Страница:
– Так вы расскажете нам об Абигейл Лейтем? – спросила она,
– Конечно, расскажу, – ответила миссис Остенбуш, снова вынимая носовой платок и прикладывая его к глазам. – Для меня это огромное удовольствие. Невозможно поверить, что уже год, как она умерла. – Она подняла взгляд на гостей. – Но вы садитесь поудобнее. Снимите ботинки! Подожмите ноги!
Кики с сомнением посмотрела на парчовый диван.
– Это всего-навсего диван. Кэтрин Кристин! Делайте, что вам говорят!
И миссис Остенбуш сбросила свои золотые туфельки и заёрзала в бархатном кресле, устраиваясь поудобнее.
Ребята послушно последовали её примеру.
– Вот вам история Абигейл…
Глава девятая
Глава десятая
– Конечно, расскажу, – ответила миссис Остенбуш, снова вынимая носовой платок и прикладывая его к глазам. – Для меня это огромное удовольствие. Невозможно поверить, что уже год, как она умерла. – Она подняла взгляд на гостей. – Но вы садитесь поудобнее. Снимите ботинки! Подожмите ноги!
Кики с сомнением посмотрела на парчовый диван.
– Это всего-навсего диван. Кэтрин Кристин! Делайте, что вам говорят!
И миссис Остенбуш сбросила свои золотые туфельки и заёрзала в бархатном кресле, устраиваясь поудобнее.
Ребята послушно последовали её примеру.
– Вот вам история Абигейл…
Глава девятая
Утонув в кресле, миссис Остенбуш уставилась в потолок невидящим взглядом.
– Когда же это было? – сказала она, морща брови. – Я познакомилась с Абигейл двадцать один год назад. Да, именно так. Я встретила её в магазине пластинок, куда я всегда заходила. Мы сразу сошлись, возможно, потому, что обе любили музыку. Конечно, я в тот момент не знала, что она увлекается кантри[2] – отдел кантри был как раз рядом с оперной секцией, но со временем я тоже стала признавать заслуги Джонни Кэша. А Абигейл высидела со мной несколько опер – «Травиату», «Женитьбу Фигаро», «Сказки Гофмана»… – Она остановилась на полуслове и на удивление сильным и чистым голосом пропела несколько фраз.
Эндрю посмотрел на Кики, которая впилась взглядом в Рыжика, раскачивающегося на своем хрустальном насесте и тихим звоном аккомпанирующего пению.
– Мы подходили друг другу. Я к тому времени уже овдовела, а Абигейл жила одна – всю жизнь жила одна. Что можно с уверенностью сказать об Абигейл, так это то, что она хорошо знала себя. Она прекрасно понимала, что никогда и ни с кем не уживется. Она во всем хотела быть главной, и ей не было ни малейшего дела до того, что думают другие. У неё было равное количество джинсов и вечерних платьев и ничего между. Нет, вру. Однажды, я помню, она купила себе брючный костюм, чтобы пойти в нем в гости, но он ей не понравился, поэтому она перестала ходить по гостям.
– Она была немного эксцентричной? – спросила Кики.
– Она была крайне эксцентричной! – улыбаясь при воспоминании о подруге, воскликнула миссис Остенбуш. – И совершенно непредсказуемой. Во всяком случае, когда я пять лет назад вышла на пенсию и переехала в этот дом, Абигейл тоже поселилась здесь, потому что ей, видите ли, понравилось это здание.
– У неё были родственники? – спросил Эндрю.
– Да, младший брат. Сейчас вспомню… как его звали… – Миссис Остенбуш защелкала пальцами, и люстра вновь заходила взад и вперед. – Густав! Он часто и не всегда удачно женился. Абигейл вечно вытаскивала его из каких-то передряг. У него было двое детей – мальчик, Лео, от первой жены и девочка, Ширли, лет на пятнадцать его моложе, не то от третьей, не то от четвертой жены. Бедняжка! Её отец умер прежде, чем она родилась. Больше у Абигейл никаких родственников не было. Лео сейчас, должно быть, сорок с небольшим, а Ширли около тридцати. Ширли часто приходила к Абигейл до того, как её семья переехала в Техас.
– А Лео? – спросила Кики.
– Лео! – с негодованием воскликнула миссис Остенбуш. – Этот отъявленный бездельник! У него были вечные неприятности с полицией! Он даже поздравления с Рождеством своей тетке ни разу не прислал. Но примерно за год до его смерти он вдруг совершенно неожиданно позвонил, был сама любезность, справлялся о её здоровье. Прочитал в газете, что она купила видеокомпанию, а до того, наверное, и не знал, что у неё есть деньги. Но Абигейл с ним и говорить не стала. Она боялась, что он станет просить у неё работы. И даю вам голову на отсечение, что она не взяла бы его и дворником!
– Ваш дом, судя по всему, очень дорогой, – заметила Кики. – Миссис Лейтем получила свои деньги по наследству?
– Что вы! Все до последнего пенни она заработала сама! Её родители умерли, когда она была совсем молодой.
– Кем же она работала?
– Официанткой.
– Официанткой? – повторил Эндрю, не в силах сдержать удивления. – Но официантке такой дом не по карману!
– Совершенно верно, – невозмутимо ответила миссис Остенбуш. – Официанткой она была в молодости. Многие годы она жила страшно экономно, удачно вложила свои деньги, и вообразите – ей повезло.
– А во что она вкладывала деньги?
– О, в самые разные вещи. Например, в эти… – миссис Остенбуш помахала в воздухе пухлой рукой, -эти немыслимые бац-группы в Англии.
– Бац-группы? – в недоумении переспросил Эндрю.
– Наверное, я опять перепутала название. Я всегда ошибаюсь. Знаете, те, что орут как оглашенные, с гитарами и усилителями.
– Рок-группы, – хихикнула Кики.
– Рок, бац – какая разница? Она сделала кучу денег на ансамблях, от которых один только шум и мельтешение в глазах. Ещё у неё был пай в компьютерной компании и в фирме, которая изготовляет гимнастическое оборудование. Последнее её начинание – юридическая видеокомпания. Они записывали на видеопленку показания свидетелей, создавая таким образом своеобразный фонд. Абигейл была полной противоположностью мне – обожала возиться со всякими новомодными изобретениями. Ей ничего не стоило просидеть целый день, пытаясь разобраться, как что-то работает. Я, признаюсь, боюсь техники. Когда она притащила домой видеокамеру, у меня было чувство, что в меня целятся из пулемета. – Она поднесла к горлу руку.
– Понимаю, что вы чувствовали, – сказала Кики. – Я тоже не люблю камеры. – Она подняла глаза к потолку, но Рыжик уже соскочил с люстры и прохаживался перед широким, во всю стену окном, тщетно пытаясь найти подоконник. – В нашей семье главная кинозвезда – Рыжик, стоит ему увидеть камеру, как он принимает позу и вопит до тех пор, пока его не снимут.
