений Проповедника была проста, оттого-то он с таким успехом и обращал в свой ультрарадикализм все новых и новых неофитов. Чтобы быть хорошим мусульманином, вещал он в камеру, нужно горячо и искренне любить Аллаха, да будет благословенно его имя, и пророка его Мухаммеда, да упокоится он с миром. Но одних слов для этого недостаточно. Истинно верующий должен чувствовать в себе позыв обратить свою любовь в действие.
И это действие должно быть обращено единственно на наказание тех, кто воюет против Аллаха и его народов, составляющих мировую мусульманскую умму. А главным среди врагов Аллаха являются США (Большой Шайтан) и Британия (Малый Шайтан). Наказания за то, что они проделывали и делают изо дня в день, мало быть не может, и любой наносимый им урон – это божественная кара, через которую карающий приобщается к Аллаху.
Своих зрителей и слушателей Проповедник призывал не доверяться другим – даже тем, кто, казалось бы, мыслит по тому же образу и подобию. Ведь даже в мечетях есть нечестивцы и изменники, готовые выдать истинно верующего за золото кафиров. Поэтому истинно верующий должен обратиться в подлинный ислам в тиши своего ума, никому в том не сознаваясь. Он должен молиться в одиночку и слушать лишь своего учителя, указующего Истинный Путь (то есть самого Проповедника). Этот путь и приведет каждого новообращенного к священному удару по неверному.
Он предостерегал против запутанных схем с применением странных химикатов и многих сообщников: кто-то может заметить, что вы покупаете или храните составные части взрывного устройства, или кто-нибудь из соучастников возьмет и предаст. Тюрьмы неверных полны братьев, подслушанных, подсмотренных, выслеженных или преданных теми, кому они по наивности доверялись.
Послание Проповедника было столь же просто, сколь и убийственно. Всякий истинно верующий должен подыскать себе какого-нибудь заметного в окружающем обществе кафира и отправить его в ад, а самому с благословения Аллаха погибнуть и через это, оправдав свое бренное существование, вознестись навеки в рай.
Это было своеобразным продолжением философии Авлаки «Просто сделай это», но только лучше составленной и основанной на уговорах, а не на принуждении. Рецепт подчеркнутой простоты облегчал решимость действовать в одиночку. И уже по росту числа немотивированных убийств в обеих «шайтанских» странах становилось ясно: если призыву Проповедника внимет даже небольшое число молодых мусульман – всего-то доля процента, – все равно счет пойдет на тысячи. А это уже не горстка, а целая армия.
Ловец бдительно зондировал отклики от всех агентств в США и Британии, но никто не слышал ни единой ссылки на какого-либо «Проповедника» в мусульманских странах. Кличку ему дал Запад, за неимением каких-либо других сведений, на основе которых дается прозвище.
Ответы, судя по всему, лежали в интернет-пространстве. Но бывает, что и гении разводят руками – что уж говорить о пожимающих плечами компьютерных талантах в Форт-Миде. Кто бы ни рассылал эти проповеди по киберпространству, делал он это неуловимо и оставался незамеченным; они выстреливались из одного источника за другим, после чего кружили по миру, указывая на сотни вероятных исходных мест возникновения, которые на поверку оказывались ложными.
В свое лесное логово Ловец предпочитал никого не звать – даже тех, кто был на сто процентов проверен на надежность. Ореол секретности, который, как фетиш, почитала вся служба, передался и ему. Не любил он без нужды наведываться и в кабинеты вашингтонского начальства всех мастей; если видеться и разговаривать очно, то только с тем, кто тебе действительно нужен. Он знал, что в своих методах слывет оригиналом, но для встреч предпочитал придорожные закусочные: здесь все налицо и одновременно анонимны, и хозяева и гости. В одной из таких кафешек на Балтимор-роуд он и назначил встречу с компьютерным гением из Форт-Мида.
