Фостер Алан Дин. Военные трофеи

   К тому же он в любой момент может убить ее и потом, придумав более тонкий подход.
   – А вы не боитесь оставаться рядом со мной, зная, что я в любое время могу от вас избавиться или внушить, чтобы вы сделали это сами?
   – Конечно, боюсь. Я одержимая, но не тупая. Но вся моя жизнь состояла из риска в интересах дела. И едва ли я изменилась. – Страат-иен подумал, что так, обычно, говорят люди.
   – Я буду следить за вами ежеминутно. И если мне покажется, что вы затеяли побег или решили хоть словом проболтаться о том, что узнали... Голова ее качнулась, она оборвала его.
   – Я знаю. По-иному было бы глупостью с вашей стороны.
   Он протянул руку – и она инстинктивно сжалась.
   – Уважаемый ученый-историк Лалелеланг с Махмахара, добро пожаловать в Ядро.
   Негибкий клюв не позволял ей улыбнуться, да она и не собиралась. Крылья и тело, шея и глаза, перья и ресницы – все закрутилось в самых отточенных жестах, выражающих восторг.
   Большинство из них, конечно же, прошли впустую для невосприимчивого представителя Человечества.

Глава 12

   Все на базе были огорчены и шокированы, когда обнаружилось, что проживающий там турлог умышленно проломил перегородку, отделяющую его покои от подводной части бухты, и в одиночестве утопился в хлынувшей внутрь морской воде. Все не преминули вспомнить, что турлоги – существа неимоверно меланхоличные, широко известные своим разочарованием в жизни, как таковой. Хотя самоубийства среди них случались не часто, прецеденты были. Командование Узора по долгу службы было опечалено потерей стратегического советника.
   Амплитур, со своей стороны, тоже перевал об утрате одного из самых ценных двойных агентов в военной структуре Узора – погоревал и забыл. Такие потери хотя и были достойны сожаления, но в целом оказывали незначительное влияние на ход великого противостояния. Страат-иену приходилось все время убеждать себя, что он принял верное решение. Благодаря всему, что они пережили вместе с Лалелеланг, он доверял ей, насколько член Ядра вообще может доверять постороннему. В каком-то смысле с ней было даже проще, чем если бы на ее месте был человек не из Ядра. Но он постоянно следил за ней и в результате своего выбора никогда не мог почувствовать себя до конца спокойно.
   Однако же, как она и указывала, он в любой момент может исправить ситуацию, было бы желание.
   Она очень заботилась о том, чтобы не вызывать у него ни малейших подозрений, и работала постоянно в непосредственной близости к нему. А также аккуратно записывала для него все свои нечастые разговоры по подпространственной связи, а он тайком прогонял их через большую систему дешифрующих программ. Каждый раз все оказывалось чисто. Она не делала попыток послать на родную планету тайных зашифрованных посланий. Большая часть того, что она передавала, состояла из общих фраз и традиционных приветствий сестрам по триаде.
   Вдобавок ко всему, ему в конце концов пришлось иметь дело не только со своими, но и с чужими подозрениями.
   Было неизбежно, что рано или поздно ее придется представить другим членам Ядра на Чемадии. Всего таковых имелось четверо: сам Неван; младший капрал Мак-Коннелл; штабс-капитан Инес и недоверчивый сержант Коннер, который в настоящее время принимал участие в боях и присутствовать не мог. Все они и составляли представительство Ядра на Чемадии. Сидя на узкой полоске пляжа у единственного мелководного участка бухты, они разглядывали своего короткого, мускулистого коллегу почти с такой же подозрительностью, как и миниатюрную, тощую вейсскую самку, сидящую сбоку и поигрывающую своими замысловатыми украшениями.
   – Никак не могу поверить, что ты ей все рассказал. – Хотя капитан Магдалина Мария Инес была едва ли крупнее Лалелеланг, она могла бы стереть ее в порошок, даже не вспотев. Произнося это, капитан без малейшего уважения взирала на историка. Лалелеланг отработала прием, позволяющий ей полуприкрывать глаза и делать вид, что она с полным вниманием воспринимает то, что говорят люди. Это позволяло ей лучше переносить хамские, нервирующие, убийственные людские взгляды.