– Один мой знакомый оперный певец вёл себя точно так же, – сухо заметила миссис Остенбуш, – но он не был и вполовину так фотогеничен, как Рыжик.
Услышав свое имя, рыжий кот прошествовал прямиком к белокурой хозяйке, встал на задние лапы и положил передние ей на колени – и так стоял, пока она не посадила его в кресло.
– Я не хочу вас расстраивать, – сказала Кики, – но не могли бы вы рассказать, как миссис Лейтем умерла? Она болела?
– Болела? – вскричала миссис Остенбуш. – Абигейл и дня не болела в своей жизни, за исключением того случая, когда мы отравились моллюсками на приеме. И ещё однажды она летела на своем самолете через Багамы и попала в шторм – думаю, с ленчем в тот день ей пришлось расстаться. Да нет, у Абигейл было лошадиное здоровье. Она умерла в этом самом доме, в бассейне. У неё была норма – тридцать раз туда и обратно, и она как раз закончила последний заплыв. Я пошла в сауну, пока она плавала, а когда вернулась, она уже лежала в шезлонге мертвая. Остановилось сердце. Но меня это и не удивляет. Какое сердце могло выдержать тот темп жизни, который избрала для себя эта женщина? – Миссис Остенбуш взяла Рыжика на колени и вытащила носовой платок. – Она была удивительным человеком и прекрасным другом.
– Спасибо вам большое за рассказ и за то, что вы потратили на нас столько времени, – сказала Кики, нащупывая ногой кроссовки.
– Неужели вы уже уходите! – воскликнула миссис Остенбуш, ракетой вылетая вместе с Рыжиком из кресла. – Уже почти четыре, мы сейчас выпьем чаю!
Она вихрем пронеслась в дверь, а рядом мчался, не отставая ни на шаг, Рыжик.
– Вот это да! Вот так история! – в восхищении воскликнул Эндрю. – Однако о втором завещании мы так ничего и не узнали. Может, стоит спросить её напрямик, как ты думаешь?
– Не знаю, – ответила Кики, вытягивая ноги. – Сказать по правде, я чувствую себя последней мерзавкой из-за того, что мы наврали ей.
– Но мы ведь не совсем наврали, – попытался успокоить её Эндрю. – Мы действительно собираем материал для «Курьера».
– Да, но мы выдвинули совсем другую причину, почему мы здесь. Ведем себя, как Елена.
– Мне тоже это неприятно, – согласился Эндрю.
– Надо ей сказать, – предложила Кики.
– Что сказать, Кэтрин Кристин?
Кики подпрыгнула. Толстый ковёр скрадывал шаги, и миссис Остенбуш уже стояла за диваном, держа в руках поднос с лимонадом и сладостями. Эндрю поднялся, взял у неё поднос и поставил его на кофейный столик, пока миссис Остенбуш усаживалась в кресло.
– Мы были не совсем откровенны с вами, миссис Остенбуш, насчёт цели нашего визита, – начала Кики. И, уминая шоколадные чипсы с лимонадом, она рассказала всё, что на самом деле случилось.
Миссис Остенбуш внимательно слушала, кивая головой, а Рыжик тем временем аккуратно подъедал чипсы, которые она ему протягивала. Когда Кики закончила свой рассказ, она наклонилась к ней и примирительно похлопала по руке.
– Ну, вы нисколько меня не обманули, – сказала она. – Особенно если учесть, что вы обещали полиции молчать. И вы ведь действительно собираете материал для газеты?
Эндрю кивнул.
– Вашу оплошность можно вполне извинить. Теперь, однако, нам следует заняться вопросом о завещании.
– Так завещание существует?
– Конечно, существует! Абигейл не могла оставить деньги Лео, этому, этому… – Она замолчала, подыскивая слово.
– Оболтусу? – подсказала Эндрю.
– Именно что оболтусу! – подхватила миссис Остенбуш. – Спасибо, Эндрю. Абигейл говорила мне, что собирается всё у него отнять. Я, наверное, была в Европе, когда состоялся суд. Я не прочитала об этом ни строчки. И была просто уверена, что все досталось Ширли. – Она смущенно взглянула на них. – Хотя, по правде сказать, я редко читаю в газетах что-нибудь, кроме театральной страницы и комиксов. Абигейл пыталась приучить меня читать биржевые новости, но я совершенно не в состоянии понять все эти крошечные столбцы цифр с таинственными шифрами наверху
– Так, значит, позднее она написала другое завещание?
– Я уверена в этом! Первое было написано много лет назад. По нему все доставалось Лео, ибо Ширли в тот момент ещё даже не родилась. И потом, откуда Абигейл могла знать, что из Лео вырастет такой оболтус? Этот Лео совершил роковую ошибку, когда позвонил, чтобы выяснить, как она поживает. Думаю, он ляпнул что-нибудь вроде того, что никто не живет вечно, и это напомнило Абигейл о необходимости составить другое завещание. Она ему напрямую выложила, чтобы он на её деньги не рассчитывал.
– Он пытался с ней спорить? – спросила Кики.
– Ещё как! Сказал, что подаст на неё в суд и докажет, что второе завещание было подписано под давлением. Или докажет, что она выжила из ума.
– Что она ему на это ответила? Миссис Остенбуш улыбнулась.
– Подняла его на смех. И сказала, что ей ни к чему подписывать это завещание. Что она встанет из могилы и явится к нему собственной персоной. Как вы думаете, что она имела в виду?
– Кто знает! – пожала плечами Кики и спросила: – Когда миссис Лейтем умерла, к вам перешли какие-то её вещи?
– Какие-то! – воскликнула миссис Остенбуш. – Все, а не какие-то! Никто не хотел их брать! Когда освобождали её квартиру, управляющий передал мне целых шесть ящиков бумаг и игрушек. Плюс все её джинсы и вечерние платья, которые я отдала благотворительному обществу.
– Игрушки? – с удивленным видом переспросил Эндрю.
– Ах, эти её штуки, знаете. Микроволновую печь, например. Теперь она стоит у меня в кухне. Я в ней храню полотенца. Она как раз подходящего размера. Никогда не могла понять, как это в ней готовят, и потом моя подруга Лила утверждает, что эти печи могут быть опасными. Она посмотрела на Рыжика, который обследовал стену слева от дивана.
– Иди ко мне, Рыжик! – вставая, позвала Кики.
– Нет-нет! – воспротивилась миссис Остенбуш, замахав на Кики руками. – Он знает, что делает. Он что-то ищет. И он это найдёт! – с торжеством провозгласила она. – Он ведь умница?
– Ещё какая, – пробормотала Кики, наблюдая за тем, как полстены вдруг стронулось с места и отползло в сторону, открыв взорам гигантский музыкальный центр с полками по бокам, уставленными пластинками, книгами и кассетами. Кот осмотрел полки и, направившись прямиком к кассетам, стал выпихивать их лапой на пол. Одна за другой они падали на ковер.