Они сидели друг напротив друга за столиком и помешивали кофе, который считать таковым можно было лишь с большой натяжкой. Оба знали друг друга по предыдущим расследованиям. Человек, что сидел сейчас напротив, считался лучшим компьютерщиком во всем АНБ, а это, поверьте, кое-что да значит.
– Так почему вы его все-таки не можете вычислить? – спросил напрямую Ловец.
Аэнбэшник нахмурился на свой кофе и качнул головой, когда официантка с резервной емкостью с готовностью подплыла, думая подлить горяченького. Постояв журавликом, она поплыла меж столиков дальше. Любой из посетителей мог видеть сейчас в закутке двоих мужчин среднего возраста, один из которых подтянут и мускулист, а другой, расположенный к полноте, бледен бледностью плохо проветриваемых офисных помещений.
– Потому что умен он, гад, бесовски, – вздохнул тот наконец с обидчивой искренностью игрока, находящегося в проигрыше.
– Поясни, – попросил Ловец. – Если можно, на языке чайников.
– Свои опусы он, вероятно, записывает на цифровую камеру и скидывает на ноутбук. В этом ничего странного нет. И отсылает все на «Хиджру» – есть такой сайт. Так называлось переселение пророка Мухаммеда из Мекки в Медину.
Ловец посмотрел без выражения. В пояснениях насчет нюансов ислама он не нуждался.
– Но вы ведь можете взять «Хиджру» под колпак?
– Толку-то. Это всего лишь программа, средство передачи. Он ее купил у какой-то мелкой фирмы в Дели, теперь ее уж и на свете нет: разорилась. Так вот, когда ему надо разослать новую проповедь по миру, он отсылает ее на «Хиджру», а его точное местоположение остается скрытым за счет того, что проецируется от одной начальной точки к другой, нарезая по миру круг за кругом и отскакивая от одних компьютеров к другим. Таких спонтанных витков набираются сотни, причем владельцы компьютеров, безусловно, не в курсе того, какую роль они при этом исполняют. Так что в итоге проповедь может отскакивать откуда и куда угодно, как молекула в броуновском движении.
– Как же ему удается не допускать обратного прослеживания по цепочке отклонений?
– За счет прокси-сервера, создающего ложный интернет-протокол. Ай-пи – это все равно что домашний адрес с индексом. А он затем своим прокси-сервером вводит малвер или ботнет, посредством которого его проповедь скачет, как блоха, по всему свету.
– Переведи.
Аэнбэшник тягостно вздохнул. Весь его профлексикон состоял из годами накопленного компьютерного сленга, которым он всю дорогу перекидывался со своими коллегами, щебечущими с ним на одной, абсолютно понятной им «фене».
– Малвер? Ну, это от латинского «mal», то есть «плохой» или «злой» – вирус, короче. «Бот» – сокращенно от «робот» – то, что выполняет твой приказ, не задавая вопросов и не раскрывая, на кого в сущности работает.
Ловец прикинул.
– Значит, всемогущее АНБ, получается, уже не всемогущее?
Компьютерный ас нехотя кивнул, хотя слова эти ему явно не импонировали.
– Понятное дело, продолжим старания.
– Будем пытаться пробовать выяснить? – Ловец иронично хмыкнул. – А часики-то тикают. Неужто мне придется обращаться к кому-то еще?
Убийцей оказался молодой сомалиец, тоже с располагающим к жалости статусом политического беженца; здесь он работал в городской службе по уборке улиц.
Его коллеги-мусорщики рассказали, что за два последних месяца он как-то изменился: ушел в себя, поугрюмел, стал что-то брюзжать насчет того, что Америка, дескать, живет «не так». Кончилось тем, что этот его неприступно-заносчивый вид стал раздражать остальную бригаду мусоровоза, и они его просто пнули, а общую смену настроения истолковали как тоску по исторической родине.
