Страница:
— Сурци Моккеркин? Инспектор Анхель Карденас и сержант Фредозо Хаяки, Севамериканская Федеральная Полиция. Я говорил с вами в Ногалесе. Мы здесь с целью помочь вам. — Он показал на двух бойцов с мрачными физиономиями. — Отзовите своего охранника.
Напряжение в какой-то мере покинуло ее, но выражение лица оставалось настороженным. Не сводя глаз с Карденаса, она, не оборачиваясь, приказала:
— Роджер! Все в порядке, это полиция, а не матарос.
Державший мачете над головой, оранг медленно опустил длинные мощные руки. И только когда лезвие приблизилось к полу, Хаяки начал ставить на место кресло, которое держал перед собой для защиты. Орангутанг моргнул большими обманчиво детскими глазами.
— Сурци уверен?
— Пока да, — уведомила она его. — Подожди снаружи, на крыльце. — Тон нес в себе угрозу, когда она продолжила, адресуя слова стоящему рядом с ней человеку: — Я позову, если ты мне понадобишься. И прежде чем уйдешь, поставь на место кушетку.
Снова пустив в ход лишь одну руку, оранг послушно перевернул небрежно отброшенную мебель обратно на ножки, поставил ее на прежнее место и бросил подушки туда, где им надлежало быть. Одарив Хаяки и Карденаса предупреждающим взглядом, он просеменил вон из комнаты, по-прежнему стискивая зловещий длинный клинок.
— Ваш друг? — Карденас жестом указал на выходящего примата.
— Мой телохранитель. Его дала мне ассоциация Симиано. Я расплачиваюсь за защиту и убежище. — Выражение ее лица чуть смягчилось. — Телохранителей сменяют по очереди. Им всем не особенно нравится находиться в человеческом обществе. Но дело свое они знают.
Поставив плетеное из прутьев и ротанга кресло на прежнее место, Хаяки опустился на него. При высокой влажности короткое физическое упражнение вызвало водопады пота на лице и верхней части тела.
— Не стану спорить.
Она поколебалась еще с миг, прежде чем наконец сделала жест в сторону мебели.
— Итак, вы здесь. Я ничего не могу с этим поделать. Так что вполне можете присесть.
Заняв кресло около кушетки, Карденас сложил руки на груди и с серьезным видом подался вперед.
— Вы сказали, что платите здешним, гм, жителям, за убежище для вас. А где Катла?
Сурци Моккеркин, казалось, съежилась. В другое время, в другом месте, она была бы исключительно привлекательной и, вероятно, жизнерадостной женщиной, подумал Карденас. Тропики низводили внешность всех людей к одному низкому потному общему знаменателю.
— Раз вы нашли меня, то явно знаете о ней. — Она выглянула в забранное ширмой окно. — Когда она не сидит перед ящиком, дразня моллисферы, то любит прогуливаться по лесу. Говорит, увиденное вдохновляет ее. — Моккеркин покачала головой. — Я рада за нее. Это было самое безопасное место для бегства, какое я смогла придумать, и у меня были здесь контакты.
— У вас, — надавил на нее Хаяки, — или у Уэйна Бруммеля?
Она посмотрела на рослого сержанта, но без удивления.
— Так вы и об Уэйне знаете?
— Именно с этого для нас и началось дело, — сочувственно кивнул Карденас. — Вы не явились на назначенную мне встречу в морге Ногалеса.
Повернувшись налево, она провела ладонью по большой псевдодеревянной скульптуре тапира. Спина у него отодвинулась в сторону. Сунув руку внутрь, она достала бутылку местного пива и отщелкнула пробку, активируя встроенный охладитель. Она подождала, пока пиво не станет холодным, но не предложила гостям налить по стаканчику.
— Бедный Уэйн. Вы знаете, он и правда любил меня. — Будучи вынужденным лишь смотреть, как она опрокидывает глоток ледяного пива, Хаяки ощутил настоящую боль. — Проблема Уэйна была общей для всех мужчин: они всегда мнят себя более умными, чем на самом деле. Мне не хватает его, но не так сильно, как мне думалось. — Она показала на свое окружение. — Именно он проделал всю нудную работу, подыскивая безопасное прибежище на случай, если оно нам понадобится. Жаль, он так и не смог насладиться им. — Сделав приличный глоток золотистой жидкости, она оценивающе посмотрела на Карденаса. — Я говорю вам правду.
— Знаю, — успокаивающе ответил инспектор, не трудясь объяснить, откуда он и в самом деле это знал.
Она скрестила весьма привлекательные ножки, большая часть которых оставалась на виду ниже края халата.
— Первое, о чем я подумала, увидев вас здесь, что все кончено, а вы матарос, подосланные моим мужем. — Ее лицо скривилось в выражении явственного отвращения. — «Никто не насмехается над Насмешником», — бывало, говаривал он. Пинче каброн, этот ублюдок! — Тон ее сделался умоляющим. — Он заворожил меня сперва. Я была очень молода. В конечном итоге, все дошло до того, что я не смогла больше выносить. Я полдюжины раз от него сбегала. И каждый раз его люди находили меня и приводили обратно. — Она отвела взгляд. — И каждый раз, когда меня привозили обратно, дела становились еще хуже.
А потом появилась Катла. Я перестала убегать. Чтобы вырастить ее, а также побудить его смягчиться. Почувствовав, что она уже достаточно большая, достаточно сильная, я начала искать выход. Потерпев столько неудач, пытаясь сбежать в одиночку, я сообразила наконец, что мне нужна помощь. И искала ее, но без толку, пока не повстречала Уэйна. — Она глотнула еще пива. — Дело заключалось даже не в том, что Уэйн был хорошим парнем. В конце концов, он ведь работал на Клеата. Просто он был не таким скверным, как большинство других мужчин, которых я встречала. И он любил меня и был терпимым с Катлой.
Для меня этого было достаточно. Я рассказала ему о задуманном, и он поддержал меня. Вместе мы совершили побег, попытались затеряться на Полосе. — Она покачала головой. — Четыре новых личины за два года, и все равно этого оказалось недостаточно. Все это время Уэйн не переставал искать безопасное место, на случай, если нам придется покинуть Севамерику. Не знаю, как он наткнулся на мысль отправиться сюда, но он на нее набрел. Он рассудил, что это место, куда не смогут проникнуть даже присные Мока. — Она невесело улыбнулась. — О федералах мы не говорили.
— Ваш дом чуть не убил нас, — почувствовал неодолимую тягу сказать Хаяки.