– В нём вдруг проснулась страсть к видеокассетам, – виновато объяснила Кики, поднимаясь с дивана. – Вчера он наши все повыкидывал.
Она поставила кассеты на место и подхватила толстого кота, который, извиваясь и фырча, выражал свое недовольство.
– Это кассеты Абигейл, – сказала миссис Остенбуш, вытирая уголки глаз.
– Какая классная стенка! – воскликнул Эндрю, подойдя к ней и встав на четвереньки. – А где же кнопка, которая приводит её в движение?
Рыжик вырвался из рук Кики и отпрыгнул к плинтусу. Стена медленно поползла на место, скрыв от глаз телевизор и музыкальную установку, а кот продолжал гордо восседать, ожидая похвалы за свою техническую смекалку.
– Надо же, совсем не видно, – пробормотал Эндрю, отыскав наконец кнопку.
– А вы не думаете, миссис Остенбуш, – вновь заговорила Кики, – что второе завещание может быть в каких-нибудь бумагах, которые вам достались? Я знаю, что у адвоката должна быть копия, но вдруг…
– Всё может быть, милочка. Кстати, старый адвокат Абигейл умер за несколько месяцев до её смерти, и, хотя у неё появился новый – симпатичная молодая леди, – не думаю, что Абигейл успела полностью ввести её в курс дела. Мы можем посмотреть бумаги Абигейл, но для этого нужно спуститься вниз. Я снесла все ящики в свою кладовку в подвал. – Она встала. – Пойду возьму ключи.
Оставив Рыжика в квартире, они спустились на лифте в подвал.
– У меня до сих пор не хватает духу разобраться в вещах Абигейл, – объяснила миссис Остенбуш, ведя их по коридору, где по обеим сторонам тянулись запертые и пронумерованные кладовые.
– Вот эта, – сказала миссис Остенбуш, остановившись у одной из дверей и открывая её. – Вон вещи Абигейл. – И она показала на шесть внушительных ящиков в углу.
– А можно взять из холла тележку? – спросила Кики.
– Конечно!
Эндрю с Кики погрузили ящики на тележку и потащили её назад к лифту, а миссис Остенбуш семенила за ними следом, постукивая своими высокими золотыми каблучками.
Они нажали кнопку вызова, но лифт всё не приходил. Миссис Остенбуш сверилась со своими золотыми часиками.
– Люди возвращаются домой, – сказала она. – Неплохо бы иметь ещё один лифт для часа пик.
Наконец двери открылись и Эндрю втащил тележку, забившись в самый угол, – тележка заняла довольно много места. Следом вошли Кики и миссис Остенбуш.
– Теперь мы будем целую вечность добираться до моего этажа, – сказала миссис Остенбуш.
И оказалась права. На первом этаже лифт остановился. Двери открылись, и внутрь протиснулись три женщины, кроме того, через холл спешил какой-то седоволосый мужчина и махал им рукой, чтобы подождали. Кики нажала на кнопку задержки. Добежав до лифта, мужчина, вместо того чтобы поблагодарить, скривился и недовольно бросил, хмуро оглядывая вжавшегося в угол Эндрю:
– Почему вы не воспользовались для перевозки коробок грузовым лифтом? Я пожалуюсь на вас администрации! Пока он говорил, к лифту направились ещё несколько человек, и Кики, всё ещё нажимая на кнопку, бросила на них взгляд. И почувствовала, как у неё перехватило в горле.
– О нет, только не это! – охнула она.
– Я подожду следующего лифта, – сказал мужчина. – Я не обязан ездить с грузчиками.
Но не успел он докончить свою возмущенную тираду, как Кики нажала на ход. К горлу подкатывал страх, и ей пришлось сжать колени, чтобы они не дрожали. Она не произнесла ни слова, пока они благополучно не добрались до квартиры.
– Вези тележку прямо в столовую, Эндрю, – руководила миссис Остенбуш, зажигая люстру, – мы можем разложить бумаги на столе.
Из-под кресла вынырнул Рыжик и обошёл вокруг тележки, обнюхивая каждую коробку.
– Стол, наверное, лучше накрыть? – спросила Кики, оглядывая полированную поверхность.
– Пожалуй, – согласилась миссис Остенбуш, выходя за скатертью.
– Эндрю! – возбужденно зашептала Кики, стоило ей скрыться. – Они здесь! Пока этот старик скандалил, я видела внизу в холле Коротышку!
– Ты уверена?
– Абсолютно. Я вчера его хорошо разглядела. Наверное, он выследил нас и хотел пробраться следом в дом, но швейцар его не пустил.
– Но мы здесь уже сто лет!
– Ну и что! Сейчас он в жакете разносчика. Сообразил, как лучше сюда проникнуть, и украл или достал где-нибудь жакет.
– А откуда он знает, что мы всё ещё тут? – спросил Эндрю, но сразу же замахал на неё руками, не давая ответить. – Знаю! Ты видела одного или обоих?
– Только одного.
– Значит, другой сторожит наши велосипеды, чтобы не пропустить наш отъезд. Они знают, что мы всё ещё в доме, но не знают, на каком этаже.
– Но теперь, если Коротышка наблюдал за лифтом, им легко нас найти, – сказала Кики. – Лифт останавливался всего на трех этажах. – И она перечислила их по пальцам. – Седьмом, десятом и пятнадцатом.
– Он тебя видел?
– Думаю, что видел. Сказать миссис Остенбуш?
– Не надо. Здесь она в безопасности. Давай быстренько просмотрим бумаги и уберемся. Когда мы уйдем, и они уйдут.
– Наконец-то нашла, – сказала миссис Остенбуш, входя в комнату с красивой камчатной скатертью в руках. – Это старье как раз подойдет.
Кики спрятала ухмылку, глядя на «старье», которое миссис Остенбуш перекинула через стол и с помощью Эндрю расстелила.
– С какого ящика начнем? – спросил он.
– Давайте начнем с самого крайнего, – предложила миссис Остенбуш. – И один за другим просмотрим все. Абигейл наверняка одобрила бы такой подход. Она была очень аккуратным и педантичным человеком.
Эндрю взгромоздил первую коробку на стол и раскрыл её. В ней были сплошь бумаги – счета и бухгалтерские книги, как догадалась Кики. Они внимательно просмотрели каждый листок, но ничего похожего на завещание не нашли. Засунув все обратно, они перешли к следующему ящику.
– Такое впечатление, что миссис Лейтем ничего не выкидывала, – обронила Кики, когда они покончили с четвертой коробкой.
– Абигейл была страшной старьевщицей, – рассмеялась миссис Остенбуш. – Не исключаю, что именно поэтому она и разбогатела. Я никогда не умела думать о таких вещах. Мистер Остенбуш мне всегда говорил: «Твоё дело петь, Милли, а уж о деньгах позабочусь я». Я и пела. И вот уже двадцать пять лет, как его нет на свете, а у меня благодаря его трудам столько денег, что я не знаю, куда их девать.