Но это было не так. Как показал обыск в обиталище сомалийца, угрюмость и заносчивость были у него следствием перехода в радикальный ислам, который, по словам хозяйки, буквально «тек у него из-под двери» – настолько громко он слушал те пылкие проповеди по ноутбуку. Полный отчет об этом ушел в местный отдел ФБР, а оттуда – в Вашингтон, непосредственно в Гувер-Билдинг.
Только теперь эта информация здесь уже не казалась ни диковинкой, ни новинкой. Разная по виду, но одна по сути история о переходе в «истинную веру» после интернет-проповедей какого-то ближневосточного проповедника, говорящего на чистом английском, и непредсказуемые, ничем не спровоцированные убийства местных жителей (причем значимых, статусных) в Соединенных Штатах за последнее время совершались уже четырежды, и, по данным Бюро, дважды в Великобритании.
Надлежащие проверки были уже сделаны ЦРУ, Центром антитеррора и Министерством национальной безопасности. Соответствующие досье с грифом особой важности разосланы по всем внутренним агентствам, имеющим дело – прямое или косвенное – с исламским терроризмом, но сколь-либо полезных разведданных до сих пор не поступало ни из одного источника. Кто этот человек? Откуда? Где записывает свои обращения? В наличии была только кличка – «Проповедник», а также почетно высокая строчка в рейтинге ОСМ (особо ценных мишеней).
В США проживает под два миллиона выходцев с Ближнего Востока и Средней Азии – мусульманская диаспора в первом и втором поколении; море разливанное потенциальных неофитов Проповедника, насаждающего своими речами идею пламенного джихада с призывом одним решительным броском покончить с шайтаном, вслед за чем истинно правоверных ждет вечное блаженство с Аллахом.
И вот дело дошло до того, что на вторничной коллегии в Овальном кабинете Проповедник оказался внесен в «Список убийств».
Люди справляются с горем по-разному. Для одних выходом чувств служат лишь вопли истерии. Другие превращаются в лужу из слез, причем желательно на людях (смотрите, знайте, как я скорблю). Но есть и такие, кто со своей болью уединяется, прячет ее в укромное место, как зверь свою рану.
Они горюют одни, если только нет еще одного родственника или испытанного товарища, который разделит твое горе втайне, вместе со стенами. Кит Карсон навестил в пансионате отца, но долго он там оставаться не мог: служба есть служба.
Один в своем опустелом доме на базе, он с головой ушел в работу, намеренно изматывая свое тело одинокими забегами по пересеченной местности и длительными занятиями в спортзале, с тем чтобы физическая утомленность хоть как-то притупляла боль внутреннюю – до тех пор, пока даже главврач базы не велел ему сбавить нагрузки.
А ведь он, надо сказать, был родоначальником программы «Боевой охотник», по которой морпехи проходили спецкурс выслеживания и отлова людей в пустынной и сельской местности, а также в городской среде. Через спецкурс лейтмотивом проходила мысль: никогда не становись объектом охоты, всегда оставайся охотником.
Ну а пока Кит Карсон пребывал в Портсмуте и Кемп-Лиджене, происходили примечательные события.
Одиннадцатое сентября резко, тектонически изменило отношение армии и госструктур США к любой, даже, казалось бы, отдаленной угрозе национальной безопасности. Бдительность госорганов и рядовых граждан граничила, можно сказать, с паранойей. Результатом стало бурное разрастание так называемых «разведслужб». Первоначальные шестнадцать агентств США по сбору разведданных выросли до тысячи с лишним.
К 2012 году точное число американцев с удостоверениями сотрудников разведки было уже сложно и сосчитать в силу самой их засекреченности; называлась примерная цифра 850 000. В проектах под грифом различных степеней секретности действовало свыше тысячи двухсот государственных и две тысячи частных фирм и служб, будь то антитеррор или внутренняя безопасность; по стране они разрослись архипелагом из более чем десяти тысяч островков.