— Это тоже дело рук Уэйна, — покосилась она на него. — Он предназначал эту ловушку не для вас. Она задумывалась для встречи хомберов Мока, на случай, если те когда-нибудь появятся. Но как вам-то удалось вывернуться?
Хаяки показал на молчаливо-внимательного Карденаса.
— Мой напарник очень хорошо чувствует аномалии в ситуациях. — И обвиняюще добавил: — Ваш дом чуть не снес мне задницу при взрыве.
— Я б извинилась, если бы считала, что с этого будет какой-то толк, — пожала плечами она. — Теперь ничто не имеет значения. Больше ничего не имеет значения. — Когда она глядела на Карденаса, в ее глазах проглядывала искренняя жажда покончить со всем. — Если вы смогли найти меня здесь, то, значит, Клеат тоже сможет это сделать.
— Не обязательно, — поправил ее инспектор. — Не все официальные каналы информации поставлены под угрозу, знаете ли. Факты вашего дела известны лишь очень немногим. — Он указал на Хаяки. — Формально мы с Фредозо в отпуске и не находимся здесь по официальному делу.
Она смотрела так, словно не видела разницы.
— Не имеет значения. Я не могу отсюда уехать. Сьюдад-Симиано моя последняя, самая большая надежда. И у Катлы тоже.
— У СФП есть очень успешная программа защиты свидетелей.
Смех ее был резким и нервным. Она недоверчиво уставилась на него.
— Вы, должно быть, шутите! Покинуть этот поселок, куда никому не проникнуть без разрешения, чтобы вернуться на Полосу и дать показания против Мока? Я, может, и не такая умная, как Катла, но у нас в какой-то мере одни гены. Поэтому я останусь здесь, даже если присные Клеата смогут-таки найти меня. — Она резко выбросила руку в сторону коридора. — Пусть приходят. Посмотрим, как им понравится иметь дело с Роджером и его сородичами! Но вернуться? Ни в коем случае, федоко. Если только вам не удастся убедить меня, что вы сможете продать на Шпицбергене нарезанный тонкими ломтиками лед.
— Ладно, — ответил Карденас. — Раз вы так настроены, то ладно. Но если вы расскажете нам, что же все это значит, то, возможно, СФП сможет оказать вам некоторую дополнительную помощь. Вы ведь не будете против, не так ли? Если вам известно нечто такое, что мы можем использовать против Клеатора Моккеркина, при этом не связанное для вас с непосредственным появлением в суде. Всегда есть шанс, что мы сможем сделать ход против него, покуда вы остаетесь здесь, вне поля зрения. Это устранило бы угрозу вам и вашей дочери, не вынуждая вас вернуться на Полосу. Разве вам бы не хотелось увидеть, как это произойдет?
Она снова засомневалась.
— Вы не собираетесь заставлять нас возвращаться с вами?
Инспектор покачал головой.
— Просто не могу. Это же Центрально-Американская Федерация, а не Севамерика. Вас не обвиняют ни в каком преступлении, так что закон об экстрадиции тут неприменим. Можете говорить, не стесняясь. — Он встретился с ней взглядом, не моргнув глазом. — Да я в любом случае не стал бы пытался забрать вас и вашу дочь против вашей воли.
Сурци поразмыслила над его предложением. Внезапно она стала выглядеть моложе своих лет, походя скорей на испуганного подростка, чем на закаленную женщину, сумевшую выжить на Полосе.
— Все дело в деньгах. Деньгах Мока. Наличных Клеата. Мы с Уэйном смогли присвоить изрядную долю кредита. Никто не делал такого с Моком, думая, будто ему это сойдет с рук. А то, что в этом участвовала я, еще больше усугубляло дело. Мок из-за этого выглядит не только полным козлом, но и полным кретином. Он хочет вернуть свои деньги. Хочет вернуть меня.
Инспектор понимающе кивнул, не улыбаясь, наклонился к ней и завил мягко, но решительно:
— Если вы намерены мне лгать, миз Моккеркин, то я ничем не смогу вам помочь. Деньги, которые вы с Уэйном Бруммелем или Джорджем Андерсоном похитили, лишь малая часть этого дела.
Лицо ее раскраснелось от возмущения, и она приподнялась с кушетки.
— Я не лгу, проклятый ты федоко! Зачем еще, по-твоему, такой, как Мок захотел бы вернуть меня?
Ни в малейшей степени не отреагировав на ее вспышку, Карденас попытался остаться столь же чутким и сочувствующим.
— Я не так уж уверен, что он хочет вернуть вас, миз Моккеркин. Но мы знаем, что он хочет вернуть вашу дочь.
12
Напряжение в какой-то мере покинуло ее, но выражение лица оставалось настороженным. Не сводя глаз с Карденаса, она, не оборачиваясь, приказала:
— Роджер! Все в порядке, это полиция, а не матарос.
Державший мачете над головой, оранг медленно опустил длинные мощные руки. И только когда лезвие приблизилось к полу, Хаяки начал ставить на место кресло, которое держал перед собой для защиты. Орангутанг моргнул большими обманчиво детскими глазами.
— Сурци уверен?
— Пока да, — уведомила она его. — Подожди снаружи, на крыльце. — Тон нес в себе угрозу, когда она продолжила, адресуя слова стоящему рядом с ней человеку: — Я позову, если ты мне понадобишься. И прежде чем уйдешь, поставь на место кушетку.
Снова пустив в ход лишь одну руку, оранг послушно перевернул небрежно отброшенную мебель обратно на ножки, поставил ее на прежнее место и бросил подушки туда, где им надлежало быть. Одарив Хаяки и Карденаса предупреждающим взглядом, он просеменил вон из комнаты, по-прежнему стискивая зловещий длинный клинок.
— Ваш друг? — Карденас жестом указал на выходящего примата.
— Мой телохранитель. Его дала мне ассоциация Симиано. Я расплачиваюсь за защиту и убежище. — Выражение ее лица чуть смягчилось. — Телохранителей сменяют по очереди. Им всем не особенно нравится находиться в человеческом обществе. Но дело свое они знают.
Поставив плетеное из прутьев и ротанга кресло на прежнее место, Хаяки опустился на него. При высокой влажности короткое физическое упражнение вызвало водопады пота на лице и верхней части тела.
— Не стану спорить.
Она поколебалась еще с миг, прежде чем наконец сделала жест в сторону мебели.
— Итак, вы здесь. Я ничего не могу с этим поделать. Так что вполне можете присесть.
Заняв кресло около кушетки, Карденас сложил руки на груди и с серьезным видом подался вперед.
