Фостер Алан Дин. По Мыслящим Королевствам (Странствия законоучителя - 2)

   Симна как ни в чем не бывало опять начал ковыряться в замке, а Эхомба шагнул вперед и встал между ним и торговцем. Не обращая внимания на напряженное противостояние, черный кот продолжал спать.
   - Мы пришли за нашим другом, - спокойно объяснил пастух.
   - Да что ты говоришь? - Бин Гру не улыбнулся. - Среди ночи, вломившись в чужой дом?
   - Вор не имеет права ссылаться на закон.
   Теперь торговец улыбался, слегка раздвинув губы.
   - Я-то думал, ты специалист по коровьему навозу, а теперь вижу, что в глубине души ты философ.
   - Кто я такой - значения не имеет. Открой клетку и выпусти нашего товарища.
   - Этот изумительный кот - моя собственность. У меня уже есть три потенциальных покупателя, соперничающих за право приобрести его. Очень занятно любоваться тем, как они в возбуждении бешено взвинчивают цену. Вы, естественно, должны понимать, что я не могу сейчас вернуть его вам. - Бин Гру взмахнул лампой, заставив единственный источник света в комнате плясать по своей прихоти. - А почему так много шума из-за судьбы какого-то животного? Ну, допустим, он говорит на человеческом языке. Но хороший конь стоит гораздо больше, а я еще не видел такого, который мог бы промолвить хоть слово.
   - Не торопись, судить о цене, пока не побеседовал с конем, - спокойно ответил пастух. - А судьба кота волновала меня не так сильно, как тебе кажется. Собственно - и это может подтвердить мой спутник, - я предоставил бы его самому себе, если бы не одна вещь.
   Бин Гру напряженно слушал.
   - Какая вещь?
   В скрытых густой тенью темных глазах Эхомбы полыхнул свет.
   - Ты пытался убить нас.
   Бин Гру категорически отмахнулся от обвинения:
   - Это была затея Молешона.
   - Всеведущий никогда не решился бы на такой шаг без твоих указаний, или по меньшей мере без твоего одобрения.
   - Я все полностью отрицаю, но, если ты мне не веришь, готов принести извинения. - Он широко улыбнулся. - Брось, пастух! Зачем позволять твари, которая дурно пахнет и гадит где попало, становиться между нами? Знаешь, давай подумаем о компенсации. Я отстегну тебе справедливую долю. Почему бы нет? Хватит на всех. Соглашайся на мое предложение, и обещаю: вы оба покинете Либондай в новых одеждах, на добрых конях и с полными карманами денег. Что скажешь?
   - Скажу, что моя одежда меня вполне устраивает, и что я не протяну руки тому, кто замышлял меня убить.
   Пальцы Симны, старавшегося работать как можно быстрее, порхали над железом. Однако огромный запор выказывал не меньше упрямства, чем дочка-подросток, которой не разрешили пойти на ежегодную ярмарку Кресолы Порождающей.
   На плече торговца сторожевая крыса присела на лапках, вцепившись крохотными коготками в ткань ночной рубашки бин Гру. Улыбка исчезла с лица негоцианта.
   - Жаль... Ну что ж, любитель овечьих колтунов, значит, придется мне закончить то, что полезный, но прискорбно неумелый Молешон осуществить не сумел.
   Вытянув левую руку, бин Гру разжал пальцы, показывая то, что держал.
   Симна ибн Синд поднял голову, оторвавшись от своих пока еще тщетных усилий. Его глаза слегка расширились, а потом сузились. Поначалу он насторожился, теперь явно пришел в замешательство.
   Это была еще одна коробочка.
   IV
   - Что ты собираешься с этим делать? - В голосе северянина слышалась неуверенность. - Затавернить нас до смерти?
   Вторая холодная улыбка появилась на серьезном лице торговца. Челюсти его заходили ходуном, словно перекатывая во рту невидимую сигару.