В 2001 году во главу угла ставилось, чтобы разведслужбы больше никогда – боже упаси – не делились меж собой информацией, не давая таким образом девятнадцати помешанным на массовых убийствах фанатикам просеяться сквозь сито национальной безопасности. Но вот прошло десятилетие; денег оказалось вбухано столько, что не выдержал хребет экономики, а положение в сравнении с 2001-м нисколько не улучшилось. Сама громоздкость и запутанность машины самообороны породила колоссальный ком из полусотни тысяч секретных докладов ежегодно – бездна материала, непомерная даже для простого ознакомления, не говоря уже о вдумчивом анализе или сопоставлении. Эти нескончаемые листы оставалось лишь подшивать к общей кипе.
Самый же фундаментальный рост произошел в структуре Объединенного командования спецопераций, или ОКСО. Она существовала и до Одиннадцатого сентября, но неброско, где-то в тени, и для сугубо оборонительных целей. В самую крупную и грозную частную армию в мире ее преобразовали усилия фактически двоих человек.
Слово «частный» здесь вполне уместно. Эта силища – персональный инструмент президента, и никого иного. Она уполномочена вести тайную войну без всякой санкции со стороны Конгресса; ее многомиллиардный бюджет компилируется без малейшего уведомления Комитета по ассигнованиям, и она может вас уничтожить так, что Генеральный прокурор не повысит ни на йоту своего мягчайшего тона голоса: все произойдет в полной тайне.
Первым преобразователем ОКСО стал министр обороны Дональд Рамсфельд. Этот безжалостный, жадный до власти вашингтонский инсайдер воззавидовал могуществу и прерогативам ЦРУ. По своему уставу разведывательное управление было подотчетно лишь президенту, а никак не Конгрессу. По одному лишь мановению директорской длани оно могло силами своих спецподразделений осуществлять тайные операции в любой точке земного шара. Это была власть – реальная власть, – и министр обороны Рамсфельд задумал ее укротить, а еще лучше ею обладать. Однако Пентагон, увы, во всем подчинен Конгрессу и связан его бесконечной возможностью вмешиваться в дела министерства.
Чтобы составить достойную конкуренцию директору ЦРУ Джорджу Тенету, Рамсфельду нужно было оружие за пределами зоркого ока Конгресса. И этим оружием стало полностью реформированное ОКСО.
С согласия президента Буша ОКСО пошло на расширение и начало безудержно разбухать – в размерах, бюджете и своих полномочиях. Постепенно оно поглотило в государстве все силы особого назначения. Сюда вошли и Шестая команда «морских котиков» (которая позднее уничтожит Усаму бен Ладена), и уведенный из «зеленых беретов» отряд «Дельта», и Семьдесят пятый полк рейнджеров, и Сто шестой авиадесантный полк специальных операций (знаменитые «Ночные сталкеры»), и много чего еще. В том числе и СОТП.
Летом 2003-го, когда Ирак все еще полыхал из края в край и мало кто за эти края заглядывал, произошли две вещи, окончательно поменявшие формат ОКСО. Во-первых, ему был назначен новый командующий в лице генерала Стэнли Маккристала. Теперь те, кто считал, что ОКСО по-прежнему будет играть роль преимущественно внутреннего защитника, могли с этой надеждой распрощаться. А затем в сентябре 2003-го министр обороны Рамсфельд позаботился о том, чтобы президент одобрил и подписал директиву, подлежащую неукоснительному исполнению. Собственно, это был восьмидесятистраничный документ, в котором как бы между строк, в завуалированной форме, излагалась «великая находка» президента: высочайшее волеизъявление в Америке, хотя и без четкой формулировки. Суть которого, по сути, сводилась к следующему: «Творите что хотите».
Примерно к этой поре у охромевшего полковника-рейнджера Дейла Кертиса подходил к концу годичный курс поствоенной реабилитации, а заодно и оплачиваемого отпуска. Протез на левой ступне он носил так сноровисто, что хромота была фактически незаметна. Однако 75-й рейнджерский был не для протезников: на карьере можно было действительно ставить крест.
