Франк Арнау. Тихо, как тень

   В кармане убитого нашли тридцать семь долларов пятьдесят центов наличными, кожаный футляр с четырьмя ключами на колечке, перламутровый перочинный нож, пружинный нож с выкидным лезвием, зажигалка, авторучка, чистый и грязный носовые платки и миниатюрный радиоприемник. На внутренней стороне левого предплечья двумя подвижными резиновыми зажимами был прикреплен автоматический пистолет калибра 6, 35. В обойме было шесть патронов, седьмой — в стволе.
   Бревер распределил работу.
   — Слоун запишет показания Поттера и О'Брайена, а в клубе Беркли осторожно проверит алиби Бэлдона. Лоуэтт попытается выяснить, нет ли кого-нибудь из жильцов «Саванны» в нашей картотеке или в ФБР в Вашингтоне. Сэрдж и Гэйтски разделят список лиц, проходивших на процессах против Лавинио. Тщательно проверить всех, кто был осужден, оправдан, или выступал свидетелем защиты. Я же начну со знакомства с жильцами с двенадцатого до шестнадцатого этажа, поскольку Бэлдона, видимо, придется исключить, если его алиби подтвердится.
   — А жильцы с первого этажа по десятый? — спросил Гэйтски.
   — Они для нас пока не представляют интереса, — пояснил Бревер.
   — Почему? — не успокаивался Гэйтски.
   Бревер удивленно взглянул на своего сотрудника.
   — Вы в самом деле думаете, что кто-то тащил труп вверх по лестнице, если вниз это гораздо легче?
   — Спорю на две сотни, что это весомый довод, Гэйтски, — рассмеялся Слоун, — но если у тебя с серым веществом не в порядке, к чему лезть с дурацкими вопросами на совещании?
   Гэйтски перегнулся через стол так, что своей могучей грудью чуть не отодвинул стол.
   — Мои руки чаще всего спасают ваши головы, чем ваши головы — мое серое вещество! Впредь можете поискать себе другого ангела-хранителя. — Он повернулся к Бреверу. — К вам это, разумеется, не относится, шеф.
   В десять часов десять минут кабинет Бревера опустел.
   По дороге на Вестенд Авеню Бревер размышлял о пока неразрешимой проблеме — о мотиве убийства. Причина каждого преступления является лучшим ориентиром для преступника. Даже в немотивированных случаях может быть найден решающий импульс.
   При поверхностном взгляде на квартирантов «Саванны» не было и следа каких-то связей между ними и застреленным гангстером, разве что за исключением Джека Беландро, если догадки Поттера верны. Но Беландро Бревер хотел заняться потом, когда получит результаты от Лоуэтта. Но даже если Беландро не отличается незапятнанной репутацией — где мотив?
   Адонис Лавинио был мелкой сошкой, просто звеном в цепи торговцев наркотиками или чем-то подобном. Даже если кто-то из квартирантов «Саванны», — хотя бы Беландро — только прикрывался солидным фасадом и в действительности принадлежал к нью-йоркскому преступному миру, почти исключено, чтобы человек вроде Лавинио имел доступ прямо к боссу. Именно опасение, что контакты с подобными типами, хорошо известными полиции, могут бросить тень и на них, требовала от гангстерской верхушки максимальной осторожности и исключения всякой возможности подобных контактов. Ведущие фигуры преступных синдикатов высятся на светлых высотах общественного положения. Путь от них к исполнителям ведет сверху вниз через множество ступеней, где каждый знает только ближайшее звено вниз и вверх, так что никаких прямых контактов снизу вверх к боссу не существует. Такая система делает почти невозможным разоблачение крупных фигур, ибо против них никогда не бывает прямых свидетелей. А если вдруг такой человек появляется, из-за недосмотра, ошибки или иного сбоя в организации, на слушание дела он обычно не попадает, ибо с кладбища в зал суда пути нет.