— Вы сказали, что платите здешним, гм, жителям, за убежище для вас. А где Катла?
Сурци Моккеркин, казалось, съежилась. В другое время, в другом месте, она была бы исключительно привлекательной и, вероятно, жизнерадостной женщиной, подумал Карденас. Тропики низводили внешность всех людей к одному низкому потному общему знаменателю.
— Раз вы нашли меня, то явно знаете о ней. — Она выглянула в забранное ширмой окно. — Когда она не сидит перед ящиком, дразня моллисферы, то любит прогуливаться по лесу. Говорит, увиденное вдохновляет ее. — Моккеркин покачала головой. — Я рада за нее. Это было самое безопасное место для бегства, какое я смогла придумать, и у меня были здесь контакты.
— У вас, — надавил на нее Хаяки, — или у Уэйна Бруммеля?
Она посмотрела на рослого сержанта, но без удивления.
— Так вы и об Уэйне знаете?
— Именно с этого для нас и началось дело, — сочувственно кивнул Карденас. — Вы не явились на назначенную мне встречу в морге Ногалеса.
Повернувшись налево, она провела ладонью по большой псевдодеревянной скульптуре тапира. Спина у него отодвинулась в сторону. Сунув руку внутрь, она достала бутылку местного пива и отщелкнула пробку, активируя встроенный охладитель. Она подождала, пока пиво не станет холодным, но не предложила гостям налить по стаканчику.
— Бедный Уэйн. Вы знаете, он и правда любил меня. — Будучи вынужденным лишь смотреть, как она опрокидывает глоток ледяного пива, Хаяки ощутил настоящую боль. — Проблема Уэйна была общей для всех мужчин: они всегда мнят себя более умными, чем на самом деле. Мне не хватает его, но не так сильно, как мне думалось. — Она показала на свое окружение. — Именно он проделал всю нудную работу, подыскивая безопасное прибежище на случай, если оно нам понадобится. Жаль, он так и не смог насладиться им. — Сделав приличный глоток золотистой жидкости, она оценивающе посмотрела на Карденаса. — Я говорю вам правду.
— Знаю, — успокаивающе ответил инспектор, не трудясь объяснить, откуда он и в самом деле это знал.
Она скрестила весьма привлекательные ножки, большая часть которых оставалась на виду ниже края халата.
— Первое, о чем я подумала, увидев вас здесь, что все кончено, а вы матарос, подосланные моим мужем. — Ее лицо скривилось в выражении явственного отвращения. — «Никто не насмехается над Насмешником», — бывало, говаривал он. Пинче каброн, этот ублюдок! — Тон ее сделался умоляющим. — Он заворожил меня сперва. Я была очень молода. В конечном итоге, все дошло до того, что я не смогла больше выносить. Я полдюжины раз от него сбегала. И каждый раз его люди находили меня и приводили обратно. — Она отвела взгляд. — И каждый раз, когда меня привозили обратно, дела становились еще хуже.
А потом появилась Катла. Я перестала убегать. Чтобы вырастить ее, а также побудить его смягчиться. Почувствовав, что она уже достаточно большая, достаточно сильная, я начала искать выход. Потерпев столько неудач, пытаясь сбежать в одиночку, я сообразила наконец, что мне нужна помощь. И искала ее, но без толку, пока не повстречала Уэйна. — Она глотнула еще пива. — Дело заключалось даже не в том, что Уэйн был хорошим парнем. В конце концов, он ведь работал на Клеата. Просто он был не таким скверным, как большинство других мужчин, которых я встречала. И он любил меня и был терпимым с Катлой.
Для меня этого было достаточно. Я рассказала ему о задуманном, и он поддержал меня. Вместе мы совершили побег, попытались затеряться на Полосе. — Она покачала головой. — Четыре новых личины за два года, и все равно этого оказалось недостаточно. Все это время Уэйн не переставал искать безопасное место, на случай, если нам придется покинуть Севамерику. Не знаю, как он наткнулся на мысль отправиться сюда, но он на нее набрел. Он рассудил, что это место, куда не смогут проникнуть даже присные Мока. — Она невесело улыбнулась. — О федералах мы не говорили.
— Ваш дом чуть не убил нас, — почувствовал неодолимую тягу сказать Хаяки.
— Это тоже дело рук Уэйна, — покосилась она на него. — Он предназначал эту ловушку не для вас. Она задумывалась для встречи хомберов Мока, на случай, если те когда-нибудь появятся. Но как вам-то удалось вывернуться?
Хаяки показал на молчаливо-внимательного Карденаса.
— Мой напарник очень хорошо чувствует аномалии в ситуациях. — И обвиняюще добавил: — Ваш дом чуть не снес мне задницу при взрыве.
— Я б извинилась, если бы считала, что с этого будет какой-то толк, — пожала плечами она. — Теперь ничто не имеет значения. Больше ничего не имеет значения. — Когда она глядела на Карденаса, в ее глазах проглядывала искренняя жажда покончить со всем. — Если вы смогли найти меня здесь, то, значит, Клеат тоже сможет это сделать.
— Не обязательно, — поправил ее инспектор. — Не все официальные каналы информации поставлены под угрозу, знаете ли. Факты вашего дела известны лишь очень немногим. — Он указал на Хаяки. — Формально мы с Фредозо в отпуске и не находимся здесь по официальному делу.
Она смотрела так, словно не видела разницы.
— Не имеет значения. Я не могу отсюда уехать. Сьюдад-Симиано моя последняя, самая большая надежда. И у Катлы тоже.
— У СФП есть очень успешная программа защиты свидетелей.
Смех ее был резким и нервным. Она недоверчиво уставилась на него.
— Вы, должно быть, шутите! Покинуть этот поселок, куда никому не проникнуть без разрешения, чтобы вернуться на Полосу и дать показания против Мока? Я, может, и не такая умная, как Катла, но у нас в какой-то мере одни гены. Поэтому я останусь здесь, даже если присные Клеата смогут-таки найти меня. — Она резко выбросила руку в сторону коридора. — Пусть приходят. Посмотрим, как им понравится иметь дело с Роджером и его сородичами! Но вернуться? Ни в коем случае, федоко. Если только вам не удастся убедить меня, что вы сможете продать на Шпицбергене нарезанный тонкими ломтиками лед.