Эндрю поставил на стол следующую коробку.
– В этой, судя по всему, камни, – сказал он, плюхая её на скатерть.
– О, здесь, наверное, игрушки Абигейл, – предположила миссис Остенбуш. – Вряд ли там есть какие-нибудь бумаги, но можно посмотреть.
Её перебило громкое зудение.
– Что это? – спросил Эндрю.
– Зуммер снизу. Пусть звонит. Я никого не хочу видеть. Решат, что меня просто нет дома.
Зуммер снова загудел, затем наступила тишина.
Сердце Кики колотилось. Неужели Коротышка узнал, в какой они квартире?
– Не обращайте внимания! – воскликнула миссис Остенбуш, махнув рукой. – Лучше давайте продолжать. Нужно будет – вернутся.
Кики отодрала клейкую ленту и открыла коробку. Кот, которому надоело бродить по комнате, подошёл взглянуть. Он прыгнул на кресло, потом на стол и сунул в коробку нос.
– Бумаг нет, – заявила Кики, обследовав содержимое, – Здесь, кажется, видеоплейер, а сверху видеокамера и какие-то кухонные приборы.
– С этой легко разделались, – сказал Эндрю, намереваясь закрыть коробку. – Ещё с одной покончено.
Но не успел он взяться за крышку, как Рыжик прыгнул на коробку, оттолкнув его руки.
– А ну, парень! – возмутился Эндрю. – Убирайся отсюда!
– Рыжик! Немедленно спрыгни! – сердито прикрикнула Кики.
Она устала и чувствовала себя разочарованной. Конечно, никаких гарантий никто не давал, но она и впрямь надеялась, что завещание может найтись. А теперь они уже почти закончили. Если в последнем ящике его не будет, значит – увы и ах!
– Слезай, Рыжик! – повторила она. Кот зашипел.
– Вижу-вижу – шипишь отлично, – раздраженно бросила Кики.
– Подождите минутку, – остановила их миссис Остенбуш, направляясь к коту. – Думаю, он хочет нам что-то сказать.
Как только миссис Остенбуш полезла в коробку, Рыжик замурлыкал и спрыгнул вниз. Она вынула электротерку и все прилагающиеся к ней приспособления, затем вытянула за ручку видеокамеру.
– Ух ты! – в восхищении воскликнул Эндрю. – Вот это камера! Можно посмотреть?
Миссис Остенбуш с опаской придерживала её обеими руками, словно она могла вот-вот взорваться.
– Абигейл говорила, что с ней легко обращаться, но я так и не поверила.
– Красотища! – продолжал восхищаться Эндрю, рассматривая камеру. – Она заряжена, вы знаете? – Он открыл крышку и вынул кассету.
– У Абигейл таких кассет были сотни, – пожав плечами, сказала миссис Остенбуш. – Все пронумерованные и надписанные.
– Но на этой ничего не написано.
Наблюдающий за ними из кресла Рыжик неожиданно мяукнул, метнулся к стенке и нажал на кнопку Стена медленно отодвинулась.
– Он сегодня явно в нападающих, – заметила Кики.
– Он что-то пытается нам сказать, но что? – недоумевала миссис Остенбуш. Рыжик нажал кнопку телевизора, и экран засветился. – Наверное, он хочет, чтобы мы поставили кассету.
При виде кассеты уши Рыжика нервно дернулись. Он два раза щелкнул зубами и поднял хвост трубой, причем самая кисточка дрожала мелкой дрожью.
– Мы на верном пути! – возбужденно воскликнула Кики, глядя на кота. – Вот это подрагивание кисточек – это сигнал. Я уже однажды наблюдала такое! У вас есть видео?
– Есть. Абигейл как-то подарила мне на день рождения, но я так и не научилась его включать. Он вон на той полке, за экраном, но я не уверена, что он подключен.
Кики пересекла комнату и проверила аппаратуру.
– Подключен, – сказала она. – Давайте мне кассету. Она вставила кассету и нажала на кнопку. Бочком подбежал Рыжик и начал, урча, тереться о её ноги. Затем сел на ковер и уставился на экран. Миссис Остенбуш и Эндрю покинули столовую и присоединились к Кики.
И в этот момент на экране появилась женская фигура, и голос произнес: «Перед вами последнее завещание Абигейл Гертруды Лейтем».
– О Господи! – прошептала миссис Остенбуш, поднося ко рту руку. – Это же Абигейл! Собственной персоной!
Она рухнула в белоснежное кресло, и Рыжик, забравшись к ней на колени, начал сочувственно лизать ей щеки, – по ним одна за другой катились большие слезинки.
– Когда же это было? – сказала она, морща брови. – Я познакомилась с Абигейл двадцать один год назад. Да, именно так. Я встретила её в магазине пластинок, куда я всегда заходила. Мы сразу сошлись, возможно, потому, что обе любили музыку. Конечно, я в тот момент не знала, что она увлекается кантри[2] – отдел кантри был как раз рядом с оперной секцией, но со временем я тоже стала признавать заслуги Джонни Кэша. А Абигейл высидела со мной несколько опер – «Травиату», «Женитьбу Фигаро», «Сказки Гофмана»… – Она остановилась на полуслове и на удивление сильным и чистым голосом пропела несколько фраз.
Эндрю посмотрел на Кики, которая впилась взглядом в Рыжика, раскачивающегося на своем хрустальном насесте и тихим звоном аккомпанирующего пению.
– Мы подходили друг другу. Я к тому времени уже овдовела, а Абигейл жила одна – всю жизнь жила одна. Что можно с уверенностью сказать об Абигейл, так это то, что она хорошо знала себя. Она прекрасно понимала, что никогда и ни с кем не уживется. Она во всем хотела быть главной, и ей не было ни малейшего дела до того, что думают другие. У неё было равное количество джинсов и вечерних платьев и ничего между. Нет, вру. Однажды, я помню, она купила себе брючный костюм, чтобы пойти в нем в гости, но он ей не понравился, поэтому она перестала ходить по гостям.
– Она была немного эксцентричной? – спросила Кики.
– Она была крайне эксцентричной! – улыбаясь при воспоминании о подруге, воскликнула миссис Остенбуш. – И совершенно непредсказуемой. Во всяком случае, когда я пять лет назад вышла на пенсию и переехала в этот дом, Абигейл тоже поселилась здесь, потому что ей, видите ли, понравилось это здание.
– У неё были родственники? – спросил Эндрю.
– Да, младший брат. Сейчас вспомню… как его звали… – Миссис Остенбуш защелкала пальцами, и люстра вновь заходила взад и вперед. – Густав! Он часто и не всегда удачно женился. Абигейл вечно вытаскивала его из каких-то передряг. У него было двое детей – мальчик, Лео, от первой жены и девочка, Ширли, лет на пятнадцать его моложе, не то от третьей, не то от четвертой жены. Бедняжка! Её отец умер прежде, чем она родилась. Больше у Абигейл никаких родственников не было. Лео сейчас, должно быть, сорок с небольшим, а Ширли около тридцати. Ширли часто приходила к Абигейл до того, как её семья переехала в Техас.
