Малышка сморщила нос, сосредоточенно разглядывая Джека. В свои пять лет она уже проявляла властность, подражая Гас, и все же была очаровательна. Джек еле сдержался, чтобы не погладить ее по белокурым волосам.
Бриджит смотрела на него своими синими глазами, – Вы злой? – спросила она.
– Очень.
Она даже не улыбнулась шутке.;
– Я вам не верю.
– И напрасно, – пробормотала Гас, – Нам надо вместе поужинать, – заметила Бриджит. – Тогда, пожалуй, мы лучше познакомимся.
– Нет, дорогая, – вмешалась Лили, обращаясь к Бриджит через комнату. – Это ужин только для взрослых.
Лейк, а за ним Лили подошли к Гас и Джеку.
– Нет, Лили, мне кажется, Бриджит права. – Лейк взял на себя роль семейного миротворца. – В конце концов это особый случай. Мы отмечаем возвращение Гас и ее свадьбу.
Бриджит засияла улыбкой и подняла кверху сразу два больших пальца, но, к удивлению Джека, Гас промолчала.
– Прекрасно, – нервно вздохнула Лили, явно чем-то недовольная.
Она повернулась к экономке, которая тоже определенно не одобряла идею и с упреком смотрела на Джека, как будто он был причиной возникшего конфликта.
– Френсис, пожалуйста, приведите в порядок Бриджит, – сказала Лили. – Может быть, вам удастся уговорить ее снять трико, в котором она днюет и ночует, и переодеться во что-нибудь более подходящее? Тогда вы снова можете привести ее сюда.
– Трико – самая лучшая одежда, – высказала свое мнение Бриджит. – И если вы против, чтобы я была в нем на ужине, тогда я надену свою пачку из «Лебединого озера». Могу я, Гас? Пожалуйста! В балете я буду белым лебедем Одеттой.
Гас опустила на пол свою подопечную.
– Хорошо, можешь надеть пачку, но только давай обойдемся без венка из перьев на голове, согласна? Иначе ты будешь мешать всем за столом.
Френсис увела Бриджит, гости потянулись в столовую, и Джек заметил, что Гас задержалась, разглаживая свое облегающее красное платье, как если бы хотела поговорить с ним наедине.
– Хорошая девчушка, – заметил Джек. – Наверное, сильно увлекается балетом?
– Только и живет Им-. Я поощряю ее, потому что знаю, как ей одиноко. У нее есть подруги в школе, но никого здесь по соседству, а меня из-за работы часто не бывает дома.
– Наверное, теперь все переменится? Я хочу сказать, с изданием журнала?
– Да… Да, конечно.
Они пошли к дверям, и снова его накрыла волна ее крепких духов. Он смотрел на покачивание ее бедер и живо представил их обнаженными, как тогда в душе… И неудовлетворенное, гнетущее желание привычно вернулось к нему.
– Я тоже хочу тебя поздравить. Гас, – сказал он. – С этими деньгами ты станешь по-настоящему богатой женщиной.
– Да, спасибо. – Она кивнула, явно не желая обсуждать свое будущее. – Между прочим, ты ездишь верхом?
Джек со значением посмотрел на нее.
– Ты ведь хорошо знаешь, что да, – пошутил он.
Вспыхнувшее в ее глазах недовольство сказало ему, что она не одобряет его грубого юмора и что он лишился тех очков, которые заработал с помощью Бриджит.
– Я имела в виду лошадей, – сказала она резко.
– А, значит, ты говорила о лошадях? Конечно, умею. И на них тоже.
– Тогда до завтра. В восемь утра.
Она кивнула ему и пошла прочь, не дожидаясь ответа и не заботясь о том, что о них подумают.
«Чем непокорнее молодая кобылица, тем лучшая лошадь из нее получится», – подумал Джек, глядя, как Гас пересекает Большой холл. Сексуальная королева в красном на шахматном черно-белом поле…
– Я также прихвачу плетку, – пробормотал он. – На случай, если она понадобится.
Глава 15
Бриджит смотрела на него своими синими глазами, – Вы злой? – спросила она.
– Очень.
Она даже не улыбнулась шутке.;
– Я вам не верю.
– И напрасно, – пробормотала Гас, – Нам надо вместе поужинать, – заметила Бриджит. – Тогда, пожалуй, мы лучше познакомимся.
– Нет, дорогая, – вмешалась Лили, обращаясь к Бриджит через комнату. – Это ужин только для взрослых.
Лейк, а за ним Лили подошли к Гас и Джеку.
– Нет, Лили, мне кажется, Бриджит права. – Лейк взял на себя роль семейного миротворца. – В конце концов это особый случай. Мы отмечаем возвращение Гас и ее свадьбу.
Бриджит засияла улыбкой и подняла кверху сразу два больших пальца, но, к удивлению Джека, Гас промолчала.
– Прекрасно, – нервно вздохнула Лили, явно чем-то недовольная.
Она повернулась к экономке, которая тоже определенно не одобряла идею и с упреком смотрела на Джека, как будто он был причиной возникшего конфликта.
– Френсис, пожалуйста, приведите в порядок Бриджит, – сказала Лили. – Может быть, вам удастся уговорить ее снять трико, в котором она днюет и ночует, и переодеться во что-нибудь более подходящее? Тогда вы снова можете привести ее сюда.
– Трико – самая лучшая одежда, – высказала свое мнение Бриджит. – И если вы против, чтобы я была в нем на ужине, тогда я надену свою пачку из «Лебединого озера». Могу я, Гас? Пожалуйста! В балете я буду белым лебедем Одеттой.
Гас опустила на пол свою подопечную.
– Хорошо, можешь надеть пачку, но только давай обойдемся без венка из перьев на голове, согласна? Иначе ты будешь мешать всем за столом.
Френсис увела Бриджит, гости потянулись в столовую, и Джек заметил, что Гас задержалась, разглаживая свое облегающее красное платье, как если бы хотела поговорить с ним наедине.
– Хорошая девчушка, – заметил Джек. – Наверное, сильно увлекается балетом?
– Только и живет Им-. Я поощряю ее, потому что знаю, как ей одиноко. У нее есть подруги в школе, но никого здесь по соседству, а меня из-за работы часто не бывает дома.
– Наверное, теперь все переменится? Я хочу сказать, с изданием журнала?
– Да… Да, конечно.
Они пошли к дверям, и снова его накрыла волна ее крепких духов. Он смотрел на покачивание ее бедер и живо представил их обнаженными, как тогда в душе… И неудовлетворенное, гнетущее желание привычно вернулось к нему.
– Я тоже хочу тебя поздравить. Гас, – сказал он. – С этими деньгами ты станешь по-настоящему богатой женщиной.