   – Она там была, – объяснил он. – Она задавала вопросы. Рано или поздно она сама догадалась бы об остальном. И, как я уже объяснял, у меня были причины посвятить ее в остальное. Я считаю ее аргументы вескими. Она может быть нам полезна.
   – Мог бы попытаться скрыть. Сказал бы ей что-нибудь еще, объяснил чем-то другим. Сказал бы, что у тебя одного такой дар. – Мак-Коннелл был самым молодым из трех, но мнение его было не менее значимым, чем мнения остальных.
   – Нет, – покачал головой Страат-иен, – рано или поздно она сама бы выяснила. У нее слишком хорошо получается прослеживать взаимосвязи. Я же говорил: Коннер боялся, что со временем она выведет что-нибудь из его столкновения с массудами. Лучше уж так.
   – Особенно, если убить ее, – спокойно добавила Инес.
   Лалелеланг сохраняла спокойствие. Страат-иен ее к этому готовил, и она никак и ни на кого не могла тут повлиять. Он привлек внимание товарищей.
   – Я считаю подобное расточительством. Я уже упоминал о ее тезисе, с которым не согласен.
   – Нет, только представьте, чтобы мы напали на массудов или на гиви! – Мак-Коннелл издал недоверчивое фыркание.
   – Она делает доброе дело. Именно это я и называл необходимостью взглянуть на себя со стороны. Ядру это принесет немало пользы. Уверяю вас, что она в этом заинтересована чисто профессионально. – Он глянул на Лалелеланг. – Взгляните на нее. Вы думаете, она тут сидит и думает, проголосуем мы за ее казнь или против? – Мак-Коннелл и Инес невольно повернули головы в сторону безобидного вейса. – Нет. Она сидит и горюет из-за того, что я запретил ей принести на наше собрание аппаратуру для записи. И если мы проголосуем за то, чтобы убить ее, она будет жалеть лишь о том, что и этого не сможет записать. В ней нет ничего, кроме независимого духа исследования, упрятанного под ворох перьев.
   – Я не знаю... – Инес осталась при своем мнении.
   – Она даже полагает, что наше существование может оказаться сдерживающим фактором в предвидимых ею агрессивных устремлениях Человечества в послевоенный период.
   Инес заморгала, глядя на полковника.
   – Если, конечно, сначала согласиться с достоверностью ее безумной теории, то все равно, как мы, интересно, могли бы это сделать? Ты ведь ей, должно быть, объяснил, что на других людей мы влияния не имеем.
   – Она настаивает, что мы не можем сами знать все до конца о себе и своих способностях. И с этим не поспоришь. Восстановление произошло всего несколько поколений назад. Кто может сказать, что разовьется или не разовьется со временем? Мы ведь и сейчас не прекращаем учиться. Мне на ум приходит множество соображений, по которым безопаснее и полезнее получить точку зрения не-человека на дело Ядра, чем, скажем, человека не из возрожденных.
   Мак-Коннелл кивал.
   – Мой опыт, конечно, меньше вашего, сэр, но я вижу смысл в вашем предложении. Если только она не врет и если ей можно полностью доверять.
   – Я уже объяснил, какие принял меры предосторожности, – ответил Страат-иен. – Она знает, что я могу убить ее в любой момент, когда мне заблагорассудится, или заставлю покончить с собой. Она знает, что любой из вас может убить ее или внушить ей то же самое, независимо от того, хочу я этого или нет.
   – Что правда, то правда, – отчетливо прошептала Инес.
   Лалелеланг расслышала и распознала скрытую угрозу, но квалифицировала ее как абстрактные научные данные. Если удается свести все аспекты нецивилизованной деятельности людей просто к научным фактам, то можно слегка отстраниться эмоционально от их маниакального поведения. Это было частью разработанного ею по необходимости искусства выживания.
   – И тем не менее, вот она сидит, тихая и сосредоточенная, а трое людей дебатируют – прикончить ее или нет. Она разве о чем-нибудь к нам взывает? Или пытается убежать? Нет. И знаете почему? – Страат-иен улыбнулся. – Потому что она хочет только одного – помочь нам, а также потому что, хотя мы и настояли, чтобы она не брала с собой аппаратуру, она все равно сидит и работает, все равно наблюдает. Она не заинтересована в том, чтобы нас выдать. Потому что, если она так поступит, она лишится возможности нас изучать.