   - А ты, ночной воришка, думал, будто у меня всего один ларчик? Да у меня целый короб, набитый коробками! И не во всех заключены приятные сюрпризы. - Небрежно, словно нарочито не интересуясь последствиями своего действия, он бросил ларчик в их направлении. Когда коробка упала перед Эхомбой, тот отступил на шаг.
   И она, точно так же, как переносная таверна, продемонстрированная бин Гру ранее, ударившись об пол, начала разворачиваться.
   Но в этот раз не вспыхнул веселый свет в зеркалах позади стойки и гибкие подавальщицы не танцевали между столиков, разнося кувшины и бокалы с заморскими напитками. Не было и набора добродушных гуляк, зазывающих путешественников в свою компанию.
   Однако это еще не значило, что ларец был пуст.
   По мере того как коробка открывалась и ее разворачивающиеся стороны все множились, огромная фигура возникала посередине. Бычьи плечи человека были закованы в железные доспехи; массивная голова низко склонена на грудь, а из глубины кованого шлема поблескивали колючие глаза. На одном плече гиганта покоилась дубина, усеянная шипами, а каждая нога была толще, чем все тело Симны ибн Синда.
   - Брорунус Разрушитель, - с довольной улыбкой возвестил бин Гру.
   Мягко пульсирующая, продолжающая раскрываться коробка произвела на свет небольшое возвышение, на котором появилась вторая фигура. Человек восьми футов роста и худой как хлыст склонялся вперед так, что его непропорционально длинные руки касались пола. Напоминая гибрид паукообразной обезьяны с одним знакомым Симне головорезом, это существо держало в каждой руке по паре метательных ножей и пускало слюни, как идиот. Слабоумный, одержимый мыслью об убийстве идиот.
   Бин Гру снова заговорил:
   - Елоз-тотт, Главный Убийца Чинга Третьего, императора Умура.
   Начали появляться и другие фигуры с наружностью маньяков. Они столпились на тесном пятачке тусклого света, лившегося из расширяющейся коробки. Харамос бин Гру называл имя каждого, но не выкрикивал, а словно зачитывал список старинных друзей.
   В конце концов возникла извращенная картина сведенного воедино пресмыкающегося зла, которую невозможно вообразить нигде в мире одновременно в одном месте.
   - Полюбуйтесь, - спокойно произнес бин Гру, когда из недр развернувшегося ларца возникла последняя фигура. - Нигде вы не найдете более полного сборища убийц, мясников и психопатов. Все собраны вместе для вашего обозрения. Они действуют исключительно по приказанию владельца ларчика, и я могу заверить вас по предыдущему опыту, что долгосрочное пребывание в весьма ограниченном пространстве отнюдь не смягчает их и без того агрессивный нрав. Когда их выпускают из узилища, как, например, сейчас, они так и рвутся выказать свои чувства.
   Симна ибн Синд вытащил меч. Северянин не трусил и был готов к сражению. Однако, глядя на это ужасающее скопище уничтожителей, выстроившихся перед ним, он не мог питать радужных надежд в отношении своего будущего.
   Тем не менее существовало нечто, о чем хладнокровный купец не догадывался.
   - Меч из небесного металла! - напряженно прошептал Симна другу. Берись за меч! Пусть на чудовищ снизойдет небесный вихрь!
   - В таком ограниченном пространстве это может оказаться опасным для всех. - Эхомба задумчиво посмотрел на собравшихся, которые в нетерпеливом ожидании ухмылялись, ворчали и похрюкивали.
   Его невозмутимое поведение начинало раздражать негоцианта.
   - Взгляни на судьбу, открывающуюся перед тобой, пастух. Стоит мне сказать лишь слово, и они растерзают тебя на куски. Они вырвут твои внутренности и сожрут их сырыми. Неужели ты не боишься? Или ты настолько невежествен, что не понимаешь, когда смерть смотрит тебе в лицо?