— Ладно, — ответил Карденас. — Раз вы так настроены, то ладно. Но если вы расскажете нам, что же все это значит, то, возможно, СФП сможет оказать вам некоторую дополнительную помощь. Вы ведь не будете против, не так ли? Если вам известно нечто такое, что мы можем использовать против Клеатора Моккеркина, при этом не связанное для вас с непосредственным появлением в суде. Всегда есть шанс, что мы сможем сделать ход против него, покуда вы остаетесь здесь, вне поля зрения. Это устранило бы угрозу вам и вашей дочери, не вынуждая вас вернуться на Полосу. Разве вам бы не хотелось увидеть, как это произойдет?
Она снова засомневалась.
— Вы не собираетесь заставлять нас возвращаться с вами?
Инспектор покачал головой.
— Просто не могу. Это же Центрально-Американская Федерация, а не Севамерика. Вас не обвиняют ни в каком преступлении, так что закон об экстрадиции тут неприменим. Можете говорить, не стесняясь. — Он встретился с ней взглядом, не моргнув глазом. — Да я в любом случае не стал бы пытался забрать вас и вашу дочь против вашей воли.
Сурци поразмыслила над его предложением. Внезапно она стала выглядеть моложе своих лет, походя скорей на испуганного подростка, чем на закаленную женщину, сумевшую выжить на Полосе.
— Все дело в деньгах. Деньгах Мока. Наличных Клеата. Мы с Уэйном смогли присвоить изрядную долю кредита. Никто не делал такого с Моком, думая, будто ему это сойдет с рук. А то, что в этом участвовала я, еще больше усугубляло дело. Мок из-за этого выглядит не только полным козлом, но и полным кретином. Он хочет вернуть свои деньги. Хочет вернуть меня.
Инспектор понимающе кивнул, не улыбаясь, наклонился к ней и завил мягко, но решительно:
— Если вы намерены мне лгать, миз Моккеркин, то я ничем не смогу вам помочь. Деньги, которые вы с Уэйном Бруммелем или Джорджем Андерсоном похитили, лишь малая часть этого дела.
Лицо ее раскраснелось от возмущения, и она приподнялась с кушетки.
— Я не лгу, проклятый ты федоко! Зачем еще, по-твоему, такой, как Мок захотел бы вернуть меня?
Ни в малейшей степени не отреагировав на ее вспышку, Карденас попытался остаться столь же чутким и сочувствующим.
— Я не так уж уверен, что он хочет вернуть вас, миз Моккеркин. Но мы знаем, что он хочет вернуть вашу дочь.
12
Она уставилась на него. За исключением звуков тропического леса, доносившихся сквозь забранные ширмами окна, в комнате стояла мертвая тишина.
— Не понимаю, о чем вы говорите, инспектор. Катла способная, совершенно нормальная, обыкновенная двенадцатилетняя девочка, страдающая лишь из-за трудностей, какие бывают у всех девочек ее возраста. И я не могу себе представить никакой особой заинтересованности моего мужа в ее возвращении, помимо того, что она доводится ему дочерью.
Хаяки покорно вздохнул.
— Миз Моккеркин, имейте некоторое уважение к нашему умению делать свою работу. Мы ведь вас нашли, не так ли? Кроме того, мы способны определить, когда вы лжете. — Он кивнул в сторону инспектора. — Мой напарник — интуит.
Хозяйка дома пристально посмотрела на Карденаса. Тот обычно предпочитал не афишировать свою способность. Но тут был другой случай. Она увидела правду в его глазах и бессильно осела на кушетке.
— Мы беседовали с друзьями вашей дочери, миз Моккеркин. Как в том соче, в который вы ее зачислили, так и вне его. И знаем, что Катла куда более, чем просто «способная». Нам известно, что она техант и что она работала над каким-то важным проектом для вашего мужа, когда вы обе исчезли.
Сплетая и расплетая пальцы, Сурци Моккеркин отступила под натиском, но лишь со скрипом.
— Катла моя дочь, джентльмены, и я люблю ее. — Подняв голову, она умоляюще посмотрела на внимательно слушающего инспектора. — Но я не притворяюсь, будто понимаю ее. И уж точно не знаю, откуда у нее такие мозги. — Она сардонически рассмеялась. — Одно могу сказать, что явно не от меня! Со мной по-другому, у меня есть обычные мозги, и навалом — на улице я не пропаду. Но книжные мозги — может, они достались ей по линии Клеата. Я не слишком уверена, что это такая уж полезная штука.
Она, Катла, вообще-то очень робкая, но иногда, когда была уверена, что мы одни и за нами не наблюдают, пыталась поговорить со мной о некоторых вещах. Проект Клеата был одной из них. Он… он говорил ей, что если она не будет работать с ним, с его людьми, то может что-то случиться. Не с ней, а с кем-то другим.
— Он угрожал вам, чтобы заставить ее работать с ним? — уточнил Хаяки.
— Не называя по имени. — Она переключила внимание на рослого сержанта. — Ему и не требовалось. Достаточно было намекнуть, что с кем-то близким может что-то случиться. Он мог говорить о какой-нибудь односочнице или о случайном друге. Вам никогда не доводилось быть с ним рядом, сержант. В его голосе есть определенное качество. Оно естественное, но Мок может заказать на дом обед из китайского ресторанчика, и это прозвучит так, словно он собирается совершить серийное убийство. А когда он действительно угрожает… — Голос ее замер.
Карденас вернул разговор к прежней теме.
— Этот проект, над которым он заставлял работать Катлу: вы можете что-нибудь рассказать о нем? Мы не знаем никаких подробностей, только что он довольно значительный. В нем явно очень заинтересованы и другие, кроме вашего мужа.
Она широко развела руками и пожала плечами.
— Я же говорила вам, Катла пыталась мне это объяснить, и не раз. Я о нем помню лишь немногое и не притворяюсь, будто понимаю даже то, что помню. Он как-то связан с процедурой, которую она называла «квантовой кражей».
Двое федералов переглянулись.
— И это все? — подтолкнул ее Карденас.
— О нет, есть еще многое. Просто я ничего этого не понимаю.
Наморщив лоб, Сурци Моккеркин попыталась вспомнить терминологию и определения, которые явно выходили за рамки знакомых ей понятий. И по мере того, как она объясняла, перескакивая с пятого на десятое, Карденасу становилось все более очевидным, что многое из этого равным образом выходило и за рамки их с напарником знаний. И что еще хуже, без погибших в машине спиннеров, зафиксировать какие-либо подробности они могли только с помощью собственных мозгов.
— Все вертится вокруг дистанционного управления оптическими свитчами, которые драйвят коммерческие нервные узлы Ящика. Я говорю о глобальном Ящике, а не каких-то местных боковых дендритах. — И, увидев выражение их лиц, добавила с кривой усмешкой. — Я ж вам говорила, что не понимаю этого. Просто помню кое-что.