   Инес и Мак-Коннелл обменялись взглядами. Капитан обратилась к старшему.
   – Ты старше нас, полковник, и по званию и по опыту. Что скрывать, не очень-то мне приятно такое развитие, но в твоих доводах смысл имеется. И если ты поручаешься за ее благие намерения, если ты уверен в этой чужачке, тогда я уступаю твоему мнению.
   – Я тоже, – с готовностью добавил Мак-Коннелл.
   Лалелеланг ничего не сказала, ничем не выдала себя, но внутри почувствовала облегчение. На этом мирном, холодном пляже, в окружении безоружных, беседующих людей она была ближе к смерти, чем во время обоих посещений поля битвы, предпринятых ей за свою жизнь. Страат-иен также позволил себе расслабиться.
   – Я рад, что вы согласились. Не думаю, что об этом решении придется пожалеть когда-нибудь нам или нашим сородичам.
   – А турлоги-то! – сказала Инес со смешанным выражением злости и недоверия. – Подумать только! Играли на две руки – разрабатывали тактические планы для нас и тут те сообщали их врагу – с тем только, чтобы добиться общего снижения численности разумных существ и создать себе условия для «уединения». Такою вероломства и от Амплитура не дождешься!
   – Они ничего не могли с собой поделать, – объяснил Страат-иен. – Такая уж у них природа. К счастью, число участников, похоже, невелико. Я уже успел провести кое-какую последующую проверку, и тут спасибо Лалелеланг за помощь. – Мак-Коннелл и Инес с одобрением посмотрели на вейса. – По причине этой своей нездоровой любви к изоляции, лишь очень небольшая часть вида принимает активное участие в планировании стратегии Узора, и далеко не все из них ведут двойную игру. Не забывайте: они любят действовать независимо друг от друга.
   – Согласно тому, что ты сказал, все равно их вовлечено достаточное число, чтобы понаделать нам неприятностей, – заметила Инес. Мак-Коннелл согласно кивал.
   – И что мы будем с этим делать?
   Страат-иен правой рукой разгребал мелкую гальку, пропуская отполированные морем камешки между пальцами. В основном попадались жадеит и яшма, были также и кусочки агата и лунного камня. Не пляж, а россыпь полудрагоценных камней.
   – Передадим пару слов членам Ядра на те миры, где есть активно участвующие в военных делах турлоги. Они смогут договориться о личной встрече с каждым из этих деятелей, и с теми из них, кто окажется связан с Амплитуром, разберемся персонально. Кое-какая координация, конечно, потребуется – нельзя же, чтобы десяток турлогов трагически гибли почти одновременно.
   – Тогда, сэр, ты разработай общий план, а я займусь его распространением, – заявила Инес.
   – Слушаюсь. Только держи меня в курсе, капитан.
   Лалелеланг слушала, и, несмотря на богатый опыт, у нее кружилась голова. Люди обсуждали план убийства такого числа разумных существ с хладнокровием того рода, будто собирались выкуривать мошкару из комнаты. Ни заминки в речи, ни сожаления в жесте. Ни разу не обмолвились они о возможных альтернативных решениях, несомненно, уже мысленно избавившись от тягостных оков цивилизованного поведения.
   Продолжая обсуждать план, они совершенно не обращали на нее внимания, и за это она была им благодарна. Несмотря на свои лекарства и упражнения, участия в обсуждении она бы принять, вероятно, не смогла. Само по себе присутствие здесь и смысл творящегося приводили ее в ужас. Инес встала.
   – Но знаешь, Неван, мы не можем держать втайне такое развитие событий. – Она смерила взглядом тихую, молчаливую чужачку. – Необходимо будет поставить в известность высшие органы Ядра.
   – Я сам намерен этим заняться. Я убежден, что они со мной также согласятся. – Он указал на Лалелеланг. – Она знает, что наше собрание не останется тайной, да она этого и не хочет. Чем больше членов Ядра будут знать о ней, тем больше у нее будет доступа к исследованиям.
   – Очень смело или очень глупо, – проворчала Инес.