   Не обращая внимания на оскорбительную брань, Эхомба медленно потянулся рукой за спину. Но не для того, чтобы достать один из двух мечей, привязанных там, а за чем-то маленьким, лежавшем в котомке. Пока купец с любопытством наблюдал, что же он собирается сделать, а Симна ибн Синд нетерпеливо топтался рядом, пастух разогнул пальцы, в которых был...
   - Обрывок бечевки? - У ибн Синда отвисла челюсть. Эхомба кивнул:
   - Точно. Хотя у меня на родине сказали бы "жгут", а не "бечевка".
   Харамос бин Гру разочарованно вздохнул:
   - Теперь все понятно. Ты обладаешь отвагой сумасшедшего. Только полный безумец может быть по-настоящему смел, поскольку на самом деле не осознает грозящей ему опасности. - Он начал поворачиваться. - Это, разумеется, не помешает мне убить тебя.
   Бин Гру особым образом взмахнул ладонью и трижды щелкнул пальцами.
   Самый проворный из искусных палачей, серийный убийца Лохем Эн-Куан, кинулся вперед, выпучив все четыре глаза и сгорая от желания первым пролить кровь. С быстротой, не уступающей ловкости ринувшегося призрака, Симна поднял меч и приготовился отразить нападение. Одновременно Эхомба повел правой рукой вниз и вверх, бросив свою короткую веревочку в прыгнувшего противника.
   Бечевку окутал свет, какое-то жуткое сияние, которое, казалось, заструилось по каждому волокну. Словно змея, выползающая из норы, бечева удлинялась и росла. Она обвилась вокруг Лохема Эн-Куана и намертво прикрутила все его четыре руки к ребрам, совершенно обездвижив головореза.
   Бин Гру не мог поверить собственным глазам, однако гримаса изумления всего лишь на миг исказила его лицо. Он оказался человеком закаленным, повидавшим многое такое, что отучило его удивляться.
   - Убейте их. - Торговец поднял руку, которая нисколько не дрожала, и указал на двух друзей. - Убейте их немедленно!
   Ничуть не напуганная оцепенением своего сотоварища, ватага убийц рванулась вперед - но путь им преградила мечущаяся, переплетающаяся, извивающаяся веревка. Она оплела лодыжки Брорунуса Разрушителя и с грохотом повалила неуклюжее тело на пол. Посвистывая в ночном воздухе, петли сияющей бечевки опутали и обезвредили Елоза Убийцу, не позволив ему бросить ни ножа, ни метательной звезды. Жгут связывал руки, останавливал когти, сковывал ноги и смыкал челюсти десятков наиболее мерзких из когда-либо живших потрошителей и укладывал их в одну неистово вопящую, ревущую беспомощную кучу.
   А затем, покончив с этим, бечевка начала образовывать петли, перекручиваться и свиваться, пока не втиснула всех их назад в замысловато инкрустированную и расписанную коробочку, такую маленькую, что она могла поместиться на ладони. Вокруг ларчика был аккуратно и плотно завязан, не оставляя места, чтобы подсунуть под него палец, тот самый шнурок, который Этиоль Эхомба достал из своей котомки.
   Харамос бин Гру исчез. В конце концов осознав реальность увиденного, он ускользнул через заднюю дверь еще до того, как закончилась изящная упаковка его ужасов.
   Симна приблизился к ларчику и, набравшись храбрости, поднял его. Дивясь этому простому шестигранному чуду, северянин перекатывал коробочку на ладони.
   - Теперь она безопасна?
   Эхомба подошел к крепкой клетке и смотрел на лежащую там черную меховую массу. Алита по-прежнему спал.
   - Если будешь осторожен и не ослабишь узелок. - Так и сяк поворачивая свою котомку, пастух стал исследовать ее глубины.
   Держа пальцы подальше от простенького узла, перевязывающего ларчик, Симна озирался по сторонам, пока не увидел высокую амфору, наполненную прекрасным оливковым маслом. Приподняв крышку, он бросил коробку внутрь и проследил, как она медленно погружается в вязкую ароматную жидкость. Купец не сразу догадается поискать ее там. Удовлетворенный, Симна закрыл сосуд и подошел к другу.