Но, как и у «котиков», у рейнджеров не заведено бросать товарищей на произвол судьбы. А генерал Маккристал тоже был рейнджером, и тоже из Семьдесят пятого, так что о полковнике Кертисе знал не понаслышке. Сам генерал только что вступил в командование ОКСО, куда теперь входила и СОТП, командир которой готовился уйти в отставку. Командная должность здесь была не обязательно полевой; руководить службой можно было и из-за кабинетного стола. Встреча с Кертисом длилась недолго: полковник в возможность послужить вцепился буквально зубами.
В мире тайных агентов есть старая, проверенная временем поговорка: «Хотите удержать что-то в секрете – не пытайтесь ничего скрыть». Все равно какая-нибудь гнида из числа репортеров докопается и выболтает. Лучше дайте своему секрету безобидное имечко и по возможности скучное рабочее описание. Аббревиатура СОТП, в частности, означает: «Служба оперативно-технической поддержки». Не «агентство» или там «администрация», а именно «служба». Что-то размеренное и занудное. А уж «служба поддержки» – и подавно. Поддержки кого, чего? Монтера при замене лампочки, лампочки при замене монтером? Или, скажем, замены неугодного политика в какой-нибудь стране третьего мира? Все может быть: служба такая. В нашем конкретном случае скорее третье, чем первое или второе.
Вообще СОТП в разных видах существовала еще задолго до Одиннадцатого сентября. К примеру, именно она приложила руку к поимке колумбийского наркобарона Пабло Эскобара. Да, такая вот служба. Охотничья рука – или нож, если хотите, – там и тогда, когда все хватаются за голову и не знают, что делать. Со штатом всего в двести пятьдесят человек и общим лагерем в Северной Вирджинии, замаскированным под предприятие по переработке высокотоксичных отходов. Чтобы не лезли.
Для вящей секретности служба время от времени меняла название. Начав с лаконичного «ИП» (информационная поддержка), она затем стала известна как «Тень Жертвенника», а еще – в разное время – «Инфоцентр», «Торн Виктор», «Могильный ветер» и «Серый Лис». Последнее, видимо, так приглянулось, что стало к тому же позывными командира службы. Так что после той судьбоносной встречи полковник Дейл Кертис как физлицо исчезает и всплывает уже как Грэй Фокс[6].. Потом была еще попытка переименовать службу в СПР («Служба поддержки разведки»), но слово «разведка» несколько мозолило глаза, и тогда название приняло свой нынешний вид: СОТП.
Грэй Фокс занимал свой пост уже шесть лет, когда в 2009-м вышел в отставку его главный охотник – и с головой, полной самой секретной информации, окунулся в рыбалку: поселился в хижинке среди гор Монтаны, а ружье охотника сменил на спиннинг рыболова. Сам Кертис мог охотиться разве что из-за письменного стола, но мощный компьютер и коды доступа ко всем узлам оборонной машины США давали ему преимущества, какими могут похвастать немногие.
Дней через пять на экране перед ним возникло лицо, при виде которого Кертис буквально подскочил. Подполковник Кристофер «Кит» Карсон – человек, который вынес его на себе из боя в долине Шахи-Кот.
Грэй Фокс прошелся по его послужному списку: боевой офицер, филолог-арабист, охотник. Рука уже тянулась к телефону.
Расставаться со своим Корпусом вторично Карсон не хотел, но аргументы телефонного собеседника опять перевесили. Спустя неделю Кит уже входил в кабинет Серого Лиса, расположенный в приземистом огороженном здании посреди леса в Северной Вирджинии. Навстречу ему, приветственно протягивая руки, с легким прихрамыванием вышел офицер с петлицами Семьдесят пятого рейнджерского полка.
– Помнишь меня? – спросил он с порога.
В углу кабинета стояла трость. В памяти у Карсона ожили шальные льдистые ветры, коварные валуны под башмаками, непомерный вес на спине и тупая усталость, от которой хочется упасть и испустить дух – здесь и сейчас, лишь бы оставили в покое.