   – Не то и не другое. – Теперь, когда ее судьба – по крайней мере, на ближайшее будущее – была решена, Лалелеланг была не прочь поговорить. – Я просто предана своему делу. И так было всегда.
   – Восхитительно, – заявила Инес. – Восхитительная дурость.
   – Пожалуйста, если хотите меня каким-либо образом унизить, то сначала подумайте, а потом уже говорите.
   Вейс, подумала капитан. Даже если их жизнь на карте – все равно выпендриваются.
   – Я рада, Неван, что ты ей так крепко доверяешь, – шепнула Инес, когда уже позже они вместе с Мак-Коннеллом двигались в направлении подпространственной связи, – но будь я на твоем месте, я все равно не спускала бы с нее глаз ни на минуту. Не важно, сколько она настаивает на том, что хочет нас изучать, хочет нам помогать. Все равно – она не человек. Она – вейс.
   – И да и нет. Она уже переросла видовую принадлежность. Она чистый ученый.
   – Надеюсь, ты прав, – размышляла Инес, когда они сворачивали за угол.
   – Я молю Бога, чтобы ты был прав. Поскольку чертовски вероятно, что ты просто попался на наживку, закинутую этой пустозвонной, разукрашенной чужеродной фифочкой.
   Если не учитывать бремя, которое она взвалила на себя, подумал он молча.
   Душевная смута отражалась на его лице, как порывы сильного, жаркого ветра на вечно меняющемся узоре песчаных дюн. Лалелеланг поражалась богатству выражений, на которые было способно пластичное человеческое лицо. Жесткий клюв вейсов исключал мимику, но народ, к которому принадлежала Лалелеланг, с лихвой компенсировал это захватывающим дух многообразием жестов, несопоставимых по глубине и непостижимых в деталях для большинства других разумных существ.
   – Вы по-прежнему в них не уверены, да? Или во мне?
   Они шли на утренний брифинг. Он резко взглянул на нее.
   – Что вы имеете в виду?
   – Я слышала все, что вы говорили двум своим друзьям, но внутренне вы сами еще не убеждены. Вы не уверены – то ли попробовать помочь мне в моей работе, попробовать извлечь из этого пользу, то ли убить меня. Мысли эти вертятся у вас в голове, и, как бы вы ни старались, вы не можете избавиться от них. А в результате – смятение духа.
   – Сразу видно, что вы долгое время изучали людей. – Он был слегка поражен ее прозорливостью.
   Делая крылом задумчивый жест, она уже понимала, что смысл этого жеста до него не дойдет.
   – Как я уже неоднократно заявляла, это моя работа. Ни одно другое разумное существо не страдает от такой внутренней пытки, как раздумья о смысле бытия и прочее. Неуправляемая душевная мука присуща вашей расе вследствие разбалансированности эндокринной системы.
   – Мы поняли это уже давно, – сказал он.
   – Но вы еще не поняли, как с этим справляться. Не мудрено, что вы так агрессивны. Не мудрено, что вы бросаетесь в бой с таким отчаянным восторгом. Вы страдаете от очень коварных гормонов. Он чувствовал в его голосе жалость и сочувствие.
   – Не надо их так ругать. Если бы мы были «нормальными», мы бы и половины пользы Узору не принесли.
   – Это так, и именно эта область изучения особенно интересна для меня.
   Но это не спасает ни меня, ни других от жалости к вам. Как жаль, что вы, возрожденные, со своим даром не можете внушать другим людям.
   – Согласен. Но почему?
   – Вы бы могли провести достаточно глубокую терапию, чтобы по-настоящему поправить положение. Они свернули в узкий коридор.
   – Счастливые люди не станут помогать в победе над Амплитуром.
   – Печально, но факт.

***

   Процесс искоренения двуличных турлогов шел эффективно и ненавязчиво. Члены Ядра передавали информацию родичам на других планетах, обычно посредством закодированных подпространствограмм, реже лично. Время от времени какой-нибудь турлог становился жертвой несчастного случая. Кончина не вызывала особого интереса у его собратьев, которым так же безразличны были личные дела друг друга, как и дела представителей других народов. Все это слегка ослабило потенциал Узора в разработке и претворении в жизнь новых сложных стратегических замыслов. Но это ни в какое сравнение не шло с интеллектуальными потерями, которые понес Амплитур. Как ни трудились настойчивые и терпеливые неприятели, не удалось им отыскать причин такого кровопускания.