— Продолжайте, — поощрил ее Карденас, отчаянно жалея, что при нем нет спиннера. Или знающего немало Орилака Мудрого.
Усилия вспомнить, казалось, помогли ей расслабиться. В промежутках между декламациями она допила остатки пива.
— Весь фокус — Катла упорно называет его именно так — явно в том, чтобы настроить подсоединенные параллельно усилители так, чтобы в соответствующий момент лазеры точно отрегулировались на нужной длине волны. Если правильно откалибровать луч, то получится местный дубликат информации, которая перекачивалась в этот момент. Когда на удаленном сайте будет создан точный дубликат, оригинал уничтожат. — Она откинулась на спинку кушетки.
— Предполагалось копировать таким образом на другую молли дубликаты банковских кодов, или подробности биржевых операций, или просто скачиваемую информацию.
— И в тоже самое время, — добавил Карденас, напряженно пытаясь осмыслить сказанное, — первоначальная информация превращалась в бесполезную?
— Не просто превращалась в бесполезную, — поправила она его. — Она стиралась, словно ее никогда и не было. Но она оставалась в виде идеального дубликата, созданного где-то в другом месте.
Оба федерала на мгновение притихли, пытаясь переварить все это. И как столь часто бывало, Хаяки аккуратно подытожил только что услышанное.
— Банкам это страсть как понравится.
— Очень остроумно, — заметил Карденас. — Ты не только похищаешь информацию, но и одновременно ликвидируешь первоначальную запись. Все равно что убегать от кого-то, заметая оставленные следы. — Он слегка свел брови глядя на Сурци Моккеркин. — Если сработает.
Отставив бутылку в сторону, она извлекла из статуи тапира другую и щелкнула охладителем. Налить гостям она снова не предложила. Карденас полагал, что ее нельзя винить.
— Этого я вам сказать не могу. Я бы не поняла, срабатывает ли нечто подобное так, как надо, даже если б увидела в действии.
— Значит, вы не знаете, является ли эта бредовая идея чем-то большим, чем теорией? Вам не известно, насколько далеко продвинулось практическое применение, вышли ли люди вашего мужа за рамки чистой теории?
— Да, — пробормотала она, — не знаю. Но я знаю одно. Мне надоело смотреть, как мою дочь используют, не говоря уж о том, что ее втягивали в деятельность этого ублюдка.
Хаяки задумчиво кивнул.
— Та пара миллионов, которую прихватили вы с Бруммелем, конечно же, не имеет никакого отношения к подобным фокусам.
— А что мне, черт побери, оставалось делать, федоко? — повысила голос она. — Устроиться на работу мыть полы или стелить постели в дешевых отелях? Если собираешься сбежать от Мока, то лучше бежать подальше и побыстрее. А на это нужны деньги. — Она немного поутихла. — Уэйн был не таким уж и плохим парнем, учитывая обстоятельства.
— Значит вам его сильно не хватает, — сочувственно предположил Карденас.
Взгляд, на который он натолкнулся, был таким ледяным, что на мгновение подумалось, будто она интуитит его.
— Этого я не говорила. Я сказала, что он был неплохим парнем, и это так. Моей главной заботой, моей единственной заботой было защитить Катлу. Увести девочку подальше от ее пинче отца.
— А не попытаться заполучить для себя. — Хаяки больше не улыбался.
Стальной блеск во взгляде хозяйки дома померк, и она отвела взгляд.
— Думайте что хотите. От мертвой матери очень мало толку. — Еще один большой глоток пива, и когда женщина снова посмотрела на своих гостей, к ней в какой-то мере вернулась прежняя решимость.
— Я никуда с вами не поеду, джентльмены. Можете не утруждать свою проклятую программу защиты. У вас нет никакой юрисдикции в ЦАФ, и меньше чем никакой в Сьюдад-Симиано. Я знаю. По этому вопросу в добытых Уэйном сведениях говорится очень конкретно. Р-разумеется, тут не Полоса, и не Нуэва-Йорк, и даже не Агуа-При, но мы с Катлой способны справиться. Пока нам удавалось справляться. Если я вернусь, если нога моя ступит на землю Севамерики, то мне конец. — Речь ее, вследствие второй бутылки пива, начала делаться невнятной. — Этот пинче каброн может гонять свои лазеры, пока у него задница не отвалится. Катлу он не вернет.
— Ладно. — Карденас встал. — Больше мы не станем вас беспокоить, миз Моккеркин.
Хаяки уставился на напарника во все глаза.
— Хох, Анхель, ты часом не…
— Она не хочет уезжать, и мы не можем ее заставить, — твердо заявил своему напарнику инспектор. — Она предпочитает остаться здесь, и я рад за нее. — И, снова переключив внимание на хозяйку дома, добавил: — Если Соронг даст разрешение и нам удастся найти место для ночлега, мы с напарником пробудем здесь еще пару дней. Подумайте о нашем предложении, миз Моккеркин. Подумайте обо всем, что я сказал. Жизнь в бегах, даже в столь приятном месте, каким вы, возможно, находите тропики ЦАФ, начинает через некоторое время утомлять. Я знаю, мне доводилось видеть, как такое случалось. Подобная жизнь быстро старит. Есть и более коварные убийцы, чем пуля. Полное страха ожидание действует медленнее, но может быть столь же смертоносным. — И по какому-то наитию кивнул на заднее окно гостиной. — Одно знаю наверняка: это совсем не то место, где можно попытаться вырастить ребенка.
Крепко сжимая бутылку с пивом, она пробормотала на прощанье:
— Хотела бы сказать, что было приятно побеседовать с вами, инспектор. Но это не так.
Он двинулся мимо нее, косясь одним глазом на затененный коридор, чтобы не столкнуться с неким весьма раздражительным орангутаном.
— Пару дней. Подумайте об этом.
Они оставили ее сидеть на кушетке и пить пиво, пусть и без особого удовольствия, углубившись в мысли, которые, как надеялся Карденас, подтолкнут ее к какому-то решению.
Как только они оказались снаружи, Хаяки наконец решил дать выход своей досаде.
— Что все это означало, Анхель? Я думал, ты склонял ее к мысли поехать с нами, а ты просто дал ей ускользнуть.
Памятуя о пауке, который попытался прокатиться на плече его друга, Карденас без излишнего энтузиазма изучал тропу, шедшую обратно к центральному поселению.