   Бревер в «Саванне» не стал представляться офицером полиции, но сделал вид, что у него назначена встреча с Лайонеллом Гленвудом. Привратник проводил его к лифту.
   Президент «Америкен Шез, Инк.» принял старшего инспектора в халате.
   — Это случайность, что вы меня вообще застали. Обычно в восемь я уезжаю в контору. Но легкая простуда задержала меня сегодня дома до прихода врача. Садитесь! И говорите прямо, в чем дело.
   Бревер внимательно взглянул вокруг, оценил обстановку квартиры, которая говорила не только о благосостоянии, но и о культуре быта.
   — Вероятно, вы уже слышали…
   Гленвуд нетерпеливо перебил его.
   — О том убийстве на одиннадцатом этаже? Разумеется. Такое не скроешь. Не считая того, что есть в газетах. Мне уже звонила уйма знакомых, которые о нас беспокоятся. Но не знаю… — он вопросительно взглянул на Бревера.
   — Только формальность, мистер Гленвуд! — заверил его инспектор. — Но когда в доме произойдет убийство…
   — Здесь в доме? — переспросил Гленвуд. — Мне это кажется неправдоподобным. Я думал, мертвого как-то пронесли сюда.
   — Как вы это себе представляете? — спросил Бревер. — Труп нести гораздо сложнее, чем это кажется по его весу. Опыт есть! Семидесятикилограммовый мешок — максимум метр в длину, компактный, можно сказать, плотный. И форму свою он сохраняет. Мертвец ростом полтора-два метра не обладает никакой жесткостью, руки и ноги болтаются при каждом движении, пока не наступит окостенение тела — «ригор мортис». Но тело убитого было ещё теплым, когда мы его нашли. Лифт для жильцов — под постоянным надзором привратника. Лифтом для персонала можно воспользоваться, только имея специальный ключ от черного хода, и потом труп пришлось бы нести или волочь через всю квартиру, что могло произойти только с ведома или при помощи её хозяина. И вы верите, что покойный мог быть принесен под двери мистера Бэлдона снаружи?
   Гленвуд попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.
   — Обо всем этом я не подумал, инспектор. Я не криминалист и не читаю криминальные истории. Мои знания в этой области минимальны. Зато я могу помочь вам информацией об акциях, дивидендах, бирже, валюте — такими же точно, как ваши познания по части транспортировки трупов.
   — Прекрасно, — поблагодарил его Бревер. — Если я когда-нибудь на свой оклад захочу купить акций, попрошу у вас совета. Но пока придется удовольствоваться трупами. А теперь перейдем к действительно формальным вопросам: не заметили ли вы в тот вечер или ранее ничего существенного? Возможно, вы встречали в лифте этого человека? — он предложил Гленвуду несколько увеличенных фотографий Адониса Лавинио, — или произошло что-то необычное?
   Гленвуд решительно покачал головой.
   — Этого парня я не знаю. И он мне крайне несимпатичен! Не думаю, что смогу рассказать вам что-то интересное — по крайней мере по поводу этого печального события. Мы с семьей не поддерживаем контакта с остальными жильцами. Наше общество принадлежит несколько к иному кругу. — Он гордо выпрямился.
   — Моя жена — урожденная Веллстраат, эта фамилия вам, вероятно, знакома — семья приплыла на «Шейфлауэре», а мои предки ведут свой род от Гленна Вуда, который в освободительной войне был полковником у генерала…
   — Но это же общеизвестно! — Бревер сделал полупоклон. — Я только думал… возможно, что вы могли что-нибудь заметить… при всей изолированности вы ведь время от времени встречаетесь с другими жильцами в лифте, а человек с вашим положением и жизненным опытом с первого взгляда сумеет отличить зерно от плевел, даже без дополнительных доказательств.
   Даже такой человек, как Гленвуд, супруг урожденной Веелстраат, чьи предки прибыли в Америку как первопоселенцы, даже этот американец с богатой родословной принял тираду Бревера с благодарностью.