   Повторный захват Узором дельты, а следом и ряда баз и укреплений выше по реке, переломил хребет вражеского сопротивления на Чемадии. С этого момента действия противника сводились лишь к упорным оборонительным боям и медленному отступлению под натиском сил Узора, наступающею и уничтожающего неприятеля по всей планете. Какие бы подкрепления не бросал на Чемадию Амплитур, все они оказывались несостоятельными перед лицом мощного наступления, развернутого Узором и возглавляемого человеческими силами. Когда, наконец, нападению подвергся их собственный всепланетный штаб, амплитуры организовали привычную судорожную контратаку без всякой надежды на успех – с единственной целью – дать высшему командному составу время ускользнуть на орбиту, к поджидающему там подпространственному транспортному кораблю. Суда сновали из подпространства и обратно, и Узору, как обычно, не удалось перехватить беглецов.
   Эта неудача была скрашена официальным захватом последнего очага сопротивления на Чемадии. Еще один мир освобожден из-под власти Амплитура, избавлен от насильственного подчинения чуждому и негибкому Назначению. Лалелеланг накопила такие запасы информации, что целые области, знала она, не удастся ей даже затронуть, поскольку жизни на это не хватит, даже если ознакомиться с ними самым беглым образом. Те вейсы, что придут после нее и захотят извлечь из всего этого пользу, найдут для себя интересных материалов на десятилетия работы.
   И тем не менее останавливаться она не желала. Такой возможности может никогда больше не подвернуться – ни ей, ни другим вейсам. Поэтому она продолжала следовать за Страат-иеном даже на самые скучные собрания, наблюдая, записывая и комментируя даже самую обыденную человеческую деятельность.
   Он не обращал на нее внимания, настолько привыкнув к тому, что она в буквальном смысле слова вертится под ногами, что ежедневная рутина казалась бы ему не полной, если бы в ней отсутствовало ее внимательное участие. То же самое можно было бы сказать и о тех, с кем он работал. Первая волна ехидных шуточек и язвительных замечаний схлынула. Никто больше не удивлялся ее присутствию на заседаниях или вопросам, которые она с жадностью задавала солдатам в комнатах отдыха и в коридорах. Несмотря на бегство вражеского штаба, продолжались бои по очистке планеты от остатков сопротивляющихся криголитов, равно как и ранты по установке постоянных защитных систем наземного базирования. Последнее было необходимо, чтобы предупредить любые вражеские попытки вновь высадиться на Чемадии. В первые столетия войны Узор несколько раз был пойман на самоуспокоенности, когда, решив уже, что окончательно установил контроль над спорной планетой, подвергался со стороны Амплитура контрудару крупными силами и нес тяжелые потери в живой силе и технике. Но это было еще задолго до того, как в конфликт вступило Человечество.
   Будучи высокоцивилизованными существами, амплитуры не были умственно приспособлены для разработки военной стратегии. Подобно массудам, ашреганам, гивистамам и прочим цивилизованным существам, им приходилось учиться этому путем мучительных проб и ошибок. У людей с этим процессом вопросов не возникало. В бою они чувствовали себя естественно и действовали без заминок. И хотя эта их способность делала людей этаким пугалом для остальных членов Узора, те прекрасно сознавали, какое из этот можно извлечь преимущество, и случая этим воспользоваться не упускали. Амплитур и братья их меньшие не успевали реагировать на действия людей. И не было ничего удивительного, что течение войны пошло совершенно в ином русле.

***

   Лалелеланг сидела, поджав ноги, на пороге своей комнаты, которая выходила на несколько бронированных туннелей, соединяющих различные корпуса базы. На голом, истертом пластике сиделось ничуть не хуже, чем на чем-либо еще, потому что вся мебель базы изготовлена была без учета особенностей вейсов. Присутствие вейсов не требовалось и не предусматривалось, а посему на спорные миры не поставлялось никакого оборудования, призванного обеспечить им жизненные удобства. Ей приходилось довольствоваться комнатой, оборудованной на случай неожиданного визита с'ванского советника. С'ваны же были низкими и плотными, в то время как вейсы – стройными и хрупкими, за исключением средней части туловища. Поэтому апартаменты были для нее крайне неудобными. И даже хуже – они даже не были украшены. У Вейса и С'вана совершенно различные жизненные ценности.