– Да, спасибо. – Она кивнула, явно не желая обсуждать свое будущее. – Между прочим, ты ездишь верхом?
Джек со значением посмотрел на нее.
– Ты ведь хорошо знаешь, что да, – пошутил он.
Вспыхнувшее в ее глазах недовольство сказало ему, что она не одобряет его грубого юмора и что он лишился тех очков, которые заработал с помощью Бриджит.
– Я имела в виду лошадей, – сказала она резко.
– А, значит, ты говорила о лошадях? Конечно, умею. И на них тоже.
– Тогда до завтра. В восемь утра.
Она кивнула ему и пошла прочь, не дожидаясь ответа и не заботясь о том, что о них подумают.
«Чем непокорнее молодая кобылица, тем лучшая лошадь из нее получится», – подумал Джек, глядя, как Гас пересекает Большой холл. Сексуальная королева в красном на шахматном черно-белом поле…
– Я также прихвачу плетку, – пробормотал он. – На случай, если она понадобится.
Глава 15
Во сне она была готова принять его… Нетерпеливая, возбужденная, она ждала его. Он подошел к ней сзади и начал поглаживать ее бедра, как поглаживают испуганное дрожащее животное или норовистую лошадь, которую готовятся оседлать.
Он был не из тех наездников, которые пользуются седлом, он не хотел, чтобы что-то разделяло его с лошадью. Он будет скакать на ней без седла, сжимая ее сильными ногами, чтобы она не могла сбросить его и вырваться на свободу.
Его шепот был тихим и умиротворяющим, а легкое прикосновение ладоней погружало ее вздрагивающее тело в море блаженства. Море блаженства с капелькой ада в нем… Когда он склонился над ней, она почувствовала его запах, теплый пряный аромат сдобренного специями бренди. Внезапно он оседлал ее и шлепнул ладонью по крупу, чтобы пустить вскачь.
Дрожь пробежала по ней от холки до хвоста, а ноги ослабли, готовые вот-вот подогнуться. Нега до краев наполнила ее, захлестнула теплой волной, погрузив в оцепенение. Его рука похлопывала ее, подгоняя вперед, но она не могла сделать ни шагу. Ей было достаточно и этого наслаждения. У нее не было сил па большее.
Внезапно она ощутила на шее прикосновение его губ и его дыхание.
– Дай мне покататься на тебе, прекрасное животное. Дай мне покататься хоть немного, прошу тебя.
Его ладонь на крупе давила все сильнее, ноги отказывались ее держать, мягкая земля манила к себе. Она была готова упасть на нее, но непокорное неистовое сердце влекло ее вперед. Ее одинокое, вырывающееся из груди сердце…
Она хотела его. Боже, как сильно она его хотела! Если бы только он дал ей остановиться и упасть на мягкую землю, если бы он просто взял ее в свои объятия и отправился вместе с ней в рай или в ад, все равно куда, но вместе.
– Ну еще немножко, – умолял он. – Не останавливайся!
Его дыхание участилось, но рука все увереннее подгоняла ее вперед, все сильнее наносила удары горячая ладонь. Ей не было больно, но от каждого удара она вскрикивала, задыхаясь от наслаждения.
И вот уже он не бьет, а ласкает ее. Как неожиданно и как невыносимо сладко движение его пальцев! Она приготовилась к следующему удару, она даже предвкушала его, но он снова повторил легкую, как прикосновение птичьего пера, ласку. От нахлынувшего желания мир завертелся перед ее глазами.
– Пусти же меня к себе, прекрасное животное, – шепнул он.
Ее бедра задвигались, имитируя совокупление. Теперь, к своему стыду, она была готова подчиниться любой его прихоти.
Она готова была повернуться к нему, чтобы он, закинув ее ноги себе на плечи, начал бы свое неторопливое ритмичное движение Мужчина на свободе, наслаждающийся женщиной…
Ощущение вины вернуло Гас к действительности. Вот какие похотливые и нечистые сны ей снятся… «Это он всему причиной», – решила она, по-прежнему витая где-то далеко. Как велика его власть над ней, если он подчиняет ее себе даже в пределах бессознательного.
Она хотела повернуться к нему, но ей нравилось, когда он лежал вот так, прижавшись к ее спине, одной рукой поглаживая ее бедра, другой ощупывая ее груди. Обе его руки, привычно распоряжавшиеся ее телом, находились как раз там, где следовало, и казались удивительно знакомыми… Знакомыми, как.
Тревожный звоночек прозвенел где-то в глубинах ее мозга, там, где обрабатывалась сенсорная информация, чтобы в дальнейшем обрести форму мысли. Она знала эти руки. Она чувствовала их тепло, она знала эти пальцы… Мужской одеколон с его душноватым запахом тоже был ей хорошо знаком. Он ей даже нравился.
Ну конечно же, это был одеколон Роберта.
Вычислительный центр в ее мозгу приступил к обработке накопившейся информации. Ей снилось, что она в конюшне, но в действительности она находилась в постели, причем в своей собственной, а мужчина, сжимавший ее груди и поглаживающий бедра, был не кем иным, как Робертом Эмори. Это он, а не Джек, хотел на ней покататься.
– Это я. Гас! Это я, девочка! Нам надо с тобой поговорить.
Гас открыла глаза и увидела свою залитую лунным светом спальню. Привычный запах одеколона и привычный жар тела, это точно был Роб.
– Это ты, Роб? – на всякий случай спросила она и стремительно повернулась на другой бок, при этом ударив его по носу. – Прости, пожалуйста!
Даже при лунном свете Гас заметила, как сощурились его глаза, а лицо выразило недоверие. Она всегда считала ревность единственным недостатком Роба. И все же как хорошо, что он с нею рядом. Видимо, поддавшись импульсу, он, не раздеваясь, лег к ней в постель. Гас очень нравилось, как играли желваки на его скулах, когда он волновался. Живые карие глаза, темные волосы и ямочка на подбородке делали его похожим на подростка, за исключением тех случаев, когда он сердился, как это было сейчас. Тогда он из подростка превращался в совсем маленького мальчика.
– Конечно, это я, – сказал Роб. – Интересно, за кого ты меня приняла?
Не получив немедленного ответа, он по-настоящему разозлился.
– Ты что, спишь с ним. Гас? Вы с ним в Мексике, наверное, только этим и занимались?
– Да нет же. Роб! – опровергла она его подозрения, и это было правдой: в Мексике они с Джеком не спали. – Давай не будем сейчас говорить о сексе, у нас есть более серьезные проблемы для обсуждения.
Подперев голову кулаком, он напряженно вглядывался в ее лицо.
– Например, такие, как расторжение твоего брака…
В порыве непонятного смущения Гас натянула на себя одеяло, которое Роб с нее сбросил.