   — Дорогой инспектор, я бы очень хотел вам помочь, будь это в моих силах. Но я правда не знаю ни о чем… Но, чисто между нами, — он взглянул на двустворчатые двери в глубине, — ибо в присутствии моей жены я бы об этом не заговорил, — есть тут у нас в доме одна довольно… ну, деликатно выражаясь, темпераментная женщина. Зовут её Эвелин Паркер, — о чем я, кстати говоря, узнал совершенно случайно. Но, полагаю, эта дама — в кавычках, разумеется, — работает совсем в другой области, чем убийства. Он коротко хохотнул, наклонившись к Бреверу. — Как мужчина мужчине — такие ведь тоже нужны, а? Но кроме этого… — Задумался, потом сказал: — На пятнадцатом этаже год-полтора назад поселился некий Дональд Лирбоди. Я ничего не имею против таксистов, особенно если их несколько сот в одних руках, но Шейла — моя жена — и я были несколько шокированы, что прямо у нас под боком появился человек из совсем иного круга. И сын и дочь только головой качали, когда видели Лирбоди и их детей. Но мы живем в такое время, когда господствуют совсем иные нравы, чем во времена нашей молодости…
   — К сожалению, — подтвердил Бревер. Свое настоящее мнение для пользы дела он оставил при себе. Следующий вопрос сформулировал как можно осторожнее.
   — Вы вернулись вчера домой довольно поздно… не слышали ли выстрела, или чего-то подобного? На большом расстоянии за выстрел можно принять и выхлоп автомобильного мотора.
   — Дома мы были в начале одиннадцатого, но единственное, что привлекло внимание — это шумная компания, которая по ошибке въехала лифтом до самого верха, но тут же опять спустилась вниз. Видимо, где-то была вечеринка. Но не слышал ничего, напоминающего выстрел. И жена и дети тоже ничего не слышали, иначе сказали бы об этом. Вчера вечером мы были приглашены к друзьям, Мондергастам из Бостона, которые по пути в Париж ненадолго остановились в Нью-Йорке. Мы вместе поужинали в «Уилмингтон Руфгарден», — и там последнее время уже не тот уровень, какого можно бы ожидать. Но отклонить приглашение мы не могли, миссис Мондергаст, урожденная Тиллбург, — дальняя родственница моей жены. Фамилия Тиллбург вам, конечно знакома скаковые конюшни и консервы.
   — Ну разумеется, кто же не знает? — торопливо перебил его Бревер, чтобы избежать дальнейшего потока семейных историй. — Я вам очень благодарен за информацию.
   Он встал. Гленвуд проводил его до дверей и подождал, пока не пришел лифт.
   Бревер вышел на тринадцатом этаже. На всякий случай. Несколько раз надолго нажал звонок квартиры Дороти Шеннон. Попытался повернуть ручку двери. Ничего не слышно. Видимо, миссис Шеннон действительно путешествовала. Да и пыль, осевшая на пороге двери, подтверждала, что их давно не отворяли. Богачи отдыхают на Гавайях — бедняки остаются дома или довольствуются Кони-Айлендом. В этом вся разница.
   Абрахам Баннистер и Дональд Лирбоди были бизнесмены и в половине двенадцатого дня их не могло быть дома. Но зато была возможность узнать кое-что такое, на что трудно рассчитывать в их присутствии. Неосторожная реплика из уст ничего не подозревающей супруги или служанки чаще помогает криминалисту гораздо больше, чем трудный допрос осторожных мужей.
   Бревер позвонил Лирбоди. Через некоторое время открыла темнокожая девушка. Не негритянского типа, скорее откуда-то с островов Карибского моря, с Пуэрто-Рико, или Гаити, со всей прелестью женщин этого многорассового региона.
   — Могу ли я говорить с мистером Лирбоди?
   Старший инспектор скорчил милую гримасу и с нескрываемым удовольствием прошелся взглядом по пышному бюсту и узким бедрам девушки.