– А Лео? – спросила Кики.
– Лео! – с негодованием воскликнула миссис Остенбуш. – Этот отъявленный бездельник! У него были вечные неприятности с полицией! Он даже поздравления с Рождеством своей тетке ни разу не прислал. Но примерно за год до его смерти он вдруг совершенно неожиданно позвонил, был сама любезность, справлялся о её здоровье. Прочитал в газете, что она купила видеокомпанию, а до того, наверное, и не знал, что у неё есть деньги. Но Абигейл с ним и говорить не стала. Она боялась, что он станет просить у неё работы. И даю вам голову на отсечение, что она не взяла бы его и дворником!
– Ваш дом, судя по всему, очень дорогой, – заметила Кики. – Миссис Лейтем получила свои деньги по наследству?
– Что вы! Все до последнего пенни она заработала сама! Её родители умерли, когда она была совсем молодой.
– Кем же она работала?
– Официанткой.
– Официанткой? – повторил Эндрю, не в силах сдержать удивления. – Но официантке такой дом не по карману!
– Совершенно верно, – невозмутимо ответила миссис Остенбуш. – Официанткой она была в молодости. Многие годы она жила страшно экономно, удачно вложила свои деньги, и вообразите – ей повезло.
– А во что она вкладывала деньги?
– О, в самые разные вещи. Например, в эти… – миссис Остенбуш помахала в воздухе пухлой рукой, -эти немыслимые бац-группы в Англии.
– Бац-группы? – в недоумении переспросил Эндрю.
– Наверное, я опять перепутала название. Я всегда ошибаюсь. Знаете, те, что орут как оглашенные, с гитарами и усилителями.
– Рок-группы, – хихикнула Кики.
– Рок, бац – какая разница? Она сделала кучу денег на ансамблях, от которых один только шум и мельтешение в глазах. Ещё у неё был пай в компьютерной компании и в фирме, которая изготовляет гимнастическое оборудование. Последнее её начинание – юридическая видеокомпания. Они записывали на видеопленку показания свидетелей, создавая таким образом своеобразный фонд. Абигейл была полной противоположностью мне – обожала возиться со всякими новомодными изобретениями. Ей ничего не стоило просидеть целый день, пытаясь разобраться, как что-то работает. Я, признаюсь, боюсь техники. Когда она притащила домой видеокамеру, у меня было чувство, что в меня целятся из пулемета. – Она поднесла к горлу руку.
– Понимаю, что вы чувствовали, – сказала Кики. – Я тоже не люблю камеры. – Она подняла глаза к потолку, но Рыжик уже соскочил с люстры и прохаживался перед широким, во всю стену окном, тщетно пытаясь найти подоконник. – В нашей семье главная кинозвезда – Рыжик, стоит ему увидеть камеру, как он принимает позу и вопит до тех пор, пока его не снимут.
– Один мой знакомый оперный певец вёл себя точно так же, – сухо заметила миссис Остенбуш, – но он не был и вполовину так фотогеничен, как Рыжик.
Услышав свое имя, рыжий кот прошествовал прямиком к белокурой хозяйке, встал на задние лапы и положил передние ей на колени – и так стоял, пока она не посадила его в кресло.
– Я не хочу вас расстраивать, – сказала Кики, – но не могли бы вы рассказать, как миссис Лейтем умерла? Она болела?
– Болела? – вскричала миссис Остенбуш. – Абигейл и дня не болела в своей жизни, за исключением того случая, когда мы отравились моллюсками на приеме. И ещё однажды она летела на своем самолете через Багамы и попала в шторм – думаю, с ленчем в тот день ей пришлось расстаться. Да нет, у Абигейл было лошадиное здоровье. Она умерла в этом самом доме, в бассейне. У неё была норма – тридцать раз туда и обратно, и она как раз закончила последний заплыв. Я пошла в сауну, пока она плавала, а когда вернулась, она уже лежала в шезлонге мертвая. Остановилось сердце. Но меня это и не удивляет. Какое сердце могло выдержать тот темп жизни, который избрала для себя эта женщина? – Миссис Остенбуш взяла Рыжика на колени и вытащила носовой платок. – Она была удивительным человеком и прекрасным другом.
– Спасибо вам большое за рассказ и за то, что вы потратили на нас столько времени, – сказала Кики, нащупывая ногой кроссовки.
– Неужели вы уже уходите! – воскликнула миссис Остенбуш, ракетой вылетая вместе с Рыжиком из кресла. – Уже почти четыре, мы сейчас выпьем чаю!
Она вихрем пронеслась в дверь, а рядом мчался, не отставая ни на шаг, Рыжик.
– Вот это да! Вот так история! – в восхищении воскликнул Эндрю. – Однако о втором завещании мы так ничего и не узнали. Может, стоит спросить её напрямик, как ты думаешь?
– Не знаю, – ответила Кики, вытягивая ноги. – Сказать по правде, я чувствую себя последней мерзавкой из-за того, что мы наврали ей.
– Но мы ведь не совсем наврали, – попытался успокоить её Эндрю. – Мы действительно собираем материал для «Курьера».
– Да, но мы выдвинули совсем другую причину, почему мы здесь. Ведем себя, как Елена.
– Мне тоже это неприятно, – согласился Эндрю.
– Надо ей сказать, – предложила Кики.
– Что сказать, Кэтрин Кристин?
Кики подпрыгнула. Толстый ковёр скрадывал шаги, и миссис Остенбуш уже стояла за диваном, держа в руках поднос с лимонадом и сладостями. Эндрю поднялся, взял у неё поднос и поставил его на кофейный столик, пока миссис Остенбуш усаживалась в кресло.
– Мы были не совсем откровенны с вами, миссис Остенбуш, насчёт цели нашего визита, – начала Кики. И, уминая шоколадные чипсы с лимонадом, она рассказала всё, что на самом деле случилось.
Миссис Остенбуш внимательно слушала, кивая головой, а Рыжик тем временем аккуратно подъедал чипсы, которые она ему протягивала. Когда Кики закончила свой рассказ, она наклонилась к ней и примирительно похлопала по руке.
– Ну, вы нисколько меня не обманули, – сказала она. – Особенно если учесть, что вы обещали полиции молчать. И вы ведь действительно собираете материал для газеты?
Эндрю кивнул.
– Вашу оплошность можно вполне извинить. Теперь, однако, нам следует заняться вопросом о завещании.
– Так завещание существует?
– Конечно, существует! Абигейл не могла оставить деньги Лео, этому, этому… – Она замолчала, подыскивая слово.
– Оболтусу? – подсказала Эндрю.