   Тем не менее он продолжал озабоченно посматривать на дверь, через которую скрылся торговец.
   - Знаю я таких, как бин Гру. Он нипочем не бросит дела, столь для него важного, даже перед лицом более сильного волшебства. Надо поскорее отсюда уходить.
   Эхомба одарил товарища раздраженным взглядом, и северянин даже опешил. Пастух редко выказывал сильные чувства.
   - Ты сам подбил меня на это. Мы никуда отсюда не уйдем без того, за чем пришли.
   - Клянусь ресницами Гиттама, я совсем не против, Этиоль... но лучше поторопиться. - Он указал на огромный висячий замок. - Я, конечно, повожусь еще с ним, но риск остается прежним. Или ты можешь подействовать на него какой-нибудь алхимией?
   - Не разбираюсь я ни в какой алхимии.
   - Ну да, - язвительно отозвался северянин, - ты разбираешься только в веревочках.
   - Я тут ни при чем. У нас в деревне живет человек по имени Аканаук. Он... простой - вот здесь. - Эхомба постучал себя по виску. - Наумкибы очень терпимые люди, и его не трогают, позволяют быть таким, какой он есть. Когда он хочет кушать, ему дают пищу. В доме он спать не может, потому что кричит по ночам и будит детей; мы построили для него помост на одном из немногочисленных деревьев в селении, на ночь он забирается туда, ложится и гукает, как ребенок, от удовольствия. Аканаук не работает в поле, не помогает пасти скот, не собирает моллюсков на берегу. - Эхомба, задумчиво глядя на клетку и ее единственного одурманенного обитателя, снова прикоснулся пальцем к голове. - Он не способен все это делать. А занимается он тем, что сидит сам по себе и мастерит разные вещицы. Совсем простые. Ожерелье из разноцветных прибрежных камушков вроде того, которое я ношу в кармане, или венок из листьев мяты, или браслеты из сплетенных пальмовых веток, или крепкие жгуты.
   По-прежнему наблюдая за задней дверью, Симна понимающе проговорил:
   - Стало быть, деревенский простачок дал тебе обрывок самодельной бечевки, и ты ее взял, просто чтобы доставить ему удовольствие и чтобы она напоминала тебе о доме.
   - Нет, - ласково ответил пастух. - Я взял ее, потому что путешественник никогда не знает, в какой момент ему может понадобиться кусок жгута, чтобы что-то связать.
   - Геллстенг свидетель, это сущая правда. А теперь примени свое волшебство, чтобы открыть замок и наконец убраться отсюда. Ведь даже сейчас, пока мы разговариваем, негодяй бин Гру, может быть, готовится напасть на нас.
   - Я ничего не могу поделать с этим замком. Я не умею, как ты, обращаться с такими вещами. И никакой я, Симна, не волшебник. Уж ты-то давно должен был понять.
   - Ага. Все вокруг именно об этом и свидетельствует. Глаза Симны сузились - его друг достал из котомки маленькую бутылочку. Пузырек был совсем крохотным, буквально на несколько капель.
   Звук бегущих ног, топающих о далекие камни, словно собирающийся дождь, заставил северянина резко обернуться.
   - Если ты собираешься что-нибудь предпринять, то давай поскорее. Они идут.
   Встав на колени у клетки, Эхомба протянул руку между прутьями и поднес маленькую бутылочку как можно ближе к голове бесчувственного Алиты. Осторожно положив свое копье на пол, он просунул сквозь узкую щель между прутьями и вторую руку.
   - Лучше немного отступи, - посоветовал Этиоль спутнику. Снова обнажив меч, Симна старался одновременно не упускать из виду и заднюю дверь, и клетку.
   - Это еще зачем? - ехидно спросил он. - Уж не джинн ли сейчас вырвется из склянки? Ты собираешься особой кислотой растворить решетку?