– Пока не стоит об этом беспокоиться, – сказала она. – Возможно, наш брак с ним вообще не является законным. У нас есть другие вопросы, поважнее.
– Слушай, Гас, если он к тебе прикоснется, я его убью, так и знай. Я его обязательно убью. Между прочим, это неплохая идея. А почему бы тебе самой не убить его?
– Я уже думала об этом, и у меня даже возникло нечто вроде плана.
– Ты хочешь сказать, плана его убийства? Ты серьезно хочешь взять это на себя? Пожалуй, не стоит все-таки рисковать.
– Это не то, что ты думаешь, – заверила его Гас, мудро решив не открывать Робу своего замысла. – Прежде всего я попробую поближе познакомиться со своим мужем, провести с ним некоторое время, но не больше.
– И никакого секса? Никакого убийства? Я против того, чтобы ты занималась этими двумя вещами без моего участия.
Гас рассмеялась, ощутив всю нелепость ситуации. Лежа в постели с бывшим женихом, она обсуждала с, ним убийство своего мужа, спавшего в другом крыле дома.
– Обещаю тебе. Роб, что не буду заниматься ни тем, ни другим без твоего участия. А теперь, прошу тебя, уходи. Уже поздно, а у меня завтра тяжелый день.
Вдруг она вспомнила, что не сказала ему самой главной новости.
– Господи, я чуть не забыла! Они отдают мне мои деньги.
Уорд объявил об этом сегодня вечером Лейку и Лили и всем остальным. Теперь у меня есть необходимая сумма, чтобы начать издавать журнал.
От радости у нее закружилась голова, и она упала обратно на подушки, устремив взор на ситцевый балдахин все с тем же узором из пышных красных роз. Роб был одним из немногих людей, кто мог оценить всю значимость этого события. Он был ее деловым партнером и хорошо представлял себе, что на раскручивание подобного журнала в национальном масштабе потребуется несколько десятков миллионов долларов. Гас мечтала заинтересовать этим изданием тысячи и сотни тысяч людей, сделать их своими читателями.
– Не может быть. Гас! – Роберт слишком растерялся, чтобы сразу поверить новости. – Какая удача! Значит, мы все-таки осуществим нашу идею. Если бы не Кэлгейн, все бы шло как по маслу Давай отметим это событие, – предложил он, заключая Гас в объятия.
Его рука скользнула по ее бедру, и Гас одеревенела. И почему мужчины всегда хотят отметить любое событие одним и тем же способом? Нет, она не согласна. Она не могла определить почему, просто не согласна, и все тут.
– Не сейчас, я…
– У тебя болит голова? – спросил он.
Она тяжело вздохнула и стала очень серьезной.
– Роб, это ты, а не я, всегда считал, что мы должны держать в секрете наш роман. Ты опасался, что это может повредить твоей и моей карьере. Мы не можем допустить, чтобы люди именно сейчас узнали о наших отношениях. Это будет настоящей катастрофой.
Гас не жалела слов, убеждая Роба до поры до времени держать все в тайне, чтобы не погубить того, что досталось им такими тяжелыми усилиями.
– Если что-то случится сейчас, если они д-дознаются о нас с тобой, я… Ко всему прочему я устала.
Она начала заикаться, и ее голос охрип. Роб был одним из немногих, кому Гас рассказала о том случае со змеями в подвале и о последовавшем за ним заикании. Теперь она снова заикалась, и это охладило его пыл. Он неохотно выпустил ее из объятии.
– Ты, конечно, права. Нам придется быть очень осторожными, пока все не успокоится.
Он ушел, и Гас вновь осталась одна. Она сбросила с себя одеяло и вытянулась на прохладной простыне. Сегодня она не раз солгала Роберту, и самой невинной ложью было то, что она устала. На самом деле она была полна энергии и ни капельки не хотела спать. Она лежала и думала о завтрашнем дне, но это не были мысли об убийстве. Она мечтала о том, как ранним утром сядет в седло и пустит лошадь вскачь.
Так и не наполнив свою чашку. Лили Феверстоун вернула серебряный кофейник обратно на подставку. Забыв о кофе, она встала и стремительно подошла к окну, чтобы посмотреть наружу.
Бледные лучи раннего утра робко освещали невысокие холмы и проникали в столовую через мелкие фигурные стекла. Но сегодня Лили не интересовали красоты природы, она была в бешенстве оттого, что Августа потихоньку взяла лошадей из конюшни и, не спрашивая разрешения, отправилась на прогулку.
По словам конюха Дэниела, Гас и ее муж взяли для себя Бирюзу, на которой ездила Лили, и еще одну лошадь. Яшму, из десятка других, которых держали специально для гостей.
Подумать только, что Гас вышла замуж за какого-то охранника, о котором никто никогда не слышал! Вздох Лили был настоящим вздохом отчаяния.
– Боже мой, что происходит с нашей семьей? – спросила она жалобно.
– Не беспокойся, уверяю тебя, они не занимаются любовью прямо на лошади, – заметил Лейк.
Лили повернулась к брату в ярости оттого, что он снисходителен к Гас, обрушившей на их головы еще одно несчастье. Их сводная младшая сестра была для них постоянным источником бед и унижений с тех самых пор, как она со своей матерью Ритой появилась в доме Феверстоунов вместе с картонными коробками, в которых был упакован их жалкий скарб. Почему эта дрянь Рита сбежала, не прихватив с собой дочь?
– Как ты можешь так шутить? – возмутилась Лили, дергая воротник белой батистовой блузки, который, по ее мнению, не лежал как надо. – Ты видел, как эти двое смотрят друг на друга? Я думала, что они разденутся прямо перед гостями и покажут нам, на что способны.
– Что ж, это зрелище было бы лучше, чем твой вялый пианист.
Шутка Лейка ничуть не смягчила гнев Лили. Лейк сидел за столом перед тарелкой с недоеденной яичницей и булочками, которые так искусно пекла Френсис. Брат и сестра во многом были схожи, в том числе и в отсутствии аппетита по утрам.
Лили терпеть не могла яиц, но Гас не уставала напоминать ей, что в доме растет ребенок, который нуждается также и в такого рода пище. Что особенно бесило Лили, так это то, что Лейк упрямо недооценивал вредность Августы. Лейк видел в ней не более чем очаровательное неудобство и отказывался признавать, кем она является на самом деле, а именно: настоящей угрозой семье Феверстоунов и всему тому, что эта семья олицетворяет.
– Откуда ты знаешь, что они не занимаются любовью? – настаивала Лили. – Я уверена, что они занимаются любовью прямо на лошади, а если хочешь знать, то и с лошадью, не исключая и всяких других отвратительных способов, до которых они способны додуматься.
Лицо брата по-прежнему сохраняло снисходительное выражение, его не трогали выпады Лили в адрес Гас.