– Именно что оболтусу! – подхватила миссис Остенбуш. – Спасибо, Эндрю. Абигейл говорила мне, что собирается всё у него отнять. Я, наверное, была в Европе, когда состоялся суд. Я не прочитала об этом ни строчки. И была просто уверена, что все досталось Ширли. – Она смущенно взглянула на них. – Хотя, по правде сказать, я редко читаю в газетах что-нибудь, кроме театральной страницы и комиксов. Абигейл пыталась приучить меня читать биржевые новости, но я совершенно не в состоянии понять все эти крошечные столбцы цифр с таинственными шифрами наверху
– Так, значит, позднее она написала другое завещание?
– Я уверена в этом! Первое было написано много лет назад. По нему все доставалось Лео, ибо Ширли в тот момент ещё даже не родилась. И потом, откуда Абигейл могла знать, что из Лео вырастет такой оболтус? Этот Лео совершил роковую ошибку, когда позвонил, чтобы выяснить, как она поживает. Думаю, он ляпнул что-нибудь вроде того, что никто не живет вечно, и это напомнило Абигейл о необходимости составить другое завещание. Она ему напрямую выложила, чтобы он на её деньги не рассчитывал.
– Он пытался с ней спорить? – спросила Кики.
– Ещё как! Сказал, что подаст на неё в суд и докажет, что второе завещание было подписано под давлением. Или докажет, что она выжила из ума.
– Что она ему на это ответила? Миссис Остенбуш улыбнулась.
– Подняла его на смех. И сказала, что ей ни к чему подписывать это завещание. Что она встанет из могилы и явится к нему собственной персоной. Как вы думаете, что она имела в виду?
– Кто знает! – пожала плечами Кики и спросила: – Когда миссис Лейтем умерла, к вам перешли какие-то её вещи?
– Какие-то! – воскликнула миссис Остенбуш. – Все, а не какие-то! Никто не хотел их брать! Когда освобождали её квартиру, управляющий передал мне целых шесть ящиков бумаг и игрушек. Плюс все её джинсы и вечерние платья, которые я отдала благотворительному обществу.
– Игрушки? – с удивленным видом переспросил Эндрю.
– Ах, эти её штуки, знаете. Микроволновую печь, например. Теперь она стоит у меня в кухне. Я в ней храню полотенца. Она как раз подходящего размера. Никогда не могла понять, как это в ней готовят, и потом моя подруга Лила утверждает, что эти печи могут быть опасными. Она посмотрела на Рыжика, который обследовал стену слева от дивана.
– Иди ко мне, Рыжик! – вставая, позвала Кики.
– Нет-нет! – воспротивилась миссис Остенбуш, замахав на Кики руками. – Он знает, что делает. Он что-то ищет. И он это найдёт! – с торжеством провозгласила она. – Он ведь умница?
– Ещё какая, – пробормотала Кики, наблюдая за тем, как полстены вдруг стронулось с места и отползло в сторону, открыв взорам гигантский музыкальный центр с полками по бокам, уставленными пластинками, книгами и кассетами. Кот осмотрел полки и, направившись прямиком к кассетам, стал выпихивать их лапой на пол. Одна за другой они падали на ковер.
– В нём вдруг проснулась страсть к видеокассетам, – виновато объяснила Кики, поднимаясь с дивана. – Вчера он наши все повыкидывал.
Она поставила кассеты на место и подхватила толстого кота, который, извиваясь и фырча, выражал свое недовольство.
– Это кассеты Абигейл, – сказала миссис Остенбуш, вытирая уголки глаз.
– Какая классная стенка! – воскликнул Эндрю, подойдя к ней и встав на четвереньки. – А где же кнопка, которая приводит её в движение?
Рыжик вырвался из рук Кики и отпрыгнул к плинтусу. Стена медленно поползла на место, скрыв от глаз телевизор и музыкальную установку, а кот продолжал гордо восседать, ожидая похвалы за свою техническую смекалку.
– Надо же, совсем не видно, – пробормотал Эндрю, отыскав наконец кнопку.
– А вы не думаете, миссис Остенбуш, – вновь заговорила Кики, – что второе завещание может быть в каких-нибудь бумагах, которые вам достались? Я знаю, что у адвоката должна быть копия, но вдруг…
– Всё может быть, милочка. Кстати, старый адвокат Абигейл умер за несколько месяцев до её смерти, и, хотя у неё появился новый – симпатичная молодая леди, – не думаю, что Абигейл успела полностью ввести её в курс дела. Мы можем посмотреть бумаги Абигейл, но для этого нужно спуститься вниз. Я снесла все ящики в свою кладовку в подвал. – Она встала. – Пойду возьму ключи.
Оставив Рыжика в квартире, они спустились на лифте в подвал.
– У меня до сих пор не хватает духу разобраться в вещах Абигейл, – объяснила миссис Остенбуш, ведя их по коридору, где по обеим сторонам тянулись запертые и пронумерованные кладовые.
– Вот эта, – сказала миссис Остенбуш, остановившись у одной из дверей и открывая её. – Вон вещи Абигейл. – И она показала на шесть внушительных ящиков в углу.
– А можно взять из холла тележку? – спросила Кики.
– Конечно!
Эндрю с Кики погрузили ящики на тележку и потащили её назад к лифту, а миссис Остенбуш семенила за ними следом, постукивая своими высокими золотыми каблучками.
Они нажали кнопку вызова, но лифт всё не приходил. Миссис Остенбуш сверилась со своими золотыми часиками.
– Люди возвращаются домой, – сказала она. – Неплохо бы иметь ещё один лифт для часа пик.
Наконец двери открылись и Эндрю втащил тележку, забившись в самый угол, – тележка заняла довольно много места. Следом вошли Кики и миссис Остенбуш.
– Теперь мы будем целую вечность добираться до моего этажа, – сказала миссис Остенбуш.
И оказалась права. На первом этаже лифт остановился. Двери открылись, и внутрь протиснулись три женщины, кроме того, через холл спешил какой-то седоволосый мужчина и махал им рукой, чтобы подождали. Кики нажала на кнопку задержки. Добежав до лифта, мужчина, вместо того чтобы поблагодарить, скривился и недовольно бросил, хмуро оглядывая вжавшегося в угол Эндрю:
– Почему вы не воспользовались для перевозки коробок грузовым лифтом? Я пожалуюсь на вас администрации! Пока он говорил, к лифту направились ещё несколько человек, и Кики, всё ещё нажимая на кнопку, бросила на них взгляд. И почувствовала, как у неё перехватило в горле.
– О нет, только не это! – охнула она.
– Я подожду следующего лифта, – сказал мужчина. – Я не обязан ездить с грузчиками.
Но не успел он докончить свою возмущенную тираду, как Кики нажала на ход. К горлу подкатывал страх, и ей пришлось сжать колени, чтобы они не дрожали. Она не произнесла ни слова, пока они благополучно не добрались до квартиры.
– Вези тележку прямо в столовую, Эндрю, – руководила миссис Остенбуш, зажигая люстру, – мы можем разложить бумаги на столе.