   - Ничего подобного. - Пастух осторожно потянул миниатюрную пробку пузырька. Когда сосуд был почти открыт, Эхомба прикрыл горлышко большим пальцем левой руки и вытащил правую из клетки. Ее он использовал для дела прозаического и совершенно не волшебного: зажал себе ноздри.
   По невидимым ступеням загрохотали шаги, послышались возбужденные крики разозленных людей.
   - Поторопись! - предостерег северянин друга. Еще не договорив предупреждения, он начал пятиться назад - не от двери и не от клетки, а от малюсенького пузырька из дешевого стекла. То, что побудило Этиоля Эхомбу зажать себе нос, заставило бы всех, находящихся поблизости, поспешно бежать.
   Как только задняя дверь распахнулась и в проеме возникла коренастая фигура Харамоса бин Гру в компании вооруженных слуг и воинов, пастух большим пальцем открыл затычку. Запах, который вырвался из пузырька, был гораздо сильнее розового масла или эссенции мирры.
   Когда приверженцы бин Гру ворвались в помещение, ноздри Алиты уже раздулись до таких размеров, что в них могли поместиться два спелых манго. Необыкновенно желтые глаза вдруг широко раскрылись, по складу разнеслось фырканье, более громкое, чем издает выныривающий кит, и огромный кот взвился, ударившись черной гривастой головой о верх клетки. Это зрелище настолько поразило первых людей, ворвавшихся в комнату, что заставило внезапно остановиться.
   Торговец подталкивал их вперед.
   - Это же всего лишь кот, запертый в надежной клетке. Где ваше мужество? Хватайте их! - Он гневно тыкал рукой в сторону двоих путешественников.
   С вдохновенным ревом, который, должно быть, услышали даже на кораблях, плывущих в открытом море, Алита закружился в своей западне, раздвинул могучие челюсти и куснул одновременно щеколду и висячий замок. От этого единственного мощного укуса запор рассыпался, и кусочки механизма, пружины и шплинты полетели в разные стороны. Пока Симна отбивал удары сразу двух противников, а Эхомба копьем парировал выпады пик, кот головой распахнул дверь клетки.
   - Вперед! Быстрее... прикончите их обоих! - кричал бин Гру со всевозрастающей тревогой.
   Однако слуги его уже не слушали. Ни гарантированное вознаграждение, ни личная преданность не могли заставить их противостоять разъяренному Алите. Освободившись от оцепенения, левгеп не только пылал жаждой мщения, но и был голоден.
   Бин Гру был смел и даже отважен, но отнюдь не глуп. Вторично убегая через заднюю дверь, он клялся вернуть себе право собственности на избавившегося от заточения зверя и покарать его освободителей. Однако отчаянные угрозы купца не были слышны среди возбужденного рычания Алиты и воплей людей, пытающихся спастись от него.
   Кладовая опустела меньше чем за минуту. Кот с удовольствием присел бы поесть, но Эхомба потянул его за густую гриву:
   - Надо уходить. Человек, похитивший тебя, не трус. Он снова организует нападение.
   - Пусть попробует, - раздраженно отозвался Алита, положив могучую переднюю лапу на спину какого-то несчастного воина, замешкавшегося при отступлении. - Если кто-нибудь из этих людей вернется, то будет иметь дело со мной.
   - Нам не нужны неприятности с властями города. - Тяжело дыша и все еще косясь на дверь, Симна встал по другую сторону кота. - Будь я бин Гру, то именно так и поступил бы - попытался бы привлечь на свою сторону местных представителей закона, сказав им, что в густонаселенном районе вырвалось на свободу бешеное животное. Угроза общественному спокойствию.
   - Никакая я не угроза ни для кого, кроме этого поганца!
   - Это понимаешь ты, это понимаю я, да и Этиоль это понимает, однако по собственному опыту мне известно, что люди имеют обыкновение метать стрелы и иные острые предметы в крупных плотоядных еще до того, как мирно сесть и разумно обсудить с ними происходящее.