   Мина служанки, вначале весьма строгая, мгновенно изменилась.
   — Мистер Лирбоди уходит в контору всегда очень рано, обычно в семь часов.
   — А миссис Лирбоди? — Бревер старался не нажимать.
   — Миссис Лирбоди? — Девушка удивленно взглянула на него. Замялась, потом спросила: — Вы хотите что-то продать? Мистера Лирбоди ничего не интересует, он все получает по оптовым ценам, обычно прямо с фабрики.
   — Юная леди, — осклабился Бревер, — я не могу предложить вам ничего, кроме восхищения женской красотой — а это все даром… Можете не беспокоиться. Но хотелось бы распросить вас о многих других вещах. Вам не кажется, что в дверях это не совсем удобно?
   Девушка забеспокоилась.
   — Мне нельзя никого пускать в квартиру, когда мистера Лирбоди нет дома! Всякое бывает… Чего вы хотите? Кто вы?
   Бревер подошел ближе.
   — Я бы не сказал этого никому, но с виду вы вполне заслуживаете доверия… — Он показал ей удостоверение.
   Недоверчиво и боязливо она уставилась на него.
   — Криминальная полиция? — И вдруг поняла. — То убийство сегодня ночью — вы из-за него пришли?
   Он кивнул, аккуратно отодвинул её в сторону и захлопнул за собой дверь.
   — Не бойтесь ничего, юная леди!
   Помня планировку по квартирам Бэлдона и Гленвуда, он уверенно прошел внутрь, открыл двери и кивнул девушке, чтобы подошла ближе.
   — Мы одни? Значит, с вами можно говорить откровенно?
   Девушка польщенно улыбнулась, шагнула чуть ближе, оставаясь все же на безопасном расстоянии и опершись на край стола.
   — Я всегда прихожу в полдевятого, мистер Лирбоди завтракает в конторе, в ресторане. И до полудня я остаюсь здесь одна.
   — А миссис Лирбоди? — повторил свой вопрос Бревер.
   Она снова как-то странно взглянула на него, но потом сказала:
   — Будет лучше, если я вам скажу. Полиция все равно раньше или позже узнает. Видите ли, она три недели назад сбежала от мужа. Никто в доме об этом не знает. Официально она гостит у родителей. Но передо мной-то не скроешь! Сбежала от него с шофером! — И добавила, поясняя. — Шофер был из фирмы, но возил только Лирбоди. Заодно что-то вроде телохранителя, раньше был боксером-средневесом. Вы же знаете, таксисты — парни крутые, так что шефу здоровяк всегда может пригодиться. На Майка Паттерсона всегда можно было положиться, пока он возил только хозяина. Но когда взял под охрану ещё и хозяйку, потому что босс надолго уезжал, — усмехнулась она, — короче, в один прекрасный день они словно под землю провалились. На хозяйке было бриллиантов как игрушек на рожденственской елке…
   — Понимаю, — поддакнул Бревер. — И счастливая молодая пара до сих пор не дала о себе знать?
   — Молодая? — воскликнула девушка. — Да, если сложить двадцать пять Майка и её пятьдесят пять, то ещё ничего — выйдет на каждого по сорок. Но вообще-то, им бы лучше играть в мамашу и сыночка. Ну, долго это не протянется. Скоро хозяйка вернется и будет все по-прежнему.
   Бревер недоверчиво взглянул на нее.
   — Не может быть! Лирбоди разведется, не возьмет же он обратно свою жену, которая от него сбежала, к тому же — с шофером!
   Она чуть запрокинула голову и глаза её, окруженные красивыми длинными ресницами шаловливо засветились.
   — А если у него не будет выбора?
   — Почему? — допытывался инспектор.
   Чувствуя на себе его взгляд, она кокетливо выпрямилась и таинственно ответила:
   — Мистер Лирбоди не может рисковать скандалом. Его жена слишком много знает. Я слышала, как она кое на что намекала по телефону — и она знала, что говорила.