Из-под кресла вынырнул Рыжик и обошёл вокруг тележки, обнюхивая каждую коробку.
– Стол, наверное, лучше накрыть? – спросила Кики, оглядывая полированную поверхность.
– Пожалуй, – согласилась миссис Остенбуш, выходя за скатертью.
– Эндрю! – возбужденно зашептала Кики, стоило ей скрыться. – Они здесь! Пока этот старик скандалил, я видела внизу в холле Коротышку!
– Ты уверена?
– Абсолютно. Я вчера его хорошо разглядела. Наверное, он выследил нас и хотел пробраться следом в дом, но швейцар его не пустил.
– Но мы здесь уже сто лет!
– Ну и что! Сейчас он в жакете разносчика. Сообразил, как лучше сюда проникнуть, и украл или достал где-нибудь жакет.
– А откуда он знает, что мы всё ещё тут? – спросил Эндрю, но сразу же замахал на неё руками, не давая ответить. – Знаю! Ты видела одного или обоих?
– Только одного.
– Значит, другой сторожит наши велосипеды, чтобы не пропустить наш отъезд. Они знают, что мы всё ещё в доме, но не знают, на каком этаже.
– Но теперь, если Коротышка наблюдал за лифтом, им легко нас найти, – сказала Кики. – Лифт останавливался всего на трех этажах. – И она перечислила их по пальцам. – Седьмом, десятом и пятнадцатом.
– Он тебя видел?
– Думаю, что видел. Сказать миссис Остенбуш?
– Не надо. Здесь она в безопасности. Давай быстренько просмотрим бумаги и уберемся. Когда мы уйдем, и они уйдут.
– Наконец-то нашла, – сказала миссис Остенбуш, входя в комнату с красивой камчатной скатертью в руках. – Это старье как раз подойдет.
Кики спрятала ухмылку, глядя на «старье», которое миссис Остенбуш перекинула через стол и с помощью Эндрю расстелила.
– С какого ящика начнем? – спросил он.
– Давайте начнем с самого крайнего, – предложила миссис Остенбуш. – И один за другим просмотрим все. Абигейл наверняка одобрила бы такой подход. Она была очень аккуратным и педантичным человеком.
Эндрю взгромоздил первую коробку на стол и раскрыл её. В ней были сплошь бумаги – счета и бухгалтерские книги, как догадалась Кики. Они внимательно просмотрели каждый листок, но ничего похожего на завещание не нашли. Засунув все обратно, они перешли к следующему ящику.
– Такое впечатление, что миссис Лейтем ничего не выкидывала, – обронила Кики, когда они покончили с четвертой коробкой.
– Абигейл была страшной старьевщицей, – рассмеялась миссис Остенбуш. – Не исключаю, что именно поэтому она и разбогатела. Я никогда не умела думать о таких вещах. Мистер Остенбуш мне всегда говорил: «Твоё дело петь, Милли, а уж о деньгах позабочусь я». Я и пела. И вот уже двадцать пять лет, как его нет на свете, а у меня благодаря его трудам столько денег, что я не знаю, куда их девать.
Эндрю поставил на стол следующую коробку.
– В этой, судя по всему, камни, – сказал он, плюхая её на скатерть.
– О, здесь, наверное, игрушки Абигейл, – предположила миссис Остенбуш. – Вряд ли там есть какие-нибудь бумаги, но можно посмотреть.
Её перебило громкое зудение.
– Что это? – спросил Эндрю.
– Зуммер снизу. Пусть звонит. Я никого не хочу видеть. Решат, что меня просто нет дома.
Зуммер снова загудел, затем наступила тишина.
Сердце Кики колотилось. Неужели Коротышка узнал, в какой они квартире?
– Не обращайте внимания! – воскликнула миссис Остенбуш, махнув рукой. – Лучше давайте продолжать. Нужно будет – вернутся.
Кики отодрала клейкую ленту и открыла коробку. Кот, которому надоело бродить по комнате, подошёл взглянуть. Он прыгнул на кресло, потом на стол и сунул в коробку нос.
– Бумаг нет, – заявила Кики, обследовав содержимое, – Здесь, кажется, видеоплейер, а сверху видеокамера и какие-то кухонные приборы.
– С этой легко разделались, – сказал Эндрю, намереваясь закрыть коробку. – Ещё с одной покончено.
Но не успел он взяться за крышку, как Рыжик прыгнул на коробку, оттолкнув его руки.
– А ну, парень! – возмутился Эндрю. – Убирайся отсюда!
– Рыжик! Немедленно спрыгни! – сердито прикрикнула Кики.
Она устала и чувствовала себя разочарованной. Конечно, никаких гарантий никто не давал, но она и впрямь надеялась, что завещание может найтись. А теперь они уже почти закончили. Если в последнем ящике его не будет, значит – увы и ах!
– Слезай, Рыжик! – повторила она. Кот зашипел.
– Вижу-вижу – шипишь отлично, – раздраженно бросила Кики.
– Подождите минутку, – остановила их миссис Остенбуш, направляясь к коту. – Думаю, он хочет нам что-то сказать.
Как только миссис Остенбуш полезла в коробку, Рыжик замурлыкал и спрыгнул вниз. Она вынула электротерку и все прилагающиеся к ней приспособления, затем вытянула за ручку видеокамеру.
– Ух ты! – в восхищении воскликнул Эндрю. – Вот это камера! Можно посмотреть?
Миссис Остенбуш с опаской придерживала её обеими руками, словно она могла вот-вот взорваться.
– Абигейл говорила, что с ней легко обращаться, но я так и не поверила.
– Красотища! – продолжал восхищаться Эндрю, рассматривая камеру. – Она заряжена, вы знаете? – Он открыл крышку и вынул кассету.
– У Абигейл таких кассет были сотни, – пожав плечами, сказала миссис Остенбуш. – Все пронумерованные и надписанные.
– Но на этой ничего не написано.
Наблюдающий за ними из кресла Рыжик неожиданно мяукнул, метнулся к стенке и нажал на кнопку Стена медленно отодвинулась.
– Он сегодня явно в нападающих, – заметила Кики.
– Он что-то пытается нам сказать, но что? – недоумевала миссис Остенбуш. Рыжик нажал кнопку телевизора, и экран засветился. – Наверное, он хочет, чтобы мы поставили кассету.
При виде кассеты уши Рыжика нервно дернулись. Он два раза щелкнул зубами и поднял хвост трубой, причем самая кисточка дрожала мелкой дрожью.
– Мы на верном пути! – возбужденно воскликнула Кики, глядя на кота. – Вот это подрагивание кисточек – это сигнал. Я уже однажды наблюдала такое! У вас есть видео?
– Есть. Абигейл как-то подарила мне на день рождения, но я так и не научилась его включать. Он вон на той полке, за экраном, но я не уверена, что он подключен.
Кики пересекла комнату и проверила аппаратуру.