– Они даже не снят вместе. Лили, – заметил он. – Они живут в отдельных комнатах.
Лили отмахнулась от него нервным жестом и занялась своей блузкой. Брюки и жилет от Лиз Клейборн, которые она купила для поездок по магазинам, ей совершенно не шли. Спортивный стиль не был ее стилем. Все больше расстраиваясь, она разглядывала свое отражение в большом старинном зеркале на стене позади Лейка. Как печально, что в тридцать семь она уже выглядит поблекшей и усталой. И всегда грустной. Судьба благоволила к брату как в этом, так и во многом другом, и хотя они были близнецами, Лейк выглядел лет на десять моложе.
– Что значит «они не спят вместе»? – упорствовала Лили. – Многие замужние пары не спят вместе, но это не мешает им заниматься сексом на раковине в ванной.
– Ну и что из этого? – Лейк бросил на стол салфетку, взял чашку и направился к буфету, чтобы налить себе еще кофе.
В солнечном свете, лившемся из окна, его лицо с красивыми, немного резковатыми чертами казалось очень бледным. – Нам нет дела до того, как и где они спят. Главное, мы не знаем, что это за человек. Мы не знаем, что ему нужно.
– Ты прав, – подхватила Лили, довольная, что хотя бы в одном они пришли к согласию. – Без сомнения, его привлекли деньги. Что ты об этом думаешь?
– Очень возможно, но, видимо, есть еще и что-то другое.
Он налил себе кофе и присоединился к Лили у окна. Наверное, для того, чтобы помочь ей отыскать пэру, похитившую ее лошадей.
– А что, если нам нанять детектива? – предложила Лили.
Лейк немного помолчал.
– Я уже позаботился об этом, – наконец отозвался он.
– Ты нанял детектива?
– Не совсем так.
Лили была поражена. Она взглянула На его профиль, и ей показалось, что она угадала в нем озабоченность. Лейк смотрел вдаль в окно, туда где их владение сливалось с обширным парком, принадлежащим штату Калифорния и служащим удобным местом для прогулок верхом для Лили и ее гостей. Брат явно нервничал.
– Ты считаешь, что Кэлгейн чем-то опасен?
– Я просто проявляю осторожность, – ответил он и улыбнулся своей нарочито спокойной улыбкой.
Лили показалось, что он что-то от нее скрывает, хотя это вряд ли было возможно, учитывая их отношения. Она почувствовала крепкий аромат свежего горячего кофе и, протянув руку, отобрала у него чашку, довольная тем, как легко они понимают друг друга даже без слов. Молчаливый контакт всегда был основой их общения.
Лили неторопливо пила кофе, наслаждаясь его необычным вкусом: Френсис иногда добавляла в него при варке щепотку корицы.
– Один из твоих охранников, кажется, Говард, – заметила Лили, – сказал мне, что вчера поймал двух репортеров, которые пытались перелезть к нам через стену. «Загадочный человек» Августы, так они его называют, пробудил у всех огромное любопытство. Боюсь, как бы это любопытство не распространилось на всю нашу семью и они не начали раскапывать какие-нибудь наши секреты.
– Ты хочешь сказать, какие-нибудь скандальные подробности из нашей жизни? Что-нибудь такое, что мы хотим скрыть?
Какие-нибудь привидения?
Воробей сел на подоконник с другой стороны окна в поисках хлебных крошек, которые Френсис насыпала там каждое утро после завтрака.
Сегодня Лейк определенно был в настроений, непонятно только в каком – склонном к откровенности или, наоборот, отвергающем всякую попытку проникнуть в его душу. И к чему упоминать привидения? Лили поежилась.
– Как ты можешь так спокойно говорить об этом? – упрекнула она брата. – Нам не поздоровится, если пресса начнет копаться в нашем грязном белье. Ты это прекрасно знаешь.
Лейк неожиданно смягчился.
– Мы не представляем для них интереса. Лили, – заверил он сестру. – Через несколько дней, в худшем случае через пару недель, шум утихнет. Они отыщут что-нибудь более сенсационное.
– Если только Гас даст этому шуму утихнуть. Ты ведь знаешь ее, Лейк. Она захочет разрекламировать будущий журнал как можно лучше. – Лили не скрывала пренебрежения. – Она уже успела объявить о создании этого смехотворного фонда. Так что пресс-конференция не за горами. Клянусь, что, если она еще раз поставит нас в неловкое положение, если она снова использует имя Джиллиан в своих корыстных целях, я…
Лейк взял чашку из ее рук, поставил ее на стол, повернул Лили к себе спиной и начал массировать ей шею и плечи.
– Все в порядке. Лили, все в порядке, – почти напевал он. – Я обо всем позабочусь. Ведь я всегда обо всем забочусь, не так ли, Лили?
Его утверждение не совсем соответствовало истине. Лили могла напомнить ему о некоторых его просчетах и недостатках, включая чрезмерные траты на покупку произведений искусства, что, по мнению Лили, было настоящим мотовством. Но одно прикосновение его рук уже принесло ей успокоение, и она облегченно вздохнула. Ее тело было напряжено, особенно шея и плечи, и энергичный массаж действовал расслабляюще. Лейк усилил нажим на мускулы, Лили откинула голову назад и, увидела фигуру, стоящую в дверях столовой.
– Кто там? – невольно вскрикнула она.
Лейк убрал руки с плеч сестры, и Уорд Макгенри вошел в комнату.
– Это вы, Уорд? – удивился Лейк, явно напуганный его неожиданным появлением. – Я не слышал, как вы вошли.
Макгенри тоже выглядел несколько смущенным. Его загорелое румяное лицо было краснее обычного, а рыжие волосы пламенели в лучах яркого утреннего солнца. Ворот его рубашки был расстегнут, а пиджак перекинут через руку.
Лили быстро исправила положение, предложив гостю кофе.
– Разве я не говорила тебе, Лейк, – объяснила она, наливая кофе, – что я пригласила Уорда переночевать у нас? Глупо было ехать обратно в Малибу так поздно ночью.
– Ну конечно, глупо, – с готовностью согласился Лейк.
Судя по тону его голоса, брату не понравилось, что его застали врасплох. После смерти Лейка-старшего Уорд стал почти что членом их семьи и взял на себя управление компанией «Феверстоун». Этого наверняка не случилось бы, если бы Лейк-старший верил, что сын способен руководить его империей. Уорд был президентом компании и главой опекунского фонда, что давало ему возможность почти целиком контролировать все финансовые дела Феверстоунов. Сила Лейка-младшего заключалась лишь в обладании основным пакетом акций, полученным им в наследство от отца. Это позволяло ему влиять на принятие решений и выступать против Макгенри. Он редко пользовался этим правом, но Лили знала, что в их отношениях существовала натянутость.