   - Симна прав. - Эхомба закупорил маленький флакон и сунул его обратно в котомку. - Надо идти.
   После секундного колебания разгневанный хищник направился вслед за двумя людьми к выходу. Однако по пути он несколько раз останавливался, чтобы пометить кладовую запахом большого кота, тем самым безвозвратно испортив значительное количество исключительно редких и ценных товаров.
   На улице их никто не поджидал, и путешественники ни с кем не встретились, когда бежали не по направлению к гавани, а в сторону вздымающихся, поросших густым лесом холмов, обступавших город с суши.
   - Люди бин Гру, наверное, все еще бегут и никак не могут остановиться. - Симна легко трусил рядом со своим более рослым другом.
   Эхомба бежал легкими, размашистыми скачками человека, привыкшего покрывать большие расстояния.
   - Если нам повезло. То, что ты сказал Алите, показалось мне разумным, хотя купцу может потребоваться некоторое время, чтобы убедить власти, будто дело действительно не терпит отлагательства. - Пастух посмотрел на небо. До восхода еще несколько часов. Нелегко сейчас найти чиновника, который согласился бы спокойно выслушать жалобу.
   Симна кивнул.
   - Скажи-ка, братец, если это не волшебство, тогда чем ты поднял нашего четвероногого друга? Я никогда не видел, чтобы человек или зверь так быстро приходил в себя от оков сильного снотворного.
   - Это было снадобье, которое приготовил для меня старик Меруба. Чтобы привести в чувство человека, потерявшего сознание от ранения, дать ему возможность уйти из опасного места.
   - Ага, - понимающе прокомментировал северянин, - какие-то нюхательные соли.
   Пастух поглядел на него сверху вниз.
   - Не соли, друг мой. У меня на родине, в тенистых долинах рек, водится животное, которое мы называем орис. Оно размером с взрослую откормленную свинью, у него четыре коротких рога и длинная черная шерсть, волочащаяся по земле. Самки защищаются от зверей, которые, подобно Алите, питаются мясом, выбрасывая из желез над своими задними частями особую пахучую жидкость мускус самого Бога. Тем же запахом она пользуется, чтобы привлекать самцов своего вида, но он также привлекает и самцов всех теплокровных животных в округе. Ей остается лишь надеяться, что самец ее вида прибежит первым. Когда эта жидкость используется для защиты, она меняет намерения любого плотоядного самца, готовящегося к нападению, и приводит в замешательство самок любых хищников.
   - Понятно, - Симна на бегу усмехнулся. - Значит, аромату твоего ориса не может противостоять ни один самец и ты поднял нашего четвероногого друга, дав ему нюхнуть этой штуки. - Он с интересом оглядел мешок пастуха. - Когда мы окажемся в более располагающих условиях, я попрошу тебя позволить мне сделать маленькую понюшку. Просто из любопытства, ты понимаешь, - торопливо добавил северянин.
   - Не советую.
   - Почему нет? - Симна кивнул в направлении черного кота, пробиравшегося по темным городским улицам. - Ему это вроде бы не повредило.
   - Его нос способен на много большее, чем наши. Но проблема в другом.
   - В чем же?
   - В бутылочке Мерубы всего несколько капель, но это не мускус ориса. Это капли, сгущенные из мускуса, взятого из желез пятидесяти орисов.
   - Ого. - Симна недоверчиво нахмурился. - Неужели такие крепкие?
   Эхомба поглядел на товарища. Как обычно, пастух не улыбался.
   - Ты можешь наброситься сам на себя.
   Симна ибн Синд тщательно обдумал эти слова и пришел к выводу, что ни один из вариантов ему категорически не нравился.
   - Скверно, - наконец признался он своему другу.
   - Еще как.
   Северянин вновь указал на большого кота, прыгающего немного впереди них.