– Давненько было дело, – уклончиво ответил он.
– Я знаю, тебе не хочется бросать Корпус, – с ходу взял быка за рога Серый Лис. – Но ты мне нужен. Здесь и сейчас. И кстати, в этом здании у нас в ходу только имена и коды. Так что для всех остальных подполковник Кит Карсон перестает существовать. Для внешнего мира ты теперь, скажем… Ловец. Да, просто Ловец.
За годы Ловец прямо или косвенно поучаствовал в поимке и устранении полудюжины злейших врагов своей страны. В 2009-м был уничтожен лидер пакистанских талибов Байтулла Мехсуд; гнев Аллаха пал на него в виде ракеты, пущенной с беспилотника в сельский дом на территории Южного Вазиристана. Такая же участь постигла в 2010 году пакистанца Абу аль-Язида, основателя «Аль-Каиды» и финансиста Одиннадцатого сентября. Именно Ловец установил в Аль-Куваити личного эмиссара бен Ладена. Шпионские дроны отследили его последний дальний путь через Пакистан, где он, на удивление, повернул не к горам, а совсем в другую сторону, к огороженному участку в Абботтабаде.
В списке обезвреженных значился и американский йеменец Анвар аль-Авлаки, проповедовавший на английском в сети. Найти его помогло то, что он пригласил своего соратника, американского редактора джихадистского журнала «Вдохновление» Самира Хана, к себе в Северный Йемен. Следы его, а также аль-Кусо, вывели к дому в южном Йемене, куда в окно спальни ночью, когда он спал, и влетела пущенная ракета «хеллфайер».
На деревьях набухали почки, когда в 2014-м Грэй Фокс зашел с президентской директивой, присланной утром с курьером из Овального кабинета.
– Еще один сетевой вещатель, Ловец. Но странный: ни лица, ни имени. Сплошные увертки. Он твой. Проси всего, чего захочешь. Директива покрывает все.
И Серый Лис, прихрамывая, вышел из кабинета.
Досье оказалось действительно тонким. Впервые в эфир со своими проповедями этот человек начал выходить два года назад, после того как первого киберпроповедника и пятерых его товарищей настигла смерть, – 2 сентября 2011 года, на обочине тропы в Северном Йемене. В отличие от Авлаки, который родился и вырос в Нью-Мексико и говорил с выраженным американским акцентом, у проповедника выговор был скорее британский.
Выявить точку его происхождения взялись две языковые лаборатории – одна из них в Форт-Миде, штат Мэриленд, где расположен большущий штаб Агентства национальной безопасности. Здесь сидят слухачи, способные ухватить любой отрывок разговора, по сотовому или стационарному телефону, имэйлу или рации в любом уголке планеты. Сюда же относятся перехваты любых факсимильных сообщений. Здесь же осуществляются переводы с тысяч и на тысячи языков и диалектов, а также шифровка и дешифровка.
Вторая лаборатория принадлежит армии и находится в Форт-Хаучука, штат Аризона. Обе сообщили примерно одно и то же. Основной версией было, что это пакистанец, родившийся в культурной и образованной семье. Слегка усеченные окончания слов намекали на колониальный британский английский. Однако имелась и проблема.
В отличие от того же Авлаки, говорившего с открытым лицом, уставленным в камеру, этот новый оратор лица не открывал. Он кутался в традиционный арабский шемаг, свободную полу которого неизменно затыкал за противоположный конец. Виднелись лишь горящие глаза. В присланной информации оговаривалось, что ткань может искажать голос, отчего распознать истинный акцент становится еще затруднительней. Компьютерная программа под кодовым названием «Эшелон» – распознаватель акцентов по всему миру – однозначно идентифицировать источник голоса отказалась.