– Как вы спали? – спросила Лили, подавая чашку Уорду и одновременно пытаясь угадать, как он отреагировал на увиденное.
– Прекрасно, – отозвался Уорд, отвечая Лили таким же испытующим взглядом. – Вижу, я опоздал к завтраку?
– Совсем нет! Все еще горячее.
Покраснев под его вопрошающим взглядом. Лили отвернулась, чувствуя себя служанкой в своем доме. В душе она была сердита на Макгенри. Он заранее сообщил им о своем решении передать Августе наследство, но когда Лили попросила его повременить и хорошенько подумать, он отверг ее аргументы, заявив, что у него нет выбора. Но если Лили и была недовольна тем, что в семье управляют мужчины, то никогда не высказывала протеста. Лишь совсем недавно она обнаружила в себе собственный источник сил, свои собственные ресурсы, и это открытие окрылило ее. Она стала другим человеком. Неужели, несмотря ни на что, она обладает более острым умом и крепкими нервами, чем все они?
Гас потянула на себя поводья, и Бирюза недовольно фыркнула, сопротивляясь и показывая свой норов.
– Давай же, девочка! – крикнула Гас, поворачивая неспокойную лошадь к ручью, протекавшему по владениям Феверстоунов. Роща на северной границе владения оставалась в этом году свежей и зеленой даже в июле, а поляны заросли летними цветами и высокими сочными травами.
Оглянувшись, Гас увидела следовавшего за ней Джека на чалой кобыле, которую Дэниел рекомендовал им как самую спокойную из всех лошадей на конюшне. Джек подпрыгивал в седле, совсем как знаменитый чертик из коробки, и Гас невольно рассмеялась.
Когда Джек появился на берегу ручья, она уже привязала Бирюзу к столбу возле журчащей воды, а сама, прикусив травинку, укрылась в тени раскидистого калифорнийского дуба. Гас старалась сдержать улыбку, наблюдая, как Джек пытается справиться со своей кобылой.
– А я-то поверила тебе, когда ты сказал, что умеешь ездить верхом, – крикнула она ему, стараясь перекрыть шум воды.
Этим летом роща с ее пышной растительностью была настоящим раем. Летние дожди наполнили ручей обильными прозрачными водами, хотя в пришлые годы русло в что время было уже почти сухим. Переплетаясь с ветвями деревьев, зеленые побеги жимолости, покрытые последними летними цветами, наполняли воздух приторным благоуханием.
– Я думал, ты приглашаешь меня покататься по лугу, а не принять участие в родео, – крикнул Джек в ответ. Он перебросил ногу через круп лошади и сполз с седла, как это делают начинающие наездники. – Как только ты подгоняла свою красавицу, моя пускалась вслед за ней.
– А ты бы ее сдерживал, Джек, – посоветовала Гас, со смехом наблюдая, как Яшма за его спиной отправилась куда-то по своим делам. – Вот и сейчас, к примеру, ее влекут сочные пастбища, и может случиться, что ты ее уже никогда не поймаешь.
– Господи!
Джек повернулся и бросился вдогонку за кобылой. Яшма выбрала себе хорошую делянку клевера на чужом поле, но, к счастью, Джек сумел поймать ее до того, как она, испугавшись, бросилась бы прочь. Произошла короткая схватка между человеком и животным, но, к его чести, Джек уже успел овладеть искусством сладкой речи и, что-то ласково нашептывая лошади, подвел ее к дереву на берегу и обмотал поводья вокруг нижней ветки, потом нежно почесал ей морду, сопровождая процедуру причмокиванием. Когда же он оставил Яшму отдыхать возле прохладного ручья и аппетитной зеленой травы, она с тоской посмотрела ему вслед и тихо заржала.
Он был не из тех наездников, которые пользуются седлом, он не хотел, чтобы что-то разделяло его с лошадью. Он будет скакать на ней без седла, сжимая ее сильными ногами, чтобы она не могла сбросить его и вырваться на свободу.
Его шепот был тихим и умиротворяющим, а легкое прикосновение ладоней погружало ее вздрагивающее тело в море блаженства. Море блаженства с капелькой ада в нем… Когда он склонился над ней, она почувствовала его запах, теплый пряный аромат сдобренного специями бренди. Внезапно он оседлал ее и шлепнул ладонью по крупу, чтобы пустить вскачь.
Дрожь пробежала по ней от холки до хвоста, а ноги ослабли, готовые вот-вот подогнуться. Нега до краев наполнила ее, захлестнула теплой волной, погрузив в оцепенение. Его рука похлопывала ее, подгоняя вперед, но она не могла сделать ни шагу. Ей было достаточно и этого наслаждения. У нее не было сил па большее.
Внезапно она ощутила на шее прикосновение его губ и его дыхание.
– Дай мне покататься на тебе, прекрасное животное. Дай мне покататься хоть немного, прошу тебя.
Его ладонь на крупе давила все сильнее, ноги отказывались ее держать, мягкая земля манила к себе. Она была готова упасть на нее, но непокорное неистовое сердце влекло ее вперед. Ее одинокое, вырывающееся из груди сердце…
Она хотела его. Боже, как сильно она его хотела! Если бы только он дал ей остановиться и упасть на мягкую землю, если бы он просто взял ее в свои объятия и отправился вместе с ней в рай или в ад, все равно куда, но вместе.
– Ну еще немножко, – умолял он. – Не останавливайся!
Его дыхание участилось, но рука все увереннее подгоняла ее вперед, все сильнее наносила удары горячая ладонь. Ей не было больно, но от каждого удара она вскрикивала, задыхаясь от наслаждения.
И вот уже он не бьет, а ласкает ее. Как неожиданно и как невыносимо сладко движение его пальцев! Она приготовилась к следующему удару, она даже предвкушала его, но он снова повторил легкую, как прикосновение птичьего пера, ласку. От нахлынувшего желания мир завертелся перед ее глазами.
– Пусти же меня к себе, прекрасное животное, – шепнул он.
Ее бедра задвигались, имитируя совокупление. Теперь, к своему стыду, она была готова подчиниться любой его прихоти.
Она готова была повернуться к нему, чтобы он, закинув ее ноги себе на плечи, начал бы свое неторопливое ритмичное движение Мужчина на свободе, наслаждающийся женщиной…
Ощущение вины вернуло Гас к действительности. Вот какие похотливые и нечистые сны ей снятся… «Это он всему причиной», – решила она, по-прежнему витая где-то далеко. Как велика его власть над ней, если он подчиняет ее себе даже в пределах бессознательного.