   - Способен он на большее или нет, но наш смуглый друг, похоже, без особого труда справляется с последствиями.
   - Пока да, - согласился Эхомба. - Как бы то ни было, с мускусом ориса осторожность никогда не помешает. - Прибавив скорости, чтобы добраться до окраин сонного Либондая до восхода солнца, он встретился с Симной глазами. - А ты думаешь, почему я все время бегу позади кота?
   V
   Повсюду, где путешественники останавливались перевести дыхание, они расспрашивали о Харамосе бин Гру, но народ, живший на окраинах, редко имел дело с моряками и купцами, а также с теми, кто околачивался в гавани. Ремесленники существовали вне сферы интересов богатых купцов и торговцев, заправлявших коммерцией на южном побережье Преммойса. Впрочем, лукавый негоциант по крайней мере не солгал относительно Хамакассара: те, кого путешественники спрашивали, подтвердили, что такой город действительно сушествует и в его порту скорее всего найдутся корабли и люди, которые рискнут пересечь необъятную Семордрию.
   В холмистом пригороде Колиорой отыскались несколько зеленщиков, которым было известно имя бин Гру. Они знали о нем лишь понаслышке как о влиятельном торговце товарами особого ассортимента, по своему состоянию принадлежавшем к верхней трети купеческого сословия, хотя ни в коем случае не столь известном, богатом и могущественном, как Винмар Щедрый или прославленное семейство Булешиас.
   Будь его воля, Алита обежал бы весь город в поисках человека, который на некоторое время низвел его до положения товара.
   - Он не только похитил мою свободу, но прикарманил мое достоинство и назначил за него цену. - Желтые глаза сверкали, а кошачьи слова переходили в злобное рычание. - Я хочу его сожрать. Хочу услышать треск его костей у меня на зубах и почувствовать теплый ток его крови у меня в горле.
   - Может быть, в другой раз. - Эхомба со своим посохом-копьем в руке, которым мерил путь и определял час, шел по узкой дороге, вившейся по пологому лесистому склону. С каждым шагом суматошные толпы Либондая оставались все дальше позади, а легендарный Хамакассар становился немного ближе. - Сперва я должен исполнить обязательство.
   Черный кот приблизился к Эхомбе; верх его гривы доходил до лица высокого пастуха.
   - А как же мое достоинство?
   Если вдруг Эхомба терял самообладание, это всегда ошеломляло. Поскольку он говорил тихо, порой даже едва слышно, то вдвойне поражали случаи, когда он повышал голос. Пастух резко повернулся к коту.
   - К черту твое достоинство! К несчастью, я оказался в долгу у мертвого. И это реальность, а не абстракция. - Он ударил себя в грудь:- Ты думаешь, что только тебе приходится тяжело? - Свободной рукой Эхомба описал величественный полукруг, охвативший покатую прибрежную долину позади них и сверкающее синее море, к которому она привалилась, словно пес, уснувший подле хозяина. - Моя жена и помощница находится в бессчетном количестве лиг к югу, как и двое моих детей, как и мои друзья, и никто из них в этот миг не знает, жив я или стал пищей для червей. И это тоже реальность. Я так же страстно, как и ты, хотел бы сейчас находиться не здесь! - Поняв, что кричит, Эхомба понизил голос. - Когда мы достигли южного побережья Абокуа, я был счастлив, потому что надеялся найти в торговых городах Малиина корабль, который переправит нас через Семордрию. - Его взгляд снова обратился к лежащей впереди дороге. - И вот теперь оказывается, что нам снова предстоит пройти по суше неизвестно сколько до места под названием Хамакассар, прежде чем это станет возможно. А кто знает, что мы там найдем? Других боязливых матросов, других отнекивающихся капитанов? Не придется ли нам пересечь реку, на которой стоит тот город, и идти вперед, шагать дальше, потому что, вопреки тому, что нам говорили, тамошние мореходы тоже робеют выйти в океанские просторы? Мне не хочется перебираться пешком через крышу мира.