Ловец, как водится, разослал уведомления по всем станциям и службам с призывом незамедлительно сообщать о любой возможной информации, пусть даже по крупицам. Этот призыв разошелся и по двум десяткам иностранных разведок, завязанных в борьбе с радикальным исламом. Прежде всего – точнее, особенно – британской. Британцы когда-то рулили Пакистаном и до сих пор поддерживали там неплохие контакты. Их разведслужба плотно контактировала в Исламабаде, в том числе и с машиной ЦРУ, представленной там еще плотней. В общем, информация была разослана.
Вторым шагом было скомпилировать полную фонотеку интернет-обращений Проповедника на джихажистском веб-сайте. Что означало часы и часы отслушивания проповедей, которыми этот деятель щедро потчевал киберпространство на протяжении фактически двух лет.
Суть обращений Проповедника была проста, оттого-то он с таким успехом и обращал в свой ультрарадикализм все новых и новых неофитов. Чтобы быть хорошим мусульманином, вещал он в камеру, нужно горячо и искренне любить Аллаха, да будет благословенно его имя, и пророка его Мухаммеда, да упокоится он с миром. Но одних слов для этого недостаточно. Истинно верующий должен чувствовать в себе позыв обратить свою любовь в действие.
И это действие должно быть обращено единственно на наказание тех, кто воюет против Аллаха и его народов, составляющих мировую мусульманскую умму. А главным среди врагов Аллаха являются США (Большой Шайтан) и Британия (Малый Шайтан). Наказания за то, что они проделывали и делают изо дня в день, мало быть не может, и любой наносимый им урон – это божественная кара, через которую карающий приобщается к Аллаху.
Своих зрителей и слушателей Проповедник призывал не доверяться другим – даже тем, кто, казалось бы, мыслит по тому же образу и подобию. Ведь даже в мечетях есть нечестивцы и изменники, готовые выдать истинно верующего за золото кафиров. Поэтому истинно верующий должен обратиться в подлинный ислам в тиши своего ума, никому в том не сознаваясь. Он должен молиться в одиночку и слушать лишь своего учителя, указующего Истинный Путь (то есть самого Проповедника). Этот путь и приведет каждого новообращенного к священному удару по неверному.
Он предостерегал против запутанных схем с применением странных химикатов и многих сообщников: кто-то может заметить, что вы покупаете или храните составные части взрывного устройства, или кто-нибудь из соучастников возьмет и предаст. Тюрьмы неверных полны братьев, подслушанных, подсмотренных, выслеженных или преданных теми, кому они по наивности доверялись.
Послание Проповедника было столь же просто, сколь и убийственно. Всякий истинно верующий должен подыскать себе какого-нибудь заметного в окружающем обществе кафира и отправить его в ад, а самому с благословения Аллаха погибнуть и через это, оправдав свое бренное существование, вознестись навеки в рай.
Это было своеобразным продолжением философии Авлаки «Просто сделай это», но только лучше составленной и основанной на уговорах, а не на принуждении. Рецепт подчеркнутой простоты облегчал решимость действовать в одиночку. И уже по росту числа немотивированных убийств в обеих «шайтанских» странах становилось ясно: если призыву Проповедника внимет даже небольшое число молодых мусульман – всего-то доля процента, – все равно счет пойдет на тысячи. А это уже не горстка, а целая армия.
Ловец бдительно зондировал отклики от всех агентств в США и Британии, но никто не слышал ни единой ссылки на какого-либо «Проповедника» в мусульманских странах. Кличку ему дал Запад, за неимением каких-либо других сведений, на основе которых дается прозвище.
Ответы, судя по всему, лежали в интернет-пространстве. Но бывает, что и гении разводят руками – что уж говорить о пожимающих плечами компьютерных талантах в Форт-Миде. Кто бы ни рассылал эти проповеди по киберпространству, делал он это неуловимо и оставался незамеченным; они выстреливались из одного источника за другим, после чего кружили по миру, указывая на сотни вероятных исходных мест возникновения, которые на поверку оказывались ложными.