— Никуда она не поедет, Фредозо. Она слишком напугана. Ей нужно дать время подумать о своем будущем, а не просто о завтрашнем дне. Время поразмыслить о будущем своей дочери. — Он сделал жест в сторону зеленого окружения. Над головами у них пролетела пара попугаев ара. Они пронеслись над самыми верхушками деревьев, наполняя воздух пронзительными криками.
— Это прекрасное местечко — на несколько месяцев, самое большее на год. Но это никак не постоянное пристанище для того, кто привык жить на Полосе. Меня не волнует, какой тихой, сдержанной и интравертной может быть эта Катла и сколько прогулок по джунглям она совершает — все равно, она двенадцатилетняя девочка. ЦАФ — не Севамерика. Для биолога, делающего научную карьеру, жизнь в заповеднике может быть терпимой. Но даже тогда лишь терпимой.
На сей раз по тропе впереди шел Хаяки, вынуждая Карденаса увертываться от веток и листьев, которые норовили хлестнуть по нему.
— Ладно, но можем ли мы ждать год, пока миз Моккеркин не примет решение?
— Конечно, не можем. Но, думаю, нам и не придется. Она ведь и сама понимает, что если мы смогли ее найти, то смогут и подручные Мока. Все сводится к тому, считает ли она себя здесь в большей безопасности, и сможет стерпеть изоляцию, или же что ей с дочерью лучше переложить ответственность за безопасность на СФП. — Он осторожно перешагнул через пересекавшую тропу колонну муравьев.
— Возможно, мы не можем ждать год, но пара дней у нас в запасе есть. — На лице у него появилась легкая улыбка. — Теперь Пэнгборн станет дергаться в ожидании хоть какой-то связи. Не говоря уж о том, что у нас вот-вот закончатся «отпуска».
Они вышли из леса на открытый двор поселения Сьюдад. Через дорогу маршировала на занятия группа юных приматов, сопровождаемая степенной и очень достойной на вид шимпанзе.
— Так значит, наш план — оставить ее в покое, дать повариться в собственном соку, обдумывая наше предложение, и не оказывать больше никакого давления?
— Эксактаментион[55], — согласился Карденас.
— Она может ничего не сказать своей дочери о нашем визите. А у девочки, возможно, есть свое мнение.
— Вероятно. — Инспектор зашагал через двор. — Но девочка еще не достигла возраста самостоятельности, даже в ЦАФ. Не стоит давать матери еще одну причину невзлюбить нас. Лучше оставить ее в покое и предоставить ей разобраться самой.
— Думаешь, она примет верное решение?
Карденас остановился посмотреть, как смешанная группа макак и маленьких игрунков занимается акробатикой на сложной гимнастической стенке, сооруженной вплотную к джунглям. В сочетании с присущим природным атлетизмом, четкость выполняемых упражнений ошеломляла.
— Надеюсь, да. Если не ради нее самой, то ради ее дочери. — Снова зашагав дальше, он направился к зданию Администрации. — Если у них здесь есть жилье для санкционированных исследователей, то они, вероятно, смогут нас пристроить на пару дней.
Администрация Сьюдад-Симиано могла это организовать — за плату, конечно. Квартиры для гостей оказались приятным сюрпризом: аккуратные и чистые. В них имелись легкое тропическое постельное белье, противомоскитные сетки и фумигаторы. Стоял даже вит-плейер, но никаких комм-аппаратов и никакого доступа к ящикам. Если им захочется поговорить с внешним миром, придется воспользоваться подконтрольным аппаратом в здании Администрации. «Что это, способ гарантировать недоступность приезжих? — гадал Карденас, — Или отмечать все контакты между Сьюдадом и человеческой цивилизацией? Способ защитить гостей — или изолировать местных жителей?» Не имеет значения. Ни ему, ни его напарнику скрывать нечего, никаких секретов у них нет.
Поданная гостям еда стала еще одним сюрпризом. Предвидя вегетарианскую диету, оба федерала пришли в восторг, увидев в меню все от рыбы до оленины, хотя в нем не значилось мяса домашних животных. Жители Сьюдада не выращивали для пропитания других животных, но ничего не имели против убийства и потребления тех, кого им удавалось поймать в дебрях. Шимпанзе в особенности любили животный белок. За время короткого пребывания федералов в заповеднике Хаяки пристрастился к тропической саранче, зажаренной в кунжутном масле. Помимо присущего этому блюду хруста, эти кузнечики содержали вдвое больше протеина, чем говядина. Карденас же сделался большим приверженцем местных фруктов, со многими из которых он никогда раньше не сталкивался.
— Не понимаю, о чем вы говорите, инспектор. Катла способная, совершенно нормальная, обыкновенная двенадцатилетняя девочка, страдающая лишь из-за трудностей, какие бывают у всех девочек ее возраста. И я не могу себе представить никакой особой заинтересованности моего мужа в ее возвращении, помимо того, что она доводится ему дочерью.
Хаяки покорно вздохнул.
— Миз Моккеркин, имейте некоторое уважение к нашему умению делать свою работу. Мы ведь вас нашли, не так ли? Кроме того, мы способны определить, когда вы лжете. — Он кивнул в сторону инспектора. — Мой напарник — интуит.
Хозяйка дома пристально посмотрела на Карденаса. Тот обычно предпочитал не афишировать свою способность. Но тут был другой случай. Она увидела правду в его глазах и бессильно осела на кушетке.
— Мы беседовали с друзьями вашей дочери, миз Моккеркин. Как в том соче, в который вы ее зачислили, так и вне его. И знаем, что Катла куда более, чем просто «способная». Нам известно, что она техант и что она работала над каким-то важным проектом для вашего мужа, когда вы обе исчезли.
Сплетая и расплетая пальцы, Сурци Моккеркин отступила под натиском, но лишь со скрипом.
— Катла моя дочь, джентльмены, и я люблю ее. — Подняв голову, она умоляюще посмотрела на внимательно слушающего инспектора. — Но я не притворяюсь, будто понимаю ее. И уж точно не знаю, откуда у нее такие мозги. — Она сардонически рассмеялась. — Одно могу сказать, что явно не от меня! Со мной по-другому, у меня есть обычные мозги, и навалом — на улице я не пропаду. Но книжные мозги — может, они достались ей по линии Клеата. Я не слишком уверена, что это такая уж полезная штука.
Она, Катла, вообще-то очень робкая, но иногда, когда была уверена, что мы одни и за нами не наблюдают, пыталась поговорить со мной о некоторых вещах. Проект Клеата был одной из них. Он… он говорил ей, что если она не будет работать с ним, с его людьми, то может что-то случиться. Не с ней, а с кем-то другим.