   — Ну что она могла знать? — как можно равнодушнее спросил Бревер. Сокрытие доходов? От этого Лирбоди откупится. Измена? Это не козырь в руках жены, сбежавшей от мужа с другим. Так что… — покачал головой. — Думаю, вы ошибаетесь.
   — Думаете? — Насмешливо переспросила она. Голос дрожал от желания спорить. — Возможно. Но я что слышала, то слышала. Хозяйка угрожала мужу… и знаете чем? Вами! Полицией!
   — Ну, возможно и так, — отмахнулся Бревер, разъяренная женщина чего не придумает! Но чтобы действительно что-то предпринять против своего мужа, она должна была иметь в руках доказательства. Вещественные доказательства преступных деяний. А что можно доказать Лирбоди?
   — Не знаю, — признала девушка. — Хозяйка, разумеется, не сказала по телефону ничего конкретного. Но это должно быть как-то связано с тем, что нечто не в порядке с такси. Однажды, когда они по-крупному поругались здесь, дома, хозяйка заявила, что множество людей могли бы доказать… она тогда случайно обнаружила, что во время её отсутствия мистер Лирбоди принимал даму… что она знает таксистов, которые за соответствующее вознаграждение с охотой дадут показания против мистера Лирбоди, и о «левых» пассажирах, и о какой-то перевозке багажа, но, как я уже сказала, ничего более конкретного. Но у хозяйки муж в кулаке, это вы можете мне поверить. Или он примет её назад, или будет платить до самой смерти.
   — Будет интересно, если так произойдет. Но личные дела супругов Лирбоди меня не интересуют, — легкомысленно заметил Бревер и сделал вид, что собирается уйти. — Я расследую убийство, которое произошло сегодня ночью. Раз вы такая сообразительная девушка и многое слышите, может быть вы мне сможете что-нибудь рассказать и об этом? И, кстати, как вас зовут, моя красавица?
   — Иннокентия Торлан, — гордо ответила она. — Но про убийство я ничего не знаю. Вчера я прочитала о нем в метро, по дороге сюда. Привратник думает, что убийца хотел свалить все на мистера Бэлдона и потому положил труп перед его дверью, но по-моему это просто глупо, на это полиция ни за что не купится.
   Бревер показал ей фотографию убитого.
   — Вы его знали? Не похож он на кого-то из ваших знакомых? Не встречали вы его поблизости от «Саванны»? В гараже? В лифте для персонала? В вестибюле или ещё где-нибудь?
   Девушка решительно покачала головой.
   — Никогда! А такое лицо я бы точно запомнила — наглое и опасное!
   Старший инспектор снова взглянул на фотографию. Эта простая девушка с первого взгляда распознала то, что до сих пор не разглядел он и что не заметил никто из его сотрудников: физиономия Адониса Лавинио источала опасность и после его смерти.
   — И примите мой совет, Иннокентия, — предупредил её Бревер.
   — Ни слова о моем визите ни мистеру Лирбоди, ни кому еще. Я говорю это только в ваших интересах. Никто не узнает того, что вы мне рассказали. Зачем посвящать в это вашего хозяина или кого-то еще? Если вы проговоритесь, начнутся лишние распросы, — давайте обойдемся без этого, ладно?
   — Я не скажу ни слова, — уверила она. — Если хозяину не скажете вы, никто ни о чем не узнает.
   Бревер медленно направился к дверям, но остановился на пороге.
   — Вас зовут Иннокентия… Это означает «невинная», а?
   Она гордо кивнула.
   — Невинность, точно.
   Бревер вызвал лифт и бросил на девушку многозначительный взгляд.
   — Только имя — или на самом деле?
   Она сделала шаг в его сторону.
   — В этом мужчина должен разобраться сам.
   Лифт тронулся, и она долго смотрела вслед.