Она хотела повернуться к нему, но ей нравилось, когда он лежал вот так, прижавшись к ее спине, одной рукой поглаживая ее бедра, другой ощупывая ее груди. Обе его руки, привычно распоряжавшиеся ее телом, находились как раз там, где следовало, и казались удивительно знакомыми… Знакомыми, как.
Тревожный звоночек прозвенел где-то в глубинах ее мозга, там, где обрабатывалась сенсорная информация, чтобы в дальнейшем обрести форму мысли. Она знала эти руки. Она чувствовала их тепло, она знала эти пальцы… Мужской одеколон с его душноватым запахом тоже был ей хорошо знаком. Он ей даже нравился.
Ну конечно же, это был одеколон Роберта.
Вычислительный центр в ее мозгу приступил к обработке накопившейся информации. Ей снилось, что она в конюшне, но в действительности она находилась в постели, причем в своей собственной, а мужчина, сжимавший ее груди и поглаживающий бедра, был не кем иным, как Робертом Эмори. Это он, а не Джек, хотел на ней покататься.
– Это я. Гас! Это я, девочка! Нам надо с тобой поговорить.
Гас открыла глаза и увидела свою залитую лунным светом спальню. Привычный запах одеколона и привычный жар тела, это точно был Роб.
– Это ты, Роб? – на всякий случай спросила она и стремительно повернулась на другой бок, при этом ударив его по носу. – Прости, пожалуйста!
Даже при лунном свете Гас заметила, как сощурились его глаза, а лицо выразило недоверие. Она всегда считала ревность единственным недостатком Роба. И все же как хорошо, что он с нею рядом. Видимо, поддавшись импульсу, он, не раздеваясь, лег к ней в постель. Гас очень нравилось, как играли желваки на его скулах, когда он волновался. Живые карие глаза, темные волосы и ямочка на подбородке делали его похожим на подростка, за исключением тех случаев, когда он сердился, как это было сейчас. Тогда он из подростка превращался в совсем маленького мальчика.
– Конечно, это я, – сказал Роб. – Интересно, за кого ты меня приняла?
Не получив немедленного ответа, он по-настоящему разозлился.
– Ты что, спишь с ним. Гас? Вы с ним в Мексике, наверное, только этим и занимались?
– Да нет же. Роб! – опровергла она его подозрения, и это было правдой: в Мексике они с Джеком не спали. – Давай не будем сейчас говорить о сексе, у нас есть более серьезные проблемы для обсуждения.
Подперев голову кулаком, он напряженно вглядывался в ее лицо.
– Например, такие, как расторжение твоего брака…
В порыве непонятного смущения Гас натянула на себя одеяло, которое Роб с нее сбросил.
– Пока не стоит об этом беспокоиться, – сказала она. – Возможно, наш брак с ним вообще не является законным. У нас есть другие вопросы, поважнее.
– Слушай, Гас, если он к тебе прикоснется, я его убью, так и знай. Я его обязательно убью. Между прочим, это неплохая идея. А почему бы тебе самой не убить его?
– Я уже думала об этом, и у меня даже возникло нечто вроде плана.
– Ты хочешь сказать, плана его убийства? Ты серьезно хочешь взять это на себя? Пожалуй, не стоит все-таки рисковать.
– Это не то, что ты думаешь, – заверила его Гас, мудро решив не открывать Робу своего замысла. – Прежде всего я попробую поближе познакомиться со своим мужем, провести с ним некоторое время, но не больше.
– И никакого секса? Никакого убийства? Я против того, чтобы ты занималась этими двумя вещами без моего участия.
Гас рассмеялась, ощутив всю нелепость ситуации. Лежа в постели с бывшим женихом, она обсуждала с, ним убийство своего мужа, спавшего в другом крыле дома.
– Обещаю тебе. Роб, что не буду заниматься ни тем, ни другим без твоего участия. А теперь, прошу тебя, уходи. Уже поздно, а у меня завтра тяжелый день.
Вдруг она вспомнила, что не сказала ему самой главной новости.
– Господи, я чуть не забыла! Они отдают мне мои деньги.
Уорд объявил об этом сегодня вечером Лейку и Лили и всем остальным. Теперь у меня есть необходимая сумма, чтобы начать издавать журнал.
От радости у нее закружилась голова, и она упала обратно на подушки, устремив взор на ситцевый балдахин все с тем же узором из пышных красных роз. Роб был одним из немногих людей, кто мог оценить всю значимость этого события. Он был ее деловым партнером и хорошо представлял себе, что на раскручивание подобного журнала в национальном масштабе потребуется несколько десятков миллионов долларов. Гас мечтала заинтересовать этим изданием тысячи и сотни тысяч людей, сделать их своими читателями.
– Не может быть. Гас! – Роберт слишком растерялся, чтобы сразу поверить новости. – Какая удача! Значит, мы все-таки осуществим нашу идею. Если бы не Кэлгейн, все бы шло как по маслу Давай отметим это событие, – предложил он, заключая Гас в объятия.
Его рука скользнула по ее бедру, и Гас одеревенела. И почему мужчины всегда хотят отметить любое событие одним и тем же способом? Нет, она не согласна. Она не могла определить почему, просто не согласна, и все тут.
– Не сейчас, я…
– У тебя болит голова? – спросил он.
Она тяжело вздохнула и стала очень серьезной.
– Роб, это ты, а не я, всегда считал, что мы должны держать в секрете наш роман. Ты опасался, что это может повредить твоей и моей карьере. Мы не можем допустить, чтобы люди именно сейчас узнали о наших отношениях. Это будет настоящей катастрофой.
Гас не жалела слов, убеждая Роба до поры до времени держать все в тайне, чтобы не погубить того, что досталось им такими тяжелыми усилиями.
– Если что-то случится сейчас, если они д-дознаются о нас с тобой, я… Ко всему прочему я устала.
Она начала заикаться, и ее голос охрип. Роб был одним из немногих, кому Гас рассказала о том случае со змеями в подвале и о последовавшем за ним заикании. Теперь она снова заикалась, и это охладило его пыл. Он неохотно выпустил ее из объятии.
– Ты, конечно, права. Нам придется быть очень осторожными, пока все не успокоится.
Он ушел, и Гас вновь осталась одна. Она сбросила с себя одеяло и вытянулась на прохладной простыне. Сегодня она не раз солгала Роберту, и самой невинной ложью было то, что она устала. На самом деле она была полна энергии и ни капельки не хотела спать. Она лежала и думала о завтрашнем дне, но это не были мысли об убийстве. Она мечтала о том, как ранним утром сядет в седло и пустит лошадь вскачь.
***
– Ты представляешь, чем они там занимаются? Сексом! А для этого они взяли моих лошадей и сделали вид, что отправились на прогулку!Так и не наполнив свою чашку. Лили Феверстоун вернула серебряный кофейник обратно на подставку. Забыв о кофе, она встала и стремительно подошла к окну, чтобы посмотреть наружу.