   Она обходилась. Все лучше, чем спать за пределами комплекса, под открытым небом. И со с'ванскими удобствами было легче обращаться, чем с их уродливыми человеческими эквивалентами. По крайней мере, самые жизненно важные компоненты были ей доступны.
   Она скользнула взглядом по прозрачной кровле крытого прохода. Теперь, когда Чемадия освобождена, бронированный щит постоянно убран и открыт доступ для теплых солнечных лучей прибрежного солнышка. Несколько местных растений, которые она была вынуждена приютить, чтобы хоть как-то придать мрачному обиталищу вейский дух и цвет, тянулись вверх. Дверь поцокала – любимый дверной сигнал с'ванов, – и она встала, чтобы поприветствовать посетителя. Увидев Страат-иена, она была слегка удивлена. Непривычно было, что он ее ищет.
   Она пропустила его, слегка отступив в сторону, и он с трудом протиснулся, пригибая голову, под низкий свод с'ванского жилища. Не обращая внимания на неудобную мелкую мебель, он устроился, как мог, на мягком полу.
   – Хотите подкрепиться? – отважилась она. – Выпить или закусить?
   – Нет, спасибо. – Он быстро глянул на открытую дверь.
   – Не то чтобы вы меня избегали, – продолжила она, – но это так не похоже на вас – разыскивать меня. Мне очень приятно составить вам компанию.
   – Можете не тратить на меня вашу обычную вейскую вежливость, – ответил он. – Мы достаточно давно работаем вместе, чтобы была нужда притворяться. Я прекрасно знаю, что, как все вейсы, вы находите мое присутствие физически неприятным, особенно в небольшом замкнутом пространстве. Вы просто лучше это переносите. В его коротком ответе содержалось больше нарушений этикета, чем иной вейс совершает за год. Она это знала и не стала обращать внимания, как не обращала внимания на все подобные проявления человеческой неотесанности. С ними иначе было не сработаться.
   – Есть кое-что, о чем, я считаю, вам следовало бы знать. – До нее дошло, что он находится в состоянии мучительной внутренней борьбы. – Я решил довериться вам, Лалелеланг. Нет, именно по-настоящему довериться. Она полуприкрыла глаза, защищаясь от его пронзительного, неосознанного звериного взгляда.
   – Я это знаю. Будь это не так, я определенно бы некоторое время назад стала бы жертвой какого-нибудь досадного происшествия.
   – Правильно. – Он не делал ни малейшей попытки скрыть этот факт, дипломатически или еще как. – Я верю вам, потому что убежден, что вы полностью поглощены своей работой. Изучением нас для доказательства или опровержения той вашей давно вынашиваемой гипотезы о том, как поведут себя представители моего вида после окончания войны. – Он снова кинул взгляд на порог. – Я и сам очень много времени провел, размышляя об этом. Мы так часто это обсуждали, что я не мог над этим не задумываться.
   – Я это знаю. – Похоже, ему нужна была поддержка.
   – Лалелеланг. Среди моих внушающих сородичей ближних и дальних – у меня чуть ли не самое высокое звание среди военных. И добился я этого высокого ранга за сравнительно короткое время. Во всем Ядре всего трое выше меня рангом. Один из них – генерал Кувье, который в настоящее время находится на Асцее.
   – Никогда о нем не слышала.
   – И не могли, – проговорил он. – Он не вращается в академических кругах. Я только что получил от него личное сообщение. Так же, как и другие высокопоставленные члены Ядра. Есть обычная субординация – и есть субординация в Ядре.
   Она показала, что понимает:
   – Вторая используется, когда речь идет о таких делах, как случайно откинувший лапки турлог. Он кивнул.
   – За долгие годы мы разработали наш собственный семейный код и другие скрытые методы обмена информацией. Нам пришлось сделать это. Вы же знаете, что с нами будет, если наш дар станет достоянием гласности.