   Старший инспектор остановил лифт на втором этаже, немного подождал и нажал кнопку двенадцатого. Не хотел, чтобы девушка знала, в какую квартиру он направился теперь.
   У Абрахама Баннистера открыла пожилая дама, причем не сняв цепочки. Только рассмотрев его удостоверение, пустила внутрь.
   — Проходите… — она прошла вперед, через салон провела его в маленькую комнату, обставленную как интимную гостиную, и предложила кресло.
   — Вы, видимо, пришли из-за ужасного события, происшедшего ночью?
   — Да. — Он предпочел убедиться. — Миссис Баннистер? — после кивка Бревер продолжил: — Всего несколько обычных вопросов, с которыми всегда надоедает полиция. Избежать этого, к сожалению, невозможно, все-таки произошло убийство. Вы же не хотите, чтобы убийца избежал кары — поэтому я прошу вас о помощи. Могли бы вы рассказать, что знаете об этом случае? Я вам покажу фотографию убитого — это, конечно, не художественный портрет, но верно переданное сходство облегчает опознание.
   Фотографии он разложил на маленьком столике. Каждый снимок хозяйка рассматривала очень тщательно. Словно о чем-то вспомнив, потянулась к небольшой подставке возле плавно изогнутого кресла.
   — Курите? Это хорошо. Люблю аромат хороших египетских сигарет, не переношу только ароматизированные сорта.
   — Благодарю! — Он закурил «хедив де люкс», хотя не переносил её восточного запаха. Ему вдруг показалось, что милая дама пыталась всем этим просто отвлечь его внимание. Но взглянув в её ясные, добрые синие глаза, решил, что догадка была ошибочной.
   — Ну что? Полагаете, что вы уже когда-то видели этого человека? Именуется он Адонис Лавинио и был кем угодно, только не настоящим Адонисом.
   Покачала головой.
   — У меня появилось на миг такое впечатление, но это была ошибка. Я дважды была в Италии, в прошлом году и в этом, там множество таких типов, все выглядят одинаково и для нас все так похожи, что не различишь. Но этого Адониса я никогда не видела.
   — Может быть, мимоходом, в лифте, в холле или в гараже, когда садились в машину. Это могло наложиться на воспоминания о мужчинах в Италии, подсказал Бревер.
   Женщина задумалась.
   — Не могу сказать вам ни да, ни нет, просто не знаю. Но — это для вас так важно?
   — Могло бы дать нам какой-то след, — пояснил старший инспектор.
   — Предположим, естественно, чисто теоретически, что вы когда-то видели убитого, как он выходит на одиннадцатом этаже и направляется в квартиру мистера Бэлдона.
   Недоверчиво взглянула на него:
   — Вы же не думаете, что Бэлдон открыл бы двери такому типу? Нет, об этом и говорить нечего. Может быть, он поднимался на десятый этаж? Мистер Гарвик поддерживает контакты с богемной публикой, по крайней мере, так как он её понимает. Мне приходилось видеть у него людей, которых можно встретить скорее в Бауэри, чем на Бродвее… На седьмой этаж могли ходить такие посетители — только дамы, конечно, потому что от дипломата типа сеньора Антонио де Альвареца другого человек ожидать просто не может…
   — Понимаю, миссис Баннистер. Ваша информация заслуживает внимания, заметил Бревер.
   — Не считайте это доносом, инспектор, — тут же заволновалась она. — Я просто размышляла вслух… Но как только вы произнесли имя Бэлдона, я и разговорилась. Ничего не имею против Гарвика, как и против Альвареца, или, скажем, мисс Паркер — возможно у меня просто слишком старомодный взгляд на некоторые вещи.
   — … Но, — продолжил Бревер её мысль, — вы все же чувствуете, хотя не можете опереться на что-то конкретное и не хотите никому повредить, что Адонис Лавинио в «Саванне» вряд ли мог посещать кого-то кроме Гарвика, Альвареца или мисс Паркер и…
   Она возмущенно его перебила:
   — С чего вы взяли? о Джеке Беландро вы меня спрашивали?