В свое лесное логово Ловец предпочитал никого не звать – даже тех, кто был на сто процентов проверен на надежность. Ореол секретности, который, как фетиш, почитала вся служба, передался и ему. Не любил он без нужды наведываться и в кабинеты вашингтонского начальства всех мастей; если видеться и разговаривать очно, то только с тем, кто тебе действительно нужен. Он знал, что в своих методах слывет оригиналом, но для встреч предпочитал придорожные закусочные: здесь все налицо и одновременно анонимны, и хозяева и гости. В одной из таких кафешек на Балтимор-роуд он и назначил встречу с компьютерным гением из Форт-Мида.
Они сидели друг напротив друга за столиком и помешивали кофе, который считать таковым можно было лишь с большой натяжкой. Оба знали друг друга по предыдущим расследованиям. Человек, что сидел сейчас напротив, считался лучшим компьютерщиком во всем АНБ, а это, поверьте, кое-что да значит.
– Так почему вы его все-таки не можете вычислить? – спросил напрямую Ловец.
Аэнбэшник нахмурился на свой кофе и качнул головой, когда официантка с резервной емкостью с готовностью подплыла, думая подлить горяченького. Постояв журавликом, она поплыла меж столиков дальше. Любой из посетителей мог видеть сейчас в закутке двоих мужчин среднего возраста, один из которых подтянут и мускулист, а другой, расположенный к полноте, бледен бледностью плохо проветриваемых офисных помещений.
– Потому что умен он, гад, бесовски, – вздохнул тот наконец с обидчивой искренностью игрока, находящегося в проигрыше.
– Поясни, – попросил Ловец. – Если можно, на языке чайников.
– Свои опусы он, вероятно, записывает на цифровую камеру и скидывает на ноутбук. В этом ничего странного нет. И отсылает все на «Хиджру» – есть такой сайт. Так называлось переселение пророка Мухаммеда из Мекки в Медину.
Ловец посмотрел без выражения. В пояснениях насчет нюансов ислама он не нуждался.
– Но вы ведь можете взять «Хиджру» под колпак?
– Толку-то. Это всего лишь программа, средство передачи. Он ее купил у какой-то мелкой фирмы в Дели, теперь ее уж и на свете нет: разорилась. Так вот, когда ему надо разослать новую проповедь по миру, он отсылает ее на «Хиджру», а его точное местоположение остается скрытым за счет того, что проецируется от одной начальной точки к другой, нарезая по миру круг за кругом и отскакивая от одних компьютеров к другим. Таких спонтанных витков набираются сотни, причем владельцы компьютеров, безусловно, не в курсе того, какую роль они при этом исполняют. Так что в итоге проповедь может отскакивать откуда и куда угодно, как молекула в броуновском движении.
– Как же ему удается не допускать обратного прослеживания по цепочке отклонений?
– За счет прокси-сервера, создающего ложный интернет-протокол. Ай-пи – это все равно что домашний адрес с индексом. А он затем своим прокси-сервером вводит малвер или ботнет, посредством которого его проповедь скачет, как блоха, по всему свету.
– Переведи.
Аэнбэшник тягостно вздохнул. Весь его профлексикон состоял из годами накопленного компьютерного сленга, которым он всю дорогу перекидывался со своими коллегами, щебечущими с ним на одной, абсолютно понятной им «фене».
– Малвер? Ну, это от латинского «mal», то есть «плохой» или «злой» – вирус, короче. «Бот» – сокращенно от «робот» – то, что выполняет твой приказ, не задавая вопросов и не раскрывая, на кого в сущности работает.
Ловец прикинул.
– Значит, всемогущее АНБ, получается, уже не всемогущее?
Компьютерный ас нехотя кивнул, хотя слова эти ему явно не импонировали.
– Понятное дело, продолжим старания.
– Будем пытаться пробовать выяснить? – Ловец иронично хмыкнул. – А часики-то тикают. Неужто мне придется обращаться к кому-то еще?