— Он угрожал вам, чтобы заставить ее работать с ним? — уточнил Хаяки.
— Не называя по имени. — Она переключила внимание на рослого сержанта. — Ему и не требовалось. Достаточно было намекнуть, что с кем-то близким может что-то случиться. Он мог говорить о какой-нибудь односочнице или о случайном друге. Вам никогда не доводилось быть с ним рядом, сержант. В его голосе есть определенное качество. Оно естественное, но Мок может заказать на дом обед из китайского ресторанчика, и это прозвучит так, словно он собирается совершить серийное убийство. А когда он действительно угрожает… — Голос ее замер.
Карденас вернул разговор к прежней теме.
— Этот проект, над которым он заставлял работать Катлу: вы можете что-нибудь рассказать о нем? Мы не знаем никаких подробностей, только что он довольно значительный. В нем явно очень заинтересованы и другие, кроме вашего мужа.
Она широко развела руками и пожала плечами.
— Я же говорила вам, Катла пыталась мне это объяснить, и не раз. Я о нем помню лишь немногое и не притворяюсь, будто понимаю даже то, что помню. Он как-то связан с процедурой, которую она называла «квантовой кражей».
Двое федералов переглянулись.
— И это все? — подтолкнул ее Карденас.
— О нет, есть еще многое. Просто я ничего этого не понимаю.
Наморщив лоб, Сурци Моккеркин попыталась вспомнить терминологию и определения, которые явно выходили за рамки знакомых ей понятий. И по мере того, как она объясняла, перескакивая с пятого на десятое, Карденасу становилось все более очевидным, что многое из этого равным образом выходило и за рамки их с напарником знаний. И что еще хуже, без погибших в машине спиннеров, зафиксировать какие-либо подробности они могли только с помощью собственных мозгов.
— Все вертится вокруг дистанционного управления оптическими свитчами, которые драйвят коммерческие нервные узлы Ящика. Я говорю о глобальном Ящике, а не каких-то местных боковых дендритах. — И, увидев выражение их лиц, добавила с кривой усмешкой. — Я ж вам говорила, что не понимаю этого. Просто помню кое-что.
— Продолжайте, — поощрил ее Карденас, отчаянно жалея, что при нем нет спиннера. Или знающего немало Орилака Мудрого.
Усилия вспомнить, казалось, помогли ей расслабиться. В промежутках между декламациями она допила остатки пива.
— Весь фокус — Катла упорно называет его именно так — явно в том, чтобы настроить подсоединенные параллельно усилители так, чтобы в соответствующий момент лазеры точно отрегулировались на нужной длине волны. Если правильно откалибровать луч, то получится местный дубликат информации, которая перекачивалась в этот момент. Когда на удаленном сайте будет создан точный дубликат, оригинал уничтожат. — Она откинулась на спинку кушетки.
— Предполагалось копировать таким образом на другую молли дубликаты банковских кодов, или подробности биржевых операций, или просто скачиваемую информацию.
— И в тоже самое время, — добавил Карденас, напряженно пытаясь осмыслить сказанное, — первоначальная информация превращалась в бесполезную?
— Не просто превращалась в бесполезную, — поправила она его. — Она стиралась, словно ее никогда и не было. Но она оставалась в виде идеального дубликата, созданного где-то в другом месте.
Оба федерала на мгновение притихли, пытаясь переварить все это. И как столь часто бывало, Хаяки аккуратно подытожил только что услышанное.
— Банкам это страсть как понравится.
— Очень остроумно, — заметил Карденас. — Ты не только похищаешь информацию, но и одновременно ликвидируешь первоначальную запись. Все равно что убегать от кого-то, заметая оставленные следы. — Он слегка свел брови глядя на Сурци Моккеркин. — Если сработает.
Отставив бутылку в сторону, она извлекла из статуи тапира другую и щелкнула охладителем. Налить гостям она снова не предложила. Карденас полагал, что ее нельзя винить.
— Этого я вам сказать не могу. Я бы не поняла, срабатывает ли нечто подобное так, как надо, даже если б увидела в действии.
— Значит, вы не знаете, является ли эта бредовая идея чем-то большим, чем теорией? Вам не известно, насколько далеко продвинулось практическое применение, вышли ли люди вашего мужа за рамки чистой теории?
— Да, — пробормотала она, — не знаю. Но я знаю одно. Мне надоело смотреть, как мою дочь используют, не говоря уж о том, что ее втягивали в деятельность этого ублюдка.
Хаяки задумчиво кивнул.
— Та пара миллионов, которую прихватили вы с Бруммелем, конечно же, не имеет никакого отношения к подобным фокусам.
— А что мне, черт побери, оставалось делать, федоко? — повысила голос она. — Устроиться на работу мыть полы или стелить постели в дешевых отелях? Если собираешься сбежать от Мока, то лучше бежать подальше и побыстрее. А на это нужны деньги. — Она немного поутихла. — Уэйн был не таким уж и плохим парнем, учитывая обстоятельства.
— Значит вам его сильно не хватает, — сочувственно предположил Карденас.
Взгляд, на который он натолкнулся, был таким ледяным, что на мгновение подумалось, будто она интуитит его.
— Этого я не говорила. Я сказала, что он был неплохим парнем, и это так. Моей главной заботой, моей единственной заботой было защитить Катлу. Увести девочку подальше от ее пинче отца.
— А не попытаться заполучить для себя. — Хаяки больше не улыбался.
Стальной блеск во взгляде хозяйки дома померк, и она отвела взгляд.
— Думайте что хотите. От мертвой матери очень мало толку. — Еще один большой глоток пива, и когда женщина снова посмотрела на своих гостей, к ней в какой-то мере вернулась прежняя решимость.
— Я никуда с вами не поеду, джентльмены. Можете не утруждать свою проклятую программу защиты. У вас нет никакой юрисдикции в ЦАФ, и меньше чем никакой в Сьюдад-Симиано. Я знаю. По этому вопросу в добытых Уэйном сведениях говорится очень конкретно. Р-разумеется, тут не Полоса, и не Нуэва-Йорк, и даже не Агуа-При, но мы с Катлой способны справиться. Пока нам удавалось справляться. Если я вернусь, если нога моя ступит на землю Севамерики, то мне конец. — Речь ее, вследствие второй бутылки пива, начала делаться невнятной. — Этот пинче каброн может гонять свои лазеры, пока у него задница не отвалится. Катлу он не вернет.
— Ладно. — Карденас встал. — Больше мы не станем вас беспокоить, миз Моккеркин.