   Бревер добродушно ответил:
   — Я вообще не спрашивал вас о конкретных людях, миссис Баннистер, имена называли мне вы. Теперь упомянули о Беландро с четырнадцатого этажа. Что вас заставило это сделать?
   Она заерзала в кресле.
   — Я просто делю людей на симпатичных и несимпатичных. Джек Беландро и те трое мне очень несимпатичны. И я никогда не ошибаюсь. Если этот молодой человек, — показала на фотографию, — посетил кого-то в доме, то только одного из этих четырех.
   — Выбрать одного из четырех будет нелегко. Но, по-вашему, никто больше в расчет не идет?
   — Исключено.
   — Еще последний вопрос. — Бревер поднялся, скомкав сигарету, — не слышали сегодня ночью вы или ваш муж ничего необычного? Например, громкий выхлоп мотора автомобиля?
   — Вы имеете в виду выстрел? — спросила она, слегка усмехнувшись. Нет, ничего такого. Только шум приходящих и уходящих гостей Гарвика — но к этому мы уже привыкли. Давно бы уже переехали. Но сегодня всюду столько радиоприемников, что мы попали бы из огня да в пламя. Времена, когда люди вели себя пристойно, давно прошли. Я бы слышала любой подозрительный звук, потому что не ложилась, пока не вернется муж. Читала Голсуорси, — знаете, я из старого английского поместного дворянства, а человек должен временами взять в руки спокойную, добрую книгу, чтобы забыть о вашем Нью-Йорке. Абрахам Баннистер вернулся в полпервого, был на собрании биржевой палаты. Все мои уговоры, к сожалению, не помогают. Ему уже семьдесят, но не желает отойти от дел, словно молодой. Притом в этом нет никакой необходимости. Наши дети обеспечены, и более, чем достаточно. Но Абрахам не может жить без своего бизнеса. — И, подумав, добавила: — Может, не постарел бы так, уйдя на покой!
   Бревер откланялся. Он оказался в мире, о котором знал только по книгам, и рассказам — во вчерашнем мире, о котором он думал, что существует только в фантазии писателя. Миссис Баннистер изменила его мнение. Люди, которых он считал вымышленными, жили в действительности. Здесь, в конце 1959 года, в апартаментах на Вестэнд Авеню у Централ Парк.
   Прикинул, стоит ли навестить Абрахама Баннистера в «Траст инвестмент инк.», но после разговора с его женой считал это просто излишним. По крайней мере, пока.
   Поехал в даунтаун, чтобы пообедать где-нибудь неподалеку от работы. Так он мог сэкономить немного времени, чтобы после черного кофе, как всегда завершившего его обед, выслушать донесения сотрудников. Совместное обсуждение достигнутых результатов было очень важно для планирования. А из управления на Центр Стрит рукой подать до конторы Лирбоди на Спрюс Стрит. Потом пришла бы очередь Джека Беландро, Джеймса Гарвика, Эвелин Паркер и других, у которых Лоуэтт может найти в картотеке какие-то зацепки.
   Четверо мужчин — четыре часа работы.
   В два часа Бревер с ближайшими сотрудниками сидел за столом для совещаний. Каждый из них принес результаты своей почти четырехчасовой работы.
   Прежде всего старший инспектор информировал четырех детективов о всех результатах своего визита в «Саванну». Потом взглянул на Лоуэтта.
   — А как обстоят дела у вас? Начнем с тех жильцов, на которых ты что-то нашел в картотеках.
   Детектив потянулся за блокнотом и открыл папку.
   — Прежде чем заняться людьми, на которых есть какие-то сведения, я прежде всего проверил с первого по четвертый этаж, поскольку они сданы не жильцам, а одной фирме. Полагаю, нужно было проверить, кто за ней стоит, и не могли ли таким путем проникнуть в «Саванну» нежелательные типы.