Бледные лучи раннего утра робко освещали невысокие холмы и проникали в столовую через мелкие фигурные стекла. Но сегодня Лили не интересовали красоты природы, она была в бешенстве оттого, что Августа потихоньку взяла лошадей из конюшни и, не спрашивая разрешения, отправилась на прогулку.
По словам конюха Дэниела, Гас и ее муж взяли для себя Бирюзу, на которой ездила Лили, и еще одну лошадь. Яшму, из десятка других, которых держали специально для гостей.
Подумать только, что Гас вышла замуж за какого-то охранника, о котором никто никогда не слышал! Вздох Лили был настоящим вздохом отчаяния.
– Боже мой, что происходит с нашей семьей? – спросила она жалобно.
– Не беспокойся, уверяю тебя, они не занимаются любовью прямо на лошади, – заметил Лейк.
Лили повернулась к брату в ярости оттого, что он снисходителен к Гас, обрушившей на их головы еще одно несчастье. Их сводная младшая сестра была для них постоянным источником бед и унижений с тех самых пор, как она со своей матерью Ритой появилась в доме Феверстоунов вместе с картонными коробками, в которых был упакован их жалкий скарб. Почему эта дрянь Рита сбежала, не прихватив с собой дочь?
– Как ты можешь так шутить? – возмутилась Лили, дергая воротник белой батистовой блузки, который, по ее мнению, не лежал как надо. – Ты видел, как эти двое смотрят друг на друга? Я думала, что они разденутся прямо перед гостями и покажут нам, на что способны.
– Что ж, это зрелище было бы лучше, чем твой вялый пианист.
Шутка Лейка ничуть не смягчила гнев Лили. Лейк сидел за столом перед тарелкой с недоеденной яичницей и булочками, которые так искусно пекла Френсис. Брат и сестра во многом были схожи, в том числе и в отсутствии аппетита по утрам.
Лили терпеть не могла яиц, но Гас не уставала напоминать ей, что в доме растет ребенок, который нуждается также и в такого рода пище. Что особенно бесило Лили, так это то, что Лейк упрямо недооценивал вредность Августы. Лейк видел в ней не более чем очаровательное неудобство и отказывался признавать, кем она является на самом деле, а именно: настоящей угрозой семье Феверстоунов и всему тому, что эта семья олицетворяет.
– Откуда ты знаешь, что они не занимаются любовью? – настаивала Лили. – Я уверена, что они занимаются любовью прямо на лошади, а если хочешь знать, то и с лошадью, не исключая и всяких других отвратительных способов, до которых они способны додуматься.
Лицо брата по-прежнему сохраняло снисходительное выражение, его не трогали выпады Лили в адрес Гас.
– Они даже не снят вместе. Лили, – заметил он. – Они живут в отдельных комнатах.
Лили отмахнулась от него нервным жестом и занялась своей блузкой. Брюки и жилет от Лиз Клейборн, которые она купила для поездок по магазинам, ей совершенно не шли. Спортивный стиль не был ее стилем. Все больше расстраиваясь, она разглядывала свое отражение в большом старинном зеркале на стене позади Лейка. Как печально, что в тридцать семь она уже выглядит поблекшей и усталой. И всегда грустной. Судьба благоволила к брату как в этом, так и во многом другом, и хотя они были близнецами, Лейк выглядел лет на десять моложе.
– Что значит «они не спят вместе»? – упорствовала Лили. – Многие замужние пары не спят вместе, но это не мешает им заниматься сексом на раковине в ванной.
– Ну и что из этого? – Лейк бросил на стол салфетку, взял чашку и направился к буфету, чтобы налить себе еще кофе.
В солнечном свете, лившемся из окна, его лицо с красивыми, немного резковатыми чертами казалось очень бледным. – Нам нет дела до того, как и где они спят. Главное, мы не знаем, что это за человек. Мы не знаем, что ему нужно.
– Ты прав, – подхватила Лили, довольная, что хотя бы в одном они пришли к согласию. – Без сомнения, его привлекли деньги. Что ты об этом думаешь?
– Очень возможно, но, видимо, есть еще и что-то другое.
Он налил себе кофе и присоединился к Лили у окна. Наверное, для того, чтобы помочь ей отыскать пэру, похитившую ее лошадей.
– А что, если нам нанять детектива? – предложила Лили.
Лейк немного помолчал.
– Я уже позаботился об этом, – наконец отозвался он.
– Ты нанял детектива?
– Не совсем так.
Лили была поражена. Она взглянула На его профиль, и ей показалось, что она угадала в нем озабоченность. Лейк смотрел вдаль в окно, туда где их владение сливалось с обширным парком, принадлежащим штату Калифорния и служащим удобным местом для прогулок верхом для Лили и ее гостей. Брат явно нервничал.
– Ты считаешь, что Кэлгейн чем-то опасен?
– Я просто проявляю осторожность, – ответил он и улыбнулся своей нарочито спокойной улыбкой.
Лили показалось, что он что-то от нее скрывает, хотя это вряд ли было возможно, учитывая их отношения. Она почувствовала крепкий аромат свежего горячего кофе и, протянув руку, отобрала у него чашку, довольная тем, как легко они понимают друг друга даже без слов. Молчаливый контакт всегда был основой их общения.
Лили неторопливо пила кофе, наслаждаясь его необычным вкусом: Френсис иногда добавляла в него при варке щепотку корицы.
– Один из твоих охранников, кажется, Говард, – заметила Лили, – сказал мне, что вчера поймал двух репортеров, которые пытались перелезть к нам через стену. «Загадочный человек» Августы, так они его называют, пробудил у всех огромное любопытство. Боюсь, как бы это любопытство не распространилось на всю нашу семью и они не начали раскапывать какие-нибудь наши секреты.
– Ты хочешь сказать, какие-нибудь скандальные подробности из нашей жизни? Что-нибудь такое, что мы хотим скрыть?
Какие-нибудь привидения?
Воробей сел на подоконник с другой стороны окна в поисках хлебных крошек, которые Френсис насыпала там каждое утро после завтрака.
Сегодня Лейк определенно был в настроений, непонятно только в каком – склонном к откровенности или, наоборот, отвергающем всякую попытку проникнуть в его душу. И к чему упоминать привидения? Лили поежилась.
– Как ты можешь так спокойно говорить об этом? – упрекнула она брата. – Нам не поздоровится, если пресса начнет копаться в нашем грязном белье. Ты это прекрасно знаешь.
Лейк неожиданно смягчился.
– Мы не представляем для них интереса. Лили, – заверил он сестру. – Через несколько дней, в худшем случае через пару недель, шум утихнет. Они отыщут что-нибудь более сенсационное.