– Подключен, – сказала она. – Давайте мне кассету. Она вставила кассету и нажала на кнопку. Бочком подбежал Рыжик и начал, урча, тереться о её ноги. Затем сел на ковер и уставился на экран. Миссис Остенбуш и Эндрю покинули столовую и присоединились к Кики.
И в этот момент на экране появилась женская фигура, и голос произнес: «Перед вами последнее завещание Абигейл Гертруды Лейтем».
– О Господи! – прошептала миссис Остенбуш, поднося ко рту руку. – Это же Абигейл! Собственной персоной!
Она рухнула в белоснежное кресло, и Рыжик, забравшись к ней на колени, начал сочувственно лизать ей щеки, – по ним одна за другой катились большие слезинки.
Глава десятая
– Ну, кому могло прийти в голову, что она оставит завещание на видеокассете? – выразил свое удивление Эндрю, когда пленка закончилась.
– Лео догадался, в чем дело, – сказала Кики. – Именно это он и искал – видеокассету! Завещание, которое не нужно подписывать.
– В этом вся Абигейл. Мне бы тоже следовало догадаться, что она прибегнет к помощи какой-нибудь мудреной электроники. – Миссис Остенбуш полусмеялась, полуплакала, и Рыжик, сидя у неё на коленях, с интересом глядел на неё. – Как это было приятно – вновь с ней увидеться! – Она драматически всплеснула руками, и Рыжик тут же соскочил на пол. – Но что нам теперь делать с кассетой?
– В первую очередь нужно вынести её отсюда, – сказала Кики.
– Придется пойти на хитрость, поскольку наши друзья в доме, – вставил Эндрю.
– Какие друзья? – удивилась миссис Остенбуш.
– Когда мы поднимались на лифте, я видела одного из воров, которые забирались к Кендрикам, – объяснила Кики – Наверняка они охотятся за нами.
– О Господи! – заволновалась миссис Остенбуш. – Так вы думаете, это он звонил некоторое время назад?
– Скорее всего, – ответила Эндрю, – У вас есть какой-нибудь другой выход, кроме этих дворцовых ворот? – И он указал на входную дверь.
Миссис Остенбуш кивнула.
– Подождите! Прежде всего я хочу позвонить, – сказала Кики, роясь в кармане джинсов в поисках карточки, которую ей дал мистер Кендрик. – Можно воспользоваться вашим телефоном?
– Конечно, – ответила миссис Остенбуш. – Аппарат в кухне.
Все направились в кухню, где Рыжик уже занял выгодную позицию на верху микроволновой печи.
Кики набрала номер. После двух гудков раздался мужской голос:
– Дейли слушает.
– Мне нужно оставить детективу Пелли сообщение, – сказала Кики.
– Кто говорит?
– Кики Коллир.
– Подождите минутку, пожалуйста. – Последовала короткая пауза, после чего голос вновь произнес: – Я вас слушаю, мисс Коллир, что вы хотите передать?
– Я знаю, кто залез в дом и в контору мистера Кендрика.
Зазвенел дверной звонок, и миссис Остенбуш зажала рукой рот.
– Его зовут Лео Лейтем, а его напарника – Коротышка. Они искали завещание, которое было записано на видеокассету. Она сейчас у меня.
Снова зазвонили в дверь, и, соскочив с печи, Рыжик с воем бросился к двери.
– Где вы находитесь? Кики назвала адрес.
– Подозреваемые тоже там?
– Да, по крайней мере, один.
– Не выходите из квартиры и не открывайте дверь. Я высылаю машину.
– Спасибо, – выдохнула Кики, вешая трубку. – Он высылает машину, – сказала она Эндрю и миссис Остенбуш.
– Надеюсь, они поторопятся, – произнес Эндрю, поскольку звонок опять зазвенел, приведя кота в бешенство. – Где, интересно, сейчас детектив Пелли? – Он огляделся. – Та дверь ведет в коридор? – спросил он, указывая на дверь в другом конце кухни.
– Лео догадался, в чем дело, – сказала Кики. – Именно это он и искал – видеокассету! Завещание, которое не нужно подписывать.
– В этом вся Абигейл. Мне бы тоже следовало догадаться, что она прибегнет к помощи какой-нибудь мудреной электроники. – Миссис Остенбуш полусмеялась, полуплакала, и Рыжик, сидя у неё на коленях, с интересом глядел на неё. – Как это было приятно – вновь с ней увидеться! – Она драматически всплеснула руками, и Рыжик тут же соскочил на пол. – Но что нам теперь делать с кассетой?
– В первую очередь нужно вынести её отсюда, – сказала Кики.
– Придется пойти на хитрость, поскольку наши друзья в доме, – вставил Эндрю.
– Какие друзья? – удивилась миссис Остенбуш.
– Когда мы поднимались на лифте, я видела одного из воров, которые забирались к Кендрикам, – объяснила Кики – Наверняка они охотятся за нами.
– О Господи! – заволновалась миссис Остенбуш. – Так вы думаете, это он звонил некоторое время назад?
– Скорее всего, – ответила Эндрю, – У вас есть какой-нибудь другой выход, кроме этих дворцовых ворот? – И он указал на входную дверь.
Миссис Остенбуш кивнула.
– Подождите! Прежде всего я хочу позвонить, – сказала Кики, роясь в кармане джинсов в поисках карточки, которую ей дал мистер Кендрик. – Можно воспользоваться вашим телефоном?
– Конечно, – ответила миссис Остенбуш. – Аппарат в кухне.
Все направились в кухню, где Рыжик уже занял выгодную позицию на верху микроволновой печи.
Кики набрала номер. После двух гудков раздался мужской голос:
– Дейли слушает.
– Мне нужно оставить детективу Пелли сообщение, – сказала Кики.
– Кто говорит?
– Кики Коллир.
– Подождите минутку, пожалуйста. – Последовала короткая пауза, после чего голос вновь произнес: – Я вас слушаю, мисс Коллир, что вы хотите передать?
– Я знаю, кто залез в дом и в контору мистера Кендрика.
Зазвенел дверной звонок, и миссис Остенбуш зажала рукой рот.
– Его зовут Лео Лейтем, а его напарника – Коротышка. Они искали завещание, которое было записано на видеокассету. Она сейчас у меня.
Снова зазвонили в дверь, и, соскочив с печи, Рыжик с воем бросился к двери.
– Где вы находитесь? Кики назвала адрес.
– Подозреваемые тоже там?
– Да, по крайней мере, один.
– Не выходите из квартиры и не открывайте дверь. Я высылаю машину.
– Спасибо, – выдохнула Кики, вешая трубку. – Он высылает машину, – сказала она Эндрю и миссис Остенбуш.
– Надеюсь, они поторопятся, – произнес Эндрю, поскольку звонок опять зазвенел, приведя кота в бешенство. – Где, интересно, сейчас детектив Пелли? – Он огляделся. – Та дверь ведет в коридор? – спросил он, указывая на дверь в другом конце кухни.