Хаяки уставился на напарника во все глаза.
— Хох, Анхель, ты часом не…
— Она не хочет уезжать, и мы не можем ее заставить, — твердо заявил своему напарнику инспектор. — Она предпочитает остаться здесь, и я рад за нее. — И, снова переключив внимание на хозяйку дома, добавил: — Если Соронг даст разрешение и нам удастся найти место для ночлега, мы с напарником пробудем здесь еще пару дней. Подумайте о нашем предложении, миз Моккеркин. Подумайте обо всем, что я сказал. Жизнь в бегах, даже в столь приятном месте, каким вы, возможно, находите тропики ЦАФ, начинает через некоторое время утомлять. Я знаю, мне доводилось видеть, как такое случалось. Подобная жизнь быстро старит. Есть и более коварные убийцы, чем пуля. Полное страха ожидание действует медленнее, но может быть столь же смертоносным. — И по какому-то наитию кивнул на заднее окно гостиной. — Одно знаю наверняка: это совсем не то место, где можно попытаться вырастить ребенка.
Крепко сжимая бутылку с пивом, она пробормотала на прощанье:
— Хотела бы сказать, что было приятно побеседовать с вами, инспектор. Но это не так.
Он двинулся мимо нее, косясь одним глазом на затененный коридор, чтобы не столкнуться с неким весьма раздражительным орангутаном.
— Пару дней. Подумайте об этом.
Они оставили ее сидеть на кушетке и пить пиво, пусть и без особого удовольствия, углубившись в мысли, которые, как надеялся Карденас, подтолкнут ее к какому-то решению.
Как только они оказались снаружи, Хаяки наконец решил дать выход своей досаде.
— Что все это означало, Анхель? Я думал, ты склонял ее к мысли поехать с нами, а ты просто дал ей ускользнуть.
Памятуя о пауке, который попытался прокатиться на плече его друга, Карденас без излишнего энтузиазма изучал тропу, шедшую обратно к центральному поселению.
— Никуда она не поедет, Фредозо. Она слишком напугана. Ей нужно дать время подумать о своем будущем, а не просто о завтрашнем дне. Время поразмыслить о будущем своей дочери. — Он сделал жест в сторону зеленого окружения. Над головами у них пролетела пара попугаев ара. Они пронеслись над самыми верхушками деревьев, наполняя воздух пронзительными криками.
— Это прекрасное местечко — на несколько месяцев, самое большее на год. Но это никак не постоянное пристанище для того, кто привык жить на Полосе. Меня не волнует, какой тихой, сдержанной и интравертной может быть эта Катла и сколько прогулок по джунглям она совершает — все равно, она двенадцатилетняя девочка. ЦАФ — не Севамерика. Для биолога, делающего научную карьеру, жизнь в заповеднике может быть терпимой. Но даже тогда лишь терпимой.
На сей раз по тропе впереди шел Хаяки, вынуждая Карденаса увертываться от веток и листьев, которые норовили хлестнуть по нему.
— Ладно, но можем ли мы ждать год, пока миз Моккеркин не примет решение?
— Конечно, не можем. Но, думаю, нам и не придется. Она ведь и сама понимает, что если мы смогли ее найти, то смогут и подручные Мока. Все сводится к тому, считает ли она себя здесь в большей безопасности, и сможет стерпеть изоляцию, или же что ей с дочерью лучше переложить ответственность за безопасность на СФП. — Он осторожно перешагнул через пересекавшую тропу колонну муравьев.
— Возможно, мы не можем ждать год, но пара дней у нас в запасе есть. — На лице у него появилась легкая улыбка. — Теперь Пэнгборн станет дергаться в ожидании хоть какой-то связи. Не говоря уж о том, что у нас вот-вот закончатся «отпуска».
Они вышли из леса на открытый двор поселения Сьюдад. Через дорогу маршировала на занятия группа юных приматов, сопровождаемая степенной и очень достойной на вид шимпанзе.
— Так значит, наш план — оставить ее в покое, дать повариться в собственном соку, обдумывая наше предложение, и не оказывать больше никакого давления?
— Эксактаментион[55], — согласился Карденас.
— Она может ничего не сказать своей дочери о нашем визите. А у девочки, возможно, есть свое мнение.
— Вероятно. — Инспектор зашагал через двор. — Но девочка еще не достигла возраста самостоятельности, даже в ЦАФ. Не стоит давать матери еще одну причину невзлюбить нас. Лучше оставить ее в покое и предоставить ей разобраться самой.
— Думаешь, она примет верное решение?
Карденас остановился посмотреть, как смешанная группа макак и маленьких игрунков занимается акробатикой на сложной гимнастической стенке, сооруженной вплотную к джунглям. В сочетании с присущим природным атлетизмом, четкость выполняемых упражнений ошеломляла.
— Надеюсь, да. Если не ради нее самой, то ради ее дочери. — Снова зашагав дальше, он направился к зданию Администрации. — Если у них здесь есть жилье для санкционированных исследователей, то они, вероятно, смогут нас пристроить на пару дней.
Администрация Сьюдад-Симиано могла это организовать — за плату, конечно. Квартиры для гостей оказались приятным сюрпризом: аккуратные и чистые. В них имелись легкое тропическое постельное белье, противомоскитные сетки и фумигаторы. Стоял даже вит-плейер, но никаких комм-аппаратов и никакого доступа к ящикам. Если им захочется поговорить с внешним миром, придется воспользоваться подконтрольным аппаратом в здании Администрации. «Что это, способ гарантировать недоступность приезжих? — гадал Карденас, — Или отмечать все контакты между Сьюдадом и человеческой цивилизацией? Способ защитить гостей — или изолировать местных жителей?» Не имеет значения. Ни ему, ни его напарнику скрывать нечего, никаких секретов у них нет.
Поданная гостям еда стала еще одним сюрпризом. Предвидя вегетарианскую диету, оба федерала пришли в восторг, увидев в меню все от рыбы до оленины, хотя в нем не значилось мяса домашних животных. Жители Сьюдада не выращивали для пропитания других животных, но ничего не имели против убийства и потребления тех, кого им удавалось поймать в дебрях. Шимпанзе в особенности любили животный белок. За время короткого пребывания федералов в заповеднике Хаяки пристрастился к тропической саранче, зажаренной в кунжутном масле. Помимо присущего этому блюду хруста, эти кузнечики содержали вдвое больше протеина, чем говядина. Карденас же сделался большим приверженцем местных фруктов, со многими из которых он никогда раньше не сталкивался.