– Если только Гас даст этому шуму утихнуть. Ты ведь знаешь ее, Лейк. Она захочет разрекламировать будущий журнал как можно лучше. – Лили не скрывала пренебрежения. – Она уже успела объявить о создании этого смехотворного фонда. Так что пресс-конференция не за горами. Клянусь, что, если она еще раз поставит нас в неловкое положение, если она снова использует имя Джиллиан в своих корыстных целях, я…
Лейк взял чашку из ее рук, поставил ее на стол, повернул Лили к себе спиной и начал массировать ей шею и плечи.
– Все в порядке. Лили, все в порядке, – почти напевал он. – Я обо всем позабочусь. Ведь я всегда обо всем забочусь, не так ли, Лили?
Его утверждение не совсем соответствовало истине. Лили могла напомнить ему о некоторых его просчетах и недостатках, включая чрезмерные траты на покупку произведений искусства, что, по мнению Лили, было настоящим мотовством. Но одно прикосновение его рук уже принесло ей успокоение, и она облегченно вздохнула. Ее тело было напряжено, особенно шея и плечи, и энергичный массаж действовал расслабляюще. Лейк усилил нажим на мускулы, Лили откинула голову назад и, увидела фигуру, стоящую в дверях столовой.
– Кто там? – невольно вскрикнула она.
Лейк убрал руки с плеч сестры, и Уорд Макгенри вошел в комнату.
– Это вы, Уорд? – удивился Лейк, явно напуганный его неожиданным появлением. – Я не слышал, как вы вошли.
Макгенри тоже выглядел несколько смущенным. Его загорелое румяное лицо было краснее обычного, а рыжие волосы пламенели в лучах яркого утреннего солнца. Ворот его рубашки был расстегнут, а пиджак перекинут через руку.
Лили быстро исправила положение, предложив гостю кофе.
– Разве я не говорила тебе, Лейк, – объяснила она, наливая кофе, – что я пригласила Уорда переночевать у нас? Глупо было ехать обратно в Малибу так поздно ночью.
– Ну конечно, глупо, – с готовностью согласился Лейк.
Судя по тону его голоса, брату не понравилось, что его застали врасплох. После смерти Лейка-старшего Уорд стал почти что членом их семьи и взял на себя управление компанией «Феверстоун». Этого наверняка не случилось бы, если бы Лейк-старший верил, что сын способен руководить его империей. Уорд был президентом компании и главой опекунского фонда, что давало ему возможность почти целиком контролировать все финансовые дела Феверстоунов. Сила Лейка-младшего заключалась лишь в обладании основным пакетом акций, полученным им в наследство от отца. Это позволяло ему влиять на принятие решений и выступать против Макгенри. Он редко пользовался этим правом, но Лили знала, что в их отношениях существовала натянутость.
– Как вы спали? – спросила Лили, подавая чашку Уорду и одновременно пытаясь угадать, как он отреагировал на увиденное.
– Прекрасно, – отозвался Уорд, отвечая Лили таким же испытующим взглядом. – Вижу, я опоздал к завтраку?
– Совсем нет! Все еще горячее.
Покраснев под его вопрошающим взглядом. Лили отвернулась, чувствуя себя служанкой в своем доме. В душе она была сердита на Макгенри. Он заранее сообщил им о своем решении передать Августе наследство, но когда Лили попросила его повременить и хорошенько подумать, он отверг ее аргументы, заявив, что у него нет выбора. Но если Лили и была недовольна тем, что в семье управляют мужчины, то никогда не высказывала протеста. Лишь совсем недавно она обнаружила в себе собственный источник сил, свои собственные ресурсы, и это открытие окрылило ее. Она стала другим человеком. Неужели, несмотря ни на что, она обладает более острым умом и крепкими нервами, чем все они?
***
Стук копыт и тепло, исходившее от разогретого тела лошади, наполняли Гас радостным опьянением. Ветер раздувал ее скрученные в пучок волосы и хлестал покрасневшее лицо. Она уже забыла, когда в последний раз садилась на лошадь. Забыла, как нелегка верховая езда и какое это удовольствие.Гас потянула на себя поводья, и Бирюза недовольно фыркнула, сопротивляясь и показывая свой норов.
– Давай же, девочка! – крикнула Гас, поворачивая неспокойную лошадь к ручью, протекавшему по владениям Феверстоунов. Роща на северной границе владения оставалась в этом году свежей и зеленой даже в июле, а поляны заросли летними цветами и высокими сочными травами.
Оглянувшись, Гас увидела следовавшего за ней Джека на чалой кобыле, которую Дэниел рекомендовал им как самую спокойную из всех лошадей на конюшне. Джек подпрыгивал в седле, совсем как знаменитый чертик из коробки, и Гас невольно рассмеялась.
Когда Джек появился на берегу ручья, она уже привязала Бирюзу к столбу возле журчащей воды, а сама, прикусив травинку, укрылась в тени раскидистого калифорнийского дуба. Гас старалась сдержать улыбку, наблюдая, как Джек пытается справиться со своей кобылой.
– А я-то поверила тебе, когда ты сказал, что умеешь ездить верхом, – крикнула она ему, стараясь перекрыть шум воды.
Этим летом роща с ее пышной растительностью была настоящим раем. Летние дожди наполнили ручей обильными прозрачными водами, хотя в пришлые годы русло в что время было уже почти сухим. Переплетаясь с ветвями деревьев, зеленые побеги жимолости, покрытые последними летними цветами, наполняли воздух приторным благоуханием.
– Я думал, ты приглашаешь меня покататься по лугу, а не принять участие в родео, – крикнул Джек в ответ. Он перебросил ногу через круп лошади и сполз с седла, как это делают начинающие наездники. – Как только ты подгоняла свою красавицу, моя пускалась вслед за ней.
– А ты бы ее сдерживал, Джек, – посоветовала Гас, со смехом наблюдая, как Яшма за его спиной отправилась куда-то по своим делам. – Вот и сейчас, к примеру, ее влекут сочные пастбища, и может случиться, что ты ее уже никогда не поймаешь.
– Господи!
Джек повернулся и бросился вдогонку за кобылой. Яшма выбрала себе хорошую делянку клевера на чужом поле, но, к счастью, Джек сумел поймать ее до того, как она, испугавшись, бросилась бы прочь. Произошла короткая схватка между человеком и животным, но, к его чести, Джек уже успел овладеть искусством сладкой речи и, что-то ласково нашептывая лошади, подвел ее к дереву на берегу и обмотал поводья вокруг нижней ветки, потом нежно почесал ей морду, сопровождая процедуру причмокиванием. Когда же он оставил Яшму отдыхать возле прохладного ручья и аппетитной зеленой травы, она с тоской посмотрела ему вслед и тихо заржала.